Текст книги "Морской волк. 3-я Трилогия (СИ)"

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 94 страниц) [доступный отрывок для чтения: 34 страниц]

Эллиот Рузвельт

Из воспоминаний. Ленинград. 30 декабря 1943 года.

Переговоры были наконец завершены. Как положено – были и журналисты с фотографами, и совместное заявление о решимости Трех держав завершить победой эту войну. Через несколько часов мы должны отбыть в обратный путь, ибо государственные дела не ждут – и встретить Новый, 1944 год в пути. А пока мы с отцом сидели и разговаривали – это было нашей традицией, пока сохранялась свежесть памяти и впечатлений.

– Очень интересно, – сказал отец после продолжительного молчания. – Русские коренным образом меняют свою политику – пытаются начать игру на нашем поле, всерьез ожидая победить. Или хотя бы не проиграть.

– Мирное сосуществование? – спросил я, поскольку именно это утверждение привлекало мое внимание. – Однако же Коминтерн не распущен, то есть основной инструмент подрывной деятельности не исчез, и нет даже заявления о намерении его распустить или ограничить его функции.

– Значит, очень скоро последует, – ответил отец. – Такая организация, как Коминтерн, не может существовать без прямой поддержки Сталина. Если, конечно, новая русская политика – это всерьез и надолго. Что ж, мы сможем в том удостовериться – если Коминтерна не станет, то это будет конец большевистской Красной России. И окончательный поворот в сторону новой империи – Советского Союза.

– Но ведь русские и раньше заключали с нами торговые соглашения? – я позволил себе удивиться. – И сосуществовали вполне мирно.

– При этом сами открыто говоря, что это всего лишь тактика, – заметил отец, – внешнеэкономические действия для них были прежде не больше чем решением какой-то частной проблемы. Теперь же они пытаются заявить себя как серьезного игрока на этом поле, причем сразу в высшей лиге! Намерение участвовать в экономической организации, которая неизбежно получит всемирный статус, намерение стать одним из основателей этой организации, намерение выдвигать идеи и активно участвовать в ее работе… Ты еще не понимаешь? Интересно, сам Сталин додумался до идеи трех мировых валют, или кто-то ему посоветовал? С одной стороны, ему явно интересен статус-кво, и он хотел бы его достичь, не позволив Англии оказаться в положении межвоенной Франции. С другой – он хочет и защитить свою недавно созданную индустрию, и в то же время не позволить ей впасть в застой.

Я высказал недоумение. Потому что, как большинство американцев, был убежден, что СССР, выжав из Германии (или из своей доли Германии) максимум возможного и превратив ее в скромного потребителя своего сырья и производителя «ботинок для рабочих», может погубить и почти наверняка погубит дурным менеджментом и ее индустриальные ресурсы, и ее перспективы. Да, СССР на некоторое время получит современные производственные возможности и совершит впечатляющий рывок вперед, но через некоторое время начнется неизбежный застой – при этом русские смогут, вероятно, добиваться ярких успехов на отдельных направлениях, как они уже сделали это на войне, а потом использовать их для своей пропаганды. Но в конечном итоге прогресс у них споткнется о систему принятия решений, замкнутую на одного-единственного человека во главе их партии и узкий круг его малообразованных советников. Пусть Сталин и производит впечатление, но он сейчас, как всякий диктатор, один, а его соратники не кажутся по-настоящему умными людьми. Мы неизбежно опередим их – и тогда, чтобы не проиграть, русские должны будут сделать ставку на Коминтерн, развернув в наших странах работу, аналогичную деятельности УСО, и подкрепив своим военным давлением на завершающем этапе. И предложение рубля как одной из мировых валют вполне укладывается в этот план – чтобы финансировать подрывную коммунистическую деятельность по всему миру.

– Думаю, ты не прав, – заметил отец, – считая Джо кем-то наподобие коммунистического Черчилля. Такие решения, как Джо только что предложил – касающиеся послевоенной судьбы глобальных рынков, а не простых, в сущности, торговых операций – неестественны для Красной России. Прежние переговоры укладывались почти исключительно в военно-политическую логику – и это делалось очень серьезно, взвешенно и аргументированно. Следовательно, полагая Сталина серьезной силой, мы обязаны думать, что и это внезапное предложение не является мелкой уловкой для обеспечения финансирования подрывных организаций и их акций в наших странах. Хотя нельзя полностью исключать и первое – если Джо всё же мельче, чем показался мне сейчас. Но мы должны рассчитывать на сильнейший ход оппонента. Это предложение открывает исключительные возможности, хотя и таит некоторые угрозы. Во всяком случае оно логично увязано с заявлением о мирном сосуществовании. Думаю, Джо все-таки решил сыграть в наши игры. Что ж, это неизбежный путь всех по-настоящему успешных гангстеров мира.

– Гангстеров? – удивился я.

– Да, мистер Гувер собрал досье на господина Сталина. В молодые годы русский вождь был известен чисто гангстерскими успехами – захватом почтовых карет, например… Потом участие в политике в своей стране! Тоже не ново. С учетом русских традиций и особенностей, разумеется. При этом он мыслил достаточно широко, чтобы прочно связывать свой успех с успехом своей страны, а не с революциями по всему миру. Именно в этом контексте следует рассматривать его противостояние с Троцким, имеющим за спиной международный еврейский капитал, не только деньги, но и связи. У Сталина этого не было, и он, чтобы не быть уничтоженным, был вынужден опереться на интересы собственного электората, чем пренебрегал космополит Троцкий. И потому он победил в игре «социализм в отдельной стране», ему тут не было равных, а сильные карты его соперников в тех правилах не были козырями. Знаменитые московские процессы и чистки были не более чем добиванием врагов – но вот в своей лиге он достиг верха и теперь считает себя достаточно сильным, чтобы перейти уровнем выше, вступить в мировой клуб. Именно это он намерен сделать вершиной своей карьеры – отлично понимая, что не удержится в одиночку, воюя против всех. И если мировая революция оказалась недостижимой – то естественно подумать о мирном сосуществовании. И более чем логично в этом случае, что именно от нас с Черчиллем он ожидает рекомендаций, необходимых в любом уважающем себя клубе.

Говоря это, отец гладил мурчащего кота. Серый и пушистый, полугодовалый кот сибирской породы был подарен Сталиным в знак дружбы и ради лучшего здоровья – к рекомендациям Сталина отец отнесся очень серьезно, что-то записал, задумав озадачить своих врачей. Ну а животные способствуют покою и доброжелательности хозяев – хотя отец не был сентиментален, но в этом правиле что-то есть. К смене хозяина кот отнесся без проблем, «это еще подросток, мистер Рузвельт, он еще вырастет в настоящего зверя». Как и Россия, заметил отец – быстро отрастит зубы и когти.

– Но всё же, – я решился возразить отцу, – это домыслы, пусть и убедительно основанные на прошлом господина Сталина.

– Практическим шагом господина Сталина, который подтвердит или опровергнет эти домыслы, – сказал отец, – станут ближайшие месяц-два, когда должна быть решена участь Коминтерна и, естественно, определены сроки и содержание переговоров о будущем мировых финансов. Тогда и мы определим нашу основную политическую линию в отношении России на ближайшие годы. Не сомневаюсь, что в игре по нашим правилам мы одержим убедительную победу – это всё же наше поле, наша игра, в которой у русских совершенно недостаточно опыта и знаний. Но если они сумеют сыграть интересно, даже в проигрыше показав класс своей команды… Может быть, тогда и можно будет пригласить их лучших офицеров в рубку нашего корабля полноправными участниками рейса. Естественно, под нашим руководством – хозяин на борту должен быть один!

Уинстон Черчилль

Ленинград. 30 декабря 1943 года. То, что после войдет в мемуары. (И то, что никогда не будет доверено бумаге).

Мир еще содрогнется от нашей неблагодарности!

А всё же Карфаген должен быть разрушен!

Если бы эти исторические слова не были уже сказаны разными великими людьми, разделенными тысячелетиями, я произнес бы их сейчас. Конечно, заменив «Карфаген» на «Россия». Сталин, безусловно, один из великих людей своего времени – что, однако, составляет не заслугу его, а преступление и вину перед западным миром! Насколько было бы легче, будь он маниакальным идиотом, наподобие того, как наша пропаганда рисует сейчас Гитлера, и я уверен, будет изображать Сталина, когда мы перестанем быть союзниками. Что ж, в политике нет места морали, а лишь выгодность – нередко приходится поддерживать мразь против великих и достойных, потому что это чужие великие и наша шваль!

Ирония в том, что если бы Сталин сделал это по нашему наущению или принуждению, я был бы не то чтобы благодарен – ну как можно благодарить быка, ведомого на бойню за кольцо в носу, за то, что он послушался пастуха? – но не был бы и в раздражении. Но Сталин сам предложил концепцию нескольких мировых валют, каждая со своей территорией обращения – причем не двух, а трех, включив сюда и наш фунт (который стоит, откровенно говоря, немногим дороже бумаги). О большем подарке Британия не могла бы и мечтать – но этот шаг русских говорит, что в будущем многополярном мире они намерены быть игроками, а не нашими ведомыми! И это их самое страшное преступление перед человечеством и цивилизацией, за которое они должны быть наказаны не меньше, чем Гитлер.

Мы, англичане, подарили человечеству Хартию Вольностей. На нашем острове всегда находили убежище диссиденты, преследуемые своими правительствами (в том числе и такие, как Карл Маркс, черт бы его побрал!). Мы были давними приверженцами идеи Свободы – у нас впервые король взошел на эшафот не по воле другого, победившего монарха, а по приговору парламента! Но именно потому, что мы вкусили это блюдо раньше всех, то хорошо знаем его опасность – и оттого свобода у нас сочетается с твердой рукой власти, а равенства вовсе быть не может. Как сказано в Библии, «не может раб быть больше господина своего». Теперь же грядет новая эра – когда-то «свобода, равенство, братство» несло прогресс, сметая феодальные границы, сейчас же, как из баронств возникли державы, так и анархия в мире должна уйти. Что было бы с человеком, если бы его органы – сердце, мозг, желудок, печень – спорили бы друг с другом? Мир стал тесен уже во время паровых машин и телеграфа – и значит, в нем должна быть одна правящая воля! Разброд обходится цивилизации слитком дорого – эта Великая война превосходит по разрушительной силе прошлую настолько же, как та – войны прошлого века. А какой будет следующая война, в которой будет применяться атомное оружие с обеих сторон – боюсь, что Уэллс, изобразивший мир, отброшенный в доисторическое время, окажется провидцем! И долг белой англосаксонской расы перед Богом и человечеством – это прекратить ненужные ссоры, объединить мир под своей железной рукой и вести к процветанию, как сумели мы направить на этот путь Индию и Африку!

По большому счету, именно это пытался сделать Гитлер. Беда его в том, что он был всего лишь любителем, не без таланта, но не способным подняться выше национальных рамок – ну что можно ждать от политика, никогда не бывавшего за пределами своей страны и говорящего лишь на своем языке? – он не мог придумать иного, чем «всё завоевать» – путь прямолинейный, но неэффективный. Ему достаточно было вспомнить, чем кончил Наполеон – Европа захвачена, повсюду французские войска, чиновники, суды – и Франция банально надорвалась, не сумев переварить проглоченный кусок! Слишком большое сопротивление материала: сколько храбрых солдат погибает в войне, а сколько после понадобится чиновников и колонистов – управлять захваченной территорией? Путь культурного завоевания много дольше – зато гарантирует успех, при меньшем риске.

Самые неприступные крепости берутся изнутри. Если против зарвавшихся, зажиревших янки всё решат наши знания и опыт, именно мы, а не американцы будем «топ-менеджерами» мировой политики и экономики, и в конечном счете проникнем к управлению рынком и денежными потоками в самих Штатах, войдя в состав их «клубов» и ненавязчиво подсказывая решение – то русских мы просто уничтожим! Я не знаю еще как, и совсем не обязательно в войне, зачем нам повторять ошибку Гитлера – но твердо знаю другое: Британия всегда добивалась успеха, твердо выбрав цель и следуя ей, в течение столетий! Умру я – дело продолжат дети и внуки – и возможно, лишь им доведется увидеть, как Империя Зла, СССР, исчезнет с географической карты! Я знаю одно – русский Карфаген будет разрушен, пусть даже через сто лет!

Традиционно русским удавалось выигрывать войны, но у них никогда не получалось выиграть мир. Когда шестьдесят пять лет назад русская армия, столь же победоносно разбив турок, как сейчас немцев, стояла у Стамбула, именно британское неудовольствие сумело заменить уже заключенный договор Сан-Стефано куда более скромными для русских условиями в Берлине, хе-хе… надеюсь, что сейчас Рузвельт сыграет ту же роль «честного маклера», что и Бисмарк тогда. Мы отбросим русских к их границе тридцать девятого года – ну может, позволим им что-то взять в Прибалтике – но наша позиция тверда: любые территориальные изменения в Европе после первого сентября 1939 года не легитимны без признания авторитетным международным Конгрессом – который только и может определить новые линии границ! А уж что мы там вытребуем – может быть, у нас не выходит воевать на суше, но в искусстве дипломатии с Британией соперничать не может никто! Ведь мы, в конечном счете, всегда побеждали так, в течение последних двухсот лет!

Французам придется что-то пообещать – чтобы они поддержали нас против русских в этом вопросе. Например, снизить им сумму контрибуции – ну а после… Британский джентльмен – хозяин своего слова, вы не забыли, что это значит? «Сожалею, но обстоятельства изменились!» И есть надежда на помощь демократических правительств новых Италии и Германии, когда таковые будут образованы. И Сталину не поможет военная мощь – ему придется или воевать со всем миром, или убраться туда, куда ему укажут! И тогда я припомню ему сегодняшний ответ – на мой вопрос, по какому праву русские обустраиваются в северной Норвегии так, словно не собираются оттуда уходить.

«А что это за страна – кажется, была такая семьсот лет назад, когда англичанам принадлежала половина Франции? С тех пор была провинцией Дании, затем Швеции, стала суверенной лишь в 1906 году, какие тут древние исторические традиции? И в Финнмарке, северной норвежской территории, занятой сейчас советскими войсками, живет значительное число этнических русских, за судьбу которых мы чувствуем ответственность. Конечно, СССР уважает волю местного населения и после окончания войны проведет плебисцит, аналогично тому, что был в Прибалтике. Разве не точно так же проводили вы границы в Европе после той, прошлой войны?»

Азиаты. Двусмысленность во всем. Даже в подарках по завершении встречи. Фрэнки – сибирского кота. Мне – тоже кота, бело-рыжего, норвежского лесного. Это что, намек? У меня даже промелькнуло желание по возвращении приказать сделать из животного чучело и поставить на стол в своем кабинете – но боюсь, что наша английская публика этого бы не поняла. Так что коту придется приступить к обязанностям главного мышелова в моей резиденции – единственно, в знак моего неудовольствия, ему будет дана кличка Адольф. Еще Сталин подарил нам по ящику армянского коньяка с изображением на этикетке горы Арарат – тоже намек, на русские войска в Карсе и Эрзеруме? Де Голлю же была подарена булатная сабля с клеймом «Златоуст, 1853». Намек на то, что француз не летит с нами назад, а по договору со Сталиным формирует подобие русского Иностранного легиона из французских пленных – ну, чем больше этого пушечного мяса сдохнет на русском фронте, тем лучше для нас, а перевезти это воинство в Англию я не дам!

Русский «Карфаген» должен быть уничтожен. И будет уничтожен!

Контр-адмирал
Лазарев Михаил Петрович

Подводная лодка «Воронеж». Баренцево море. 1 января 1944 года.

С Новым годом, товарищи! На глубине двести метров, курс вест.

Новогодние выступления Вождя перед советским народом в обычай еще не вошли. А поскольку военный корабль ВМФ СССР есть неотъемлемая часть советской территории, а командир на нем – это первый после бога, именем Советской Власти – то пришлось эту заботу взять на себя, правда речь написал Григорьич. Кроме поздравлений был краткий доклад о военном и политическом положении – и, новогодним подарком, звуковые письма от жен и невест, оставшихся в Северодвинске (ВЧ или радио, а в Полярном записали на нашу аппаратуру и успели передать на борт). А это очень дух поднимает – не просто на бумаге прочесть, а слышать вживую голос любимой. Пускали по общей трансляции – рассудив, что если сообщения проходили обязательную цензуру, то ничего особо личного в них быть не должно.

– Михаил Петрович, – ох, так и не приучил Аню по имени меня называть! – Я буду ждать, как тогда. И надеюсь, ты свое обещание не забудешь, наконец? С Новым годом, мой Адмирал!

М-да, обещал я Анечке экскурсию по «Воронежу», так и не получилось пока, то одно мешало, то другое! И желает, значит, женушка моя, чтобы я вернулся целым и невредимым и вместе с кораблем. Так обещано, после этого похода снова идем в Северодвинск к заводской стенке – но о том скажу после.

– Иван Петрович, – а это нашему старпому, – я вас жду. И буду ждать столько, сколько нужно, и до Победы, и после. Твоя Лена.

– Сереженька, дорогой, ты только вернись! Я только с тобой хочу быть. Твоя Настя, – Сереге Сирому, нашему меху.

И дальше – люблю, жду, надеюсь, и конечно, с Новым годом! Вот не знал, что у стольких наших уже кто-то есть. Так впервые услышал, что у Князя, нашего доктора – какая-то Надя. А у Бурого, «бычка-три» – Света. Ну и у остальных – хоть список составляй! Интересно, все Анечкины протеже, или хоть кто-то со стороны затесался? Лично я к этому явлению теперь отношусь спокойно – поскольку Аня моя ну нисколько на «товарища Парамонову» не похожа! Ну а другие – пусть решают каждый за себя.

Была и елка – несколько веток в вазе, в кают-компании, украшенная тем, что нашлось под рукой. И праздничный ужин – спасибо коку! Мы уходили из Полярного утром тридцать первого, в жуткой спешке. Как после узнали, через час, как мы отдали концы, явилась американская делегация, с разочарованием обозрев пустой причал – вероятно, прямо послать их наши сочли недипломатичным, так что – простите, но корабль ушел, ваше возвращение обеспечивать. Ясно, что не отвяжутся – но во-первых, время выиграем, до Победы, а значит, и окончания ленд-лиза, не так много и осталось, во-вторых, когда снова попросятся, тогда и будем думать, ну а в-третьих, не будет нас на Севере через год, а может и раньше!

Хотя, думаю, до Победы нас отсюда не сдернут. Задача осталась – «двадцать первых» немок от конвоев гонять, ведь если узнают, что нас на театре нет, так непременно полезут стаями! Со старыми лодками наши и сами наловчились бороться, но вот «двадцать первые» – сколько их здесь есть, черт их разберет? Разведка утверждает, что минимум одна – которая «Трешер» и потопила. И факт, что наша ПЛО ее не заметила, вызывает тревогу – значит, могут они и в нашу оперативную зону проникать, и довольно глубоко? А северный путь у нас стратегический, очень много по нему поступает, и для фронта, и для советской промышленности, и конкретно для нашего Атоммаша (хотя американцы про то не знают), и не только по ленд-лизу, но и за золото – так что даже если один транспорт потопят, убыток! А значит, появляться еще нам в море Полярным Ужасом, на немцев страх наводить, чтобы севернее широты Тронхейма нос сунуть не смели! Завтра мы и Тронхейм возьмем – продвигаемся к нему по суше от Буде – в Нарвик, ставший на Норвежском фронте нашей главной тыловой базой, грузы и подкрепления идут как по морю, так и по железке через Швецию (как договор, на этот счет заключенный, с нейтралитетом сочетается, то пусть дипломаты обоснуют). А вот немцам хуже – Северный флот активно работает по фрицевской коммуникации, которая с юга на Тронхейм, там уже успела С-56 отличиться, крупный транспорт потопила два дня назад.

В Нарвике сейчас, считай, вся бригада подплава СФ – и первый, «котельниковский» дивизион (пять больших лодок, «тип К»), и второй дивизион, бывшие тихоокеанцы, подводные минзаги Л-15 и Л-16, и четыре «эски», и третий, тоже смешанный, два заградителя, Л-20 и Л-22, три «щуки», Щ-402, Щ-403, Щ-404, и две «эски», С-101 и С-102 – и еще, наверное, место и ремонтно-обеспечивающие мощности остались, немцы в Нарвике и два десятка субмарин базировали. В Главной базе (Полярное) сейчас лишь дивизион «малюток», в иной истории они очень хорошо работали отсюда до Петсамо – но здесь Печенга давно наша, а от Нарвика до Тронхейма дальности у «малышей» не хватает. Еще новые лодки С-103, С-104, М-200, М-201 пока вне состава дивизионов, проходят курс боевой подготовки. Итого двадцать семь подлодок налицо, не считая нас, и еще отряд в Северодвинске в составе Щ-422 и двух «немок» – ту, которую большаковцы притащили, и U-251, захваченную еще при охоте на «Шеер» – кстати, корму ей подлатали, и винты поставили, из захваченных в Нарвике немецких запасов, так что U-бот сейчас на ходу, несколько раз изображал в кино флотилию Свободной Германии, с разными номерами на рубке, а в дальнейшем с его помощью предполагается акустиков кораблей ПЛО обучать.

А вот с флотским ленд-лизом мы в этой реальности пролетели. Нет на СФ ни линкора «Архангельск» («Роял-Соверен», потоплен немцами у Нарвика), ни крейсера «Мурманск», ни «эсминцев ПЛО», ни лодок британской постройки. И продать или одолжить нам что-то современное американцы отказываются, ссылаясь на свои большие потери – знаю, что наши вели переговоры насчет эсминцев типа «Флетчер» и эскортных авианосцев – пока получили лишь торпедные катера (хорошие, в общем, кораблики!), и охотники ПЛО (малые противолодочные), еще тральщики ожидаются – и всё пока! Так что даже та эскадра, что в Мурманск пришла, числом и боевой мощью кроет наш СФ, как бык овцу. Хотя, если случилась бы война, с авианосцами у янки был бы большой вопрос – даже у тяжелых «эссексов» при волне четыре-пять баллов с палубы работать нельзя, а здесь зимой штормит постоянно, это вам не Тихий океан, где нормальная погода, когда лишь не тайфун. Но теоретически из Баренцева моря американская палубная авиация перекрывает весь наш Север, а зайдя в Белое море, достанет и до Ленинграда – так что, предвидя будущую «холодную войну», быть нам приписанными к СФ, пока ресурс у нашего «Воронежа» не кончится – и предполагается, что случится это, когда уже вступят в строй первые атомарины с Севмаша – на замену.

Но это будет после Победы. И даже не сразу – Япония еще не разбита. Как в иной истории Трумэн сказал, «пусть русские помогут нам против японцев, и на том наша дружба с СССР кончается». А воевать на Дальнем Востоке нам придется – иначе получим после капитуляции Японии громадную «Южную Корею», то есть весь Китай – у наших границ – набитый американскими войсками. Да и вернуть Южный Сахалин с Курилами не помешает, а то Камчатка как остров выходит: по суше дорог нет, а по морю путь через японскую «таможню» на Курилах, и в Охотском море японские браконьеры хозяйничают, как у себя дома, под охраной японского флота, который по нашим пограничникам открывал огонь без всяких церемоний – а поскольку у Японии третий по величине военный флот в мире, то представьте, что творилось в наших дальневосточных морях в тридцатые!

Так что мы, проводив союзников, пройдем сначала техосмотр на Севмаше. И если вердикт положительный – идти, возможно, нам на восток, нет, не по Северному Морскому пути, мелко там у берега для нас – а напрямик через высокие широты, подо льдами, к Берингову проливу. Нашей базой там, скорее всего, станет Петропавловск-Камчатский, а не Владивосток – на карту гляньте, откуда есть свободный выход в океан? Для чего, в соответствии с нашими требованиями, в Петропавловске уже расширяется военно-морская база, снабжается оборудованием, а в США должны быть закуплены ледоколы типа «Северный полюс» (в нашей истории поставлены нам в сорок четвертом – сорок пятом). Если Берлин возьмем летом – то значит, в августе, как навигация на Севере и льды максимально отступают, и пойдем! Но это еще решится позже.

А пока – мирно идем параллельно курсу союзной эскадры. И конечно, пишем сигнатуры, на разных дистанциях, курсовом угле, при разных гидрологических условиях. Если через несколько лет придется встретиться с ними в море не как с союзниками – это очень пригодится.

Нас тоже пытаются изучать. Над нами, как обычно, «Куйбышев» с «Урицким» – и когда мы приближаемся к американцам, их крайние эсминцы начинают интенсивно выстреливать гидролокаторами в нашу сторону. Знают, значит, что где эти два «новика», там и мы? Но дистанция всё ж велика – так что вряд ли нас засекут, тем более что мы идем на глубине, и всего лишь четырнадцатиузловым.

Всего двести миль до меридиана острова Медвежий. Меньше суток хода – и мы повернем назад. Возле Иоканги, на траверзе мыса Святой Нос, нас встретит ледокол «Микоян», обеспечивающий наш путь до Северодвинска. Прошлой зимой мы шли оттуда подо льдом, но в горле Белого моря и Двинской губе глубины чуть больше тридцати метров, а у нас от киля до верха рубки двадцать с лишним, пройти можно, но с колоссальным напряжением у штурманов, боцмана, рулевых, в течение всего перехода. Примерно то же самое будет ждать нас в Чукотском море, и не двести, а шестьсот миль мелководья до Берингова пролива – и не случайно командирам атомарин, сумевшим перейти так с Севера на ТОФ, давали Золотую Звезду в мирное время.

Возможно, нас ждет «предварительный» поход под арктическими льдами, на полюс, или, что вероятнее, до хребта Менделеева, две трети пути до выхода в Тихий океан. Или будет принято решение идти через Атлантику, Индийский, южные моря. Или нас оставят здесь на СФ, решив, что риск не оправдывает пользы – тем более что после миссии на Дальнем Востоке (и капитуляции Японии) придется возвращаться на Север. Я не знаю, пока.

Но любой приказ товарища Сталина будет выполнен. Ради того, чтобы в этом мире и в 2012 году был СССР!

А все, кому это не нравится, нехай лесом идут!