Текст книги "Месть нибелунгов"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

Соавторы: Торстен Деви
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Королевство охватил страх. Если еще вчера все бахвалились собственной силой в победе над маленькой Исландией, то сегодня слышались возмущенные голоса по поводу несправедливой судьбы, позволившей буквально из ничего возникнуть противнику, который собирался покарать Ксантен.

Но хотя жители королевства запаниковали, они не были безоружны. Благодаря правлению сильной руки Вульфгара в стране царила строгая дисциплина, и уже вскоре первые отряды, расквартированные на южных границах, ожидали противника в полной боевой готовности. Дороги перекрыли, а в лесах наставили множество ловушек, чтобы сбить с толку противника, не знающего, сколько еще смертей поджидает его на ксантенской земле. К тому же ксантенцы надеялись загнать врага в горные ущелья и вырезать их там, как скот. Многие копья и мечи, выкованные в эти дни, были из исландской руды.

Ксандрию не волновал вопрос, почему Зигфрид это делает и справедливо ли его дело. Она не знала этого. Но ей казалось вполне вероятным, что предводитель чужого войска хотел поквитаться с Вульфгаром. Будучи дочерью тирана, Ксандрия не могла в чем-либо упрекать неизвестного военачальника. Не она ли совсем недавно, желая смерти отца, сама пыталась его убить? Этот Зигфрид придет, чтобы освободить страну и убить короля. А за сердце принцессы ему и бороться не придется, ведь он завоевал его много снов назад.

По этой причине Ксандрия не только не боялась, а наоборот, с нетерпением ждала начала боя, надеясь, что он быстро завершится. Она и сейчас хотела смерти отца, чтобы победитель поскорее обратил на нее внимание.

Он должен сделать ее сиротой.

Затем – его королевой.

А в конце – его шлюхой.

Вульфгар воткнул кинжал в карту, пригвоздив ее к большому столу, за которым он со своими генералами планировал защиту королевства.

– Едва тысяча? Как это возможно? Я вернулся из Исландии с двадцатью тысячами солдат.

Никос, один из старейших советников, осторожно кивнул.

– Двадцать тысяч, если не больше. Но многие наемники откололись от войска еще на границе и направились своей дорогой.

– Так приведите их обратно! – закричал Вульфгар, которому вот уже несколько дней не удавалось заснуть без того, чтобы не накачаться вином перед тем, как лечь спать.

Никос осторожно посмотрел на Хенка, которому все чаще приходилось сообщать королю плохие новости. Вот и теперь казначей покорился своей судьбе.

– Большинство наемников, которые в прошлом году выступали на вашей стороне, на этот раз собираются напасть на Ксантен под чужими флагами.

Вне себя от бешенства Вульфгар швырнул кубок в стену, и остатки красного вина растеклись по ней, как огромное пятно крови.

– Позор этим свиньям! Позор! Бесчестное отребье!

Король, конечно же, знал, что он всегда наживался на бесчестии «отребья», но никто не осмелился напомнить ему об этом.

Хенк откашлялся.

– Тем не менее у нас есть преимущество: мы занимаем оборонительную позицию. Если враг должен нападать, чтобы захватить земли и получить свою долгожданную победу, то Ксантену нужно всего лишь не сдаваться. Удержать собственные границы намного легче, чем поработить чужое королевство.

Вульфгар осмотрел границы Ксантена на карте.

– И каковы наши шансы?

Смущенное молчание было достаточно красноречивым ответом, и последовавшие за ним слова короля прозвучали как угроза и в то же время клятва.

– Мы сосредоточим все наши силы на юге и по флангам, – сказал Вульфгар. – Любого, кто откажется защищать страну, ждет смерть. И если этой проклятой армии так уж хочется завоевать наше королевство, ей придется сперва искупаться в крови жителей Ксантена.

Поздним утром, когда в воздухе витал запах весенних цветов, войско из Бургундии подошло к границам Ксантена и стало лицом к лицу с войском Вульфгара. Гонец со стороны Зигфрида прискакал к генералам короля и оставил формальный вызов: «Мой господин, принц Зигфрид, высказывает свои претензии на королевство Ксантен и его трон, а также на все захваченные Ксантеном земли, в особенности на Исландию. Немедленная капитуляция будет вознаграждена милосердием в предстоящем процессе передачи власти. Единственным исключением будет король Вульфгар, чьей судьбой должна стать смерть. У вас есть шесть часов на ответ».

Меньше чем через два часа обезглавленное тело гонца привязали к коню и отправили к войску наемников. Такой ответ Вульфгар считал справедливым.

Война началась в тот же день.

Почти пятьдесят тысяч солдат со стороны Зигфрида вступили в сражение с двадцатью тысячами защитников, которых удалось собрать королю Ксантена. Солдаты ксантенского королевства сидели в поспешно возведенных укреплениях и, несмотря на то что были неплохо вооружены, дрожали, как зайцы.

В первый день на стороне захватчиков погибло почти пять тысяч человек. Со стороны Ксантена солдат погибло столько же. Трупы лежали рядами, разделенные временем перезарядки лука. Между ними ходили напуганные, принюхивавшиеся к запаху запекшейся крови кони, многие из которых были ранены. Священники поспешно отпевали мертвых, а затем трупы бросали на тележки и увозили прочь.

Зигфрид наблюдал за битвой, стоя на холме с южной стороны от поля боя. О том, что происходит на полях и равнинах, которые укрывались от его взгляда, сообщали гонцы, и, исходя из этих новостей, военачальники переставляли знаки на картах и продумывали план новых атак. Зигфриду хотелось самому броситься в бой и вести свое войско, опережая в атаке всех солдат, как это и приличествовало будущему королю. Но и книга Фелониуса, и его друг Нацрей отговорили его от этого. Нацрей без тени шутки в голосе пообещал оглушить Зигфрида, чтобы удержать его от глупостей.

– Какими бы отважными ни казались вожди, изображенные на картинах и в легендах с занесенным над головой мечом, на поле боя военачальник – это громко крякающая и размахивающая крыльями утка, которая умоляет о стреле охотника. Тебя может задеть даже случайное попадание собственных солдат, и, если тысяча мертвых воинов не приведет к завершению войны, достаточно лишь смерти предводителя, чтобы вся кампания закончилась.

На следующий день было решено сделать передышку. Зигфриду не удалось захватить ни пяди ксантенской земли, хотя он потерял каждого десятого солдата. Ни за что ни про что погибла и четверть ксантенского войска.

На второй день Зигфрид потерял семь тысяч человек, а Ксантен всего две тысячи. В результате всех этих смертей войскам Зигфрида удалось занять пограничные посты и начать продвижение по земле врага. Хотя Зигфрид и не смог захватить замок, теперь шатер принца стоял на земле его предков. Однажды вдалеке Зигфрид увидел волка, которого когда-то спас по пути в Бургундию. Зверь держался от побоища на расстоянии, словно ему не нравилась легкая добыча.

Преимущество ксантенцев состояло в том, что они могли ждать, а нападать приходилось воинам Зигфрида. Кроме того, солдаты Вульфгара хорошо ориентировались в этой местности и легко могли спрятать сотню лучников так, чтобы те без помех целились в противников. Войску наемников никогда не удавалось обнаружить эти укрытия без чудовищных потерь.

В руки захватчиков попали первые деревни, разграбленные и покинутые. Зигфрид дал четкое указание не обращаться с гражданским населением по-варварски и видеть врага только в солдатах противника. Но по донесениям во многих местах его наемники вели себя так же, как год назад в Исландии. Единственное, что успокаивало Зигфрида, это мысль о том, что он несет мир, а не угнетение. Однако разницы между одним и другим принц не видел. Во всяком случае, сейчас.

Зигфрид снова и снова скакал по только что отвоеванным землям, какими бы маленькими они ни были. Он прикасался ладонями к деревьям, вдыхал запах земли, пил из ручьев, утолявших когда-то жажду его деда. Так он хотел обрести веру в свое право, ради которого прибыл сюда. Но все его возвышенные чувства разбивались на осколки, когда он видел совсем юных мальчишек, которым Вульфгар в спешке вручил копья и вилы, или сожженные дотла деревни и их жителей, из-за войны вынужденных покинуть свои дома. Зигфрид впервые подумал о том, что войны не могут быть освободительными. По крайней мере, они не приносили освобождение сразу. Хотя жизнь продолжалась, ей нечего было противопоставить постоянным разрушениям.

Первая неделя принесла новые победы Зигфриду, а войско Вульфгара все время отступало, защищая прилегающие к замку поселения. Но продвижение вперед сопровождалось дальнейшими потерями, и войско Зигфрида сокращалось не менее чем на тысячу человек в день. По ночам трупы сжигали, сбрасывая их в огромные кучи, и погребальные костры были видны издалека, словно символ кровожадности обеих сторон. Священники сдались, так как для христианского погребения времени не хватало. Радовались всему этому только снабженцы, ведь теперь они могли выдавать каждому солдату по два меча и столько кинжалов, сколько тот мог унести. Оружие в войне не умирало, и, чем дольше продолжалась война, тем больше оружия приходилось на все меньшее количество воинов. Некоторые стрелы вонзались уже в третью или четвертую грудь. Шла вторая неделя войны.

Противники бились не на жизнь, а на смерть. Заболоченность ксантенских земель не позволяла вести атаку широким фронтом, а все дороги, ведущие к замку короля, были серьезно защищены, и захватить их было невозможно. Зигфрид подумывал бросить вперед ударный отряд, но ему подсказали, что солдаты Вульфгара могут зайти с флангов, взяв его в клещи, и уничтожить еще до того, как он достигнет замка. Эффективным могло быть только постепенное продвижение вперед, но в этом случае не удавалось избежать огромных потерь. Понимая, что терять больше нечего, ксантенцы становились все упорнее. То, что Зигфрид завоевал днем, он мог потерять уже ночью. То, что должно было стать молниеносным нападением, превращалось в вялое продвижение по деревням и долинам, а иногда и по лесам.

Никто не выигрывал. Все проигрывали.

До поздней ночи Зигфрид сидел со своими генералами и верным Нацреем в штабе. Но что бы они ни планировали, как бы ни пытались застигнуть противника врасплох, все это не приносило успеха. Завоеванная страна не давала достаточно пищи, чтобы прокормить войско, и приходилось привозить продукты из королевств франков и саксов. То, что эти дворы поставляли им провизию, было единственным подтверждением, что от Зигфрида ожидают успеха.

А вот Ксантен голодал. Еще до войны от урожая мало что осталось даже для того, чтобы прокормить ослабленное королевство, а теперь из-за битв торговые пути, по которым Вульфгар скупал все необходимое, были перекрыты. Что ж, у Зигфрида была и эта возможность: он мог несколько недель или месяцев держать Ксантен в блокаде, пока ксантенцы не начнут пожирать друг друга. Но тогда он завоюет землю мертвецов.

Прошло десять дней с того момента, как войско исландского принца совершило первую атаку, но дело не двигалось. Все дальнейшие атаки оказались бессмысленными, так как не было завоевано ни пяди земли. Ксантен ожесточенно защищался, хотя и не мог выступать как серьезный противник. Если бы наемники по приказу Зигфрида развернулись и оставили эту войну, ксантенское войско не могло бы преследовать их. Дни тянулись, не принося новых побед. Велся подсчет мертвых, предоставлялось лечение раненым, а выжившие воины распределялись в заново созданные отряды. Через какое-то время стало очевидно, что желание воевать угасло.

Через пять дней из ксантенского замка в шатер принца приехал гонец, привезя послание с королевской печатью. Сломав печать, Зигфрид поспешно прочитал документ и, рассмеявшись, протянул его своему лучшему другу.

– Крот приглашает нас поиграть.

Нацрей был разочарован тем, что Зигфрид в такой ситуации мог смеяться. Ему не нравилось легкомыслие, с каким он непочтительно говорил о Вульфгаре. Араб, прочитав послание, заметил:

– Он предлагает переговоры, как это принято между предводителями воюющих сторон.

Зигфрид кивнул.

– Говорить тут не о чем. Он что, считает меня глупцом, который добровольно пойдет в логово врага? Если Вульфгар хочет говорить, пусть сам приходит сюда.

Нацрей свернул пергамент.

– Но ты в тот же миг убьешь его, зарубив мечом.

– Вот именно.

– Так почему же он должен так поступать? Зигфрид, он предлагает тебе переговоры лицом к лицу, а это лучше, чем сидеть здесь или терять своих воинов в бессмысленных битвах.

Принц взглянул на друга, словно тот сошел с ума.

– Я должен вести с Вульфгаром переговоры? Нацрей, если бы мне хотелось пообщаться с ним, я мог бы приехать нищим к его двору. Разве Вульфгар вел переговоры, когда нападал на Исландию?

Нацрей покачал головой.

– Нет, не вел. И не стоит следовать его примеру. Что тебе мешает поговорить с ним?

– То, что он не выпустит меня из замка живым.

– Так обеспечь себе безопасность. Определи место и условия встречи. Дипломатия между врагами всегда предпочтительнее битвы.

Кровь Зигфрида кипела. Он не хотел личной встречи со своим заклятым врагом.

– Предложение Вульфгара свидетельствует о том, что он считает войну проигранной, – запальчиво произнес принц. – С моей стороны было бы признаком слабости идти с ним на переговоры!

Нацрей взял друга за плечи.

– Твоя глупая сила будет стоить жизни тысячам людей. Подумай, что их кровь – это твоя кровь, Зигфрид, а значит, в любом случае есть смысл вести переговоры с Вульфгаром!

В конце концов арабу удалось уговорить принца, и яростное желание воевать уступило место разуму.

– Каждую ночь я плачу кошмарами за смерть моих людей. Возможно, ты прав и моя забота о них обуславливает мой долг не искать победы любой ценой.

– Никто и не думает, что ты не заслуживаешь триумфа, – тихо, но очень настойчиво сказал Нацрей. – Но победа – это не всегда победа меча.

– Тогда помоги мне, – попросил Зигфрид. – Скажи, как отвечать Вульфгару, чтобы не потерять лицо, да и жизнь в придачу.

Нацрей удовлетворенно улыбнулся.

– Вот теперь я слышу слова человека, который может стать королем. Потребуй у Вульфгара встречи между двумя армиями на поле, которое хорошо просматривается. Пусть обе стороны приведут своих лучших лучников и держат их на достаточном расстоянии. Если один король прикажет убить другого, они умрут оба. Не должно быть ни доспехов, ни оружия, ни вассалов.

– Тогда вероятность собственной смерти укротит желание короля выступить в роли убийцы, – пробормотал Зигфрид. – Равновесие страха. Конечно, это нельзя назвать благородным решением, но оно послужит своей цели.

Нацрей кивнул.

– Эта тактика стара, как война. Если гонец передаст эту новость Вульфгару, встреча может состояться уже завтра. До того времени битва должна прекратиться.

Зигфрид нахмурился.

– А нам нужно подшить гонцу ответ в сумку, а потом отправить его труп к замку на коне?

Нацрей замер, ужаснувшись холодному тону, каким его товарищ задал вопрос, но внезапно Зигфрид расхохотался.

– Это была всего лишь шутка, друг мой. Я не столь кровожаден, как Вульфгар, и не считаю передачу послания позорным делом. Бедный гонец должен достичь своей цели живым.

Арабу стало легче от проявленной Зигфридом человечности.

Была уже поздняя ночь, генералы ушли несколько часов назад, чтобы проинструктировать своих подчиненных. Вульфгар сидел в своих покоях за круглым деревянным столом, накрытым бесчисленными картами, и раздумывал над ответом предводителя чужой армии, с которым ксантенский король был полностью согласен. Требования Зигфрида были достойными и выполнимыми и свидетельствовали о разумной осторожности.

Но перед Вульфаром стояли вопросы, ответы на которые он хотел бы знать прежде, чем ему придется встретиться с врагом. Предводитель вражеской армии называл себя «принц Зигфрид», но, насколько знал Вульфгар, ни в одной королевской династии за последние годы не было сына с таким именем. Если допустить, что это самозванец, присвоивший себе титул для большего уважения, то он наверняка назвал бы себя королем. Даже если Зигфрид не был представителем королевской династии, откуда у него богатство, позволившее за зиму собрать огромное войско наемников? На это не хватило бы всех сокровищ Ксантена и Исландии, вместе взятых. Вульфгар мог только предполагать, что у Зигфрида был сильный покровитель. Может, это дело рук Рима? Или король франков Тойдебальд использовал самозванца Зигфрида, чтобы столкнуть с трона не нравившегося ему короля? Это было возможно, но король Ксантена всегда лояльно относился к франкам. И Вульфгар не видел какой-либо причины нападать на него со столь большим войском. Кроме того, никто на континенте не мог бы ничего сделать, если бы франки сами вели эту войну.

Ко всему этому был еще один неясный момент. Зигфрид открыто требовал смерти Вульфгара. Разумеется, смерть смещенного короля – это естественное следствие войны между двумя королевствами, но уже в своем первом послании Зигфрид ясно дал понять, что он требует смерти Вульфгара, дабы наступил мир. Значит, дело в личной мести, в каком-то неоплаченном счете.

Король раздумывал над этим, когда открылась дверь и в покои вошла принцесса, хотя сюда женщинам запрещалось входить.

– Чего ты хочешь? – прорычал Вульфгар. – Ночь не время для того, чтобы шататься здесь.

Но Ксандрия не обратила внимания на грубость отца и, не желая тратить время на пустые фразы, сказала:

– Эта война стоит больше, чем мы готовы заплатить.

– То, о чем ты тут говоришь, не видит только слепой.

– Может, нам стоит признать неизбежное и не пытаться отгородиться от судьбы трупами? – осторожно произнесла принцесса.

– Я знаю, что ты считаешь меня чудовищем, – проворчал Вульфгар, – кровожадным зверем, которому нравится убивать.

Ксандрия хотела возразить, но король только отмахнулся.

– Не надо лживых возражений. Так оно и есть. Если Тойдебальд не поможет нам, вражеское войско захватит Ксантен. А Тойдебальду нет никакого смысла вмешиваться в это.

– Что же теперь будет?

Вульфгар почесал затылок.

– Я встречусь с предводителем вражеского войска, с этим Зигфридом. Может, нам удастся достичь какого-то решения. Если, конечно, я пойму, чего он хочет. А если нет, то, возможно, мне повезет и война будет окончена быстрым ударом кинжала.

Он увидел, что дочь побледнела, оперлась на стол, как будто внезапно ослабела. Дыхание Ксандрии стало неровным и быстрым.

– Ты встретишься с Зигфридом? Когда? – взволнованно спросила она.

– Завтра утром, – ответил Вульфгар. – На поле в двух часах скачки отсюда. А тебе какое дело?

– Никакого, – смущенно пробормотала Ксандрия. – Но меня беспокоит судьба народа.

– Да что тебе сделал этот народ? – презрительно спросил король. – Неужели ты думаешь, что, если бы ксантенцы могли, они не бросили бы тебя свиньям точно так же, как и меня?

Ксандрия решила не реагировать на эту злобную насмешку.

– А можно мне сопровождать тебя? В конце концов, речь идет о королевстве. Если мое присутствие поможет смягчить мужчин, то…

– Женщине не место на поле боя, – отрезал Вульфгар, хотя сама мысль ему понравилась. – Но с другой стороны, может, этот Зигфрид такой идиот, что его удастся разжалобить твоим хорошеньким личиком.

– Пойду приготовлюсь, – поспешно сказала Ксандрия.

Она выбежала из комнаты, словно боялась, что Вульфгар передумает.

Король рассерженно посмотрел вслед дочери. «А если его не разжалобит личико, то от твоего тела у него наверняка встанет. Многие военачальники совершали величайшие ошибки, идя на поводу своей похоти», – подумал он и расхохотался от этой мысли, взорвав тишину громким смехом.

Лишь немногие были посвящены в то, что этим утром противники встретятся на поле боя. Солдатам с обеих сторон не понравилось бы видеть своих предводителей за переговорами.

Вульфгар привел с собой свою личную охрану, тех, кто защищал бы замок в случае нападения. Великолепные лучники, способные хорошо обращаться еще и с мечом, в любой момент готовы были принять смерть, защищая короля.

Зигфрида сопровождали Нацрей и с десяток солдат, имевших опыт службы в римской армии. Им приказали не ослаблять тетивы луков ни на мгновение и все время держать Вульфгара на прицеле. Если ксантенец осмелится поднять кинжал на Зигфрида, его сердце должно перестать биться в ту же секунду.

– Я рад этой встрече, но репутация короля делает меня подозрительным, – пробормотал Нацрей, когда они сидели в ожидании на краю лесной опушки.

Зигфрид вспомнил резню, устроенную Вульфгаром в Исландии, и кивнул.

– Доверять ему нельзя, это уж точно.

День близился к полудню, и солнце светило прямо над их головами, не ослепляя ни одну из сторон. Так, как они и договаривались.

– Король готов! – закричали с другого края опушки.

– Его противник тоже! – крикнул Нацрей в ответ и повернулся к Зигфриду: – Что ж, пора.

Принц снял пояс, на котором висели меч и нож, а затем закатал рукава, чтобы показать, что он не прячет оружия под рубашкой. Присмотревшись, Зигфрид увидел какое-то движение на другой стороне опушки. Там появилась чья-то фигура. Вернее, две фигуры. Нацрей кивнул своим солдатам, и те натянули тетиву луков.

Араб проникновенно взглянул на Зигфрида.

– Помни о том, что ты хочешь захватить Ксантен, а не уничтожить его. Не делай ставку на высокую цену, которую потом придется платить твоим людям.

Кивнув, Зигфрид вышел на поляну. До ее середины было шагов сто, и переговорщики принялись неспешно двигаться по направлению к центру. Принц подумал, что он никогда еще не был так близко к Вульфгару с тех пор, как видел его из окна исландского замка. У Зигфрида снова мелькнула мысль о том, чтобы убить Вульфгара на месте, и он почувствовал, как по телу прокатилась горячая волна ярости. Если ему придется заплатить своей жизнью, то не была ли это справедливая цена, о которой говорил Нацрей?

Но прежде чем Зигфрид успел углубиться в мысли о мести, его взгляд скользнул по второй фигуре, которую он заметил позже. Это была девушка. Она осталась стоять на краю поляны. Не нужно было много ума, чтобы разглядеть в ней принцессу Ксандрию, дочь Вульфгара. Золотой пояс украшал ее талию, изящная корона удерживала ярко-рыжие волосы. Бледная кожа светилась на солнце.

Зигфрид почувствовал, как его взгляд тянется к Ксандрии, как глаза отказываются смотреть в другом направлении. Принцесса была необычайно красива, и от одного ее вида у Зигфрида задрожали руки. Даже на таком расстоянии он разглядел улыбку на ее губах, нежные пальцы, которые слегка вздрагивали, словно ей хотелось махнуть ему рукой. Сердце, которое нужно было завоевать? Зигфрид вспомнил о том, что сказала ему Брюнгильда. Ксандрия была ключиком к власти над Ксантеном. Но как такое возможно? В случае его победы он должен будет убить ее, чтобы прервать династию Вульфгара. Он мог ослепить ее и отправить нищей в изгнание, чтобы судьба сделала за него грязную работу. Но ему было больно от одной только мысли об этом, но он так и не успел додумать ее до конца.

Когда же от тела Вульфгара на ноги Зигфрида пала тень, принц понял, что они дошли до центра поляны. Оторвавшись от мыслей о красавице Ксандрии, он подумал, что дочь и отец так же далеки друг от друга, как роза и коровий помет.

Вульфгар был такого же роста, как и Зигфрид, но намного толще, так что по весу исландцу было нечего ему противопоставить. Плотная мантия еще больше усиливала впечатление от широких плеч ксантенца, а тяжелые клепаные кожаные повязки подчеркивали мощь тренированных мышц.

– Так вот как выглядит наш безродный принц, – прорычал Вульфгар, и Зигфрид обрадовался, что ему теперь не нужно стараться быть вежливым.

– Лучше не иметь никакой родины, чем иметь краденую, – возразил юноша.

Вульфгар криво улыбнулся.

– А вы, видно, пытаетесь изменить это.

– Я хочу получить лишь то, что принадлежит мне, – сказал Зигфрид.

Вульфгар наклонился так, что едва не коснулся кончиком носа его лица.

– И как же зовут того, кто заявляет здесь о своей собственности?

Принц не дал себя запугать.

– Я пришел сюда под именем Зигфрида, но, когда вы бесчинствовали в Исландии, меня еще называли Сигурдом Исландским.

Вульфгар отступил на шаг назад и в ярости топнул ногой по земле. С его губ слетело проклятие, которое было настолько старым, что никто уже не помнил, когда оно появилось.

– Этот старый дурак меня обманул! Ну конечно! Да я его на куски порву!

Король Ксантена казался почти ребенком в своем неистовстве – так он бушевал, осознав, что дал Эолинду обмануть себя. Даже Ксандрия вздрогнула. Зигфрид, заметив это краем глаза, грустно улыбнулся.

– Боги на моей стороне, и с их помощью я верну то, что отобрали у моей семьи.

Вульфгар взял себя в руки, погладил бороду и осмотрел Зигфрида с головы до ног.

– Так, значит, Сигурд.

– Зигфрид.

– Ну ладно, Зигфрид. Должен признать, что теперь мне многое понятно. Даже то, что римляне позволили вам собрать в Вормсе войско. Ведь в ваших жилах течет бургундская кровь.

– Да, это так.

Вульфгар стал размышлять над ситуацией. Собственно говоря, все было настолько очевидно, что он злился, поскольку сам не додумался до этого объяснения. Теперь даже требование Зигфрида выдать ему голову короля казалось само собой разумеющимся.

– Итак, ваша цель – это месть, а не стремление к власти и деньгам…

– Денег у меня достаточно, а власть меня не интересует, – подтвердил Зигфрид, все время поглядывая на принцессу.

Вульфгар ухмыльнулся.

– Черт побери, тогда мы можем договориться.

Зигфрид расправил плечи.

– Основным условием нашей договоренности может быть только капитуляция Ксантена. А кроме того, я предлагаю вам вступить со мной в честный поединок, чтобы убить вас благородно, а не мучить в цепях, ожидая, когда жизнь покинет ваше истерзанное тело.

Вульфгар снова стал серьезен.

– За эти слова я отрезал бы вам язык и заставил бы вас его сожрать. Но, как король Ксантена, я обязан заботиться о примирении. Так что у меня для вас есть предложение.

– Говорите.

– Я отдам вам Исландию.

Зигфрид этого не ожидал, и ему потребовалось какое-то время, чтобы оценить предложение Вульфгара.

Король Ксантена поднял руку.

– Для этого не нужно вести войну. Я отобрал землю вашего отца, потому что он был слаб и не защищал ее. Таков закон природы. Если вы хотите стать хорошим королем на севере, то ведите свое войско через Ксантен до самого моря. Никто из моих солдат не поднимет на вас меч. Я пошлю впереди вас быстрого гонца, так что вы по прибытии в замок не застанете там ни одного ксантенца. Одно королевство для вас, другое – для меня, и больше никакого кровопролития.

Вульфгар говорил так, как будто предлагал ему второсортный товар, и Зигфрид знал, что для него так оно и было, ведь для короля Ксантена, загнанного в ловушку, эта цена была приемлемой. Барды при дворе Ксантена будут восхвалять Вульфгара как победителя, а Зигфрида при дворе Исландии как освободителя.

Это было хорошее предложение, хотя и трусливое. И Зигфрид знал, что в придачу он мог бы потребовать дочь короля, если бы захотел. Он мог потребовать все, чего пожелала бы его душа. Нацрей бы им гордился. Но Зигфрид подумал о Брюнгильде, о нибелунгах и о своем отце, имя которого он теперь носил. Последние несколько дней он спал на земле своих предков всего в дне скачки от замка, в котором когда-то правила его мать, Кримгильда.

Принц решительно покачал головой.

– Если бы я был только Сигурдом Исландским, мы сошлись бы на этом. Но я стою здесь как Зигфрид, наследник Ксантена.

Он сказал это достаточно громко, чтобы его слышали и солдаты короля, и принцесса. Вульфгар, уже видевший себя победителем, зарычал:

– Что за чушь вы несете? Зигфрид – это легенда, он давно мертв.

Принц кивнул.

– Но Кримгильда Бургундская родила ему сына. Здесь, в этом замке. И от ее имени я заявляю о своем праве на это королевство – и на вашу голову.

Вульфгар встряхнулся, словно только что очнулся от сна.

– Тогда миру не бывать.

– Не бывать, – подтвердил Зигфрид.

– Я растопчу ногами ваши внутренности, – прошипел Вульфгар и, развернувшись, пошел к своим людям.

Зигфрид последовал его примеру, стараясь не глядеть на Ксандрию.

Он убьет ее отца. А может, и ее тоже.

Нацрей был вне себя, и Зигфрид даже понимал его. Араб просил своего друга отнестись к Вульфгару с пониманием, чтобы появилась надежда на мир. Вульфгар предложил больше, чем можно было ожидать. Зигфрид мог бы вернуться в Исландию королем.

Час за часом Зигфрид пытался объяснить, почему он не смог принять это предложение, почему трон Ксантена был для него важнее, чем трон Исландии. Он считал, что нужно восстановить справедливость, утраченную несколько поколений назад, когда у его деда на поле боя отобрали корону. Но всякий раз, когда Зигфрид говорил о судьбе и предназначении, Нацрей только разъяренно плевался.

– Расскажи о предназначении детям, которые потеряют своих отцов! – возмущенно кричал араб. – И расскажи о судьбе женщинам, которые после битвы лишатся мужей.

Они разошлись, крепко поссорившись, – впервые за все время их знакомства. Зигфрид не знал, можно ли объяснить непонимание арабом значения судьбы тем фактом, что он воспитывался на другой культуре.

Ночью Зигфрид не мог уснуть и, после того как факел в его шатре догорел, просто лежал на спине и смотрел в темноту. Он должен был действовать так, а не иначе. Ведь правда? Он отправился в путь, пообещав убить Вульфгара. А теперь ксантенский король швырнул к его ногам желанную добычу, чтобы спасти собственную жизнь. Довольствоваться этим было бы трусостью.

Пытаясь сосредоточиться на дальнейшей стратегии войны, принц все чаще видел в темноте ночи белое лицо принцессы. При мысли о ней его сердце начинало биться чаще, шрамы на ноге пульсировали, а по вискам стекал пот. Он не понимал, как у этого чудовища Вульфгара могла быть такая красивая дочь. Впечатление, которое произвела на него Ксандрия, убеждало Зигфрида в справедливости своего дела, ибо даже непреодолимое желание обладать ею не могло удержать его от того, чтобы захватить Ксантен.

Он был сыном Зигфрида, наследным принцем Ксантена и Исландии. И эта война не закончится, пока он не станет королем обеих стран. Или пока он не умрет.

Кто-то похлопал по занавеске, закрывающей вход в шатер.

– В чем дело? – спросил Зигфрид, садясь на лежанке.

Он устал до смерти, но все же был слишком взволнован, чтобы спать.

Один из стражников, которых ему порекомендовал Фелониус, осветил шатер факелом.

– Принц Зигфрид, извините, что беспокою вас так поздно…

Принц отмахнулся.

– Что случилось?

– Кто-то проник в наш лагерь. Несомненно, для того, чтобы убить вас.

Зигфрид мрачно улыбнулся.

– Что ж, этого и следовало ожидать. Для Вульфгара такое решение вполне логично. После мирных переговоров…

Глаза у стражника бегали, и Зигфрид понял, что ошибается.

– По-моему, вам лучше взглянуть на это самим…