Текст книги "Неудобный наследник (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Мне вдруг стало обидно, на то, что Хуго выкрикнул перед смертью. Если переводить дословно, то Хуго обозвал меня не "травяным ублюдком", а сыном подорожника. Тут такое растение тоже было. И использовался, как и в моем мире, в народной медицине. Среди аристократов, это было презрительное прозвище простолюдинов. Почти каждый человек в этом мире владел магией. И среди простолюдинов, в основном, это была магия лечения. Отсюда и шутеечка Типа сорняки, трава. Но одно дело остановить кровь из пореза, затянуть молодой кожей ссадину или заставить рассосаться синяк, и со всем другое вот как я, открытые раны штопать, как дроид в Звездных Войнах.

Жаль, что не всегда помогает.

– Лучше быть ублюдком простолюдина, чем таким дерьмом как ты! – запоздала крикнул я, обернувшись вв сторону трупа Хуго. Как ни странно, полегчало.

Идти вскоре стало трудно. Я вдруг понял, что со всей это беготней я устал и проголодался. Руки дрожали, сам я обильно потел и одновременно мерз. Видимо, адреналиновые отходняки. Мозги при этом работали на отлично. Или мне так казалось. Мне все время слышался стук копыт по мостовой и крики преследователей, но каждый раз, остановившись и прислушавшись, я не ничего не слышал. В конце концов, не выдержав, я попытался перейти на бег. И через десяток шагов мне пришлось остановиться и присесть, чтобы отдохнуть. Следующие две улицы и три поворота я прошел спокойным, прогулочным шагом. Все время ожидая, что на меня вот-вот выскочат преследователи. Но этого так и не случилось. Наконец я добрался до цели своего путешествия. Вышел к небольшой площади, над которой высилась серая громада. Университет. Отсюда он виделся как сплошная стена, поднимающаяся на пару метров выше крыш окружающих домов, только кое-где разбавленная узкими окошками.

Я решительно направился к большим запертым воротам, под выступающими надвратными башнями. В городе есть поговорка: “Что знают два студента, знает весь Караэн”. Забавно, что наоборот это не работает. Университет всегда был как бы вне города, хотя в его стенах учились многие уроженцы из Караэна и окрестностей. И не мало, за почти шестидесятилетнею историю Университета. И все равно, он был чужеродным образованием в теле Караэна. Не влезающим в строгие нормы средневекового города. Вне всех связей и неофициальных законов. Насколько университетские в курсе, что происходит сегодня ночью? В любом случае, судя по бормотанию Хуго, все выходы из города перекрыты, поэтому спрятаться в Университете – пусть призрачный, но единственный мой шанс.

Я постучал в дверь. И почти немедленно услышал:

– Кто это нарушает покой стен обиталища ученых мужей в столь поздний час? Назовись!

Голос был глубокий, хорошо поставленный. Таким только в церковном хоре петь. Я откашлялся и постарался ответить в той же манере:

– Магн Итвис, сын Магна Итвиса, Наследник семьи Итвис и главы Собрания Великих Семей города Караэн!

За дверью некоторое время было тихо. Потом в створке открылось оконце и в него высунулась рука с масляной лампой. Я подошел поближе, на свет, чувствуя, что меня внимательно разглядывают.

– И что же привело вас сюда, молодой сеньор? – осторожно спросил тот же голос. Уже без прежнего напора, но не забыв упомянуть, что я только “молодой сеньор”.

– Срочное дело к Ректору. И оно не ждет. Я должен видеть его немедленно.

Рука с лампой скрылась, окошко захлопнулось. На меня начала накатывать усталость. Захотелось спать. Я оперся на створку и зевнул. И тут зашумели засовы и створка ворот дернулась под моей рукой, начав открываться. Приоткрывшись сантиметров на сорок, так чтобы можно было залезть разве что боком, створка застыла. Я некоторое время постоял, но не дождавшись другого приглашения, вошел в стены Университета.

Двери за мной закрылись.

Глава 19. В гостях у порядочных людей

С опытом начинаешь понимать, что есть два вида людей. Те, которые тебя кормят, прежде чем начать задавать вопросы. Даже когда ты являешься перед ними очень неожиданно. И все остальные, от которых только подлости дождешься. И, что бы эти вторые не делали, куда бы не целовали – расслабляться нельзя.

Так, или примерно так я рассуждал, пока уплетал плоский бездрожжевой хлеб, желтый козий сыр и тонкие, как листы бумаги, круги нежнейшей ветчины.

Слуга принесший деревянное блюдо с едой, в последний момент попытался схватить с блюда пучок зелени и унести – аристократам было не принято подавать “траву” на стол. Потому как зеленый лук и петрушка – для крестьян и бедноты. Не статусное. На такой диете отец и… Хотя, добила его, не диета. Я успел схватить зеленушку и отослал слугу жестом.

Отстояв право на салат, я отстраненно захрумкал луком. Вкус был яркий и насыщенный, но я даже не поморщился. Странно, почему я не разбит горем? Все же потерял близких людей. Нельзя сказать, что ничего не чувствую. Злость, например, есть. Даже не так. Говно кипит, я бы сказал. Но такое обычно бывает, когда ты сам сделал глупость и злишься на себя. Магн внутри меня затих и не отсвечивал. Тех всплесков чужих эмоций, памятных мне по первым встречам с дорогими родственниками, не было. Где мой ужас, отчаяние? Мучительное отвращение к себе, из-за убитого Хуго, например? Уж не психопат ли я часом?

Я прислушался к себе. И отчетливо ощутил злую радость, что я остался жив. Глубокую досаду, что оставил Аста без присмотра – ну ведь знал же, с кем имею дело! С аристократом Регентства! Вот же я дебил! В следующий раз, когда захочу подарить кому-то свой кинжал, рукоятью в сфинктер его себе засуну. Подавив нахлынувшую досаду, я сделал бутырбродик с сыром, откусил от него сразу половину и начал мучительно пытаться прожевать. Пока я заедал досаду, что потерял столько людей, на меня смотрел Ректор. Который и распорядился первым делом принести еду и отложить разговоры на потом. Правда, это уже после того, как я обрисовал ему свою ситуацию в общих чертах.

Меня привели в довольно уютный кабинет с большим дубовым столом и стульями вокруг него, камином, двумя книжными шкафами – в общем, точь в точь комната для совещаний в модной преуспевающей компании, только мебель из Властелина Колец а стены в стиле “Средневековый лофт” – под потолком просматривались массивные балки.

Сеньор Фро выглядел как человек, который только встал с кровати. В шикарной шелковой розовой ночнушке, колпаке в тон, вся эта красота расшита шести лучевыми звездами а поверх накинут длинный кожаный плащ с меховым подбоем. Растрепанная борода, седые пряди выбившиеся из под ночного колпака подтверждали – Ректор мирно спал этой ночью. Что косвенно указывало на полную его непричастность.

В помещение вошли еще двое. Маленький, лысый и пузатый – в строгом темно-коричневом платье, одинаково приличном и для мелкого аристократа и для солидного горожанина. Немного заспанный, но деловитый, опухшие глазки подслеповато щурит, но взгляд проницательный. И второй, худой и долговязый, в кожаном переднике поверх прожженного и засаленного камзола, чей первоначальный цвет я бы не взялся угадать.

– Разрешите представить, сеньор Итвис, – встал навстречу вошедшим Ректор. – Декан факультетов грёз, водных чар и естественных наук, магистр Фарид ибн Мухаммед.

Сказав это, Ректор показал на толстячка с проницательными глазками. Я присмотрелся к Фариду внимательнее, но не нашел в его лице никакого намека на ближневосточное происхождение. На вид он был большим европейцем, чем жители Караэна. И кожа светлее.

Я встал, протянул руку и хотел было поздороваться, но рот был набит до отказа, поэтому я просто прижал вторую руку к груди и кивнул. Одновременно старательно жуя и глотая.

– Вы кушайте, кушайте, не торопитесь, – ответил толстячок и тепло улыбнулся. Пожал мою руку пухлыми по восточному обычаю сразу двумя ладошками, успокаивающе погладил по плечу и проскользнул мимо, к свободному креслу. И плюхнулся на него. Магн внутри меня вяло возмутился столь вопиющим хамством, но я отвесил ему мысленную пощечину и он успокоился. Не время и не место сейчас рассказывать, как себя надо вести в моем присутствии.

– А это магистр Каас Старонот, – представил мне расхристанного Ректор. – Декан факультетов алхимии, естественных наук, геометрии и каллиграфии.

Каас небрежно лапнул меня за руку, тут же выпустил её, едва пожав. Тут же отвернулся и недовольно сказал Ректору:

– Магистр Фро, вы отвлекли меня от важного эксперимента! И я вас немедленно покину, если вы в течении минуты не докажите, что моё присутствие крайне необходимо!

– Прошу вас, садитесь, – устало махнул ему рукой на свободный стул Ректор. – Без вас, увы, не обойтись. Сеньор Магн, пожалуйста, расскажите, всё что рассказали мне. Можно без подробностей.

В наступившей тишине раздался оглушительный звук – это я проглотил остатки своего бутырбродика. После чего я немедленно закашлялся и тут же вцепился в кружку, чтобы запить. К моему удивлению, в кружке была не вода, а на редкость странное пиво. С травами какими-то. В такое одно удовольствие яд класть. Совсем сеньоры магистры мои нервы не берегут.

Решив, что задохнуться или высохнуть я боюсь больше чем яда, я откашлялся, хаодно выпив полкружки. После чего начал рассказать. Рассказ у меня получился сухой и короткий. На поместье Итвис напали. Глава семьи ранен. Среди нападавших мой брат. Есть убитые, с обеих сторон. Я спасся чудом. За мной погоня. Поэтому я прошу укрытия от Университета.

– А ваша мачеха? – задал вопрос Фарид. Вот это хороший вопрос. Правильно оборванный. В нужном месте. Не понятно, что он хотел спросить. Не пострадала? Или “участвовала”?

– Про неё я не могу ничего сказать. Этой ночью увидеться нам не довелось, – не менее ловко ответил я.

– А что насчет Аста Инобал и вашей сестры? – спросил Ректор.

– Аст переметнулся на сторону Гонората. Успев перед этим убить Магну, – ответил я. На удивление ровным голосом.

– Вы так спокойно об этом говорите, – удивленно поднял бровь Ректор. – Мне казалось, вы с вашей сестрой были очень близки.

Я развел руками. Сам удивляюсь.

Тут в разговоры вмешался Фарид Ибн Муххамед.

– Скажите, а в последнее время вы не подвергались магическим воздействиям? Может быть чары ведьмы? Или, может, вам случилось пережить призрачный паралич?

– Не было ли у вас странного ощущения, что вы не в своем теле? – подхватил Ректор, наклоняясь поближе.

– Недели две назад меня тяжело ранили за городом, – осторожно ответил я. – К счастью, благодаря своему таланту я успел затянуть раны, но впал в бессознательное состояние на пару дней. В чувство меня привели лекари уже в поместье.

– Кома, – сказал Фарид, повернувшись к Ректору. Чем сильна меня удивил. “Кома” прозвучало очень по-русски. Тоже самое слово, какое используем мы. Магн его знал, в значении “сон, похожий на смерть”. Фарид тем временем продолжал: – Думаете после такого возможны…

– Не припомню таких симптомов, – тут же ответил ему Ректор. Они поглядывали на меня и, несмотря на свои странные наряды до жути напомнили мне врачей в моем мире, которые обсуждают твои болячки. – Может, был поврежден мозг? Вас ранили в голову?

Последний вопрос адресовался уже мне.

– Я упал с лошади, – еще более осторожно ответил я.

– Полагаю, молодой человек просто еще не до конца осознал глубину постигшей его трагедии, – подал голос Каас. Говорил он вежливо, но холодно. – Примите наши искренние соболезнования.

– Спасибо, – проникся я.

– Думая нам надо немедленно его пленить и выдать его брату, – тем же тоном продолжил Каас, обращаясь уже Ректору. Мне потребовалась секунда, прежде чем до меня дошел смысл его слов, и я бросил руку на меч. Ректор вопросительно посмотрел на Фарида.

– Ни в коем случае! – смешно замахал руками толстячок. Впрочем я ошибся. Он не замахал руками, взмахнул руками. в мою сторону. Я почувствовал, что воздух вокруг меня сгустился и стал каким-то жарким. На меня как будто пуховую перину накинули. Голоса стали звучать глухо.

– Обоснуйте свои предложения, – сказал Ректор.

– Это же очевидно. Нам надо поддерживать правильные отношения с городом. Насколько я знаю традиции, семейные распри не являются предметом разбирательства городских властей. Особенно, среди знати. В их разборки не вмешиваются. Следовательно, нам следует поступить также! – ответил Каас, явно начиная раздражаться из-за того, что ему приходится объяснять такие вещи.

– Я с вами полностью согласен. Но только в том, что нам надо выстраивать правильные отношения с городом, – толстячок вскочил и начал расхаживать вокруг стола. Я потянул Лозу из ножен. Это требовало невероятный усилий, воздух был, как будто резиновый. Чем резче я пытался действовать, тем сильнее меня сковывало. Приходилось останавливаться и ждать, пока сопротивление спадет. Сталь клинка покидала ножны медленно но неуклонно. Сантиметр, за сантиметром. – Скажите, уважаемый магистр Старонот, придя сюда не беспокоились ли вы, что в ваше отсутствие кто-то придет и начнет хозяйничать в вашей лаборатории?

Каас насмешливо фыркнул, не удостоив Фарида ответом. Впрочем, толстячок и не ожидал его.

– Так же вы не боитесь, что кто-то возьмет принадлежащую вам вещь. Или, например, изменит вам план занятий, не поставив вас в известность и не испросив вашего мнения. А вот уважаемый магистр Бруно сталкивается с такими вещами постоянно…

– Магистр Бруно наш декан факультета природоведения, геометрии и истории, – вежливо пояснил мне Ректор. – Мы не стали его будить в столь поздний час. Я подумал, что…

– Что? – тут же повернулся к нему Фарид. – Что его мнение можно не брать в расчет?

– Просто он живет в городе, – начал было защищаться Ректор, но потом махнул рукой. – Впрочем, вы правы. Я полагаю, ему придется принять наше решение.

– Вот! – поднял палец вверх Фрид. – Подумайте об этом!

Последнее было не риторическим высказыванием. Ректор наморщил лоб и схватился за бороду, взгляд Кааса помутнел и устремился вдаль. Фарид обошёл стол и приблизился ко мне. Я уже почти вытащил меч, оставалось всего каких-то десять сантиметров. Фарид положил пухлую ладошку на гарду моего меча и с неожиданной силой опустил её, загнав клинок обратно в ножны.

– Не балуйтесь, а то выставлю вас за дверь, – строгим голосом с узнаваемыми учительскими нотками сказал мне Фарид ибн Муххамед и повернулся к коллегам.

– Кажется, я начинаю понимать, – посветлел лицом Каас.

– То есть вы намекаете, что выдав этого несчастного молодого человека его врагам, мы тем самым… – Ректор повертел в воздухе свободной от бороды рукой, подбирая слова.

– Именно, – согласился Фарид неизвестно с чем. – Сегодня он. Завтра повесят нашего студента за пьяную глупость. Послезавтра… Даже не знаю… Заставят нас платить налоги!

– А показывать, что с нами следует в таких случаях как минимум советоваться, лучше на мелочах, – согласно кивнул Ректор.

– Как звучит наше Соглашение с городом относительно подобных обстоятельств? – спросил Каас.

– Думаю тут подходит часть про беглых преступников. Она сформулирована довольно строго. Мы должны выдавать преступников по первому требованию. Но, это преступников. То есть, городской совет или суд должен будет признать сеньора Магна виновным. Хоть в чем-то, – ответил Ректор.

– Тогда будет другой разговор. От Соглашения мы отступать не будем, – пожал плечами Фарид.

– Насколько я понимаю этот город, никакого суда не будет, – сказал Ректор. – Зато, может быть ночной штурм. Вот вам живое доказательство такой возможности.

Он кивнул на меня.

– Так было бы даже лучше. У меня есть пара интересных проектов, – впервые за вечер оживился Каас.

– Я тоже предполагал такой вариант развития событий. И у меня есть несколько предложений… – перебил его Фарид.

– Детали позже! – поднял руку Ректор. – Итак, сеньор Магн. Моргните, если вы меня слышите. Отлично. Мы намерены предоставить вам убежище и защиту, как поступили бы на нашем месте любые порядочные люди.

Он встал, щелкнул пальцами, и в комнату заглянули те двое вооруженных парней, которые были с ним на пиру. Ректор указал им на меня:

– Отведите сеньора в… Приготовьте ему комнату на нижнем этаже. Один из изоляторов вполне подойдет. Помните, этот сеньор наш гость! Но выходить из комнаты без моего разрешения, а тем более с оружием, ему запрещено.

Меня подхватили под руки, освободили от меча и вынесли за дверь. Еще через полчаса я сидел в тесной комнатке, до ужаса напоминавшей тюремную камеру, только дорогое белье на новой кровати немного разбавляло голые каменные стены. Массивная дверь с “кормушкой” и обшарпанный письменный стол с табуреткой дополняли убранство. Окон на улицу не было, функции вентиляции, повидимому, выполняли похожие на щели окошки в стенах, расположенные под самым потолком. Не заглядывая под кровать, по запаху, я понял что “изолятор” оснащен ночным горшком. Мой недоеденный поздний ужин принесли и поставили на стол, на кровать аккуратно выложили оружие, которое было при мне. Меч Хуго, мою Лозу, шлем и арбалет. С арбалета предусмотрительно была снята тетива.

Еще пока меня несли вниз, а я вращал глазами, стараясь запомнить дорогу, ко мне начала возвращаться прежняя скорость движений. Но парни с баклерами и мечами держали меня за руки ловко и профессионально, не хуже натасканных на такое дело полицейских из моего мира – я даже дергаться не стал. Едва дверь закрылась, я встал, прошёлся по комнате и сделал несколько движений из утреннего комплекса упражнений. Тело слушалось отлично. И это очень порадовало – жутко неприятное чувство, когда ты двигаешься, как муха в меду. Бррр… Как кошмар наяву.

– Эй, отзовись, – послышался тихий женский голос. – Только тихо, а то охрана прибежит.

Я испуганно огляделся вокруг, даже заглянул под кровать, убедившись в своих подозрениях насчет ночного горшка. Взял со стола толстую свечу и посветил в темные углы. Кроме меня в комнате никого не было.

– Кто здесь? – немного нервно спросил я.

– Тише! – зашипела невидимая собеседница. – Ты че орешь, дубина! Прости. Слушай, а чем у тебя так вкусно пахнет? Поделись, а? Я бы с тобой тоже чемнибудь поделилась. Жаль только то, чем я могла бы поделиться, через эту щель не проходит…

Девушка сдавленно хихикнула. Я понял, что голос идет откуда-то сверху. Подвину стол и встав на него, я осторожно выглянул в вентиляционное окошко – расположенное у самого потолка, шириной сантиметров в двадцать и высотой сантиметров в пять, оно показывало удручающую толщину стен – каменная кладка даже между камерами была как минимум метровой. Мелькнувшие в какой-то момент у меня мысли о том, чтобы попытаться проделать дыру в стене, угробив ради этого меч Хуго, скомкались и отправились в виртуальную корзину.

В кошке было темно. Голоса больше не было слышно. Я взял свечу и подсветил себе. Разглядел кусок соседней камеры. И веселые глаза той, которая со мной из неё разговаривала. В темноте было видно плохо, но мне показалось, что она удивилась. И голосок, раздавшийся через секунду, тоже был удивленным:

– Магн? Магн Итвис? Как ты тут оказался?

– А ты? – ответил я вопросом на вопрос.

– Ты меня не узнал? Это же я! Гвена! Помнишь?

Кто? Я растерянно моргнул и даже уже открыл рот, чтобы сказать, что не знаю никаких Гвен. И тут вдруг вспомнил затяную в кожу узкую талию и округлые бедра всадницы. Только потом память подсказало лицо. То что я видел, совпадало. Эта же та девка, которую Фредерик выиграл в карты! И как она вдруг оказалась тут?

– Помню, – ответил я. – Хочешь есть?

– Да, очень, – аж замурлыкала та. И подпрыгнула. – А у тебя что-то есть?

– Сыр, ветчина, хлеб, – начал перечислять я. – Короче, полно еды.

– Дай, пожалуйста, – сказала она, умудрившийся сделать и без того не маленькие глазки еще больше, а взгляд умоляющим. Прям кот из Шрека. Только сексуальнее.

– Конечно, – кивнул я. – Сейчас дам. Но сначала скажи, как ты тут оказалась?

Глава 20. Пикник на стене

Как маркитанка оказалась запертой по соседству со мной в Университете, я уяснить не смог. Нет, нельзя сказать, что она отмалчивалась. Сначала она была весьма словоохотлива. Скармливая ей кусочек за кусочком свою еду, я вытянул из неё историю, которая должна бы все объяснять. По её задумке. Стимулировал я её разговорчивость тем, что когда она замолкала я начинал есть сам, аппетитно чавкая. Она была явно очень голодной. Может это не очень благородно, но я шантажировал её, когда она слишком уж задумывалась после моих вопросов. Нам с ней обоим повезло, что после приказа Ректора мне на поднос навалили столько еды, что её бы хватило двум здоровым мужикам. И хрупкая на вид Гвена отожрала у меня больше половины.

История того, как она оказалась в камере, была достойна экранизации на нетфликс. Оказывается, эта юная девушка с детства открыла в себе страсть к познанию мира. Но увы, в этом дремучем средневековье (она не так сказала, но так будет даже точнее) Гвена была всего лишь женщиной, что автоматически лишало её свободы воли. И вот, она сбежав от тиранических родственников, отправилась искать счастья. Увы, она доверилась не тому человеку…

Тут мне пришлось вмешаться и с помощью демонстративного пожирания ветчины сократить её рассказ.

В общем, она пробралась в Университетскую библиотеку под видом студента, чтобы книжки почитать, а злыдни-волшебники её заперли.

История была всем хороша. Кроме того, что она была довольно неумелой фальшивкой. Гвена легко бы провела меня – но у меня был встроенный справочник с комментариями по этому миру. Память Магна.

Не нужно было Гвене так заморачиваться. Были способы куда легче. В долгой истории семьи Итвис были даже женщины-воительницы, тут для их обозначения было даже специальное слово. А уж женщин-ученых – если так можно назвать местных задротов с паранормальными способностями – так вообще полно. Воспоминания Магна услужливо подсунули минимум пять дальних родственниц, которые благополучно скрылись от своих прямых обязанностей (рожать наследников) в храмах различных божеств, тяготеющих к знаниям. Небольшое пожертвование и Гвена заимела бы себе свой практически собственный Университет, разве что с религиозным уклоном. Зато с веселыми, очень женскими обрядами.

Я начал осторожно выяснять, откуда она, и кто её семья. Она назвала город далеко на юге, название которого мне ничего не сказала. Я уточнил:

– Это на север от Гондураса, или на запад?

– На запад, – не минуты не сомневаясь, ответила она. И тут же попыталась перевести разговор. – У тебя осталась еще ветчина? Вы такой жестокий, сеньор Магн, почему вы даете мне совсем по чуть-чуть?

– Потому что по другому в это окошко не пролезет, – машинально ответил я. Я почти уверен, что Гвена мне нагло врет. Или так, или, что меня сильно удивит, в этом мире есть городок под названием Гондурас. Удивительное было бы совпадение. Я, не торопясь, отломил кусочек сыра, стараясь чтобы ей было видно, и начал прилаживать его на хлеб. И спросил:

– Как, ты говоришь, фамилия твоей семьи?

– Я и не говорю, – надулась Гвена. – Мне кажется, вы мне не верите. Тогда я не буду вам ничего рассказывать.

И скрылась за стеной.

Я её некоторое время звал, но она молчала. Хотя “бутерброд”, который я подтолкнул к её стороне вентиляционного проема, сцапала. Молча.

Жаль. Я очень не хотел оставаться наедине со своими мыслями. Доев остатки еды, я лег на жесткую кровать прямо в одежде. С насекомыми тут научились сносно бороться всякими травами, но воняли эти настои так же мерзко, как хлорка.

Готовясь к бессонице и душевным мукам я опустил голову на подушку и мгновенно вырубился.

Утром меня разбудил сам Ректор, магистр Фро. Это меня удивило. В его возрасте спуститься по стольким лестницам вниз, а потом еще и подняться – признак явного ко мне расположения. Вот только оружие он все же попросил меня оставить в камере.

Пока мы поднимались вверх по лестницам, Ректор в перерыве между ритуальными вежливыми вопросами о том как я провел ночь, упомянул и он мою соседку.

– Охранник говорит, что вы общались с воровкой в соседней камере? Эта ужасная женщина, не верьте не единому её слову. Знаете, как она проникла в Университет? Она соблазнила охрану. А ведь там надежные люди, семейные, преданно любящие своих жен. Они, как мне показалось, искренне раскаиваются в содеянном. Я подозреваю колдовство. К тому же, магистру Фариду не удалось её обездвижить сразу, пришлось гоняться за ней по всему учебному корпусу. Она едва не улизнула от трех магистров! А книги, которые она выкрала, – Ректор повернулся ко мне и добавил вполголоса – Кстати, соблазнив и библиария, и это в его то возрасте! Старик едва не умер, нам пришлось положить его в лазарет. Он клянется, что она сделала с ним это трижды! Бедняга.

Ректор сокрушенно покачал головой, развернулся и пошел дальше. Я отставал от него на два шага, как предписывал этикет. А вот хамоватые молодцы из охраны Ректора мне буквально в затылок дышали.

– Что вы говорили про книги? – напомнил я ему.

– А, не важно, – отмахнулся Ректор. – В любом случае, мы подозреваем колдовство. Поскольку не увидели никаких признаков благородного искусства.

“Колдовство” – собирательный образ для любой вредоносной магии. Некромагия, например. Или сейд, магия ведьм. Или магия демонов – про неё Магн знал только то, что она не похожа на “нормальную”. Но как увидишь, сразу поймешь. И это серьезное обвинение. Не столько даже в преступлении. Это как сказать “она радиоактивная”. То есть Гвена может быть очень опасна для здоровья сама по себе, а не из-за её поступков. И отношение к колдовству в этом мире аналогично отношению к опасным объектам в нашем мире. По возможности их стараются утилизировать с максимальными мерами предосторожности. Сжечь, например.

– Вы хотите её… – задал я полувопрос. Пару недель в этом мире, а у меня уже вырабатывается привычка к недосказанности.

– Пока мы посадили её на воду. Она держится, но еще дня два или три, и я думаю она начнет говорить. Мы хотим выяснить для чего ей именно эти книги… В общем, мы хотим узнать, нет ли у неё сообщников, а уже потом передать городским властям.

– За колдовство в Караэне сжигают, – напомнил я.

– Пока мы обвиняем её только в краже. Максимум поставят клеймо и выгонят из города, – отмахнулся Ректор. – Мы повесили ведьмины ловушки у её двери, но они так и не зазвенели. Если она не проявит себя, или умрет от голода, я буду вынужден признать, что мои подозрения беспочвенны. И я просто недооцениваю силу обычных женских… кхм… врожденных особенностей.

– Вы хотите заморить её голодом? – удивился я.

– Ну что вы, сеньор Магн. – искренне возмутился Ректор. – Мы же не варвары из Золотой Империи. Еще пару дней и мы приступим к пыткам. Просто сейчас немного не до того. То свадьба. То…

“Резня” – мысленно закончил я. Мы поднялись по узкой лестнице на первый этаж, прошли мимо снующих туда-сюда студентов. Которые впрочем, не забывали кланяться Ректору. Все с оружием, у некоторых кольчуги.

– Мы на осадном положении, – пояснил Ректор, заметив мой взгляд.

Нам пришлось преодолеть еще немало ступеней, и я к своему удивлению обнаружил, что начал уставать и тяжело дышал, в то время как старичок Ректор выглядел молодцом. Наконец мы оказались на угловой башне Университета. Тут, под навесом из белого полотна, уберегающего от жаркого солнца, стоял накрытый на четырех персон стол. За которым уже сидел магистр Фарид. Толстячок вскочил, поприветствовал Ректора поклоном, искренне улыбнулся мне и плюхнулся обратно, не дожидаясь пока мы сядем. На периферии сознания Магн скрипнул зубами. Но не сильно. Так, для порядка. Возможно дело в странном статусе Фарида. Он был однозначно чужак и по умолчанию мог выказывать почтение довльно вольно. А вот местные должны были придерживаться правил вежливости куда строже. Это был вопрос не столько вежливости, сколько демонстрация покорности. Это выражалось, в том числе, в таких мелочах как не садится при владетельных сеньорах. Но, с другой стороны, тут же Университет, а они во все времена были рассадником вольнодумства и бунтарства. И во всех мирах, похоже.

Чуть поодаль магистр Каас, в своем неизменном засаленном кафтане и новом, блестящем кожаном фартуке, возился над агрегатом, похожем на медный самогонный аппарат. Только изогнутая трубка была куда больше змеевика.

– Декан Каас намерен удивить нас сегодня своим проектом за обедом. Я взял на себя смелость пригласить вас к столу. Подышать свежим воздухом, немного погреться на солнце. Ведь вы же не пленник, – пояснил Ректор. – Возможно, к нам присоединяться и другие деканы.

Я хотел было подойти к Каасу, но Ректор мягко меня остановил.

– Не стоит. Сеньор Старонот очень увлекающийся человек. Может и… кхм… Будет нервничать, если будут лезть ему под руку. И только потом посмотрит, кто его отвлек. А работа у него сейчас сложная. Давайте не будем его отвлекать.

Мы чинно расселись, обсудили погоду, я вежливо похвалил еду – и в самом деле, обед у магистров был не плох. Я в своем мире привык к разнообразию блюд, но в этом мире все было попроще. Обычно просто приносили мясо, сыр, хлеб и сезонные фрукты и овощи. Как я понимаю, люди победнее обходились без мяса. А сейчас передо мной стояли действительно блюда. Молочный поросенок запеченный с персиками (жуткая дрянь), нечто напоминающее окрошку на кефире с кусочками, твердого как камень, вяленого мяса и зеленью. И даже булочки. Обычный дрожжевой хлеб тут неожиданно редок. Обычный для меня хлеб даже в поместье пекли только по праздникам. Были и редкие редкие деликатесы на серебряных тарелочках. Например, соленые грибы. В принципе, на свадьбе отец расстарался и тоже выдал всякого. Едва я это вспомнил, как еда вдруг стала безвкусной.

Я похвалил булочки, но понял, что есть не хочется и отставил тарелку.

– Выпейте вина со специями, вам станет легче, – посоветовал мне Фарид, видимо поняв мое состояние. Проницательный.

– Лучше просто воды, – попросил я. Пока молчаливый слуга исполнял мою прихоть – на столе в принципе не было никакой воды и за ней пришлось идти – я разглядывал Кааса за работой. Против моего ожидания, он не подкручивал гайки на своем агрегате. Поочередно вынимал из петелек на фартуке хитро изогнутые палочки и просто водил ими над своим агрегатом. Похож был на лозоходца-сантехника. Внезапно он отскочил и крикнул:

– Готово! Сейчас! – а потом самым невежественным способом пнул свою конструкцию. Та затряслась, как старая и плохо сбалансированная стиральная машина. Внутри раздался грохот. Из стыков повалил дым. Точнее пар. Очень странный пар – очень густой, он бесследно истаивал на солнце уже через секунду. Тем временем Каас ухватился за массивный рычаг, торчащий сбоку. Внезапно, из одной из толстой трубы которая напомнила мне змеевик своей лихой формой, высунулась полупрозрачная рука. И начала шарить вокруг. Я повернулся к Ректору чтобы убедиться, что он тоже это видит. А так и должно быть?