Текст книги "Лестница власти 2 (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 27

В которой я наконец-то добираюсь до преимуществ своего положения. А именно – явного и продажного разврата. В меню включены: яркая постельная сцена, танцы голого Ильи и опасности зубов у неприличного места.

Я никогда не был в элитных борделях, но именно так себе все и представлял. Ладно, не совсем так – в моих представлениях тут должны быть шесты с танцующими стриптизёршами. Встретившая нас у входа элегантная женщина в короткой косоворотке без юбки и открытым воротом до пупка, жеманно улыбнулась и провела за собой. Свейские бани действительно были банями – целый комплекс отдельных домиков, с центральным длинным залом соединяющим их. Илья уточнил, сколько стоит “помывка полностью, с едой и другими услугами”. Женщина кокетливо улыбнулась и спросила, насколько мы грязные? Справятся ли две банщицы или лучше позвать четверых?

Я вспомнил суровую тетку-носорога из Храма Любви и вздрогнул. Илья уверенно сказал, что нужно четверых, по двое на брата. Женщина кивнула, вежливо попросила шестнадцать монет. Мы отсыпали ей серебро – я благоразумно оставил себе несколько денег в поясе, поэтому честно отслюнявил половину.

Да, еда и труд тут стоят не дорого.

Нас провели в довольно просторную горницу. Посередине стояла здоровенная кадка с низкими бортами. На самом деле довольно большая, сошла бы для джакузи. Кадка стояла на своеобразной печи – дымоход, похоже, был проложен в полу. Вокруг кадки стояли столы и две кровати, укрытые балдахинами. Этакие палатки на деревянной основе. В принципе, достаточно для уединения.

Прощебетав что-то о том, что скоро все будет, женщина скрылась. И действительно, почти сразу на смену ей явились девушки.

Они были веселы и красивы. И одеты в тонкие льняные рубашки, льнущие к их телам в жарком воздухе. Пока две накрывали стол, две другие помогли нам раздеться и ласково, но настоятельно, подвели к бадье. Оставалось только скинуть последние портки и залезть в воду. Что мы и сделали. Обе девушки тут же к нам присоединились. И в раздевании, и в воде. Каждому досталось по одной. Они тут же начали нас намыливать странного вида мочалкой. Пахло немного хозяйственным мылом и хвоей.

Мыли честно – драили спину, руки, ноги. Когда девушка добралась до волос, я уже во всю осторожно изучал её тело своими руками. Она не протестовала, но и не отвечала на ласки.

– Все, пошли, – сказал я, чувствуя что меня сейчас разорвет на части. Я выбрался из кадки, взял за руку банщицу, зацепил девушку с дивана – одна из тех, что накрывала на стол. Эти уже успели плеснуть себе медовухи и шептались о чем-то своем. Пришлось прервать, но извинятся я не стал – было не много не до того.

Мы залезли в кровать. Кровать размерами не уступала квартире в Токио и, как я раньше уже заметил, надежно огораживалась от остального мира дорогой тканью. Все е я человек стеснительный, и постарался опустить балдахин тщательней.

Девушки, хихикая, устраивались на кровати поудобнее и наблюдали за мной.

– А ты красивый, – протянула одна и поманила меня пальчиком. Я подполз поближе, коснулся её кожи на щеке, скользнул пальцами ниже, по шее, и еще ниже и вздрогнул отдернув руку из-за душераздирающего визга.

Визжали за балдахином. Чем это таким Илья их напугал, да еще до истошного крика? Я вроде ничего особо примечательного, с поправкой на его размеры, не увидел. Хотя, возможно, я просто Храмом Любви испорчен.

Очень не хотелось отвлекаться, и я бы может даже проигнорировал истошный вопль, но девушки передо мной тоже испугалась. Дернулись в сторону, инстинктивно прикрывая грудь. Я мрачно выругался и полез смотреть, что там стряслось.

– Тебе привет от дядюшки, Илюша, – говорил как раз в этот момент субъект уголовного вида. В отличии от стереотипов распространенных в моем мире о бандитах, этот совсем не выглядел здоровяком. Тощий, не дрищеватый, а именно тощий – сквозь кожу на черепе все лицевые кости разглядеть можно. Глаза запавшие и пустые, как окна в заброшке. И видом на Питерский дворик с расчлененкой.

А все потому, что тут в криминал, на местном “в тати”, идут не от хорошей жизни, бывших спортсменов среди такого контингента не встретишь. Всего бандитов было пятеро – один, явно младшенький, терся у дверей, трое стояли чуть позади главного. В руках ножи. Блин, даже ножи, похоже ворованные – точеные-переточенные, аж лезвия с обратным изгибом, и одновременно ржавые. Одеты в какую-то дикую рвань, бывшую некогда престижной одеждой – под слоем копоти и лоснящегося жира еще можно разглядеть дорогую ткань. Илья выскочил из оды и стоял перед ними голый, пока они его, не торопясь обходили, распределившись по всей комнате и зажимая в угол. Наши сабли у входа остались. Не добраться.

Вот же гадство, всю жизнь с этой саблей не расставался, даже когда спал, и то под рукой держал. А тут сперма вытеснила все инстинкты.

– Шо зыришь, дура, сховайся, – протянул ближний ко мне бандюган. Я прильнул к щели в шторе только лицом, а мордочка у меня, стараниями Вятко, и в самом деле за женскую может сойти.

– Это не баба, вон хер торчит, – бросил на меня быстрый взгляд главарь. Мы с первым бандитом синхронно посмотрели вниз. Действительно, кроме лица была видна еще моя нижняя голова. Она высунулась довольно далеко и бесстыдно. Главарь отвернулся и процедил сквозь зубы, поигрывая ножом и не спуская глаз с Ильи. – Его тоже.

– Так за него не плачено, – буркнул один из бандитов.

– А зачем нам свидетели? – ответил главарь. Это я слышал уже краем уха. Я рванулся внутрь кровати, выдернул из под девок подушку, сначала одну, потом вторую. В обе руки. Перехватил поудобнее. Оглянулся, чтобы как раз заметить, как от четверки бандитов в мою сторону повернуло двое. Один был уже совсем рядом с кроватью. Я бросил в него подушку. Он лениво отмахнулся от неё свободной рукой, а вот летящую в его нос мою пятку, которая следовала сразу за подушкой, ожидаемо не заметил. Хрясь. Ух и растяжка у Мстислава, у меня такой никогда не было. Удар, что называется, зашел. Под пяткой как теплая слива лопнула. Бандюган – мелкий он, килограмм на сорок пять тянет – буквально улетел вдаль, оставив после себя веер кровавых брызг. Второй удивленно проводил его взглядом, и бросился на меня. Вообще этот влажный хруст послужил сигналом – бандиты бросились в атаку.

Я терпеливо дождался, пока второй “тать” приблизился. Двигался он хорошо, чувствовалось – человек не боится закрытых пространств, и умеет в них “работать”. Секунда – и он уже в моей кровати. Вторая – и моя импровизированная защита в виде подушки изрезана в клочья. При это он еще успел пнуть начавшую оглушительно орать девку, которую я гладил. Орала она низким басом, очень похоже на то, как орет лось. Мстислав не даст соврать. Это сильно повредило её сексуальности, но пинать за такое, все же перебор. Поэтому я улучшил возможность и в отместку пнул распоясавшегося негодяя под коленку.

Суровый убийца заверещал как сурок, выронил нож и схватился за колена. И тут же я, словно хвастаясь, продемонстрировал ему свое твердое и красивое – практически классический тайский удар коленом, только пришелся он в лицо. Опять что-то хрустнуло. Только теперь звук был сухой и громкий, как будто сухая ветка сломалась. Голова бандита безвольно мотнулась и он опал, как марионетка которой срезали ниточки. Сложился. Я замер, прислушиваясь к ощущениям, и даже пощупал коленную чашечку. Нет, жутковатый треск был не от моего колена. Я подхватил выроненный нож, выскочил с кровати и наткнулся на старого знакомого. Того, который получил пяткой в нос. Он ползал по полу и искал нож, одной рукой зажимая лицо – кровь из него буквально лилась.

И вот тут я затупил, конечно. Бою с ножами ни я, ни Мстислав, особо не учились. Поэтому я без затей воткнул трофейный нож ползающему на карачках “татю” в спину. Он заорал и выпрямился – нож остался в нем. Зажало мышцами лезвие, а это не сабля, так сразу не провернешь, не расшатаешь. Впрочем, я не растерялся – подхватил с пола нож, который он искал. Я вообще внимательней, а еще мне сверху лучше видать.

– Это искал? – хохотнул я бедолаге в лицо. Но вдоволь насладиться триумфом будет время позже, сейчас же я, весело улюлюкая, кинулся на помощь Илье.

Тот пока держался. Как я уже и сам понял, ребята нам попались тертые. Они напали на Илью одновременно, причем с хитрыми, обманными движениями. Обозначив один удар, но ударив с другой стороны. Один ударил снизу, другой сверху.

Вот тока Илья тоже был не прост. Он умудрился перехватить оба удара, зажав в своих лапах, как в тисках, руки нападавших. У местных бояр хитрый хват учат, перехватывать надо не у самой кисти, а чуть выше – чтобы не порезали. Короче, Илья все сделал по науке. Бандиты пыхтели, пытались его пнуть по яйцам, били свободными руками по лицу – но он не давал им времени опомнится, напирал, швырял из стороны в сторону. Таскал, как медведь повисших на нем собак. Все силы убийц уходили на то, чтобы не упасть. Это танго втроем, сопровождаемое грохотом переворачиваемой мебели и звоном разбитой посуды, как смерч пришлось через всю комнату. Улучшив момент, я кинулся на главаря, уже занеся нож, чтобы воткнуть ему в спину. И тут стоящий на коленях бандит, с торчащим в спине ножом и залитым кровью лицом, с неожиданной резвостью бросился на меня. Я успел отскочить, и он не ударил меня плечом в таз чтобы сбить на пол, как хотел, но успел обнять меня за бедра. И попытался повалить. Его мерзкая рожа при этом, терлась о моё, все еще эрегированное, достоинство. Пытаясь сохранить лицо от позорного контакта бандюган нечленораздельно ругался, морщился и отворачивался. Было неприятно. Не потому, что он морщится и отворачивается, а потому, что его морда в принципе о мой член трется.

– Ах ты ж пида… – я аж задохнулся от возмущения и принялся отдирать его от себя. Даже про нож не сразу вспомнил. Как вспомнил, тут же воткнул нож татю в шею. Еще раз. Как учили. Не меня, Мстислава. Даже на поросенке давали попробовать. Удара со второго я попал в артерию – из шеи брызнула кровь. Еще секунд тринадцать и смерть. Но даже на пороге смерти этот выдающейся представитель городского дна продолжал сопротивляться, не выпуская меня из своих предсмертных объятий, пытаясь выиграть для своих подельников лишние пару секунд.

Совершенно напрасно, кстати. В процессе своего “танца” Илья, наконец, подловил главаря, чей нож он заблокировал снизу. И его же ножом, зажатым в его же руке, пырнул уголовника под челюсть. Кажется, чтобы такое провернуть, Илье пришлось провернуть своему несостоявшемуся убийце руку в двух суставах. Я, кажется, слышал тошнотные звуки, но не уверен.

Второй бандит, увидев это, заорал и попытался перехватить нож второй рукой. Он и до этого пытался, а тут удвоил усилия – бесполезно. Илья, пользуясь преимуществом в росте, буквально вздернул его, заставив приплясывать на цыпочках. А потом, освободившейся рукой, схватил беднягу за мотню штанов – судя по резко перешедшему на тонкий визг воплю, в кулак Ильи попала не только ткань. А потом Муромский дернул поющего соловьем разбойника на себя, оторвав его ноги от пола. Поднял продолжающего орать ассасина над собой, и обрушил его головой вниз. Череп всмятку.

Мы застыли тяжело дыша. Мы, это я, Илья, парнишка на шухере у входа и забившиеся по углам девки. Ах, да, как раз в этот момент мой противник наконец исчерпал резервы организма и забился в конвульсия, совсем уж неприлично дергая головой у моих девственных чресл. Эрекция у меня так и не пропала. Адреналин, наверно. Я оттолкнул от себя труп, мрачно подумал что шутка про ассасина-отсасина больше никогда не будет смешной, и метнул нож. В последнего бандита. Но тот на долю секунды успел раньше – юркнул за дверь, а мой нож красиво воткнулся в то место, где была его голова. Повезло, конечно. Но если бы попал, так красиво бы было.

– Одного живьем надо! – рыкнул Илья и бросился вдогонку.

– Спокойно, оружие лучше возьми! – крикнул я. – У меня есть один.

Я вытащил нож из спины трупа у своих ног и осторожно глянул за балдахин. И удивленно застыл.

– Чем это ты его так? – тоже удивился Илья. Он уже схватил сабли и сейчас протягивал мне мою. И заглянул мне через плечо. Мой первый лежал в кровати скрючившись в комочек и смотрел на меня осуждающими мертвыми глазами, из которых текли кровавые слезы. Даже отсюда было видно, по его сильно деформированному черепу, что он окончил свои дни.

– Коленом, – смущенно буркнул я. – Думал он просто вырубился…

– Покажи, а? – заглянул мне в глаза Илья.

– Давай не сейчас! – засуетился я. Наскоро ополоснувшись в чудом уцелевшей бадье, я начал натягивать одежду прямо на мокрое тело. Илья последовал моему примеру. А потом мы, с саблями наголо, выскочили на улицу. Сначала мы боялись, что на нас снова нападут, но когда выбрались из бани, и за нами захлопнулась дверь, Илья тут же начал ломиться назад. И обещать всех убить, спалить, и изнасиловать. Почему-то, именно в таком порядке.

– Что случилось?! – испуганно крикнул выскочивший из темноты на своем жеребце дед Дарён.

Мы наскоро объяснили. Вернее, объяснил Илья. После чего в ворота бани начали ломиться уже толпой. Я огляделся вокруг и не обнаружил своего навигатора. Какой умный человек, все быстро понял и свалил.

– Подожди, – сказал я. Потом крикнул, – Илья!

– Да?! – рявкнул он, оборачиваясь.

– Бани тут не причем. Они ведь точно за тобой пришли. А про меня не знали. Наверное, подкупили девку или уборщицу, чтобы она сообщила, когда именно ты сюда придешь. И ждали тут неподалеку. Ты лучше скажи, кто же тебе так эти бани расхваливал?

– Да все… – задумался Илья. – Подожди, а ведь и душегубы, что-то там про привет от дяди говорили!

– Не там врагов ищешь, – подытожил я.

Мы сели на коней и бросились в Лицей. Не дожидаясь городских стрельцов. А ведь, судя по шуму, который мы устроили, они должны вот-вот появиться. Тут город в пять кварталов. Ну десять, если они на другом конце. Все равно, явно не торопятся.

Уже у самого Лицея я наконец-то познакомился с двоюродным братом Ильи. Его свита вдруг выстроилась, словно в боевой порядок. Пешие взяли в руки топоры и встали на санях. Конные сгрудились вокруг меня и Ильи, но так, что мы словно оказались на острие клина.

– Это старший, Родослав. Помнишь, я о нем рассказывал? – успел шепнуть Илья. И тут Родослав, отделившись от своей свиты, поскакал прямо к нам. Не обращая внимания на угрюмые лица всадников, да и наши с Ильей, он подъехал поближе и хлопнув Илью по плечу, крикнул:

– Привет, братишка!

– И тебе не хворать, – буркнул Илья.

– Ну что, добрался-то до баньки, о которой я говорил? Попарился, или так грязный и ходишь? – хохотнул Родослав. Он был явно на последнем курсе, на вид лет двадцать с небольшим. Немного грузный. Маловато тренируется. Лицом похож на Илью, но если у того лицо былинного богатыря, с ясным открытым взором голубых глаз, то этот смотрит как пытливо, как будто ждет, что обманут.

– Добрались, – угрюмо ответил Илья.

– Попарились, – многозначительно протянул Родослав.

– Попарились, – все так же хмуро ответил Илья.

– А что так рано назад едете? – как мне показалось, искренне, удивился Родослав. – Я раньше утра оттуда и не возвращаюсь! Эх, дело молодое, научитесь еще!

И он, мерзко хихикая, ускакал прочь.

– Думаешь, он? – спросил Илья, почему-то меня.

– Если да, то он отличный актер, – для точного ответа мне данных мало. – Но на самом деле, Илья, тебе больше никому верить нельзя.

– Даже тебе? – хохотнул Илья.

– Мне можно, я человек случайный, ты сам меня приблизил. И завишу от тебя во многом, – рассудительно ответил я. – Плюс, уже дважды в деле себя показал, а последний раз так и вовсе тебе жизнь спас.

– С чего бы это?! – возмутился Илья. – Я сам своих уложил пока ты там…

– Они не рассчитывали на двоих. Все бы у них получилось, если бы ты был один! – не дал я ему закончить мысль. – Мне и надо было только половину на себя отвлечь.

– Да я бы и шестерых положил! – вот ведь врёт. По краюшку он прошелся, едва со смертью разминулся. У него было несколько порезов, хотя он виду не показывал. А у меня только царапины от зубов в паху. Мда, трудно будет их объяснить, случись что с Миленой и Лизой опять.

– Ага, хером бы забил! – начал злиться я.

– Ну, это ты у нас так любишь! – не остался в долгу Илья.

– Вы не ссорьтесь, – ласково сказал дед Дарён, втираясь на своей лошади между нами. И вдруг рявкнул. – Вы подеритесь! Мало вам убивцев по вашу душу, так вы еще сами друг друга порубайте!

– Я последнее слово скажу и все, – я заставил себя говорить спокойно. – Недооценивать врага, первый шаг на пути к поражению.

На это Илья фыркнул, но не стал ничего говорить. А дед Дарён кивнул и посмотрел на меня с уважением. А потом цокнул, ударил своего жеребца пятками, погоняя вперед, буркнув нам:

– По сторонам смотрите, стрел да пуль берегитесь!

Мы проделали оставшийся путь до Лицея в настороженном молчании.

Глава 28

Глава в которой главного героя обзывают девкой, а он широко раздвигает ноги. А потом, совсем по-женски, проявляет неуместное сочувствие.

Заговор. Смешное слово из старинной литературы, не вызывающий ничего, кроме ассоциаций с пыльной древностью и скучными историческими декорациями. Для того, чтобы человек прочувствовал это слово, он должен понимать его кожей. Чувствовать. Видеть. Я отчасти понимал Илью. Однажды, в детстве, я играл в онлайн игру, в которой игровые механики предусматривали смену главы в игровом клане. Для этого ряд игроков на ключевых постах должен был организовать общее голосование, на котором большинство членов клана должны были проголосовать за смену главы. Я был главой. И в какой-то момент я вдруг почувствовал, что внутри клана зреет заговор. Это были яркие эмоции. Вспышки подозрения вызывали все и всем – и старые соратники и новые члены. И если игрок слишком быстро отвечал на мои сообщения (втирается в доверие) и если долго молчал (игнорирует). Ничего похожего я в своей жизни никогда не испытывал. Не было поводов. В армии я был встроен в очень жесткую и прозрачную систему принятия решений и руководства. После получения гражданства оказался внутри полуанархичной, распределенной и скрытной гражданской сети, где пять признанных специалистов могли влиять на решения по целым отраслям, состоя в специальном комитете, а один ничем не примечательный старикан, получивший гражданство за сумму заслуг, вроде спасения утопающего и защиты докторской, мог оказаться единственным гражданином в глухом городке. И это давало ему возможность менять управляющих чиновников. Впрочем, система нашего общества выстраивалось именно с тем замыслом, чтобы максимально вывести из под давления людей с правом голоса. Но сейчас не об этом.

Я очень отдаленно представлял себе состояние, в котором находится Илья. И, хотя он держался молодцом и уже к вечеру к нему вернулся его обычный жизнерадостный настрой, я старался его поддержать. Вернее, отвлечь от темных мыслей.

Заговор, реальный, не мнимый, это постоянное ощущений опасности за углом, подозрение к каждому, мнимые и действительные перешептывания за спиной. Это выматывает, как болезнь. Пьет силы и душу. Поэтому я рассказал Илье про Музеум. Подробности того, что происходило между мной и девушками я хотел опустить, сосредоточившись на появлении Ибн Хальдуна. Но обострившаяся подозрительность Ильи не дала мне это сделать – он заметил, что я что-то не договариваю. Пришлось признаться, что мы целовались. С Миленой. Мне неожиданно стало жутко стыдно. Видимо, естественная реакция. Я вытребовал с Ильи твердое обещание унести эту тайну с собой в могилу. И продолжил свой рассказ.

Мне казалось, что Илья смертельно обидится из-за того, что мы не взяли его с собой в это увлекательное путешествие. Но нет. Он неожиданно серьезно слушал меня, периодически неодобрительно качая головой. В конце моего рассказа Илья неожиданно сказал.

– Знаешь что, Храбр? Ты везучий. Очень везучий. Согласен, не было бы тебя со мной в бане, убили бы меня. Вот что, держись рядом со мной. Тебе везет, а я зато, думать умею.

– Да я тоже умею, – ответил я, не совсем понимая, к чему он ведёт.

– Нет, – спокойно сказал Илья. Мы беседовали за утренней тренировкой. Я как раз заканчивал свою тысячу ударов. Технически это была связка – два быстрых удара в голову манекена и третий в ногу. Хоть я и не замечал, но долгий перерыв давал о себе знать – раньше я выполнял это упражнение минут за двадцать, без перерыва. Сейчас приходилось отдыхать раза три и времени занимало около часа. Илья во время моих коротких перерывов подпрыгивал на месте, высоко поднимая колени. Я пока не мог выдержать такие нагрузки, хотя в обязательном спарринге после тренировок, я почти всегда его уделывал по очкам. Впрочем, если бы на нас были доспехи, как в реальном бою, ситуация могла бы кардинально измениться – было видно, что Илья привык полагаться на броню. В тренировочном зале были комплекты доспехов для тренировок, нарочно тяжелые и неудобные. Это бы Илью не остановило, оказалось что тупо они все слишком маленькие для него. Я то привык к Илье, и даже стал забывать, насколько же он большой. Поэтому мы пока отрабатывали бездоспешный бой на саблях. Это тоже могло пригодиться – так, например, по обычаю проходили судебные поединки.

– Что это за нет? Проясни, – я отсчитал серию из десяти связок и решил что пауза выдержана достаточно. Я могу одновременно бить, разговаривать, и считать. Мстислава так заставляли делать наставники. Видимо, тренировали рассеянное внимание, чтобы он мог следить за происходящим вокруг него в бою. А с моим присутствием, как будто немного “вне”, эта выработанная способность еще и усилилась.

– Восемьсот, – добил свою серию Илья и тут же, без паузы, начал глубоко приседать и высоко подпрыгивать, при этом стараясь ударить колениями свою саблю, которую держал перед грудью. Даже не знаю, с чего начать. Получалось говорить у него плохо.

– По… уф, тому… что… ух… ты… наделал… уф… глупостей, – он перестал прыгать и сказал, – и я даже не знаю, с чего начать.

– Ну, например с того, что я не позвал тебя, – хмыкнул я. Намекая, что он просто завидует.

– А я бы с тобой и не пошел, – обескуражил он меня.

Я слегка опешил. но тут наш разговор прервал издевательский голос:

– А я бы с ним пошел, на лицо точь в точь, как девка.

Второй, еще более глумливый ему ответил. Говорили вроде как между собой, но так, чтобы мы с Ильей слышали.

Я обернулся. Они стояли у входа в тренировочный зал. Их было трое. Двое шутников, вроде с первого курса. И Родослав. Который тут же выступил вперед, и осклабился. Он очень старался, улыбка могла бы быть даже сойти за искреннюю, если бы не эти его пытливо прищуренные глаза.

– Перестаньте так говорить, господа, это друг моего брата, а я за него горой.

– Храбр, – тихо позвал меня Илья. – Не глупи. Со мной пошли.

И он, не торопясь, пошел к стойкам с оружием. Все оружие в зале было тренировочное и затупленное, но илья шел к древковому. Нет особой разницы, заточен ли двуручный топор, если им бьют тебе в лицо с размаху. Это лучше, чем тупая сабля. Разумно. Я двинулся к нему. Родослав, тоже двинулся вперед, заторопился:

– Илюшь, я как услышал, что вы тренируетесь, так подумал, а чего бы и не заглянуть. Я друга с собой привел. Может, научит тебя чему. Он неплохо умеет.

– Брячислав Авинович, – сказал он. Это тот, который глумливый. Но им он свое произнес так, словно после него все должны упасть на колени и визжать в восторге. И смотрел на меня. Некоторые основания у него были – Авиновичи знатный род Великого Новгорода. В какой-то степени, они могут посоперничать даже с некоторыми Великими Князьями. Вот только в Великом Новгороде таких родов три. И они слишком заняты грызней между собой, чтобы соперничать еще с кем-то. И конечно же, помимо основной ветви, есть второстепенные. Я “сделал Милену” и спросил:

– Это те, которые из Долгой лужи? – выбрал я самое неблагозвучное из городков, принадлежащих второстепенным ветвям. Судя по вытянувшейся роже Брячислава, я угадал. Впрочем, удивлялся он не долго. Тут же набычился, глаза налились дурной злобой.

– Ну же Илюша, давай позабавимся!

– А можно я! – выступил вперед я. И сказал это с узнаваемыми интонациями Милены. Тьфу, блин, нахватался.

– Слушай, ты… – тихо начал было Родослав, но Брячислав его прервал.

– Да, давай. Выходи!

– Я вышел. Посередине зала была слегка приподнятая площадка, специально для тренировочных и показательных боев. По пути к ней я оглянулся. В зале никогда не было многолюдно и мы с Ильей часто тренировались в одиночестве. Но, обычно, всегда присутствовал либо стражник, либо слуги что-то делали или мыли. А сейчас никого. Странно.

Я с удивлением обнаружил, что Брячислав сбросил кафтан оставшись в свободной белой рубахе и уже вскочил на “ринг”.

– А оружие выбрать не хочешь? – прогудел Илья.

– Тупыми железяками бьются только лапотники и дети, – слегка завуалированно оскорбил нас Брячислав. Тут к нему подошел первый шутник и протянул сверток, который до этого держал за спиной. Не так уж и не видно его было. Я мысленно отвесил себе леща – надо быть внимательнее. Еще до того, как Брячислав развернул ткань, я уже понял, что у него в руках.

– Боевые сабли в Лицее запрещены, – сказал я очень холодно и спокойно. К счастью, на мой изменившийся тон никто не отреагировал. Вернее отреагировали – тупо заржали. Эти двое заржали, а Родослав уже знакомо мерзко захихикал.

– Три первых удара твои! – прямо таки ощерился, как кот на собаку, Брячислав.

Я не торопился. Мой противник оголил саблю, пафосно отбросив ножны в сторону. Клинок легкий, для поединков. Моя “жемчужница” грамм на двести тяжелее.

– Ты что присел. Да не боись, я ж говорю, первые три удара твои! – глумливо поощрил меня Брячислав. А я и в самом деле присел. Широко расставив ноги и глубоко, как будто подо мной стеклянный журнальный столик. Со стороны наверно выглядел максимально нелепо – зато так куда легче биться с вот таким вот “поединщиком”. Он подошел ко мне поближе и постучал своим клинком по моему железному тренировочному прутку. Сталь у его сабли хорошая, аж поёт. Я не шевелился, буквально превратившись в зрение. Только немного сдвигался, чтобы противник постоянно оставался строго впереди. Это бы насторожило любого человека с мозгами, даже не с очень большими навыками в фехтовании – слишком уж я явно и профессионально это делал. А Брячислав рисовался. Крутанул несколько раз саблю – идиотская привычка новичков, которая вырабатывается, когда разогреваешься перед тренировкой. Меня очень быстро научили, что пока ты кистью крутишь, в тебя могут дважды даже тяжелый меч воткнуть. разогревайся в стороне, когда противник рядом – будь добр стоять в стойке, уже готовый. И без лишних движений.

Брячислав сделал быстрый выпад. Я даже не шелохнулся – слишком далеко. Можно бы было ударить его на отскоке, но я пока не решил, что с ним делать.

– Видели, даже не успел среагировать! – Брячислав распрямился во весь рост, развел руки в стороны и повернулся к зрителям. Илья осторожно подбирался к Родославу, небрежно держа в руках увесистый двуручный “клевец”, с наваренным на клюв железным шаром. Очень длинная ручка, а сам клевец размером как двухсотграммовый молоток, только с “клювом” – длинным и хищно изогнутым. Вообще таким предполагалось гридней бить – если уж совсем все просрано, потому что идея сомнительной эффективности. Но по живым людям такой дурой попасть – просто жуткий эффект будет. А Илья этой штукой, тяжелой как кувалда, управлялся играючи.

Это я все отслеживал краем глаза. Я читал своего противника. И мысленно сказал ему спасибо и за то, что он показал во привычную стойку, когда ударил меня по клинку, и за то, что он показал свою максимальную скорость, когда хотел попугать. И за петушиный характер, не позволивший отнестись ко мне всерьез. Ведь он был старше и больше меня а руки длиннее. А еще у меня мордочка как у принцессы.

Я выпрямился, выходя из низкой стойки. Она не пригодится.

– Илья, помнишь ты удар коленом просил показать? – спросил я. – Смотри внимательно.

И я пошел в атаку. Я не знаю, сколько эта троица наблюдала за нашими тренировками, но ничего нового я им показывать не собирался. Я выполнил ту же отработанную связку. Два удара слева и справа в голову и третий в опорную ногу. Не надо недооценивать этот прием. Если это будет обычный человек, я зарублю его первым же ударом. Даже хорошо подготовленный человек, год или два регулярно отрабатывающий сабельный бой, не успеет быстро поставить два бока – я слишком быстро бью. И, наконец, если человек действительно умеет обращаться с оружием и отразит первые два удара – то третий он попросту не заметит. Отбивая косые удары сверху ты закрываешь себе поле обзора переключаешь внимание на верхний уровень, и не замечаешь стремительный удар в ногу.

Брячислав хорошо тренирован, быстр от природы и талантлив в фехтовании. Он отбивает все три удара и переходит в атаку. Хлесткий, быстрый удар, словно обтекающий вражеский блок – и удар в висок. Смертельный. Мы называли такой удар “плевок”. Как будто поставить черточку карандашом за преградой. Я не ставлю блок – мне тяжело угнаться за скоростью Брячислава своей тяжеленной арматуриной, я просто отклоняюсь назад в пояснице и размахиваясь сильнее. И снова моя тройка. Слева, справа, нога. Брячислав пятится, выигрывая дистанцию, и отбивает все удары. Он обескуражен, что его коронный удар не достиг цели, но видя мою предсказуемость, расслабляется. Я снова бью. Та же тройка. Слева, вправо, нога. Брячислав готовится контратаковать, легко отбивает первые два удара, почти машинально подставляет клинок под третий, я изменяю траекторию движения своей арматуры, цепляю его саблю в “замок” и резким движением вырываю его из его рук. Он растерянно смотрит на то, как она улетает далеко в сторону.

– Смотри Илья, – одновременно с этим говорю я, швыряю этому мамкиному дуэлянту свой тренировочный прут. Он его машинально ловит. Я хватаю его за плечи, одновременно фиксируя тело и блокируя руки – они тут не дураки и в морду дать, и побороться, если без оружия остались – и буквально насаживаю его на удар коленом. Прямо хорошо получилось. Братислава подбрасывает на полметра строго вверх, и он взлетает с площадки для поединков, роняя тренировочную саблю. Саблю я успел подхватить. Я резко оборачиваюсь к оставшимся двум. Родослав, сука, умный. Он молча разворачивается и бежит прочь. А вот шутник уже призывает фамильяра. Это здоровенная кобра. Впрочем, она не успевает сформироваться – с молодецким уханьем Илья выбивает из шутника дурь. И дух. И зубы. Хорошо хоть, что ударил не боевым навершием, а “пяткой” на боевом клевце на пятке бы тоже был шип, но на тренировочном надет кожаный чехол сантиметр толщиной – именно на такой случай, надо думать.