Текст книги "Вампир"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

14

Тесное помещение имело единственное маленькое окошко, в которое даже кулак не просунешь. Дверь была достаточно массивной, чтобы устоять против пушечного выстрела, и на уровне глаз в ней было отверстие величиной с ладонь.

Мебель была такая: стул, кровать и наполовину наполненное водой ведро, заменявшее туалет. Железное кольцо в стене не оставляло никаких сомнений в предназначении этого помещения.

Однако Андрей не был закован. Сам Цепеш и полдюжины тяжело вооруженных солдат доставили его сюда. Пленника грубо втолкнули в камеру и оставили одного.

Через какое-то время заслонка в двери открылась, и пара недоверчивых глаз заглянула к нему. Затем в камеру вошли двое, направили на него острия длинных копий и поставили перед ним обильный обед и полкувшина вина.

У Андрея было такое чувство, что дело тут не в великодушии Цепеша, а в том, что это обед палача.

Его надежды покинуть крепость живым таяли. Не впервые попадал он в безвыходную ситуацию, но до сих пор ему всегда удавалось освободиться.

На этот раз все было по-другому. Его противники знали, кто он. Вернее, они знали, что он такое и на что способен. Цепеш не дал бы ему уйти. Он удивлялся, что Андрей вообще еще жив.

Кербер его победил. Он был сильнее в этом поединке и, безусловно, убил бы его, если бы Влад – Цепеш! – в последний момент не вступил в бой.

Услышав громкие шаги в проходе, он встал и подошел ближе к двери, чтобы освободить солдат от необходимости гнать его своими копьями перед собой. Но это не были тюремщики.

В камеру вошла Мария.

Андрей не мог сделать ничего другого, как просто стоять и смотреть на нее. Он не мог собраться с мыслями. До сих пор ему, несмотря ни на что, удавалось вытеснять из своего сознания мысль о том, что она где-то близко. Это было для него слишком мучительно.

И вот она тут.

Мария стояла перед ним, всего лишь в двух или трех шагах, такая же прелестная, какой он сохранил ее в своей памяти, но более хрупкая. От нее исходило нечто вроде тихой печали. Деляну лучше разглядел ее и понял, что она и внешне изменилась. Ее лицо осунулось. Он заметил намек на те же темные морщины, которые избороздили лицо ее брата Доменикуса. У них за спиной были лишения и тяготы. Дорога сюда не была легкой. И вероятно, она прошла ее не добровольно.

– Мария… – начал Андрей.

– Нет! – Ее голос был тихим и ломким, но звучал в то же время и резко, так что он замолчал. – Ничего не говори. Доменикус не знает, что я тут, и не должен узнать. У меня мало времени.

В ее голосе было что-то такое, что испугало Андрея. И в ее взгляде. Деляну оставался на месте, хотя с трудом удерживался от того, чтобы заключить ее в объятия, ощутить вкус ее сладких губ. Все, что было между Констанцей и нынешней минутой, казалось, больше не существовало, как будто кто-то стер время между ними.

– Это правда? – спросила Мария.

Возможно, это были слезы, блеск которых он заметил в ее глазах. А может быть, и нет.

– Что?

– То, что рассказал Доменикус, – произнесла она устало, – что ты… колдун?

– Он так сказал?

– Не совсем так, – поправилась Мария. – Но он сказал, что ты состоишь в союзе с дьяволом. Что ты занимаешься черной магией. И что тебя нельзя убить.

– Ты поверила? – Мысли Андрея с дикой скоростью вращались по кругу. Он отказывался верить в то, что слышал, а еще больше в то, что читал в ее глазах. Это было невозможно. Этого не должно было быть! Только не это.

– Я не знаю, во что я должна верить, – ответила Мария. – Я знаю, что я увидела.

– И что же… ты увидела? – запинаясь, спросил Андрей.

Он сделал полшага в ее сторону и сразу остановился, заметив, что она инстинктивно отшатнулась. Если что-то и могло быть хуже, чем выражение ее глаз, то это опасение, что она его боится.

– Мальчик. Фредерик… Билер порезал его ножом. Рана затянулась. У меня на глазах. Это колдовство.

– Это не имеет ничего общего с колдовством, – возразил Андрей, но Мария не слышала его.

– Ты такой же, как он, не правда ли? – Глаза Марии потемнели.

Что-то сломалось в Андрее, когда он понял, что она действительно боится его. Это было самое худшее. Он мог жить с мыслью, что никогда больше не увидит ее. Он даже мог жить, зная, что она не разделяет его любви. Но понимание того, что она боится его, было невыносимо.

– Да, – сказал он. – Но я…

– Значит, это правда. Вы в союзе с дьяволом.

– Я не знаю, существует ли дьявол, – сказал Андрей. – Но если и существует, то ни Фредерик, ни я не имеем к нему никакого отношения. Я мог бы тебе объяснить, кто мы. Я давно должен был сделать это, но я… боялся.

– Боялся?

– Что случится то, что случилось сейчас, – сказал Андрей. – Что ты не поймешь. – Он беспомощно поднял руки. – Кто мы такие, трудно объяснить. Я и сам точно не знаю и… – Деляну оборвал себя на полуслове. Он не только чувствовал свою беспомощность, именно так звучали его слова. – Мария, прошу тебя, у нас мало времени, а я должен так много сказать тебе.

– Нет, – ответила Мария. Это слово поразило его, как удар кулака, но еще хуже было то, чего она не сказала. – Я не хочу ничего слышать. Я видела, и Доменикус…

– Твой брат, – перебил ее Андрей, – он в сто раз хуже, чем Фредерик и я когда-нибудь могли бы стать… – Что-то мешало ему говорить. Он понимал, что совершает ошибку, но вместе с тем не мог не продолжать. Это было так, как будто слова, вырвавшись из плена, действовали абсолютно самостоятельно. – Доменикус погубил всю семью Фредерика. И мою тоже. Всю деревню. Всех. В живых остались только Фредерик и я.

– Я не верю, – сказала Мария. В ее словах было больше печали, чем испуга, как будто она слышала что-то такое, с чем вынуждена была считаться, но всей душой надеялась забыть об этом. – Людей увели, это правда. Но только для того, чтобы спасти. Чтобы дать их душам возможность снова обратиться к Богу.

– Они мертвы, – повторил Андрей так спокойно, как только мог. – Они сгорели на шхуне Абу Дуна, когда твой брат приказал поджечь ее.

Мария молчала. Она внимательно смотрела на него, но для Деляну было мукой читать в ее глазах. Наконец она покачала головой:

– Это не так. Может быть, это мавр рассказал тебе, но все было не так. Мой брат приказал атаковать шхуну, потому что ее хозяин – убийца и вор, заслуживающий смерти.

– Цепеш сжег его шхуну, – настаивал Андрей, – по приказу твоего брата, Мария. «Сожгите ведьм!» – так кричал он.

– Шхуна, полная пиратов!

– Ее трюм был полон рабов, – уточнил Андрей. – Тех, кого увезли из Констанцы. Я знаю это, Мария. Я был там. Фредерик и я пережили это.

Взгляд Марии пылал. Андрей мог видеть, что выражение ее глаз изменилось.

– Нет, – сказала она. – Я тебе не верю. Ты лжешь. Брат Билер предупреждал меня. Он сказал, что ты постараешься заронить в мое сердце сомнение.

– Брат Билер… – повторил Андрей тоном, за который он сам себя ненавидел. – Ты знаешь, кто он?

– Храбрый воин, – ответила Мария. – Такой же храбрец, как Кербер и Мальтус, которых ты убил.

– В Констанце ты говорила о них иначе, – напомнил Андрей.

– Тогда я еще не знала, кто ты, – сказала Мария.

– Я…

– Замолчи! – Мария закрыла руками уши. – Я больше ничего не хочу слушать!

– Потому что тебе не нравится то, что ты слышишь, – сказал Андрей мягко. Он не сердился. Он не мог ждать от Марии, что она ему поверит. Не сейчас и не здесь.

– Потому что ты лжешь! – Мария почти кричала. – Доменикус прав! Ты колдун. Ты меня заколдовал, еще в Констанце!

– Ты прекрасно знаешь, что это не так, – тихо сказал Андрей. Теперь уже и ему пришлось бороться со слезами. – Поговори с Фредериком, если не веришь мне.

– Или спроси у меня, прелестное дитя.

Мария испуганно обернулась и увидела Влада. Он вошел так осторожно, что ни она, ни Андрей не услышали, и Андрей предположил, что он какое-то время стоял за дверью и подслушивал. Может быть, даже с самого начала их разговора.

– Что?.. – начала Мария.

Цепеш перебил ее, указывая при этом рукой на Андрея:

– Он говорит правду. Ваш брат знал, что все эти люди находятся на шхуне Абу Дуна. Он хотел их смерти.

– И ты помог выполнить его желание? – спросил Андрей.

– А почему бы и нет, – пожал плечами Цепеш, – если на шхуне полно ведьм и черных магов? Кто станет сомневаться в словах священнослужителя? К тому же инквизитора?

– Это… это неправда, – прошептала Мария. Потом она крикнула: – Ты лжешь! Все не так!

Глаза Цепеша потемнели от гнева. Андрею даже показалось, что он ее ударит. Но до этого дело не дошло. Мария стремительно выбежала из камеры.

Качая головой, Дракула смотрел ей вслед. Когда же он повернулся к Андрею, на его лице играла улыбка.

– Не принимай близко к сердцу, Деляну. Она успокоится. Она всего лишь женщина… и чертовски красивая к тому же. У тебя хороший вкус.

– Чего нельзя сказать о выборе друзей, – недвусмысленно заметил Андрей.

Цепеш засмеялся. Покачав головой, он закрыл дверь. Не хотел, чтобы кто-то подслушивал его.

– Вы не боитесь, что я вырву ваше сердце и у вас на глазах съем его, граф? – спросил Андрей.

– Честно говоря, нет, – ответил Дракула. – Я все еще толком не знаю, кто ты, Деляну, но одно могу сказать с уверенностью: ты человек чести. Кроме того, ты задолжал мне одну жизнь, – напомнил Влад. – Но думаю, я не должен напоминать тебе об этом.

Андрей молчал. Влад, видимо, ожидал, что его спросят, почему во время поединка с вампиром он стоял рядом, но Деляну лишь проницательно посмотрел на него и спросил совсем другое:

– Чего ты хочешь?

– Почему ты сначала не спросишь, что я хочу предложить тебе? – ответил Влад вопросом на вопрос.

– И что же?

– Все, – ответил Цепеш. Он оглянулся на дверь. – Девушку. – Влад быстро поднял руку, когда Андрей приготовился возразить. – Ты хочешь ее. Она чертовски хороша. По мне, правда, слишком молода, но хороша. Ты не был бы мужчиной, если бы не желал ее.

– Не говори так о ней! – рассердился Андрей.

Цепеш засмеялся:

– Ты хочешь ее. Я могу тебе ее дать.

– Побереги дыхание, Цепеш, – сказал Андрей, не скрывая ярости. Он должен был совладать с собой, чтобы не броситься на этого проклятого графа и не избить его до смерти.

– Парень, – перечислял Цепеш невозмутимо. – Билер. Или как ты посмотрел бы на голову отца Доменикуса на серебряной тарелочке?

Андрей не знал, что потрясло его больше: беспечность Цепеша или уверенность, что Дракула выполнит это желание ни секунды не колеблясь, если он его действительно выскажет. Он молчал.

Цепеш вздохнул:

– Ты требовательный гость, Андрей Деляну. Нелегко угодить тебе. Но пожалуй, у меня есть возможность предложить тебе еще кое-что. Твой друг, этот мавр… – Он сделал вид, что с трудом припоминает его имя. – Абу Дун?

– Что с ним?

Цепеш едва заметно улыбнулся. Он почувствовал, что этот вопрос вырвался у Андрея непроизвольно.

– Боюсь, что он сбежал. Вместе с несколькими пленниками. Их немного, человек двадцать – тридцать. Безусловно, мы их поймаем. Я могу объявить охоту и на него. Это целиком зависит от тебя.

– Зачем мне этот язычник? – спросил Андрей. – И что тебе надо от меня?

– Мне нужен ты сам, – ответил Дракула. – Я хочу стать таким, как ты.

– Это невозможно, – возразил Андрей. Он не был особенно удивлен. Каждый, кто узнавал его тайну, рано или поздно выдвигал это требование. – И даже если бы это было не так…

– Ты бы скорее умер, чем сделал бессмертным меня. Да-да, я знаю. – Цепешу стало скучно. – Однажды мы уже вели этот разговор… или скажем так: ты его вел, с Владом.

– С Владом?

– Это мой верный слуга, который иногда влезает в мою шкуру. Влад – настоящее имя. Это одна из причин, почему я выбрал именно его. Люди зависят от своих имен. Мимолетное сомнение в правдоподобии лжи иногда может решить дело.

– Ты лжец, – настаивал Андрей. – Почему я должен тебе доверять?

– Потому, что у тебя нет выбора, – жестко сказал Цепеш. – И потому, что я спас тебе жизнь.

Он снова тщетно ждал ответа. Потом подошел к двери, заглянул в зарешеченное оконце и наконец двинулся к окну, делая все это таким образом, что Андрею стало ясно, как хочет он услышать хоть один вопрос от него.

Впрочем, Андрей теперь об этом не думал. Он раскаивался, что вообще вступил в беседу. Что касалось двойника Дракулы, то в еще большей мере относилось к настоящему Владу Цепешу: это был человек, чья ловкость и изворотливость речи едва ли уступали его жестокости. Было опасно пускаться с ним в дискуссию. У него была способность заставить собеседника забыть, какое перед ним чудовище.

Прошла целая вечность, прежде чем Цепеш продолжил разговор в совершенно другом тоне. Тихо, словно обращаясь к самому себе, он сказал:

– Как давно мы знакомы, Андрей Деляну? Ты полагаешь, что несколько дней, не правда ли? Но это не так. – Он повернулся и, покачав головой, прислонился к стене возле окна. – Я знаю тебя всего несколько дней, но мне давно известно о существовании таких людей, как ты.

«Случайно ли он употребил слово „люди“, – подумал Андрей в замешательстве, – или это снова голый расчет?»

– И с тех пор как я про вас знаю, я хочу с вами познакомиться, – продолжал Цепеш. – Ты узнал меня как цыгана Влада, и во мне больше от него, чем ты, видимо, думаешь. Я властелин, повелитель. Я воин, как и ты, Андрей. Я владею этой страной, и я хозяин жизни и смерти всех ее жителей. Но вообще-то я не считаю себя здешним. Всю жизнь я в поисках, Деляну. Я ищу свое истинное предназначение, ищу свой народ. Теперь нашел.

– И поэтому стал чудовищем? – спросил Андрей.

– Ты действительно считаешь меня чудовищем? – Какое-то время Цепеш размышлял. – Да, я думаю, многие считают меня таким. Влад-Накольник – так меня называют.

– Я слышал, – насмешливо заметил Андрей.

– Ты никогда не спрашивал себя, зачем я это делаю?

– Потому что ты болен? – предположил Андрей.

– Потому что смерть – это ключ, – ответил Цепеш. – Влад, цыган, сказал правду, что знает о твоем народе все, что можно знать, Деляну. Это смерть делает человека таким, как вы. Смерть и боль. Лишь тот, кто познает абсолютную боль и прикоснется к смерти, может обрести бессмертие.

Андрей был вне себя от услышанного:

– Это же…

– Правда! – перебил его Цепеш. – И ты знаешь это! Таким путем ты становишься тем, кто ты есть, и парень тоже. Ты был болен и почти умер, и Фредерик сильно обгорел и умирал. Вы оба были настолько близки к смерти, насколько возможно. Это тайна! Поэтому я изучаю боль! Когда человек ближе всего к смерти, чем в момент высшего страдания, когда хочет умереть, чтобы наконец-то освободиться, и в то же время цепляется за жизнь, несмотря на мучения, страх и отчаяние? Когда жизнь и смерть связаны теснее, чем в такой момент?

Андрей был потрясен. Как бы ни были безумны слова Цепеша, одновременно они содержали и страшную правду.

– Сколько же человек ты по этой причине замучил до смерти, безумец? – спросил Андрей.

– Какое это имеет значение? – отозвался Цепеш. – Сколько человек убил ты, Деляну?

– Это другое, – сказал Андрей, но Цепеш только рассмеялся. «И зачем я ввязался в дискуссию с безумцем?» – подумал Деляну.

– Да? – удивился Цепеш. – Ты так считаешь? Конечно, совсем другое делать это самому и находить отговорки и причины. Ты не лучше меня, Деляну. Мы оба убивали людей, и не важно, зачем мы это делали. Они мертвы, и этим все сказано.

– В таком случае у меня есть предложение, – сердито сказал Андрей. – Давай вместе пойдем в твою пыточную камеру и проверим, прав ли ты.

– Думаешь, я испугаюсь боли? – засмеялся Цепеш. – Глупец! Как бы я мог стать мастером пыток, не зная и не любя их? – Он извлек узкий обоюдоострый кинжал, закатал левый рукав своей белой рубахи и стал вырезать полосу кожи шириной в два пальца от плеча до локтя. Уголки его рта вздрагивали от боли, но он не издал ни звука.

– Сумасшедший, – прошептал Андрей.

– Возможно, – отозвался Цепеш. Светло-красная кровь бежала по его руке и с локтя капала на пол. Он смеялся. Медленно вложив кинжал в ножны, он подошел ближе. – Но что такое безумие? Чего стоит человеческая жизнь, Деляну? Твоя жизнь ценнее моей, а моя менее ценна, чем жизнь твоего друга? Имеешь ли ты большее право на жизнь, чем человек, от которого я тебя спас?

У Андрея задрожали руки. Он едва сдерживался, чтобы не наброситься на Цепеша и не стиснуть руками его горло. Более того, внезапно в нем проснулась темная, страшная жажда. Он захотел… схватить его, повалить и впиться зубами в его горло. Растерзать его кожу и плоть и пить сладкую кровь, высасывая из него его проклятую жизнь, чтобы…

Ему стоило невероятных усилий остаться неподвижным. Дракула стоял теперь прямо перед ним. Запах его крови, сладкой, темной и в то же время невероятно привлекательной, казалось, был повсюду и доводил его до безумия. Деляну поднял руки, не в силах подавить желание. Лицо Цепеша куда-то уплыло. Под языком у Андрея собиралась слюна и стекала тонкими липкими струйками с губ на подбородок. Он услышал глубокий глухой звук, напоминающий угрожающее рычание волка, и с ужасом понял, что этот звук вырывался из его собственного горла. Глаза Цепеша вспыхнули, Андрей схватил его, грубо повалил на себя, его зубы приближались к его горлу…

И тут он оттолкнул Цепеша от себя с такой силой, что тот пролетел через все помещение и тяжело рухнул возле стены рядом с дверью, громко вскрикнув при этом от боли.

Андрей отскочил назад и упал на колени, не в силах совладать с охватившей его дрожью. Жажда не покидала его, она стала еще сильнее, чем раньше, – неистовствующий изверг, сведший его потуги к жалкому нулю и оставивший место лишь для одного желания – точнее, приказа! – наброситься на Цепеша и растерзать его. Эта жажда вызывала в нем ужас, пугала и заставляла кричать от отвращения. Он видел все окружающее будто сквозь кровавый туман. Где-то далеко распахнулась дверь, и ворвались люди, привлеченные криками его самого и Цепеша. Дракула кричал что-то, чего Деляну не понимал, люди остановились, потом красный туман опустился и на эти картины, и Андрей пробирался сквозь клокочущую бесконечность, которая состояла, казалось, сплошь из его страданий и неудовлетворенной жажды.

Наконец верх взяли изнеможение и слабость. Он упал, и бушевавший в нем огонь погас, поглотив себя сам. Попытка повернуть голову и открыть глаза превзошла тот ничтожный остаток сил, который еще был в нем.

Цепеш лежал рядом. Рана на его руке продолжала кровоточить; значит, прошло не много времени. Они снова были одни. Андрей видел краем глаза, что дверь открыта, но охранники ушли.

– Почему ты сопротивляешься? – спросил Цепеш. – Почему отказываешься признаться, кто ты?

– Дурак, – пробормотал Андрей. – Ты хочешь… умереть? Уходи… пока ты еще в силах.

– Тебе нечего бояться, – сказал Цепеш. – С парнем ничего не случится, и с тобой тоже. Я приказал своим людям отпустить вас, если я умру.

Андрей ничего не сказал. Он не мог. Слабость окутывала его, как что-то тяжелое, осязаемое, тащила в бездну, чтобы там растерзать. А где-то бесконечно глубоко в нем все еще жила страшная жажда, нечто, перед чем он испытывал непреодолимый страх, что воспринимал с еще большим отвращением и что тем не менее было частью его самого.

Цепеш встал и отошел на несколько шагов. Андрей услышал шелест ткани.

Прошло некоторое время, пока он смог сесть и посмотреть на Цепеша, не опасаясь того, что ему снова захочется наброситься на графа и растерзать ему горло.

Цепеш сидел на стуле и отрывал полосы от своей рубахи, чтобы наложить себе повязку. Хотя рана была не особенно глубокой, зато обширной и продолжала кровоточить, так что повязка быстро окрасилась в темно-красный цвет. Почувствовав на себе взгляд Андрея, он обернулся к нему и тихонько засмеялся.

– Прости мою слабость, Деляну, – насмешливо сказал он, – но мои раны заживают не так быстро, как твои.

Андрей с трудом поднялся, но должен был сразу же опуститься, привалившись спиной к стене. Он чувствовал себя изнуренным и опустошенным, словно это был труднейший бой в его жизни. Видимо, так оно и было.

– Почему? – спросил он едва слышно.

– Потому, что ты мне нужен, дурачок! А я тебе.

– Мне ты не нужен, – пробормотал Андрей. – И мне не нужна твоя кровь.

Цепеш усмехнулся.

– У меня есть все, чего ты хочешь, – сказал он. – Парень. Доменикус. Его сестра! Хочешь голову Билера? Можешь получить ее.

– Мы уже это обсуждали, – сказал Андрей устало.

– И еще много раз будем возвращаться к этому, пока ты не поймешь, что мы нужны друг другу, – продолжал Цепеш. – Я мог бы тебе угрожать, но не хочу. Хочу, чтобы ты добровольно пришел ко мне.

– Зачем? Чтобы сделать тебя бессмертным? Чтобы ты еще сто лет мог издеваться над людьми?

– Я не стал бы этого делать, если бы узнал твою тайну, – ответил Цепеш. – Это все, чего ты хочешь? Чтобы Накольник перестал сажать на кол? Обещаю. Переходи на мою сторону, Деляну, и больше не будет никаких колов! Зачем мне боль, если у меня будешь ты?

– А что дальше?

– Ты же видел. Ты и я, мы сможем избавить страну от угрозы турецкого нашествия. Мы можем вместе возглавить христианское войско. Ты видел своими глазами, как мы обратили язычников в бегство.

– Ты воюешь за христианство? Кто поверит тебе?

– Не важно, зачем я это делаю, – цинично возразил Цепеш. – А если я буду продолжать убивать людей, что тебе с того? Сколько я могу убить, даже за сто лет? Пять тысяч? Это ничто по сравнению с тем, сколько погибает в каждом сражении.

– Тогда возьми себе союзников, которые, впрочем, у тебя уже есть, – сказал Андрей.

– Они мне не нужны! – неожиданно воскликнул Цепеш. – Ты считаешь меня злым? Ты не знаешь Доменикуса и это… чудовище, которое всегда при нем. Даже я боюсь их.

– Как страшно, – сказал Андрей.

– Они думают, что я с ними заодно, – продолжал Цепеш ровным голосом. – Если это не так, они меня убьют. Или я их.

– А что изменилось бы, если бы я перешел на твою сторону?

Цепеш молча посмотрел на него, потом резко встал, внезапно повернувшись к нему, так что Андрей даже вздрогнул.

– Ты хочешь доказательств доверия? – спросил он запальчиво. – Хорошо. Ты их получишь. Завтра утром, на рассвете.