Текст книги "Лестница власти 2 (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Родослав! – кричу я. Зачем нам это мясо. Нам нужен главный герой. Но Илья и без меня знает, что делать – он уже кинулся за братцем в погоню. А я, наученный одним дымным колдуном, не стал торопиться. Подобрал саблю Брячислава. Проверил его самого – тот дышал, но очень экономно, по чуть-чуть. Кровь изо рта не шла, значит ребра не сломаны. Что странно. Точно бояре крепче обычных людей. Положил второго на бок, заложив руку под шею – чтобы не задохнулся кровью. Кажется нескольких зубов он и в самом деле лишился. И только после этого я кинулся вслед за Ильей.

Мы с Ильей побегали по Лицею от силы минут пять. Нас приняла стража в белых мундирах. Настроенная решительно и даже с мушкетами. И препроводила в местный обезьянник. Я и не знал, что тут такие есть. Мы конечно объяснили, что это на нас напали. Но Лицейские стрельцы молчали и отводили глаза. Вот тут я всерьез начал нервничать. Однако, уже минут через двадцать нас принял Канцлер. Лично.

То, что он не пришел в камеру, понятно – статус не тот. Но то, что нас привели в его кабинет, и даже не связывали, меня немного успокоило. А когда Канцлер взмахом руки отослал прочь стражу, и даже пригласил нас с Ильей сесть к его столику для чаепитий, я успокоился окончательно.

– Сударь Храбр, начинайте рассказывать, – велел Канцлер, наливая себе чай. Нам он не предложил. Все же, мы будем наказаны. но не очень сурово.

– Начать следует со вчерашней бани, – начал начинать я.

– Или даже с моего отъезда… – вмешался Илья.

– Вы не про свейские бани? – заинтересовался Канцлер. – Начинайте с них.

Я тяжело вздохнул.

– Вы не поверите, но мы там просто помылись. И прежде, чем я бы мог начать рассказывать интересное, к нам вломилась четверка темных личностей…

– Темных личностей, – хохотнул Илья. Он тоже успокоился. По крайней мере достаточно, чтобы его забавлялимои непривычные для его уха речевые обороты.

– Может сам расскажешь? – неожиданно вызверился я.

– Тихо, – тихо, но веско, сказал Канцлер. – Храбр, продолжайте.

И я стал рассказывать события последних двух дней.

Глава 29

Глава, в которой, ровным счетом ничего не происходит.

Канцлер слушал внимательно, только изредка задавая уточняющие вопросы. А потом рассказал нам последствия наших действий, чем меня удивил. Он вел себя… Не так, как я ожидал от представителя сословного общества. Хотя, может быть как раз такое отношение к зависимым людям и характеризует представителя сословного общества?

– Господин Родослав сбежал. Насколько мы смогли выяснить, побег был подготовлен. Он выбрался за стены лицея в повозке дровника, за стенами его уже ждали люди. Коней было много, похоже он предполагал уйти вместе со своими подельниками.

– Он что, хотел убить Илью? – я искренне удивился.

– Несчастные случаи на потешных боях с боевым оружие случаются на удивление часто, – нейтрально ответил Канцлер. – Впрочем, Брячислав уверяет, что Родослав просил только о ранении. За это он обещал свою сестру. Довольно щедро.

– Врет, она с трех лет обещанна князю… – вскинулся Илья.

– Я тоже так думаю. И сказал об этом Брячиславу. У него сломаны ребра и если бы не умения, – Канцлер едва заметно улыбнулся. – Старца Григория, боюсь это вы бы стали убийцей, Храбр.

– А второй? – заинтересовался Илья.

– Забрала родня, у него есть тут поблизости. Не считая достоинства, его урон составил два выбитых и семь поврежденных зубов. Но вы нажили себе врагов. Разумеется, они оба исключены. Брячислав будет выставлен за ворота, как только поправится. А вы, разумеется, тоже будете наказаны. Страшным наказанием, оставшемся еще с зари основания лицея. Отправляю вас в пехоту. Сроком на год. Свободны.

И канцлер демонстративно отвернулся.

– Подождите, – сказал я. – Но почему?

– Что почему? – снова посмотрел на меня Канцлер.

– Почему именно сейчас? – спросил я. – Зачем Родослав решился на такое грубое… нападение?

– Думаю, это как-то связано с семейными делами господина Ильи, – Канцлер кинул пытливый взгляд на Муромского. – Кроме того, ходят слухи о начале войны, в который будет втянут Великий Устюг.

– А это как Ильи касается? – удивился я.

– Это касается Лицея. По традиции, если городское вече объявляет поход, Лицей в нем участвует. И старший курс, в том числе. Возможно, Родослав не захотел идти на войну…

– Трусливый… – Илья не сдержался, хорошо хоть смог не выругаться при Канцлере.

– Да, это странно от боярина, бежать от боя, – кивнул Канцлер. Он спокойно попивал чай и беседовал с нами, как будто мы были ему ровня. Возможно, это был его способ справляться с волнением. Никаких других признаков я не заметил. Повинуясь интуиции, я спросил:

– Вас беспокоит эта война?

– Хм… Да, сударь Храбр, беспокоит. Я выясняю подробности, но пока в ней слишком много странного.

– Не хотите рассказать? – заинтересовался я.

– Пока рассказывать особо нечего. Из-за уральских гор пришло новое племя. Это не в первый раз. Разрушили несколько поселений и торговых постов. И такое бывает. Взяли в осаду укрепление, формально принадлежащее Великому Устюгу. Скорее, союзники, чем владение. И те попросили помощи. Однако, это уже странно – дикарям трудно вести осаду, у них ведь нет надежного тыла, откуда можно снабжать армию. Такое может организовать только выдающийся лидер. А это большая редкость. По обе стороны уральских гор. Бояре Великого Устюга жаждут крови. Впрочем, крови они как раз не особо жаждут. Они рассчитывают на легкую победу, добычу и славу. Хотя, последняя большая война с племенами мороза кончилась тридцать лет назад. И, насколько я помню, все равно пришлось мириться. Но люди, конечно же, сейчас рассказывают истории о том, как убивали снеговиков сотнями.

– Недооценка противника, это первый шаг на пути к поражению, – веско сказал Илья.

– Мудрые слова, – уважительно кивнул ему Канцлер. – Я их запомню. Вы меня удивили, господин Муромский. Кажется, я недооценил вас.

Канцлер улыбнулся. А потом обратился ко мне:

– Что касается вас, Храбр, то это может быть для вас скверной новостью. В случае участия Лицея в походе, часть преподавателей будет вынуждена его покинуть. И, следуя традиции, перед этим мы проведем экзамены у первого курса. Как вы понимаете, может оказаться что у вас нет еще нескольких месяцев.

Илья тактично промолчал. Про опасения Канцлера и остальных, что у меня не будет фамильяра, он был в курсе.

Мы еще немного посидели, но судя по тому, что чая нам Канцлер так и не предложил, на долгую беседу он все же не рассчитывал. Поэтому обменявшись парой любезностей мы покинули его кабинет.

– Наказание смешное. Никакое, – поделился очередной мудростью Илья. – Он нас простил. Просто для порядка надо было все же наказать.

Я молча кивнул.

Следующие пара недель прошли на удивление спокойно. Если не считать появления Ибн Хальдуна.

Старый волшебник явился ночью в комнату девушек – его “лампа” хранилась у них. И сначала их перепугал. Впрочем, он тут же исправился, задарив их фруктами и безделушками.

А на следующий день, Милена отозвала нас в сторону и погрела лампу Ибн Хальдуна в ладошках.

Дымный волшебник соткался из воздуха рядом с лампой, казалось, что он как будто вытекает из неё. Лицо у него было подозрительно довольное.

Он смог улизнуть всего на несколько минут, но успел рассказать, что владыка джиннов рвет и мечет, и стояние на коленях затянулась дольше обычного, поэтому он и не появлялся раньше. И что его наложницу, которую я шмякнул об пол, теперь отправляют домой. Осквернена ведь прикосновением злодея. Владыку бесит сам факт проникновения в сераль. Слухи уже приписывают неизвестному злоумышленнику – то есть мне – удивительные заслуги в порче “имущества” уважаемого Шаззуасфи. В одно рыло полтысячи красавиц перепортил. Я высказался в том духе, что мне конечно даже приятно, и спорить я не буду, но немного обидно за пренебрежение к моим компаньонам. Джинны действительно женщин ни во что не ставят. Могли бы хотя бы по полсотне и Милене с Лизаветой выдать.

Милена на это не нашлась, что сказать, а Лизавета меня, неожиданно горячо поддержала.

Ах да. Злата окуклилась. Я устал таскаться с ней везде, и все чаще оставлял её одну в шкатулке. Она выбралась из неё, прогрызла тумбочку, добралась до золота, умудрилась раскрошить браслет и монеты Ибн Хальдуна в мелкую пыль, перемешала с опилками, устроила гнездо и покрылась скорлупой. Я застал её уже в виде здоровенного золотого яйца. Оставалось только смирится и ждать, что будет дальше.

Слова Канцлера про войну, стали уже забываться, когда они напомнили о себе звуком труб. Однажды утром, в Лицей въехали пышно наряженные всадники. Самые уважаемые горожане. Они спешились еще до того, как въехали на центральную площадь. Развернули знамя, трижды продудели в горны – действо было сильно ритуализированное.

Канцлер вышел навстречу, поклонился им, они ему, и так три раза. Потом несколько, самых пышных персоны, проследовали за Канцлером внутрь.

Мы, с остальными учениками, конечно же наблюдали за всем этим.

– Пришли звать Лицей в поход, – сказал Сергей, поправив очки. – Я читал описание обряда. – Хорошо хоть, нас это не коснётся.

Я щурился на разодетые в парчу, бархат и шелк фигурки. Они могли бы быть умилительной картинкой с иллюстрации к русской сказки, но впечатление портило оружие, которого на них было слишком уж много. Что-то подсказывало мне, что эта война в новом мире не обойдет меня стороной.

Глава 30

Глава в которой главный герой показывает свое опухшее яйцо и все изумляются.

День начался с переполоха. В наш корпус нагрянул Канцлер с инспекцией. В качестве группы поддержки и сопровождения выступала госпожа Софья и старец Григорий. За последние несколько недель он слегка оправился, и теперь ходил, опираясь на странно изогнутый посох, больше напоминавший костыль. Волосы у него потемнели лишь частично – широкие белые полосы в бороде и волосах делали его похожим на человека в возрасте, который наконец-то смог начать самовыражаться через внешность.

Проверка началась с дальней стороны. Так, чтобы а нам с Ильей зайти в последнюю очередь. Учитывая, что в корпусе остался только Тамила и Сергей, живущие в отдельных комнатах, это не заняло много времени.

К нам пару раз, с выпученными глазами, забегали стражники и полная тетка в шикарном платке, которая оказывается была ответственна тут за чистоту. Никогда её до этого не видел.

Они охали, видя нашу комнату и нечленораздельно мычали, и убегали.

Наконец, появился Канцлер. Эскортными миноносцами перед ним высыпали его клерки и кинулись все стороны, проверять мебель. Впрочем, довольно быстро они все замерли, разглядывая мою тумбочку. Некогда солидная, добротная, сделанная на века, сейчас она была похожа на руины Рейхстага, которые кто-то основательно погрыз.

Канцлер приблизился к ней и процедил, с невозмутимым лицом:

– Полагаю, это ваше, сударь Храбр.

– Да, – не стал отпираться я. Поскольку ничего другого он не спрашивал, то я ничего объяснять и не посчитал нужным. Канцлер протянул руку, разгреб щепки хлам, перемешанный с кусочками бронзовых деталей от тумбы и золотые чешуйки, обнажив бок золотого яйца. Оно за прошедшее время слегка увеличилось в размере. Ну как, слегка. Сейчас яичко феечки было размером с подушку. С маленькую подушку.

Канцлер не стал прикасаться к сияющей золотом скорлупе, а просто коротко сказал мне:

– Возьмите это и следуйте за мной.

Я подчинился. Не думаю, что старик замыслил недоброе – иначе действовал бы по другому.

Я с кряхтением взвалил на себя яйцо. Весило оно килограмм тридцать. Не помню, чтобы у меня столько золота было. К счастью, бывалый Илья тут же соорудил мне из ремня и одеяло конструкцию, отдаленно напоминающую рюкзак-переноску для детей на груди. Я отправился вслед за Канцлером терпеливо дожидающимся меня внизу. Мы молча шли по такому знакомому маршруту. Похоже, нашей конечной точкой был его кабинет.

– Вам следовало рассказать мне об этом раньше. Неприемлемо, что я узнаю о таких вещах от прислуги, – сухо бросил Канцлер. Эта была единственная фраза, которой он меня удостоил. Я понял, что он в ярости. Это объясняло и настороженное молчание Софьи и Григория. А еще, господин Махаэль, впервые на моей памяти, опустил обращение по имени-титулу.

Мы неожиданно свернули и прошли мимо могучей двери, предусмотрительно открытой стражниками. Эти были из “старичков” – бородатые, небрежные с оружием. Держатся строго, но не раболепно. Я помню эту дверь, она всегда была закрыта. За ней, сразу из разукрашенного центрального крыла, начиналась широкая лестница из грубого камня. На стенах, из украшений, только факелы в железных держателях.

Мы прошли уровня три, опустились вниз уровня на три. По моим ощущениям, уже находились метрах в двадцати под землей. Я устал, ноги начали подрагивать. Меня немного утешало, что бледный и пыхтящий Григорий выглядел явно не намного лучше меня. Но я уже готов был сдаться, и попросить о передышке, как мы наконец свернули с лестницы в коридор. И, о счастье, он был короткий. За ее одной толстой, хоть и небольшой, охраняемой дверью, скрывалась комната в середине которой было… Гнездо.

Большая кадка, размером с полбочки, внутри уголь, опилки, малахитовая руда и золотые монеты.

Внутрь комнаты вошли только я и педагоги.

– Кладите это сюда.

Я нутром почувствовал, что моему яйцу это лежбище пойдет на пользу. Поэтому, с открывшемся вторым дыханием, полез в кадку. Пока я устраивал свое яйцо поудобнее, стараясь ей разместить поглубже внутри кучи, Канцлер и остальные, бесстыдно обсуждали его вполголоса.

– Хорошо, что вы не стали брать с собой Велимудра, – немного напряженным тоном сказала Софья. – Боюсь он бы не удержался и попытался вскрыть… это.

– Я и сам, признаться, едва сдерживаюсь, – непривычно веселым голосом ответил ей Канцлер.

– Вы только посмотрите на этот размер! – со страстным придыханием вдруг сказал Григорий. Хотя, может, он просто после забега по лестнице еще не отдышался.

– Скорее всего это из-за ветров эфира, что пронизывают Лицей, – задумчиво сказала Софья. – Вспомните, болотники в природе трансмутируют месяцами, иногда годами. В наших подземельях это занимает у них несколько дней.

– Мы очень мало знаем о таких созданиях, – задумчиво ответил Канцлер и повысил голос. – Сударь Храбр, скажите, когда вы… кхм… когда произошло появление этого предмета…

– Златы, – буркнул я. Обидно что-то за феечку, нечего её предметом называть.

– Златы, – легко согласился Канцлер. – Так вот, не думали ли вы, кхм… о способах размножения?

Я задумчиво посмотрел на него. Потом перевел взгляд на Софью. Она снова была в толстом шерстяном форменном кафтане, который по прежнему не мог скрыть невероятные объемы её бюста. Именно о нем я и думал. Я тяжело сглотнул.

– Храбр? – Софья назвала меня по имени с какой-то игривой хрипотцой, словно подтрунивая. Я с трудом перевел взгляд выше. Её глаза светились лукавым весельем. Поддразнивает и наслаждается моим смущением.

– Думал о фигуре госпожи Софьи, – выпалил я, и прикусил язык. Хотя, хорошо получилось, нейтрально. В принципе, правда, хоть и облагороженная до почти лжи. Теперь пришла очередь для госпожи Софьи мило смущаться. По её щекам разлился румянец, а руками она словно хотела прикрыть грудь, но вовремя остановила движение кистями.

– Хм… – Канцлер и Григорий синхронно хмыкнули и глубокомысленно посмотрели на грудь госпожи Софьи. Та окончательно смутилась, опустив голову. Но тут же горделиво её вскинув. И заявила, демонстративно не обращая внимания на старцев.

– Это ничего не объясняет!

– Вы правы, – тоже перевел на меня взгляд Канцлер. Григорий последовал его примеру с заметным опозданием. – Придется просто вести наблюдения и ожидать результатов. Вы устроили свою… Злату достаточно удобно, сударь Храбр?

Я еще немного повозился в гнезде, прежде чем решил, что оно достаточно удобно для моего яйца. Вылез из кадки. Буркнул:

– Еды сюда принесите, она как проснется, голодная будет.

– Скорее всего, сударь Храбр, она будет не одна. Это естественный закон природы, созданные существа, сразу после своего появления, стараются размножиться. А мы постараемся ей в этом помочь. Не переживайте, насчет еды я распоряжусь, – Канцлер положил мне руку на плечо и вывел из комнаты. Однако, по лестнице мы пошли не на верх, а вниз.

– Вы меня что, в узилище ведете? – спросил я, шутя. И не шутя насторожился.

– Нет, – спокойно ответил канцлер, и убрал с моего плеча руку. – Сударь Храбр, полагаю вы в курсе о происходящих за стенами нашего Лицея событиях? Связанные с войной. Но это еще не все. У меня есть основания полагать, что некие люди обратили пристальное внимание на наш Лицей. И мне не ясно, с какими целями… Впрочем, это сейчас не так важно. Важно то, что через месяц начнутся экзамены. Досрочные. Это пожелание Царя. Такое случалось раньше, и все условности уже соблюдены, отказать я не могу. То есть у вас, сударь Храбр, нет впереди еще нескольких месяцев спокойной жизни. Уже через месяц вы должны будете предъявить своего фамильяра. Или покинуть Лицей. Старец Григорий посвятил меня в некоторые детали вашего прошлого и я взял на себя смелость предположить, что вам некуда идти. К счастью, у старца Григория есть план.

– А есть план еще у кого-нибудь, кроме старца Григория? – хмуро спросил я.

– Да, я согласен, для декана старец Григорий слишком склонен к импульсивным решениям. К счастью для вас, в этот раз он поделился своей задумкой с руководящим составом Лицея и мы помогли сгладить некоторые острые углы.

– На куски точно не разорвет, – “успокаивающе” прорычал Распутин позади меня. – А остальное я залечу, не боись Мст… Храбр.

– Опасность сведена к минимуму, – проворковала Софья.

Они, все трое, выглядели подозрительно довольными.

– Вы на мне эксперимент задумали поставить, да? – осенило меня.

– Что такое “эксперимент”? – спросил Канцлер заводя меня в очередную охраняемую дверь. Она могла бы сойти за банковскую, из-за массивных засовов, только сделана была из деревянного бруса. И “штурвалов” у замков нет. Зато охраны рядом, человек двадцать. В этот раз “стариков” всего двое, остальные – молодежь. Нервничают.

Я вынужденно вошел внутрь – педагоги, как опытные гопники взяли меня в “коробочку” и деваться мне было некуда. Я услышал, как тяжелая дверь за мной со скрипом закрывается.

– Это сейчас уже не важно, – ответил я на вопрос Канцлера, про эксперимент. Потому что, едва войдя в это помещение, понял – именно его они и задумали. На мне. И мне совсем не понравилась многолучевая звезда на полу.

– Тащите его сюда! – радостно завопил Велимудр из угла. Он сидел в кресле, настолько обложенным конторками и заваленный раскрытыми томами книг всевозможных размеров, что я его даже не сразу заметил. Сейчас старик вскочил, и засеменил к тому самому месту на полу. Со зловещей звездой.

– Быстрее, Храбр, у меня уже все готово. Вставайте вот сюда! – одетый по настоящему празднично, в расшитый серебряными звездами кафтан из черного бархата и со своей длинной, шикарной, благородной седой бородой, Велимудр как никогда был похож на сумасшедшего ученого. Я встал, как вкопанный. Но на мои плечи опустились железные руки Канцлера, и буквально понесли меня вперед.

– Ничего не бойтесь, мы будем рядом, – сказал Канцлер. Я не видел его лица, но готов поставить бочку медовухи – говоря эту фразу господин Махаэль предвкушающе улыбнулся.

Глава 31

Главный герой оказывается втянут в сомнительный эксперимент, который выходит из под контроля. Эта глава полна жизненной мудрости о том, что ничто и никогда не идет по плану.

– Я никуда не пойду, – я вывернулся из цепких рук Канцлера.

– Поймите, сударь, мы делаем это для вашего же блага, – чересчур уж пафосно воскликнула Софья.

– Вот всегда так говорят, когда что-то плохое хотят сделать! – ответил я ей.

– Вам ничего не угрожает! – веско сказал Канцлер. – Сударь Храбр, перестаньте дергаться и строго следуйте нашим указаниям!

Я деревянно двинулся на то место, на которое мне указывал Велимудр. На полу были геометрически правильные окружности и многоугольники, нарисованные белым мелом. Они причудливо пересекались и вписывались одна в другую, как орнамент. В углах и по окружностям вились надписи на русском “Не вылазь, убьёт”, “Кто переступит, тот дурак”. Мда, надо бы этим господам магам тоже на латынь переходить, а то пафос теряется.

– Череп демона! – заорал прямо мне в ухо Велимудр и потер меня штуковиной, похожей на череп чихуахуа с рожками. И тут же сел мне на уши. К счастью, в переносном смысле. Я так для себя понял, что Велимудр так со стрессом справляется, лектора включая.

– Значит главное, не показывать страх. Вообще ничего не бойся. К тебе притянет мелкого беса, способного менять обличья, мы его усмирим…

– Так, что вы затеяли?! – преодолел я, наконец, оцепенение.

– Начинается! Тишина! – зарычал Григорий и ударил посохом в пол.

– Почему начинается?! – грозно нахмурил брови Канцлер и заторопился на свое место – в свободный от надписей и линий углов пятачок в рисунке. – Я не давал команду!

– А я откуда знаю?! – окрысился Григорий. – К гадалке не ходи старец Велимудр начудил чегой-то.

Старец Велимудр уже занял свой уголок рисунка и выхватил две пузатые, стеклянные склянки с ребристыми боками, неприятно похожие на гранаты. И гаркнул в ответ на обвинения:

– Да пошел ты на хер, старец Григорий!

Хлобысь – все вокруг заволокло жирным туманом. Было похоже, как будто чернила пролились в воду. Только эти черные, жирные на вид и похожие на щупальца лоскуты, плавали в воздухе:

– Назови свое имя, демон! – прогрохотал командирским басом Канцлер. – И назови своего хозяина!

Черная маята стремительно истаивала и в просветах я увидел знакомое личико. Девка, которую я приложил об пол в башне джинов.

– Ора, – испуганно пискнула она. Бледнокожая красотка была замотана в полотенце, в руках зубная щетка. Местная зубная щётка. Тут они похожи на крохотный ершик. Большие глаза Оры стали еще больше, когда она увидела меня. Девушка подняла в изумлении густые брови, вытянула руку и ткнула в меня ершиком. – Ты?! Опять?! Да ты знаешь что из-за тебя…

– Изыди, демон! – заорал Григорий.

Девушка или как она представилась, Ора, исчезла. В этот раз спецэффекты были круче. Позади неё как будто распахнулся гигантский кальмар, сотканный из тьмы. Чернильно-черные щупальца обвив её, как мне показалось, нарочито непристойным образом, утянули закричавшую в ужасе девушку внутрь себя. Через секунду сгусток тьмы с щупальцами пропал Вместе с Орой. Она исчезла а я остался, и я оказался в скандале.

– Кто это был, должен же быть мелкий бес-перевертыш!

– Я знаю, что это должен быть перевертыш, я сам вам…

– Велимудр, ты его что, забыл потереть?

– Я потер!

– Плохо потер!

– Сама три!

– Может это по другому работает!

– Так, тишина, давайте снова! – заорал Канцлер. Никогда не видел его таким возбужденно-воодушевленным. – Софья держи второй контур наготове! Заякорить объект! Начали.

Кто-то успел мне сунуть в руки рогатый черепок.

– Приди демон из бесконечной тьмы! – нараспев начал Григорий. Очень церковно получилось. Правда, уже про бесконечную тьму он нормальным голосом договаривал. Потому что Ора уже материализовалась и испортила ему всё заклинание.

– Да почему опять она! – возмутилась Софья. – Сучка, ты чего сюда прыгаешь?

Злость госпожи декана, возможно, отчасти объяснялась тем, что теперь Ора была полностью обнажена – полотенце где-то потерялось. А ёршик остался зажат в кулачке, но теперь был беспросветно черным. Она смотрела на меня пустым, стеклянным взглядом.

– В этот раз я точно заякоро… корикил! – закричал Велимудр. – Вон у этого идиота в руках якорь! Что, опять я виноват?!

– Да что с тобой, демон?! – возмущенно взревел Григорий и стукнул посохом по полу.

– Я так преисполнилась… – начала отвечать Ора, не дав ему договорить…

– Зачем ты нам являешься?! – перебил её Канцлер.

– Вы сами меня вызываете, – недоуменно ответила она, и в её взгляд начала возвращаться осмысленность. – Только во тьму меня не изгоняйте! Как вы вообще это делаете?

– Явись в своем истинном обличии! – заорал Григорий.

– Можно не надо? – пропищала Ора натужно, но её кожа уже пошла красными пятнами, пальцы удлинились, аккуратные ноготки потемнели и удлинились, а суставы на ногах с влажным хрустом вывернулись назад. Её тоненький голосок стремительно садился, к концу фразы превратившись в хриплый рык – Я, когда превращаюсь в себя, всегда так злююююсь… Гори!

Она сделала жест рукой, вернее – уже мускулистой красной лапой, с длинными треугольными когтями – как будто толкнула что-то от себя. Из её ладони вылетел самый натуральный огненный шар и полетел в Григория. Тот успел ловко прикрыться посохом, но это помогло слабо – огненный шар взорвался, окутывая Григория огнем.

– Ой батюшки, Гриша не гори, не гори, не гори, – запричитал Распутин. – Уходи огошечка, уходи-уходи.

Языки пламени опали с Григория вниз, вместе с кусками тлеющей одежды и тлеющими лохмотьями волос и бороды, собрались в постоянно уменьшающуюся огненную фигурку, которая грустно побрела прочь.

– А ну замри демон! – заорал Канцлер. Ора повернулась к нему, оскалила жутковатую пасть с сильно развитой мускулатурой и непомещающимися за губами клыками, прорычала: – Ты мне не господин!

И повторила жест, который, как я знал, кончается огненным шаром.

Канцлер хладнокровно извлек из воздуха пистолет и выстрелил Оре в голову. Очень быстро, кажется он нажал на спуск еще до того, как навел ствол. но Ора успела среагировать, отмахнувшись кулаком, с по-прежнему зажатой в ней зубной щеткой. Пуля ударила ее в запястье и вошла в кожу. Но не глубоко. Удар заставил Ору отшатнутся, но ей, похоже, это даже понравилось. Она игриво качнула бедрами, и снова занесла свободную лапу для своего выстрела. Канцлер вытянул из неоткуда второй пистолет.

– Замри! – заорал я.

Ора замерла. Сейчас она была какой угодно, но не хрупкой. Мощные копыта держали мускулистое, поджарое тело с длинным хвостом. Красная кожа, кажется, была покрыта чешуей. Рожа украшена проросшими на скулах и подбородке черными костяными выступами. А голову венчали шикарные и длинные, как у горного козла, только антрацитово-черные, рога. При некоторой фантазии за костяными выростами и оскаленной в бешеной ярости клыкастой пасти можно было разглядеть черты Оры в человеческом обличье, когда она только появилась.

– Ну? И почему она его слушается, а меня нет?! – даже как-то обиженно пробурчал Канцлер, не торопясь убирать пистолет. Но и не стреляя.

– Так она ж его хозяином выбрала! – истерично взвизгнула Софья. – Меньше на сиськи пяльтесь, дурачье старое, а за происходящим следите!

Сиськи, кстати, у Оры сохранились даже в демоническом виде. Хотя, конечно, видоизменились. В соответствии со всем остальным нарастив объем и брутальность. Моё чувство прекрасного не царапали чешуйки и явно каменно-твердые, похожие на черные шипы, соски. В этих брутальных грудях была своя жестокая эстетика. Так и хотелось…

– Да это ж суккуб! Из высших! – заорал Григорий. – Нам всем п…

– Так, спермент не удался! – блеснул моей эрудицией Канцлер. – Сворачиваемся. И гоним демона во тьму!

– Нет! – заорал я. – Ора, отомри, но никого не убивай!

Все застыли в напряженном молчании. Ора заорала, задрав лицо к потолку. Кажется, у неё немного по другому челюсть устроена, не как у людей – пасть распахнулась этак градусов на сто двадцать. Таким хлебалом только тройные чизбургеры целиком глотать. Или мясо рвать – вон какие зубы. И, кажется, в два ряда. Я присел и закрыл уши руками – орала Ора очень неприятно, как сирена. Звук такой пронзительный, что аж в костях отдается.

Все стояли, слушали. Блин, она орет и орет, на одной ноте. Ей с такой дыхалкой бы подводным нырянием заниматься. Наконец Ора прооралась и с шумом втянула сквозь клыки воздух.

– А можешь снова человеком стать? – нахмурился Канцлер.

– Внемли мне демон! – подхватил идею Григорий. – Прими облик человеческий!

Ора начала медленно скукоживаться. Когти и костяные наросты втянулись с неприятным хлюпаньем, оставляя после себя кровоточашие раны. Которые, впрочем, тоже закрылись. Ора снова превратилась в эффектную брюнетку, заплакала, и упала на колени посреди заклинательного узора. Вся в крови, взлохмаченная, стыдливо прикрывая грудь ручкой. Правда, задорно торчащие рожки на голове живо напоминали, что это только одна из её форм.

– Так, что мы сделали не так?! – нахмурил брови Канцлер.

– Должен был быть перевертыш, это самая легкая часть была. Привлекать сущность надо на похожее, или часть сущности, или к человеку кто коснулся его. Должно было перевёртыша притянуть… Может череп не от него?

– Постойте! – воскликнула Софья и посмотрела на меня с очень женской подозрительностью. – А не потерся ли ты, Храбр, где-то о суккуба?

– Ну… – замялся я.

– Что? Где? Когда? – с оттенком восхищения завопил Григорий.

– Это все твоё воспитание! – ткнул в него Велимудр своей алхимической гранатой. Хорошо, хоть не бросил. – Развратник и извращенец! А еще декан!

– Да он не с моего факультета! – поспешил откреститься от меня Григорий. Выглядел он как бомж, чудом спасшийся из пожара, волосы местами обгорели почти до кожи, и сама кожа на руках и лице покраснела. Но за кинжал он хвататься не торопился, видимо было терпимо. А вот шикарный новый посох Распутина встречи с демоническим фаерболом не пережил. Григорий держал в руках две обугленные половинки, но, похоже, этого не замечал.

– Ответьте мне Храбр, при каких обстоятельствах вы умудрились… кхм… коснуться суккуба?!

– В спальне. Там было еще известные вам особы, и я бы не хотел наводить тень на их репутацию, – зачастил я, не желая ни в чем признаваться, но и не в силах промолчать.

– Я не желаю этого слушать! – взвизгнула Софья. С поправкой на децибелы, но что-то похожее на рев Оры в её голосе проскользнуло. Она развернулась, умудрившись даже спиной показать мне своё полное презрение и пошла прочь. Впрочем, аккуратно переступив через линии, чтобы не повредить. Я с немым изумлением посмотрел на её шикарную задницу. Да что я?! У нас вроде никаких договоренностей не было…

– Ладно Храбра, пока достаточно, замолчите, – кивнул Канцлер. – Теперь ты, демон, ответь мне! Ты можешь превратиться в… Ну, например, в белочку? Или свинью?

– Я суккуб, а не перевертыш! – в голос зарыдала Ора. – Я не свинья… Я могу…

– Знаем мы, что ты можешь! – строго сказал Григорий и потряс половинками посоха. – Это от правнучки подарок был! От любимой! Сто лет как померла, последняя память…

– Тишина! – рявкнул Канцлер. – Что делать будем?

Краем глаза я заметил, что Софья до двери не дошла, а остановилась и прислушалась.