Текст книги "Лестница власти 2 (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Настоящий бача-бази, ммм, сладкий как щербет, – приторным голоском пропищал Ибн Хальдун и наигранно причмокнул, тут же скривившись и добавив нормальным тоном. – Кто спросит, скажи ты подарок для владыки Шаззуасфи, и все вопросы к нему.

Я кивнул – в этот момент я был занят тем, что натягивал обратно сапоги. Занятие не из легких, кстати сказать. К счастью, мои сапоги подошли почти идеально к этому наряду. Я заткнул за пояс ножны с мечом и обернулся к девушкам.

– Ну, вы готовы?

– Да, все готовы, идем-идем! – вился вокруг колдун, аж дымные струи с зада роняя.

Девушки продолжали вошкаться. Я понял, что так они на три дня застрянут. Поэтому подошел и твердой рукой сдернул покрывало.

– Не смотри! – взвизгнула Милена. Лиза просто охнула и прикрылась руками. Строго говоря, ничего экстраординарного я не увидел. Их одежда в своей основе напоминала довольно строгий купальник, только вот дополненный летящими, прозрачными тканями. Теперь свет действительно просвечивал их одежду, оттеняя точеные фигурки. И все же есть в этих традиционных нарядах своё очарование.

– Что ты смотришь? Глазки сломаешь! – зло прошипела Лизавета, сверкнув белыми клычками.

– Вы очень красивые, – просто сказал я.

Милена густо покраснела. И уже тише повторила.

– Все равно не смотри.

– Ай вай, амулеты забыли! – запричитал Ибн Хальдун и закружил вокруг сундука со множеством ящичков.

– Это на шею. Все что вы скажете, будет звучать на языке джинов. Это на уши, чтобы понимать язык джинов.

Магопереводчики были выполнены в виде украшений – крупные камни на лентах и серьги в уши. Проблема была в том, что они были разные. Короче, на то чтобы подобрать фурнитуру к одежде, у девочек ушло еще пять минут. Я выбрал золотую серьгу-обманку с черным камушком и серебряную цепь с таким же агатом к ней. И пока девки были заняты, невозбранно пялился на них со стороны. Ладно, еще я нашел подушку, положил на неё отрубленную портальную голову, накрыл куском ткани. Меч в ножнах пристроил за пояс. Запрятал нашу Лицейскую форму в дальний угол. И потом сообщил, что я выхожу, кому надо, пусть догоняет. Они отправились за мной, шлепая босыми ножками – обувки девушкам не нашлось.

– Не переживайте, что оставляете это тут, я потом перенесу к вам перед выходом, – успокоил нас Ибн Хальдун.

– Может ты нас просто на место перенесешь? – предложила здравую идею Милена.

– Ой, и в самом деле, и как же я не подумал, – обрадовался Ибн Хальдун и щелкнул пальцами. Ничего не произошло. – Не работает, да? Наверно поэтому я и зову вас, потому что сам даже поднять не могу ничего без разрешения, да? Может я бы перенес кого поумнее, если бы мог перемещать людей в башни, чем думаешь, да?

– Не дыми, – одернул я разошедшегося колдуна и открыл дверь. Мы миновали пустой зимний сад, или оранжерею, или что у них тут, и вышли в коридор. Судя по карте, он был центральным – сюда вели все выходы из помещений этого этажа башни. По моим прикидкам, башня была диаметром метров сто, из которых не меньше четверти приходилось на стены. В центре было большое пустое пространство в котором я заподозрил лифтовую шахту. Даже спросил об этом у Абдуррахмана. Но из его путанных объяснений понял, что это технический колодец для коммуникаций. Ну да, говно должно падать вниз. Меня тут же заинтересовало, как они поднимают грузы и Ибн Хальдун грустно ответил:

– А для этого и нужны такие, как я.

Мы шли по большому коридору, похожему на холл дорого отеля в восточном стиле. Ковры, занавеси, благовония, мозаика на стенах. Уютно, Лицей на таком фоне смотрится как суровая крепость. Почти сразу же нам стали попадаться люди и пришлось прекратить обсуждение технических деталей с Ибн Хальдуном. Он стал совсем маленьким, с ладонь, и тихонько крался под потолком, благо с освещением тут обстояло не лучше, чем в Лицее – лампу нам пришлось оставить, а висящие тут масляные светильники только слегка разгоняли полумрак. Нам попадались только женщины и девушки. Те из них, кто были одеты куда скромнее, семенили не поднимая глаз. Те девушки, кто был одет так же, как сейчас Милена с Лизаветой, впивались в наши лица внимательными взглядами, кривили презрительно губы, и шли мимо норовя толкнуть меня плечом. Я держал голову низко и старался не отсвечивать. Перед собой тащил подушку и мне все время казалось, что от башки под покрывало ощутимо пованивает, что меня тоже напрягало. Мы дошли до лестнице. Миновать её, поднявшись на этаж выше, пройти всего метров сорок по коридору и мы у цели.

Небольшая площадка перед лестницей была по местным меркам почти аскетична – только синяя плитка на полу, и массивное бронзовое зеркало, перенаправляющее свет, в качестве украшения. Единственным предметом мебели, не считая двух маленьких табуреток, были гулямы. Они и в самом деле напоминали размерами два шкафа. С антресолями.

Роста в них было точно метра два, но кажется больше. Но это бы меня не удивило – Илья был не намного ниже. Но гулямы были безобразно огромны. Впечатляюще массивны. Похожи на спортсменов, которые забросили спорт и разжирели. А занимались они сумо. На фоне грушеобразных, бочкообразных туловищ лысые головы казались крошечными а ножки тоненькими. А вот руки необычно мускулистыми. Наверно, только в одном бицепсе мяса больше чем во мне целиком.

Их было двое. Они сидели на маленьких стульчиках по обе стороны от лестницы и буравили нас крохотными глазками из глубины заплывших жиром лиц. Богато отделанные золотом шлемы с длинными кольчужными бармицами, лежали у каждого на левом колене. К другому колену прислонены мечи без ножен – старшие братья моего. Раза в два длинее. Для них эти мечи, похоже, были одноручными – я заметил прислоненные к стене круглые металлические щиты с острыми шипами на умбонах. Одеты в длинные кольчуги, набранные из золоченных и посеребренных колец. Очень дорогая и искусная работа.

Я исподлобья стрелял глазами и размышлял, как с ними справиться, случись такая нужда. Рассчитывать прорубить кольчугу не приходится, явно слишком прочные. Подрубить ноги? На них высокие толстые сапоги до середины бедра. Не удивлюсь, если с кольчужными вставками. Остаются только ничем не защищенные руки. Елки зеленые, да у них даже запястье толще моей шеи. Эх, мне бы мою “жемчужницу”…

– Вах! – утробно булькнул один из гулямов и встал. Не тяжело поднялся, как я ожидал от такой туши, а вскочил легким, стремительным движением, подхватив одной рукой меч, а другой шлем. В два шага приблизился ко мне. М прогудел что-то на неожиданно музыкальном, напевном наречии.

– Ты кто такой? – немного механически услышал я в ухе, на которую нацепил серьгу.

Глава 24

Любое приключение хорошо, если оно хорошо кончилось.

Конечно, ты сейчас скажешь, что говорящие шкафы не самое странное, что я видел в этом мире. Я так скажу – видимо тут какая-то психологическая фишка. Теряешься перед сильно большим человеком. И ладно он был бы телосложением дрищеватым, типа “сибирский сухостой”, или хрен с ним, он был бы толстый – ну удивился. Меня обескуражила плавная отточенность движений. Такую можно увидеть у профессиональных танцоров.

Короче, все могут растеряться. Вот и я растерялся. Что делать то?

Гулям реально нависал надо мной, как очередная пандемия над планами на отпуск. Спросил он меня кто я такой отнюдь не протокольным тоном. Не для галочки. А въедливо и даже угрожающе. Даже очень мелодичный язык можно изуродовать, если задаться такой целью. Гулям, похоже, задался. Перед зеркалом тренироваться не мог, за отсутвием тут нормальных зеркал. Наверно они друг на друга наезжают. А с его внешностью очень угрожающей на вид твари…

Я оправдываюсь, да? Ну, что же, не буду. Он на меня рыкнул, я растерялся, испугался и встал как сурикат с этой своей подушкой. Башкой только вертел и не знал, что делать. Наверное так же себя я почувствовал, если бы неожиданно из берлоги вылез медведь. Вру, тогда бы я знал что делать. Искать рогатину.

Однажды в детстве, в моем детстве, в другом мире, пацан старше меня на несколько лет на меня напал. Вернее, сделал вид, что нападает. Он неудачно пошутил, разыграв сценку из фильма, а я не понял мора и испугался. Впал вот в такой же ступор. Эмоции были такие же яркие, как в детстве.

На девственно белом горизонте моего растерянного мозга, свободного от мыслей, тут же гейзером изверглось Мстиславское наследство. И я с удивлением услышал свой голос:

– А ты что такой любопытный, свинорыл? – ответил я на чистом русском. Впрочем медально исправно все перевел, только со “свинорылом” обошелся вольно, превратив это слов в “свонячье рыло”. Как по мне, в таком переводе теряются нюансы. К тому же, я бы его обозвал иначе. Лицо у стражника и в самом деле было очень жирное, но напоминало не свиное, а скорее бульдожье. Щеки у гуляма буквально лежали на плечах. А маслянистые темные глаза на выкате только добавляли сходства. И эти глаза смотрели на меня безразлично. А вот второй гулям был куда больше похож на свинью – светлая щетина на подбородке и серые глаза. Я посмотрел на него внимательнее, потому что после моих слов он тоже вскочил. Угрожающе. В этот момент первый небрежно зажал под мышкой меч. Я решил, что это было сделано с умыслом. Для демонстрации пренебрежения. Типа смотри, я даже мысли не допускаю, что мне понадобится оружие для такого как ты. А потом протянул ко мне лапу. Быстро, очень быстро двигается. А я, мямля, как раз в этот момент взгляд отвел, на другого посмореть. Я только мельком увидел движение, но вместо того, чтобы как учили, шуганутся и отпрыгнуть в сторону, как заяц, замер. Видимо, пытаясь взять под контроль язык, взял под контроль и тело, подавив инстинкты Мстислава, а именно – порыв разорвать дистанцию и выхватить меч.

Налет цивилизации может оказаться смертельно опасен в местах, где люди играют по другим правилам. Но мне повезло, гулям меня не ударил, просто грубо схватил меня за подбородок и поднял моё лицо вверх. Прежде чем он успел что-то сказать, в переговоры вступила Милена.

– Это новый Бача-бази владыки Шаззау. сфи, – сказала она, сделав заминку в имени местного бугра. В этот раз она не корчила миленькую няшку. Стояла развернув плечики, грудки навыкате. Глаза злые, взгляд твердый. И даже шагнула вперед. – А на подушечке голова того, кто его без спросу тронул!

Гулям смерил её взглядом. Заглянул под ткань. В глазах его по прежнему ничего не отразилось. Но он медленно и с явной неохотой отступил в сторону. Я немедленно пошел мимо него к лестнице. Стараясь не перейти на бег. Девушки семенили рядом. Уже на ступеньках, отойдя подальше, я бросил быстрый взгляд назад. Гулямы пялились нам в след.

Мы поднялись на следующий этаж. Тут тоже была стража, во всем, кроме цвета кожи, похожая на предыдущую, только эту мы миновали без происшествий.

– Не бегите! – шепнула нам Лизавета. Я сбавил ход. Я действительно уже почти бежал.

– Куда дальше? – спросил я. Милена, у которой был в руках свиток, начала его разворачивать, чтобы свериться с планом. Из под потолка спикировал Ибн Хальдун и замахал ручками, показывая на нужную дверь.

– Сюдать, сюдать!

Мы скользнули к нужной двери. Девки тут же развернулись в обе стороны. Я даже на секунду подумал, что они скажут “чисто”, но нет. Надо их будет научить. Я толкнул дверь – замков тут нет, кстати. Я заглянул внутрь. Вроде никого.

Мы юркнули в помещение и прикрыли дверь за собой. Это была жилая комната. Немного аскетичная – голый пол, на стенах только цветные драпировки. Шкафы кровать. И жуткий беспорядок – везде валяются тряпки. Сразу видно, девушка живет.

– Вот она, вот она, – аж приплясывал от нетерпения Ибн Хальдун. Милена подошла к столику заставленному всякими флакончиками и несколькими мутными серебряными зеркалами. И схватила зеркало. К столику тут же подбежала Лиза и схватила второе зеркало. Я тоже подошел поближе.

– Абдуррахман, эта твоя лампа? – спросил я у Ибн Хальдуна, показывая на… Лампу? Я ожидал увидеть нечто вроде чайничка, как в мультфильмах. но лампа больше напоминала бронзовую плошку с носиком. И некоторые детали оформления меня смущали.

– А из какой части тела, ты говоришь эту лампу сделали? – уточнил я.

– Слющай, хватай лампу и… – крохотный волшебник вдруг замолк на полуслове, сделал большие глаза. Показал мне за спину. И юркнул вниз, под столик. “Интересно, а почему он не исчез?” сначала подумал я, а только потом обернулся. Вообще, привычка думать меня однажды в гроб загонит.

От дверей к нам кралась… Демоница. Будем называть вещи своими именами. Ну или просто девушка с очень бледной кожей, большими, миндалевидными глазами. Ничего необычного, похоже на фильтр для видео, превращающих людей в куколку-китаянку. С рожками. Я мельком глянул вниз – копыт не было. Она тоже была босиком. Темнокрасный наряд незнакомки, в отличии от нарядов Милены и Милы, был не прозрачным. Зато множество откровенных разрезов с лихвой это компенсировало. Рогатая, технически, была одета в ленточки.

– Вот я вас и поймала! – заорала она голосом оперной певицы во время семейного скандала. Я уронил подушку и вытащил меч. Её это не насторожило. Она обрадованно ткнула в мой тесак длинным, черным и похожим на нож для грибов, когтем. Совсем не женственно смотрится, кстати. – Ага! Хотели порезать мои наряды!

Да куда уж больше! Я на секунду залип на её грудь, удивленный тем, что не вижу её сосков. Она гневно дышала, встав в метре от меня, тыкала в меня победно когтем и вдруг удивленно завертела головой по сторонам, заметив, что Милена и Лизавета тихонько обходят её с боков.

– А вы кто такие? – она нахмурилась. Лизавета бросилась на неё первой. Рыжая быстра, но надо ей над техникой поработать. Просто банально прыгнула, выставив перед собой руки, не успевшие даже еще обзавестись когтями. Не знаю, что Лиза хотела – сбить незнакомку с ног? В любом случае не сработала. рогатая легко увернулась. Танцующий шаг в сторону, с поворотом корпуса, прямо как мастера кунг фу в фильмах про боевые искусства уворачиваются от всего. Демоница в отличии от туповатого меня очень быстро приняла изменившиеся правила игры и тут же, без раздумий, со всей дури лягнула Милену. Та явно не ожидала такой резкой реакции. Удар пришелся Миле в грудь и она отлетела в сторону. Ну, не так прям отлетела, не как грузовик сбил. Как борцовская груша, которую с разбега пнули. только косички взметнулись.

– Ты что сохатая, сдурела?! – возмутился я. Отбросил меч, раз она его не боится и рывком прошел рогатой в ноги. Борьбе тут, кстати, тоже учат. Это часть фехтования. Случись нечто непредвиденное и хорошо подготовленные бойцы не стеснялись выпустить оружие и перевести бой в партер. Постараться уронить противника, подмять его под себя и закончить дело кинжалом. Как я подозреваю, именно из таких, очень житейских семейных способов выжить, со временем вольная борьба и выросла. Вот и сейчас я совершил практически классический проход в ноги, на рефлексах Мстислава, а потом бросок. Уже немного по своему. Шмякнул рогатую об пол с размаху, как воблу об стол.

Та вякнула и замерла, оставшись лежать неподвижно вытянув руки вдоль тела. Я бросился к Милене.

Мила уже и сама поднималась.

– Дышать не больно? – я схватился за её грудь. За грудную клетку, точнее. Мне показалось, что от такого удара ей должно было все ребра переломать. Милена отрицательно замотала головой.

– А ну вдохни полной грудью и следи за ощущениями! – потребовал я.

– Все потом, рвать когти надо! – рявкнула Лизавета. В руках она уже держала оба зеркальца и лампу Ибн Хальдуна. Мы нашли откатившуюся под столик голову, над которой Ибн Хальдун уже растянул портал. И нырнули в него.

Никогда не думал, что темень лицея меня так обрадует. Через секунду рядом появился и Ибн Хальдун. Принес с собой одежду.

– Ну вы и набедокурили. Все, я назад. Сейчас прибегут гулямы, потом дело дойдет до владыки и он призовет всех слуг.

– Подожди! – успел окликнуть его я. – Когда тебя назад ждать.

– Может завтра. Может через две недели. Встретимся тут же. Если вас не будет, я оставлю записку в вашем ящике, – отмахнулся Ибн Хальдун и пропал. Параллельно он заметал следы – спрятал обратно конструкцию Распутина, закрыл путь. Потом нырнул в портал, ведущий в башню владыки джинов. А чуть погодя закрылся и портал. Мы остались в полной темноте.

– А мы наш светильник, Лицейский, где-то забыли, – тяжело вздохнула Лизавета.

Глава 25

Глава в которой главный герой задается извечными вопросами. И, в отличии от всего человечества, находит на них ответы.

Я вернулся в комнату слегка уставший. Зато настроение было феерически хорошее. Это было не тихое счастье семейного очага. Будь я собой, все что мне бы хотелось – залезть в оставленный на тумбочке у кровати туесок, проверит как там феечка в своем гнездышке. Потом, может быть, посмотреть на свои сокровища в ящике – к паре золотых браслетов добавить кошель с золотом. Завалиться в кровать, немного позалипать в потолок и уснуть с облегчением от того, что пережил этот день. Но нет, я как будто вернулся с шикарной вечеринки, хотелось петь и танцевать.

Английский “рейд”, немецкий “reise”, русский “поход” – эти слова, которые сейчас обозначают путешествие, когда-то давно означали семейное занятие военной аристократии. И можно сколько угодно смеяться на тему того, что только в набеге можно увидеть новые удивительные места, познакомиться с интересными людьми и ограбить их – для Мстислава это и в самом деле было развлечением. И отличным развлечением. Война для меня – трудная и опасная работа. Для него – просто сплошное удовольствие. Мое тело буквально искрило радостью. Я попал в адреналинового наркомана.

Не так уж и плохо, если честно.

– Что? Ну, рассказывай! – теребил меня Илья, заметив моё состояние.

Меня как волной в спину толкало ему все рассказать. Я разцепил зубы и дозированно сцедил три слова: “Не моя тайна”. Это сработало. Минут на пять. А потом Илья снова принялся за расспросы. И он бы из меня все вытянул – особо скрывать я ничего не хотел, не считая того, зачем и с кем я вообще попал в Музеум. На этом то я и споткнулся. И потому отмалчивался. Но набегался я знатно и все же устал. Через пять минут односложных ответов я попросту уснул.

А на следующие дни меня отпустило и я держался стойко. Утро втянуло меня в мелкие ежедневные дела, приятные хлопоты и новые интересные вызовы.

Все шло своим чередом – уроки по прежнему были очень своеобразны, свободного времени было так же много. Девушки, после вечера в Музеуме, меня немного дичились. Уже не лезли так напоказ перед всеми. И мягко уворачивались от того, чтобы остаться со мной наедине. Впрочем, я сильно не настаивал – у меня было полно дел.

Прежде всего, я снова возобновил тренировки. По утрам, легкая тренировка с оружием и спарринг с Ильей. Злата – крохотная феечка которую, по всей видимости, я создал – стала меньше спать и самым наглым образом оккупировала мой карман. Я не замечал, чтобы она взрослела внешне, но за считанные недели её взгляд стал осмысленным, из движений уходила неуклюжесть как у маленького ребенка и я подспудно ждал, что она вот-вот заговорит. Поскольку я чувствовал её эмоции, мне она казалась буквально создана из любопытства.

Моё лицо, полученное в “подарок” от Вятко, хоть и вызвало у других учащихся в первый момент шок, но они удивительно быстро привыкли к моему новому виду. Я раньше не замечал – но в какой-то момент вокруг меня сложилась зона отчуждения. И только сейчас я это заметил – потому что её сломали. Ко мне подходили поздороваться и ученики старших курсов, и подсаживались поболтать девчонки нашего. Губастенькая Лада из Краковских вообще пыталась сделать вид, что мы лучшие друзья. Красивых все любят. Почти все – Некраса, по прежнему держалась на расстоянии.

Но самое главное – я улучшил момент и посидел несколько часов один в парке. Больше нигде остаться наедине с собой не получалось.

Способность задумываться о прошлом, прокручивать в голове произошедшие события и делать из них выводы и отличает нас от животных. Это называется красивым словом с латинскими корнями – рефлексия. Наверное, каждый рефлексировал над не самыми удачными разговорами, проигрывая диалог иначе. И уж точно каждый не мог уснуть, потому что мозг внезапно выдавал случай лютой давности, с требованием немедленно отрефлексировать. Таковы уж мы, интеллектуалы мира животных.

Это хороший инструмент. Просто, как и со всяким другим, сам по себе он работу не делает. Его надо применять и уметь пользоваться.

Из обрывков информации, практически оговорок, и наоборот, прямо сказанных слов которые заслоняют собой правду, я смог собрать в своей голове приблизительную картину этого мира. За покрытыми инеем ветками я разглядел сложный рисунок взаимосвязей, что опутывают живущих здесь людей, принуждая их действовать именно так, а не иначе.

Трудно сказать, что творилось в отдаленных землях, но для Руси я для себя уяснил несколько важных вещей. Тут не было монгольского нашествия. Не разрушались города, не увозились в полон ремесленники, не выдавались ярлыки на княжение и не налагалась дань. А значит, не прекращалась феодальная раздробленность. Фигура царя была наследием великого объединителя. Примерно полтысячи лет назад пришел могучий герой, смог собрать воедино разрозненные государства, а потом… Ушел. В другой мир, в другое царство, впал в спячку – варианты разнились. После него остался не только титул но и магические узы, заставляющие Великих Князей соблюдать приличия вообще и воевать внутри страны по правилам. Никаких массовых переселений, никаких разграблений городов, никакой резни.

При этом царь тут и близко не был самодержцем. Избранный на эту должность, становился “хранителем места”. Его возможности были сильно ограничены и, скорее всего, Русь давно бы распалась, была разорвана на части амбициями знати, если бы не тот факт, что в этом мире существовала магия. Какие именно читкоды выдавались царю – неизвестно. Но известно, что царствование давало роду правителя в первую очередь бонус престижа. На более материальные приобретения рассчитывать не стоило. Царь был фигурой культовой, выполняя функции боевого знамени, пафосной музыки. Он был олицетворением, хуманизацией государственности – и всю жизнь проводил в обрядах, выступая в поход в редких случаях, когда опасность нависала над всей страной. Такие походы напоминали скорее крестовые – участие в них не было обязательным, но не участие могло стоить всего.

Еще реже царь вмешивался в ход междоусобиц. Чаще всего, вызывая к себе виновных и заставляя решать их спорные вопросы… поединком. Неплохая традиция, на самом деле – грызлись бояре с осторожностью. Большую же часть времени этот правящий, но не царствующий правитель проводил в ритуалах. Нельзя сказать, что местные придавали этим ритуалом такое же значение как ацтеки. Без царя солнце все равно встанет, это каждому понятно. Но неурожай, эпидемия, или еще какая напасть – случится точно. Посмертные культы царей были очень развиты. Это было не условное обожествление, как Римских Императоров – местные ожидали простых и конкретных действий от мертвых царей.

А еще, по обмолвкам услышанных еще Мстиславом, сами князья не особенно торопились надеть царский венец, поскольку считали что “он меняет человека”. Буквально. И внешне, и внутренне.

Под этим, номинальным, но основополагающим правителем, была обычная феодальная лестница. Великие князья, удельные князья и бояре. И основное их отличие от не аристократов – наличие трех вещей. Фамильяра, родового магического таланта и способности заставить двигаться огромную самоходную бронь – гридня. Весь набор необязателен, достаточно и чего-то одного, но отсутствие всех трех вычеркивало человека из списков рода. Буквально – тут были “местные списки” бояр, в которых помимо имен указывались и заслуги рода. То самое “местничество”, о котором я в прошлой жизни слышал краем уха.

Простые люди ничем не отличались от бояр – и больше того, они могли быть приняты в род. Если смогут внезапно проявить один из трех необходимых для знатности таланта. Случаи такие были достаточно часты.

Это, а еще то, что тут так и не случилось закрепощения людей, делало обычное население Великой Руси довольно субъектным в политическом плане. Люди могли взять и уйти с земель боярина если вдруг им что-то не нраву. Могли и требовать для себя уступок. Конечно, на деле были некоторые нюансы… И тысячи их. Но считаться с населением местным боярам приходилось, это точно.

Из этой строгой иерархии выбивались чародеи – они оказывались, с одной стороны, не вписаны в структуру традиционного общества, почти автоматически становясь целью для различных нападок. А с другой – могли быть чрезвычайно полезны, становясь желанными членами любой группы, от жителей небольшого села, до великокняжеского стола. И вместе с тем, не будучи связанными родственными узами и общим происхождением, чародеи никогда не могли рассчитывать стать “своими”. Высокооплачиваемые специалисты, крохотный пазл капитализма в броской и яркой картине магофеодализма.

Лицей, технически, был “царевым делом”. Его называли “любимым сыном царя”. В феодальном обществе это было не просто образное выражение. Это было юридическое определение прав и обязанностей Лицея – таких же, как у наследника Княжеского престола. Полный набор возможностей, кроме объявления войны и сбора налогов. Канцлер, скорее всего, мог даже вершить суд. И решение такого суда сможет отменить только царь. Но этим он не пользовался. Похоже, помимо прямых обязанностей по кузне кадров, этот “государев человек”, по собственному желанию сделал из Царского Лицея прибежище для чародеев.

Честно говоря, я бы определил для себя государственный строй Великой Руси, как магократический.

Хорошая, устойчивая система. Если ты амбициозен, честолюбив и энергичен, у тебя есть много путей. С одной стороны, ты можешь выбрать надежную жизнь – как правило ты родишься уже включенным в семейную группу, владеющую набором собственности прав, привилегий и производством. Тут варианты огромны. От кожевника в городе, до мельника за городом. Если ты амбициозен в другую сторону и хочешь подняться по социальной лестнице – найди в себе искру магического таланта, и постарайся её разжечь. Тебя включат в сословие бояр, пусть и на нижнюю ступень “детей боярских”, с ограниченными правами. Но через одно-два поколения и в “местнических списках” имя твоих потомков уже не будет отличаться от других имен.

С другой стороны, как тут решают проблемы бедных и обездоленных, пока мне понятно не было. С магией или без, базовые правила физики и социологии в этом мире работают так же, как и в моем. Человек попав под воду, тут тоже тонет. Значит и “воронка бедности” работает с такой же неотвратимостью, неизбежно плодя нищету.

Я подозревал, что этот фактор нивелируется вечным “фронтиром” – как дикий запад времен освоения Америки. Тут тоже есть богатые и ничейные земли. Только вместо индейцев – голодная нечисть, магические аномалии и просто всякая хтонь.

К тому же, я нутром чую, что тут что-то не так с экономикой. Этот мир застыл примерно веке в шестнадцатом. В моем мире к этому моменту Европу уже лет четыреста корежило от кризисов. В том числе и финансовых. И потребовалось еще лет двести, чтобы эти мучительные родовые схватки кончились капитализмом. Тут я пока не чувствую ничего похожего. Возможно, магия сглаживает нарастающие внутренние противоречия общества. А то и вовсе их нивелирует. Этот вопрос я оставлю на потом – слишком мало данных.

Из разговоров с Распутиным я почерпнул много важного и интересного, вроде того, что Псковское княжество одно из основных поставщиков “Железного товара” в Руси, а Великий Устюг один из центров ювелирного мастерства. Это лишь дополняло общую картину, не делая её цельной.

С войной тоже было все не очень понятно. Отец Мстислава пропал, когда ему было двенадцать, аккурат в то время, когда будущий боярин начинает участвовать в делах семейных. Набирается опыта, учится, пробует кровь. Мстислав был этого лишен. Я понимал только некоторые вещи. Например, почему армии тут считают в гриднях. Изредка к этим человекообразным бронеходам добавляют детей боряких. То есть никто не скажет, что Псков выставляет ополчение в две тысячи человек при тридцати гриднях. Фраза однозначно прозвучит как “Псков выставляет тридцать гридней”. Никто не считает людей. Я видел гридня в деле, пусть и всего несколько секунд. И склонен согласиться – это ультимативное оружие.

Конечно, люди изобретательны, есть масса способов противостоять гридню. Ловушки, специальные длинноствольные, внезапно, казнозарядные пушки на станках с большими углами поворота – фальконеты. Гридня могут окатить огнесмесью, зажарив пилота внутри. И, конечно, держащиеся в тайне но эффективные магические приблуды штучного изготовления. Обычные люди могут дать бронеходу бой. При целом ряде условий – на заранее подготовленных позициях, с подходящим оружием, с опытом подобных столкновений. И все равно, это будет крайне опасное противостояние.

Они до сих пор не вытеснили разнообразную “обычную” пехоту только в силу своей малочисленности. Прадед Мстислава добившийся максимальной силы нашего рода мог призвать под свою руку три сотни бронеходов. И это, в какой-то момент, сделало его голос решающим на выборах нового царя. Количество “списочных” бронеходов, то есть те, которые были указаны в царских списках и подлежали призыву в ополчение, равнялось примерно тысяче восьмистам. Разумеется люди, по извечной своей привычке, старались в такие, обязывающие, списки не лезть. И отец как-то сказал Мстиславу, что на Руси, на самом деле, гридней может быть и три тысячи. Для себя я решил, что гридней на Руси от двух, до шести тысяч. И по мнению местных это абсолютная, непреодолимая сила – Русь местная сверхдержава.

Я не был в этом так уверен. Просто местные бояре никогда не сталкивались с настоящей империей. Скованной тотальной дисциплиной и действительно многочисленной армией. И сотня тысяч монгол с примитивными огнеметами вполне могли бы дать бой всем бронеходам Руси в чистом поле. Но в степи тоже была магия и поэтому их Орда была похожа на Русь – лоскутное одеяло по акту независимых ханств. А может, просто у них Чингисхана еще не было.

Хорошо, в общих чертах я определился куда я попал. Теперь следует понять свое место в этом мире. С этим бывает трудно даже в когда ты родился и вырос в родном мире. Впрочем, обдумывая окружающую действительность, я понял, что меня не устраивает. Этот магократический феодализм тянет человечество на дно, запирая абсолютное большинство людей в социальном тупике. Отрезая от лучшей жизни не просто 99 процентов населения, а будущие поколения. Это похоже на шутку – триста лет прятать от остального мира технологию изготовления банальных зеркал. Что же могут прятать в своих подвалах многочисленные чародеи, семейные рода, магические организации? Очень может быть, что не будь тут феодализма, то уже бы давно наступил золотой век. Люди жили бы, если не вечной, то очень долгой, беззаботной жизнью.