Текст книги "Морской волк. 3-я Трилогия (СИ)"

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 94 страниц) [доступный отрывок для чтения: 34 страниц]

Германия
Полигон Куненсдорф

Этот же день.

– Вас ист дас? Что это такое?

Генерал-полковник Гейнц Гудериан был недоволен. У генерального инспектора панцерваффе достаточно более важных дел, чем изучать конструкторские шедевры битых французов. Но вопрос стоял остро: чем заводы лягушатников могут помочь рейху, истекающему кровью под натиском русских орд? Никто, конечно, не собирался давать французам лицензию на производство «тигров». Однако же надо было что-то делать, чтобы компенсировать возросшие потери бронетехники на Восточном фронте. И одной из идей – возникшей, не иначе, в аппарате Геббельса! – был «фолькспанцер», «народный танк» – простая, дешевая, массовая машина, доступная даже слабообученному экипажу, расходный материал тотальной войны, не заменяющий, а дополняющий панцерваффе. Именно так – после воплей пропаганды, что русские уже стоят на пороге и ломятся в дверь, многие, казалось бы, невоенные ведомства стали спешно формировать вооруженные отряды «защиты дома» – считалось, что это ополчение при вторжении на территорию рейха может быть тотчас же поставлено под ружье. Поскольку в списки вносились прежде всего те, от кого отказалась армия – старики, подростки, инвалиды – то конкуренции не возникало, однако эти импровизированные формирования надо было чем-то вооружать; идея возложить это бремя на французов, не отвлекая заводы рейха, казалась здравой.

Интересно, это анекдот или правда, что японцы в качестве «фолькспанцера» предложили лицензию на свой «Ха-го»? Гудериан помнил, чем кончилась попытка задавить русских массой легких «Леопардов», эта авантюра не принесла ничего, кроме потерь. Но если сейчас расходным материалом будут не обученные танкисты, а «мясо», лишь вчера посаженное за рычаги, и если они, до того как сгореть, сумеют подбить хоть какое-то число русских Т-54, игра явно стоит свеч!

– Так что это такое? Я вас спрашиваю!

Это было похоже на что угодно, только не на «фолькспанцер». Источником вдохновения конструкторов явно был русский фильм про Индиану Джонса – говорят, что даже в Берлине уже показывали его, в узких кругах, купив то ли в Швеции, то ли в Швейцарии, ну а фотографии и рисунки, кадры оттуда, были общеизвестны. Больше всего этот бронемонстр был похож на танки той, прошлой Великой войны – гусеницы охватывали ромбовидный корпус, вот только во все стороны смотрели четыре ствола! Один в башне наверху, один в лобовом листе, два по сторонам в бортовых спонсонах.

– Глубокая модернизация танка В-1 образца тридцать девятого года, – подскочил французик. – Главное отличие от прототипа – это вооружение! К сожалению, мы не располагали пушками калибром свыше семидесяти пяти, по условиям перемирия – однако же в башню, по расчетам, вполне может встать ваш ахт-ахт. Прочее же вооружение оптимизировано для действий против пехоты в ближнем бою – уверяю, к этому танку очень трудно будет подкрасться с гранатой!

Жерла внизу оказались огнеметами, один вперед, два по сторонам. Впрочем, как пояснил француз, возможны варианты переоборудования прямо в походной реммастерской – лобовой огнемет и две 37-миллиметровые пушки по бортам, или 105-миллиметровая гаубица и два бортовых огнемета, или гаубица и две противотанковые пушки, в этом случае бак для огнесмеси может использоваться как топливный. Этот бак, общий для всех огнеметов, занимал нижнюю часть боевого отделения, под ногами у экипажа. Что будет при подрыве танка на мине или при попадании в днище в момент подъема на гребень высоты – о том не хотелось и думать! Тем более что французы исхитрились разместить в таком объеме семь человек – водитель, двое в башне, двое в бортовых спонсонах, наводчик лобового орудия, радист – и на всех приходились лишь два люка: башенный и над головой водителя. Вооружение в бортах стояло там, где у «прототипа», В-1, были дверцы. А броня, чтобы компенсировать вес вооружения и более крупную башню, облегченная, всего четыре сантиметра!

– Это не танк, – сказал Гудериан, – а, в условиях Ост-фронта, самоходный крематорий для экипажа.

Французик развел руками:

– Герр генерал, это лучшее, что наши заводы могут вам дать! Причем немедленно и в серии!

Гудериан усмехнулся – а отчего бы нет, если сажать в эти танки штрафников, тех же французов? Тактика в атаке пускать вперед первую волну на убой, чтобы вскрыть русскую систему обороны, примененная на Днепре, провалилась – русские быстро сообразили принимать штрафников на свою окопавшуюся пехоту, для которой «Рено-35» были легкой добычей (ну не давать же смертникам новые машины!), в то время как вторая линия атаки попадала под огонь русских танков и противотанковых батарей. Но вот этих огнедышащих драконов пехоте к себе лучше не подпускать, русским придется их давить артиллерией – а значит, штрафники выполнят свою задачу.

И очень может быть, штрафниками будут французы! На юге у них беспорядки, и пойманным смутьянам нередко предлагается выбор: концлагерь или Восточный фронт, искупить вину! Даже по семь человек в танк не жалко – и люки задраивать снаружи не надо, при попадании всё равно выскочить не успеют!

– Герр генерал, а теперь позвольте показать вам танк, созданный по техзаданию. Легкая машина с вооружением и броней среднего, и с сокращенным экипажем.

Гудериана трудно было удивить. Но такого, что сейчас предстало перед ним, он не видел никогда. И это танк?!

У этой машины не было башни. Корпус и шасси казались непропорционально маленькими, в сравнении с длинноствольной 75-миллиметровой пушкой, стоящей наверху на совершенно открытом лафете. Орудие, похоже, от «пантеры» – а где должен быть расчет?

– А он не нужен, герр генерал! Пушка наводится через перископ командира танка. Заряжание также автоматическое, пневмоприводом, из V-образной кассеты над казенником, в одной обойме осколочные, в другой бронебойные, по десять штук, выбор боеприпаса одним тумблером у командира, он же наводчик. Экипаж всего два человека. При предельно плотной компоновке и отсутствии башни это позволило резко уменьшить забронированный объем, а значит – увеличить толщину брони. При массе всего в одиннадцать тонн, он по вооружению и броне примерно равен «пантере»! Но остается легким танком, не только по весу, но и по цене. Это первый образец – и расчеты показывают, что при массе двадцать пять тонн, как у вашего Pz.III, можно добиться вооружения и защищенности «тигра»!

Гудериан заинтересовался. Хотя, на его взгляд, с компоновкой французы перестарались. В германской школе танкостроения всегда уделялось особое внимание удобству работы экипажа, чтобы был простор. Здесь же – просто не было слов! Трансмиссия впереди, мотор справа, установлен продольно, позади топливный бак. А экипаж находился слева, в изогнутой норе (назвать этот отсек приличным словом было нельзя), причем водитель полулежал на спине за скошенным листом лобовой брони, и голова его находилась буквально между ног сидящего за ним командира-наводчика, теснота была такая, что оба танкиста просто не могли повернуться – и на обоих был один люк, над головой командира. Что делать водителю, если его товарищ будет убит – лишь молиться, снизу до люка было никак не достать. И люк можно было открыть, лишь довернув пушку на сорок пять градусов влево. Это при том, что считалось, по израсходовании снарядов из кассет, экипаж должен прямо на поле боя выйти из танка и загрузить второй боекомплект – из броневого ящика на корме слева. И всего один смотровой прибор с круговым обзором, тот самый командирский перископ – жестко связанный с пушкой – значит, видимость отвратительная (угол зрения мал): даже выставив голову в открытый люк, командир ничего не видел впереди-справа, мешал лафет. Шасси почти вдвое короче, чем у «пантеры» – что будет с устойчивостью при стрельбе? Броня на корпусе – а на пушке совершенно открыты и приводы наведения, и механизм заряжания, и кассета со снарядами, всё это уязвимо даже для осколков и пуль. И еще вопрос, насколько надежно всё это будет работать в боевой обстановке.

Но если таких машин будет много? И на каждую всего по двое «тотально мобилизованных», а не настоящих танкистов. Выпустить против русских целый рой таких «ос», меняя пусть даже по пять штук на каждый подбитый Т-54? А главное, сохранять жизни ветеранов панцерваффе – посылая вместо них в огонь только что призванных мальчишек. Зато Германия будет избавлена от вторжения русских орд!

– Так сколько вы можете дать нам этих недотанков и в какой срок?

Ленинград

25 декабря 1943 года.

– Товарищ Сталин, докладываю вам, что Рабоче-Крестьянская Красная Армия готова освободить всю Европу, а затем и Азию, Африку, весь земной шар от ига фашизма, капитализма, колониализма, раздвинув границы СССР до всей планеты, водрузив над Берлином, Парижем, Лондоном и Нью-Йорком красное знамя всемирной республики труда. (Прим. автора – именно Нью-Йорк. Поскольку письмо товарищ Сталину – от не слишком образованного человека. Который хорошо знал стихотворение Маяковского «я в восторге от Нью-Йорка города» – но не слышал про Вашингтон).

Две страницы убористого текста. Подпись: капитан Красной Армии Николай Максимов. Штампа военной цензуры нет – согласно закону, вскрытие любого письма, адресованного Генеральному Секретарю ВКП(б), считалось уголовным преступлением. И любой гражданин СССР мог воспользоваться своим правом донести до Вождя то, что считал полезным для Советской страны.

Головокружение от успехов – всего за год мы прошли от Волги до Вислы. И все бесчисленные легионы, набранные по всей Европе, не спасли бесноватого от поражений. От победы к победе – Красной Армии удавалось практически всё. Положение на фронте сейчас примерно соответствует тому, что в мире «Рассвета» было в декабре сорок четвертого, мы опережаем ту историю на целый год. Неудивительно, что иные армейские товарищи уже считают, как в этом письме, «не дальше чем через полгода мы выйдем на берег Ла-Манша, ведь Европа так мала, в сравнении с нашей территорией, уже освобожденной от фашистов». Вот только, в отличие от иной истории, здесь нет Второго фронта; Франция, Испания – это Еврорейх. И наши англо-американские союзники ну совершенно не могут похвастаться военной удачей – что вызывает у таких вот «николаев максимовых» откровенное шапкозакидательство: пинками разгоним и красное знамя над Вестминстером водрузим!

Разогнать-то, положим, можно, даже если они высадятся. И пройти до Гибралтара, как Гитлер в сороковом. А что дальше будет?

Ведь бесноватый фюрер сам вырыл себе могилу. Сороковой год еще ладно – но нападение на СССР при том соотношении сил и политических реалий во всем мире было чистой авантюрой. Немецкие победы сорок первого и сорок второго достигались ценой невероятного перенапряжения сил, этого у них не отнимешь, умели фрицы воевать не числом, а умением, но оборотной стороной этого была повышенная нагрузка на каждый элемент их военной машины. И оттого, когда здесь, в отличие от мира «Рассвета», нам удался «Большой Сатурн», оправиться от этого удара вермахт так и не мог, погибшие дивизии ветеранов заменить было некем. Именно в свете этого надо рассматривать все наши успехи текущего сорок третьего года – и конечно, опережающая информация и меньшие потери, а значит, ускоренное накопление опыта. Тени Сталинграда хватило нам, чтобы дойти до Варшавы – но немцы тоже учатся воевать!

«Перекрывая все танкодоступные направления, были выставлены несколько минных полос, обеспеченных плотно замаскированными пулеметными дотами. Первая и вторая полоса – обычные минные поля, противопехотная и противотанковая; третья, наиболее широкая и сложно устроенная (управляемый минный лабиринт), имела на вооружении мины различных типов и целиком создавалась вне зоны видимости наших наблюдателей на переднем крае. Этой минной полосе соответствовали две полосы траншей, образующих в совокупности так называемый «ложный передний край», занятый отдельными пулеметными и противотанковыми расчетами, а также группами имитаторов повседневной деятельности войск. Вскрыть и изучить этот ложный передний край в процессе предварительного поиска или разведок боем (проводились в течение примерно месяца перед наступлением) – оказалось невозможно.

Следует отметить еще один эффективный прием, примененный здесь немцами – устройство схронов, «гнезд фаустников» с большим запасом фаустпатронов, посреди минного лабиринта. Зная о малой эффективной дальности стрельбы из тогдашних фаустпатронов, таким образом немцы обеспечили минимальную дистанцию поражения наших танков в ходе боя.

Вся полоса обороны была очень хорошо оборудована инженерными сооружениями (дзотами, блиндажами, противотанковыми препятствиями, огромным количеством проволочных заграждений) и была пристреляна дивизионной артиллерией». Боевое донесение из 11-й Гвардейской армии, Восточная Пруссия.

Мы прошли, прорвались – но какой ценой! Как пишет в том же донесении генерал Галицкий, командарм-11, «давно мы не имели таких потерь». А дальше будет лишь хуже.

Следует ожидать, что сопротивление немцев на своей территории будет предельно жестким. И технически средства борьбы они успеют подтянуть до требуемого уровня – германская промышленность сейчас каждый месяц выдает десяток полноценных танковых батальонов или штуг-бригад или панцерягер-бригад, из которых как минимум треть опасны и для Т-54. Фаустпатроны, впервые появившиеся на фронте в сентябре-октябре, уже гонят в войска десятками и сотнями тысяч. И уже есть донесения о боях с эсэсовской пехотой, поголовно вооруженной «штурмгеверами», так что следует форсировать перевооружение РККА на «калаши», хотя они пока что в разы дороже ППШ и ППС, но на оснащение стрелковых подразделений, собственно и ведущих пехотный бой, должно хватить.

Сталин самым тщательным образом перечитал мемуары Жукова, Конева, Василевского и оттого хорошо представлял, с чем встретится наступающая Советская Армия на собственно германской территории. Бои сорок пятого года вовсе не были легкой прогулкой. Мазурские болота, где в четырнадцатом погибла армия Самсонова – местность «условно противотанковая» с известными немцам и неизвестными нашим колонными путями – система немецкой обороны опирается не только на укрепрайоны с большим количеством бетонных сооружений, но и на систему озер и болот, каналов и дамб с возможностью затопления отдельных участков. Причем авиаразведка в лесу или в нелетную погоду точной информации не выдаст, разведгруппы будут выбиваться, а двигаться наобум – значит, попадать в огневые мешки или просто в простреливаемый тупик на какой-нибудь дамбе, оканчивающейся насосной станцией.

А еще сильная стационарная ПВО со всем букетом тяжелых зениток с радарным наведением. Что означает – наша авиация уже не будет иметь тактического превосходства. Сколько труда стоило обучить даже не столько пилотов, как штабы авиачастей, используя сплошное радарное покрытие территории, оперативно наводить истребители на обнаруженных немцев, управлять силами так, чтобы в каждом воздушном бою наши имели перевес; и наземные командиры и штабы только-только научились наконец пользоваться вызываемой ударной авиацией как действенным инструментом. Но эти тяжелые батареи, калибра минимум 88, а то и 105, и 128 – с центральными системами наведения, мощными дальномерами, в стационарных броневых башнях – очень опасны не только для авиации, но и для наших танков, включая Т-54. А тяжелую артиллерию на вражеской территории надо охранять от просочившихся диверсантов.

И массовое применение фаустпатронов. Причем полевая оборона немцев будет опираться на долговременные сооружения и целые крепостные ансамбли. Немецкие саперы умели возводить всё это за рекордно короткие сроки – или использовать существующие, как, например, помещичьи дома в Восточной Пруссии изначально имели бетонный цокольный этаж с окнами-амбразурами, по сути готовый дот – или в Моравии, где даже замки пятнадцатого века, расположенные на господствующих высотах, были превращены в настоящие форты за счет вырубленных в скалах подземелий, в которых проделывались амбразуры и ставились батареи, своды дополнительно укреплялись бетоном.

Мы пройдем – сумели же пройти там в сорок пятом году иной истории. Но – ценой каких потерь? Даже когда высшие военачальники на уровне армий командовали адекватно (что было не всегда, даже у реально заслуженных полководцев), далеко не все подчиненные офицеры уровня рота-батальон-полк умели действовать соответственно обстановке. Хотя есть надежда, что в этой реальности всё будет лучше – недаром ведь эти несколько месяцев передышки проходят не только и не столько в отдыхе, как в напряженной боевой учебе, с учетом известной нам информации. И на Кенигсберг идут войска Ленинградского фронта, имеющие карельский опыт прорыва долговременной обороны – вот только немцы не финны, огромная разница в техническом оснащении и огневой мощи. И есть опыт Днепра – когда напряженнейшая боевая учеба помогла снизить потери в самой операции.

Кончилась война за выживание СССР – началась война за его интересы после? Это почувствовал Николай Максимов и явно поняли Черчилль с Рузвельтом. В их понимании, Советская Армия тоже должна стремиться дойти до Гибралтара, чтобы захватить больше территории в послевоенную сферу советского влияния – и за их дружескими улыбками, казалось, скрывалось напряженное желание понять, отчего советский Вождь требует от них скорейшего открытия Второго фронта, объясняя это желанием уменьшить свои потери – какой подлинный смысл его требований?

А ведь всё было просто. Главное богатство страны – это ее люди. Как сказал Ленин, «идея, овладевшая массами, становится материальной силой». Этого никогда не понять капиталистам, для которых человек – это или объект эксплуатации, или эгоист, ставящий превыше всего лишь собственные интересы. Им не понять, что такое миллионы людей, работающих с энтузиазмом на общую цель, которая становится для них личным делом. С непременным творчеством, инициативой – не винтики, а творцы, реально чувствующие, что от их труда «жизнь становится лучше и веселее». Главный ресурс страны – ее пассионарный потенциал.

Вот только не растратить его впустую! Не только труд, но и инициатива, творчество, выбор цели – чтобы не вышло китайского «истребления воробьев». Грамотное руководство на всех уровнях – что требует образования масс. Удержать пассионарность в рамках движении к цели, не допустить разброда, затухания вовне. И ни в коем случае не подпускать субпассионариев к принятию решений – оттого полная демократия невозможна. Но как быть, если идет война, и именно пассионарии первыми сгорают в ее огне? Правда, Гумилев писал, что страшнее в этом отношении будут мирные спокойные годы, когда беспокойные пассионарии остаются не у дел – так если удастся задуманное, покой нам долго не будет грозить! И это будет не обязательно война – но и активное распространение коммунистического учения во всем мире, живого учения, не выродившегося в тупой догматизм! – на фоне внутреннего строительства самого справедливого общества и научно-технического прыжка к звездам, в двадцать первый век!

Но для этого надо сберечь людей. Не ради абстрактного слюнявого гуманизма – а как бесценный инструмент для достижения великой цели. Всячески сократить потери – кто знает, сколько из не вернувшихся с войны в иной истории могли бы стать учеными, инженерами – да и художниками, поэтами! Задача воспитания будущих строителей коммунизма станет столь же важной, как создание его материально-технической базы! И профессия учителя должна стать одной из самых уважаемых. Удвоить ВВП за пять лет – а вы попробуйте так же поднять уровень образования, культуры! Никогда не утратит актуальности правило, что кадры решают всё!

Так что этот Николай абсолютно прав с точки зрения солдата – который не должен задумываться о сбережении прежде всего своей драгоценной жизни. Но это долг полководца, Вождя – и все его солдаты, рабочие, ученые, каждый занятый своим фронтом, ошибку на самом верху не исправят! Зато их долг – подчиняться политическим решениям и быть готовыми выполнить приказ! Надо уточнить, этот капитан Николай Максимов – фронтовик или нет? Если он сам готов, как в довоенных еще стихах:

Но мы еще дойдем до Ганга!

Но мы еще умрем в боях —

Чтоб от Японии до Англии,

Была лишь Родина моя!

Тогда – простим ему троцкистский уклон, идея «мировой революции на штыках Красной Армии» задвинута на полку вместе с иудушкой Троцким. Хотя, если бы не было Соединенных Штатов, а цитаделью капитализма оставалась бы Англия, такая близкая, небольшая и вполне досягаемая для десанта – можно было подумать. Но завоевание США этот бред даже у Троцкого в голове не родился. Хотим мы того или нет – но с американцами нам в этом мире жить и строить отношения.

А вот если капитан Николай из тыловых, сам пороха не нюхал, решил лишь кукарекнуть, почуяв момент, чтобы заметили? Как петух из недавно вышедшей басни Михалкова:

Охрипнув от бессмысленного крика,

Всех на ноги подняв, от мала до велика,

И переполошив весь птичий двор,

Петух затем весь день в крапиве отсыпался.

Он даже в курах не нуждался —

И годен был лишь разве на бульон.

К иному приглядишься человеку —

Совсем как тот петух, кричит он «кукареку».

Что ж, и в этом случае наказывать не будем. Ведь отправка на фронт, на передовую – это ни в коей мере не позор, а честь! Пусть сам тогда испытает, что значит, «кровью своей проложим дорогу к великой победе!» Может, станет настоящим человеком, солдатом – если останется жив.

Ну а Рузвельт и Черчилль, при всем их уме, просто не могли понять, искали скрытый смысл там, где его не было! Если второй фронт оттянет на себя какую-то часть немецких войск, это сократит наши потери. А эти двое вежливо улыбаются, пытаясь сообразить, что стоит за этим «дежурным» объяснением. Хотя очень возможно, что сам Сталин в иной истории считал бы так же, как они.

Сталин вдруг подумал, что сам стал другим, узнав будущее, стал мыслить иными категориями. Что за смысл захватить хоть всю Европу, если это не отменит перестройки через сорок лет? «Лучше меньше, да лучше», – и эти слова Ильича оказались актуальны. Надо уделить особое внимание крепости соцлагеря – и пожалуй, стран «народной демократии» в этой истории не будет. К этому выводу Сталин пришел, прочтя историю венгерских событий 1956 года – когда именно перегибы и отклонения от подлинно коммунистической линии привели к кровавой мясорубке, ведь мы, СССР, предупреждали, но нас не слушали, гнули свое, причем как выяснилось, не только по прекраснодушию и политической безграмотности, но и непосредственно по злому умыслу и наущению врагов! Сами кашу заварили, а нас заставили расхлебывать – ну теперь не дождетесь! А как это осуществить технически, решим – или наш представитель вроде генерал-губернатора с правом вето – чем мы хуже Британского Содружества – или полностью взять под свою руку. Конечно, местные условия и язык – так ведь не большая проблема, чем в нацреспубликах сейчас?

Но сначала – добить фашизм до конца. Война еще не закончена – и надо не просто разбить до конца гитлеровскую армию, поймать и повесить бесноватого и всех прочих его Г. Надо добиться того, чтобы при словах «фашист», «эсэсовец» у людей возникало омерзение – чтобы, как рассказал Елизаров, комиссар из будущего, еще в семидесятых в русской деревне слово «фашист» считалось оскорблением хуже любого мата, за которое сразу били в морду – чтобы не только наша молодежь и через полвека думать не смела подражать эсэсовцам даже внешне, но и повсюду в мире на фашистов смотрели, как на последнюю мразь. Германия пусть вся будет ГДР, но никакой «преемственности традиций» быть не должно, фашизм должен быть выкорчеван с корнем. Даже если завтра американцы будут нашими противниками в «холодной войне», это никак не повод объединяться с бывшими нацистами «против общего противника». Слишком большой счет у нас к ним – и ведь так вполне могло быть:

Они пришли как лавина, как горный поток,

Они нас просто смели и втоптали нас в грязь.

Все наши стяги и вымпелы вбиты в песок.

Они разрушили всё, они убили всех нас.

И можно тихо сползти по горелой стерне

И у реки, срезав лодку, пытаться бежать

И быть единственным выжившим в этой войне,

Но я плюю им в лицо, я говорю себе: «Встать!»

Я знаю то, что со мной в этот день не умрет,

Нет ни единой возможности их победить,

Но им нет права на то, чтобы видеть восход,

У них вообще нет права на то, чтобы жить!

И я трублю в свой расколотый рог боевой,

Я поднимаю в атаку погибшую рать,

И я кричу им: «Вперед!» – я кричу им: «За мной!»

Раз не осталось живых, значит мертвые – Встать!

И ведь могло быть так, как в этой песне «из будущего». Если бы мы не оказались сильнее. Если бы пятнадцать лет назад послушались Бухарина: «сначала ситцы, затем станки», не создавали бы Тяжмаш, не организовывали бы и перевооружали армию, даже отрывая кусок от всего остального. Получили бы сколько-то лет «мужицкого рая». А затем – всё было бы так.

И сейчас – момент столь же судьбоносного решения. Даже если оружием следующей войны будут пока не бомбы, а деньги и товары. А улыбки Рузвельта и Черчилля вовсе не похожи на звериный вой Гитлера с трибуны. Эти двое вчера встречались, не зная, что их разговор прослушивается и записывается. Делили мир – причем что характерно, СССР там места не было! Всё вежливо и пристойно – но если отбросить внешнюю шелуху, дружбы там не больше, чем между кошкой и собакой! Сговаривались о сферах влияния во всем мире и долях участия в СССР, будто мы какой-то Занзибар! А Черчилль не так прост – пожалуй, его план «Евробритания» – это не более чем занавес, за которым прячется что-то еще! Ведь не может же он не понимать, что у Британии просто не хватит войск установить оккупационный режим даже в одной лишь западной половине Европы, и еще вновь покорять свою бывшую империю? Тем более при нынешнем состоянии британских финансов. Или Черчилль действительно настолько мелочен, что ищет, где бы ухватить что-то – здесь и сейчас? Да нет, вряд ли… А вот Рузвельт – тот играет по-крупному! Задумал из всего мира, и нас в том числе, Латинскую Америку сделать, «доктрина Монро» на весь земной шар? Реализма, однако, больше, чем у британцев!

Позавчера была экскурсия в Эрмитаж – в те залы, где успели вернуть коллекции из эвакуации и подготовить к показу. А после Рузвельт, среди прочего, сказал сыну: «Это хорошо, что русские духовно богатая нация, больше рынок, ведь цивилизованный человек потребляет больше дикаря». Всё-то вы меряете прибылью – ну, вам же хуже!

Вчера гостей возили на Кировский завод, где показали новейшие танки, КВ-54. Танкист де Голль упросил даже, чтобы ему позволили влезть внутрь и за рычагами посидеть. Месье, однако, эстет – его слова: «Танк красив, «тигр» в сравнении с этим – как медлительный увалень со слабой пушкой и тонкой броней, хотя на десять тонн тяжелее»! И лицо же у него было, когда он узнал, что этот танк, вызвавший его восторг, не более чем импровизация, «временная мера» до поступления настоящих тяжелых машин! Которые, пока еще на чертежах, соединяли в себе черты ИС-3, ИС-7 и ИС-10 иной истории – вот только к завершению войны в Европе они уже не успеют, а этот эрзац – корпус Т-54 удлинили на один каток и поставили в башню 122-миллиметровую пушку – сумели довести до серии уже сейчас. Поскольку у немцев уже «королевские тигры» в серии, значит, будет и на них «тигробой».

Ну а для Рузвельта и Черчилля этот показ имел совсем другое назначение. Вы поняли, господа, отчего мы у вас теперь предпочитаем не само оружие по ленд-лизу брать, а станки и машины для его изготовления? Это наш танк, для русских условий и русского экипажа – допускает то, что не прощают, при всех достоинствах, ваши машины, к которым никак нельзя подойти с кувалдой и ломом или вправить какую-то деталь ударом сапога. Если среднему американцу автомобиль, как правило, хорошо знаком, то у нас часто приходится сажать за рычаги деревенских парней, которые сложную технику лишь в армии увидели. Потому наши заказы на промышленное оборудование – это не роскошь, а необходимость. И мы намерены еще их увеличить, и платить за них золотом – товарищи из Внешторга уже подготовили список.

У немцев план войны против нас назывался «Барбаросса», у этих же будет Бреттон-Вуд. О нет, никакого намерения завоевать и покорить – всего лишь постулат, что доллар равен золоту, обменянному на него по курсу. Ловушка была в том, что у разоренных стран Европы и Азии золотой запас был мал – а ведь именно он теоретически был обеспечением национальной валюты – то есть любое европейское государство могло выпустить денег не больше, чем цена золота, лежащего в подвале Национального Банка – иначе инфляция. Но если золота нет – то Америка любезно предложила свою валюту, которая отныне стала обеспечиваться не только своим, американским золотом, но и богатством всех стран, подписавших Бреттон-Вудское соглашение. И соответственно страны, его соблюдающие, отныне были ограничены в печатании собственных денег размером своего долларового запаса. Россия прошла через это в девяностые, когда не хватало наличности платить зарплату даже врачам и учителям, а доллар стал деньгами внутреннего рынка (то есть значительная часть собственных товаров обеспечивала собой чужие финансы, а не свои). А еще, согласно договору, Национальный Банк – это не государственный, а частный, акционерное предприятие богатейших собственников. И всё это Рузвельт – вернее, те, кто за ним стоят – будут проталкивать в СССР!

Интересно, как у нас изменится мир, когда умрет этот старый седой джентльмен в инвалидной коляске – и кто будет его преемником, если Трумэн уже… В политической жизни США слишком многое зависит от окружения, и президент далеко не Вождь – значит, на разрыв отношений с СССР был «заказ» от хозяев того мира, стоящих за президентским креслом. И начнется «холодная война».

А потому четко представить цели, и следовать им неукоснительно. Германия должна быть полностью занята нами, и по возможности, с минимальными разрушениями – чтобы германская промышленность после была интегрирована в наше народное хозяйство, пусть лучше изготавливают для нас станки, а не демонтируют со своих заводов. Также вполне реально укрепиться в Северной Италии – в отличие от Франции, у итальянских коммунистов есть и авторитетные в широких кругах населения вожди, и работающая общенациональная программа, да и внешняя немецко-австрийская угроза тоже способствует выработке общих интересов. А итальянские партизаны-гарибальдийцы были куда активнее и многочисленнее французских макизаров, причем гораздо меньше их связаны с англичанами. Вот только юг, скорее всего, отколется – там слишком велика местная специфика, даже этнос другой, со своим языком и культурой, патриархально-мафиозной, сохранившей еще феодальные черты. Но Милан, Турин – будут нашими. И Австрия вся, и Дания – а Франция, коль уж мы не можем ее удержать в своей орбите, так пусть будет независимой, и де Голль это обеспечит, сражаясь за свой интерес – если его не убьют. Что тогда остается в НАТО, или как там будет это называться – Англия, Испания, Португалия, Бельгия, Голландия, Норвегия? С Турцией и Грецией, как и с Ближним Востоком, еще будем думать…