Текст книги "Над бездной"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

В течение первых секунд Андрей увидел все, что надо. Сундук с драгоценностями стоял именно там, где указал Як, – на невысоком комоде рядом с кроватью. Но прежде чем прикоснуться к нему, Андрей подошел к оконцу и выглянул наружу. Будь немного светлее, он увидел бы панораму города. Сейчас перед ним открылось бесконечное пространство угловатых теней, в котором то тут, то там мерцали слабые огоньки. Окно, по всей видимости, выходило на гавань и море.

Андрей высунулся из окна и только теперь понял смысл предостережения Круши, что следует соблюдать осторожность от начала до конца. Башня, которая одновременно являлась частью внешних защитных сооружений, была значительно выше остальных стен, футов на двадцать, если не больше. Любого случайного взгляда снизу было достаточно, чтобы заметить что-то подозрительное.

Впрочем, патрулей не было видно, так что Андрей решился высунуться подальше и посмотреть вниз. Задняя часть замка кончалась рвом, наполненным водой, но это мог быть и небольшой пруд. На нем просматривались контуры лодки. Круша с братом уже были там, внизу. Хотя Деляну был уверен, что они не могли его видеть, он кивнул им и отошел от окна. Пора собирать добычу и уносить ноги. Без колебаний направился он к сундуку, чтобы поднять крышку, но без особого удивления обнаружил, что сундук заперт.

Он попытался кинжалом сломать замок, но тот оказался на редкость прочным, так что пришлось прибегнуть к помощи меча. Если прочность сундука соответствовала ценности его содержимого, то там должно лежать целое состояние. Андрей три или четыре раза изо всех сил ударил рукоятью меча по замку, и механизм наконец с тихим скрипом поддался.

Примерно до половины сундук оказался наполнен золотыми монетами различного размера; тут же были два небольших бархатных мешочка с драгоценными камнями. На краткий миг у Андрея возникло искушение спрятать несколько монет. Если Як сдержит слово и ему удастся освободить родных Фредерика, то для обратной дороги им понадобится не только удача, но и деньги. И все же он решил не делать этого. Применительно к его ситуации это, скорее всего, было ошибкой, но не был же он, в конце концов, вором.

Андрей вытащил из-под мундира кожаные мешки, разложил в них содержимое сундука и старательно завязал. Мешки получились довольно тяжелыми. Он не был уверен, что они удержатся на поверхности воды, но надеялся, что Круша, а главным образом Як знали, что делают.

Андрей еще раз проверил узлы на мешках, потом подошел к окну и выглянул наружу. Прямо под ним два солдата шли дозором по городской стене. Они не особенно спешили, спокойно прохаживаясь взад и вперед, время от времени даже останавливались, чтобы посмотреть на город. Прошло немало времени, прежде чем они скрылись из поля зрения, и еще больше, прежде чем Андрей удостоверился, что они не собираются возвращаться.

Тогда он решительно бросил из окна первый мешок – так далеко, как мог. Лодки с Крушей и его братом не было видно, но Андрей не сомневался, что их взгляды сейчас прикованы к освещенному окну под шпилем башни.

Когда он уже хотел выбросить второй мешок, за спиной у него послышался шорох и тихий, но очень внятный голос произнес:

– Пока хватит, Деляну.

Андрей испуганно вздрогнул, выронил мешок и уже хотел вытащить меч, но заметил, что это Як, который вышел из-за бархатной гардины, где, очевидно, находилась потайная дверь.

– Як? – пробормотал он растерянно. – Вы с ума сошли? Что вы тут делаете? И почему… вы ничего не сказали о потайной двери?

Однако предполагаемый сообщник не отреагировал на его слова, а быстро прошел к лежащему без сознания часовому и присел возле него. Увидев, что солдат жив, он нахмурился:

– У вас слишком мягкое сердце, Деляну.

– Я о чем-то спросил вас, Як, – резко заметил Андрей. – Что вы тут делаете?

Что-то во всем этом никак не сходилось.

– Нам придется изменить наши планы. – Як указал движением головы на два кожаных мешка у ног Андрея. – Не выбрасывайте их, пожалуйста! Будет очень жаль, если и их содержимое погибнет, не правда ли?

– Проклятие! – вырвалось у Андрея.

Он сделал шаг по направлению к седому, но остановился. Его мысли путались. Что происходит? Что, черт подери, все это означает?

– Я же сказал: нам придется изменить планы, совсем немного.

Як вздохнул, вытащил из-под одежды узкий кинжал и… перерезал горло лежащему на полу солдату.

Глаза Андрея широко раскрылись.

Между тем Як встал, двумя шагами достиг двери и отодвинул засов. В тот же миг он нанес себе довольно глубокую рану на тыльной стороне ладони. Потом распахнул дверь и громко крикнул:

– Охрана!

Андрей выхватил меч и хотел броситься на него, но было уже поздно. Як отшвырнул кинжал и кинулся в сторону, махая раненой рукой. Помещение так быстро наполнилось солдатами в бело-оранжевых мундирах, как будто они были где-то поблизости и наготове. Да так оно и было! Андрей отпрянул к стене и сделал далекий сильный выпад, который, впрочем, не поразил никого из его противников, но на мгновение дал ему передышку. В отчаянии он искал пути к бегству – и не находил. Из коридора в комнату вваливалось все больше вооруженных людей, и Андрей теперь стоял один против доброй дюжины солдат, направивших на него мечи и копья. Хотя он и не боялся сражаться одновременно с несколькими противниками, все же такое преимущество было слишком большим.

Долю секунды он колебался, прежде чем положить меч перед собой на пол. Один из солдат подошел к нему и приставил клинок к его горлу.

– Отставить! – резко крикнул Як. – Не трогайте его! Он нужен мне живым!

Солдат опустил меч и поспешно сделал шаг назад.

– Так точно, господин! – сказал он.

Андрей растерянно посмотрел на Яка и повторил с недоумением последнее слово:

– Господин?

– Господин, – подтвердил герцог Констанцы.

14

Наверное, давно наступил день, а возможно, сейчас была ночь. Андрей не имел возможности отслеживать ход времени: в темнице герцога не было окон. С тех пор как возвели это строение, внутри утратили свою силу произвольно введенное людьми деление жизни на часы и минуты, равно как и вечная смена дня и ночи.

Единственным светом, который нерегулярно мерцал во тьме, был огонь чадящего факела где-то неподалеку от зарешеченного оконца в двери. Но это бывало редко, иногда на краткие мгновения, иногда на минуты. Андрей отказался от мысли найти какие-то закономерности в появлении и исчезновении света; и еще он перестал высчитывать, сколько времени провел здесь: получалось очень уж приблизительно – с ошибкой в несколько дней. Впрочем, это перестало его волновать: раз не было никакой возможности бежать отсюда, нечего было заниматься такими подсчетами.

А бежать было невозможно. Андрей сомневался, знает ли в точности Як Демадьяр, кого он заточил в тюрьму; герцог, видимо, был уверен, что речь идет об особо опасном преступнике. Андрея не просто бросили в самый глубокий и страшный карцер, ему сковали тяжелыми цепями руки и ноги, надели на шею железный воротник, прикованный к кольцу в стене. Цепь его была такой короткой, что Андрей не мог свободно сесть, не говоря уже о том, чтобы встать на ноги. У него давно притупилось чувство голода: за все время ему не дали ни крошки, ни глотка воды.

Спустя неизвестно какое время в дверном квадратном оконце возник мерцающий, скачущий свет. Однако на этот раз он не исчез, а, напротив, стал ярче; одновременно послышались чьи-то шаги. Возможно, это шел палач, который однажды уже приходил. Андрей не раз спрашивал себя, каким образом его казнят. Отсечение головы было самым желанным способом, но если отец Доменикус перед смертью сказал герцогу, что этот Деляну – колдун, то герцог, безусловно, велит применить более мучительный вид казни. Андрей слышал, что колдунов обычно сжигают и что это для них далеко не самая жестокая участь из всех возможных…

Он отогнал страшные мысли, выпрямился, насколько позволяли оковы, и обратил свое внимание на дверь, хотя предполагал, что посетители едва ли будут намного приятнее, чем его размышления о казни.

И он не ошибся. Загремел засов, и вскоре дверь открылась. Андрей зажмурился и скривил лицо, – привыкшие к темноте глаза не вынесли прямого факельного света. Две, а возможно, и три фигуры вошли в карцер. В первый момент он увидел лишь чьи-то расплывчатые очертания. Затем услышал ясный и очень гневный голос:

– Кто это сделал?

Андрей сквозь слезы, вызванные ярким светом, едва различил, кто перед ним. Глаза герцога извергали бешенство, но гнев относился явно к кому-то другому.

– Я приказал хорошо обращаться с арестованным! – возмутился Демадьяр. – Теперь посмотрите! Он скорее мертв, чем жив! И от него смердит!

– Просим прощения, господин, – пробормотал один из двух сопровождающих. – Но мы думали…

– Когда я хочу, чтобы вы думали, то велю вам это! – перебил герцог. – Сейчас ступай и принеси что-нибудь поесть этому человеку! И воду, и мыло! Я не хочу, чтобы от него пахло, как от козла!

Один из тюремщиков, пятясь, вышел, и Андрей мог слышать, как он со всех ног бросился наверх.

Демадьяр приказал второму сопровождающему:

– Оставь нас одних!

– Вы уверены, господин? – засомневался тот. – Он… опасен.

На лице герцога появилась презрительная гримаса.

– Думаешь, он вырвет из стены цепи или обратится вороном и выклюет мне глаза? – спросил он насмешливо. – Исчезни! Я позову тебя, если ты понадобишься!

Он протянул руку и потребовал дать ему факел, после чего второй тюремщик также поспешно исчез. Было видно, что герцог едва ли славился среди подчиненных долготерпением.

Демадьяр подошел ближе, однако остановился на некотором расстоянии, словно доверял цепям Андрея не так абсолютно, как только что утверждал. Он никак не мог справиться с факелом, перекладывая его из правой руки в перебинтованную чистой повязкой левую и стараясь держать выше, чтобы пламя не обжигало ему лицо.

– Я действительно сожалею, – сказал он. – Я не хотел, чтобы с вами так обращались, Деляну. Знаете, как говорится: если хочешь, чтобы что-то было сделано по-твоему, сделай это сам.

– Ваша забота обо мне трогает до слез, – отозвался Андрей. – Если бы я мог, то обнял бы вас.

– Не поймите меня неправильно, – засмеялся Демадьяр. – Мало удовольствия заключается в том, чтобы казнить полуживого человека.

Андрей молча слушал. То, что он хотел знать, герцог все равно ему не скажет.

– Для человека, который провел два дня без глотка воды да еще прикованным к стене, вы выглядите хорошо, – продолжал герцог.

Андрей почувствовал, что это было сказано не без задней мысли. Герцог точно не знал, кем является его пленник и зачем понадобилось трем золотым рыцарям и отцу Доменикусу обрушиваться на долину Борсы. Вряд ли они рассказали ему про это. Но герцог, очевидно, подозревал, что за Андреем есть какая-то тайна. Во всяком случае, он должен был чувствовать, что имеет дело не с простым трансильванским варваром.

– Мы, Деляну, трудные люди, – ответил Андрей. – Нас не так-то просто убить.

– Я слышал об этом. – Герцог пожал плечами. Факел в его руке подрагивал, и на стене получался замысловатый танец из красных отсветов. – Но я сделаю все, что в моих силах.

– Почему? – спокойно спросил Андрей.

– Почему я прикажу вас казнить? – Демадьяр заморгал, будто его действительно удивил вопрос, но при этом почему-то засмеялся. – Все-таки вы пытались ограбить меня, Деляну. И убили моего солдата. – Он посмотрел на свою перевязанную руку и прибавил с сожалением: – Это был хороший человек. Непросто будет найти ему замену. Надежных людей сегодня вообще мало.

– Вы любите такие игры или есть более серьезная причина, почему вы ранили сами себя и убили собственного солдата?

Демадьяр попытался скрыть смущение, но от Андрея не ускользнул быстрый, почти испуганный взгляд, который тот бросил на дверь, прежде чем ответить.

– Если и есть причина, – сказал он, – то с моей стороны было бы не очень умно выдавать ее вам. Не правда ли?

«Значит, причина существует», – подумал Андрей; он даже догадывался, какого она свойства, хотя точно сформулировать ее не мог.

– Зачем же вы тогда пришли, герцог? – спросил он, не скрывая насмешки. – Только для того, чтобы убедиться, как мне плохо?

– Вообще-то вам не на что жаловаться, Деляну, – ответил герцог. – А пришел я для того, чтобы известить вас, что процесс начнется через два часа.

– Мой… процесс?

– Вы действительно плохого мнения обо мне, – вздохнул Демадьяр. – Разумеется, мы проведем честный процесс.

– Догадываюсь, что под вашим председательством. И приговор, конечно, уже вынесен.

– Само собой разумеется, – сухо ответил Демадьяр и указал на раненую руку. – Уже за одно только нападение на герцога Констанцы вам уготована смерть, Деляну. Я не смог бы спасти вас, если бы даже хотел. Есть законы, придерживаться которых должен и я.

– Какая жалость.

Демадьяр не утратил спокойствия из-за саркастических замечаний Андрея.

– Несмотря на это, я здесь, чтобы сделать вам предложение, – продолжал он. – Вы умрете, но от вас зависит, будет ли это быстрая и безболезненная смерть или ваше умирание растянется на часы, а то и на дни.

– Я выбираю дни, – попытался спровоцировать Андрей своего собеседника. – Я, знаете ли, жаден до удовольствий.

– Вы сами не знаете, что говорите, – серьезно возразил герцог. – Мой палач – мастер своего дела. Это он получит удовольствие.

– Чего вы хотите? – спросил Андрей.

Он не был трусом, но и сумасшедшим тоже не был.

– Узнать одну вещь. Отец Доменикус – кто он?

– Боюсь, я… не понимаю вас.

– Не изображайте из себя дурака. – Видно было, что Демадьяр всерьез сердится. – Вы отлично знаете, что я имею в виду. Доменикус был не обычным инквизитором. Рука Рима, как правило, нас не достает; мы поддерживаем связи с отцами Византийской церкви и патриархами Константинополя, чьи отношения с Ватиканом, так сказать, несколько напряженные. Инквизиция должна представить нашему во всех отношениях достойному королю очень убедительные доводы, чтобы появиться здесь и уничтожать людей.

– По всей видимости, отцу Доменикусу это было разрешено, – сказал Андрей.

– Да, и я спрашиваю себя почему. Что такого особенного происходит в одной трансильванской долине, что король позволил уничтожить целую деревню?

– Этого я не знаю, – ответил Андрей честно. И добавил, помолчав: – Возможно, и он этого не знал.

Герцог в задумчивости покачал головой:

– Об этом я тоже думал, но бумаги инквизитора в порядке. Более того, я не могу доказать этого, но подозреваю, что имелось прямое задание Ватикана. А тот факт, что они прибыли сюда незадолго до вас, говорит о том, что они вас ждали. И все это ради того, чтобы убить мужчину и мальчика. Довольно необычный предлог, не правда ли, Деляну?

– Эту работу вы возьмете на себя, я правильно вас понял? – спросил Андрей. – Но почему я должен помогать вам, даже если бы мог это сделать? Смерти я не боюсь. А боль проходит.

– А если я дам вам слово оставить мальчика в живых?

– Фредерика? – Андрею не до конца удалось скрыть ужас в своем голосе. – Вы поймали его?

– А чего вы ожидали? – спросил Демадьяр с искренним удивлением. – Его и тех двух глупцов, которые думали, что меня можно ограбить. Скажите, с какой целью инквизитор на самом деле прибыл в Трансильванию, и мальчишка останется живым.

– Он убил Доменикуса, – напомнил Андрей.

– И что? – Демадьяр сделал пренебрежительный жест рукой. – Он сослужил мне хорошую службу. Итак? Что составляет великую тайну долины Борсы?

– Этого я не знаю, – ответил Андрей.

Лицо Демадьяра омрачилось.

– Сожалею. В таком случае я больше ничего не могу для вас сделать.

Он посмотрел на Андрея, не скрывая, что уже не надеется на раскаяние пленника и как он разочарован, что такого раскаяния не случилось. С этой миной на лице он покинул карцер, не сказав больше ни слова.

Андрей остался один в темноте. Возможно, только что он сделал последнюю в своей жизни ошибку.

15

Вскоре к нему пришли четверо мужчин, которые сняли с него цепи и принесли воду и чистую одежду. Солдаты все это время стояли рядом наготове и держали руки на рукоятях мечей. Андрей слышал, что и за дверью находилась охрана. Попытка бежать была не только абсолютно безнадежной, но и в высшей степени глупой. Надо было дождаться такого момента, когда охранники отвлекутся. Возможно, такой момент никогда и не наступит… или появится через несколько минут. Андрей не собирался отдавать свою жизнь – ни быстро, ни медленно.

Его снова заковали в цепи и вывели из камеры. Процессия шла по узкому мрачному проходу, потолок был таким низким, что приходилось пригибаться. В конце находилась ведущая вверх узкая, крутая, бесконечная лестница. Через массивную дверь из толстых дубовых досок они попали в настоящую тюрьму, намного выше подземного карцера.

Когда вступили в тюремный коридор, Андрей почти физически ощутил горе, которым был наполнен воздух. Не только ему, но и его охранникам в первый момент было трудно дышать. Две огромные камеры за железными решетками, по обе стороны коридора, были набиты до отказа. Зловоние от человеческих испражнений смешивалось в этих загонах со смрадом болезни и смерти; кроме того, с обеих сторон доносились стоны и жалобы. Сюда вперемешку были затолканы не меньше полусотни мужчин и женщин с детьми. Для такого количества людей, как показалось Андрею, здесь еще было удивительно тихо. У многих заключенных просто не осталось сил выражать страдание.

Сердце Андрея сжал ледяной холод, он был не в состоянии видеть творящегося вокруг. Когда его пару дней назад заточили в темницу, он был без сознания – один из солдат тогда ударил его; он пришел в себя, когда его уже заковали в кандалы. Теперь Деляну понял, как милосердно с ним поступили. Дни, которые он провел внизу наедине со своими мыслями, были далеко не сладкими, но то, что Демадьяр уготовил пленным из Борсы, являлось сущим адом. Он представлял, где должны быть родные и односельчане Фредерика, но действительность оказалась во много раз ужаснее.

Как ни тяжело было Андрею видеть все это, он заставил себя еще раз посмотреть по сторонам. Его встречали серые лица, выражавшие страдание и боль, но прежде всего – страх. Однако Фредерика среди них не было. Если Демадьяр сказал правду и мальчик находится в его власти, значит, его содержат в каком-то другом месте.

Они продолжили подъем по лестнице и наконец оказались во дворе. Ослепленный дневным светом, от которого уже отвыкли глаза, Деляну инстинктивно поднял руку, чтобы защититься от яркого солнца. Один из охранников немедленно поднял меч и приставил клинок к горлу Андрея, а другой вдавил в его живот край алебарды. На мгновение Андрей застыл. Что там наговорили о нем Демадьяр или Доменикус, не известно, но солдаты испытывали перед ним одновременно и страх, и почтение. Этим обстоятельством он должен воспользоваться позднее, учитывая то, что Фредерик пока находится во власти герцога.

Он осторожно опустил руку, подождал, пока конвоиры отведут свое оружие, и заставил себя изобразить на лице легкую гримасу неудовольствия. Что же он прочел на лицах солдат – страх или ненависть, вызванную убийством их товарища?

Пока шли по двору, Андрей уже при свете дня внимательно рассмотрел внутреннее устройство крепости. Она и днем выглядела все так же мрачно и отталкивающе, как и ночью, только теперь уже нельзя было списать производимое ею впечатление на темноту или игру воображения. Андрей видел холодное, неприятное место, где любые человеческие устремления и даже смех были неуместны.

Его привели в большой, скупо обставленный зал на первом этаже дворца – место проведения официальных церемоний, как предположил Андрей. Здесь же находился огромный, потушенный к этому часу камин, над которым висел герб Демадьяра, а чуть ниже – перекрещенные меч и шестопер.

Перед камином располагался длинный стол, за которым восседали Демадьяр и трое незнакомых Андрею людей. Лишь на одном из них был мундир цветов герцога – оранжевый с белым, двое других были в партикулярном, однако весьма дорогом одеянии. По-видимому, эти двое являлись высокопоставленными городскими сановниками. Еще два места за столом были свободными, одно из них непосредственно рядом с герцогом.

– Вам известно, почему вы тут? – начал Демадьяр свой процесс.

– Чтобы насладиться вашим гостеприимством? – предположил Андрей. – Если это так, то у меня есть жалоба касательно…

Один из солдат с такой силой ударил его сзади, что он покачнулся, однако решил не давать им удовольствия слышать его стоны. Он стиснул зубы и промолчал.

– Вы все еще не уяснили себе серьезности своего положения, Деляну, – сказал Демадьяр, хмурясь.

– Дружественное обслуживание тоже оставляет желать лучшего, – продолжил Андрей.

Он почувствовал, как солдат у него за спиной замахнулся, и напрягся, но герцог остановил конвойного рукой, и ожидаемого удара не последовало.

Демадьяр между тем обратился к человеку, сидевшему слева от него:

– Как я уже говорил вам, граф Баторий, это трансильванский варвар. Складывается такое впечатление, что он не понимает, в какой ситуации находится…

Граф поднял руку, желая остановить герцога, и обратился непосредственно к Андрею:

– Это так, Деляну? Известно ли вам, почему вы здесь? В чем вас обвиняют?

Андрей, слушая их, все меньше понимал, что происходит. То, что этот так называемый процесс есть не что иное, как фарс, было ему абсолютно ясно; Демадьяр же сказал ему, что приговор уже фактически вынесен. Почти умоляющий взгляд, который бросил герцог графу Баторию, едва ли был нужен, чтобы догадаться: судьи облегчают ему путь к отступлению. Но что все это должно было означать?

– Я же говорил вам, граф Баторий, – вмешался Демадьяр, поскольку Андрей ничего не ответил, – что он дурак. Сообщники послали его вперед, потому что он достаточно глуп, чтобы пойти на такое безнадежное дело.

– Возможно, – вступил в разговор один из незнакомцев. – И все же я за то, чтобы подвергнуть его тщательному и нелицеприятному допросу. Может быть, он только изображает глупца.

– Чем это поможет ему, Флореску? – спросил герцог. – Этот человек знает, что милосердия ждать нечего. – Он откашлялся, выразительно посмотрел на Андрея и встал. – Итак, Андрей Деляну из долины Борсы, я официально обвиняю вас в следующих тяжких преступлениях. Во-первых, в попытке кражи драгоценностей. Во-вторых, во вторжении в наш замок, и особенно в наши спальные покои. В-третьих, в нападении на Яка Демадьяра, герцога Констанцы и наместника короля. – Он помахал своей раненой рукой. – Ты, дикарь, видимо, не знаешь, что по нашим законам нападение на герцога немедленно карается смертью. Признаешь ли ты за собой эти преступления?

Об убитом солдате он не упомянул. Но в конце концов, солдат сделал то, что и должен был сделать, по мнению Демадьяра: он умер.

– Разве у меня был выбор? – спросил Андрей.

На этот раз Демадьяр не стал мешать солдату, и тот ударил Андрея. Но он не издал ни звука, хотя ему едва удалось удержаться на ногах.

– Это бессмысленно, – вздохнул герцог. – И все же я хочу дать вам еще один шанс.

Он встал, подошел к маленькому столику, стоявшему возле камина, и вернулся с двумя туго набитыми кожаными мешками.

– Вас застали с тремя такими мешками, Андрей Деляну, – сказал герцог, ставя перед собой на стол вещественные доказательства, – в них вы хотели унести добычу. Два мешка удалось у вас отнять, но с третьим ваши сообщники ушли, а это значит, мы лишились трети нашего состояния. – Он натянуто улыбнулся. – Мы хотели бы эту треть получить обратно.

Андрей вообще перестал что-либо понимать. Як Демадьяр, по всей видимости, был единственным из присутствующих, кто знал, где находятся Круша и Серж, а вместе с ними и остальная часть драгоценностей. Зачем герцогу понадобилось обкрадывать самого себя?

– Я не знаю, о чем вы говорите, – сказал Андрей.

Флореску в ярости ударил ладонью по столу:

– Не будь таким бессовестным, парень! Отвечай. А если не хочешь, то у нас есть и другие способы развязать тебе язык!

– Кто твои сообщники? – спросил граф Баторий. – Где вы договорились встретиться? И кто рассказал вам о сундуке герцога?

– Или вы явились сюда не за деньгами? – добавил Демадьяр и поднял в драматическом движении раненую руку. – Должен ли был ваш нож поранить и мое горло, а не только руку?

– Если бы я хотел вашей смерти, то вы не могли бы сейчас задать мне этот вопрос, – спокойно возразил Андрей.

Он напрягся, однако удара сзади не последовало.

Герцог вздохнул, посмотрел сначала на Андрея, затем на солдата за его спиной и почти незаметно шевельнул мизинцем правой руки; практически в тот же момент Андрея пронзила такая страшная боль в области почек, что он со стоном опустился на колени и в течение нескольких секунд старался не потерять сознание.

– Наше терпение скоро иссякнет, Деляну, – холодно сказал Демадьяр. – Я терпеть не могу мучить человека, но я прикажу сделать это, если вы будете упорствовать! Назовите имена своих сообщников и скажите, где они прячутся, тогда я, возможно, еще раз смилостивлюсь над вами!

Андрей мучительно старался встать на ноги. Его тошнило, невыносимо болела спина. Ему было трудно следить за словами Демадьяра. Теперь он окончательно понял, что этот так называемый процесс не что иное, как старательно подготовленный спектакль, который, возможно, разыгрывался для Флореску и Батория. Но что пытался внушить им Демадьяр?

– Я не знаю, где они, – с трудом произнес Андрей. – Я даже точно не знаю, кто они. Я всего лишь пару дней назад познакомился с ними.

– Где? – спросил Баторий.

Андрей в упор смотрел на него. Граф Баторий несколько секунд выдерживал взгляд, прежде чем кивнуть солдату. Тот прошел мимо Андрея, положил перед графом на стол завернутый в льняной лоскут узел и вернулся на прежнюю позицию.

Баторий развернул узел, и Андрей увидел одежду, которую он и Фредерик оставили в пустом доме.

– Это твоя одежда? – спросил граф Баторий. – Если да, то изволь объяснить, почему она порвана.

– Какое это имеет значение? – ответил Андрей. – Я ведь уже признался, что пытался ограбить герцога.

– Что сулит тебе верную смерть, – заметил Флореску. – Я только спрашиваю себя, почему человек идет на тяжкие пытки лишь для того, чтобы защитить двух сообщников, которых он якобы знает всего несколько дней.

– Обдумай свои слова, Деляну, – добавил граф Баторий. – Твои сгоревшие волосы – доказательство того, что ты и твои друзья ответственны и за пожар на постоялом дворе, случившийся два дня назад. Это еще одно тяжкое преступление.

– Вы можете убить меня только один раз, не так ли? – спросил Андрей.

Он смотрел на Демадьяра. Герцог изо всех сил старался выглядеть мрачно, однако ему не удавалось полностью подавить торжествующий блеск глаз. Андрей пока еще точно не знал, куда он клонит, но все, что здесь происходило, было, наверное, в его стиле.

– Ты ошибаешься, Андрей Деляну, – возразил Флореску. – Твоя смерть не будет кратким делом. Мне, как и герцогу Демадьяру, не нравится подвергать человека пыткам, но твои прегрешения слишком тяжки. Народ требует справедливости. Если ты и дальше будешь упираться, твоя смерть растянется на целый день.

– Ты выдашь нам имена своих сообщников, – добавил граф Баторий. – И имя вашего главаря.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – сказал Андрей.

В данном случае это было правдой.

– Тогда я немного облегчу тебе задачу, – сказал Флореску. – Ты вовсе не так простодушен, как кажется. Ни одному дураку не придет в голову, что можно незамеченным пройти в спальные покои герцога, разграбить его сундук с драгоценностями и благополучно унести ноги. Я скажу тебе, что было твоей настоящей целью. Ты хотел убить герцога.

– Что, безусловно, сделать намного легче, чем украсть его золото, – саркастически заметил Андрей.

– Возможно, ты даже надеялся потом в неразберихе улизнуть, – настаивал Флореску.

Граф Баторий стал задумчив и даже выглядел испуганным. Демадьяр, напротив, не мог скрыть удовлетворения.

– Скажи, кто вас надоумил, где скрываются твои сообщники, и… – Флореску выдержал короткую паузу, именно такую, чтобы бросить на Демадьяра вопросительный взгляд и получить от него подтверждение, – …тогда ты сохранишь себе жизнь.

Граф Баторий нахмурился и сказал:

– Простите, Флореску, но этот человек…

– Этот человек, – перебил его Флореску, – не является тупым орудием. Мало сломать кинжал, если не известно, чья рука его метнула.

Граф Баторий хотел ответить, но ему помешали. Снаружи донеслись громкие крики, дверь распахнулась, и два охранника, беспомощно размахивая руками, задом влетели в зал в сопровождении темноволосого ангела возмездия. Разъяренного ангела сопровождали двое мужчин в полированных латунных доспехах, которых Андрей знал слишком хорошо: одним из них был исполинского роста Мальтус, который однажды уже чуть не убил его, другого он в первый раз увидел на постоялом дворе.

Герцог Демадьяр привстал и растерянно начал:

– Графиня! Что…

– Что тут у вас происходит?! – резко перебила его Мария. Она почти кричала.

– Простите, графиня, – сказал Демадьяр смущенно, – но я должен просить вас покинуть зал. У нас идет суд, и…

– Суд над человеком, которого мы требовали выдать! – возмущенно перебила его Мария.

– Как так? – Демадьяр вопросительно посмотрел на нее.

Мария, не обращая внимания на солдат, которые беспомощно пытались преградить ей дорогу или каким-то другим образом остановить ее, решительно пробилась к Демадьяру и встала перед судьями.

– Прекратите свою аристократическую возню, Демадьяр, – потребовала она так же резко. – Вы не имеете права выносить приговор этому человеку! Право судить убийцу моего брата принадлежит исключительно мне! И я воспользуюсь этим правом!

Герцог ответил не сразу, он странно посмотрел на Марию. Флореску тоже был смущен и растерян. Граф Баторий делал попытки разрядить ситуацию.

Андрей отметил, как оба золотых рыцаря остановились слева и справа у него за спиной. Однако он не верил, что они могут схватить его. Они не могли сейчас убить его на глазах Демадьяра и других, как не могли сделать это на базарной площади в присутствии нежелательных свидетелей.

– Графиня, вы можете быть уверены, что мы разделяем вашу боль, – сказал граф Баторий. – Однако…

– Однако Демадьяр дал мне слово, – перебила его Мария. – Или вы уже забыли, герцог, что обещали передать мне и этого человека, и мальчика?

Демадьяр покачал головой.

– Никоим образом, – ответил он с каменным лицом. – Но это было до того, как он проник во дворец и попытался убить меня.

Мария бросила на Андрея почти испуганный взгляд:

– Это… правда?

– Нет, – спокойно ответил он.

Герцог засмеялся:

– Разумеется, он будет это отрицать. Вы ожидали чего-то другого?

– Что вы сдержите свое слово, герцог.