Текст книги "Последний парад адмирала. Судьба вице-адмирала З.П. Рожественского"

Автор книги: Владимир Грибовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Очевидно, что Зиновий Петрович, как сейчас говорят, был «трудоголиком», и работать под его началом было нелегко. Ближайшими его сотрудниками были помощники – заведующий ВМУО контр–адмирал Андрей Андреевич Вирениус и приглашенный З. П. Рожественским в августе 1903 г. с должности начальника штаба главного командира Кронштадтского порта (тогда—С.О. Макарова) контрадмирал Александр Григорьевич фон Нидермиллер.

Оба помощника, будучи несколько младше Зиновия Петровича, были знакомы с ним еще по Морскому училищу. А. А. Вирениус окончил училище и стал гардемарином в 1869 г., а А. Г. Нидермиллер – в 1870 г. (Нахимовская премия). Оба были специалистами в области минного оружия и имели солидный стаж командования судами. А. Г. Нидермиллер в 1896–1898 гг., тогда в чине капитана 1–го ранга, заведовал ВМУО ГМШ, а в кампании 1901 г. командовал крейсером I ранга «Память Азова» в Учебно–артиллерийском отряде З. П. Рожественского. По свидетельству А. Н. Щеглова, служившего во ВМУО ГМШ в чине лейтенанта, Александр Григорьевич был замечен в подозрительном контакте с германским офицером, но адмирал Ф. К. Авелан, зная об этом, не чинил препятствий его карьере. Очевидно, что если А. Г. Нидермиллер и поддерживал дружеские отношения с немцами (чего смертельно боялся А. А. Вирениус) [60] 60
  Обвинения А. Г. Нидермиллера содержатся в воспоминаниях А. Н. Щеглова, опубликованных в 1998 г. в сборнике «Новый часовой» (№ 6). Гросс–адмирал Л. фон Тирпиц, известный создатель германского Флота Открытого мира, в своих воспоминаниях пишет, что близко знакомый ему по торпедному заводу в Фиуме А. А. Вирениус едва ли не шарахнулся от своего германского коллеги в присутствии известного германофоба вице–адмирала Е. И. Алексеева (на Дальнем Востоке).


[Закрыть], то его нельзя упрекнуть в отсутствии российского патриотизма. На «Ослябе» при Цусиме погиб единственный сын адмирала, 23–летний лейтенант Владимир фон Нидермиллер, назначение которого прямо зависело от отца, заведовавшего этим вопросом в ГМШ.

Сотрудниками обоих отделов ГМШ были офицеры и гражданские классные чиновники. Среди первых были как «береговые» офицеры по Адмиралтейству, давно осевшие в штабе, так и флотские, со свежим опытом корабельной службы и дальнейшими ее перспективами. Кроме этого, флотские офицеры временно прикомандировывались к штабу «для занятий» – то есть для выполнения определенных заданий и работ.

Что касается техники управления, то штаб пользовался общероссийской телеграфной связью с военными портами всех морей (в том числе с Владивостоком и Порт–Артуром) и с наблюдательными постами на российском побережье Балтики. Для связи с кораблями и эскадрами, находившимися в заграничном плавании, использовались международные телеграфные линии связи. Телеграммы по ним шли открытым текстом, слова писались по–русски, но латинскими буквами, например, «Vladimir Monomach pribil Gonkong. Stark» и т. п. Учитывая, что большинство международных телеграфных линий находились в собственности англичан, такой способ управления нельзя было признать удовлетворительным.

В самом ГМШ с 1902 г. стали пользоваться автомобилями вместо наемных извозчиков и пишущими машинками вместо переписывания документов писарями [61] 61
  Нидермиллер А. Г. Указ. соч. С. 85–86.


[Закрыть]. Зиновий Петрович по должности пользовался квартирой с отоплением и освещением и получал в год 11 962 руб. жалованья плюс ежегодную аренду 1200 руб., что в сумме составляло 13 162 руб. в год или почти 1097 руб. в месяц, по тем временам – весьма значительная сумма, которая намного превышала его жалованье в должности командира «Владимира Мономаха» (в заграничном плавании – 385 руб. в месяц). Жалованье начальника ГМШ в сочетании с казенной квартирой позволяло вести достаточно широкий образ жизни, неотъемлемой частью которого были всевозможные званные обеды у самого адмирала. На них приглашались не только начальники и лица, равные по чину, но и ближайшие подчиненные.

A. С. Новиков–Прибой, ссылаясь на рассказ адмиральского вестового П. Г. Пучкова, красочно описывал застолье дома у З. П. Рожественского, когда приходилось накрывать стол на 40 персон. Это было в обычаях того времени, и начальник ГМШ не мог от них отступать. Вестовому он платил от себя пять рублей в месяц – прибавку к казенному жалованью. По словам П. Г. Пучкова, служить вестовым у Зиновия Петровича было нелегко – дополнительные доходы доставались «ценой страшных унижений и оскорблений». «Адмирал раздражался от каждого пустяка. Случалось, что в бешенстве он ломал собственную мебель, бил посуду. Не щадил он и своей жены, с матерной руганью загонял ее под стол» [62] 62
  Новиков–Прибой А. С. Указ. соч. Т. 1. С. 333.


[Закрыть].

Отношения Зиновия Петровича с супругой, в общем, не являлись предметом этого исследования, но, в силу богатого эпистолярного наследия нашего героя, не могут быть совершенно оставлены в стороне. Будучи человеком яркой внешности и бурного темперамента, З. П. Рожественский, естественно, не оставался в стороне от светской жизни Кронштадта, а потом и Санкт–Петербурга.

Его отношения с супругой, пройдя многолетние испытания браком, действительно оставляли желать лучшего, хотя в переписке мужа и жены, включая письма тяжелых 1904–1905 гг., присутствуют черты особого доверия, свойственного людям, состоящим в тесных дружеских отношениях. Известно, что Зиновий Петрович отличался также трогательной любовью к своей дочери – Елене Зиновьевне, которая имела право на исполнение «всех своих желаний» и неоднократно смягчала приступы адмиральского гнева. Известно также и то, что З. П. Рожественский был в дружеских отношениях с женой своего прежнего многолетнего начальника вице–адмирала С. О. Макарова Капитолиной Николаевной и состоял с ней в переписке.

Надо отметить, что Зиновий Петрович, когда этого требовали обстоятельства, вполне умел «держать себя в рамках» и даже был способен на любезности и комплименты. И эта способность только прогрессировала с годами…

Так или иначе, среди флагманов Российского флота в начале XX в. контр–адмирал свиты Е.И.В. З. П. Рожественский был заметной и яркой фигурой, человеком, не лишенным слабостей, но и отмеченным определенными достоинствами, которые, самое главное, были высоко оценены правящим императором. Оставалось оправдать это доверие, для чего военному человеку представлялся редкий случай – канун войны с сильным и коварным противником и, наконец, сама война 1904–1905 гг.

Немногим сейчас известно, что зимой 1902–1903 гг. З. П. Рожественскому, как контр–адмиралу свиты, представилась редкая возможность проверить свои будущие действия в теории, хотя тогда управляющий Морским министерством адмирал П. П. Тыртов был относительно здоров, и его здоровье не обещало скорых перемен в высшем военно–морском управлении. Именно П. П. Тыртов в конце 1902 г. поставил задачу очередных «практических занятий по стратегии в Николаевской морской академии». Эта задача формулировалась так: «Война России с Японией в 1905 году». Адмиралом Тыртовым имелось в виду разыграть войну между российским и японским флотами в апреле 1905 г., когда флот Тихого океана теоретически должен был достигнуть состава, определенного решениями адмиралов и самого Николая II в 1897–1898 гг.

Зимой 1902–1903 гг. игра в академии проводилась под главным руководством (председатель совета посредников) контр–адмирала великого князя Александра Михайловича, самого способного моряка из всех Романовых на рубеже XIX– XX вв., издателя ежегодного справочника «Военные флоты» и инициатора внедрения в практику Российского флота военноморской игры англичанина Фреда Джейна. Посредниками были директор Морского кадетского корпуса контр–адмирал Г. П. Чухнин, контр–адмиралы З. П. Рожественский, А. Г. Нидермиллер, генерал–майор Генерального штаба Н. П. Михневич, генерал–майор К. И. Величко (автор проекта укреплений Порт– Артура) и полковник артиллерии А. А. Якимович. Заведующим занятиями и делопроизводителем совета посредников состоял капитан 2–го ранга Н. Л. Кладо, среди его помощников были лейтенанты А. Б. Кербер и А. Н. Щеглов. Русскую партию в игре возглавлял капитан 1–го ранга Л. Ф. Добротворский, бывший у З. П. Рожественского старшим офицером на «Владимире Мономахе» при начальнике штаба капитане 2–го ранга Л. А. Брусилове, японскую – капитан 1–го ранга Ф. К. Дриженко при начальнике штаба капитане 2–го ранга И. И. Чагине.

План «японцев», как и оказалось в действительности, предусматривал внезапное нападение на российскую эскадру Тихою океана, ее уничтожение (ослабление) с целью обеспечения высадки войск в Корею с последующим наступлением в Маньчжурии и против Порт–Артура.

«Русская партия» избрала оборонительный образ действий, несмотря на то, что эскадра Тихого океана включала почти все корабли, намеченные в ее состав решениями 1897–1898 гг., то есть обеспечивала некоторый перевес над японским флотом. Характерно, что начальник штаба «русских» капитан 2–го ранга А. А. Брусилов, в отличие от Л. Ф. Добротворского, считал необходимым действовать наступательно. Оставляя в стороне слишком оригинальное решение последнего принять сражение с нападающим «японским» флотом на якоре за волноломами коммерческого порта Дальний, следует отметить, что общий ход игры, включая несколько боев, показал значительное относительное ослабление «японского флота». Однако «японцы» не потеряли боевого духа и смогли начать высадку войск в Корее,

хотя остатки российской Тихоокеанской эскадры сохраняли превосходство в силах [63] 63
  РГАВМФ. Ф. 417. Oп. 1. Д. 2655. Л. 15 об.


[Закрыть].

В отчете посредников (напомним, что в их числе был и З. П. Рожественский), указывалось на ведущую роль флота в возможной войне с Японией, для которой «владение морем» являлось необходимым условием для развития операций на суше. «Если же обладание морем останется за русским флотом, – писали посредники, – японцы совсем не перевезут войск, и война сама собою этим и закончится». Считая предполагаемый на 1905 г. состав сил эскадры Тихого океана недостаточным для достижения решающего превосходства над противником, посредники предлагали довести его к 1910 г. до 15 линейных кораблей и 10 броненосный крейсеров. Таким образом, на первый план выдвигалась задача возможно большего усиления нашего флота до начала войны.

Далее посредники рекомендовали оттягивать генеральное сражение до достижения значительного превосходства в силах, избегать базирования эскадры на Порт–Артур и Дальний (из‑за возможной блокады), предпочитая последним Владивосток и Мозампо (на южном побережье Кореи), обеспечить быстроту мобилизации флота соответствующим оборудованием портов Артура и Владивостока, держать сильную эскадру в восточной части Средиземного моря (резерв!), не запираться в портах в случае войны, стремясь, в меру сил, решить задачу завоевания господства на море и т. п.

В отчете по военно–морской игре указывалось на большой некомплект офицерского и рядового состава на кораблях эскадры Тихого океана Так, на 1 ноября 1901 г. некомплект флотских обер–офицеров составлял 19,2 % (в том числе вахтенных начальников – 26 %), инженер–механиков – 33 %, артиллерийских унтер–офицеров и комендоров – 13,4 %, старших комендоров – даже 34,1 %. Там же говорилось о нежелательности производства работ в порту Артур силами рабочих китайцев, которые в случае войны могут сбежать (так оно и случилось в действительности), отмечался и недостаток боезапаса в портах Артур и Владивосток, где до двух боекомплектов не хватало 12-, 10-, 8– и 6–дюймовых стальных снарядов.

Не признавалось достаточным и наличие в портах только двух сухих доков, из которых артурский не вмещал сравнительно широких броненосцев. Наличие угля в виде двух полных запасов также не отвечало потребностям войны.

Интересно, что во время игры внезапное нападение японцев застало в Чемульпо крейсер I ранга «Диана» и мореходную лодку «Гремящий», которые не успели отозвать в Порт–Артур по телеграфу. Однако русская партия послала туда два миноносца, и крейсер с лодкой успели присоединиться к главным силам, избежав напрасной гибели.

При всей ее условности, игра 1902–1903 гг. во многих деталях с поразительной точностью предвосхищала обстоятельства первых дней действительной войны с Японией. Ее материалы отражали и реальную картину боеготовности нашего флота на Дальнем Востоке. Все это во многом было заслугой Н. Л. Кладо, Л. Б. Кербера, А. Н. Щеглова и самого Александра Михайловича, а также руководителей противных партий, хотя Л. Ф. Добротворский отстоял свой ортодоксальный план обороны (за молом Дальнего), а его начальник штаба Л. А. Брусилов стоял за наступление.

Зиновий Петрович, естественно, читал все материалы и сам подписал отчет посредников, обсуждение которого состоялось в марте 1903 г. Казалось бы, что лучшего руководства к действию для ГМШ, чем отчет на военно–морской игре, трудно было придумать. Тем более, что именно в это время сам З. П. Рожественский и возглавил этот штаб, где были сосредоточены все нити управления флотом в преддверии возможной войны. Посредники также подтвердили запоздалую, но очень верную мысль об организации в ГМШ специального оперативного органа для разработки планов войны и соответствующего им развития флотов на театрах.

Эта мысль впервые прозвучала еще в 80–х гг. XIX в. в обоснованных предложениях вице–адмирала К. Ф. Лихачева и капитана 1–го ранга С. О. Макарова, бывшего флаг–капитаном штаба начальника эскадры Тихого океана, но нашла весьма слабое отражение в создании ВМУО (в 1892 г.), имевшего ограниченные полномочия и многочисленные повседневные обязанности, завалившие отдел текущими делами. Эта мысль возродилась только в 1902 г., когда 20 ноября контр–адмирал А. А. Вирениус представил управляющему министерством (П. П. Тыртову) специальный доклад, развивший выводы посредников военно–морской игры 1901–1902 гг. (война с Германией) и содержавший предложение о создании в составе ГМШ специального оперативного отделения [64] 64
  РГАВМФ. Ф. 417. Oп. 1. Д. 2655. Л. 6–7 об.


[Закрыть].

К докладу А. А. Вирениуса, в котором прямо говорилось о необходимости разработки плана войны, прилагалась подробная записка лейтенанта А. Н. Щеглова с программой занятий оперативного отделения и обоснование самого плаца войны. «План войны, – писал А. Н. Щеглов, – согласно определению стратегии, имеет целью обеспечить всякой вооруженной силе быстрый переход с мирного положения на военное и поставить ее в наиболее выгодные пункты для начала ведения военных действий» [65] 65
  РГАВМФ. Ф. 417. Oп. 1. Д. 2655. Л. 15 об.


[Закрыть]. На примере возможной войны с Герма–нией А. Н. Щеглов, безусловно один из наиболее выдающихся офицеров нашего флота, показал и принципы построения составных частей плана войны – плана сосредоточения, мобилизационных плана и расписания.

Адмирал П. П. Тыртов, ознакомившись с докладом и запиской, ограничился полумерами: 12 декабря 1902 г. он разрешил «привлечь к занятиям с ВМУО по программам, указанным в докладе, двух штаб–офицеров».

Вице–адмирал Ф. К. Лвелан избрал для «привлечения к занятиям» (январь 1903 г.) капитана 2–го ранга Л. А. Брусилова и лейтенанта А. Н. Щеглова и почти одновременно ходатайствовал о допуске их к мобилизационным планам Генерального штаба армии. В феврале того же года главный командир Кронштадтского порта вице–адмирал СО. Макаров, обеспокоенный низкой боеготовностью вверенного ему важнейшего порта России, просил об учреждении должности помощника начальника штаба порта (тогда – А. Г. Нидермиллера) по мобилизации. К апрелю 1903 г., когда З. П. Рожественский был уже у руля ГМШ, вопрос о помощнике по мобилизации решен не был, но к ГМШ «для занятий» были прикомандированы три штаб–офицера (в т. ч. Л. А. Брусилов) и пять обер–офицеров в чине лейтенанта.

Совершенно очевидно, что вопрос о создании Оперативного отделения в ГМШ и мобилизационных должностей в штабах портов был одним из важнейших в деятельности начальника штаба. И вот 31 мая 1903 г. Зиновий Петрович сообщил С. О. Макарову, что в ГМШ «… давно озабочены мобилизационным вопросом. Уже есть соображения, в принципе одобренные управляющим Морским министерством (Ф. К. Авеланом – В. Г.). В штабе Кронштадтского порта предположено учредить оперативное отделение, в котором будут сосредоточены и все дела мобилизационные». Между тем японский флот, завершив маневры, оставался уже в повышенной готовности. 17 июля 1903 г. З. П. Рожественский в очередной раз уведомил С. О. Макарова, что при учреждении Оперативного отделения (уже при ВМУО) будет положен принцип «возможно большего освобождения этого отделения от текущей переписки распорядительного характера».

Однако создавать оперативные отделения ни З. П. Рожественский, ни Ф. К. Авелан отнюдь не торопились. В октябре 1903 г., когда в Токио уже приняли решение об образовании Соединенного флота для войны против России, в Санкт–Петербурге был (не спеша) учрежден Законодательный отдел ГМШ, получивший задачи составления штатов, положений и т. п.

Одновременно совещание адмиралов «пришло к выводу» о необходимости составления планов войны. Это же совещание решило, что «наиболее целесообразное и соединенное с паи– меньшими расходами (выделено авторами. – В. Г.) решение может быть достигнуто, если ВМУО ГМШ разделить на две части: 1) Распорядительную и учебную: 2) Стратегическую, возложив на нее дела по мобилизации, дела по военно–морской статистике иностранных государств, по разработке планов войны на море. Ближайшее заведование [стратегической частью] поручить помощнику начальника ВМУО – особо назначенному штаб–офицеру».

К этому глубокомысленному документу прилагался и расчет штатов по Стратегической части ВМУО и оперативным частям штабов в портах – Кронштадтском, Черного моря (Севастопольском) и командующего Морскими силами в Тихом океане (наместника). Все это требовало ассигнований в размере всего 38 310 руб. в год и вызывало понятное одобрение в Министерстве финансов.

Все бы хорошо, но стратегическая часть и оперативные части в портах так и не были учреждены до начала войны с Японией, а следовательно, в ГМШ отсутствовал так называемый план войны, а в портах – план мобилизации. И это в отличие от японцев, которые не только составляли, но и практически отрабатывали такие планы, начиная с 1900 г., под руководством начальника Морского командующего департамента (Морского Генерального штаба) адмирала Ито Юко – победителя китайцев при Ялу и Вей–Хай–вее в 1894–1895 гг.

Внезапное нападение Японии на Порт–Артур и Чемульпо в ночь с 26 на 27 января 1904 г. застало адмиралов Ф. К. Авелана и З. П. Рожественского буквально врасплох. Загипнотизированные уверенностью Николая II в том, что маленькая Япония не решится напасть на огромную Россию, эти лица, ответственные за морскую оборону государства, предстали очевидцам в явно невыгодном свете. По свидетельству контр–адмирала великого князя Александра Михайловича, ни Ф. К. Авелан, ни 3.П. Рожественский вскоре после нападения японцев «…не могли объяснить, что же теперь произойдет, и каким образом мы с нашими сорока пятью боевыми единицами, составляющими тихоокеанскую эскадру, сможем одержать победу над японскими судами, построенными на английских судостроительных верфях?

От волнения налитые кровью глаза Авелана лезли буквально на лоб. Рожественский же заявил, что готов немедленно отправиться в Порт–Артур и встретиться с японцами лицом к лицу. Его почти нельсоновская речь звучала комично в устах человека, которому была вверена почти вся власть над нашим флотом. Я напомнил ему, что Россия вправе ожидать от своих морских начальников чего‑нибудь более существенного, чем готовность пойти ко дну.

– Что я могу сделать, – воскликнул он (З. П. Рожественский. – В. Г.), – общественное мнение должно быть удовлетворено. Я знаю это. Я вполне отдаю себе отчет в том, что мы не имеем ни малейшего шанса победить в борьбе с японцами.

– Отчего вы не думали об этом раньше, когда высмеивали моряков микадо? – якобы спросил в. к. Александр Михайлович (В. Г.).

– Я не высмеивал, —упрямо возразил Рожественский. – Я готов на самую большую жертву. Это тот максимум, который можно ожидать от человека.

И этот человек с психологией самоубийцы собирался командовать нашим флотом!» [66] 66
  Вел. князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М.; Современник. 1991. С. 178.


[Закрыть]

Итак, за десять месяцев своего управления ГМШ Зиновий Петрович не успел создать Стратегической части и разработать плана войны, а с ее началом попросту растерялся. Позднее он и Ф. К. Авелан сослались на то, что план войны, по заявлению адмирала Е. И. Алексеева, имелся в его штабе на Дальнем Востоке. Так оно и было, но это был оперативный план, составленный одноклассником З. П. Рожественского контр–адмиралом В. К. Виттефтом и рассчитанный на наличные силы эскадры Тихого океана и имевшиеся во Владивостоке и Порт–Артуре ресурсы. А в масштабе всего флота? Этот последний вопрос повисает в воздухе укором Зиновию Петровичу.

Только 16 февраля 1904 г. – почти через три недели после начала войны – приказом по Морскому ведомству № 55 в составе ВМУО была образована Стратегическая часть во главе с капитаном 1–го ранга Л. А. Брусиловым. В это время назначенный с опозданием первый командующий флотом в Тихом океане вице–адмирал С. О. Макаров поездом следовал в Порт–Артур, так и не дождавшись создания Оперативного отделения в своем штабе (Кронштадтского порта), который он передавал новому глазному командиру – вице–адмиралу А. А. Бирилеву, своему многолетнему недоброжелателю и бывшему командующему Учебно–артиллерийским отрядом, у которого З. П. Рожественский в 1897–1898 гг. был флаг-капитаном и особо доверенным лицом.

По иронии судьбы, тот же «прикомандированный для занятий» тогда еще капитан 2–го ранга Л. А. Брусилов 4 октября 1903 г. подал на имя З. П. Рожественского записку о плане военных действий на Тихом океане и о мерах по подготовке к будущей войне [67] 67
  См. Русско–японская война 1904–1905 гг. Кн. 1. С. 101–107.


[Закрыть]. В записке Брусилова целью войны ставилась полная победа над Японией с лишением последней права содержать боевой флот. Так как к такой войне Россия сейчас (4.10.1903 г.) не готова, то надо уступками, вплоть до допущения японских войск в Корею, отложить ее объявление на два года и энергично готовиться. Подготовка к войне, по мнению Л. А. Брусилова, должна была включать достройку всех кораблей программ. 1895–1899 гг. (особенно пяти броненосцев типа «Бородино» и крейсера «Олег»), сосредоточение на Дальнем Востоке превосходящих сил флота (13 эскадренных броненосцев и 5 броненосных крейсеров против 6 и 6 японских соответственно), снабжение их двойным и тройным (для патронных пушек) комплектом снарядов, обеспечение углем, окончание доков и оборудования мастерских, пополнение личного состава специалистами с созданием запаса в Квантунском флотском экипаже, подготовку крейсеров к разведывательной службе («не ходить ниже 16 уз»), а «сухопутной части» – к походу в Корею.

На «дипломатическую часть» возлагалось обеспечение к началу войны благоприятной международной обстановки. Брусилов считал, что, имея превосходство в силах на море и на суше, можно будет без труда отрезать допущенный в Корею японский «корпус».

Зиновий Петрович смотрел на дело иначе и «успокоил» ретивого подчиненного: постройка судов для Тихого океана налажена; углем, доками и мастерскими занимается наместничество (адмирал Е. И. Алексеев), а матросов–специалистов будут готовить на Дальнем Востоке – на старых крейсерах «Джигите» (строевые квартирмейстеры) и «Дмитрии Донском», отправленном туда летом 1903 г. в качестве артиллерийского учебного корабля (комендоры). Остается заботиться о третьем боевом комплекте снарядов (второй ГМШ и ГУКиС «досылали» на «Манджурии» и «Смоленске», но его еще требовалось довезти до Порт–Артура).

Вывод и. д. начальника ГМШ поражал своим оптимизмом: «К войне готовы более, чем когда‑нибудь, но она нежелательна…» И записка Брусилова «осела» в делах ВМУО ГМШ без ознакомления с ней даже Ф. К. Авелана, не говоря уже о генерал–адмирале и адмирале Е. И. Алексееве. Последний не был полностью ознакомлен и с материалами военно–морской игры 1902–1903 гг.

З. П. Рожественский, по его словам, «видел цель (войны с Японией. – В. Г.) только в занятии Кореи» и «не считал необходимым значительного превосходства флота над японским – считал достаточным равенство». Поразительное откровение военного моряка, который словно не слышал или не вспомнил о принципе сосредоточения превосходящих сил на театре военных действий.

5 ноября 1903 г. на стол Зиновию Петровичу легла справка с оценкой соотношения сил на Дальнем Востоке, составленная капитаном 2–го ранга К. В. Стеценко, недавним флаг–капитаном эскадры Тихого океана. Справка заканчивалась выводом: «Японский флот несколько сильнее русских морских сил Тихого океана… и располагает подавляюще превосходящими против русских сил всякими материальными ресурсами» [68] 68
  РГАВМФ. Ф. 763. Oп. 1. Л 3. А 1–5.


[Закрыть]. Но и справка К. В. Стеценко, весьма способного адмиральского сына, осталась без видимых последствий.

З. П. Рожественский до конца декабря 1903 г. был вполне убежден в достаточности мер по наращиванию морских сил в Тихом океане. И никому «наверх» не докладывал своих соображений по возможному радикальному решению, которое могло бы отложить невыгодное для Российского флота развитие событий – а именно начало войны до лета 1905 г.

Да, он проявлял настойчивость и твердую волю в продвижении на Дальний Восток намеченных подкреплений. Однако в чем выражалось эта настойчивость? В начале лета 1903 г. было уже вполне ясно, что в эту кампанию не удастся отправить из Кронштадта в Тихий океан броненосец «Император Александр III», не говоря о его значительно отставших собратьях – «Бородино» и «Орле», застрявших на казенных верфях в Санкт–Петербурге без положенных им брони и орудий. Но ГМШ «не дремал»: в 1903 г. на Дольний Восток можно было отправить известный «долгострой» 14 500–тонный броненосец «Ослябя», строившийся на верфи Новое Адмиралтейство в течение 93–х месяцев (спущен на воду в 1898 г., однотипный броненосцу «Пересвет» Балтийского завода, прибывшему в Порт–Артур в 1902 г.).

Кроме «Осляби», наконец завершившего расчеты с портами, в относительно высокой степени готовности находились 13 100–тонный броненосец «Цесаревич», постройка которого в Тулоне (Франция) была близка к окончанию, крейсера I ранга «Баян» (прибывший из Тулона на Балтику), «Аврора» (сдаваемый Новым Адмиралтейством), ветеран «Дмитрий Донской», переделанный в учебно–артиллерийский (вместо четырех из десяти 120–мм. орудий на нем поставили четыре 75–мм. орудия на станках Меллера). Заканчивались постройкой также крейсер II ранга (яхта или посыльное судно) «Алмаз», семь эскадренных миноносцев типа 350–тонного Ярроу и несколько миноносцев типа «Уссури» и «Циклоп».

Все это было решено двинуть в Порт–Артур в составе очередного Отдельного отряда судов. Командовать этим отрядом в июле 1903 г. был назначен помощник начальника ГМШ заведующий ВМУО контр–адмирал А. А. Вирениус. С ведома и по ходатайству З. П. Рожественского, который был недоволен «медлительностью» командира «Цесаревича» капитана 1–го ранга И. К. Григоровича (будущего морского министра) и, вообще, неспешным снаряжением всего отряда.

Таким образом, Зиновий Петрович за полгода до начала войны вполне сознательно пошел на то, чтобы обезглавить единственный имевшийся в его распоряжении орган оперативного управления – ВМУО, который на девять месяцев фактически остался в заведовании второстепенного лица – полковника по Адмиралтейству В. А. Штенгера. 21 июля 1903 г. А. А. Вирениус, настроенный весьма миролюбиво, то есть далекий от сознания опасности близкой войны с Японией, прибыл в Париж, откуда собирался следовать на юг Франции – в Тулон, где его дожидался «Цесаревич».

Уже в Тулоне А. А. Вирениус получил телеграмму от З. П. Рожественского, которая отменяла включение в состав его отряда броненосца «Император Николай I», флагманского корабля эскадры Средиземного моря, которая по планам 90–х гг. XIX в. и по выводам посредников игры 1902–1903 гг. являлась ближайшим резервом эскадры Тихого океана. Странно? Да, но исключение этого корабля, спущенного на воду в 1889 г., было произведено в ГМШ по просьбе адмирала Е. И. Алексеева, который, вероятно, считал его устаревшим и требующим ремонта. Здесь штаб пошел «на поводу» у главного начальника флота и войск на Дальнем Востоке, хотя тот мог и не знать действительного положения дел с подкреплениями, желая видеть в Порт–Артуре новые корабли. Начальник же ГМШ – Зиновий Петрович – очень хорошо знал, что до лета следующего года отправить на усиление эскадры из Кронштадта будет нечего, кроме названных выше кораблей, уже назначенных в отряд А. А. Вирениуса.

Более того, зная о том, что японский флот уже находится в полном составе, а санкт–петербургские заводы не укладываются в сроки постройки новых кораблей программ. 1895–1899 гг., З. П. Рожественский отказался от приобретения готовых кораблей за границей. Такая возможность обозначилась еще в ноябре 1902 г., когда из Италии от вице–адмирала Кондиани последовало частным образом (через вице–адмирала Н. И. Скрыдлова) предложение купить заказанный для Аргентины броненосец.

Дело в том, что именно в 1902 г. конфликт между Аргентиной и Чили, грозивший перерасти в войну, был улажен мирным путем. Оба государства договорились о сокращении непомерных для них морских вооружений и искали покупателей для своих новых кораблей, заказанных в Англии (2 броненосца 1–го класса для Чили) и в Италии (2 броненосца 2–го класса для Аргентины). Последние у нас (и в других странах) справедливо именовали броненосными крейсерами. Эти крейсера – «Ривадавия» и «Морено», спущенные на воду соответственно в октябре 1902 г. и в феврале 1903 г., принадлежали к известному типу «Гарибальди», спроектированному талантливым инженером Масдеа, и при водоизмещении 7583 т. (проект) имели 152–мм. броню и артиллерию из орудий калибров 203 («Ривадавия» – 254 и 203 мм. ), 152 и 76 мм.

Учитывая высокую скорость постройки, достигнутую на верфи фирмы «Ансальдо» в Генуе, оба корабля могли быть готовы к лету или к осени 1903 г. Адмирал Н. И. Скрыдлов доложил о предложении Кондиани Ф. К. Авелану, а последний 17 декабря 1902 г. сообщил Скрыдлову мнение управляющего Морским министерством (П. П. Тыртова): есть указание царя строить корабли только на русских верфях [69] 69
  См. РГАВМФ. Ф. 417. Oп. 1. Л. 2782. Л.1, 22–24.


[Закрыть].

В это время, учитывая неясность политической обстановки, такое мнение еще можно было считать оправданным Вторичное предложение о продаже России уже всех четырех кораблей (двух чилийских и двух аргентинских) поступило в Морское министерство 28 апреля (11 мая по н. ст.) 1903 г. через министра иностранных дел. Его автором был представитель фирмы «Ансальдо», некто Перроне, который указал на быстроту и конфиденциальность сделки и обозначил готовность кораблей: крейсеров – не более 6 дней, броненосцев – 4 месяца.

В Санкт–Петербурге, где место адмирала Тыртова, как известно, занял Авелан, а последнего – Рожественский, затеяли сравнение элементов предложенных кораблей с элементами броненосцев и крейсеров, назначенных для новой российской программы 1903 г. Естественно, что 7500–тонный 20–узловый «Ривадавия» оказался слабее заданного программой МТК 12000–тонного броненосного крейсера с его восемью 203–мм. и двенадцатью 152–мм. орудиями. Не подходят по типу – сделали вывод в ГМШ, и вновь отказались, В августе 1903 г., вновь из Министерства иностранных дел, Зиновий