Текст книги "Морской волк. 1-я Трилогия (СИ)"

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 65 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

А ведь что интересно – немцы пленные, кому повезет вернуться домой, будут после рассказывать и писать мемуары о звероподобных русских солдатах. Сами абсолютно уверенные в своей правоте – поскольку видели своими глазами. Откуда колбасникам знать, что те, кто лупили их прикладами трехлинеек, к РККА имели такое же отношение, как коза к апельсинам.

А мы, выходит, уже числимся сотрудниками НКВД? Хотя, по справедливости, защитники Отечества и должны иметь куда более высший статус, чем всякая уголовная шваль. А абсолютное и всеобщее равенство оставьте бородатому Карлуше.

Ну и пес с ним – мне еще думать надо, что я завтра товарищу будущему адмиралу Зозуле скажу!

Однако, же отойти наконец ко сну мне не дали. Едва я собрался, сообщают: там, у трапа, Видяев и с ним еще один. Назвался Котельниковым.

Ох, е! Еще одна легендарная личность! На СФ едва не с самого начала, в тридцать восьмом на лодке Д-3 шел папанинцев спасать (тогда ледоколы успели раньше), однако, и он там отметился, впервые в истории нашего подплава пройдя подо льдом. С мая сорок первого командовал К-22, в апреле этого, сорок второго, получившей Гвардейский флаг. В нашем времени столь же знаменит, как Видяев, – был корабль «Виктор Котельников» в составе СФ, – но, здесь и на текущий момент по праву считается более заслуженным и авторитетным. Он погибнет на своей К-22 в феврале следующего, сорок третьего года, успев до того стать командиром первого дивизиона подплава СФ.

И в этой операции он вообще-то должен был быть на месте Видяева. Кириллов рассказывал – послать сперва хотели большую крейсерскую лодку, тип К, но, «Щука» Видяева оказалась в большей готовности, а ждать старший майор не захотел. В итоге Котельникову досталось лишь пробежаться в Карское море и конвоировать «Сибирякова» до уже сдавшегося «Шеера», и в Диксон. Причем он должен был при этом подчиняться приказам неизвестной ему К-25, в то время как Щ-422 отметилась больше. Что не могло не вызвать у него, мягко говоря, недоумения.

Похоже, что он, по приходу в Диксон и в завершение «официальной» части, взял в оборот Видяева. И что же Федор Алексеевич успел ему рассказать?

Да я себя перестану уважать, если такого человека прогоню прочь! К тому же встреча с ним будет для меня полезна и профессионально. У Котельникова на счету едва ли не самое большое среди подводников СФ число потопленных на сегодняшний день – без всяких самонаводящихся торпед, с большой лодки, куда менее поворотливой, чем та же «Щука». Надеюсь, он не откажется дать мне мастер-класс. Что бы нам ни говорили в теории, но, беседа с тем, кто реально так делал, это много лучше!

Все это я высказал подошедшему Кириллову. А ведь товарищ старший майор на берег не съехал, при том, что не только прикомандированные сухопутные, но, и настоящие моряки обычно с охотой меняют любое удобство кают на твердую землю, если предоставляется выбор. Считал, что мы – гораздо важнее, чем то, что на берегу?

Кириллов согласился – неожиданно легко.

– Что ж, Михаил Петрович, – под вашу ответственность. Заодно и легенду нашу проверим на прочность.

Капитан второго ранга
Котельников Виктор Николаевич

Командир Гвардейской подводной лодки К-22.

Ну не люблю, когда со мной в молчанку играют! Когда все это началось, в Полярном разговоров было, кто это так лихо на нашей стороне – антифашисты, эмигранты, пришельцы с Марса? Вот они, пришельцы – ходят рядом, по твердой земле. Переодеть, так от наших не отличишь – говорят по-русски, а куртки без всяких знаков различия, похожи на те, какие англичане носят. И оружие у вахтенного незнакомое: вроде короткой СВТ, но, с длинным магазином-рожком. Флаг, однако, над их лодкой, наш, и звезда на рубке нарисована. И особисты с ними как с писаной торбой носятся.

А ясности не прибавилось ни на копейку. И слухов – как бы еще не больше. Матросы с «четыреста двадцать второй» вообще говорят, что они из будущего провалились, как в романе Уэллса. Что, однако, не подтверждают ни сам Федор Алексеевич, ни его замполит. Другие, из видяевской же команды и с «Дежнева», рассказывают, что когда они флаг в море поднимали – наш флаг! – то были все в погонах. Потому большинство считает их белоэмигрантами – но, опять же… Непонятно, что тогда особисты с ними так носятся – никакого недоверия, по должности положенного. После того, что в гражданскую белое офицерье вытворяло, не забудется такое никогда, холод бы остался, даже вместе против фашистов сражаясь. Да и молоды эти «пришельцы», чтобы в гражданскую воевать. Или у них там уже дети выросли, их вместе собрали и экипаж обучили?

Воевать, однако, умеют. И оттого хочется мне на них посмотреть. Завтра ведь снова в бой, вместе, когда «Шеер» потащим, ведь не смирятся фрицы, утопить попробуют, а то и отбить назад. А ведь в охоте на «Шеер» они распоряжались, как комдив – ты туда, ты сюда. Когда у нас групповые действия подлодок не отрабатывались вовсе. Считалось, что лодка – это охотник-одиночка, а не корабль в составе эскадры.

В то, что это у нас тайно построили – верится с трудом. Просто взглянуть достаточно. Это корабль явно для открытого океана, ему даже в Балтике тесно будет. Каплеобразная форма корпуса под водой хороша, а на поверхности не очень – то есть для такой лодки подводный ход это основной. Что интересно – когда же она успевает аккумуляторы заряжать? И ведь для таких размеров мощность нужна тысяч пятьдесят лошадок, не меньше – или будет ползать едва, а ход у нее, мне рассказывали, очень хороший. Что также загадка. Нет таких дизелей, это нужно их восемь штук ставить, как на «Шеер», или вообще турбины, что для подводной лодки фантастика.

И что с того, спросите вы – отчего такое у нас не могло быть построено? Вы точно в нашем флоте не служили – если не знаете. Наш рабоче-крестьянский Красный флот с конца двадцатых (раньше вообще разруха была) и до тридцать восьмого строился как прибрежный! В расчете на войну, похожую на кампанию девятнадцатого года при обороне Петрограда от английской эскадры. Бой у своих берегов, на минно-артиллерийской позиции, с атаками торпедных катеров, подлодок и эсминцев – даже крейсера «Киров» по замыслу это не рейдеры на дальних коммуникациях, а скорее вожаки дивизионов эсминцев. И лодки со стапелей – сначала «малютки», затем средние; большие крейсерские, «тип К» были заложены уже в конце тридцатых и строились с оглядкой, а вдруг будут не нужны?

В тридцать восьмом прежнюю линию признали вредительской, и с теми, кто ее отстаивал, поступили соответственно… Стране нужен большой флот! – линкоры, как «Советский Союз», крейсера тяжелые, как «Кронштадт», и легкие, как «Свердлов», эсминцы… Как в Испании петух в темя клюнул – франкистам двух крейсеров хватило, «Канариаса» и «Балеариса», чтобы все наше снабжение по морю оборвать! Но, вот в строй вступить не успел ни один корабль. А если считать, что на «Катюшу» от закладки до вступления в строй два года надо потратить, а эта лодка гораздо больше… И надо ведь было и проект составить революционный, и никогда не стали бы сразу в таких размерах строить – сначала опытовую «малютку» бы сделали, а уж потом…

Если только и в самом деле НКВД. И какой-нибудь гений-изобретатель вроде Бекаури сумел бы убедить, да хоть Самого, в своей правоте. Наобещал столько, что получил «добро» строить по максимуму, причем в обход флота – а что, летуны рассказывали, что и ТБ-1 с ТБ-3 первоначально делались по заказу и инициативе не ВВС, а Остехбюро. Затем Бекаури вдруг оказался вредителем-троцкистом. Ну а если его втайне под замок, и дальше творить? Да и не один же он такой! Версия? Тоже, конечно, за уши притянуто, но, лучше явного бреда, что строили на верфи английской, американской, чьей-то еще. Отчего тогда таких линкоров подводных в тех флотах нет? Ну а сказки про тайную постройку в бразильских джунглях – это по части горячечного бреда: те, кто об этом говорит, они хоть представляют, что такое судостроительная верфь, на которой можно построить, по сути, линкор?

А Федор Алексеевич, ну жук! Секретность, секретность, сам все поймешь – ну погоди, после выскажу тебе все, что думаю. Наконец-то – их дежурный идет. Повязка «рцы» на рукаве, сине-бело-синяя, как у нас.

Лезем сначала на «Шеер». Две шестидюймовки левого борта готовы к бою, развернуты и нацелены – часовой возле, кранцы первых выстрелов блестят, где-то, наверное, и расчет поблизости. А нацелены они – ну точно, куда пленных согнали, если вырвутся. Ну это вряд ли – уже если они отваги не проявили, когда были при оружии, так сейчас поздно пить боржоми!

Теперь вниз – на подлодку. Ну и размеры вблизи! А ведь при такой ширине осадка у нее меньше десяти, иначе бы не встала здесь, тут глубина меньше! Значит, не капля, а овал, сверху сплющено, с боков расширено – что целесообразно с точки зрения кораблестроения, лишь если надо вписать дополнительный объем, не увеличивая осадку. Они что, ЦГБ в борта вынесли, или тут еще что-то есть? А материал на корпусе – резина? Ай молодцы, ведь все звуки изнутри глушить будет хорошо, и о том подумали!

Труба вниз – ну, как у нас. А вот внутри – ничего себе!!

Что для подводника важнее всего? Конечно же свежий воздух и скорость! Оттого в лодке всегда очень затхло, и свет тусклый (чтобы аккумуляторы не разряжать). И теснота страшная – все время ходишь, пригибаясь. И всюду трубы, клапаны, вентили, манометры. А тут – ну прям как на «Наутилусе» Жюль Верна!

Нет, залов с картинами и фонтаном не было. Хотя были, как я узнал позже, баня и бассейн. Но, меня при первом же взгляде поразили яркий электрический свет и чистый воздух. И вместо вентилей – лампочки, кнопки, рубильники, распредщиты. А надписи, маркировка – повсюду на русском! Тепло, даже жарко – все одеты очень легко, во что-то похожее на нашу «форму один», но, синюю, а не белую. Трапы вверх, трапы вниз – несколько палуб на подлодке, непривычно!

Видяева приветствуют все – как своего. По мне лишь взглядами скользят: ну, пришел человек на лодку, значит надо так, если его дежурный сопровождает, командиру видней, не наше дело, пока не скажут. И что интересно, ни одной знакомой рожи! Хотя я в подплаве нашем знаю очень многих, и меня знают хорошо.

И разговор за спиной, странный очень. Когда люк межотсечный открывали, замешкались чуть – и двое сзади:

– С кем это наш?

– Героев знать надо. Помнишь, кораблик был, «Виктор Котельников»? Или списали его еще до тебя?

Это где и когда в мою честь корабль успели назвать? Да еще и списать после скольких-то лет службы? КОГДА? Ну, если это не шутки…

В кают-компании нас ждали. Старший майор ГБ, которого я видел еще в Полярном. И командир – назвался Лазарев Михаил Петрович, капитан первого ранга. Затем подошли еще двое, представились как старпом и командир БЧ-1. После взаимных представлений разговор плавно пытался свернуть в наезженное. Мне охотно отвечали про «атаку века» в норвежских фьордах, показали карты, схемы маневрирования. Интересные, однако, у них торпеды – чтоб вот так удачно попасть, с такой дистанции? Затем заговорили о прочем. Михаил Петрович признался, что он родом из Ленинграда. Причем оказалось, что он неплохо знал город, особенно Васильевский и Петроградку. Что мало вязалось с ролью «эмигранта»: в революцию ему было лет восемнадцать.

Чем дальше, тем яснее мне становилось – мои собеседники (старший майор участия в беседе почти не принимал, лишь слушал) не иностранцы, не эмигранты, а самые что ни на есть советские, хотя какие-то странные. Говорят, что дьявол, он в мелочах скрывается, так вот: слово «товарищ», которое господам офицерам обычно как серпом по одному месту, он произносил абсолютно естественно. Мне приходилось видеть «бывших» – хотя бы среди старых спецов и преподавателей в училище, – у них просто другой язык, разница была заметна. В то же время некоторые из слов Командира, вернее их значений, были мне просто непонятны.

Интересно, не из Севастополя ли он? Только в этом случае он мог командовать подлодкой, при этом будучи неизвестен ни на Балтике, ни на Севере. Черноморский флот больше других варился в собственном соку.

И когда он стал говорить что-то про абсолютно новый проект, постройку корабля в полной секретности – при этом на лице старшего майора мелькнула скука, будто сам он в это не верил, а Видяев отвернулся, знал, точно знал правду! – я не выдержал…

Капитан первого ранга
Лазарев Михаил Петрович

Подводная лодка «Морской волк». Час спустя.

Виктор Котельников показался мне похожим на Чкалова из одноименного, еще довоенного фильма. Если он и удивился поначалу интерьеру на борту «Воронежа», то виду не подал. После взаимных представлений и приветствия, мы сразу перешли к делу. Как я и ожидал, его интересовали наши атаки немецких кораблей у берегов Норвегии – на чужом опыте учиться спокойнее, чем на собственных ошибках. Я велел Санычу принести журнал с описанием маневрирования, нашего и немцев. По большому счету в тех эпизодах особой секретности не было – стреляли мы в пределах видимости, на дистанции большей, чем обычно принято здесь, но, все же не запредельной – если бы у нас были лучшие торпеды этих времен, вроде японских «длинных копий», и американские приборы управления стрельбой (благодаря которым их субмарины в ту войну с дальней дистанции стреляли лучше, чем вблизи – исторический факт!), такая атака была бы вполне реальной; ну, может, шесть из шести целей мы не поразили бы, но, одну-две полным залпом абсолютно реально.

Затем он спрашивал что-то про Ленинград – где учился в тридцатых. К счастью, я мог поддерживать и этот разговор, поскольку достаточно знал от отца, правда не про тридцатые, а про первые послевоенные годы; однако, же разница вряд ли была велика.

Видяев скромно держался в стороне, товарищ старший майор также предпочитал больше слушать. Я видел, как на лице Котельникова периодически мелькают едва заметные недоумение, досада и даже недоверие. А затем он меня ошарашил:

– Товарищ капитан первого ранга, я не понимаю, зачем вы пытаетесь водить меня за нос. Ну вот ни за что не поверю, что вы эмигранты! В то, что такую лодку у нас могли построить тайно – верю с трудом, у вас же все новое, как в романах Беляева, оборудование такое просто обязано проходить обкатку на наших кораблях. А значит, что бы там ни изобрели, должен быть и опрос нас, флотских, на предмет пожеланий в использовании, дополнений и улучшений. А экипаж откуда набрали – ведь чтобы управляться с таким кораблем, выучка и тренировка нужна, дай бог! Даже если и нашли где-то опытных моряков, не может быть боеспособного корабля без слаживания команды в учебном выходе на полигон! То есть ну никак не могло вас тут быть без того, чтобы флотские не знали! У нас же не Балтфлот, а фактически флотилия – все знают всех, как в деревне! И что это вот могло тайно выходить из Молотовска через все Белое море, в океан, и чтобы никто не видел? А уж в команду такого корабля обязательно отобрали бы лучших в нашем подплаве. Секретность? – так помню, как наших вот так же в Испанию отправляли, знакомое дело. Я ж на флоте, что у нас, что на Балтике – считай, всех командиров знаю: и чтоб у вас из знакомых никого? Поневоле верить начинаешь тому, что в команде говорят: будто вы с Марса прилетели или из будущего провалились, как у Уэллса. Может, так оно и есть?

Как старший майор при этом взглянул на Видяева – это камни можно было сверлить! Федор Алексеевич лишь руками развел – вы что, я ничего!

– А если и так? – вдруг говорю я, и уже Кириллову: – Александр Михайлович! Седьмого февраля сорок третьего – понятно? Грех такого человека для нашего флота не сохранить.

Кириллов подумал и кивнул. Но, дальше решительно взял инициативу в свои руки…

Да, авторы романов про попаданцев – вот никогда не считайте предков дурнее себя! Кто там говорил про футуршок? Историей техники поинтересуйтесь!

Ведь если вдуматься, 1940 год от 1920 отличался больше, чем, к примеру, 2010 от 1990-го! Авиация от «альбатросов», по сути этажерок, до «мессершмиттов» и «яков» – в сравнении с F-15, F-16, Миг-29, Су-27, стоящих в строю с конца восьмидесятых? Танки, от неуклюжих ромбовидных коробок до Т-34 – и поставьте рядом Т-72 и Т-90? Даже автомобили ЗиС-101 и «Эмка» отличаются от «антилоп гну» начала века все ж больше, чем «Лексус» от «копейки». Армейские радиостанции Первой мировой, едва вмещающиеся в пароконную повозку – и знаменитый «Северок» два кило веса, почти транзистор по нашей мерке, образца как раз сорок второго.

Можно сколько угодно говорить про «отсталость» и «неэффективность» социализма. Но, вот интересно – с чего это, как исчез СССР, так сразу во всем мире затормозился научно-технический прогресс; кроме электроники, все сводилось к мелким улучшениям. Что принципиально нового появилось в мире после 1990-го – сотовые телефоны и энергосберегающие лампочки?

А ведь мечтали когда-то – «…еще бродили экспедиции в болотах Венеры, пробивались ракеты сквозь бушующую атмосферу Юпитера, и не была составлена карта Сатурна – а к звездам уже шли корабли, чтобы поднять алый флаг единого коммунистического человечества на неведомых планетах. Начало двадцать первого – легендарное и восхитительное время». Мечты шестидесятых!

И журналы «Техника – молодежи», собираемые еще моим отцом с пятидесятых. Оптимизм, радость жизни, вера в лучшее завтра, в торжество науки – как все это все уменьшалось, сходило на нет уже к восьмидесятым. Но, тогда, в начале, верили безудержно в торжество науки вообще и советской в частности. «Нам нет преград на море и на суше, нам не страшны ни льды ни облака» – это ведь было в умах, в это верили, этого ожидали! И написанные в тридцатые годы романы Беляева, умершего от голода в оккупированном фашистами Пушкине, в январе сорок второго. Был у него, кстати, и какой-то про «телеуправляемую» войну, как сто человек, нажимая на кнопки, управляют тысячами самолетов и танков – такие теории про «кнопочные» фабрики, города, армии были тогда чертовски популярны. Так что Котельников не сильно удивился, увидев наш центральный пост: именно так это было описано в том романе.

Ну, построило НКВД самую крупную подлодку в мире, лодку-гигант. Эскизные объекты подводных дредноутов в двадцать тысяч тонн составлялись еще в конце Первой мировой. А в Молотовске, когда закладывали перед войной линкоры проекта 23, один из них (кажется, «Советскую Белоруссию») перезаложили якобы из-за брака. А если на самом деле вместо линкора достроили подлодку размером почти с линкор?

Так что «Волк» вплыл в реальность предков, как айсберг в Гренландском море: с плеском и шумом, но, не вызвав особого удивления. Ну подлодка, большая, внешне необычная – и что? По ведомству госбезопасности – так есть дивизии НКВД, почему не быть лодке?

Слухи, конечно, ходили. И «щукари», успевшие пообщаться с экипажем «Воронежа», а также видевшие подъем его флага, чесали языками – разумеется, под большим секретом и только лучшим корешам. Беды в этом большой не было: представляю шпионское донесение «пьяный матрос в пивной хвастал, что к нам на помощь прибыли потомки из будущего» – ответом с большой вероятностью будет втык агенту с требованием пересылать проверенную и достоверную информацию, а не пьяный бред. Ну а байки – они и есть байки во все времена. Помните, у Твардовского:

Врывшись в землю с головой

Самокруткой грел ты душу,

Когда жахнула впервой —

И пошла играть «Катюша».

Кто-то слух пустил про Марс —

Мол, сговорено заранее.

И по немцам, мстя за нас —

Долбанули марсиане.

Иль открылся фронт второй.

А войска, секрета ради —

Под землей прошли дырой.

Да не спереди, а сзади.

Но, кое-чего мы категорически предусмотреть не могли, ни я, человек в этом времени новый, ни Кириллов, пусть и опытный, но, сухопутный. «Молодые» флоты, Северный и Тихоокеанский, сформированные всего-то в начале тридцатых, и десяти лет не будет, брали и кадры, и корабли с Балтфлота, который и сам в то время был стиснут до размеров Ленинграда и Кронштадта. А командир подводной лодки – профессия весьма специфическая, и все они в те годы обязательно знали друг друга, или хотя бы слышали такую фамилию, вращаясь в одной и той же среде, в одних и тех же местах. Черноморцы еще могли стоять особняком, но, и то там тоже имелось достаточно знакомых. Короче, командиры-подводники в те годы были наподобие офицеров Императорского флота – все знали всех, или как минимум были наслышаны. И совершенно немыслимо, чтобы таким кораблем, как «Волк», командовал человек, никому не известный и никого не знающий из подводного братства. Путь до командира лодки долог – незаметно его не пройдешь. В то же время на спеца из «бывших» я явно не подхожу по возрасту. А доверять новый и секретный корабль лицу без опыта и выучки – это полный маразм; идиотов в НКВД все ж не водилось.

Так что если вспомнить слухи и попробовать отнестись к ним серьезно… Что выйдет в сухом остатке?

– Вы понимаете, Виктор Николаевич, что эти сведения – особой государственной важности? И составляют строжайшую государственную тайну?

– А вы на что намекаете, товарищ старший майор? Что я с этими сведениями к немцам побегу?

– Да нет, Виктор Николаевич, но, вот скажете вы какому-нибудь лучшему другу без всякого умысла, тот еще кому-то под большим секретом… И в итоге будет, как у Пушкина в «Капитанской дочке» – «…никому не сказала ни одного слова, кроме как попадье, и то потому только, что корова ее ходила еще в степи и могла быть захвачена злодеями». Кстати, вы понимаете, что теперь ни в коем случае не должны будете попасть к немцам в плен живым? Так что простите, но, подписку я с вас возьму по всей форме. И не надо мне говорить, как Федор Алексеевич, что нет у подводников плена! Только у меня аж двое их командиров сидят – этот Брода и еще радио с ТЩ-62, сдалась U-251 со всем экипажем, сейчас сюда ее на буксире волокут.

– А вы нас с фашистами не равняйте!

– Все мы люди-человеки, Виктор Николаевич. Броде этот, вон, уже на десять листов показаний наплел, все что знает и о чем не знает – а ведь к нему пока еще никаких мер воздействия не применяли. Вы представить можете, что будет, если про эту тайну узнают? И кстати, неизвестно еще, кто хуже – фрицы или наши заклятые союзнички. Михаил Петрович, раз Виктор Николаевич уже в посвященных, явочным порядком фильм ему покажите, который мне показывали позавчера. Что за мир ждет нас после победы.

Несу ноутбук. Нахожу нужную иконку, включаю.

Май сорок пятого. Знамя над Рейхстагом. Наши солдаты, радостные, у Бранденбургских ворот. В эшелоны – домой. Сожженные города и села, поля в запустении, разрушенные заводы, плотины, шахты. Вся страна, как большая стройка, встает из руин.

И американская «суперкрепость» над городом. Вспышка, ядерный гриб – оплавленные камни, выжженная земля. На куске стены – тени от испарившихся людей.

– Это что же, с нашими было? – спрашивает Котельников. – Они, сволочи, что, сразу нам войну объявили?

– Нет. Это Япония, города Хиросима и Нагасаки, август сорок пятого. Всего три месяца после нашей победы. В тех городах не было военных объектов – наши «союзники» просто хотели показать любому и нам, что будет с теми, кто посмеет с ними спорить.

Авианосцы у берегов Кореи – или Вьетнама? Десятки, сотни самолетов – кладут наземь «бомбовый ковер», сплошное море огня и дыма. Стреляют по берегу линкоры, подходят десантные суда, выбрасывают из трюмов танки. Тысячи солдат. Корабли в море, очень много кораблей – под звездно-полосатым флагом.

Всплывает подводная лодка. Открывается люк наверху непропорционально большой рубки, вылетает ракета с дымом и пламенем. Камера наезжает – и становится виден флаг на лодке, наш флаг. Еще лодки – уже другие, непривычно округлых очертаний – атомные. Пробив рубкой лед, такая лодка всплывает на Северном полюсе и поднимает там опять же наш флаг. Уже наши корабли на учениях. Скользят по волнам ВПК «шестьдесят первые», с «Киева» взлетают «яки»-вертикалки. Снова подводные лодки – наши атомарины.

Причалы за кормой – конец сеанса связи.

Уходим в глубину, за Родину свою.

Лишь твой портрет со мной – и долгий курс до базы.

Но, знай, что под водою я сильней тебя люблю.

Поиск и патруль – для лодки цель святая.

Задача – в океане раствориться как мираж.

Боцман, крепче руль! И пусть противник знает,

Что в море вышел наш гвардейский экипаж!

Турбине – вперед, двести оборотов!

Впереди неизвестный кильватерный след.

За вражьей лодкой началась охота.

Она от нашей гвардии услышит вой торпед!

«Гепард» не подведет – он создан на «Севмаше».

Штурман, выдай пеленг! Боцман, курс держи!

Уходим мы под лед, чтоб спали дети наши.

И знали, что гвардейцы охраняют рубежи.

В отсеках тишина – лишь слышен свист касаток.

Ну что там впереди – лишь чуть слышны винты.

Акустик, на экран – что даст классификатор.

А аппараты все на «товсь» и ждут команды «пли».

Турбине – вперед, двести оборотов!

Впереди неизвестный кильватерный след.

За вражьей лодкой началась охота.

Она от нашей гвардии услышит вой торпед!

Ученья позади – а впереди заданье.

На берегу друзья, на берегу семья.

Надейся или жди – цепь встреч за расставаньем.

Такая жизнь подводника, любимая моя!

Турбине – вперед, двести оборотов!

Впереди неизвестный кильватерный след.

За вражьей лодкой началась охота.

Она от нашей гвардии услышит вой торпед!

– Вот так и будет, – говорю. – Только завершится эта война, как «союзники» наши теперешние будут готовить новую, против нас. И будут устанавливать по всему миру свой порядок – бомбардировками, обстрелами и десантами. Будут вторгаться в страны, дружественные нам, и вести себя так, что эсэсовцы позавидуют. В мире будет – как у вас в конце тридцатых, Испания, Китай: проба сил перед большой войной. А у нас будет только два настоящих, верных союзника: наша армия и наш флот. Флот даже важнее – наши противники в этот раз державы морские. Таков будет тот мир, откуда мы.

– А кем же там были вы?

– Тем же, кто здесь и сейчас, – отвечаю. – Я командир подводного крейсера, истребителя авиаударных эскадр. Очень жаль, что не командир ПЛАРБа – так у нас назывались подводные линкоры. Одним залпом сметало целую страну. Эта война бы завершилась в один день, оставив вместо Германии пепел и пустыню. Впрочем, побежденные немцы после были нашими лучшими союзниками в Европе. Но, это будет лишь после того, как мы Берлин возьмем и главарей повесим.

– Так будет, – подтвердил Кириллов. – Теперь понятно, почему не только фрицы, но, и союзники знать ничего не должны, вообще никто? Ну и что теперь с вами делать, орлы подводные? Вы понимаете, что, волею случая, узнали то, что на флоте пока даже адмиралам знать не положено? В свое время узнают.

Котельников с Видяевым лишь слаженно кивают.

– Авансом вам дано, – продолжает старший майор, – за то что вы одни из лучших подводников флота, я надеюсь, станете такими же командирами таких вот кораблей, как этот, лет через десять. Фрицев, в общем, разобьем и так – а вот с заокеанскими «заклятыми друзьями» без флота не выйдет. И такие как вы будете Родине очень нужны. С вами, Федор Алексеевич, мы уже разобрались, а с вами, Виктор Николаевич… Михаил Петрович, просветите!

– В нашей истории вы погибли седьмого февраля сорок третьего, у Гаммерферста, – говорю я. – К-22 подорвалась на минном поле, выставленном там, в семи милях от берега. Саныч, информацию найди, подробно. Главное – координаты!

Сан Саныч быстро щелкает мышкой, находит, открывает нужный файл. Котельников впивается взглядом в экран.

– А в этой? – спросил он после слегка ошалело. Как, впрочем, и подобает человеку, услышавшему дату своей смерти.

– А в этой не знаю. У нас ведь «Лютцов» потопили лишь в сорок пятом и «Шеер» не захватывали. Мы уже изменили историю и продолжаем ее менять. И потому – ничего не предрешено.

– Так что постарайтесь, Виктор Николаевич, до победы дожить, – добавляет Кириллов. – Вы очень нужны будете, когда такие вот К-25 войдут в строй серийно. Еще и адмиралом станете. А вот подписочку – извольте сейчас!

Все ж прав был Ильич – важнейшее искусство это кино! Какую «агитку» можно сотворить из документальных кадров (сериалы «Наша биография», «Забытая война» и что-то еще) с помощью программы Adobe Premier! И ведь ни кадра неправды!

Выспаться, однако, мне не так и дали.

– Михаил Петрович, простите, конечно, что разбудил, но, через час караван войдет в порт. А нам надо еще решить, продумать и отрепетировать, что командованию флота сказать.

Блин, двужильный он, что ли, товарищ старший майор? Никогда не видел, чтобы он спал. А как только что-то интересное проявляется – он тут же, как чертик из коробочки!

– Архаровцы наши подводные и меня кой-чему научили, Михаил Петрович. Два уровня секретности, две тайны, а не одна. Внешний – это само существование «Морского волка»: ну тут, как обговорено. Но, повторяю, чтоб не забыть никому: опытовая секретная лодка с единым двигателем, построенная под патронажем НКВД. Норвежские ваши подвиги – все по правде, как вы только что нашим героям-подводникам расписывали, ну, кроме аэродрома, конечно – это наша флотская авиация себе берет. В Карском море – что-нибудь еще придумаем, хотя «Шеер» и 251-я на совести «свободогерманской» U-601, ее мы «утопить» всегда успеем, может, еще кой-чего провернем, есть задумка. Прочие все U-боты – а хрен его знает, куда пропали, может, на минах подорвались, может просто без вести. Пусть лучше фрицы дольше не узнают, что мы их на глубине торпедировать можем… Что там матросики языками начесать успели – это хуже, ну так мы, чем запрещать, еще баек запустим, да хоть про подводные силы коммунистического Марса, тут чем бредовее, тем лучше, чем прятать, проще за дымом скрыть. Но, вот подлинную тайну вашу, откуда вы – это без вариантов, ОГВ, высшая степень! И стоять тут надо насмерть; ну, по крайней мере, без моей санкции – ни-ни! Хотя вижу, не покупаются флотские на версию «секретного корабля» – и виноватый здесь я сам: когда отправлялся с Видяевым, наобещал им, плюс показал свое неведение, чего быть никак не должно. Посему оставаться вам пока что для всех белоэмигрантом. Патриотически настроенные сумели где-то на тайной верфи в джунглях Ориноко построить суперкорабль по собственно разработанному проекту – версия, конечно, на живую нитку сляпана, но, на первый момент сойдет.

– А на второй? – спрашиваю.

– А второго не будет. Поскольку у своих, знаете, обычно не возникает сомнений, что говорит им наше ведомство. Ну а с той стороны – всего лишь одна из версий, отвлекающий материал. Тем более вам «белую кость» играть не надо – по возрасту и легенде вы сами в Российском Императорском флоте не служили. Короче говоря – давайте обговорим, кто вы и откуда, чтобы не сбиться…