Текст книги "Великая Война (СИ)"

Автор книги: Владислав Афинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 27

Мое утро начинается как обычно. Я просыпаюсь. Недолго лежу в постели, наблюдая как солнечный зайчик перебирается с места на место. Он маленький. Теплый. Пушистый. Я люблю за ним следить. Несколько раз пыталась разговаривать. Меня он слушает. А вот сам не говорит. Но мне и не надо. Достаточно того, что он есть.

— Привет.

Медленно тяну к нему руку, едва касаясь края. Сегодня он особенно пушистый. Солнечный луч попал на ворсистый плед. И если немого зажмуриться, то можно представить, что у зайчика выросли уши.

— Как тебе спалось?

Он не отвечает.

— Мне так себе.

Я не знаю как относиться к ночи, проведенной со Зверем. Вроде бы было и хорошо. В то же время и плохо. Между ног до сих пор саднит. Стоит вспомнить как он касался меня там, что вытворял пальцами и языком, так сразу становится жарко. И одна половина меня требует продолжения, а другая… другой чего-то не хватает. Она морщится. Возмущается происходящим. Ей не нравится.

Только собираюсь еще о чем-то спросить моего друга, как резко открывается дверь. Заходит Зверь. Я по-прежнему не могу называть его Сергей, только когда он этого требует. Во время секса.

— Доброе утро, Лялечка. Я тебе подарок принес.

Он не мастер долгих расшаркиваний. Сразу к делу.

Я поднимаюсь на кровати. Сажусь, опираясь на подушку. Замираю, ожидая продолжения. От Зверя можно ждать чего угодно. Он переменчив как погода ранней весной. То тепло, то холодно. То ветер, то стужа. А то припечет так, что мама не горюй.

— Ты не рада? — глаза вмиг наливаются чернильной синевой.

— Что ты?! Очень. А где подарок? — судорожно выдавливая из себя улыбку.

Что-то внутри не дает ни на секунду расслабиться в присутствии Зверя. За видимой лаской скрывается жесткость, если не сказать жестокость.

Я пытаюсь уловить его настроение. Понять, что он от меня хочет. Что ждет? Иногда получается. Иногда нет. Я играю по его правилам ровно до тех пор пока не почувствую силу сыграть в собственную партию.

— Семен, заноси! — призывно кричит он.

Все это время мальчик стоял за дверью и преданно ждал.

Сема торжественно вносит большую коробку с огромным голубым бантом.

Выбор цвета ленты на миг меня смущает. Зверь ничего не делает просто так. Если подарок мне, то по идее бант должен быть розовым. Я же девочка. Была девочкой до встречи со Зверем.

— Это тебе, дорогая! — ласково улыбается Зверь.

Семен загадочно лыбится за компанию с боссом.

Глава 27.1

— Что там?

Я осторожно беру протянутую коробку.

Не люблю неожиданностей. Особенно от Зверя. От него в первую очередь. Каждое его появление большой армаггедец.

— Не бойся. Открывай.

Зверь видит мою нерешительность. Торопит.

Смотрю в глаза мужчине и медленно снимаю крышку. Он желает видеть мою реакцию, а слежу за его. Хочу прочитать по глазам что же приготовил в этот раз.

— Так и не взглянешь? — иронично спрашивает, залихватски заломив бровь. Когда он так делает, то становится чертовски привлекательным. Где-то внутри екает. В такого легко влюбиться. Он еще не разучился быть мальчишкой.

Опускаю глаза и вижу… котенка. Маленького, беленького, пушистого. Такого о каком мечтала. С бантом на шее. Голубым. Теперь все понятно. Кот — мальчик. Даже не стоит заглядывать под хвост.

— Ах! — не удается сдержать восхищения.

Радость написана на моем лице. Даже не пытаюсь скрыть. Она просачивается сквозь поры маски, надетой в защиту от всего мира.

— Я же говорил, что ей понравится, — довольно произносит Семен.

Смотрю на Зверя.

Его глаза лучатся довольством. Превосходством. И еще чем-то. Что не могу прочитать.

Но я и не пытаюсь. Мои мысли занимает ОН. Котенок. Я хочу взять его на руки. Хочу провести по его шерстке. Удостовериться, что он настоящий. Живой. Всамделишный.

— Это мне? — на всякий случай переспрашиваю.

В это время в комнату входит Дрон. Замирает недалеко от кровати.

— Конечно тебе. А кому же еще? Дрон предлагал его утопить. За то, что будет ссать в ботинки. Превентивные меры, так сказать, — доверительно делится со мной Зверь.

Я кидаю взгляд на Дрона. У того морда кирпичом. И не отрицает, но и не подтверждает. Что-то подсказывает, Зверь не врет. В копилку Дрона падает еще один черный шар.

Протягиваю руки в коробку и беру маленький комочек. Он шелковистый на ощупь. От переполняющего счастья улыбаюсь еще шире.

Мой. Мой котенок. У меня теперь есть мой котенок. Мой. А больше ничей.

Мне хочется вскочить с кровати и начать кружиться. От удовольствия.

— Я тебе угодил? — спрашивает Зверь, требуя благодарности.

— Спасибо, — выдавливаю из себя. На самом деле хочется сказать больше, но в присутствии Дрона не могу.

— Вот и отлично. Хорошего дня, дорогая! — Зверь наклоняется и по хозяйски накрывает ми губы своими. Его язык нещадно врывается в рот. Он не спрашивает, не интересуется моим мнением. Он завоевывает. Как и всегда. Взяв свое, так же резко отстраняется, оставляя свой вкус на моих губах. За короткий поцелуй Зверь сумел разбередить что-то внутри. Неосознанно тянусь и тут же себя одергиваю, перехватывая хитрый взгляд мужчины.

— Пошли, Дрон. Нечего нам тут больше делать, — вряд ли Игорь хотел остаться, но Зверь и в этой ситуации ведет себя как хозяин. — Семен. Тебе тоже нечего здесь делать.

И мы с Пушистиком остаемся одни.

Имя как-то сразу легло на язык и не желало отпускать.

— Пушистик, — говорю вслух, прижимая котенка к груди. Он мурчит, тычась мордочкой мне в ладошку.

Какая же я счастливая.

Глава 28

— Тебе понравился мой подарок? — Зверь ныряет под руку с зажатой книгой. И смотрит на меня так пронзительно-выжидающе, как только может смотреть он.

— Очень, — честно отвечаю. Зверю очень сложно лгать. Потому даже не пытаюсь.

Мой подарок с чудесны именем, от произнесения которого на душе становится легко и тепло, сопит в две дырочки, лежа на подстилке.

Чтобы малышу было удобно пришлось пожертвовать большим махровым полотенцем, предварительно заручившись поддержкой Иваныча. Это он сказал, что я могу взять из стопки чистого белья все что хочу. Хоть всю ее для обустройства спального места для малыша. А еще пригрозил, что если я так не сделаю, то он пожалуется хозяину. Так он за глаза называет Зверя.

— И как ты его назвала? — книгу приходится отложить в сторону. Зверь явно настроен поговорить. Для чего отвлекся от своего любимого планшета.

А мужчину, требующего к себе внимания, лучше не игнорировать. Чем раньше я его выслушаю, тем мне же будет лучше. Или спокойнее, это с какой стороны посмотреть на ситуацию.

— Пушистик, — признаюсь, косясь глазами в сторону свернувшегося комочка шерсти.

Его беленькая шкурка почти сливается с цветом махрового полотенца. Если бы не знала, что котенок лежит на импровизированной подстилке, то ни за что не заметила его.

— Красивое имя, — произносит. И тут же добавляет. — И ты красивая. Я тебе об этом говорил?

Я замираю, не зная как реагировать. Комплиментами меня мало баловали, чтобы привыкнуть к ним и воспринимать как само собой разумеющееся.

— Кажется, да, — на самом деле я растеряна. Зверь ластится. Заигрывает.

— Ты очень-очень красивая. Знаешь, что мне особенно нравится в тебе? — его глаза сияют. И я понимаю, что сейчас он искренен, как никогда ранее.

Чуть поворачиваюсь, меняя позу. Мне не очень удобно лежать, когда мужчина навалился на меня, но я терплю. Знаю, что так надо.

— Нет, — не хочу гадать.

Чтобы не ошибиться. А то вдруг разозлится, а зачем мне это нужно?

Когда мужчина спокоен и мне гораздо легче на душе.

— У тебя очень говорящие глаза. Я смотрю в них и вижу все что ты обо мне думаешь.

— Прям все-все? — переспрашиваю, потому как могу сказать ему о том же самом. Но понравится ли ему это, не знаю.

— До последней мысли, — проникновенно говорит он, склоняясь чуточку ниже.

Теперь между нашими губами остается лишь крошечное расстояние. Если Зверь еще немного наклонится, то губы соприкоснутся.

Хочу ли я этого?

Стоит подумать о близости с мужчиной, как тело тут же отзывается волной возбуждения, зарождающейся внизу живота и медленно заполняющей все тело.

А что будет если я первая его поцелую?

И прежде чем сама сумела ответь на этот вопрос, поднимаю голову. Наши губы соприкасаются всего лишь на миг. Но какой от этого мига результат?! Просто сногсшибательный.

Надо видеть глаза Зверь. В них проскакивает такое удивление, смешанное с радостью, надеждой и ожиданием чего-то большего, что хвалю себя за находчивость и импульсивность.

— Это благодарность за котенка? — тут же находит оправдание моим поступкам Зверь.

И в миг в его взгляде появляется подозрительность.

— Нет, — отвечаю. — Просто захотелось.

Я бы еще плечами пожала для пущей убедительности, только мне не очень удобно лежать. Но я терплю.

— Еще, — слышу хриплое.

— Что? — переспрашиваю.

Я никак не привыкну к мимолетной смене настроения у мужчины. В нем фантастическим коктейлем уживаются вместе лед и пламень. И что победит в каждый конкретный момент неизвестно. Но иной раз меня это заводит.

— Повтори.

Наконец, я догадываюсь о чем речь.

Зверю понравился мой экспромт. Он желает продолжения. В очередной раз получаю подтверждение, что первая мысль самая правильная. А уж неконтролируемый порыв и того лучше.

А почему бы и нет?

Сегодня он сделал приятное мне, так почему не могу порадовать и его?

И я вновь приподнимаю голову, чтобы наши губы коснулись друг друга. Только в этот раз не удается столь быстро отстраниться. Рука Зверя оказывается под моей головой, притягивая к себе.

Его язык атакует мои губы, проникая в рот. Буквально вторгается. Но не как завоеватель, а как более опытный товарищ, приглашая совершить вместе с ним головокружительное путешествие в чувственный мир наслаждений.

Глава 29

В первый миг Зверю показалось, что ему снится чудесный сон. Ляля, его маленькая девочка, его пугливый котенок поцеловала … в губы.

Неужели такое возможно?

Сама. Без принуждения. Без напоминания.

Просто потому что захотела.

Прикоснулась к нему по собственной воле. Внезапно. Только потому что ей самой это пришло в голову.

Зверь возликовал. Неужели? Неужели это случилось. И Ляля простила ему грубость, что так необдуманно совершил он в каком-то помутнении чувств и рассудка.

Сейчас, спустя время, дня не проходило, чтобы он не проклинал тот миг. Когда сделал ей больно. Когда заставил испытать то, с чем она никогда не должна была столкнуться. Когда нанес ей душевную травму. Он готов руку себе отгрызть только бы вернуть тот миг, чтобы он не повторился. Но ведь время вспять не возвратить, сколько не старайся. Еще никто не придумал машину времени. Ни люди. Ни нелюди.

Нет оправдания его поступку. В глубине души он это прекрасно понимал. И корил себя, со всей свойственной ему горячностью.

Его девочка. Его маленькая девочка. Она стала его наваждением. Его путеводной звездой в темном царстве бытия. Его маяком в ночи. Светлячком освещающим тьму.

Такая хрупкая. Нежная. Точно пугливый котенок, которого он ей подарил. И этот Пушистик, как она его назвала, теперь спит и видит десятый сон, накормленный и напоенный под завязку.

А может быть лишь по этой причине она и поцеловала его?

Ощущение надвигающегося урагана принялось наполнять Зверя с катастрофической быстротой.

— Это благодарность за котенка?

Зверь чувствовал себя бикфордовым шнуром с подожженным концом. Еще чуть и на другом рванет. Неизвестность пугает даже сильных мужчин. А безответные чувства отравляют кровь.

— Нет. Просто захотелось, — и глазах ни капли сомнения в собственных словах.

Ляля похожа на открытую книгу, которую еще никто не открывал. А он Зверь первый читатель.

— Еще, — Зверь и сам не поверил, что попросил. И что? Обыкновенной ласки. — Повтори.

Он готов молить, лишь еще раз ощутить тепло и искреннюю ласку от Лялечки. Его Лялечки.

И она тянется к Зверь. Тянется потому что ей хочется, потому что у нее существует потребность прикасаться.

И Зверь не выдерживает. Срывается с тормозов.

Его губы впиваются в податливые, теплые, нежные, принадлежащие его Ляле, его девочке.

Руки как с цепи срываются, желая привлечь еще ближе, раствориться, стать одним целым. Они гладят, они притягивают, они ласкают.

Зверь с упоением наслаждается прикосновениями, получаемыми от Ляли и отдает в ответ себя. Его дыхание учащается. Возбуждение нарастает с каждым мгновением. Его тело, раззадоренное неопытными ласками, желает слиться с единственным человеком важным для Зверя в данный момент. С Лялей.

Его плоть восстает, чресла опаляет жаром. Неосознанно, еще в одежде он начинает двигаться. Тереться о Лялю, словно мартовский кот. При этом лаская ее губы, целуя шею, гладя везде где только можно дотянуться.

— Ляля, ты такая нежная, — шепчет он. — Позволь мне…

Зверь не договаривает, когда чувствует, что девичьи руки начинают стягивать с него рубаху. Он помогает. Не противится. Отдает, пусть, маленькую инициативу, но все же, в руки Ляли. Она смелеет. Сама начинает гладить Зверя по спине, царапает коготками, словно маленькая кошечка. Выгибается.

Для зверя это служит сигналом. Ляля готова. Она так же как и он желает близости. И для ее достижения остается всего лишь снять с себя мешающую одежду. Чтобы стать ближе друг к другу. Чтобы познать наслаждение тела. Ощутить единение плоти.

Одежда летит в разные стороны. Зверь помогает раздеться Ляле. Она отвечает тем же. Без стеснения тянется к пряжке ремня. Пальчики соскальзывают со скользкой поверхности на выпирающий бугор. Но Ляля не одергивает руку, а проводит ею по топорщащейся ткани.

Зверь стонет от казалось бы простой ласки. И толкается. Желая показать насколько ему приятны прикосновения.

Ляля смелеет. Пряжка ремня поддается. Молния со вжиком расходится в стороны. Девичья рука ныряет за резинку белья, и тут же натыкается на возбужденную дышащую жаром плоть. Она буквально прыгает Ляле в руку. Живая. Горячая. Пульсирующая.

Пальчики нежно пробегают по нежной коже. Чуть сжимают. Скользят в обратном направлении.

— Я так больше не могу, — рычит Зверь.

Глава 30

— Я хочу тебя, — слышу признание. Оно райской музыкой проникает мне в уши.

То, с каким чувством сказаны слова, не оставляют сомнений, что все мои действия верны. Зверю нравятся мои ласки, мои прикосновения, моя инициатива.

Последнее особенно окрыляет.

И я становлюсь смелее.

Внутри меня просыпается совершенно иная женщина, для которой нет преград, которая все может. В ее власти свернуть горы и переплыть океан, лишь только стоит пожелать. А желаю я одного — сделать приятное одному конкретному мужчине, подарившему мне маленькое счастье.

Но дело даже не в нем, а в отношении. Зверь изменился. Он стал другой. Я это чувствую. Он уже не тот, что был при нашем знакомстве. В нем проснулась человечность, мягкость, ласка. И таким Зверь мне нравится гораздо больше. Я не хочу возвращения другого Зверя.

Мои пальчики пробегают по коже, трогают, прикасаются, иногда царапают. Зверю нравится все, что я делаю. Он удовлетворенно рычит.

В какой-то миг Зверь не выдерживает. Ему надоедает играть пассивную роль. Деятельная натура охотника побеждает.

И я оказываюсь распластанной под ним. С заведенными за голову руками. Он перехватывает своей ладонью мои ладошки, обездвиживая, не давая пошевелиться. И начинает разыгрывать свою партию.

Мы оба уже без одежды. В комнате прохладно, но нам жарко. На коже выступает пот от волнения и бешеного возбуждения, охватившего тела.

Как же хорошо.

Но в то же время чего-то не хватает. Хочется стать еще ближе. Соединиться. Стать одним целым.

Зверь будто слышит мои мысли. Его нога раздвигает мои ноги. А он сам устраивается так как ему удобно. Возбужденна плоть обжигает кожу бедра. Я ощущаю ее пульсацию в такт биения сердца. И хочу, чтобы она проникла внутрь меня, избавила от жажды, наполняющей тело.

Я подаюсь тазом, приглашая.

И вот он миг проникновения.

Как же божественно чувствовать первый толчок, скольжение, заставляющее забыть обо всем на свете.

Мой хриплый стон смешивается с довольным рыком Зверя. Ему нравится то, что он делает приятное мне. И я отвечаю тем же в ответ.

Сплетение тел, переплетение рук. Рваное дыхание и жаркие стоны. Все перемешивается в единый коктейль. Удовольствие накатывает внезапно и остро, жаркой волной накрывая с головой.

Мой крик отдается эхом от стен комнаты. Как же хорошо. Как приятно слышать возглас удовольствия. Ощущать содрогание. Чувствовать в себе насыщение.

И замирать обессиленной. Когда не надо лишних слов. Когда тела уже все сказали.

Хочется плакать, но не от боли, а от радости. Это нечто волшебное. На грани фантастики.

Глава 31

Оргазм яркий и острый еще эхом откликается внутри. Сладкие судороги свежи в воспоминаниях. Но нежности все равно мало. Хочется еще и еще.

Я, окрыленная страстью, развращенная своей властью над мужчиной, даже после обоюдной разрядки продолжаю гладить, прикасаться к Зверю.

В данный миг он совсем не страшен. Он меня не пугает. Не давит своей харизмой. Не принуждает. В горизонтальной плоскости мы равны. Мы говорим на одном языке. И не только говорим, но еще и понимаем.

Я трусь о мужчину, давая понять, что ничего еще не закончилось. Что я хочу еще.

— Какая же ты у меня ненасытная, — шепчет он, улыбаясь. — Подожди немного. Самую малость. Я же не такой уж молоденький, чтобы сразу.

Но Зверь лукавит насчет своей неготовности. Я чувствую насколько сильно возбуждена его плоть, ощущаю жар.

— Ну я же хочу еще, — впервые позволяю себя закапризничать. И провожу коготками вдоль позвоночника мужчины. До самого основания. Трогаю ягодицы.

— Ах, ты, плутовка. А с виду и не скажешь, что внутри чертовка, — от удовольствия рычит Зверь.

И переворачивает меня на живот. А потом и вовсе ставит на четвереньки. Мне неудобно. Непривычно. Я не вижу лица мужчины.

Пытаюсь вернуться в исходное положение.

— Нет, крошка. Завела. Теперь давай поиграем.

Он властно накрывает рукой мою голову. Пригибает к кровати, заставляя прогнуться. При этом ловит обе руки и заводит за спину. Перехватывает своей ладонью.

— Не бойся, — шепчет. — Тебе понравится. Доверься мне.

Я затихаю, растревоженная открытостью позы.

Зверь все так же держит мои руки, при этом отклоняясь назад, отползая на коленях.

И вдруг я ощущаю горячий язык там, где еще недавно была мужская плоть.

От неожиданности вздрагиваю, пытаюсь подняться, но крепкий захват не позволяет двинуться. А язык продолжает вытворять чудеса, проникая, лаская, вылизывая.

На миг перед глазами возникает собачья свадьба, которую как-то наблюдала по весне. Кобелек точно так же вылизывал сучку, а она с радостью задирала хвост, позволяя себя ласкать.

Тело пронизывает волна наслаждения, когда воспоминания накладываются на ощущения.

В голове проскакивает мысль. Какие же мы звери. Те же инстинкты, желания, стремления.

Зверь вновь меняет положение и вместо языка в меня толкается возбужденное мужское орудие, заполняя всю до остатка. Я все никак не могу привыкнуть к его размеру и каждый раз мне кажется, что он слишком большой и во мне не поместится. И каждый раз я ошибаюсь.

Теперь движения медленные, плавные, скользящие. Зверь растягивает удовольствие, заставляя прочувствовать каждый миг единения. Он отпускает мои руки, тянет за локти на себя. Давление внутри усиливается. Толчки все продолжаются. Но теперь руки ласкают мою грудь, мнут ее, перекатывают между пальцами горошины сосков.

Миг. И короткая вспышка, схожая с разрядом тока пронизывает тело.

Еще миг. И новая волна удовольствия заставляет громко стонать.

По телу пробегают судороги. А Зверь все не кончает, продолжая проникать в меня.

Точек. Еще толчок и разрядка накрывает мужчину. От еще сильнее насаживает меня на себя. Вжимается, крепко притягивая к телу. Шепчет какие-то глупости. И гладит. Гладит. Гладит. Везде, где только достает.

— Лялечка, как ты? — меня укладывают на бок и прижимают к себе крепко-крепко.

— Хорошо, Сережа, — имя Зверя слетает с губ, но я не замечаю этого.

Мне очень хорошо. Тело плавает в сладкой истоме, разлитой в воздухе, так мне, по крайней мере, кажется.

Я переполнена удовольствием под самую завязочку. Мне не хочется ни шевелиться, ни даже разговаривать.

А Зверь, наоборот, хочет поговорить.

— Как ты меня назвала? — просит повторить.

Мысли с огромным трудом возвращаются в недавнее прошлое.

— Сережа?! Да?! Ты об этом? — спрашиваю, прикрыв глаза. Мне бы заснуть. Я так устала от наслаждения. Не в плохом, а в хорошем смысле. Зверь укатал меня. Заездил. Затрахал.

Хотя, нет. Последнее совершенно не подходит. Слишком грубо и не отражает действительного положения вещей.

Залюбил. Нежно и ласково довел до блаженства. Сделал приятно.

— Мне нравится когда ты называешь меня по имени, — признается.

Я поворачиваюсь в объятьях мужчины. Хочу увидеть его глаза. Посмотреть в них. Понять, а не смеется ли?

Почему-то мне кажется, что для взрослого мужчины не должно играть столь большую роль то, как его называют.

Но нет. Зверь серьезен. Его взгляд внимателен, насторожен, хоть и удовлетворен.

— Сережа, — говорю через несколько мгновений. И рискую продолжить. — Сереженька.

В глазах Зверя вспыхивают искры ликования. Его лицо, красивое и до этого, становится еще красивее от расцветшей на нем улыбки. В уголках глаз мужчины появляются тоненькие морщинки. Но они не портят его, а добавляют очарования и немного шарма. Он становится похож на известного французского актера. Любителя женщин. Сердцееда.

— Ох, Лялька, — меня прижимают к себе крепко-крепко. — Как же я тебя…, - Зверь замолкает. Не договаривает. Но отчего-го за многоточием мне слышится волшебное признание в глубоких чувствах.

Неужели я этого хочу?

Чтобы Зверь признался мне в … чем?

Я замираю, понимая, что боюсь признаться сама себе что именно хочу услышать от Зверя.

Еще недавно я боялась его, а иной раз даже ненавидела. Но что-то изменилось. В нем. Во мне. Мы стали другими. И между нами появился мостик. И теперь мы идем по этому мостику друг другу навстречу.

Мостик качается, грозится сбросить с себя. Но мы все равно идем, не смотря ни на что.

И я рада тому что происходит. Но рад ли этому Зверь?

Однако спросить у него я еще не готова.