Текст книги "Попадают по-разному (СИ)"

Автор книги: Владимир Чистяков

Соавторы: Чистяков Юрьевич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 40 страниц)

Оэлен мрачнеет.

– С моей эмблемой – отцовский дом. Когда... Брат после хотел его разломать и новый построить. Там всё о них напоминало. Он там спать не мог. Говорил, с ума сходить начинает. Слышит их всех. Включая тебя.

Я не дала. Сказала, где родилась, там и умру. Откупила у него долю. Он настоял на составлении договора купли продажи. Деньги взял только для вида. "Всё по закону должно быть, хочешь мучиться – твоё дело. Но я хочу спать спокойно, и знать, мне там больше ничего не принадлежит". И тут же новый дом стал строить. Как выстроил – сразу женился.

Ко мне никогда не заходит. На все праздники к себе зовёт. Но через слуг. Сам даже близко старается не подходить. Отсюда не видно, нона той стене окон нет. Старое ничего не разладилось. Но он решил так, а я по-другому.

Молчим.

– Извини, не спросила. У тебя свой дом есть, или как все военные, сегодня здесь, а завтра там?

Усмехаюсь.

– В Замке Ведьм угол есть при главной башне есть. Считается? Это если шутя. А если нет – в бывшей столице Меча у меня городская усадьба и дом. Верховного подарок. Ещё за городом земля есть, но её не видела, только пергамен, что моя. Буду ли там жить – не знаю. Туда сейчас многие едут Верховный там надолго решила обосноваться. Советую, если дело думаете расширять, туда съездить. Там сейчас спрос хороший на всё, что здесь производят.

– Подумывали об этом.

– Поспешите. Кто раньше придёт – тому больше всех достанется. Мне уже участок продать предлагали. Как-никак, ещё несколько лет Ставка будет там, а где Ставка...

– Там и столица.

– Именно.

– Так пойдём с роднёй знакомиться? Или так и будем тут стоять?

– У меня время свободное.

Усмехается. Даже озорные искорки в глазах играют.

– Можешь кого из своих за мечом послать. Больно уж братец на таких гостей падок. Охота посмотреть, как он вокруг тебя выплясывать будет.

– Я для красы оружие ношу только на парадах Верховного. В остальное время – только для дела.

– Начальника конницы это дело коснулось бы, даже останься ты в Новых землях. Слишком уж деньги большие. Его же решение никто не станет оспаривать.

– Теоретически, Госпожа может отменить его решение, но на моей памяти, этого не делала.

– Станешь вмешиваться?

  – Думаю. С одной стороны, люблю справедливость. Во всём. И ко всем. С другой, количество врагов без нужды стараюсь не увеличивать.

Стараются подражать благородным во всём. Причём, удачно. Знали бы они, как косо Госпожа смотрит на кичащихся своим происхождением! Хм. Даже если бы знали, не изменилось бы ничего. Безо всякого почтения к титулам из тех, кого знаю, относятся только сама Госпожа, генерал Рэндэрд да я сама. Да и то, про генерала почти в открытую говорят – кроме вина его уже мало что волнует.

Ягран спесью не страдает совершенно, но образу идеального принца старается изо всех сил соответствовать.

Висят гравюры с изображениями Чёрной Змеи и её битв. Видно, висят давно, а не наспех повешены к моему приходу.

Все в парадном, быстро же приготовиться успели. Взглянув на брата Оэлен вспомнила Кэретту Младшую и Яграна – тот же случай, мужской и женский варианты одного и того же лица.

Знакомит с женой и детьми. Замечаю, все дети удались в мать.

– Вы словно сестра в молодости. Невероятно! Словно время назад вернулось.

Показывает дом. И говорит, говорит без конца. Чудом меня Госпожа пару раз называла. Тут же постоянно это слышу. Там за дело было. Тут же – просто за то, что я есть.

– Мечтал мальчишкой заслужить крепостную звезду. Тут, в городе ни у кого тогда её не было и сейчас нет.

Всё говорит и говорит. Даже не замечает, как посмеивается Оэлен.

– Спасибо Оэ.. То есть, простите, благородная Осень. Я за много лет впервые увидел, как сестра улыбается.

  – Госпоже тоже почаще бы улыбаться не помешало! – Анид встревает. Весело ей почему-то. Чем-то на Динку похожа. Той тоже надо, чтобы постоянно что-то поблизости происходило, причём свадьба, бой или похороны – без разницы.

  Её со мной отправили. Но не начнись у меня с Яграном, её бы в столицу выперли, причём, меня бы спрашивать не стали.

Я-то только один ум смущаю. Она же множество. Весёлая, яркая, игривая как кошечка. Причём, петь на самом деле умеет. Даже слов не подобрать, как! Из последнего бревна слезу вышибет. Камень смеяться заставит.

Я даже не знаю, как называется то, на чём она играет, когда поёт.

Давно Динка спеть попросила. Анид тогда что угодно сделать была готова, лишь бы уцелеть. Не поняла ещё, увешанные оружием странные девушки совсем не злые, а уж по сравнению с её прошлым владельцем вообще доброты воплощение.

Маленькое чудовище проняло. Аж слёзы выступили. Анид старалась, ибо хотела жить. Не знала, ей больше ничего не угрожает. Динка потом её часто стала звать. Только для песен. Я там когда была, когда нет.

Солдаты тоже слышали.

Ко мне как-то раз заслуженный пятисотенный пришёл. Предложил золота за то, чтобы она спела для него и друзей. Только спела, что ничего больше не будет, он лично ручается. Я сказала, только если она сама захочет. Анид не против была. Пришла потом довольная. Все её очень хвалили. Ещё золота дали. Всё мне принесла. Так из головы выбить и не удаётся, у рабов денег своих быть не может. Только хозяйские. Ладно, будем считать, я её деньги храню, пока война не кончится.

Часто её стали звать. Действительно, заслушаться можно. Да и сама она красива. Поклонники появились. Даже те, кто знали, откуда она взялась, давно про это позабыли. Все же прочие считают, она тоже из Замка, словно Эрия или я.

Косые взгляды поклонников плавно приближались к переходу в состояние мордобоя, а то и поножовщины, даром, что на благородном оружии.

Моя поездка пришлась как нельзя кстати. Анид и не догадывается, её намеренно выперли из столицы наместничества. В общем-то, по той же причине, что и меня. Засматриваться слишком стали. На неё – многие. На меня – один.

– Говорят, если она в той части дома долго сидит, то как выйдет – жди беды.

– А что там?

– Ты там жила раньше. Всё оставлено как тогда.

– Стопроцентная вероятность... – замечаю, как он с женой переглядывается. Кажется, слышали эту фразу уже много раз. Не от меня.

– Ой, а у тебя длинный меч есть?

– Тихо ты! – шипит на него мать.

Усмехаюсь. В пять лет такие вопросы простительны.

– Есть. И полный доспех.

– И конь?

– Не беспокой благородную госпожу Оэ... То есть, Осень.

– А почему ты Осень?

– Да хватит тебе!

Её муж смотрит не столько на меня, сколько на вышитую золотом на наплечнике звезду. Не в цене дело. Таких звёзд на страну десятка не наберётся, а он из тех, кто разбирается, раз она армейский поставщик, а мне приёмщиком бывать приходилось. Правда, их производства мне принимать не приходилось.

Сидим в хозяйском кабинете. Тут самых важных гостей принимают. Они рядом сидят. Я через стол. Тут ещё места для приказчиков есть. Но мы втроём. Кресла не слишком удобные, но дорогого дерева и с хорошей резьбой. У верховного да Меча покойного если и лучше, то ненамного.

– Бывают же чудеса!

– Бывают. Хотя и объяснить всё можно. Ни будь встречи на улице был бы приём. А там незаметным остаться сложно.

– Это так. Приглашение от лица Великого Генерала.

– Я же там просто обязана быть. Состояние укреплений проверяла, – ничего секретного, все знают, зачем приехали. Солдат в городе – каждый третий.

– И много недостатков?

– Плох генерал, кто ничего не найдёт. Да и я с должностью вроде справляюсь.

– Видим.

– Сейчас всё закончено. Уезжать собирались через несколько дней.

– А теперь?

– Не знаю. Разобраться надо в происходящем. Всем нам. Слишком уж всё изменилось.

– Правду пишут, за Линией никого не осталось.

– Опасных в этих краях? Нет. Те, кто там жили на нашу сторону переметнулись одними из первых. Своих буйных сами на ноль и помножили. Да и мы этими дорогами сюда возвращались. Подчистили недобитков. После Великого генерала живых святош не остаётся уже.

– Это все знают. А сюда вообще зачем собирались?

– Думаю, разряд крепости снизить, – тоже ничего запретного, весь гарнизон, включая командира, только об этом и рассуждали, когда мы приехали. Многие опасались дальних переводов. Командир же явно хочет дожить до отставки на этой непыльной должности. Да и после в городе собирается остаться. Что же, ничего по-настоящему серьёзного я в крепости не нашла. С моими выводами Линк вполне согласился. Что там дальше с крепостью будет – другие разбираться станут.

* * *

Особняк городского главы не хуже столичных выглядит. Да и архитектура похожая. Благо, готовые проекты вполне себе товар, да и архитекторы охотно в провинциях подрабатывают. Денег поменьше, но заказчики не такие капризные, материалы можно местными заменить, да и проще уговорить построить что-нибудь этакое. В столице слишком многие требуют, чтобы всё было как у людей, читай Еггтов и их ближайшего окружения. Они к архитектурным изыскам равнодушны. Казначей скорее за имя архитектора заплатит. За постройкой всех особняков Линка наблюдала его жена. Только Госпожа любит проекты всяких причудливых построек рассматривать. Признаюсь, кое-что, самое удивительное, не отказалась бы в камне увидеть. И знаю, не увижу никогда, без разницы, какие у меня есть или будут, доходы. Такое строить – только из государственной казны, или за средства людей с доходами Еггтов, а таких только они теперь и есть.

Не станет такого строить сама Госпожа, хотя и сумеет, если возьмётся. Она крепости строила, укрепления, мастерские, плотины. И воевала. Всю жизнь. Даже сейчас всё ещё воюет.

Но, видимо, остались с детских лет мечты о красивом.

Платье для приёма у Динни одолжила. У местных шить – звезда не позволяет. Раз столичная, то и выглядеть должна соответственно. Пусть и не по моде этого года. Линки не их отец и не сестра двоюродная, в доспехах на приёме красоваться не станут.

Сам-то Линк, не иначе на Динку глядя новый шлем с украшением из веера павлиньих перьев заказал, только у Динки веер сзади, у него спереди, у неё – из перьев обычного павлина, у генерала – белого, с угрожающим золотым гремучником под ним.

Могла бы и в обычном прийти, все же знают, столичные, особенно из окружения Ставки, обожают что-нибудь этакое устраивать. Но я ещё в столице поняла. В поддоспешнике на приём могут себе позволить только Еггты ходить.

Остальным безупречными надо быть, если не хочешь всякого разного в свой адрес наслушаться, причём от тех, с кем и не враждовал вроде.

Великий Генерал со свитой прибыли самыми последними. Я предпочла особо не светиться раньше времени, хотя и смысла особого нет, весь город только про нас двоих и болтает, хотя больше всё-таки не про нас, а про взаимоотношения генерала и Оэлен во время их бурной молодости, ей я сказала, приеду в свите.

Самые страшные страхи не оправдались. Большинство женщин, особенно молодых, в платьях знакомого покроя. Оэлен в траурном, тут с этим строже, чем в столицах, вдовам на приёмах только в нём стоит появляться.

Часто в таком постоянно ходят. Но Оэлен по городу расхаживала во вполне обычном, причём хорошего покроя и дорогой материи.

  Генерал, обменявшись официальными приветствиями, вежливо подхватывает меня за локоток и направляется прямиком к Оэлен. Вижу, как у неё глаза смеются.

Подойдя, по-родственному её целует и во всеуслышание объявляет.

– Приветствую Вас, дорогая кузина. Сегодня вы и ваша дочь особенно очаровательны.

Кажется, слышно, как воздух звенит.

Все же знают, у Чёрной Змеи ни братьев, ни сестёр не было! Что теперь будет!!!

А ничего, лучше помнить надо, у Рыжей Ведьмы братьев и сестёр разной степени законности предостаточно было. Много кому в Войнах Верховных головы посносили, кому за дело, кому просто так, сокращая число претендентов на земли и титулы.

Все ведь знают – мертвы все, кому хоть один из Еггтов хоть раз при людях смертью угрожал.

Резню среди потомков Эрендорна Старого только Госпожа закончила. Кое-кто из самых невыразительных потомков уцелел. Происходящие от них роды вполне себе живы. Только подальше от Новой Столицы держаться стараются.

По закону усыновлённый равен во всём законнорожденным. Вот к родне кого-то из потомков Эрендорна и мог Линк обратиться так, как сейчас к Оэлен.

Из собравшихся только пять, может шесть человек понимают, генерал шутит. Остальные же. Пусть думают.

Линкам весело. Грустно, но я лучше их замечаю, когда их отец начинает играть с огнём. Другое дело, моё чувство опасности сейчас благодушно спит.

Вот насчёт Оэлен не уверена.

Вбегает телохранитель.

– Вас курьер из ставки дожидается.

– Сюда зови.

– Дело чрезвычайной важности. Вы должны выйти.

Что случиться могло, раз меня так резко выдёргивают? Восстание? Степь пришла на помощь недобиткам? Верховный ранен?

Курьер выходит на свет. Длинный плащ искажает фигуру и скрывает лицо. Но это же... Капюшон резко отброшен с лица.

Всё тоже зелёное пламя. Говорят, оно может жечь. Но меня оно только грело.

– Ты...

– Я...

Стоим, взявшись за руки. Глаза в глаза! Не знаю, не слышала, чтобы кто-то говорил, будто во взгляде Еггта можно утонуть. Мир сжался до этих глаз. Словно нет ничего вокруг. Только мы двое.

– Как нашёл?

– Несложно было.

– Ты же далеко был.

– Вы останавливались часто. А я коней загонял. Подорожная за подписью Верховного.

– Где взял?

– Динка дала.

– Не думала. Ты один?

– Да. Сбежал попросту. Если и гонятся, мне плевать.

– Не гонятся. Вернее, если и искали. То до первого предъявления тобой подорожной. А там уж по направлению движения поймут, где тебя искать.

– Думаешь, знают, где я?

– Конечно. Вот я недавно не знала, что в этом доме окажусь. А тебе кто сказал, что я здесь?

– Старший телохранитель дяди. Из крепости поехал в город. Там сказал, вы все в городе.

– Не сказали, чей это дом?

– Нет. Сказали, ты в гостях. Увидеть хотел. Только сейчас сообразил – откуда у тебя здесь знакомые? Ты же здесь впервые.

– Утром ещё не знала, что знакомые тут есть. Оказывается, я здесь родилась.

– И что? Всегда знал, ты с юга.

– Вон тот дом принадлежит родившей меня женщине.

– Твоей матери? Я думал она...

– Я сама так же думала.

Смотрит непонимающе.

– Удивить меня хотел? Получилось! Но и я, как видишь, удивлять умею.

– Как же тогда вы расстались?

– Так сам спросить можешь. Там такому гостю ещё больше, чем мне рады будут. Или ты без объявления имени путешествуешь?

– С чего взяла? Пошли, уж представиться-то я смогу.

– Им на сегодня уже достаточно. Ни о чём не догадаются.

– Я ничего прятать не собираюсь. Сам скажу, что твой жених.

Вот так так! Он не Еггт, он сын Еггта, а они храбры. Во всём. Да и отца его недолюбливают за спесь, а не за трусость.

Чувства и жизнь перемешаны. Кто Еггты? И кто я? Жизнь штука длинная. Рядом можно быть и не имея официального статуса. Подходит ли это для меня? Я молода, но ничто не вечно. "Старая дева" у Великой Дины – ругательство. За него замуж выйти казначей не позволит. Правда, есть Верховный, до сих пор обожающая поддевать сестру по делу и без. Знаю, ей не понравилось, когда Линки оказались приравнены к её дочерям. Но они-то кровь её брата. А я – не пойми кто.

Еггты страной правят.

Ягран усмехается.

– Всякое хитрое придумывать я и правда, не сильно умею, но если припрёт, то могу кое-что. Ты говоришь, отец твой давно погиб, его родители умерли, ближайшая родня – троюродная и они не особо ладили. Узнав Оэлен, понимаю почему.

– И почему?

– Она вроде тебя. Есть в ней что-то... Подобное тому, за что полюбил тебя. А такие не всем нравятся. Особенно, таким, как её родня, внешне во всём правильных.

– Откуда знаешь?

– Я сын своей матери или кто? Тут, недалеко, были владения одного из братьев Кэрдин. Тут он свой век доживал, ни во что не вмешиваясь. Но на старости лет влюбился до безумия. Сын родился. Сразу узаконил. Родственникам написал. Но на матери не женился. Всё-таки, кто он, и кто она. Пергамены всех выморочных линий у нас. Ищут сейчас. Понимаешь?

– Конечно. Оэлен станет настоящей кузиной Линка. Отец на ней женился. По закону, при браке между людьми разных состояний низшему сообщается состояние высшего. Так что я рождаюсь почти принцессой. Только признают ли, так сказать, представители старших линий?

– Самой не смешно?

– Не знаю. Врать не люблю.

– Теперь уже мне смешно. Мы же страной правим. Сколько раз видела, как тётя врагов обманывала.

– То одно, это другое.

– Совершенно одинаковое. Поверь, всем так лучше будет, тебе в первую очередь. Сама же знаешь, сколько титулов и так не вполне достоверные. Тётя хочет признать все.

– Просто так?

– Не просто. Общая пирамида останется, деление на старых и новых, да выпячивание древности гербов – нет. Будут новые "Книги домов" написаны. Там счёт древности всех домов пойдёт с дня завершения книги.

– Это серьёзно. Странно, я ничего не знаю.

– На последнем совете было. Ты уже уехала тогда. Тётя до океана решила идти.

– Не знала. Но догадывалась. Такой вопрос подвешенным оставлять нельзя. Степь эта да лесные, плюс недобитки.

– Опять ты такая...

– Какая?

– Прежняя. Как у тёти на совете.

– Я всякой умею быть.

Смеётся.

– То я не знаю. Колючей чаще всего.

– Уже говорила насчёт неколючих.

– Я тоже тебе говорил. Сам с иголками.

– Ёжик! – смеюсь.

– Люблю, когда ты улыбаешься.

– Бывала раньше в столице?

– В этой столице не была, – явно слово "этой" выделяет. Всё правильно, она южанка и привыкла считать ставкой совсем другой город.

– И как тебе?

– Знаешь, не привыкла к такой степени почтительности. Шутить тут словно не умеет никто.

– Некоторым просто нельзя быть мишенью для насмешек... У тебя дома всё в порядке.

– Почти, – хихикает словно маленькая.

– Случилось что?

– Нет. Тебя слишком многие видели. И особо языкастые осторожно так спрашивать стали, не разъясните ли, благородная Оэлен, дочь или сын у вас, а то мы смотрели-смотрели, но так и не поняли. Кажется, уймутся они не раньше, чем у тебя ребёнок родится.

– Вот этого я делать не собираюсь.

Ну видно же, не верит!

– Чему смеёшься?

– Думала, у столичных молодых вкус лучше, но нет, всё как у нас. Чуть лишнее золото да камни появились – всё на себя сразу. Причём так, чтобы сразу видно было, золота и камней много.

– Ты про это? – шевелю усеянными перстнями пальцами. Не видит ничего, кроме внезапно свалившегося на не слишком крепкую голову, богатства.

Вопрос глупый, на самом деле, ибо на виду ценного больше нет. Вот перстни тяжёлые. На каждом крестообразно расположено по четыре камня. Должно быть, бесцветный, красный, зелёный и синий. Каждый значил что-то, но я забыла. В центре – либо жемчужина, либо шарик золотой. Тоже с ненужным значением.

На мои пальцы не подходил ни один. Велики были. Ювелиру пришлось нести, чтобы подогнал. Как он ругался на безобразную огранку камней!

Мне девать их некуда была, один и отдала как оплату. Потом столько хорошего в свой адрес услышала. Аж заслушалась.

После Динка сказала, что я дура, ибо он столько и за пару лет не заработал бы. И у меня теперь только на пальцах громадное состояние. Она уж молчит про другие места...

Хотела стукнуть, и не попала. У неё-то на руки надето втрое от моего.

– Ну да. Камни хорошие, но ювелир безрукий. Да и потеряно несколько.

Смеюсь. Оэлен смотрит непонимающе. Анид за спиной в кулачок хихикает.

– В чём дело? Я ваших столичных шуточек не знаю, если что.

– Я и не шучу. Ты правда не знаешь, чьи это перстни?

– Вижу только, сейчас твои, но, похоже, ими недавно стали.

Что-то знакомое мелькает в серых глазах. Изменившимся тоном продолжает.

– И ты их не просто так носишь.

– Ага. – шевелю пальцами, – Этот умер от моей пули, этот – на моём клинке, этого затоптали, этот – не знаю, поменяла, но к Линки он тоже не от отца попал. Храатов, охотников на ведьм, да воинов господа перстни эти. Крест – знак избранности особой. Воины, призванные нести свет веры истинной, обращать язычников и карать неверных. Поп главный такие раздавал когда-то. Высочайшего отличия знак.

Теперь чучело во дворце казначея. Эти сами – кормом для свиней, да удобрением стали.

Такой перстень у жившего за Линией мог только один быть. – сжимаю кулаки, показывая блеск камней, – У меня же вот сколько теперь! И это ещё не всё. Мечтали, перстненосители, чтобы девушки с нашей стороны Линии сапоги им снимали да постели грели. Но, – шевелю пальцами, – обойдутся они. И без сапог, и без девушек, и без голов.

– А кое-кто и без кой-чего! – встревает Анид, – У них уже нет, а у меня теперь есть. Сушёные.

Даже Оэлен ухмыляется. Ничего-то Анид бывшим хозяевам не забыла. И отмстила, как могла. Пусть и мёртвым. Хотя, как знать, очень уж нехорошо глаза блестели, когда во взятом городе с Динкой шепталась.

Мне не очень-то хочется смотреть, что у неё в вещах лежит. Слишком хорошо знаю, как от крови пьянеют. А если это ещё на старых обидах крепко настояно...

– Одного камня нет – тоже не так просто. Знак разрушения их символа веры. Все там знали, кому такое можно носить. И что бывает с теми, кто не по праву наденет.

– Словно охотник, носящий клык самого сильного из убитых им зверей.

– Некоторые из них зверями и были. А то и похуже. Теперь их нет. А я вот есть.

– Страшным ты человеком можешь быть иногда.

Пожимаю плечами.

– Она не может быть страшной, – снова встревает Анид, – Она, то есть, госпожа Осень, конечно, добрая очень.

– Анид, – та зачем-то голову в плечи вжимает. Неужто опять испугалась?

– Не так что-то, госпожа?

– Да нет, так всё. Наконец-то ты меня звать на "ты" научилась.