Текст книги "Над бездной"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

7

Андрей плыл ровными мощными взмахами сквозь приливную волну. Вода была такой, что он не мог унять озноба, и холод, вместо того чтобы освежать, только убавлял его силы. Несмотря на это, Деляну плыл не к берегу, а в открытое море.

Ныряя, он старался не больше минуты оставаться под водой, так как не особенно доверял братьям и не хотел упускать из виду Фредерика. Мальчик плескался у самого берега, а Серж ожидал возвращения своего брата. Андрей был уверен, что мнимый фокусник следит за ними.

С тех пор как они заключили вынужденный союз, прошли две ночи и один день. Хотя Серж ничего не высказывал вслух, не нужно было особой наблюдательности, чтобы почувствовать, что он не доверяет им. Два его брата мертвы, сам он тяжело ранен, в то время как Андрей почти невредимым вышел из огня, отделавшись потерей волос и бровей. Такая выносливость вызывала подозрение, особенно когда все остальные тяжело пострадали. Андрей и сам не понимал, почему на нем и на Фредерике так быстро зажили ожоги и раны уже затягивались новой, нежно-розовой кожей.

Он снова вынырнул на поверхность, сделал глубокий вдох и осмотрелся. Увидев, как далеко заплыл, он даже немного испугался. Пора было отправляться в обратный путь.

Андрей внимательно вглядывался в берег, одновременно пытаясь согласовать свои движения с ритмом прилива, чтобы поскорее достигнуть цели. Это было нелегко, его организм еще не восстановился, – удивительно, как он вообще смог уже на следующий день плавать. Понятно недоверие Сержа, с которым тот относился к такому чудесному выздоровлению.

До сих пор Андрей воспринимал необыкновенную способность своего организма шутя справляться со всяческими травмами и ранениями как подарок Бога. Но теперь он не был совершенно уверен, откуда у него этот дар.

Он нашел Фредерика у берега, там же, где оставил его. Мальчик был восхищен морем, но плавать не умел, как, впрочем, и сам Андрей в этом возрасте.

Сержа, напротив, не было. Андрей оглядел побережье, но нигде его не нашел. Это встревожило Деляну. Травмы Сержа были тяжелее, чем казалось на первый взгляд. У него был жар, и если гордость не позволяла ему поддаваться болезни, то невыносимые муки скрыть все равно было нельзя. Андрей понимал, что союз с братьями рассчитан ровно на столько времени, сколько он будет полезен другой стороне – и ни минутой дольше. Он чувствовал вину перед этими лицедеями за то, что произошло с ними на постоялом дворе. Если еще один из них умрет от ранений, то для Деляну это будет равносильно очередному совершенному им убийству.

Ну почему все так сложно? Михаил Надасду научил его многому, и тем не менее с каждым часом Андрей все яснее понимал, что, в сущности, очень мало знает о жизни. Время, которое он провел в добровольной изоляции, с Радой, было, безусловно, самой счастливой порой его жизни, и все же эта изоляция все больше и больше оказывалась проклятием. Он не знал ничего о мире, ничего о жизни и, прежде всего, ничего о людях. За исключением Рады, он ни с кем не имел более тесных контактов, чем было необходимо для покупки мяса, мешка муки или отреза ткани. Он просто не знал, насколько может доверять Сержу и его брату и может ли доверять вообще.

Андрей выбрался на берег и, пошатываясь, сделал несколько шагов. Его сердце билось учащенно. В воде он замерз до мозга костей, и теперь дрожь пронизывала все его тело. По-видимому, нужно еще хотя бы несколько дней, чтобы восстановить силы.

Дней, которых у него не было.

– Андрей!

Фредерик спешил к нему размашистым шагом. Из-под его босых ног летела вода, и впервые Андрей видел улыбку на его лице. Если бы не облысевшая голова и не обгоревшие брови и ресницы, можно было и не вспомнить про страшные минуты в объятом пожаром доме. Мальчик оживленно размахивал руками и последние метры пробежал, комично припрыгивая. Резвый ребенок, наслаждающийся счастливыми минутами и не думающий о будущем. Андрей почувствовал вдруг острую зависть к его детской непосредственности, которую сам он утратил навсегда.

– Я уже волновался, – сказал Фредерик, улыбаясь. – Тебя долго не было.

– Ты подумал, что я утонул? – Андрей присел и, смеясь, брызнул на Фредерика водой. – Слишком рано обрадовался! Я прекрасно плаваю!

Мальчик отскочил, хихикая, и закрылся руками. Андрей продолжал брызгать на него. Фредерик сделал два неловких шага назад, споткнулся и упал на песок.

Андрей был счастлив. Он повалился на Фредерика, обхватил его, и они, смеясь и брызгая друг на друга, затеяли веселую борьбу. Все заботы отступили, – у него было такое чувство, как будто ему передается часть юношеской силы и энергии. Андрей понимал, что это самообман, но это был сладкий обман, краткий и драгоценный миг счастья, на который он, возможно, не имел права, но который тем не менее был благотворен.

Наконец они перестали барахтаться и, тяжело дыша, улеглись на песке. Андрей, жмурясь, смотрел на яркий утренний свет, и даже острая боль в глазах от прямых солнечных стрел в этой ситуации была чуть ли не подарком. Боль означала жизнь. Может быть, именно боль и есть то единственное, что действительно отличает жизнь от смерти.

– Почему я не умею плавать, как ты? – спросил Фредерик.

Андрей поднялся на локтях и вытер мокрое лицо.

– Думаю, потому, что ты никогда не учился, – ответил Андрей. – Такое объяснение подходит?

– А когда ты научился? – не унимался Фредерик.

Миг непрочного счастья оборвался. В памяти всплыла давняя картина. Он, тогда совсем еще мальчишка, дрожа от страха, стоит в лодке посреди озера, а ухмыляющийся Михаил, сидя на веслах, бросает лодку из стороны в сторону с единственной целью – вывести его, Андрея, из равновесия.

– Один… хороший друг научил меня, – ответил он не без колебаний.

Абсурдная зависть к Фредерику превратилась в его душе в не менее абсурдную злобу: мальчик, сам того не подозревая, своим невинным вопросом разрушил сладостный миг, вернув Андрея к воспоминаниям далекого детства. Правда, Деляну тут же почувствовал угрызения совести, и ему стало неловко. Какой-то заколдованный круг – дурацкий, нелепый, мучительный.

– И что? – спросил Фредерик. – Ты меня тоже научишь? Я бы хотел хорошо плавать.

– Боюсь, что это невозможно, – ответил Андрей.

Это было как глоток ледяной воды, бесконечно более холодной, чем у морского прилива. Он сел, положил руки на обгоревшие колени и какое-то время изо всех сил боролся с тем, чтобы своей бессмысленной досаде на Фредерика не дать превратиться во что-то большее.

Он не смотрел на мальчика, но почувствовал, как резко изменилось и его настроение. Юношеская невинность и беззаботная радость вмиг исчезли, и тупая печаль охватила Андрея.

– Ты спас меня, – сказал Фредерик тихо. – Я бы сгорел, если бы ты не вытащил меня из дома.

– Ты сделал бы для меня то же самое, если бы мог, – ответил Андрей.

Это прозвучало глупо; это было глупо.

– Я… должен кое-что сказать тебе, Андрей, – произнес Фредерик неуверенно.

Слова давались ему тяжело. Андрей чувствовал, как трудно выговорить их мальчику. Он знал, что хотел сказать ему Фредерик. И не хотел этого слышать.

– Нет, – сказал он. – Не говори.

Ему стоило больших усилий повернуть голову и посмотреть на Фредерика. Андрей увидел именно то, что и ожидал: детское лицо выражало муку. Он боялся сейчас того, что Фредерик хотел сказать, но еще больше боялся ответа.

– Но ты…

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – перебил его Андрей. – Я не желаю это слышать. Мы освободим твою мать и других жителей деревни. Даю тебе слово. Большего я сделать не могу.

То, как Фредерик смотрел на него, раздражало, даже пугало Андрея. Но он не разрешал себе развивать дальше эту тему. Сделать это означало бы, вероятно, окончательно признать, что он навлек на Борсу беду. Вынести такое он не мог, сейчас не мог.

Андрей встал, огляделся по сторонам и с облегчением увидел, что Серж снова здесь.

Он показался вовсе не оттуда, откуда ожидал Андрей, и было видно, что Серж торопится. Он почти бежал. Немного позже вверху на дюнах показался и Круша. Он гнал лошадь во весь опор.

«Что-то здесь не так», – подумал Андрей.

Реакцию Фредерика он заметил только краем глаза, но она его поразила: мальчик встал, и на его лице внезапно появилось не по возрасту серьезное выражение. С тех пор как он узнал Фредерика, Андрей еще раз убедился, как мало в нем иногда бывает ребенка. Не часто, но время от времени мальчик выказывал такую зрелость, которой, по мнению Андрея, не могло быть в его годы. И возможно, именно это стало истинной причиной того, почему они сейчас находились тут. Отец Доменикус и его подручные сделали гораздо больше, чем только сломали хребет Борсе и поубивали людей. У Фредерика, например, они украли бесценное богатство – детство и юность.

Братья одновременно приблизились к ним. Круша выглядел измученным. С губ его лошади падали хлопья пены, сам он взмок от пота. Весь путь от Констанцы он гнал лошадь галопом.

– Что случилось? – спросил Фредерик, прежде чем Круша спешился. – За тобой гонятся?

– Нет. – Круша тяжело слез на землю и повернул голову в том направлении, откуда прискакал. – Во всяком случае, я так не думаю.

– Почему же ты так гнал? – удивился Андрей.

Он снял узду с лошади, притянул к себе ее голову и успокоил, поглаживая ноздри. Лошадь дрожала от напряжения и не могла стоять на месте. Еще немного, и Круша загнал бы ее вконец.

– Потому, что у меня интересные новости, – раздраженно ответил тот.

Никак не объясняя своих слов, он прошел на негнущихся ногах между Андреем и Фредериком, с трудом сел на корточки у прибоя и зачерпнул ладонями воду, чтобы остудить лицо.

Андрей последовал за ним, едва владея собой. Он давно понял, что с его стороны было ошибкой связываться с братьями. Но выбора у него не было.

Круша еще раз плеснул воду на лицо, поднялся и руками пригладил волосы, потом повернулся к ним.

– Это была хорошая идея – не идти в Констанцу, – начал он. – В городе переполох из-за пожара. Они нас ищут.

– Нас? – спросил Фредерик испуганно.

– Не именно нас, – уточнил Круша. – Не тебя или меня и не этих двоих. Я думаю, они не знают, кто мы такие. Но они ищут двоих мужчин, которые после пожара убежали из трактира и спрятались в лесу. Один из них выглядит как трансильванский мужик, и у него длинные волосы.

– То есть как это? – спросил Серж.

Его брат ответил очень серьезно:

– Восемь погибших – это не пустяки. Даже если речь идет о нескольких глупых крестьянах и об одном жирном трактирщике. Люди платят налоги. И требуют за это действий.

– Минуту, – возразил Серж. – Ты хочешь сказать, что они нас обвиняют в пожаре?

Круша пожал плечами:

– Во всяком случае, герцог послал личную охрану на поиски двоих мужчин, которых ему описали.

– Но мы не поджигали! – запротестовал Серж.

– Почему же ты не едешь в город к герцогу, чтобы сказать ему это? – не скрывая насмешки, спросил Андрей.

Серж хотел вспылить, но Круша повелительным жестом заставил его замолчать.

– Нам ничего не угрожает, – сказал он. – Я, по крайней мере, так думаю. И вообще, мы находимся в десяти милях от города.

Он обратился к Андрею:

– Я нашел людей, которых вы хотите спасти.

– Где они?

– Не так быстро, Деляну. Я нашел кое-какие следы и, сдается мне, знаю, где находятся ваши люди. Но прежде чем я тебе скажу, мы должны кое-что выяснить.

Андрей заметил, что Фредерик хочет вмешаться, и попытался жестом успокоить его.

– У нас есть уговор, и я не понимаю, что еще нужно выяснять, – сказал он.

– Уговоры для того и существуют, чтобы при случае изменять их, – равнодушно возразил Круша. – Ты сказал нам неправду, Деляну.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Андрей.

Конечно, Круше и Сержу он сказал не всю правду, когда говорил о расправе в Борсе и о своих предках. Но он утаил совсем мало и приблизился к правде насколько мог.

– Ты не сказал, что мы имеем дело с инквизицией, – пояснил Круша, внимательно наблюдая за лицом Андрея.

– С римской инквизицией? – не поверил Серж. – Здесь? На Черном море? Этого не может быть!

Круша продолжал пристально смотреть в лицо Деляну.

– Но это так, – сказал он. – Я расспрашивал нужных людей. Кому надо поставил пиво, заплатил за сведения… Это было не особенно трудно. Отец Доменикус никакой не рыцарь-разбойник, переодетый в священника. Он тут по заданию Церкви. И они явились в Трансильванию, чтобы найти колдуна, который хозяйничает в долине Борсы.

– И ты думаешь, что я и есть этот колдун? – предположил со смехом Андрей.

Круша скривил губы, но его улыбка была вымученной и продержалась лишь секунду, а глаза остались холодными.

– Я мог бы спросить, как тебе удалось вбежать в горящий дом и выбраться оттуда невредимым, – сказал он. – Но это было бы неблагодарностью с моей стороны, верно? Так или иначе, ты спас жизнь мне и Сержу. Если бы ты не прикончил тех проклятых лучников, они убили бы нас.

– Если бы мы действительно были колдунами, – вмешался в разговор Фредерик, – то было бы довольно глупо помогать нам.

– Это и в самом деле было неумно, – согласился Круша, но так, что Деляну не понял, что он имел в виду.

– Чего ты хочешь, Круша? – спросил Андрей напрямик. – Намекаешь нам, что дело принимает опасный оборот? Только не рассказывай, что ты боишься Церкви.

– Нет, – ответил Круша. – Я только спрашиваю себя, что еще ты утаил от нас.

– Я ничего не знал об инквизиции. Впрочем, что это меняет?

– Для нас кое-что меняет, – сказал Круша. – Видимо, ты все еще не понимаешь, Деляну. Дело не в том, чтобы найти и освободить ваших сельчан. Отец Доменикус и его воины здесь с официальной миссией. Они гости в замке.

– Теперь я понимаю, – отозвался Серж, – почему не хватают тех, кто учинил поджог.

– А что наши люди? – спросил Андрей.

– Точно не знаю. – Круша сделал неопределенное движение рукой, как бы показывая, что пока ничего не гарантирует. – Но предполагаю, что они в темнице, в замке. Сегодня вечером я договорился встретиться с одним человеком, который продаст мне сведения о них.

– А чего ты хочешь от меня? – спросил Андрей.

Он догадывался, какой ответ последует, и Круша не обманул его ожиданий.

– Нешуточное занятие – сразиться с бандой разбойников, – сказал он. – Но нам предстоит иметь дело с герцогом и всей его армией.

– Это им не поможет, – отозвался Серж. – Я буду их убивать, даже если они спрячутся в самом Ватикане!

– Не будь дураком, – попытался урезонить его Андрей. – Твой брат прав. Наши люди находятся в замке…

– Где совсем не безопасно, – перебил его Круша. – Я боюсь, что мы ничего не можем для них сделать.

– Вы трусы! – вскочил Фредерик.

– Нет мужества в том, чтобы лезть в темницу, охраняемую солдатами, мой мальчик, – спокойно возразил Круша. – Это скорее глупость.

– Вы просто трусите! – настаивал Фредерик, лицо которого сделалось свирепым. – Уходите! Мы с Андреем сами освободим их!

– Разумеется, – согласился Круша. – Вы выведете пятьдесят человек из города, обеспечите их едой и спокойно вернетесь в свою деревню, а герцог, вероятно, будет стоять на обочине дороги и благосклонно приветствовать вас. – Он пренебрежительно улыбнулся. – Пожалуй, я знаю другой путь.

– Какой же? – спросил Андрей.

– Все зависит от того, – рассмеялся Круша, – во что тебе обойдутся мои советы, Деляну.

8

Констанца была самым большим городом, который когда-либо доводилось видеть Андрею. Михаил Надасду рассказывал ему про столицы, которые были в сто раз больше и в тысячу раз роскошнее. Их улицы были якобы вымощены золотом, а башни так высоки, что казалось, они прикасаются к небу. Но он никогда не видел города, который был существенно больше Роттурна и где на улицах сновало такое множество людей, что их можно было бы, не сходя с места, насчитать с полсотни.

Констанца по-настоящему потрясла его. Городская стена показалась выше уходящих в небо египетских пирамид, о которых он знал только из рассказов Михаила. Даже базарная площадь, на которую они попали, миновав гигантские городские ворота, была настолько велика, что на ней спокойно разместилась бы вся Борса и еще часть замка.

Здесь все было черно от людей.

Десятки рыночных прилавков и повозок были выстроены в разумную систему узких проходов, по которым так густо валили люди, что Андрей невольно задавался вопросом, как им удается не задохнуться и не оказаться раздавленными толпой. Шум кругом стоял неописуемый, а смесь приятных, совершенно незнакомых, частично раздражающих запахов атаковала его нос так же, как кричащие и мелькающие краски – его глаза.

– Я не представлял себе, что на свете столько людей! – воскликнул Фредерик с изумлением и страхом.

Вид переполненных улиц вселял робость и в Андрея.

Когда они еще только подходили к городу, Андрей признался себе, что совершил большую ошибку, годами ведя отшельническую жизнь. Он считал, что такая жизнь с Радой дает ему все, чего он мог пожелать. Но это было не так, какими бы счастливыми ни казались проведенные в уединении годы. Все это время Рада была с ним и умерла в самом начале новой жизни: после рождения второго ребенка они собирались покинуть горы и искать другое счастье, чтобы, возможно, и Мариуса взять к себе. Он понимал, что без жены и детей ничего не будет. Видимо, это как раз и имел в виду Михаил, когда предостерегал его от того, чтобы слишком серьезно связываться с женщиной.

Деляну прогнал эту мысль. Сейчас большой город пугал его – от невероятного множества людей ему было не по себе. И тем не менее им предстоит решать в этом месте самые насущные проблемы.

– Я и раньше знал, что людей на свете много, – ответил Андрей с некоторым запозданием на слова Фредерика. – Я только не знал, что этим вечером они все соберутся здесь.

Он засмеялся, хотя в окружающем их шуме и хаосе Фредерик или не понял его, или не сообразил, что это шутка, – он смотрел на Андрея с раздражением и одновременно прижимался к нему.

Андрей отвлекся лишь на миг, но тут кто-то неожиданно толкнул его, и он чуть не потерял равновесие. Удивленный и рассерженный, он обернулся с уверенностью, что увидит недружелюбного и грубого человека. Но перед ним оказалась молодая красивая девушка с темными вьющимися волосами до плеч, с карими глазами и пухлыми губами, которые делали ее лицо особенно притягательным.

– Что? – спросила девушка и в наигранном удивлении подняла ресницы.

– Я… я… – замялся Андрей.

То, что он собирался сказать, напрочь выпало у него из головы, зато на ум пришли тысячи других мыслей, которые он хотел бы выразить, если бы был в состоянии произнести хотя бы слово.

Она тоже замолчала, но лишь на миг, затем их взгляды встретились и соединились совершенно невероятным образом. Эти секунды Андрею показались вечностью. Он не понимал, что с ним происходит, почему при виде этой юной дамы у него перехватило дыхание, словно ему никогда раньше не доводилось встречать молодых привлекательных девушек.

Она застенчиво улыбнулась, бросила короткое «Прошу прощения», и тут же человеческий поток подхватил ее – она исчезла.

Фредерик в это время ушел на несколько шагов вперед, но, заметив, что Андрея нет рядом, стал панически озираться по сторонам. Отыскав его, он смотрел теперь удивленно, почти с упреком.

– Куда ты подевался? У тебя такой вид, будто ты встретил привидение, – сказал он.

Андрей в растерянности глядел вслед девушке, но его грубо толкали, и он решил взять Фредерика за руку и отойти в сторону.

На дороге царило оживленное движение. Несмотря на огромное число людей, идущих через городские ворота, они привлекали внимание окружающих. В первые минуты предостережение Круши насчет того, что их ищут, показалось им смехотворным. Как можно в такой сумятице найти отдельного человека? Но выходило, что их нельзя обнаружить лишь пока они ведут себя как часть этой огромной толпы.

– Ты веришь, что мы найдем постоялый двор? – спросил Фредерик.

Ему приходилось почти кричать, чтобы в этом шуме можно было что-то расслышать. Вместо ответа Андрей пожал плечами.

«Постоялый двор» – это звучало смешно. Взгляд Андрея скользил по пестрой неразберихе базарных прилавков, деревянных навесов, по фасадам домов, окружавших площадь. Все они имели не меньше трех этажей. Многие были украшены искусной резьбой, крыши были из красиво обработанного деревянного гонта, но встречались и черепичные. Констанца оказалась невероятно богатым и очень большим городом. Тут должна была находиться по меньшей мере дюжина постоялых дворов.

– Попытаемся, – сказал он.

– Как?

Андрей беспомощно пожал плечами. Надо спросить у кого-нибудь, но он не был уверен, можно ли на этой переполненной людьми площади что-то узнать. А времени у них в обрез. Предложение Круши войти в город порознь и уже там встретиться еще утром казалось ему разумным. Теперь же он спрашивал себя, не было ли это ошибкой. Если они опоздают на встречу или не найдут себе пристанища, то жителей Борсы спасти не удастся. Круша поскупился на сведения, но заверил, что пленных уведут уже этой ночью.

Деляну огляделся, жестами объяснил Фредерику, чтобы он не двигался с места, и пошел назад к воротам. Раньше, когда они входили в город, привратник не обратил на них внимания. Разумеется, он не мог удержать в памяти бесчисленные лица тех, кто изо дня в день с утра до ночи проходил перед его глазами. Кроме того, он, видимо, не особенно усердно относился к службе: скучал, опираясь на копье, и был явно недоволен тем, что Андрей подошел к нему. В своем оранжево-белом полосатом мундире он выглядел скорее смешным, чем вызывающим уважение, по крайней мере в глазах Андрея.

– Простите… – начал Деляну.

Стражник немного подтянулся, но не дал себе труда ответить, а только изучал незнакомца оценивающим и одновременно презрительным взглядом.

– Мой племянник и я впервые в городе, – начал Андрей. – Мы договорились с моими братьями встретиться тут, но я боюсь…

Он сознательно не стал продолжать, а закончил фразу беспомощным пожатием плеч и соответствующим выражением лица. Реакция была такой, на какую Андрей и рассчитывал. Презрение в глазах солдата усилилось, и в голосе прозвучало злорадство, которое часто соседствует с удивительным великодушием.

– И теперь ты впервые в жизни видишь город, окруженный стеной, в котором больше десятка домов, и уже готов от страха напрудить в штаны, так? – спросил он насмешливо.

Андрей изобразил смущение на лице.

– Очень уж большой, – признался он. – Мы не думали, что здесь так много людей. И у нас всего один час, чтобы найти постоялый двор.

– Так-так… – Страж оперся на копье, выпрямился и задумчиво посмотрел на площадь. Вероятно, он искал племянника, о котором упомянул Андрей, что, возможно, было ошибкой с его стороны. – Знаешь ли ты, по крайней мере, название постоялого двора, на котором вы договорились встретиться?

– У «Одноглазого медведя», – ответил Андрей.

– Притон, – сказал стражник. – Даже для такого человека, как ты, это едва ли подходящее место, кажется мне. Деньги у тебя есть?

– Немного. А что?

– Не бойся, мне ничего не надо. Я хотел только посоветовать тебе быть внимательным. Там, куда ты собираешься, орудуют мошенники. Если твои братья там остановились, тебе надо подумать о своей семье. – Он вздохнул. – Но какое мне дело до этого? Найти нетрудно. Надо пересечь базар и идти по дороге до замка. Обогнуть его справа, пока не дойдешь до пристани. Там все знают «Одноглазого медведя». Только смотрите, чтобы до наступления сумерек вас тут не было.

Андрей был смущен. Кроме несомненной насмешки, он почувствовал и благорасположение, которого не ожидал от солдата, со стоящего на службе у герцога. Он собрался его поблагодарить, но в этот момент со стражником что-то произошло. Привратник резко выпрямился, куда-то подевалась скука, и он весь напрягся, словно изготовился к прыжку. Его глаза сузились, а на лице появилось странное выражение – что-то среднее между испугом и сдержанным гневом. В первый момент Андрей подумал, что он догадался, кто перед ним, но тут стало ясно, что стражник смотрит совсем не на него, а на что-то за его спиной. Андрей повернул голову – и обомлел.

С той стороны невесть откуда появилась группа из десяти-двенадцати всадников. Они скакали напролом, не обращая ни малейшего внимания на то, что дорога запружена людьми. На большинстве из них были такие же оранжево-белые полосатые мундиры, а на одном, впереди, пурпурная бархатная мантия и шляпа с широкими полями. По левую и правую сторону от него возвышались двое всадников в черных плащах, под которыми поблескивало золото.

У Андрея не было надобности всматриваться в их лица, чтобы узнать этих людей. Когда Серж после пожара на постоялом дворе заколол одного из трех золотых рыцарей, их осталось только два, и, вероятнее всего, одним из них был тот богатырского телосложения человек, с которым он вел первый настоящий бой не на жизнь, а на смерть. Могло, конечно, статься, что в Констанце находятся и другие золотые рыцари и что личная охрана инквизитора состоит сейчас из совершенно незнакомых ему людей.

Деляну отвернулся и опустил голову. Это была столь же беспомощная, сколь и неразумная реакция: в такой массе народа инквизитору и его палачам едва ли бросится в глаза отдельный человек. И наоборот, таким поведением он подвергал себя опасности привлечь внимание. Он попытался исправить ошибку – слишком поспешно, как заметил ему раздраженно внутренний голос, – и поднял голову, немного, ровно настолько, чтобы это было похоже на покорность человека, ни в коем случае не желающего противостояния.

И чудо произошло! Группа всадников проскакала мимо, не сбавляя хода, и чувство опасности где-то внутри стало исчезать с каждым метром их отдаления. Андрей боролся с желанием посмотреть им вслед, когда они проезжали ворота, и боковым зрением отметил, что один из двух золотых рыцарей приподнялся в седле и окинул взглядом толпу. Может быть, он надеялся где-то здесь обнаружить врага – настолько многолетние битвы сделали его осторожным; и Андрей обязан сейчас самым банальным обстоятельствам, а именно тому, что пожар лишил его длинных волос и ощутимо повредил одежду. Со своим почти голым черепом, облаченный в странное платье, напоминающее восточное, которым снабдил его Круша, он выглядел так, что, пожалуй, даже Фредерик не сразу разглядел бы его в таком человеческом месиве.

Деляну постарался бесшумно вздохнуть, когда всадники проехали ворота и стали снаружи рассекать толпу – правда, немного медленнее, чем раньше, но, принимая во внимание, как была переполнена дорога, все равно слишком быстро. Пока они не достигнут цели, появится еще много синяков и переломанных ребер, если не чего-нибудь похуже.

– Кто это? – спросил Андрей.

Стражник несколько секунд смотрел, прищурив глаза, им вслед, прежде чем ответил на вопрос.

– Лейб-гвардия герцога, – сказал он, – вместе с этим проклятым попом!

Андрей поглядел на него и вопросительно, и удивленно. Всадник в пурпурной мантии и есть отец Доменикус? Он представлял его себе совсем другим – старше и крупнее, особенно по рассказам Фредерика о событиях в долине Борсы, – ожидал встретить старого свирепого церковного сановника, но спутнику золотых рыцарей было не больше тридцати пяти, у него была стройная крепкая фигура и – лицо воина – жесткое, но не отталкивающее.

– Вы не любите… Церковь? – спросил он и, не договорив до конца, понял, что снова совершил ошибку.

Теперь в глазах стража читалось недоверие.

Но это был лишь краткий миг, после чего солдат покачал головой и сказал:

– Да нет. Но я был бы рад, если бы этот инквизитор сидел у себя. С тех пор как он и три его странных спутника появились в городе… – оборвал он сам себя, как будто только теперь понял, что беседует с совершенно чужим человеком, о котором не знает ровным счетом ничего, не знает даже, тот ли он, за кого себя выдает. – А теперь исчезни, – велел он. – У меня дела. Тебе надо поторопиться, если хочешь вовремя попасть к «Одноглазому медведю».

Андрей поблагодарил кивком головы и поспешил обратно к Фредерику. Он нашел мальчика не там, где они расстались. Рыцари оставили следы на своем пути: Деляну видел бледных от страха мужчин и женщин, потиравших ушибы. В том месте, где должен был стоять Фредерик, старик с искаженным от боли лицом держался за лодыжку, по всей видимости разбитую.

Лицо Андрея потемнело от гнева. Даже если кость срастется и старик не станет калекой, вполне вероятно, что зимой он умрет от голода или замерзнет, не заработав на хлеб. Что же это за люди, спрашивал себя Андрей, так поступающие с другими? И сам отвечал: такие же, как те, что сожгли дом с дюжиной ни в чем не повинных людей, чтобы только убить одного мужчину и мальчика.

Деляну озирался по сторонам в поисках Фредерика. Он же строго наказал ему не двигаться с места, однако именно это мальчишка, видимо, и сделал.

Андрей уже начал сердиться, но тут Фредерик выскочил из переулка, находившегося рядом, всего в нескольких шагах. Он был бледен и бурно жестикулировал.

– Андрей! – крикнул он. – Я видел их! Они были тут, и…

– Знаю, – перебил его Деляну, бросив предостерегающий взгляд. – Не так громко!

– Нет, ты не понимаешь! – Фредерик стал говорить немного тише, но не менее возбужденно. – Я не про золотых рыцарей! С ними был человек! Это…

– Отец Доменикус.

Фредерик смутился:

– Откуда ты знаешь?

– Мне сказал солдат у ворот, – объяснил Андрей. – Но я думаю, что и сам бы сообразил.

Движением руки он попросил Фредерика, который собирался что-то сказать, помолчать.

– И еще он объяснил, как пройти к «Одноглазому медведю». Это довольно далеко. Нам надо поторопиться. Круша будет недоволен, если мы опоздаем.

Реакция Фредерика испугала его. В глазах мальчика сверкнуло упрямство, которое на краткий миг превратилось в самую настоящую ненависть, и не к кому-нибудь, а именно к Андрею, и потому только, что он отверг его идеи.

– Это все, что тебя интересует? – прошипел Фредерик. – Эти два убежавших вора? Я же сказал тебе, что видел человека, который убил моего отца и остальных! Он не мог уйти далеко! Мы можем его догнать!

Прежде чем ответить, Андрей огляделся вокруг. Мальчик говорил достаточно громко, чтобы его слышали посторонние. К счастью, никто не придал значения его словам.

Андрей не стал возражать, а крепко схватил Фредерика за плечи и повернул к себе.

– Да, это все, что меня интересует, – произнес он едва слышно, но так резко, будто кричал. – Эти два убежавших вора сейчас единственные, кто поможет нам узнать, где находится твоя мать и остальные пленники. А чего хочешь ты? Мести или спасения семьи?

Мальчик вырвался и сверкнул на него глазами.

– Я хотел бы иметь меч! – сказал Фредерик. – Я хотел бы поскорее вырасти и никому не позволять командовать собою!

У Андрея лопнуло терпение. Он снова схватил Фредерика за плечи и так сильно тряхнул его, что у того стукнули зубы.