Текст книги "Избранница Тьмы. Книга 3 (СИ)"
Автор книги: Властелина Богатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
За тяжёлыми раздумьями я не сразу заметила что мы выехали на дорогу. Самый настоящий тракт. С сердца, будто груз сошёл, при виде наезженной повозками и взрыхлённой копытами лошадей дороги. Слава Ильнар что тут есть живые души, люди, жизнь. Я приободрилась всё же. И пусть ещё не видно ни города, ни крестьян, но ехать стало гораздо легче. Неширокий тракт велял лентой средь взгорий и леса, вскоре уклонился вправо, а через десять милей над верхушками елей что росли у подножия холмистого урочища высились серые стены крепости. Видимо тот самый Инотиарт. Маар остановился, вынуждая натянуть поводья. Шед обернулся, встретившись со мной взглядом, повернулся к Ремарту.
– Должно быть они нас уже заметили, – сказал он оглядывая заснеженные стены твердыни.
Маар развернулся и приблизился ко мне, забрав из моих рук поводья, спустил меня на землю.
– Держись возле меня, – приказал мне, взял лошадь под уздцы дёрнув, повёл в поводу. А мне ничего не оставалось как следовать его воле.
Шед шёл по другую сторону от меня, а Фолк немного позади, прикрывая.
Чем-то эта крепость напоминала замок Энрейд ван Фоглата. Замок обнесён каменными стенами с башнями по периметру, с массивными грубыми дверьми и окнами. Едва мы подошли к воротам, как привратники поспешили открыть прибывшим путникам, оглядывая нас хмуро и настороженно, но свободно пропуская. Мы вошли во внутренний двор. Маар прошёл чуть вперёд, вовсе заслоняя меня собой от глаз слуг и стражей. Нас встретил высокий мужчина не молодой, но и не старый, хотя седина поблёскивала у зачёсанных висков. Он проводил нас до огромной двустворчатой двери, и вскоре мы оказались в сумрачном, чуть стылом нутре замка.
Как и снаружи, внутри Инотиарт оказался таким же неуютным. Мне он почувствовался каким-то пустым и заброшенным, и чем дальше мы продвигались, тем сильнее обострялось это впечатление. Словно он давно потерял своё величие под прахом веков, продолжая своё одинокое, но гордое существование среди ледяных скал. Хотелось сжаться и покинуть его стены, чтобы самой не превратиться в бездушное изваяние и не остаться коротать свои дни под гнётом этого древнего чудовища. И только присутствие уверенно шагавшего рядом Маара развеивало эти жуткие ощущения. Кто его построил, и кто хозяева? Осталось под прахом времени.
Мы прошли по широкому залу из одной части замка в другую – их отделяли такие же массивные тяжёлые двери. Навстречу нам ни разу никто так и не вышел.
Да и откуда взяться людям в таком богами забытом месте? С каждым шагом чувствовалось запустение и, как ни странно, боль, чужая боль… Я не была особо восприимчивой, но сейчас всё давило на меня, вытесняя прочь. Говорят, беременные всё чувствуют особо остро, и скорее всего, мне всё это мнится. По крайней мере, хотелось на это надеяться.
Пройдя ещё одни двери, мы, наконец, остановились. Зал, в котором мы оказались, ничем не отличался от тех, что мы уже миновали, только здесь находился недлинный дубовый стол с массивными стульями, во главе возвышались два кресла, застеленные шкурами. Позади потемневшие от времени стены закрывали так же шкуры и рога животных, напоминало всё это скорее варварскую берлогу, нежели парадный зал для приёма гостей. Потому я удивилась, когда к нам вышла темноволосая женщина в зелёном с тяжёлыми складками платье, которое весьма со вкусом подчёркивало её великолепные формы. Я бы отнесла её типаж к амазонкам: гордые, стервозные, с покатыми бёдрами, узкой талией, высоким бюстом и густой тёмной с рыжеватым отливом гривой, струящейся по спине. Она вышла не одна – в сопровождении двух крепких воинов с грубоватыми лицами и светло-серыми глазами, которые цепко вгрызлись взглядом в прибывших путников. Помимо этих телохранителей у каждых дверей стояла неподвижно стража. И больше никого. Где сам хозяин? Есть ли он? Или она одна правит этим мрачным склепом? Я изумилась, наверное, тяжело одной управлять целым замком. Кожей ощутила, как Маар напрягся, спокойно пронаблюдав за приблизившейся к креслу женщиной. Едва слышно хмыкнул Фолк, а Шед, напротив, нахмурился, но оба привстали и поклонились, приветствуя – уж в том не было сомнений – хозяйку Инотиарта. Всё больше вопросов возникало в моей голове, утомляя меня ещё сильнее.
Женщина опустилась в кресло, жестом позволяя присесть гостям. Воины встали чуть позади истуканами и уже больше не перетягивали внимание. На то, что Маар не отдал должного почтения правительнице, она будто не обратила внимание. Меня кипятком обожгло подозрение – уж не знакомы ли они? И как это было возможно? Но мои опасения тут же рассеялись, когда она заговорила.
– Я Аред ви Идлейв, жена Бире ван Идлейва, – назвала имена и титулы, которые, наверное, в этом месте что-то означали. – Рада приветствовать вас в Инотеарте. Как мне уже донесли, вы пришли от Излома, – окинула она взглядом мужчин, мазнув по мне беглым взглядом, будто и не заметив.
Теперь я рассмотрела её лучше, хозяйке Инотиарта около сорока лет. Большие сложного цвета глаза – зелёно-синие, овальное лицо, чуть длинный тонкий нос, пухлые губы, тёмные тонкие брови дугой. Аред не была красавицей, но и некрасивой её не назвать, вполне привлекательная женщина с внушительными формами, знающая себе цену и умеющая себя преподнести мужчинам. И когда её взгляд вернулся на Маара, глаза её как-то хищно и влажно блеснули. Особенно это было заметно в сумраке зала.
– Маар ван Ремарт, страж Излома короля Ирмуса Нолда Фервейка, и мои люди, – в свою очередь представился исга́р, опустив наши имена.
– Наслышана, кто ты, – открыто заявила Аред, поёрзав спиной о высокую спинку кресла, демонстрируя пышную грудь.
Только слепой не распознает определённые жесты флирта, и с каждым её словом моё лицо начинало всё сильнее пылать от злости.
– Мне многое известно, что происходит по ту сторону… Сюда каждый год кто-то приходит. Изгои, неугодные королю. Многим не удавалось выжить, их сразу раздирали нойраны, – сказала она, смолкнув на миг, переведя дыхание, так что видневшиеся в широком вырезе нарядного бархатного платья полушария грудей всколыхнулись. – Я не стану спрашивать, мэниер, о том, что вынудило вас перейти границу. Если не пожелаете рассказать об этом сами. Здесь другие законы и правила…
А я досадовала, что мне нельзя покинуть зал.
– Где же сам ван Идлейва? – спросил Маар после недолгого, но такого красноречивого молчания.
Аред плотно сжала губы, посмотрев перед собой, а потом быстро подняла глаза.
– Ему, к сожалению, нездоровится. Он примет вас чуть позже.
Стражи напряжённо переглянулись, и неуместная тишина разлилась по залу звенящим молчанием. Аред неожиданно вернула на меня быстрый взгляд и задержала. По лицу её прошла едва заметная тень, но этого хватило, чтобы различить в её больших с широкой радужкой глазах холодное смятение. Она нехотя оторвала от меня взгляд, вновь сделавшись неприступной и спокойной, взявшись за подлокотники тонкими длинными пальцами, на которых поблёскивали кольца, чуть наклонилась вперёд.
– Ваш путь был сложен и долог, потому не могу долго задерживать, – обратилась она к Маару. – Вам предоставят покои и всё необходимое, я прикажу слугам обо всём позаботиться. Вы особый гость, – улыбнулась прохладно, казалось, всем, кроме Маара, одаривая лишь его тёплым взглядом.
Аред подала знак слугам, и те подступили сразу, когда стражи поднялись вслед за женщиной. В создавшийся суете я не заметила, как Шед и Фолк отправились в другую часть замка, а Маар крепко подхватил меня под локоть, непоколебимо повёл за собой, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Наши шаги гулко разносились под невысокими сводами. Когда мы оказались на площадке, слуга раскрыл перед нами тяжёлую дверь. Маар вошёл внутрь, подталкивая меня вперёд, отсылая прислужника прочь, велев прислать служанку. Тот, растерявшись и побледнев, пробормотал:
– Для каждого гостя есть покои, позвольте прово…
Бедолага и договорить не успел, Ремарт захлопнул дверь у него перед носом, развернулся ко мне. Я задержала дыхание от того, как взгляд исгара впился в меня, крылья его носа раздувались, выдавая его гнев. Только я недоумевала, что его так разозлило. Я вздёрнула подбородок, приготовившись обороняться.
– Придёт служанка – не болтай лишнего.
Я не понимала, что его так беспокоит, но Ремарт был явно не в духе. Он протянул руку и резким движением сдёрнул с меня шапку, коса выскользнула и упала на грудь, Маар взял её и пропустил через ладонь. Я задержала дыхание, готовясь к тому, что последует за этим, видя, как потемнели его глаза. Как забился в них шторм. Пугающий. Завораживающий. Слишком притягательный. Лишающий воли. Я чувствовала, как бешено сокращается моё сердце, как гулко стучит в висках кровь, как ноет внутри… Я ждала. Его прикосновения, его силы и…
– Отдыхай, Истана, – сказал он, обдав жаром своего дыхания.
Оторвав от меня безжалостный взгляд, Ремарт отстранился. Он покинул покои, оставив меня одну.
Выдохнув, я оглядела покои. Просторные, но неуютные. Голые стены, только возле кровати отделка деревом. Узкие длинные окна с мутными стёклами, за которыми наверняка ничего не разглядеть, пригодны разве только пропускать дневной свет и не ограждать от холода. Здесь былом много свечей – в этой стороне замка, видимо, темнело быстрее. Грубая кровать из чёрного дерева, широченная и холодная, лишь немного скрашенная драпировками и балдахинами, у окон низкая софа и такой же столик. Мебель была так же груба, без резьбы, да и откуда в этом пустынном месте взяться роскоши? Как и во всех комнатах, камин каменной кладки, круглая люстра на десяток свечей под не таким высоким сводом потолка, как в залах. Пока я осматривалась, пришла служанка, принеся в руках стопу тканей. Она положила их на постель и, как ни в чём не бывало, принялась обустраивать мрачную комнату, привнося хоть какой-то уют. Пока она хлопотала, я скинула с себя тяжёлые пласты железа, радуясь, что мне не придётся больше их надевать. По крайней мере, в ближайшее время. Служанка начала коситься в мою сторону.
– Прошу пройти к купальне, вода уже нагрелась.
– Мне не во что переодеться.
– Не переживайте, я всё принесла, – кивнула она на заправленную постель, где лежала белая сорочка и даже какие-то платья.
Странно. Чьи это были распоряжения, Аред? Хотя, какая разница, от ванны и отдыха я точно не откажусь, и уже хотелось смыть с себя тяжесть пути и всего того, что случилось у Излома. И когда я погрузилась в почти обжигающе горячую воду, блаженство разлилось по всему телу, заполняя меня до самых краёв. Служанка помогла вымыть волосы. Я не стала ни о чём её расспрашивать и не потому, что приказал Маар, а потому, что не хотелось нарушать прекрасные мгновения удовольствия от воды и запахов масел, сладких, обволакивающих, дурманных. Со временем и так всё выяснится. Да и опасаться мне нечего, сейчас мне ничего не грозит, исга́р занят теперь другим, и на меня, я на это надеюсь, у него нет времени. Я вдруг вспомнила, как смотрела на него Аред, и в груди зашевелилось что-то нехорошее. Чудесное мгновение разом испарилось, оставив саднящее, не дающее покоя чувство. Я повела плечами, прогоняя прочь колющие нутро мысли. Потом поднялась, обернулась полотенцем, поданным служанкой, вернулась в пустующие покои и присела на край кровати. Поморщилась от того, что внутри меня закручивалась чёрная воронка неудовлетворённости.
Пока служанка зажигала свечи, я переоделась. Лёгкая ткань сорочки легла на тело, даря приятные ощущения чистоты и свежести. Пока я расчёсывала волосы, женщина уже растопила камин, и поленья густо потрескивали, разнося по покоям тягучий запах смолы. Мне бы довольствоваться этим, но внутри было неспокойно. Уже опускались сумраки, и огонь становился всё ярче, играя тенями на стенах. Маар не возвращался. Несколько раз я пробовала поспать, но сон не шёл. Меня что-то беспощадно тяготило и не давало покоя. Я ждала, что Маар вернётся, как всегда, бесшумно, как всегда, голодный до моего тела… но его не было. А меня всё больше терзала мысль, где он может сейчас быть. С какой-нибудь служанкой? Или… Я прикусила губу. Или с Аред? В одном из многочисленных покоев замка Инотиарта. Я прикрыла глаза и вздрогнула, когда представила, что Маар сейчас вбивается в её роскошное тело. Образ, вставший перед глазами, заставил меня мучительно застонать и вскочить, когда меня ошпарило понимание, что я ревную. И ко всему злюсь вместо того, чтобы довольствоваться долгожданным одиночеством. Я жду его и изнываю от неведенья, где он и с кем. Нет, нет и нет! Нужно выкинуть это всё из головы немедленно, стереть в пыль и рассеять по воздуху. Мне должно быть всё равно. Всё равно, Истана. Ты не должна. Это опасно. Он уничтожит тебя, выжжет, как только представится случай. Но моё тело, как назло, ноет от желания ощутить его руки, губы, вкус, силу… его всего. Почувствовать. Я бежала от собственных мыслей, как безумная, выдирая из себя с корнем любые мысли об исгаре, запрещая себе без конца пялиться на дверь, отказывая в желании призвать служанку и выспросить у неё всё. А потом я почувствовала себя безумно одинокой и покинутой. Гадское чувство, хотелось выть и ходить из угла в угол.
Моим спасением стал приход служанки, она вернулась с моими платьями, выстиранным, высушенным и разглаженным. Я удивлённо приподняла брови.
– Велено вас привести в порядок и проводить.
– Куда и кто приказал? – не поняла, я приподнимаясь.
– Госпожа Аред желает видеть вас к ужину.
Глава 10
После того, как Маар оставил асса́ру в замке, он, смыв с себя тяжесть пути, отправился в город. Его занимали и не отпускали мысли, как смогла ассару управлять нойранами. Какие чары она применяла? Какие арканы? Маар никогда не слышал, что дочери Ильнар могут управлять монстрами. Но он видел это своими глазами. Мысли путались. Маар не мог сосредоточиться, поэтому ушёл, чтобы поразмыслить, потому что рядом с ней это невозможно. Он вспоминал, кто она. Убийца его брата, ненавистная ассару, проклятая дочь Ильнар, порабощающая души, околдовавшая Маара. Он вспоминал и… ничего не чувствовал, гнев погас в нём, он одурманен, закован в цепи, он видит Истану и хмелеет от её тела, она его самый сладкий нектар и самый сильный яд одновременно. Маар не знает, что примет от неё в очередной раз, не знает, когда она вложит в его руки чашу с ядом. И ему плевать, он готов пить и яд, лишь бы с её рук. Ему необходимо оторваться от неё, поставить границы хотя бы на время. Но чем дальше он отходил от замка, тем сильнее его тянул назад невидимый аркан. Маар ярко чувствовал изменения Истаны, с каждым днём, с каждым мигом она менялась, её менял плод, вынуждая Маара предавать самого себя, свои правила и решения. Истана стала пахнуть ещё слаще, она делалась невыносимо притягательней, и это всё усугубляло. Её власть над ним росла. Маар жаждал её ещё больше, сильнее, острее.
Он приказал ей отдыхать, но зная упрямство Истаны, не стоило надеяться, что она послушает его. Он не должен был оставлять её одну, но Маару необходимо всё обдумать.
С того мига, как они перешли Излом, прошло мало времени, но Маар был неспокоен внутри. Исга́р бушевал в нём и требовал войны, требовал вернуться и воздать королю по заслугам. Он требовал возмездия и крови. Особенно это обострилось, когда Маар выпустил силу, испытав свою мощь. Маар не хотел быть изгнанником, жажда очистить своё имя, показать свою суть перед советом, увидеть поражение в глазах Ирмуса и ужас – этого жаждет Маар с каждым вздохом, с каждым мигом пребывания за Изломом.
Инотиарт… Отдалённо он напоминал Ортмор, только это был вполне укреплённый город со своей иерархией, во главе которой стоял Бире ван Идлейв. Маар хотел бы на него посмотреть, но эта Аред, высокомерная стерва приняла их одна. Возможно, Бире не в городе, и Аред вела свою игру в тайне от мужа. Но как бы Шед и Фолк ни пытались разузнать о главе, никто толком не отвечал. Маар не сомневался, что Аред перетрахалась со всеми, кто приходил с Излома, и со своими стражами. Мог распознать это сразу. У Аред период течки, который затянулся на пять зим. Видимо, Бире давно не объезжал свою кобылу.
Маар мог захватить этот замок, но он решил не спешить. Он и так уже его, с того мига, как страж переступил порог.
Инотиарт небольшой город, по нешироким улочкам тянулись ряды постоялых дворов, харчевен, лавок. Маар увидел достаточно, чтобы понять, что Инотиарт имеет вес и ценность своего существования.
Ремарт вернулся, когда на город начали опускаться сумерки, и не успел явится в замок, как тут же его попросили в зал на ужин. Маар отправился прямиком туда, надеясь, что Бире ван Идлейв выйдет к столу. Но в кресле сидела только Аред, позади правительницы – стражи. Огонь в чашах, что горел у стен, разливал глубокие тени по лицу женщины, делая взгляд Аред ещё глубже.
Она прохладно улыбнулась, когда Маар опустился в кресло. Если бы Ремарт знал, что Бире не выйдет на ужин, то сразу бы вернулся к Истане. Асса́ру наверху, в постели, горячая и пленительная. Маар представил, как будет брать её в этот раз, и от одной мысли напрягся, возбуждаясь. Маар думал об этом, смотря в глаза потаскухе Аред.
– Бире, как вижу, лучше не стало? – поинтересовался он, откидываясь на спинку кресла, продолжая рассматривать хозяйку.
– Не стало, – она подала знак слугам и вновь повернулась к Маару, – и не станет.
– Что же с ним не так?
Аред хмыкнула, взмахнула рукой, и к ней тут же подошёл слуга. Он чуть склонился, она что-то шепнула ему на ухо, и тот, кивнув, удалился. Маар спокойно наблюдал за правительницей, ему стало интересно, как поведёт себя Аред дальше. А она ведёт себя слишком открыто и смело. За ней есть какая-то сила, но Маар объехал едва ли не весь город и ничего необычного не видел. Единственное, что он ощущал – особые вибрации от Аред, Маару они были знакомы с детства… и их испускать может только… ведьма.
Слуги засуетились вокруг стола, подавая жареную кабанину, разливая вино. И, оказалось, подали ещё на несколько персон. Аред кого-то ждёт?
Правительница подняла наполненный кубок.
– За ваш приезд.
Маар поднял взгляд, посмотрев на неё достаточно долго. Правительница выдержала его взгляд, но улыбка застыла на её губах и задрожала в напряжении. Маар потянулся за кубком, поднял его. Ведьма что-то задумала, но она не догадывается, что исга́р придётся ей не по зубам. Как бы не подавилась, сучка. Маар сделал глоток, пробуя чуть терпкое сладко-кислое смородиновое вино. Аред ухмыльнулась ещё ядовитей. Она походила сейчас на кобру, гибкую, напряжённую, опасную. Отпила, отводя похотливый взгляд от исгара. Если бы она только знала, кто владеет всем существом Маара, о ком думает он сейчас, чьё тело и глаза он представляет, и для кого поднимается его член, то эта стерва разорвалась бы от злости.
– Значит, твой король преследовал тебя до самого Излома? – перешла на фамильярность Аред, хотя Маар не давал ей для этого повода. – Преследовал целым войском, слишком ценным оказался беглец. Я наслышана о твоей силе, исга́р, и мне понятны опасения Ирмуса. Он так долго жаждал этой власти, и ты стал слишком опасен для него. Часть его войско погребена под слоем снега, и король скоро узнает о том. Он будет не в духе, – она сделала ещё глоток и горько усмехнулось, – представляю, какой силы будет его гнев и… страх. Он не оставит всё это.
– Откуда такие подробности?
– Я же уже говорила, мне известно многое, – сверкнула она на него взглядом.
Посылала своих верных псов? Но Маар не удивится и тому, что Аред пересекает границу Излома сама. Правда, о ней он не слышал никогда.
Маар поставил кубок и сжал кулак, его разозлило что ведьма знает о нём больше, чем он о ней. Победный блеск вспыхнул в густоте её тёмных радужек, но тут же погас – ведьма опасалась исга́ра. И Маар чуял её хоть и слабый, но трепещущий на дне её чёрного сердца страх перед тем, кто намного сильнее её, страх ведьмы разил гарью, въедаясь в ноздри Маара. Но игра и вожделение похотливой суки были превыше собственных инстинктов.
Двери распахнулись, прерывая зрительную связь с Аред. Маар повернулся и стиснул челюсти, не ожидая увидеть Истану. Она, в свою очередь, вошла в зал и даже не сбилась с шага, когда увидела исгара, занимающего кресло рядом с правительницей. Ассару прошла к столу, присела, куда ей показали. Бегло посмотрела на Маара, держась, как и всегда, холодно и равнодушно. Слишком. Маара покоробило её бесчувствие, с каким безразличием она посмотрела на него, так, что он явственно ощутил, как нутро царапают острые когти злости, и ломит рёбра. Истане будто всё равно его присутствие, будто ни одна мысль не посетила её: где он пропадал весь оставшийся день, с кем он был и сколько. Маар ощущал, как внутри всё каменеет, и он не мог управлять этим. Истана не ждала его, как он – её, торопясь вернуться к ней.
– Прошу прощения, – поднялась вдруг Аред и вышла в двери.
И если бы не стража, Маар добился бы от асса́ру того, чего он так жаждет – её взгляда. Ремарт не спускал с Истаны глаз даже тогда, когда замельтешили слуги, подавая на стол горячий ужин. Он, рассматривал её, будто не видел целую вечность. Великий Бархан, это и в самом деле было так. Один миг вдали от асса́ру, стал равен вечности. А Истана небрежно бросала на него взгляды вскользь, не замечая его темнеющих мраком глаз. Исгар внутри метался и ревел от бессилия.
Приглушённый грохот разорвал зрительную связь, Маар глянул в сторону выхода, а следом в распахнутых стражами дверях появилась Аред. Она толкала перед собой кресло на железных колёсах, в котором сидел… старик. И только по приближении Маар понял, что тот вовсе не так и стар, чуть старше самой Аред, только недуг, которым страдал он, иссушил его до кости. Седая голова чуть качалась, держась на ослабшей шее, обложенной подушками. Чуть на скошенные плечи, желтовато-серая кожа с коричневыми пятнами и сухой рот, ввалившийся, как и глаза, впалые, с тёмными кругами. В этих глазах не было ничего, только неподвижное внимание. И оставалось догадываться, что сделало из мужчины зрелого возраста старика, не имеющего возможности самостоятельно передвигаться, молча и безучастно наблюдающего за гостями, за тем, что происходило вокруг. Аред подкатила кресло к столу, ставя рядам со своим креслом.
– Имею честь представить вам Бире ван Идлейва, правителя Инотиарта, – объявила она.
Маар глянул в серые свинцовые глаза Бире, смотрящие на него вяло, но вместе с тем внимательно. Похоже, рассудок у того ещё сохранялся, исгар улавливал его слабо бьющиеся наружу эмоции, не имеющие уже должной силы. Маар не выпускал из-под своего внимания Истану, замечая, как асса́ру побледнела, увидев немощного мужчину. Кажется, испытывала к нему сострадание. Ремарт пригляделся к ней, и его догадка подтвердилась. Она немного растерянно смотрела на ван Идлейва, грудь её вздымалась, а венка на виске чуть проступила от напряжения и тревоги. А Маар всё больше распалялся от того, что ревнует проклятую ассару даже к этому калеке.
Исгар перевёл взгляд от взволнованной Истаны к Аред. Правительница спесиво вскинула подбородок, поправив белый воротник рубашки мужа, и опустилась в своё кресло, подала знак слугам, накрыв, испещрённую морщинами, высохшую, но крупную руку мужа своей ладонью, чуть погладив.
– Оставьте нас, – коротко приказала Аред стражам.
И когда двери закрылись, Аред взялась за приборы, предназначенные ван Идлейву, принялась аккуратно нарезать форель.
– Мало кто знает о недуге моего мужа… это началось ещё в прошлую зиму… Приступы не отпускают, он почти ничего не чувствует…
Ван Бире едва заметно скосил глаза на супругу, намереваясь что-то сказать, но так и не смог повернуть головы. Каждое усилие давалось ему с трудом.
– Ни один лекарь не смог определить причину недомогания Бире. Он, к сожалению, высыхает. Инотиарт стал уязвимым, если это просочится за стены… – Аред нанизала на вилку белую мякоть, замерла, прямо и с надеждой посмотрев на Маара, – … даже не знаю, что будет. Мятеж, переворот… У мужа много врагов, они подсылают своих ищеек. Городу нужен сильный правитель… – ведьма замолкла, и когда пальцы ван Бире дрогнули на подлокотниках, положила исходивший паром кусочек мяса в вялый рот мужа, подставив ладонь. Смотреть на это было противно – на то, как ведьма строит из себя бедную овцу. Маар глянул на вовсе пойманную врасплох асса́ру. Она бросила взгляд на Ремарта как-то растерянно и с крупицей хоть и крохотного, но страха. Маар гипнотизировал её своим взглядом, вкушая её эмоции, её волнение, пожирая её чувства, как изголодавшийся нойран. И он хотел большего, он хотел ещё. Её. Сейчас. Но она… смотрит на Бире.
Маар заставил себя оторвать от ассару взгляд, откинулся на спинку кресла, продолжая наблюдать за кормящей мужа Аред, разоблачая её игру.
– Нам необходима защита и…
– Не ходи вокруг да около, – прервал её Маар. – Хочешь, чтобы я занял место твоего живого мужа? Чтобы ты меня так же поила ядом, высасывая силы, а после, когда получишь желаемое, легла под следующего?
Рука Аред, сжимающая вилку, замерла, правительница смотрела на него расширенными в смятении глазами. Бире ван Идлейв вдруг затрясся, стискивая слабые челюсти, забился и замычал, порываясь наброситься на того, кто посмел оскорбить его жену и его.
– Как ты смеешь?! – Аред бросила вилку, и та громко звякнула о тарелку.
Бире закашлялся, давясь куском, который впихнула в него жена, краснея, как раскалённое железо, задыхаясь.
– Тише, милый, успокойся. Всё хорошо, тише, – удерживая бьющегося в бессмысленных конвульсиях мужа, правительница повелительным тоном окликнула на помощь.
Слуги тут же подоспели, обступив завалившегося набок задыхающегося калеку.
Истана напряглась так, что её кулаки сжались. Она смотрела на Маара жгучим, полным гнева взглядом, так что лёд её радужек затвердел, и в них застыл тёмный силуэт Маара. Тонкие крылья носа затрепетали от частого глубокого дыхания, она горько поджала поблёкшие губы, пронизывая исгара укором. И ему нравилось это, нравилась, как теперь она не сводила с него взгляда, как влажно блестели её глаза в этот миг, как вздымалась под облегающим платьем грудь, вынуждая сильнее толкаться кровь в его венах.
– Следи за своим языком, исга́р, – набросилась на гостя Аред. передёргивая внимание. – Ты так же резок и груб, как о тебе ходят слухи. Не забывай, Маар ван Ремарт, бездомный пёс короля, что ты в гостях, и перед тобой правители Инотиарта. Одно моё слово, и тебя вышвырнут вон.
– Если я захочу, то это ты выметешься отсюда, потаскуха. И прикуси свой поганый, вылизывающий яйца своим воинам язык, иначе я тебе его отрежу.
Беспомощное громкое мычание Бире заполнил залу, он рванулся, зацепив пальцами-крюками скатерть, дёрнул, посуда с грохотом полетела на пол, слуги едва удержали калеку, чтобы кресло вовсе не перевернулось, вынуждая Аред засуетиться и отдать распоряжение увезти мужа.
Маар понимал, что он перегибает, но плевать, не в его правилах отступать, он переступал через любые нравственные законы, но только не через себя, ломая и уничтожая все рамки и барьеры, до победы.
Бире ван Идлейва увезли, скрежет кресла эхом раздался под сводами. Аред вытянулась, спесиво вздёрнув подбородком.
– Ты нахал и мерзавец, – плеснула напоследок ядом и, развернувшись, последовала за мужем, раскачивая бёдрами.
Шаги быстро стихли, зал наполнился тишиной, Маар скользнув взглядом по залитому бордовым вином полу, поднял взгляд на застывшую Истану.
– Зачем ты так? – выдавила та из себя.
– Думаешь, он не догадывается о блуде своей жены? Я всегда говорю прямо и всего лишь озвучил правду, – безразлично сказал он, потянувшись за кубком.
– Ты… ты… – Истана задохнулась, подбирая слова. – Ты невыносим, ты мерзавец и…
– Хочешь его пожалеть? Иди, ему понравится, осчастливишь напоследок.
– Ты ничтожество! – выпалила она зло, вспыхнув, обжигая кипящей лавой ненависти.
Маар сжал кулаки и челюсти так, что заломило в скулах, ярость опалила его, ища выхода. Он много раз слышал оскорбления на свой счёт, но слышать это от асса́ру всё равно, что удар ножом в живот. Истана вынуждала Маара нанести удар в ответ, но он не хотел причинять ей боль и жаждал задушить одновременно, едва сдерживаясь.
– Встала и пошла отсюда, – прошипел он, сжимая кулаки сильнее.
Истана опешила, в глубине её глаз мелькнула растерянность и – что Маар не ожидал – боль, но следом асса́ру собралась, выстраивая гранитную стену, гордо подняв подбородок, поднялась, бросая на Ремарта уничтожающий колючий взгляд, развернувшись, быстро пошла прочь, покинув зал.
Маар проводил её потемневшим взглядом, ощущая, как внутри всё плавится от противоречий. Огни в чашах всколыхнулись, давая неровный свет, который стал ярче, свирепей. Ремарт сжал подлокотники с силой, приказывая себе остаться на месте.
Маар задышал спокойнее, и огонь в чашах утих, лишь бесшумно трепыхались языки пламени, тускло освещая пустующий зал. Маар повернулся в сторону двери прежде, чем там появилась Аред ви Идлейв. Неймётся ведьме. Маар был не в том расположении духа, чтобы продолжать бессмысленный разговор, асса́ру подпортила всё же ему кровь своими дерзкими словами.
Хозяйка прошла к столу, тяжёлое платье обтягивало бёдра, при каждом шаге шелестело, тёмные волосы, перекинутые через плечо, открывали изгиб шеи, поблёскивала серьга из драгоценных камней. Правительница остановилась прямо перед Мааром. Ремарт откинулся на спинку кресла, смотря на Аред с едкой ухмылкой. Ему хотелось встать и пойти к Истане, но он знал, что в таком состоянии может причинить ей боль. Маар этого не хотел.
– Как ты смел говорить так обо мне при моём муже?
– Я не сказал ничего такого, чего бы он не знал.
Аред дёрнула подбородком и потянулась за кубком.
– Да, Бире глуп и слаб, он всегда был таким, и он меня раздражал. А ты, исга́р, демон Бархана, силён и молод. Я женщина, мне порой тяжело нести всё на своих плечах, – она припала алыми губами к кубку, отпивая, смотря на Маара тёмными глаза поверх.
Ремарт развернулся к ней всем корпусом, расставляя ноги, расслабленно откинувшись в кресле.
– Что же ты хочешь?
– Думала, что ты всё понял, исга́р. Я хочу тебя.
Маар рассмеялся, открыто, громко.
– Ты высоко себя ценишь, – ответил, затихая, видя, как исказилось гневом лицо правительницы. – Ты далеко не юна, и не первой свежести, сколько уже побывало под твоей юбкой? Десять? Двадцать? Сотня? Но давай, проверим, встанет ли на тебя, шлюха.
– Ну, ты и гад, – Аред отставила кубок, серея от злости, вспыхивая.
Весь вечер под откос, и хуже, чем сейчас, уже не будет, может, она отсосёт, и Маар хотя бы отвлечётся, на время забудет асса́ру, перестанет о ней думать.
