Текст книги "Морской волк. 1-я Трилогия (СИ)"

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 65 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Москва
Кремль

Этот же день.

– Лаврэнтий, ты увэрэн, что это надо? Лететь тебе самому?

– Нужно, товарищ Сталин! Кавказ – специфика своя. Я уверен, лучше ее пойму. Замечу то, что другие не увидят.

– Смотри, Лаврэнтий, особэнно нэ рискуй. Ты мнэ живым нужэн. Как только все наладится – сразу возвращайся. Если бы не нефть… Архиважнэйшэе дэло!

– Так, товарищ Сталин, потомки карту нам передали с месторождениями полезных ископаемых, все, что будет открыто на нашей территории до конца века. Согласно ей, нефть есть и в Поволжье, и под Тюменью – по их словам даже больше, чем в Баку. Сибирь, положим, освоить сейчас сложно, а вот близ Волги это достижимо уже в следующем году.

– И ты мнэ нэ докладывал? Почэму?

– Так, товарищ Сталин, проверить же надо было! Например, они указывают, что у нас в Якутии алмазы, как в Южной Африке, а все светила геологии, у кого спрашивали, ответственно заявляли, что такого быть не может!

– Отвэтствэнно, говоришь? Что ж, если алмазы там все-таки есть, отвэтят эти «светила» по строгости, коли сами напросились. Спэшить нэ будэм, но, вот геологоразвэдку пошли, трата малая, не разоримся.

– Уже, товарищ Сталин! Я распорядился. А чтоб свои своих не покрывали, приказал людей на месте набрать. Из тех, кто невиновно осужден – ускорить пересмотр дел. Ну а если найдут…

– У тебя там что, и геологи в достаточном количестве? Это ты для дэла хорошо придумал, Лаврэнтий, – они там носом зэмлю рыть будут! Что ж, подождем…

– И еще одна информация от потомков подтвердилась. Позавчера, двадцать третьего, как и указывалось, немцы пытались применить под Мгой тяжелые танки. Первые экземпляры тех, что массово пойдут в сорок третьем и под Курском доставят нам много бед. Следует отметить товарищей с Волховского – список прилагаю, – они к нашей информации отнеслись очень серьезно, хорошо подготовили и провели операцию. Благо местность позволяла – все там утыкали минами, замаскировали на прямой наводке батарею стодвадцатидвухмиллиметровых, подтянули гаубичный полк для контрбатарейной борьбы, даже пару КВ приготовили – буксировать. В итоге: три танка уничтожены, такой калибр на прямой их броня не держит, три танка эвакуировали, правда, в полной исправности только один, второй без башни, у третьего – вернее, у того, который первым шел, гусеница сбита на мине, и повреждения от артогня. Подробный доклад вот, а трофеи сейчас в Кубинку везут.

– Видишь, Лаврэнтий, потомки себя уже показали. Так что их информации – зеленый свет. Хотя… а передай-ка ты мне для подробного ознакомления все, что они тогда прислали. А уж я сам распоряжусь, чтобы быстрее. У тебя всё?

– Нет, товарищ Сталин. Сообщение из Карского моря – «Шеер» захвачен, экипаж снят и пленен, корабль ведут на буксире в Диксон, наши потомки его охраняют вместе с силами СФ. Кстати, они и там уже три немецкие субмарины утопили и одну вывели из строя. Болтается без винтов, как поплавок, ожидая, пока мы ее или в плен возьмем, или добьем.

– Так это просто отлично, Лаврэнтий! Сколько в истории бывало, когда боевой корабль в плэн? За такоэ – сразу Гэроя можно дать всэм отличившимся!

– Вот только с кем им на связь выходить, пока меня здесь не будет? Здесь, в Москве, о них знаю один я. Даже Серов не в курсе. В смысле, главной тайны не знает.

– И не надо. Передай Кириллову – если возникнет необходимость, пусть выходит прямо на «товарища Иванова».

Капитан-лейтенант
Видяев Федор Алексеевич

Подводная лодка Щ-422. Карское море. 26 августа 1942 года.

Ну вот, как там Петр Великий повелел на медали выбить, когда они с Меншиковым на шлюпках два боевых корабля захватили? «Небываемое бывает»?

В общем, распихали по трюмам «Сибирякова» и «Дежнева» экипаж немецкого броненосца, он хоть и карманный, но, все-таки линкор, 1100 человек на борту.

Было.

Теперь там боцманская команда с СКР.

«Сибиряков» под конвоем К-22 в Диксон убежал, а «Дежнев» эту лоханку неуправляемую подцепил, хоть и не с первого раза, и пыхтит, тянет потихоньку.

Потомки не показываются, только перископы да антенны из воды торчат.

Мы вокруг этого «каравана» бегаем.

На вторые сутки нас немецкая лодка пыталась атаковать. Акустики «Волка» обнаружили – нам передали, что идут наперехват. Через час возвращаются, радируют – утопили фашиста, U-255.

И вдруг еще через несколько часов потомки всплывают. Представляю, как с «Дежнева» смотрели. А нам команда флажками – подойти к К-25 и пришвартоваться.

Потомки застопорились, мы подошли – во второй-то раз уже легче. Прицепились, тут по штормтрапу ко мне Кириллов скатывается, уже умело лазит, быстро освоил: «Федор Алексеевич, отдайте распоряжение команде переодеться в парадное и через полчасика всех, свободных от вахты – на палубу «Морского волка». Будем новую боевую единицу в наш флот принимать. Ну а флаг у них будет тот, который Щ-422 предназначался. Поэтому вам, Федор Алексеевич, флаг этот и поднимать».

Ну, ради этого дела не только свободных от вахты, а просто всех, кого только можно, чтобы лодка не потопла, напряг.

Через полчаса начали мои орлы на борт «Морского волка» перебираться.

Смотрю – птиц двуглавый на рубке уже закрашен, а вместо него звезду нарисовали. Красную. А на ней, в центре, циферка такая скромная – «18».

Молодцы, потомки. Хоть у них и оружие – не нашему в пример, но, восемнадцать кораблей за месяц? Летопись их вспоминаю, которую они нам читать давали – ну да, восемнадцать: две подлодки в Атлантике, минзаг «Ульм», три транспорта, «Лютцов», «Кельн», три эсминца, плавбаза – уже двенадцать? Плюс в Карском море – U-209, U-456, U-601, U-251 (эта, правда, еще не утопла и даже флаг не спустила, и по радио иногда орет, но, хрен ее фрицы до дома дотащат!), «Шеер» и теперь вот U-255.

Потомки тоже в парадном – непривычно, с погонами.

У офицеров – перчатки белые, кортики и бляхи ремней начищены, звезды на погонах сверкают.

У этого «Волка» за рубкой места – кажется, в футбол играть можно запросто. Вот и построились там напротив друг друга два экипажа.

Старший майор речь говорит:

«Товарищи, мы поднимаем на этом корабле боевой гвардейский флаг, который предназначался подлодке Щ-422. Вы своим боевым трудом заслужили это гвардейское звание. Вами уничтожено пять боевых кораблей противника, два вспомогательных, шесть подводных лодок, три транспорта, обеспечен захват «Шеера», выведена из строя еще одна подлодка. Спасибо вам за это. Капитан-лейтенант Видяев, поднять флаг».

Я флаг к тросику цепляю, а у самого руки дрожат.

Тут музыка заиграла.

Вроде знакомая, партийный гимн, а слова не те:

Союз нерушимый республик свободных

Сплотила навеки великая Русь.

Да здравствует созданный волей народов

Великий, могучий Советский Союз…

Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,

И Ленин великий нам путь озарил.

Нас вырастил Сталин на верность народу,

На труд и на подвиги нас вдохновил.

И уже не только у меня слезы на глазах выступили. Вот так и приняли К-25 в РККФ.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Капитан первого ранга
Лазарев Михаил Петрович

Подводная лодка «Морской волк». Диксон.

Ну и деревня, ну и дыра! Даже не знал, что такие бывают!

Эти слова героя Стругацких поневоле вспомнились мне при взгляде на главную улицу Диксона. Хотя какая улица тут считается главной, пес ее знает – будем считать, эта, на которой дом с флагом, что примечательно, не обком-райком, а контора Севморпути. Место – в сравнении с этим какой-нибудь Мурманск-999 (от которого до настоящего Мурманска почти столько же) это просто светоч культуры и цивилизации!

В мое время в Диксоне были и дома-многоэтажки, и асфальт, и фонари. Сейчас присутствовали лишь одно– и двухэтажные бараки – и те самые, «система коридорная, на тридцать восемь комнаток…», и пара-тройка «многозвездочных», два этажа, два подъезда, восемь квартир. Еще был клуб такого же барачного вида, магазин, радиоцентр, котельная, портовые склады возле причалов, какие-то мастерские и, конечно же, НКВД. Тротуары были деревянными, как в песне Городницкого, людей было мало, и все они, независимо от возраста и пола (женщины тоже иногда встречались) были одеты если не в военную форму, то в ватники и телогрейки. И еще – под ногами путалось огромное количество собак, которые здесь не просто так, а главный ездовой транспорт зимой!

А все же – земля! Небо над головой – а не подволок отсека. И воздух – пахнущий совсем по-особому.

И «Адмирал Шеер». Вот он – стоит в гавани, кормой к берегу. Между ним и причалом – баржа со сходнями, а к борту крейсера ошвартован наш «Воронеж». Отсюда вижу – фигурки на его палубе, кто тоже вылез воздухом подышать.

А возни-то было сколько с этой фашистской сво… Хорошо еще, волна слабая, не штормит – и то четырежды буксирный конец по пути рвался, по новой заводить пришлось. Двое суток «Дежнев» тянул, «Щука» рядом, как овчарка возле стада, ну а мы, под перископом, в роли ПЛО – слушаем акустику, ловим эфир. Поймали приказ фрицевского «Адмирала Арктики» лодке U-255 – сначала найти и утопить «Шеер», и затем лишь снимать экипаж с «двести пятьдесят первой», что так и болтается где-то поплавком. Думали, идти навстречу или подождать, пока сама подгребет. Решили подождать, куда она денется? Главное сейчас «Шеер», ну а лодка – если она не сумеет нас найти, так мы после ее найдем, когда она к 251-ой пойдет, район-то известен!

На свою голову немцы нас нашли, выйдя в точку последнего известного им места «Шеера» и повернув на зюйд-зюйд-вест – здраво решили, что мы будем вести его в Диксон. Мы засекли их на тридцати милях, развернулись, сблизились, выпустили торпеду. Немцы услышали что-то, задергались, но, сделать ничего уже не могли. Пеленги совпали – попадание – звуки разрушения корпуса. Когда-то в Атлантике я отдал последнюю дань уважения неизвестному фрицу, теперь же я испытывал лишь холодную рассудочную ненависть, желание нанести этим фрицам наибольший вред. Наверное, на меня повлияли старые кадры трофейной кинохроники в документальных фильмах, которые показывал экипажу Григория – веселые фрицы с закатанными рукавами идут по сталинградской степи в предвкушении, что очень скоро их фюрер наградит поместьями на русских землях с русскими рабами. Через пять месяцев они будут жрать мерзлую дохлую конину и замерзать тысячами, но, это еще будет. Я же хотел, чтобы это случилось раньше, и ценой меньших наших жертв. В отличие от пилота, сбросившего бомбу на Нагасаки и кончившего жизнь в психушке, я не испытывал сейчас абсолютно никаких сомнений – выпустить ядерную боеголовку по Берлину или любому другому городу Германии, если бы это помогло нашим на фронте. Останавливало меня лишь отсутствие такой возможности – «Гранит» не «Томагавк», до Берлина отсюда не долетит.

И кстати, максимальный вред врагу можно нанести, не обязательно, убив. Та же U-251 будет полезнее нам захваченной, чтобы наши спецы изучили ее конструкцию, нашли слабые места, а полсотни человек экипажа – это полсотни лишних рабочих рук на Норильскстрое или в других подобных местах.

– Не навоевались еще, Михаил Петрович? – спросил Кириллов. – Когда в гавань думаете?

Я пожал плечами. Хотелось бы, но,… Надо сбегать на север Карского моря, разобраться с этой U-251 – сначала ультиматум, после утопить, если не примут; пусть лишь кого-то для буксировки дадут и судно, куда пленных погрузить. Затем проводка «Шеера» в Архангельск – фрицы наверняка не смирятся с потерей и позором, так что драки не избежать. Ну и наконец мечта каждого подводника, королевская дичь – «Тирпиц». Это все уже знакомо и привычно. А что будет на берегу? Идет война – мы и воюем.

– Воюем, – согласился Кириллов. – Но, вот представьте: разведчик наш, с важными сведениями, которые и победу могут принести, и тысячи наших жизней спасти. Каждый день промедления дорого стоит – а он, вместо того, чтобы скорее доставить, свой личный счет увеличивает. Даже если набьет он сотню-другую, что бы вы, товарищ капитан первого ранга, ему дали? Орден или трибунал?

Я качаю головой. Кто бы стал разговаривать с нами, приди мы сразу в Полярный, месяц назад?

– А сейчас? – спрашивает Кириллов. – Выполнил «Морской волк» свою задачу целиком и полностью. Другое сейчас намного более важно, чем охота за головами врагов в стиле Тома Клэнси, прочел, знаете, из любопытства, этого вашего писаку. Не могу я объять необъятное – вот из зенитчиц тех сталинградских половина живы остались, успели им в помощь перебросить батальон ополчения с танковым взводом. А сколько еще случаев таких, которых мы предотвратить не успели и не успеем? А чем блох ловить – лучше играть на опережение, менять все по-крупному, зная заранее наши ошибки. И в практику внедрять то, что для вас обыденно. Я вот с врачом вашим говорил, это ж сколько раненых можно было бы спасти, если б пенициллин у нас был сейчас, а не в сорок третьем. Ведь даже те сведения, что у него есть, могут разработки наши здорово ускорить – но, это уже по радио не передать, тут образцы нужны и литература. В общем, приготовил я посылочку в лабораторию Ермольевой, которая и в вашей истории пенициллин сделает, но, через год – как отправить? С информацией вашей, и военной, и научной, и технической спецам нужно работать, а не одному мне.

– А как с секретностью? – спрашиваю. – Если выплывет откуда? Тут даже не фрицы – союзники вой поднимут. Как бы в наше время сказали – «не может быть достоянием одной страны, принадлежит всему человечеству». Затем, в веке двадцать первом, последовали бы санкции с бомбардировкой и вводом войск «миротворцев», ну а здесь просто обрежут ленд-лиз. Не будет такого, что у вас наверху решат – во избежание, концы в воду? Замполит наш докладывает – ходят в команде такие разговоры…

– Товарищ капитан первого ранга! – отчеканил Кириллов. – Запомните раз и навсегда: мы можем сурово наказать за провинность, но, мы никогда не сдаем своих в угоду чужим! Ради какой угодно выгоды. И уж поверьте, для наших «наверху» иностранное мнение значит много меньше, чем для ваших «народных избранников». Скажите это и вашему замполиту, и команде. Вы все – уникальные в своем роде, и неразумно подвергать вас излишней опасности. Всякое может случиться. Кстати, ведь ваша лодка того же типа, что и «Курск», который погиб без всякой войны. А что касается секретности – так это мы обеспечим!

– Ну да! – усмехается Петрович. – Дивизия НКВД для такого уникального случая, оцепление на километр вокруг, что в бинокль не увидишь. Инженеры и рабочие, подписками опутанные и много раз проверенные, чего-то построят, чтобы было все шито-крыто. Слух точно пойдет про что-то жутко секретное и огромное, но, что конкретно – никто не узнает. Или плавбаза в отдаленной бухте, и все дела. С комфортом проблемы – так война ведь, а отдыхать вывозить сменами в какие-нибудь места, опять же оцепленные и проверенные. В наши, советские времена, после похода, так экипаж организованно и централизованно в дома отдыха отправляли, так что нам не привыкать…

– Не получится, – ответил Кириллов. – У нас все дивизии НКВД или на фронте, или в тылах фронтовых, шпионов и диверсантов ловят. Нет у нас пятисот мильонов личного состава! А детально проверить, даже одного человека – не был, не состоял, не участвовал – вы представляете, сколько времени надо? И уж поверьте, у настоящего шпиона анкета будет чистейшая. Честно признаюсь, сначала я тоже о чем-то подобном думал, как вы сказали. Но, после того немца на палубе понял, нет никакой возможности у каждого, кто вас видел, подписку брать. Вы представляете, сколько их будет? Какая к черту плавбаза в отдаленной бухте, если с вашей техникой спецы должны будут работать в заводских условиях? А ваши же матросы, если их за проволоку с охраной, решат, что их без вины в ГУЛаг – сам разговоры такие слышал на вашем корабле. Ну зачем же – сила есть, ума не надо – если можно много менее затратно? И кстати, не я, а механик ваш план придумал, он предложил, а я оценил и поддержал. Сергей Николаевич, расскажите!

– Что есть высший класс дезы? – заговорил Сирый. – Когда все внешние признаки совпадают, а по сути полное расхождение. Идея «единого двигателя» для подлодки – ведь задолго до атомных была! Самая первая, еще в девятьсот тринадцатом, лейтенанта Российского флота Никольского. Замкнутый цикл – выхлоп дизеля обогащается кислородом, обрабатывается химикатами – и снова на впуск. У немцев был аналогично, в сорок третьем – «крейслауф-двигатель» (а также вальтеровская турбина). У нас, уже после войны – проекты А615 и 617.

Так мы – это оно и есть (для шпионов, естественно). Корпус широкий, где шахты «Гранитов» – это цистерны для химии и кислорода. Реакторный отсек – это реактор и есть, только химический. Паровая турбина, не дизель – это для возможности форсажа, по вальтеровской схеме, на перекиси водорода. Ну никто не подумает сейчас про атом! А вот такие хитрые схемы замкнутого цикла у всех на слуху. Сложно жутко, ненадежно, дорого. У нас, если помните, «шестьсот пятнадцатые» на флоте прозвали «зажигалками». Химия, которая разлагает углекислоту обратно на кислород и что-то еще – страшно пожаро– и взрывоопасная, ядовитая, агрессивная и летучая, а вот состав ее – секретный!

– Не пройдет! – покачал головой Петрович. – Я еще школьный курс химии помню, учитель у нас очень хороший был, Вячеслав Юрьевич. Нельзя углекислоту назад разложить, очень уж процесс энергоемкий. Во всех схемах, на которые вы ссылались, углекислота не разлагалась, а связывалась и удалялась за борт. Может, им схему Вальтера подкинуть? Вот немцы зашевелятся! А мы посмотрим, как они будут свои подлодки ремонтировать и экипажи хоронить.

– Так и у нас ведь это случилось, – усмехнулся Кириллов. – В походе авария произошла, с жертвами, едва спаслись. Кстати, можно и песню вашу «Девятый отсек» в жизнь выпустить, убрав слова несоответствующие. Тяжелая авария, после которой лодку отправили на завод, ученые с инженерами там толпами, пытаются довести. Год пытаются, два, три.

– А кто ее построил? – спрашиваю. – НКВД в шарашке на берегу? Мы ж размером почти как линкор! Как скроешь?

– Михаил Петрович, никто же не будет цельного резюме давать, – замечает Кириллов. – Так, обрывки слухов! Которые, по определению, отрывочны и недостоверны. Это не мы, а они должны будут целостную и непротиворечивую картину пытаться собрать – а если что не ложится, значит, плохо копали. И уж поверьте, никто даже не задумается насчет версии «из будущего», ну если только прямо информация не утечет, конечно. Логика простая: корабль есть? Значит – строительство прохлопали! Например, вместо одного из линкоров типа «Советский Союз», что были в Молотовске заложены перед войной. Так что готовьтесь – придем с «Шеером», и станете к заводской стенке. Чтобы Доллежаль Николай Антонович, сейчас еще не академик, чуть раньше, чем в вашей истории, работать начал. «Яки» и без него летать будут, а вот флот атомарин в океан выйдет в конце сороковых. Так что привыкайте к своей новой роли, экипаж опытового секретного корабля НКВД. Главное, сами не проболтайтесь – те, кому надо, будут на самой строгой подписке, ну а тех, кому не надо знать, посылайте ко мне.

– Ну, хорошо, – отвечаю. – Но, первое дело сейчас, все равно, на север сбегать, к U-251. Буксир только обеспечьте – сюда притащить.

– Уже! – говорит товарищ старший майор. – Туда вышли тральщики ТЩ-54 и ТЩ-62. И авиация им в помощь – так что разберутся без вас. У вас же первоочередная задача совсем другая. Товарищ нарком, адмирал нашего комфлота Кузнецов запрашивает про захват «Шеера» – а он ни сном ни духом, все ведь через меня шло, Особый отдел, и напрямую силам флота. А это непорядок – нельзя особистам штабы подменять! Так что очень хочет встретиться с вами капитан первого ранга Зозуля Федор Владимирович, начальник штаба Беломорской флотилии, на предмет – что доложить вице-адмиралу Головко. И второе – организация взаимодействия при проводке «Шеера» в Архангельск.

– Место, время? – спрашиваю. – Хотя по карте… С запада острова Диксон место есть – если «Воронеж» поставить на якорь, мили за три, то никто не увидит, кроме обитателей полярной станции. Да и они увидят маловато.

– Михаил Петрович! – покачал головой Кириллов (то, как он это произнес, напомнило мне незабвенное «Семен Семеныч!»). – Вы теперь не абы кто, а, повторяю, опытовый корабль НКВД! Временно прикомандированный в оперативное подчинение Северному флоту, но, проходящий исключительно по нашему ведомству. Так что встреча состоится в Диксоне, на твердой земле – довольно вам скрываться, аки тати, пора к легальному статусу привыкать. Вот только орла и триколор закрасьте, во избежание вопросов!

– А флаг какой поднимать? – спрашивает Петрович. – У нас же советского нет. Вот только…

И мы все дружно посмотрели на переборку с экспонатами.

– Годится, – заявил Кириллов. – Он же этому кораблю по приказу перешел? Значит – ваш по праву.

Как мы в море церемонию подъема флага устроили – про то Видяев рассказал.

Да-а, весь Диксон, наверное, смотрел на такое чудо! Сначала во внутреннюю гавань, где уже стояла К-22, «Дежнев» с натугой втащил «Шеера». За ним появилась «Щука» Видяева. А уж за ней мы, полностью продувшись, чтоб уменьшить осадку до восьми метров. И оттого «Воронеж» казался еще крупней. После мы ждали, когда «Дежнев» с помощью еще пары пароходиков запихнет «Шеер» на выбранное место. Так как мы вплотную к причалу подойти все же не могли, фашист был назначен нам дебаркадером – хорошо, что тяжел и бронирован, навалом не разнесет.

Как только организовали трап и сходни, первым на берег сошел Кириллов. Встречало его, надо полагать, все местное начальство – ну а после того, как он предъявил свою грозную бумагу с подписью «И. Ст…», сразу стало ясно, кто главный петух в этом курятнике. Затем он обернулся и махнул нам рукой – что вы ждете?

И мы сошли на берег – естественно, кто был свободен от вахты.

С «Дежнева» сгружали немцев, которые тоже пялились на нашу лодку. Их окружал конвой – похоже, даже не солдаты, а вооруженные жители (помню радиограмму, «мобилизовать ополчение на случай отражения десанта»). Фрицы имели вид весьма жалкий – каково же им было в трюмах «Дежнева» двое суток, и почти без кормежки, как я позже узнал, им туда несколько мешков сухарей скидывали, и все! Их без злобы прогнали по улице и запихнули в наскоро сооруженный загон из колючки – как скотину, под открытым небом, хорошо еще не зима. Затем их еще профильтруют – на предмет склонных к сотрудничеству, чтобы привлечь к помощи в проводке «Шеера», ну а прочих в Норильск, завтра будут баржи с конвоем. Ай да НКВД – они что, конвой затребовали еще до – или нет, сразу по получении радиограммы о том, что «Шеер» сдался. Оперативность, однако,!

– Ну что, Михаил Петрович, пока отдыхайте и гуляйте на берегу! – сказал подошедший Кириллов. – Караван из Архангельска дня через два придет: спасатель-водолей «Шквал», плавмастерская «Красный горн» и эсминцы. Адмирал – простите, пока еще капитан первого ранга Зозуля на «Гремящем» будет. Хотя, может быть, ему быстрее на Ли-2 прилететь?

Мне что-то не давало покоя. Как заноза в мозгу.

– Александр Михайлович! – вдруг вспомнил я. – Перед сдачей с «Шеера» взлетел гидроплан «Арадо-196», у него дальность – у Сан Саныча смотрел – где-то километров семьсот. С одним пилотом и запасом бензина – тысяча. Все равно до Норвегии не дотянет. Так куда же он полетел? В наше время, слухи ходили, что обнаруживали следы тайных немецких аэродромов на Новой Земле и даже под Архангельском, у горла Белого моря. В истории нашей – там наши самолеты бесследно пропадали.

– Твою мать!

Старший майор времени не терял. Сначала вместе с Петровичем наскоро перешерстили информацию из будущего, ища любое упоминание о тайных аэродромах. Затем Кириллов отправился допрашивать командира «Шеера», здраво рассудив, что тот должен был знать, куда по его приказу отбыл гидроплан. Вернулся, снова о чем-то долго говорил с Сан Санычем, опять ушел в местное НКВД, где держали немецкого командира и офицеров – и по причине важности их как источников информации, и ради изоляции от экипажа. Вообще, к возможному бунту пленных отнеслись с полной серьезностью – вплоть до того, что береговые батареи были подготовлены для стрельбы по острову, на обратных директрисах, на случай если фрицы вырвутся на свободу – но, те пока вели себя смирно.

Кстати, тот мыс, где держали пленных, в этой истории так и остался у диксонцев с названием Фрицев Конец. На долгие годы вперед.

Со второго допроса герр Меедсен-Больдкена Кириллов вернулся повеселевшим. И сразу попросил меня приказать Ухову отправить сообщение в Архангельск. Сопоставлением информации от немца и из нашего времени было установлено четыре точки – две на земле Франца-Иосифа, одна на Новой Земле (куда и улетел гидроплан с «Шеера») и одна, самая опасная – в архангельской тундре, близ восточного берега Горла Белого моря – достоверных координат командир крейсера не знал, но, уже в девяностых там был найден заброшенный аэродром возле Окулова озера, похоже, что речь шла именно о нем. Именно с него немцы взлетали перехватывать наши самолеты, патрулирующие над Белым и Баренцевым морем. Отлетались.

Наши тем временем разминались на берегу. Притащили из окрестной тундры черники, брусники, грибов – сдали на камбуз. При этом едва не были арестованы местными батарейцами – но, быстро опознаны кем-то из видевших наш сход на берег, в общем, завершилось как обычно – мир-дружба-водка. Были по возвращении допрошены совместно Кирилловым и Пиночетом – клялись и божились, что лишнего не болтали, однако, же, наш «жандарм», как положено, не поверил и привлек местного особиста, который разыскал тех артиллеристов для «дружеской» беседы, брал ли он подписки о неразглашении, не знаю. Посетили клуб, где оказалась кинопередвижка – смотрели то ли «Волгу-Волгу», то ли «Веселых ребят». Оценили выбор в столовой, где основными блюдами были вполне приличный борщ и, по сезону, перловка с грибами (как это провели по канцелярии, не знаю – но, продаттестаты всем нам вручили).

Сидорчук с командой сделал набег на кладовые «Шеера». Как он договаривался и делился с «дежневцами» и местными, мне неведомо. Французские сардины, оказавшиеся, кстати, гораздо вкуснее широт, французский же шоколад, вина, голландский сыр – хорошо же фрицы успели ограбить Европу! Что до бывших хозяев этого богатства – то кормили их, сидящих за колючкой, почти исключительно сухарями. Юрка-Брюс ради любопытства добыл образец и забил им в доску гвоздь – причем сухарь остался целым. Видевший это боцман с «Дежнева» лишь посмеялся:

– Размачивать надо: если в кипятке или в чифире, то прям как хлебушек делается. Можно и в холодной, но, там держать надо подольше. А если так – конечно, зубы сломаешь. Мы привычные.

Интересно, а фрицам это кто-нибудь разъяснил? Сколько арийских зубов уже пострадало?

Пленные были в эти дни главным зрелищем и развлечением для местного населения, как заезжий зоопарк. Вид у вояк Кригсмарине был вовсе не бравый – под открытым небом, на голой земле. А где тут найти свободное помещение на тысячу человек? Никакого сочувствия лично у меня эти арийские сверхчеловеки не вызвали – в конце концов, никто их на нашу территорию не звал.

На следующий день прибыл обещанный конвой для охраны пленных и сопровождения их в Норильск. Один пароход, три буксира, тянущие три больших баржи, несколько особистов, надо полагать, для первичного опроса и фильтрации, и рота охраны: старлей-командир, десяток сержантов и рыл двести хмырей. Говорю о них так, потому что на солдат они были абсолютно не похожи. Я хоть не пехотный майор-строевик, но, только что призванного салагу от «годка», а тем более «пиджака» (имею в виду матроса – аналог сухопутного дембеля, а не гражданского недоофицера) отличу за двадцать шагов. И могу авторитетно заверить, что эти к армии имели такое же отношение, как я к балету. Мешковатые шинели, фуражки блином, петлицы мышиного цвета – у НКВД вроде другой был? – а рожи такие, что увидев в темном переулке, законопослушный обыватель закричит «караул», не дожидаясь, когда у него попросят кошелек и часы. Или в ГУЛаге уже охрану из контингента стали набирать?

Нам было по большому счету плевать – но, десятка два этих морд хотели устроить драку с нашими прямо на берегу – причем, что характерно, местных морячков и батарейцев не трогали, а прицепились именно к нам по чисто уголовной манере незнакомых ставить на место. Наших было меньше, но, в их рядах оказались аж четверо большаковских убивцев, так что результат, скорее всего, был бы в нашу пользу —,однако, все быстро закончилось, не начавшись. Прибежал местный особист вместе с командиром этих рыл, причем, едва увидев его, хмыри тут же сдулись – похоже, они боялись до одури. Затем старлей произнес речь, суть которой, если отсеять мат, была такова: это корабль НКВД, его экипаж тоже весь по ведомству НКВД, вы знаете, что полагается за нападение на сотрудников НКВД, да еще по законам военного времени? Или кто-то назад захотел – так мы счас это вмиг устроим! Ага, вот ты, ты и ты, еще и с оружием – товарищи моряки, они вам оружием угрожали?

Хмыри буквально побелели. Наши, в общем-то, крови не жаждали. Короче, старлей с прибежавшими сержантами погнали свое воинство прочь едва ли не пинками. Особист грозно поглядывал вслед, мы с Кирилловым, успевшие к самому концу, тоже.

– Не беспокойтесь, товарищ капитан первого ранга! – сказал особист. – Они теперь ваших за сто метров обходить будут, боясь чихнуть.

Оказывается, я был прав в догадке, точно, «контингент»! Еще до войны в гулаговскую вохру активно брали заключенных, естественно, не политических, а «социально близких», то есть уголовных. Они несли полноценную службу, с оружием – но, числились отбывающими срок. Теперь же, когда охрану тоже перетрясли, послав надежных и боеспособных на фронт, доля таких «сидельцев» в ней резко возросла. Военнослужащими они, однако, не считались, воинских званий не имели, носили знаки различия серого цвета и серые же значки с надписью «охрана», вместо красноармейских звездочек на шапках. И обычным наказанием за провинность у них было разжалование назад, в обычные зека – но, так как они, держась за свое место, лютовали больше обычных охранцов, то такой разжалованный легко мог из барака живым не выйти. А нападение на сотрудника НКВД, да еще в военное время, да еще с оружием – это высшая мера, однозначно!

Да, законность тут, однако,… Вот не могу представить, чтоб горбатый главарь из «Места встречи» даже в пьяном бреду помышлял когда-нибудь стать уважаемым человеком! Депутатствовать, покупать заводы, чтоб снести и построить очередной бизнес-центр, давать интервью на тему «как обустроить Россию» и ногой открывать дверь в министерский или прокурорский кабинет. Или, как какой-нибудь Вахид из Дагестана, отслуживший десять лет назад, держать на военной базе кабак и попутно заниматься черт знает чем вместе с бандой головорезов, именуемых его родней – причем управу на них не могли найти ни милиция, ни прокуратура с комендатурой. Здесь с этим все гораздо проще. Организованная преступность – кем организованная, с какой целью? А ну, пройдемте, гражданин! Короче – «кто не работает, тот не ест» во всей красе: все обязаны вносить свой вклад в общее благо, даже уголовная сво…!