Текст книги "Избранница Тьмы. Книга 3 (СИ)"
Автор книги: Властелина Богатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– Редкую птицу упускать с моей стороны непростительно. Я надеюсь, этот пёс сгинет вместе со своими приспешниками, – бросил чуть раздражённо Бире и поднял взгляд поверх моей головы на дверь, дёрнул подбородком.
За моей спиной послышались твёрдые шаги. Лойон грубо схватил меня под локоть.
– Заприте и прикуйте. Женщинам доверять не стоит, особенно таким, как ты, асса́ру.
Меня дёрнул за собой стражник, не позволив ответить.
Трус и мерзавец, недаром попал под влияние своей жёнушки.
Глава 16
Холодная тьма охватила и понесла вперёд. Маар будто утонул в жидком льду, его руки и ноги сковали невидимые цепи, ощущение знакомого давления и тяжести в голове заполнило на время, пока в расщелину не ворвался ярким сгустком свет, вынуждая щурить глаза. Маар выбрался на снежный склон, оглядывая местность, прошёл чуть вперёд, утопая по колено в сугробах, убеждаясь в том, что Излом находится в Ледяных горах вблизи Навриема, на берегу Северного моря. Если тот Излом находился в месяце пути от империи, то этот разрыв был почти у самого города. Нойраны поблизости, Маар чуял их. Много. Больше сотни. Страж обернулся, когда из тьмы вышел и Шед. Тот оглядел склон. В серых глазах засветилось понимание того, куда они вышли.
– Как это возможно?
– Думаю, это уже неважно, – отозвался Маар, кладя ладонь на рукоять клинка. – Важно то, кто это делает.
Он посмотрел в серую пургу, под которой где-то там, в низине сокрыт Наврием.
– Если он раскрыл Бездну, то он явно могущественен.
Маар снова обернулся, пробуравив Шеда тёмным взглядом. Запах серы въедался в нос. Исга́р почуял вибрацию воздуха прежде, чем глянул в сторону расщелины, откуда бросилась тенью тварь. Оттолкнув Шеда, Маар одним ударом пронзил летевшего в мощном прыжке нойрана.
Шед сердито сплюнул, когда Маар вынул клинок из грудины чудовища, оставляя того покоиться в сугробе.
– Похоже, они так и будут выползать. Если прорыв не закроется, то нойраны затопят собой берег.
Маар мог обратить порождений в кучу пепла и обгорелых костей, но он не мог закрыть прорыв. В конце концов он человек, а человеческое тело может слабеть, тогда исга́р обретёт полную власть. Этого Маар не мог допустить, его сущность должна быть запечатана и полностью контролируема им.
– До темноты ещё далеко. В городе верно творится хаос. Королю без нас туго, как бы его уже не разгромили.
– Пошли, – Ремарт вернул клинок в ножны и двинулся по склону, направляясь в сторону города.
Спустившись с гор, стражи поняли, что порождения побывали под крепостными стенами. Дым и гарь стелились чёрным туманом по разорённым нойранами улицам. Прямо на дорогах лежали трупы, но были ещё слышны женский плачь и вопли боли. По незащищённому городу будто пронёсся смерч или чума, сметя всё на своём пути, не оставляя ничего живого. Нойраны, насытившись, разбрелись по побережью, но скоро они придут снова стеречь ворота замка. Кто-то смог скрыться в погребах и подполах, и они не выйдут оттуда так скоро, поэтому город казался покинутым. Дома горели, животные, изъеденные чудовищами, лежали неподвижно во дворах. Кто-то, узнав в пришедших мужах королевских стражей, бросился к ногам. Женщина, вымазанная в саже, кинулась в ноги Маара, схватила того за полу плаща и зарыдала.
– Спасите, ради Великой Матери, спасите… Они растерзали всех… Моего мужа и… сыновей… никого не осталось, все мертвы…
– Иди собери всех, кто жив поблизости, и спрячетесь, не выходите два дня.
Женщина закивала быстро и лихорадочно, её губы тряслись – она не могла произнести и слова, а глаза застилали слёзы, в них клубились ужас и боль.
– Помоги нам Великая Мать… – она отползла и бросилась обратно к дому спотыкаясь и падая.
Город получил ощутимый урон. Он разгромлен, большая часть горожан погибла. Чем ближе стражи подбирались к стенам, тем чаще на их пути попадались и тела королевских лойонов, видимо, посланных Ирмусом прогнать порождений. Только напрасно, им не подсилу это сделать с такам количеством.
Маар вместе с Шедом дошли до стен замка. Лойоны заметили их ещё когда стражи появились на окраине города, и Ирмус наверняка уже осведомлён, кто к нему явился.
Только у ворот уже толпился народ с факелами и оружием и шумел, требуя впустить за стены. Стоило стражам ступить на мост, люди затихли, боязливо расступаясь, уставившись в оцепенении и напряжении на вернувшихся стражей. Их свободно пропустили, никто не осмелился окликнуть, остановить и уж тем более в порыве ярости и злости напасть, хоть пришли люди именно за этим. Маар оглядел мощные ворота. Буря разносила пепел и снег, который налипал на одежду, застилал глаза. Страж насторожился, вслушиваясь в тишину и завывание метели. Если бы их хотели убить, то давно бы напал отряд. Но ничего не происходило. Ожидание затянулось. И в этой тишине заворочалось нехорошее предчувствие. Что если король уже мёртв? Если это так, то в замке заперся тот, кто всё и сделал.
За ворота никто не выходил, а людей пребывало всё больше и больше, злых, отчаявшихся: они шумели и орали всё громче, ожесточённее, непрерывным потоком тянулись с разных концов раскинувшегося на побережье горящего города. Ожидать чего-то было бессмысленно – ворота не откроют. Стражи не стали ждать милости Его Высочества, покинули мост, спустились в потаённые ходы замка и уже вскоре оказались в лабиринте переходов, в которых исга́р чётко ориентировался, неотвратно двигаясь в недра замка: сначала в подземельные узилища, потом выше, по крутым каменным лестницам узким и тёмным, как туннели кротов. Маар приказывал себе не думать об асса́ру, о том, что она осталась одна в Инотиарте, и всё равно терзался, ведь она не совсем в надёжном укрытии, хоть и под присмотром Фолка, но Ремарта это ничуть не утешало. Внутри ворочалось камнем предчувствие, так, что срывало плотину между человеком и демоном. В какой-то миг Маара ударило молнией осознание, что Истана пытается достучаться до него, но Ремарт тут же выстроил барьеры, откидывая прочь всякие чувства, которые только мешали идти вперёд и действовать. Он не может каждый раз, когда удаляется от Истаны, идти на поводу у своего инстинкта. Хоть призывы её терзали нутро, дробя Маара на части.
Назад пути нет.
Ремарт жаждал увидеть в глазах короля страх. Ирмус в ловушке, и он тянет время, заточившись в замке. Скоро известия о прорыве дойдут до самых границ империи. К чему это всё могло привести, Маар знал.
– Наврием сгинет, – подхватил мысли Ремарта идущий рядом Шед, – если, конечно, не появится новый, более могущественный правитель, тот, кто сможет уничтожить нойранов, тот, кто может вселить страх и ужас в свих соперников, – усмехаясь проговорил страж, косясь хитро на Маара, и тут же продолжил размышлять вслух: – А что, если это дело рук советников? Королю давно нужно было перетрясти их, ещё с того времени, как умер Ирмус Первый.
– Не думаю, что они настолько безумны и будут рисковать собственными шкурами, выпуская тварей Бездны, – задумчиво посмотрел Маар в густую темноту колодца перехода. – Только, если за ними не стоит тот, кто мог пообещать им безопасность.
– Всё равно это грозит войной. На юге спокойно. На границе с Навриемом – тихо. Но властители достаточно сильны, чтоб попытаться восстать. Если нойранов не остановить, то уже завтра они метнутся на отдалённые земли, а через неделю воевать некому будет. Заходи и владей, – упирался Шед.
– Никто из них не осмелится ступить на проклятые земли Навриема, чтобы завоевать их. Нойраны далеко от прорыва не могут уйти, они привязаны к Бездне, если тут не останется горячей крови, то они вернутся обратно к Излому, но если придут люди, то вновь пробудят Излом. Побережье обречено. Эти горы так и останутся долиной смерти. Как это было изначально с древних времён.
– Ты можешь блокировать этот прорыв?
Маар глянул на Шеда, ловя в отблеске факела стальной блеск его глаз. Ремарт никогда не разговаривал о своей силе с кем-либо.
– Моя сила так же опасна для других, как и нойраны, – всё же ответил. – Я могу уничтожить монстров и выпустить из себя то, что намного страшнее исчадий Бездны.
Шед посмотрел на Маара долго, на этот раз промолчав. Все это знали – какая тёмная сила живёт внутри сына ведьмы. Именно поэтому Ирмус приказал убить его. Своего верного пса.
– …Помнишь, – заговорил Шед тише, но его голос всё равно прогудел громко в обледенелых сводах пещеры, – ту древнюю легенду об Оружии Богов… Что если… – страж громко сглотнул, но всё же решился предположить: – …что если это асса́ру?
Маар сощурил глаза, качнув головой.
– Стоило ей перейти Излом, как нойраны хлынули на побережье. Не думаю, что это совпадение, – гнул своё Шед.
Маар посмотрел на стража, внимательно буравя чёрными глазами, позволяя тому закончить свою мысль.
– Что если Истана и есть этот самый Щит, что сдерживала силы Бездны? И стоило ей оказаться по ту сторону, он раскололся, выпустив монстров?
Нет, он не мог этого допустить даже в самых безумных мыслях. Кто она, эта асса́ру? Богиня или демоница? Ведьма или невинная дочь Прародительницы? Но кто бы ни была, ей удалось обезоружить его.
Как только они вышли в пустующие переходы замка, королевские лойоны преградили дорогу, но с ними стражи расправились быстро и бесшумно, двигаясь неуклонно в сердцевину замка, выстилая за собой мёртвыми телами дорогу. Сумрачные переходы сменялись поворотами, стражи легко переместились в главную часть замка – к тронному залу. Чуть задержались у дверей, когда услышали за ними лязг оружия и крики, звон разбитого стекла – внутри что-то происходило. И когда Маар ворвался в зал, толкнув плечом створку, всё стало понятно. На троне Ирмус, глаза раскрыты в ужасе, рот распахнут в немом крике, из груди его торчит рукоять ножа. Вокруг люди в тёмных одеждах – наёмники. Два десятка. Увидев ворвавшихся стражей, они бросились в атаку, вскидывая клинки, сверкая ими в тусклом свете заката. Пятеро убийц окружили, тесня Ремарта обратно к двери, Маар расправился с ними быстро, рубанув наискось в шею одного, другому вспорол незащищённое брюхо, ещё троим вогнал клинок в спину, прокалывая насквозь. Горячая кровь полилась по руке и запястью. Шед тем временем успел убить троих.
– Хватит! – раздался женский голос, прокатившись звонко по сводам замка. – Я знала, что ты придёшь, исгар.
Маар расправил плечи, узнавая этот насмешливый уверенный голос сразу. Ну, конечно, можно было об этом догадаться. Жадная потаскуха. Аред.
Маар повернулся. Ведьма стояла у трона, опершись рукой на резную спинку. В красном, как спелая клюква, платье, волосы собраны назад, каштановыми пышными волнами струятся по спине. Аред улыбнулась бархатными губами, рдеющими алым пятном на оливковом лице, чуть повернувшись, глянула на побелевшего короля. Теперь всё стало на свои места. Хитро спланированная игра, в которой король оказался марионеткой, и не только он… на шахматной доске, где он, Маар – чёрный ферзь, ненужная фигура в сложной комбинации чужой игры. В тело снизу ударило будто молнией, и показалось, что кожа вспыхнула, занялась пламенем. А через один удар сердца изнутри рванулся исга́р. Маар поймал его за горло, дёрнув назад, заталкивая глубоко в клетку собственного бесчувствия, сотрясаясь от мощи и гнева древнего зверя, что остался запечатан в его теле, остервенело метался, выкручивая суставы.
Аред задышала часто, взгляд ведьмы подёрнулся паникой, когда всё же чёрные щупальца смерти потянулись к ней.
– Не нужно, Маар!
Маар вздрогнул. Сердце забухало набатом. А в следующий миг Истана вышла из-за высокого трона, встав чуть в стороне от ведьмы. Сапфировые сверкающие глаза застыли на нём древними льдами. Чуть бледные розовые губы сжаты упрямо, как и всегда. Ни одной эмоции на её красивом с идеальными гранями лице, словно у мраморной статуи. С каскадами бледного золота волос, струящихся по плечам. Белое, как лепестки лотоса, платье облегало её совершенные женственные плавные изгибы грудей, талии, бёдер, словно вторая кожа… Она была одета и раздета одновременно. Невинна и порочна. И мужчины обгладывают её взглядами, возбуждаясь, невыносимый запах похоти и желания оглушил Маара так, что немедленно захотелось каждому вырвать кадык и выколоть глаза, закрыть асса́ру от всех, отгородить, но… Тёмные вспышки гнева перед глазами затмили фарфоровую фигуру Истаны. Воины с оскаленными лицами, напоминающими морды зверей, обступили асса́ру, готовясь в любой миг защитить, только ничто не могло остановить тьму, рвущуюся из крепких оков Маара. Только… только он не мог ничего сделать… ведь он не мог навредить ей… Рискнуть.
– Тебе не нужно было сюда возвращаться, – лишь сказала она.
Лгунья. И этот голос. Он сводит с ума, проникает под кожу, пробираясь раскалёнными шипами к лёгким, вонзается, будя гнев, причиняя почти физическую боль.
Маар не знал, верить ли себе, не понимал, что происходит… произошло. А в следующий миг его затрясло от гнева, боли, ревности. От понимания, что разлилось в нём горячей лавой, от осознания того, что он был прав. Самые гнусные опасения оказались верны – асса́ру воспользовалась им, опутала чарами, приковала его к себе цепями. Обманула, сыграв свою роль – роль невинной жертвы. Обвела его вокруг пальца. Маар, парализованный собственной яростью, прожигал ассару взглядом, но на красивом лице не дрогнул и мускул. Она с вызовом смотрела на него. Ни капли страха, ни капли сожаления – уверенная в своей власти над ним.
Запах гари и собственной запёкшей крови забил нос.
– Маар, – положил руку на плечо Ремарту Шед. – Не надо, остановись.
Просьба стража якорем упало на дно разверзающейся в нём воронкой тьмы, призывая остыть.
Тело с каждым ударом сердца каменело, кровь бурлила в жилах, и гнев превращался в яд, обжигающий вены.
– Мне ничего не мешает отсечь твою голову и повесить на воротах замка, шлюха, – произнёс Маар, пронизывая Аред стремительно темнеющим взглядом.
Аред чуть приподняла подбородок, приблизилась к Истане. В руке ведьмы сверкнул нож. Аред приложила лезвие к подбородку асса́ру. Несколько наёмников шелохнулись, готовясь броситься защищать ведьму. Маар наблюдал за ней. Если бы ведьма хотела убить Истану, то сделала бы это не так вальяжно. Глаза асса́ру широко распахнулись, и в них не было обжигающей душу ненависти. Холодное марево растаяло, Маар увидел призыв о помощи.
– Ты ведь не хочешь её смерти? – заговорила Аред. – Она тебе дорога. Знай, исга́р, если ты причинишь вред мне, она пойдёт вместе со мной. Мы связаны, мои жизненные нити крепко спутаны с её жизнью, уж поверь мне на слово.
Маар сцепил зубы, не знал, какие силы сдержали его, чтобы тут же не уничтожить ведьму. Проклятая потаскуха.
Не получив ответа, Аред удовлетворённо повернулась к Истане. Ассару неподвижно смотрела на Маара, и в лазури её глаз всё яснее метался страх. Грудь Маара вздымалась от ярости так, что разламывало рёбра. Маар никогда не чувствовал себя настолько связанным по рукам и ногам, собственное бессилие разливалось ядом по венам. Он позволил обмануть себя. Истана изо дня в день умело плела свою сеть, и теперь он в плену, откуда, как бы он ни метался, ему не выбраться. И вместо того, чтобы злиться на неё, он хочет схватить свою ассару и унести далеко в безопасное место, дальше, чем Излом, намного дальше, на самые вершины гор.
– Как ты открыла Излом? – перевёл он взгляд на ведьму.
Аред усмехнулась, убрала лезвие от горла асса́ру, больше не угрожая её жизни.
– Мне пришлось потрудиться, признаюсь. Сначала жужно было пробудить её, – ведьма бросила взгляд на Истану и направилась к Ремарту, – потом появился ты, сын ведьмы, пёс короля. В мои планы ты не входил, я хотела избавиться от тебя, выпускала нойранов, но потом пересмотрела свои взгляды.
Аред приблизилась, ей пришлось задрать голову, чтобы смотреть на исгара, похотливый взгляд сучки скользнул по шее и груди, глаза влажно блеснули. Аред заговорила тише:
– Я тебя недооценила, поняла, что преимуществ в тебе больше, чем нежелательных препятствий. Не буду таить, ты мне нравишься, пёс. Признаюсь, была потрясена твоей силой и мощью, что ты обладаешь. Ты положил целый отряд королевских лойонов. Я увидела, какое древнее существо в тебе живёт, и оно сильнее стаи нойранов, да что там, целой Бездны. С тобой мы могли бы обладать не только этими землями… – Аред замолкла, её взгляд переместился на его губы. – Подумай, Маар. Ты ничего не теряешь.
Маар порывался сомкнуть пальцы на её горле и одним движение сломать её длинную белую шею, но только сжал кулаки.
– Ведьма посадила пса на цепь и желает, чтобы он верно служил другому хозяину?
Аред вернула взгляд, посмотрев в непроницаемо чёрные глаза буйствующего в клетке исгара, его зрачки давно слились с радужкой. Эти глаза страшили ведьму, но её алчность была сильнее. Намного сильнее, чем собственные инстинкты, её даже не пугала смерть, рвавшаяся из Маара наружу. Ведьма всё просчитала: если он убьёт Аред, умрёт и Истана. Одна мысль о том, что асса́ру не станет, сковывала Маара ледяным панцирем. Ведьма воспользовалась этим, выждала время, пока Истана не привяжет его к себе крепкими арканами, пока не пустит в его сердце глубокие корни, не зацветёт, давая ему плоды. Плод, который был в ней.
– С чего ты взяла, что она имеет для меня какую-то ценность?
Взгляд Аред застыл, уголки её губ дрогнули в улыбке, а следом она засмеялась.
– Потому что она источник твоей силы, – посерьёзнела ведьма. – Ассару пробудила в тебе древнего демона, без неё ты спишь, с ней – ты непобедим. Умрёт она, умрёт и твоё могущество.
Петля стянулась на шее туже, Маар чувствовал её явственно.
«Да, сучка, ты всё поняла, только одно останется в темноте твоего скудного умишка – Истана мне дорога не по этой причине. Я отправлю тебя прямиком в Пекло, как только найду твоё слабое место, алчная дрянь».
Маар бросил взгляд на Истану. Напуганная, взволнованная, в синих глазах тревога, тело напряжено. Её лицо спокойно, но губы чуть подрагивают. Она пошатнулась, опираясь рукой на трон. Маар услышал сумасшедший притягательный запах её кожи, что влиял на него остро, накачивая кровь соком аиза1 – самого крепкого дурмана. Туго втянув в себя воздух, он обвёл лютым взглядом наёмников, что окружали женщин, отступил. Резко развернувшись, коротким кивком приказал Шеду следовать за ним к выходу. Не знал, какими силами заставил себя просто уйти. Это было невозможно.
– Я жду тебя утром, пёс! – догнал и зазвенел в голове голос Аред.
Теперь в замке стоял шум, внизу что-то происходило. Лойоны ведьмы захватывали замок, уже к вечеру он станет её. И если народ не примет ви Идлейв как свою правительницу, всех сожрут порождения. Хотя Истана вполне может остановить эту жестокую казнь, во всяком случае, под гнётом страха Наврием выпустит белый флаг. Королю – мат. Как, впрочем, тем крысам, приближенным его величества, что сейчас спрятались по своим норам. Ярость и гнев выжигали нутро, вынуждая корчиться от боли, сердце судорожно сжималось. Кажется, пророчество Тхары начало сбываться. Потому что, если умрёт Истана, умрёт он, Маар, а исга́р вырвется на свободу. Грязная ведьма ошиблась.
Шед поравнялся с Ремартом, когда они вышли к конюшням.
– Куда теперь?
– К ведьме, – обернулся Маар, толкнув плечом створку ворот.
Раздобыть змеиного яда и влить в горло этой жадной стерве, чтобы подавилась и захлебнулась. Только если бы было всё так просто…
Глава 17
В который раз я подхожу к окну, вглядываясь в тускнеющий горизонт и холодное морозное небо. Сильные морозы спадают постепенно, и скоро весна. Это утешает немного, даже тепло становится внутри. Но с наступлением сумерек сердце бьётся всё тревожнее. Я развернулась, цепь жалобно звякнула под ногами. Меня приковали к стене, как зверя, посадили в клетку и замкнули на лодыжках оковы, железные, тяжёлые, кожа стёрлась до крови. В каменном склепе холодно, даже мой меховой сюртук не греет вовсе. Пальцы зябнут, становятся негнущимися и бесчувственными. Цепи не хватает, чтобы дойти до двери, обрывает путь в пару шагов – постучать я не могу.
Где Маар и вернётся ли он? Меня пожирала паника, она растеклась горячим воском, затвердевая, оставляя место жуткой тревоге. Я не представляла, чего ждать от Бире. Он после того, как утром меня заперли, больше он не давал о себе знать. У ван Идлейва, видимо, были заботы посерьёзней, чем возиться со своей невольной пленницей. Фолк мёртв, и я только поджимала в горечи губы, сожалея глубоко, что он погиб из-за меня, пытаясь защитить.
Я снова подобрала цепь, осматривая её в который раз, пытаясь найти изъяны, надеясь вырваться, но потемневшее ржавчиной железо было прочным, не оставляло ни малейшей надежды скинуть его с себя. Я ловила себя на мысли, что думаю об исгаре, зову, но снова и снова разбиваюсь о каменную стену. Он был недосягаем. Тогда холодом разливалось предчувствие, от которого сердце болезненно сжималось и уже не разжималось, а начинало саднить в груди.
Цепь выскользнула из моих одеревенелых пальцев, а я вновь вернулась к решётчатому окну, глядя на серую гряду скал, заснеженный лес. Оставалось только ждать.
Послышался гулкий лязг ключа, проворачивающегося в двери. Я застыла от напряжения и приготовилась атаковать. Собрала силы и была готова обрушить их на вошедшего. Хотя что я могла сделать?
В темницу вошёл надзиратель, который сторожил меня. Я попятилась к стене, ничего не понимая. Но следом за гигантом в стылый сумрак помещения скользнула тонкая женская фигурка в тёплом плаще. Густая тень темницы скрывал её лицо. Я осмотрела её внимательно, судя по телосложению это была не Аред. Надзиратель встал чуть в стороне, каждый удар моего сердце отзывался гудом в голове. Что им нужно? И зачем пришли? Женская фигура двинулась в глубь темницы, но стоило ей приблизиться, как меня коснулся едва уловимый, но всё же ощутимый поток силы, который показался мне до невообразимости знакомым. А когда белёсый свет лёг на стан незнакомки, я разглядела её лицо. Сглотнула вязко, ощущая, как руки и ноги цепенеют от неверия в то, что увидели мои глаза. Это была я. А следом холодной волной хлынуло понимание. Вояна. Передо мной моя родная сестра, которую я считала мёртвой. Она была мертва…То ужасное воспоминание обожгло изнутри варом. Я ведь своими глазами видела, как он её…
– Как ты тут, дорогая? – спросила она моим голосом.
Вояна сделала несколько шагов по направлению ко мне, улыбаясь. Холодные голубые глаза сверкнули в полумраке. А меня как будто парализовало паучьим ядом. Это была вовсе не ласковая улыбка, она оплела мой разум липкой паутиной, затуманила. Выражение глаз Вояны стремительно менялось, я не успевала понять, что у неё внутри. Сбивало и то, что она была копией меня, как сестра-близнец, разве только одежда разная. Как это возможно? Разница в нашем возрасте не легла отпечатком на её красоте и молодости. Мысли метались, ударяясь о стену непонимания, потрясения и неверия. Я была слишком поражена, чтобы думать. Такой встречи никак не ждала. Встречи со своим прошлым… И следующее осознание, как разряд тока, прошибло меня – что она здесь делает?
– Я думала, ты мертва, – ответила лишь ей хрипло, разлепляя похолодевшие губы.
Она сделала ещё несколько шагов ко мне. Я понимала, что эта встреча должна обрадовать меня, но в присутствии старшей сестры мне сделалось не по себе. Её холодность не вызывала желания шагнуть навстречу, а уж тем более обнять, роняя слёзы счастья.
Вояна остановилась в двух шагах от меня, некоторое время внимательно разглядывала моё лицо, а я – её, побледневшее, непроницаемое.
– Ты не рада меня видеть живой и невредимой? – спросила она, но тут же повела плечом, оглядывая моё заточение. – Да, не самое подходящее место, – и вернула на меня взгляд.
Стражник стоял у двери неподвижным каменным истуканом, такими же неподвижными были его глаза, неестественно блестевшие в свете факела, догоравшего в держателе на стене. В меня закрался холод понимания, что Вояна его заворожила.
– Как тебе удалось… – слова давались с трудом, показалось, стало будто холоднее, так что нутро сжалось, а горло царапало от каждого произнесённого слова, – …как ты выжила?
Вояна хмыкнула.
– Притвориться мне было легко.
Я нахмурилась, покачнулась, ноги ослабли, но ухватиться было не за что.
– Притвориться? – переспросила.
– Да. Именно. Выпить нужных трав, а потом исчезнуть. Мне нужно было пропасть, чтобы обо мне забыли, чтобы думали, что я умерла. На то время на меня уже имели виды, а мне нужно было набраться сил. Я не могла стать чей-то подстилкой.
Я вновь глянула на стражника, который никак не реагировал на произнесённые Вояной слова.
– Не волнуйся, он ничего не слышит, – поспешила успокоить сестра и приблизилась почти вплотную, смотря теперь глаза в глаза.
Я будто смотрела в своё отражение, такого муторного состояние ещё не испытывала, это походило на то, что какая-то часть меня отделилась и перестала перед моими глазами. Сложно было осмыслить и понять, что это не я, а моя сестра, повторяющая мои черты, как отражение луны на глади озера.
– Спасибо тебе, что заменяла меня всё это время, – продолжила Вояна. – Теперь пришло время ассару, теперь нас никто не будет унижать и втаптывать в грязь. Мы богини, и наше место на троне империи. Аред помогала мне. Жадная ведьма думает, что может встать наравне со мной. Но никто не смеет этого желать. От неё я избавлюсь, но чуть позже, когда Наврием будет мой. Всего пара дней, и Совет сдастся, им некуда деваться, король мёртв.
– Ирмус мёртв? Значит новый прорыв не случаен?
– Конечно, нет. Ах, я же забыла, ты ведь не знаешь ничего. Мне было нужно, чтобы ты перешла на другую строну Излома. Пока ты находилась в землях Навриема, я не могла выпустить больше порождений, твоя сила их сдерживала…
Вояна вдруг прервала речь и опустила глаза, посмотрела на мой живот, задержав чуть взгляд. Мне захотелось тут же прикрыться руками, защитить, но я удержала себя от этого.
– Не волнуйся, я избавлю тебя от этого ублюдка. Уничтожу Маара, я знаю, как это сделать. Кажется, ты сильно его окрутила, сестричка. Честно, удивлена даже, как крепко ты его к себе привязала.
Хотелось крикнуть, что я ничего не делала, но я сумела себя сдержать вовремя.
– Тем самым упростила мне задачу. Мне будет легко его убить.
Я чуть приподняла брови, а внутри всплеснул жидкий холод, сковав сердце страхом.
– А пока подумай, захочешь ли ты присоединиться ко мне? Если да, то я научу тебя всему, что мы можем. Научу пользоваться своей силой. Она безгранична, Истана, и ты даже не представляешь, насколько, – глаза её сверкнули льдом по краю чёрных зрачков и погасли, став бездонными колодцами, пустыми, жуткими.
Вояна протянула руки, обхватив мои ладони, но тепла я не почувствовала – пальцы слишком озябли.
– Выходит, ты… – начала я, возвращаясь к самому началу, – …выходит, ты меня покинула, оставила одну, а я… я… – меня пробрал озноб от того, что… – Выходит, я убила невиновного, убила напрасно?
– Мне пришлось изобразить смерть, Истана, – перебила сестра, смягчая свой голос, показывая сожаление, только вот настоящее ли? – Мы должны объединиться. Мы достойны лучших судеб, отношения. Как только представился случай, я ушла. Так нужно было, для нас обеих, для нашего рода.
– Ты оставила меня, не задумываясь о том, что со мной было бы… – сорвалась всё же детская обида, и я сомкнула губы, призывая себя успокоиться.
Вояна сжала мои ладони сильнее. Перед глазами всё расплывалось. Я почувствовала дурноту, в голове вихрем проносились забытые воспоминания ударяясь о стену непонимания и неверия. Я не в силах оказалась разобраться, чего в этих разрушительных потоках больше: облегчения или недоумения с привкусом горечи.
– У нас всё устроится. Всё плохое осталось позади. Маар больше не приблизится к тебе, обещаю, – уверила сестра, а у меня сердце дрогнуло от её слов.
Я выдохнула и задержала дыхание, явственно представляя, что это может и в самом деле произойти.
Наша встреча мало напоминала встречу родных, разделённых злым роком. Я понимала всю неправильность происходящего, но не могла заставить себя поступать и говорить иначе. И вместо того, чтобы поговорить, рассказать, расспросить, узнав, что горячо любимая сестра не погибла, я спросила:
– Значит, это ты меня вернула из забвения?
– Да, я.
Бросила меня в когти исгара, а теперь собиралась вызволять меня. Воспользовалась мной, как безвольной куклой, чтобы воплотить свои грандиозные планы, оставаясь в безопасности. Гнев оглушил на кроткий миг. А Наврием? Как она смогла убить короля, захватить целый город? Хочет подчинить империю себе? Совет? Напустила нойранов? Позволив порождениям убивать, сжирать стариков, детей? Невыносимая горечь разочарования разлилась по языку, обида рвалась с дрожащих губ, но я плотно сжала их, проглатывая подступивший к горлу ком. Ну, нет уж, быть причастной к стольким смертям я не желаю. Боль сковала меня так, что защемило в груди.
Взгляд Вояны беспокойно и недоверчиво метнулся по моему лицу.
– Хорошо, – поспешила ответить я, призывая всю свою твёрдость.
Я позволила втянуть себя в грязную, омытую чужой кровью игру, но только чтобы усыпить её бдительность, хотя бы на время. Нужно обо всём подумать. Осознать с каким чудовищем мне придётся заключить сделку. На миг перед внутренним взором открылся заснеженный горизонт, и я уже не видела сестру, а видела стелящийся дым, и тварей, терзающих тела, слышала стоны боли и плач… Ради власти, ради своего величия, идти по мёртвым телам? Моё дыхание заморозилось внутри, и мне показалось, что я не могу сделать ни единого вздоха. Было больно осознавать, что единственная родная кровь настолько бездушна и жестока. Рассеяла всё светлое, что хранилось в моей душе о ней, обратив всё в лёд и пепел, уничтожила самое дорогое – нежность и любовь, жестоко расколола на куски, растоптав ногами.
– Как ты хочешь… – заговорила я, сглотнула сухость, моргнув, сбрасывая смрадное марево видений, – …как ты хочешь уничтожить исгара?
Сестра хмыкнула, просияв заметно.
– Он думает, что я – это ты…
Вояна опустила взгляд на ладони, я не успела ничего понять, как она одним движением выхватила что-то из-за пояса, и оно же обожгло мою ладонь, из неглубокого пореза засочилась кровь. Вояна вдохнула и сделала то же самое со своей рукой. Я дёрнула свою руку назад, понимая, что та собирается сделать, но Вояна жёстко перехватила её, сжимая в своей, смешивая нашу кровь, переплетая свои пальцы с моими, крепко сжав.
– Не бойся. Всё очень просто. Это нужно для того, чтобы приблизиться к нему, чтобы пёс ничего не понял. У нас хоть и одна кровь, но в тебе его кровь и плоть – он должен чувствовать это.
