Текст книги "Над бездной"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– А теперь послушай меня! – сказал он, свирепея и почти крича. – Если ты полагаешь, что лишить человека жизни легко, ты ошибаешься! Хочешь иметь меч? Пожалуйста, можешь взять мой. Ступай туда и попробуй убить этого человека! Может быть, тебе удастся! Едва ли он рассчитывает, что на него нападет ребенок! А что потом?

– Ты… о чем? – спросил Фредерик с раздражением.

– Даже если тебе это удастся и сам ты не сложишь голову в этой схватке, – что потом? Ты думаешь, все дело в том, чтобы всадить ему меч в сердце? Это не так! Он просто так не умрет, знаешь? Он будет жить дальше, в тебе жить! – Двумя пальцами, средним и указательным, он так сильно надавил на лоб Фредерика, что причинил ему боль. – Закрывая глаза, ты всякий раз будешь видеть его лицо. Он будет являться тебе во сне. Он будет настигать тебя в твоих мыслях и спрашивать, почему ты отнял у него жизнь! И это будет продолжаться долго, очень долго. Возможно, до конца твоих дней!

Фредерик пытливо смотрел на него, и Андрей прочитал в его глазах нечто такое, что поразило его еще больше, чем недавняя ненависть. Мальчик не понимал, что хочет втолковать ему Андрей. Хуже того, ему это было неинтересно.

Возможно, Андрей был несправедлив. А возможно и другое: Фредерик был слишком молод, чтобы понять, какая огромная существует разница между убийством невольным и расчетливым. Однако в этот момент Андрей не мог сказать, должен ли он бояться за Фредерика или же бояться его самого. Быть может, все слова, которые он сейчас говорил, запоздали, и то страшное, чему Фредерик был свидетелем, уже разрушило его душу; он не мог уже чувствовать и действовать по-другому – не жестоко и беспощадно, как его обидчики.

Вполне вероятно, что это было достаточным основанием для того, чтобы убить отца Доменикуса и двух остававшихся в живых золотых рыцарей, которые были с ним в долине Борсы, как и всякого золотого рыцаря, если таковые еще существовали.

– Какой своеобразный способ внушить ребенку уважение к жизни, – заметил чей-то голос у него за спиной.

Андрей возмущенно повернулся:

– Чего это вы вмешиваетесь…

И осекся. Трудно сказать, кого он ожидал увидеть, но сзади стояла та самая юная темноволосая девушка, с которой он недавно столкнулся в толпе. На ней было темно-зеленое бархатное платье, которое подчеркивало ее стройную фигуру. Она была не выше Фредерика и среди уличной толкотни могла бы растеряться. Тем не менее она не выглядела беззащитной. Скорее, наоборот. Что-то невыразимое словами, какая-то сила исходила от нее. Возможно, она таилась в глазах, которые смотрели на него радостно и без всякой робости, присущей детям, и которые вместе с тем были слишком взрослыми для ее детского личика. Или эта сила держалась на достоинстве, с которым она носила темные вьющиеся волосы до плеч.

На ее пояске висел изящный, украшенный драгоценными камнями кинжал.

Андрей понимал, что рассматривает молодую женщину изучающе и долго и это может быть расценено как невежливость. Он спрятался за смущенной улыбкой.

– Простите, – сказал он, – я хотел…

– Это я хотела попросить у вас прощения, – перебила его темноволосая особа. – У меня, конечно же, нет никакого права вмешиваться… но вы ничего не понимаете в детях. Это ваш сын?

– Нет, – ответил Андрей.

– Нет – в том смысле, что это не ваш сын или что вы ничего не понимаете в детях? – спросила она, смеясь.

Андрей смутился еще сильнее. Дело было даже не в словах, а в самом ее присутствии. Он не мог сложить до конца ни одной фразы, не в состоянии был оторвать глаз от ее хрупкой фигуры и думал сейчас лишь об одном – как не дать ей уйти, не потерять ее во второй раз. Страстное желание взять ее на руки и никуда не отпускать испугало его самого. Оно было не только неуместным, но и предательским по отношению к Раде.

Грудь девушки поднималась и опускалась, дыхание было частым и неровным, а румянец на щеках подсказывал Андрею, что ее состояние походило на его собственное и что она сердилась на парня, который столь откровенно разглядывает ее. И все же она ответила на его взгляд так открыто и свободно, что он утонул в ее темных глазах, этих горных озерах, глубоких и чистых.

– И то и другое, – вымолвил наконец Андрей, прерывая затянувшуюся паузу. – Но…

– Тогда позвольте заметить вам, что ребенка нельзя воспитывать на одном страхе, – продолжала она смущенно. – Страх – плохой учитель.

Последние слова она почти прошептала.

– Я ничего не боюсь, – сказал Фредерик упрямо.

– Конечно, не боишься, – она тихо рассмеялась. – Ни один мальчик ничего не боится. Как тебя звать, маленький герой?

– Фредерик, – ответил тот недоверчиво. – Но я уже давно не маленький. – Его глаза сузились. – И зачем вообще вам это знать?

– О, прости, я не хотела тебя обидеть. Я люблю знать, с кем разговариваю. Меня зовут Мария. А как зовут вас? – обратилась она к старшему Деляну.

– Андрей. А Фредерик – мой… племянник.

Ему показалось, что слова прозвучали неубедительно. Что с ним происходит? Последний раз так было, когда он знакомился с Радой.

Эта мысль причинила ему боль. Чужого человека, совершенно не важно кого, сравнивать с его Радой – значит предавать их любовь.

– Мне неловко, но мы сейчас спешим, – сказал он. – Мы условились об одной встрече, и нас ждет долгая дорога.

– И наверное, ваша мама наказывала вам не вступать в разговоры с незнакомыми людьми, – добавила Мария с преувеличенной серьезностью. Потом рассмеялась. Ее голос был светлым и чистым, как колокольчик. Она протянула руку Фредерику: – Надеюсь, у тебя найдется время и можно будет угостить тебя леденцом?

Фредерик вконец смутился, да и Андрей не меньше. Они не представляли, как женщина может запросто заговорить на улице с незнакомым мужчиной, даже если это такая необычная женщина, как Мария. Но главное было не это. Что-то в самом ее присутствии так испугало Андрея, что ему сейчас захотелось немедленно убежать, скрыться.

И он, очевидно, так и поступил бы, если бы не странное выражение лица Фредерика. Он был все еще испуган и неуверен в себе, но было вместе с тем и что-то другое.

– Мне очень жаль, – Андрей хотел закончить разговор, – но мы…

– С удовольствием, – сказал Фредерик, будто и не слышал слов своего спутника.

Мария снова рассмеялась светло и звонко, но в этом смехе теперь явственно слышалась насмешка. Ее глаза сверкнули.

– Фредерик! – строго одернул его Андрей.

– Таким бессердечным вы не можете быть, Андрей, – попыталась настроить его на другой лад Мария. – Отказать в леденце ребенку, который первый раз в жизни попал в город и еще никогда не видел настоящего базара?

– Откуда вам это известно? – спросил Андрей с недоверием.

Мария снова засмеялась:

– Это написано на ваших лицах.

Она протянула руку и сделала поощряющий жест. Фредерик уже хотел ответить на ее движение, но затем полуобернулся к Андрею и умоляюще посмотрел в его сторону.

Он так и остался стоять, словно оцепенев, глядя куда-то над головами людей. В первый момент Андрей подумал, что Доменикус со своей свитой возвращается назад и мальчик готов броситься с криком на убийцу, не продумав неизбежных последствий такого поступка. Приметив, куда испуганно уставился Фредерик, он посмотрел в том же направлении.

Это были два всадника, которые легким шагом направляли лошадей сквозь толпу. Андрей хотел уже с облегчением вздохнуть, но узнал их. Это были те два золотых рыцаря, которые выследили его в трактире, и он живо представил себе, что бы произошло, присмотрись они сейчас немного внимательнее. Рыцари ехали очень медленно, почти спокойно, как будто искали кого-то. Деляну почти физически почувствовал опасность, исходящую от них.

Не упуская их из виду, он поспешно обратился к Марии:

– Я не хочу портить встречу, но сегодня у нас действительно нет времени. Может быть, в другой раз?

По лицу Марии было видно, что ее разочаровал неожиданный поворот разговора и она не поняла, что же произошло. Но теперь это не имело значения: рыцари намеренно разглядывали толпу, они искали мужчину с мальчиком, а оба разыскиваемых были связаны разговором с юной красавицей. Не хватало только, чтобы они навлекли на девушку опасность – уже тем, что их могли увидеть вместе.

– О нет, – сказала Мария беспомощно.

Все шло к тому, что она не позволит Андрею и Фредерику уйти отсюда без боя.

– Вы действительно так бессердечны, что хотите оставить меня одну?

– Мне жаль, – выдавил Андрей. Он попытался улыбнуться, но получилась гримаса. – Нам надо идти. Вероятно, судьбе угодно, чтобы мы встретились при более благоприятных обстоятельствах.

Он не стал дожидаться ответа, схватил Фредерика и потащил его за собой. Лицо Марии выражало явное огорчение, она не понимала, зачем Андрею понадобилось немедленно уходить. Она что-то кричала им вслед, но Деляну не мог разобрать слов; их поглотил несмолкающий гул базара.

Боковым зрением Андрей видел блеск золотых доспехов. Он ускорил шаг, ничего не объясняя Фредерику, и просто тащил мальчика за собой. То, что происходило следом, подтвердило его опасения. Золотые рыцари направили коней напролом и устремились к ним, не обращая внимания на окружающих.

– Они заметили нас, – шепнул он Фредерику. – Поспеши, иначе нас настигнут.

После этих слов Андрею больше не приходилось бороться с мальчиком, напротив, ему надо было удерживаться с ним рядом. Фредерик извивался угрем, пробираясь сквозь толпу.

Вскоре им удалось достигнуть противоположной стороны базара и вбежать в узкую улочку, заваленную мусором и нечистотами. Тут они стали продвигаться чуть быстрее, хотя им продолжали мешать торговцы, перемещавшиеся со своим товаром с одного места на другое, и покупатели, стремившиеся попасть на базар. Придерживая рукой меч, Андрей уже не шел, а бежал. Когда они добрались до конца улочки, то на минуту остановились, выбирая, куда идти, а потом все же свернули налево и быстрым шагом устремились к следующей улице. Так они еще два-три раза меняли наугад направление и уже не спешили, как раньше. Наконец пошли в том же темпе, что и окружающие.

Конских копыт их преследователей уже давно не было слышно. Однако Андрей не сомневался, что рыцари так просто не отстанут. Видимо, они объезжали одну за другой окрестные улицы, чтобы в результате обнаружить беглецов. Он мог лишь надеяться, что они не знают точно, кого преследуют, и потому делают это без особого рвения; в противном случае улицы уже кишели бы солдатами, которые тщательно обыскивали бы каждый дом.

Доводить дело до этого Андрею не хотелось. В десятке шагов от себя он приметил узкую темную подворотню, и они направились туда.

Оказалось, что за аркой находится маленький дворик, со всех сторон огороженный каменной стеной в рост человека. Здесь громоздились горы нечистот и невысокие, по колено, штабеля подгнивших дров. Андрей быстро прошел вперед, посмотрел налево и направо и укрепился в верности первого впечатления: не только захламленный двор, но и примыкающий к нему дом производили впечатление запущенности и ветхости. Внутрь вела единственная дверь, грубо сколоченная из неровных досок. Пять, самое большее шесть окон, которые были видны с улицы, тоже были забиты досками.

Андрей прислушался. Гул базарной площади и звуки улицы еще доносились сюда, но внутри царила мертвая тишина. Дом был пуст.

Не долго думая, Деляну сунул руку в щель дощатой двери, ухватился покрепче, дернул и едва не потерял равновесие, когда прибитая доска оторвалась. Он решительно отодвинул дверь в сторону и потащил Фредерика внутрь.

Пыльный на просвет воздух, какая-то призрачная пустота с неприятным запахом и тишиной окружили их. Вдобавок откуда-то исходил острый, сладковатый дух, говоривший о том, что в этом доме не так давно кто-то умер, но не был вовремя похоронен. Возможно, это и явилось причиной того, что домом не пользовались.

Андрей кое-как приладил дверь на место, подошел к окну на противоположной стороне и посмотрел сквозь щель между досками. Снаружи была улица, по которой они несколько минут назад подошли к этому дому. Она по-прежнему кишела людьми, но никто из них не заметил внезапного исчезновения двух странных незнакомцев. Наверное, Констанца была слишком большим городом, чтобы люди в нем обращали хоть какое-то внимание на отдельных прохожих, пусть даже не совсем обычных.

Фредерик, выглядевший страшно уставшим, огляделся и сел на пол, скрестив ноги. Андрей последовал его примеру, предварительно отстегнув меч и положив его рядом.

– Отдохни немного, – сказал он. – Мы останемся здесь до наступления темноты.

При этом Андрей не был уверен, что они правильно выбрали убежище. Если их выследят, убежать не удастся. Единственным выходом в таком случае останется пробиваться отсюда с боем. Но кто им поможет в этом проклятом городе, если ворота запирают, а десятки, а то и сотни солдат могут выйти на улицы?

Очень скоро он понял, что его худшие опасения сбываются. До них отчетливо донесся цокот копыт нескольких лошадей, отраженный от стен домов, что свидетельствовало о приближении всадников. Андрей вскочил. Липкий пот выступил у него на лбу, а рука, сжимавшая сарацинский меч, стала дрожать. Он всматривался в щели, но ничего не мог разглядеть.

– Видишь кого-нибудь? – спросил Фредерик нетвердым голосом.

– Теперь молчи, – шепнул Андрей. – Это они.

В узкий просвет между досками он увидел часть лошадиной гривы, фрагмент седла, броню на ноге рыцаря, ножны меча, которые слегка покачивались в такт движению… Рука Андрея еще крепче сжала рукоять меча. Двое всадников в золотых доспехах продвигались очень медленно, видимо пристально глядя по сторонам. Андрей ожидал в любой момент услышать, как всадник осаживает лошадь…

Но ничего такого не случилось. За несколько секунд, которые показались ему вечностью, всадники проехали мимо. Еще какое-то время Андрей стоял в напряженной позе, опасаясь, что они остановятся, чтобы вернуться и осмотреть заколоченный дом. Но послышался удаляющийся конский топот, и это дало им возможность остаться в своем убежище, которое могло стать для них смертельной ловушкой.

9

«Одноглазый медведь» настолько точно соответствовал описанию стражника возле городских ворот, что Андрей нашел и узнал бы это место и без грубо намалеванной вывески над дверью. Обоим Деляну понадобилось более часа, чтобы добраться до порта, а потом и до улицы, на которой находился постоялый двор. Они были крайне озабочены тем, как избежать встречи с патрульными, которые все чаще выходили из замка, чтобы прочесывать городские улицы.

Поэтому Андрей еще раз остановился в нескольких шагах от примыкавшего к постоялому двору трактира, чтобы осмотреться. Улица была запущенной и неприветливой, точно такой, какую он и ожидал увидеть. Дома здесь были более ветхими, жалкими и убогими, чем в западной части города, а жители показались Андрею нищими и не вызывающими доверия.

Он еще раз критически оглядел все вокруг, постарался отделаться от неприятного чувства, что за ними следят, и наконец переступил порог трактира.

Внутренний вид неприятно напомнил ему место, где они были два дня назад и где погибли Ансберт и Враньевк. Это было просторное помещение с немногочисленными окнами и глинобитным полом. Над стойкой, у стены, была приделана пара толстых досок, на которых стояло много разных бутылей; несколько столов со скамьями были точь-в-точь похожи на мебель сгоревшего двора.

Пожалуй, все притоны и кабаки в этих краях одинаковы, как родные братья, подумал Андрей. Все просто и достаточно массивно, чтобы выстоять в какой-нибудь дружеской потасовке. Во всяком случае, до тех пор, пока в ход не пойдут горящие стрелы и наполненные маслом глиняные кружки.

Хотя в трактире было людно, он сразу же заметил Крушу. Лицо сидящего возле него человека было скрыто концом неудачно повязанного тюрбана, благодаря чему можно было принять его за мусульманина. Перед лицом нависшей над городом угрозы турецкого вторжения и растущим день ото дня противостоянием местного населения и мусульман было небезопасно появляться в Констанце с тюрбаном на голове, пусть даже такой платок и пестрая лента давно примелькались в этих местах.

По мере приближения к столу Андрей понял, что его догадки верны. Вторым человеком оказался не осведомитель, который по договоренности с Крушей должен был прийти сюда, а Серж. Хотя он и выглядел вызывающе, его маскировку следовало признать удачной: городская стража искала человека с ожогами, и мусульманский наряд был как нельзя кстати.

Андрей и Фредерик подошли к столу, за которым сидели мнимые фокусники; кроме двух кружек пива, на нем ничего не было. Круша посмотрел на них без всякого выражения, тогда как в единственном глазе Сержа – из-за нацепленного тюрбана только он и был виден – отразилось недоверие, а потом на какой-то миг сверкнул гнев.

– Вот и мы! – сказал Андрей вызывающе. – Мы вроде бы договорились встретиться здесь с нужным человеком. Где же он?

Братья мрачно смотрели на него.

– Мы думали, что вы не придете, что вас схватили или вы передумали. Почему вы так припозднились? – сказал Серж с упреком.

Его платок сполз вниз, и он поправил его, оставив лишь щелку для глаза.

– Нам пришлось скрываться. Сегодня утром мы перебежали дорогу золотым рыцарям и дурацким образом привлекли к себе их внимание. Но я не думаю, что нас узнали, – поспешно добавил Андрей, заметив испуг Сержа. – Иначе бы они действовали по-другому. Они запомнили меня с длинными волосами и в трансильванской одежде. В этом мое преимущество.

– Хорошенькое преимущество, – возмутился Серж, – особенно когда они охоту на тебя устраивают!

– Возможно, они нас приняли за каких-нибудь воров. Откуда я знаю?

– Это уже лучше, – проворчал Серж. – Что же вы натворили?

– Да ничего, – сказал Андрей быстро, и перед его внутренним взором внезапно возникло лицо Марии.

Он уже собирался рассказать Сержу о ней, но отбросил эту мысль. В конце концов, это не имело к братьям никакого отношения.

– Может быть, беспокойство в городе вовсе не связано с нами, – предположил он.

– Не связано? Так оно есть или нет?

Андрей пожал плечами:

– Сегодня на базаре я услышал краем уха несколько обрывков разговоров. Люди боятся, что турки соберутся идти на Констанцу. Может быть, герцог потому и приказал усилить патрули.

Серж интуитивно схватился за голову, поправляя тюрбан. Все остальное представлялось ему теперь неважным.

– Надеюсь, меня не примут за одного из этих проклятых мусульман?

– Я думаю, едва ли, – сказал Андрей, бросив на Сержа оценивающий взгляд. – Скорее, посчитают тебя самым обычным вором.

Серж сверкнул на него своим единственным глазом, но от ответа воздержался.

– Мой осведомитель сообщил мне то же самое, – вмешался в разговор Круша. – Турки готовятся совершить несколько набегов южнее Констанцы. И это послужило причиной того, что отправку ваших людей перенесли.

– Что это значит? – раздраженно спросил Андрей. – Я надеялся, что мы вовремя все сделаем.

– Да, – сказал Круша спокойно. – Но в жизни, к сожалению, не все бывает так, как ожидаешь. Не надо волноваться, – прибавил он поспешно, заметив, что Деляну собирается возражать. – В принципе все остается по-старому. Просто пленных собираются увести послезавтра.

– И что? – раздраженно спросил Фредерик. – Мы могли бы освободить их уже сегодня!

– Ты ничего в этом не смыслишь, молокосос, – сказал пренебрежительно Серж. – Ты небось думаешь, что это будет прогулкой? Такое дело надо до мельчайших деталей обмозговать. Какой прок, если мы найдем пленников, но не сможем вывести их из города? Так что не вмешивайся, парень, когда разговаривают взрослые.

– Это значит, – сказал Андрей растерянно, – что мы можем угодить в войну с турками и окажемся меж двух огней.

– Нет, – возразил Круша уверенно. – Мы не собираемся тут пускать корни. Сделаем все, что нужно, и исчезнем, прежде чем их кривые сабли появятся перед городскими воротами.

– Но мы можем этой ночью хоть как-то связаться с моими родными? – Фредерик продолжал настаивать на своем. – Тогда мы узнаем, как у них там…

– Нет! – отрезал Круша. – Мы должны ждать до завтра. Без моего человека делать ничего нельзя.

– Еще и это! – с досадой воскликнул Андрей, которому страшно не нравилось, что он зависит от кого-то постороннего. – Будет лучше, чтобы нас до тех пор не видели вместе. Мы с Фредериком найдем какое-нибудь убежище и переночуем. Во сколько встречаемся завтра?

– В то же время, что и сегодня, – сказал Круша. – Не опаздывайте!

В этот момент подошел трактирщик. Серж махнул рукой и сказал, что их друзья торопятся и должны уйти. Андрей с Фредериком не стали задерживаться и без промедления покинули трактир. Тем же кружным путем, через десятки маленьких улочек, они вернулись в заброшенный дом. По дороге Андрей часто оглядывался: он не мог отделаться от ощущения, что за ними наблюдают посторонние глаза, выслеживая, куда они направляются. В этом городе он чувствовал себя скованнее и неувереннее, чем обычно.

И для этого были все основания. Констанца, казалось, пребывала в крайней тревоге. Люди на улицах выглядели испуганными. Они поспешно проходили мимо, даже не удостаивая их взглядом. Андрей видел это, но тем не менее всякий раз вздрагивал, слыша шаги за спиной или замечая в полутьме какое-то движение. Его чувства были крайне напряжены. Дважды им приходилось прятаться в закоулках, уступая дорогу людям в оранжево-белой униформе с герцогским гербом. И всякий раз при этом его рука отодвигала перевязь сарацинского меча, так, чтобы оружие было прикрытым и, вместе с тем, чтобы его можно было молниеносно обнажить.

Андрей перевел дух, лишь когда они достигли знакомого дома.

– Это нарушило наши планы, – сказал он, – но в любом случае ночью мы будем тут в безопасности. Устраивайся поудобнее. Я выйду послушаю, что происходит. Может быть, узнаю что-то важное. И попытаюсь добыть что-нибудь на ужин. – Он помахал перед Фредериком старым глиняным кувшином, который нашел под лестницей. – А в этом я принесу воды, чтобы ты не умер от жажды!

– Я не собираюсь сидеть и ждать, пока ты ходишь за водой, – отреагировал на это Фредерик. – Я ни за что не останусь один.

Андрей хотел возразить, но мальчик заявил еще тверже:

– Разумеется, я пойду с тобой. Я уже отдохнул. Ты ведешь себя так, как будто считаешь меня ребенком!

Андрей вздохнул. Фредерика можно было понять; в этой обстановке, чуждой для всякого деревенского мальчишки, уже одно пребывание здесь, в темноте, казалось страшным, тем более он знал, что вся герцогская охрана, включая таинственных золотых рыцарей, за ними охотится, – это было слишком.

– Мы должны избегать лишнего риска, – все же сказал Андрей. – Если в такую пору мы отправимся вдвоем, нас заметят скорее, чем если я буду один.

Фредерика и это объяснение не устроило, но Андрею уже все надоело, и он прервал дальнейшие упреки движением руки.

– Ты останешься здесь, и кончим с этим, – отрезал он. – И не перечь мне! Может случиться, что капризы помешают освобождению твоих родных.

– Ты угрожаешь мне? – спросил Фредерик столь же испуганно, сколь и вызывающе.

– Да, угрожаю, – подтвердил Андрей. – И еще хочу тебе втолковать, что не ты устанавливаешь правила игры: это делают герцог, золотые рыцари, отец Доменикус и те два мошенника, которым мы доверились. Поэтому только утром мы выйдем отсюда вместе.

Деляну повернулся, не сказав больше ни слова, и покинул их неприятное убежище. Проходя узкой улочкой, которая должна была привести его к людным местам, он постарался успокоиться.

Характер Фредерика все больше действовал Андрею на нервы. Не было такого решения, такого поступка, которые бы мальчик каким-то образом не оспорил. Пока они находились в Констанце, возражать было небезопасно. Одно неосторожное слово, слишком громкий возглас могли не только навести на их след солдат, но и решить судьбу угнанных жителей Борсы.

Словно по наитию, Деляну направился к базарной площади. Почему он выбрал именно эту дорогу, Андрей и сам не мог объяснить. Во всяком случае, он наслаждался тем, что наконец-то остался один, без строптивого мальчишки, который не упускал случая привести его в ярость. Как только он наполнит кувшин у общественного колодца, сразу же принесет его обратно и выльет Фредерику на голову при первом же дерзком ответе.

Деляну брел по густо заселенным улицам и внезапно очутился на том самом месте, где ему утром встретилась симпатичная девушка. Базарная площадь в этот час была совершенно иной, чем при свете дня. Висевший над площадью запах представлял собой смесь нечистот, овощей и фруктов, причем остатки последних еще вполне могли быть съедобны, и от этого у него даже заурчало в животе.

Хотя солнце уже зашло, на площади царило оживление. Одни торговцы были заняты тем, чтобы сохранить до утра непроданные товары, другие собирались в путь к месту ночлега. Но были и такие, кто устраивался прямо на земле возле своего товара, чтобы завтра с утра не упустить первых покупателей. Однако Андрей догадывался, что многие из них предпочли бы ночлег на постоялом дворе, если бы могли позволить себе такую роскошь.

Хотел он того или нет, но при виде пустеющих базарных прилавков его желудок громко заурчал. Стараясь не привлекать к себе внимания, Деляну высматривал что-нибудь съестное. Если бы здесь еще можно было купить ломоть хлеба и кусок сыра, он отдал бы за них большую часть монет, бренчавших у него в кармане. Но сейчас не оставалось ничего другого, как оглядываться по сторонам в поисках бесплатной пищи – чего-нибудь такого, что в лесу или в поле всегда можно найти. Но в городах не растут ни грибы, ни ягоды, ни съедобные травы.

И все-таки ему повезло. Он обнаружил несколько желтых реп и вилков кольраби, которые выбросили вместе с мусором. Они выглядели не особенно аппетитно, но в пищу годились. Андрей завернул свое богатство в льняной лоскут, кем-то невзначай уроненный, и направился к маленькой ротонде неподалеку; ротонда эта утром показалась ему почти готовым убежищем, кроме того, в центре ее был колодец.

Жажда его стала невыносимой, и на какое-то время Андрей утратил обычную бдительность. Он поспешил к безлюдной ротонде и бросился к колодцу, намереваясь опустить прикрепленное к цепи ведро и зачерпнуть воды.

Затем он наполнил кувшин, чтобы напиться еще раз в спокойной обстановке и уже со всеми богатствами вернуться к Фредерику, выслушать его бесконечные упреки и жалобы. «Неплохой ужин, – думал он, – может быть, настроит парня на мирный лад». В этот момент на его плечо почти нежно легла чья-то рука.

Андрей молниеносно развернулся, одновременно вытаскивая сарацинский меч. Он уже стоял в боевой позе, готовый ко всему или почти ко всему, когда взглянул своему противнику в глаза, – и показался самому себе смешным.

Это была Мария, закутанная в белую пелерину с капюшоном, так глубоко надвинутым на лицо, что Андрей узнал ее только по лучащимся радостью глазам.

– Я сдаюсь! – воскликнула она с наигранным страхом. – Поверь, у меня нет ничего, чем я могла бы сражаться.

Для Андрея ситуация была крайне неловкой. Он со стыдом вложил меч в ножны. Легкий румянец появился на его лице.

– Откуда вы тут взялись? – спросил он неуверенно.

– Я вовсе не рассчитывала, что вы обрадуетесь, увидев меня, – сказала Мария. Быстрым движением она сдернула с головы капюшон, и ее пышные волосы упали на плечи. В глазах мелькнула плутовская искра. – Сегодня днем вы просто сбежали от меня.

– Это… не имело к вам никакого отношения, – объяснил Андрей.

– Ну-ну, – сказала Мария. – Значит, у вас есть тайны. Речь идет о женщине, я не ошибаюсь?

– Нет, женщина тут ни при чем, – отчаянно замотал головой Деляну, стремясь ее разубедить. – По крайней мере, в том смысле, который вы имеете в виду.

– Ага, – иронически протянула Мария и сморщила лоб, что усугубило плутовское выражение ее лица. – Но что же я имела в виду?

– Ну, я не знаю, – растерянно признался Андрей, чувствуя, что краснеет. – Во всяком случае, сегодня утром речь шла о родственнице Фредерика.

– Его родственники должны быть, кстати, также и вашими, если я не ошибаюсь, – усмехнулась Мария.

– Да, конечно. – Андрею стало вдруг жарко. – Но я давно их не видел.

– Ну-ну. А что видите вы сейчас? – Мария подошла к нему на полшага и встала на цыпочки.

– Я… – глухо начал Андрей. Его сердце стучало где-то в горле. – Я вижу…

– Ну? – настаивала Мария внезапно осипшим голосом. – Что же вы видите?

Мысли Андрея – или то, что от них осталось, – спутались.

– А вы, – выдавил он наконец, – в такое позднее время ходите одна?

Мария наклонила голову набок, и ее полная ожиданий улыбка стала прохладнее.

– Вы говорите, как мой брат. Но я оставила его дома. Иначе бы я не смогла к вам подойти и застать вас врасплох. Я думала… нет, я знала, что увижу вас снова. Где вы оставили своего племянника?

– Там, где мы остановились, – ответил Андрей, чувствуя, как по лбу у него скатывается капля пота. – У друзей.

Мария расстегнула пелерину и села на край колодца. Опираясь руками о камни, она раскачивалась из стороны в сторону, слегка наклоняясь вперед, что еще больше подчеркивало декольте ее платья. Было видно, как поднимается и опускается ее грудь. Андрей при всем желании уже не мог объяснить себе ее состояние как случайное. Еще до Рады было два-три случая, когда он исчезал в стогу с деревенской красоткой, после чего та строила ему глазки. Но тут было совсем другое.

И это другое выглядело настоящим безумием.

Как загипнотизированный, он подходил к ней все ближе, произнося слова осипшим голосом:

– Этого вам не следовало делать.

– Чего не следовало делать? – спросила Мария, прямодушно глядя на него. – Разве запрещено следовать велению глубокого искреннего чувства? Разве запрещено слегка облегчить судьбе путь?

– Я… нет. – При этом Андрей подумал о городской страже, которая ходит где-то здесь, об опасности, угрожавшей в том случае, если обнаружат его, колдуна, который в этот момент сам околдован. – Дело в том, – продолжил он все так же беспомощно, – что я простой мужик из далекой трансильванской деревушки.

– И что с того? – спросила Мария, улыбаясь и наклоняясь еще больше вперед. – Трансильванские мужики – не настоящие мужчины, что ли? Вы это хотели сказать?

– Отчего же? – Андрей мгновение был близок к тому, чтобы вскочить и убежать от этой юной и настойчивой женщины, как от превосходящего по силе врага. Но правда против воли вырвалась у него: – Очень может быть, что я готов… влюбиться в вас.

– А что бывает, если двое любят друг друга или готовы влюбиться? Разве это не самое нормальное в мире? Ты… вы особенно понравились мне один раз – когда сделали вид, будто не заметили меня. – И Мария звонко рассмеялась.

Андрей испытывал возбуждение, которое счел предательством в отношении Рады. А с другой стороны, из него уходило все, связанное с холодным рассудком, сдержанностью и осторожностью. Он чувствовал, что не имеет права пускаться в обольстительную и в то же время коварную игру с Марией, знал, что для нее это не просто развлечение или источник острых ощущений, которые она могла бы вкусить в своей не богатой событиями жизни. Но все это уже не имело для него решающего значения.