Текст книги "Полдень, XXI век (июнь 2012)"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
Жанры:
Публицистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Офицер успокоил Хлою. Он, конечно, никогда раньше не слышал ни о чем таком, но органы ВВР во всем разберутся. На то они и существуют.
«Приезжайте в “Аркадию”, – предложил он. – Там поговорим».
Слушая голос офицера, Хлоя смотрела на мужа (на бывшего?), который внимательно рассматривал карту Героя. Кажется, карта заинтересовала его. Он видел свое имя на фоне всем известной символики – сжатого дружеского кулака. И, конечно, он знал, что медаль Дага дается Герою только посмертно. Никаких исключений. Ни один живой человек не может держать карту Героя в руках. «И если он ее держит, – с ужасом подумала Хлоя, – значит, я, правда, провела ночь с мертвецом».
Ее пробрала мелкая дрожь.
Подойдя к мужу, она уставилась на медаль.
Изящный эллипсоид из этого… ну, как его… прозрачного свинцового хрусталя… Изящная гравировка: «Кэл – Герой Космоса» и дата подвига… «Интересно, – подумала Хлоя, – если тело Героя не потеряно, не сгорело, не распылено на атомы, захоронение на Земле ему полагается? Должно же быть захоронение на Земле!» Она прямо вся кипела. «Обычно вдове Героя… – слышала она голос офицера. – Обычно вдове Героя выдают ленту голубого цвета… Как знак особой благодарности всех землян… Ты получала такую ленту?»
«Нет, ничего такого не было».
«А тебе сообщали о смерти мужа?»
«Никогда. Только о его возвращении».
«Хлоя, ты, правда, считаешь себя вдовой?»
«Не знаю… – Хлоя не удержалась и в который уже раз за эти сутки заплакала: – По законам военного времени вдова Героя имеет право демонстрировать медаль Дага на всех мероприятиях, посвященных ему…»
Она произнесла это с такой неподдельной жалостью, что даже Кэл дрогнул:
«Вообще-то, это касается только погибших героев».
«Вот я и говорю…»
Клуб «Аркадия» показался бывшему десантнику сборищем тупых и недалеких тварей. Болтали об одном: война, то да се… сражение под Туканом… филза – жратва нравственных уродов, дай Бог, на Землю не занесут… темные пространства, источенные спейсвурмами… Болтали и о простых вещах.
«Если незнакомый голос зовет тебя по имени – не откликайся!»
«Так я уже с подъемника спрыгнула!» – возражал женский голос.
«Надо было цепляться. Почему не цеплялась?»
«Там только снег. Ударилась, потеряла лыжу, на оставшейся понеслась вниз, как бешеная. Ты бы знал, как страшно! Смотритель выскочил: “Девушка, в лес нельзя!” А я рыдаю: “Я туда и не хочу!”»
В клубе «Аркадия» собирались те, кому (в разное время и по разным причинам) отказано было в священном праве пролить кровь за родную планету. Патриоты и обыватели, деятели тыла, их подруги и законные спутницы.
Плакат на стене кричал: «Он жрет филзу!»
Другой плакат предупреждал: «Враг слышит!»
Переплетение трубчатых тел… Спейсвурмы… Чужие… Черви Космоса, миллиарды лет точащие мировое пространство… Через кротовые норы они могут проникать в недра любых созвездий… Мордастый предатель-землянин на фоне покрытых слизью спейсвурмов вызывал оторопь… «Он жрет филзу!»
Ниже было приписано: «Подавится!»
О Чужих – о жутких спейсвурмах, о загадочных червях пространства-времени в баре «Аркадия» отзывались с откровенным презрением. Они где-то там, в созвездии Девы… Или Волопаса… Или Тукана… Без разницы… На плакате крепкий парень, истинный патриот, похожий на молодого Кэла, рубил агонизирующего трубчатого червя остро заточенной десантной лопаткой… В «Аркадии» собирались глубокие стратеги и тонкие аналитики. Они прекрасно знали причину локального (можно сказать, условно временного) поражения флотилии землян в звездной системе Кимбо и все самые мелкие детали грандиозной победной битвы в созвездии Тукана.
«В этой войне мы, земляне, все на одной стороне!»
«Ду-Ду (плазма) убивает всех известных Чужих».
Офицер Сол занял отдельный кабинет. Он с восторгом смотрел на Хлою.
В бар Хлоя приехала, значительно обновив свой облик. Даже взгляд изменился. Черные лайтинговые чулки, платиновые туфельки на каблуке, джинсовые шортики, крестики на чудесных сосках, парик-блонд, очки на пол-лица и много-много ярких браслетов.
Похоже, пространственные черви достали всех.
Да и то, сколько можно грызть общее пространство-время?
«В итоге на Земле преступность растет», – шептались за столиком невдалеке.
Громко шептались. Кэл расслышал: «Вчера к Серёге двое приходили с целью обидеть. У нас военное положение, ночью следует запираться, а эти пришли, замок сломали, начали что-то предъявлять. Предъявляли, предъявляли, ну, Серёга им морды набил. А они пожаловались. Под утро пришёл еще один – с собакой. Ну, Серёга и этих измесил до кучи…»
«В этой войне мы, земляне, все на одной стороне!»
Пили хайн-лейн – за победу. Присматривались. Спорили.
Потом прорезалась секретарша из ВВР. Скороговоркой она сообщила по открытой связи офицеру Солу: «Вам опять ваша жена звонила». Офицер Сол отвечал сухо, старался не смотреть на сразу поскучневшее лицо Хлои. «Ваша жена говорит, что у нее в суперпечке стоят две кастрюльки. И в них кипит что-то». На лице Хлои, прекрасно слышавшей слова секретарши, появилось чудесное мстительное выражение. «Ваша жена говорит, что кастрюльки перед уходом ставили вы». Хлоя сладостно улыбалась, как гремучая змея, пощелкивала браслетами. «Ваша жена спрашивает, в какой кастрюльке завтрак, а в какой – для собаки?»
«Не занимайте линию частными разговорами!»
Офицер Сол строго посмотрел на Хлою: «Извините. Служба».
Хлоя понимающе рассмеялась. Всё хорошо, офицер. В этой войне мы, земляне, все на одной стороне. Только бывший десантник молча смотрел в пространство, в которое уходила вся северная сторона бара. В неизмеримых звездных глубинах в очередной раз (как пример высшего героизма) показывали прорыв линейного крейсера «Сограда фамила», как гигантская елка, ощетинившегося гравиловушками. Издали крейсер походил на чудовищный астероид. Выступающие неровности керамита и плотных сплавов казались глыбами скал, собственно, крейсер и был такой бесформенной космической горой с пещерами и скальными выступами, так был задуман. При взгляде со стороны никому в голову не могло прийти, что эту невероятную гору построили земляне.
Золотистый туман… Золотистые полости и провалы…
«Ты же сам голосовал за военные статьи Конституции!»
Голоса меняли тональность. «Патриот никогда не спит…» Голоса смешивались, взрывались. «Единство во всем…» Впрочем, в клубе «Аркадия» никого не надо было убеждать, что земляне, как никогда, едины. А то, что к какому-то там неизвестному Сереге приходили под утро с собакой, – это ерунда, это отдельный случай, флуктуация. Впервые с юрских, а может, с кембрийских или вообще архейских времен всё живое Земли противостояло одному общему врагу – спейсвурмам, пространственным червям. Время гражданских войн кончилось! Оно давно кончилось! Это ясно каждому дураку. Идет война освободительная, последняя…
Туманная золотистая сетка… В клубе «Аркадия» в миллионный раз показывали легендарный прорыв крейсера «Сограда фамила»… Обычно корабли землян сбрасывали скорость, обнаружив подобное препятствие и (такое случалось) подолгу обходили туманную золотистую сетку, растягивающуюся на сотни тысяч световых лет. Крейсер «Сограда фамила» был первым, сумевшим прорвать преграду. Команда бригадира Маклая как раз готовила десантный модуль. Золотую сетку спейсвурмов обнаружили так поздно, что не было времени включать тормозные системы, напротив, капитан прибавил ход, одновременно выбросив модуль в пространство, и Кэл (в сущности, инстинктивно), выполняя приказ коммодора, ударил из всех имеющихся на борту трех аннигиляторов по чудовищно отливающей праздничным золотом сетке. Никто не знал, к чему это может привести. Это сейчас все знают, что «Сограда фамила» прожгла золотистую сетку. Взрыв был столь грандиозен, что вокруг крейсера закоптилось пространство, – так написал позже кто-то из журналистов-дегенератов (в основном они все такие). Аннигиляция – это всего лишь вспышка света, никакой копоти, просто в определенном месте сгорает само пространство-время. Вот «Сограда фамила» и прошла в выжженную дыру.
И исчезла. И связь с нею потеряна.
А модуль отловили только через три месяца.
«Говорят, Кэл вернулся. Помните Кэла?» – донесся голос слева.
Никого это не заинтересовало. «Говорят, если десантник продержался против спейсвурмов семь минут, он полностью окупил все отпущенные на него затраты». Наверное, так и есть, это тоже никого не затронуло. «Патриоты всегда выступали единым фронтом». Ну, подумаешь, вернулся еще один десантник. Показывали его на рострах-видео. Громоздкий человек, урод настоящий, они все там такие, хотя, конечно, геройские парни. Этот ходит наклонно, морда багровая, глаза вываренные. Досталось парню по первое число, пусть отдыхает. Патриоты ему помогут. Никакой ксенофобии! А если у него мозги сварились, поправим. Мы, земляне, все на одной стороне. Мы оттеснили Чужих за Деву, за звезды Волопаса. Патриотизм по-настоящему сплачивает землян. Эпоха гражданских противостояний никогда не повторится. Изголодавшийся гризли может пожирать собственных медвежат, но в человеческом обществе такое больше немыслимо. Корабли землян успешно оттесняют спейсвурмов в самые темные, в самые отдаленные области космоса.
«Говорят, – доносилось слева, – далийский философ Мает целое послание закодировал в геноме бактерии…»
«Какой бактерии?»
«Говорят, Escherichia coli».
«Это же кишечная палочка!»
«Зато ее можно взращивать на самых простых питательных средах».
«Я видел. Прозрачные с серовато-голубым отливом колонии. Иногда красные – с чудесным металлическим блеском. Это красиво. Доктор Мает прав, даже кишечная палочка на нашей стороне!»
Вдруг всю заднюю стену клуба заняло изображение Кэла с его белесыми вываренными глазами. Вот уж поистине, как фишка ляжет. Еще вчера Кэл был всего лишь одним из многих. Еще вчера над ним посмеивались, но он был своим. А сейчас голоса враз стихли.
«Это Кэл?»
«Говорят, он».
«Парень с “Сограды”?»
Так пространство вскипает под ударом аннигилятора.
Бар «Аркадия» ожил. С такими голыми, как он сам, обожженными и искалеченными парнями этот Кэл почти три месяца провел в аварийном десантном модуле. Ну, ладно, пусть так, гудели голоса, но зачем этого Кэла привезли на Землю? Он прошел необходимый карантин? Теперь его изображениями испоганят все витрины нашего чудесного Пальмового бора.
«Тебя не спросят, как ты жил, но спросят, как ты умирал…»
В теплом воздухе кабинета поплыли один за другим неровные обрывки филзы – плоские, неаппетитные, серо-зеленова-тые. Кэл обильно потел, он молча срывал с себя одежду. Хлою немедленно вырвало. Пораженный и обеспокоенный робот-трудовик, убиравший использованную посуду, задом выпятился из кабинета. По широкому титановому лбу бежала, подрагивая, живая строка:
«Десантник Кэл кушает филзу!»
«Десантник?.. Филзу?..»
Штора раздвинулась, и завсегдатаи клуба изумленно застыли.
На их глазах мордастый бесформенный человек с блаженной улыбкой хватал прямо из воздуха невзрачные обрывки никогда не виданной ими филзы. Но как ее было не узнать? О ней все слышали. К тому же, мордастый был бесстыдно обнажен. Его не смущали ни молодой офицер в форме ВВД, ни молодая женщина, которую как раз вырвало во второй раз.
«Герой всегда мертв!»
Это не прибавило спокойствия.
Пораженный и обеспокоенный неожиданными событиями робот-трудовик только провоцировал завсегдатаев клуба плывущей по его титановому лбу строкой:
«Здесь Кэл! Кэл кушает филзу!»
Отчаянные головы уже вызвали полицию.
Страшно выли санитарные машины у подъезда.
«Аркадия», как никогда, напоминала даун-клуб, дубовую рощу.
Наверное, проще было бы выбросить бывшего десантника из бара вместе с этой поганой, прежде не виданной на Земле филзой, но распахивали двери сотрудники с носилками наперевес, сытое голое тело, как умирающее солнце, уносили. Кто-то выкрикнул с отчаянием: «Теперь точно даже главную площадь испоганят!»
Офицер Сол сидел рядом с Хлоей и белым платочком, поданным роботом-трудовиком, вытирал ей влажные виски. Они не отрывали взгляда от Кэла, закутанного в две простыни. Сытый, на этот раз он почему-то не впал в спячку, но на всякий случай сотрудники ВВР с двух сторон прыскали на бывшего десантника настоем стазии.
«Вы живой?» – спросили Кэла для протокола.
Он сытно рыгнул: «Живой». Тоже для протокола.
«Он живой, – покраснев, подтвердила Хлоя, и крепче прижалась к офицеру Солу. Она всей душой жалела таких юношей, вовремя не попавших на войну, духовно не отшлифованных. Ей нравилось, что офицер бывает с нею нежен, а потом… ну, после этого… он не засыпает, как ее бывший муж или кто он там… ну, ладно, пусть просто муж… не засыпает после того, как… и по ошибке ему карту Героя не присылают… и не храпит… и рука его нежна… она сама находит все, что надо искать, подсказывать ничего не надо…
«Мне, как вдове…»
«Вы вдова?»
Она нервно бросила салфетку:
«Извините… Я просто сама не знаю…»
«Но вы чувствуете разницу? Вдова… жена…»
«А вы включите свое бесстыжее воображение!»
«Просьбы о награждении медалью Дага героических участников военных операций в ближнем и дальнем Космосе, как правило, исходят от членов Совета Безопасности, но ходатайство могут подать и родственники…»
«Я ничего такого не делала… Даже не знаю, что он совершил…»
«В принципе, к медали Дага можно представить даже на основании закрытой информации, хранящейся в архивах…»
«Я не знала об этом…»
«Но ваш муж получил извещение!»
«Могла произойти ошибка», – подсказал офицер Сол.
И тревожно посмотрел на полусонного Кэла: «Он живой?»
И перевел тревожный взгляд на Хлою: «Вы же видите, что вдова… простите, его жена… устала!..»
«Хорошо, – сказал сотрудник ВВР. – Можете отдохнуть в соседнем кабинете».
И посмотрел на Кэла.
«Зачем флоту десантники?»
Кэл ничуть не удивился вопросу.
Он знал, что такое спрашивают больше для протокола.
Десантники – не тупой груз, они не военный скот, бессмысленно перебрасываемый с одной космической базы на другую. Это лучшие из лучших. Они умеют работать ручными аннигиляторами, вскрывать любую броню, видеть сквозь «угольные мешки», у них есть всё для вспарывания и взлома любых пространств. Если надо, они в считанные часы могут пройти сквозь массив Джомолунгмы, оставив за собой надежный туннель для тяжелой техники. Они способны на многое. Не их вина, что спейсвурмы трусливо уклоняются от схваток. Но придет время, и корабли Чужих возникнут в пределах видимости. Вот тогда всё будет зависеть от десантников, от их реакции, от их опыта, как это уже случилось под созвездием Тукана.
Никто до конца не объяснил, что, собственно, там произошло, но случившееся под Туканом вошло во все учебники. Из тьмы, клубящейся невероятно, которую можно обнаружить только в Космосе, из невероятно сгустившейся тьмы вдруг выступило стальное небо. Так всем показалось. Корабли эскадры зависли над или, наоборот (не имеет значения), оказались под некоей сферой, слабо светящейся в безднах тьмы. Охватить эту сферу ничто не могло. Там даже лучи локаторов гасли. Тьма источалась самой поверхностью неба, она отсвечивала как ледяной металл, при этом, похоже, речь шла о самой обыкновенной материи, на нее можно было ступить. Палуба или борт корабля Чужих – грандиозного, несомненно, но имеющего границы. Десантники видели только эту ледяную или металлическую поверхность. Под нервный писк приборов, выдающих все новые и новые данные, три штурмовых модуля веером выбросились в пространство.
Кэл выпрыгнул на чужую броню первым.
Но куда двигаться? Это как пересечь линию горизонта.
Ты идешь, идешь, а линия горизонта удаляется и удаляется.
Там даже сверхпрочные буры ломались. И ничего вокруг – ни живого, ни мертвого. Пространственные черви явно не торопились показываться. Может, это край мира, подумал тогда Кэл. В Космосе часто приходят в голову такие вот бессмысленные мысли, если можно так сказать. Он вспомнил древнюю картинку – человека, просунувшего голову в дыру, пробитую им в хрустальной небесной сфере. Что этот человек там увидел? Наверное, такую же плотную, неисчерпаемо густую тьму. Под ударами аннигиляторов тьма отбрасывалась на сотни световых лет, но и там… там далеко… безнадежно далеко… тянулась та же мерцающая броня… И если это был корабль спейсвурмов, то совсем уже непонятно становилось – зачем с ним связываться? Разве заметит левиафан пылинку? Непонятный корабль вполне мог иметь объем, соизмеримый с Солнечной системой.
Под Туканом десантники вернулись на «Сограду» обескураженными.
Если спейсвурмы впрямь такие, то какую часть Вселенной они занимают? И если они, правда, такие, то зачем им мы? «Битва при Тукане» – так это описывалось в отчетах, а на самом деле – всего лишь высадка на загадочную броню, которую не прожигал даже аннигилятор. В конце концов, Вселенную действительно не взорвешь, не сломаешь, она не настенные часы, а ведь там, под Туканом, перед землянами простиралась всего лишь малая, совсем малая часть Вселенной. «Сограда» висела над диковинной броней, сама как диковинный булыжник.
Удар! Еще удар! Невыносимая вспышка света.
И никакой копоти. Какая тут, черт побери, копоть?
Это журналисты позже писали о закопченном пространстве, потому что они не имеют никакого представления об ударе аннигилятора в упор. Была вспышка – как тысяча Солнц. Вот и все. И «Сограда фамила» ушла, чтобы в ста световых годах от невероятной брони встретить еще более невероятную золотую сетку. Коммодор успел отдать команду «Огонь», и все три бортовых аннигилятора десантного модуля ударили в золотую (по цвету) сетку. Ее нельзя было обойти, перед нею нельзя было затормозить, она пылала, как невероятная одноцветная радуга. И вся находилась в странном движении. Как брошенная гладиатором радужная (но золотая) сеть, пылала, охватывала видимое пространство.
Море света, безумный океан света затопил Вселенную.
Там был только свет. Как в первый день творения.
«Но модуль уцелел?»
«Нуда. Так выходит».
«А “Сограда фамила” исчезла?»
Кэл кивнул. Его это мало интересовало.
«Как вы думаете, это коммодор отдал приказ о вашем награждении?»
«Откуда мне знать?» Кэла это действительно нисколько не интересовало.
«На модуле оказалось семь человек. Все выжили. Почему же коммодор выделил именно вас?»
Говоря это, сотрудник ВВР немного лукавил. Два десантника умерли еще на борту транспорта (Кэл об этом знал) – менее чем через сутки после чудесного спасения. Еще двое умерли позже. Значительно позже, но умерли, умерли, с этим никто не спорил. На любого можно было подать наградной лист, но подали почему-то на Кэла.
«Вы живы, – сотрудник ВВР пытался пробить равнодушие Кэла. – Вы прошли сложные тесты на лунной базе, вам было разрешено вернуться на Землю, жена опознала вас по чисто рефлекторным движениям, значит, вы действительно тот самый десантник Кэл. Никакой подмены. Но карта Героя выписана на вас».
И вдруг спросил: «Что вам снится чаще всего?»
Кэл задумался. Слов ему не хватало, но некоторые сны он помнил.
Например, весь последний год ему снилась некая удаляющаяся брюнетка. Возможно, он когда-то знал ее. Вся в черном – юбка с высоким поясом… черные чулки (почему-то он подозревал, что и белье тоже)… черные туфельки… Брюнетка оглядывалась, и он видел четкие бледные губы, подводку глаз в стиле ретро, подкрученные реснички… Брюнетка оборачивалась и поднимала руку: «Смотри, Кэл!» Неброский маникюр, серебряное церковное колечко…
«Смотри, Кэл!»
Звучало как приглашение.
Но куда? К чему? Куда она приглашала?
«Может, совершить героическое деяние?» – недружелюбно подсказал сотрудник ВВР. Красивый сон бывшего десантника нисколько его не тронул. Сон как сон. Самой тупой скотине что-нибудь снится. Неброский маникюр… Надо же!..
Про другие свои сны Кэл не стал рассказывать.
И дело тут вовсе не в словах, не в их нелепой нехватке.
Как рассказать об огне, которым дышишь? Как рассказать о бездне, которая не пугает, а манит? Или о джетах, выбрасывающихся из ниоткуда? О полярных струйных течениях… релятивистских струнах… прихотливых, как взрывы, молниях?.. Сны бессмысленны… Кэл не стал ничего больше рассказывать. Чувствовал, что сотруднику ВВР и без того нелегко себя сдерживать. Время военное, а в Пальмовом бору появляется бывший десантник и начинает жрать филзу во вполне пристойном клубе. Кэл даже попробовал улыбнуться всем своим бесформенным лицом: «Наверное, коммодор ошибся. Наверное, медаль Дага выписывалась на другое имя. В общем, я пока ничего такого не совершил…»
Тогда в беседу вступил второй. До этого он молча сидел за спиной Кэла.
Он сказал: «Возможно, вы еще готовитесь совершить?»
Кэл не понял: «О чем это вы?»
