Текст книги "Из переписки Владимира Набокова и Эдмонда Уилсона"

Автор книги: Владимир Набоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

1945

36 Виста-плейс

Рэд-бэнк, Нью-Джерси

19 января 1945

Дорогой Владимир,

ты наверняка очень обрадуешься, узнав, что я принялся за твои русские сочинения и в данный момент с огромным удовольствием читаю Машеньку. Некоторые сцены очень хороши, например, первая, где они застряли в лифте, а также то место, где он узнает самого себя в кинематографе. Правильно ли я понял, что Людмила отдается Ганину на полу таксомотора? Не думаю, чтобы у тебя был подобный опыт, – иначе бы ты знал, что такого не бывает.

«Нью-Йоркер» посылает меня в Англию и во Францию, и через месяц я уеду. Меня только что всего искололи прививками от бессчетных болезней.

Привет Вере.

Эдмунд У.

__________________________

20 января 1945

Мой дорогой Кролик,

бывает; и не раз бывало в берлинских таксомоторах образца 1920 года. Помнится, я задавал этот вопрос многочисленным русским таксистам, белогвардейцам и чистокровным аристократам, и все как один говорили, да, именно так дело и обстоит. Боюсь, американская техника любви в таксомоторах мне совершенно неведома. Некто Пиотровский,^{119} поэт à ses heures,[87]87
  Здесь: среди прочего (франц.).


[Закрыть] рассказывал мне, как однажды вечером он подвозил кинозвезду и ее спутника. Из природной вежливости (дворянин в изгнании и все прочее) он, когда машина остановилась, распахнул перед клиентами дверцу, и парочка in copula[88]88
  Совокупляющаяся (лат.).


[Закрыть] вылетела головой вперед и проплыла мимо него, как «четвероногий дракон» («Отелло» он читал).

Наслаждаясь «Машенькой», не забывай, что книжку эту я написал 21 год назад – то был мой первый опыт в прозе. Девушка действительно существовала.

Лафлин пишет, что всеми силами стремится издать мою книгу стихов, но у метранпажа запор. В нашем с ним договоре есть пункт, где говорится, что, если книга не выйдет до первого января 1945 года, он теряет все права на ее публикацию, а заодно и деньги, которые мне выплачены. Дождусь 1 февраля. Что происходит с нашей книгой в «Даблдей»?

Хочу повидать тебя до твоего отъезда. В Нью-Йорке буду в субботу вечером и в воскресенье 10–11 февраля. Как тебе понравилось, что всю вину в Греции старикан возложил на троцкистов?^{120}

Твой

В.

Как ты мог назвать этого шарлатана Манна в одном ряду с П. и Д.? [Прустом и Джойсом. – А. Л.]

__________________________

Альберго-делла-Читта

Виа Систина

Рим

31 мая 1945

Дорогой Володя,

на днях я шел по этой маленькой улочке, где находится моя гостиница, с любопытством разглядывал ряд hôtels borgnes,[89]89
  Сомнительных отелей (франц.).


[Закрыть] чьи наглухо закрытые двери открываются лишь поздно вечером, впуская солдат с их подружками, – и, представь мое удивление, когда на одном из фасадов относительно респектабельного жилого дома я обратил внимание на мраморную доску, повешенную здесь в 1901 году русской колонией, с бронзовым барельефом головы Гоголя и надписью: Здесь Гоголь писал «Мертвые души». Еще раньше я обнаружил, что через улицу от меня находится дом Д'Аннунцио, на соседней – дом Стендаля, у подножия Испанской лестницы, спускающейся к Виа Систина, – дом, в котором умер Китс, да и дом немецкого пошляка Гёте тоже, как выяснилось, находится неподалеку. Пока что (увы!) я еще не сочинил здесь ничего, что могло бы сравниться с «Мертвыми душами» или с лучшими стихами Китса, – тем не менее (благодаря оккупационным войскам союзников) у меня превосходный номер на предпоследнем этаже с балконом, где я провожу часть дня и откуда любуюсь Римом.

Обо всех и обо всем в письме не расскажешь – вместо этого приведу тебе отрывок из письма Полли Бойден, которое я только что получил из Труро; отрывок этот, убежден, потешит твое неутолимое нарциссическое тщеславие. «Я случайно прочла, – пишет она, – „Гоголя“ Набокова, и книга мне так понравилась, что я купила „Себастьяна Найта“. Думаю, я ни разу в жизни не встречала человека, который был бы в большей мере художником, чем Набоков, и у меня, когда я читала эти замечательные книги, замирало сердце от сознания того, что ведь я и в самом деле встречалась с ним – это все равно что „увидеть воочию Шелли“. И это несмотря на то, что последний абзац „Подлинной жизни“ получился каким-то слишком уж недвусмысленным. У меня возникло такое впечатление, будто Набоков вдруг, всего за несколько строк до конца романа, признал себя побежденным!»

Из всех римских новостей тебе, должно быть, больше всего понравится сообщение о том, что Марио Прац,^{121} интеллектуал, довольно эксцентричный автор «La Carne, la Morte & il Diavolo nella Letteratura Romantica»,[90]90
  «Плоть, смерть и дьявол в романтической литературе» (итал.).


[Закрыть] который учит русский язык и только что одолел Шинель, с большим энтузиазмом отзывался о твоей гоголевской книжке, которую он где-то раздобыл и экземпляр которой попался в книжном магазине и мне. В остальном же Европа, как ты, наверно, догадываешься, находится в состоянии довольно плачевном. Руины итальянских городов производят впечатление настолько тяжелое, что хочется убежать от них подальше; ничто еще не оказывало на меня воздействие столь удручающее. Итальянцы постоянно просят увезти их в Америку (куда перебрались многие их друзья и родственники) или же добиться того, чтобы Италия стала одним из американских штатов. Рим почти совсем не пострадал и прелестен, хотя двоюродная сестра Нины, которую я обещал разыскать, живет в районе, куда угодила бомба; дом напротив нее разрушен до основания, стекла в квартире бедной пожилой женщины выбиты и застеклены либо чем-то непрозрачным, либо не застеклены вообще. На могиле итальянского фашизма собрались, кажется, представители всех национальностей – попробую написать про это в «Нью-Йоркер», быть может, что-то вроде рассказа.

Надеюсь, дела у тебя спорятся. Передай от меня привет Вере и Дмитрию. Подумать только: Чичиков был выдуман Гоголем на этой славной маленькой улочке под чистым итальянским небом, так далеко от мира «Мертвых душ». Как твои бабочки и как твой роман?

Всегда твой

ЭУ.

__________________________

8 Крейджи-сёркл

Кембридж, Масс.

17 июня 1945

Дорогой Кролик,

я уже начал было за тебя беспокоиться, когда получил два твоих милых письма. От миссис Уайт я узнал, что ты в Италии. Адриатические волны… О Брента!..^{122} И замечательный ответ Ходасевича: Брента – рыжая речонка, и т. д. У Блока и Бунина тоже есть чудесные стихи об Италии.

Италия Италией – но когда ты возвращаешься? Кстати, Николай сейчас тоже в Европе: послан в Германию в чине полковника. Чудеса.

Две или три недели назад я пристроил в «Нью-Йоркер» один свой рассказ^{123} – и отлично на нем заработал. К сожалению, некий господин по имени Росс^{124} принялся его «редактировать», и я написал миссис Уайт, что не могу принять его нелепую и несносную правку (всевозможные вставки, дабы «увязать мысли» и прояснить их «среднему читателю»). Такого у меня еще не было, и я уже собирался расторгнуть договор, когда в журнале вдруг пошли на попятный, и, если не считать одной пустяшной «связки», о которой миссис Уайт попросила меня в качестве личного одолжения, – рассказ остался более или менее нетронутым. Я вовсе не против того, чтобы правили мою грамматику, но дал вполне недвусмысленно понять «Нью-Йоркеру», что dorénavant[91]91
  Впредь (франц.).


[Закрыть] не потерплю, чтобы мои рассказы «исправляли» и «редактировали». Я ужасно был зол. Миссис Уайт написала мне несколько писем, дважды звонила по телефону и в конце концов приехала сюда ко мне (по пути в Мейн). Сейчас все улажено. <…> Я бросил курить и глубоко несчастен. В июле, может статься, поедем в Нью-Гэмпшир. Переписка, которую мы по этому поводу вели, оказалась весьма поучительной. Так, словосочетание «современные удобства» означает, что в доме имеется ватерклозет, но нет ванны. «Христианская клиентура» звучит еще более забавно – и примерно так же заманчиво.

Пиши же, друже (это – звательный падеж от друг).

Вера шлет привет, а Дмитрий – ветрянку.

Твой

В.

__________________________

8 Крейджи-сёркл

Кембридж

27 сентября 1945

Дорогой Кролик,

очень рады были узнать, что ты de retour.[92]92
  Вернулся (франц.).


[Закрыть] Без тебя было ужасно скучно. Спасибо за приглашение. С удовольствием бы приехали, но сделать это удастся разве что на выходные, в Колумбов день, да и то не наверняка. Было бы замечательно, если б приехал в Бостон ты.

Мне стало известно о твоих домашних делах^{125} от всезнающего общего друга после нашей последней встречи в Нью-Йорке (когда мы с тобой говорили о матримониальных проблемах Никки; теперь он – полковник Набоков, пребывает в Германии с культурной миссией). Я надеялся, что все как-нибудь утрясется, но из твоего письма делаю вывод, что надеяться не на что. Не знаю, что и сказать, разве что «крайне» расстроен всей этой историей; к тому же с тобой напрямую я об этом не говорил и вынужден был поэтому цедить слова и сопоставлять различные слухи.

Большую часть лета мы провели в Уэллсли. Я бросил курить и чудовищно растолстел. Кинематографическая фирма в Париже приобрела права на мой роман («Камера обскура», она же – «Смех во тьме»). Из двух моих европейских братьев младший,^{126} как выяснилось, работает переводчиком в американских войсках в Германии; меня он разыскал, обнаружив в «Нью-Йоркере» мой рассказ. Другой же мой брат^{127} брошен был немцами в один из самых страшных концентрационных лагерей (под Гамбургом) и там погиб. Это сообщение потрясло меня до глубины души, ибо я не мог себе представить, чтобы такого, как Сергей, арестовали (за «англосаксонские» симпатии); то был совершенно безвредный, ленивый, восторженный человек, который безо всякого дела курсировал между Латинским кварталом и замком в Австрии, где жил со своим другом.

Делаю я то же самое, что и в прошлом году: препарирую бабочек в Музее и обучаю русскому языку девиц в Уэллсли. Я многое забыл, Чинара. Желание писать порой нестерпимо, но коль скоро я не могу писать по-русски, то не пишу вообще. Чинара – это русский язык, а не женщина.

Мы сдали экзамены на гражданство, и теперь я знаю наизусть все поправки к Конституции.

Твоя статья о Греции мне очень понравилась, в особенности же – описания природы. Но где, скажи на милость, ты обнаружил там ели? В 1919 году я провел в Греции пару месяцев, охотясь на бабочек в Кефисии и в других местах. Все эти мраморные колонны и статуи, когда они покрашены, выглядят, должно быть; на редкость аляповато. Греция для меня – это маслины, и только.

Что ж, Кролик, очень надеюсь, что скоро увидимся. Пожалуйста, пиши почаще.

В.

__________________________

30 октября 1945

Дорогой Кролик,

прошлой ночью прочел «Крах». Первоклассная, здоровая литература. Очень мне понравилось – равно как и твое стихотворение. Подари мне свою книгу на Рождество и не забудь про дарственную надпись. Отлично написанная вещь; отлично написанная и весьма здравая.

Как поживаешь? В Бостон не собираешься?

Я перевел кое-что из Лермонтова и написал довольно большой кусок романа.

Сколько всего хочется рассказать тебе, показать, обсудить с тобой.

В.

Книга Симонова^{128} не лучше и не хуже всего того вздора, который издается в России последние 26 лет (исключение составляют Олеша, Пастернак и Ильф – Петров).

__________________________

24 декабря 1945

Дорогой Кролик,

существуют несколько причин, объясняющих, почему «Гамлет» – даже в жутких, изуродованных сценических версиях – привлекает и истинного ценителя, и зрителя невзыскательного. 1. Всем нравится, когда на сцене появляется призрак. 2. Короли и королевы также привлекательны. 3. Число и разнообразие смертей в этой пьесе велико, как нигде, а потому а) убийство по ошибке; b) отравление (в пантомиме); с) самоубийство; d) смерть от воды и от лазания по деревьям; е) дуэль; f) снова отравление и прочие прелести за кулисами не могут не доставлять удовольствие. Между прочим, критикам никогда не приходило в голову, что Гамлет ведь убивает короля в середине пьесы; то, что жертвой оказывается не король, а Полоний, не отменяет того факта, что Гамлет с королем разделался. Антология убийств.

Мы все же надеялись, что ты у нас в эти дни появишься. <…> Я в поте лица тружусь над романом (и очень хочу показать тебе пару новых глав). Ненавижу Платона, на дух не переношу Лакедемон и все идеальные государства. Я вешу 195 фунтов.

Душевно твой

В. Набоков.

Спасибо за восхитительного Афанасьева!

1946

1 февраля 1946

Дорогой Кролик,

спасибо за твои замечания^{129} (хотя я и не понял, что ты имел в виду под моей «американизацией»). Лермонтов в самом деле банален, мир печали и слез – пошлость (к тому же тавтология), и коль скоро я к нему достаточно равнодушен, я не стремился улучшить те места, которые вызывают у тебя вопросы. Впрочем, все, на что ты обратил внимание, совершенно справедливо. Кстати, в черновике у меня был конь с черной как смоль гривой.

Десятого числа этого месяца я принимаю участие (вместе с Эрнестом Симмонсом^{130} и каким-то драматургом) в радиопередаче про гоголевского «Ревизора» из серии (кажется) «Приглашение к знаниям». Поэтому еду в Нью-Йорк и буду очень рад тебя там увидеть. Приеду 9-го, во второй половине дня. Пока не знаю, где найду un gîte.[93]93
  Здесь: приют (франц.).


[Закрыть] На две ночи. В понедельник должен вернуться.

Когда увидимся, расскажу о многом; развею туман своей академической карьеры. Мое положение в колледже, где я преподаю, столь шатко, и платят мне так мало, что очень хочется подыскать что-нибудь более надежное и выгодное. Я слышал, например, что вроде бы имеется какая-то вакансия в Принстоне. Мое финансовое положение оптимизма не внушает. Тем более что я не особенно рассчитываю, смогу ли пристроить свой роман (через пару месяцев он будет закончен). Этим я хочу сказать, что на литературные заработки надеяться не приходится. Идиотская популярность, которой, судя по тому, что права оспаривают 14 агентов, пользуются мои книги в Европе, ничего, кроме раздражения, у меня не вызывает, поскольку платят европейцы франками или лирами, да и переводы чудовищны.

Твоя статья о Чайковском превосходна.^{131} Но надо было ему и его братцу всыпать за либретто к операм. И всыпать как следует.

Надеюсь на скорую встречу.

В.

__________________________

7 февраля 1946

Еду отсюда одиннадцатичасовым в субботу, поэтому у тебя буду, думаю, в районе 4-х.

Дорогой Кролик,

вижу, что мой нехитрый намек свое действие возымел. Большое спасибо. Я отправил тебе телеграмму, но выяснилось, что сейчас «забастовка» или что-то в этом роде, поэтому телеграмма может опоздать или затеряться.

Видел бы ты Пиковую даму в старые времена в Мариинском театре! Костюмы были пошиты по моде начала XVIII века, так что отношение восьмидесятилетней старой графини к версальскому двору и к Марии Антуанетте было по меньшей мере нелепым, а либретто – отвратительным! Примерно в 1912 году, однако, Музыкальная драма в эту и некоторые другие оперы внесла ряд изменений. (Помнится, в последней сцене «Кармен» двое английских туристов в ладно скроенных клетчатых пиджаках фотографируют происходящее, а на стене висит настоящий плакат «Corrida de toros».)[94]94
  Бой быков (исп.).


[Закрыть] Буду очень рад скоро с тобой увидеться.

В.

В февральском номере журнала «Эллери Куинн» тебе досталось от какого-то господина.^{132}

[На полях]

Загадка: превосходный перевод на французский язык песни из пушкинских «Цыган» в либретто Галеви^{133} к «Кармен». (Возможно, этот перевод был найден в бумагах Мериме?)

__________________________

16 февраля 1946

Дорогой Кролик,

я по-прежнему в постели, «пребываю в блаженном покое». По возвращении температура у меня была около 102.

Рад был тебя повидать. «Встретить американца всегда приятно, ибо я принадлежу к тем людям, которые полагают, что ни безумие монарха, ни заблуждения министра в давние времена не помешают нашим детям в один прекрасный день стать гражданами огромной страны под флагом, в котором „Юнион Джек“ будет сочетаться со „Звездами и полосами“» («Знатный холостяк»).^{134} <…>

Толстый том [Шерлок Холмс. – А. Л.] оказался отличным спутником, хотя отредактирован он довольно неряшливо. Например, совершенно очевидно, что «Установление личности» должно предшествовать «Союзу рыжих» (а не следовать за ним, как в этом томе), ведь в нем имеется ссылка на героиню предыдущего рассказа.

В наши дни люди не бледнеют так часто, как они бледнели (и бледнеют до сих пор) в художественной литературе. Когда преступник не отъявленный негодяй, но обвиняется в убийстве, его обыкновенно отправляют в Америку, после чего корабль, как правило, куда-то пропадает вместе со всей командой. Больное сердце пригождается, когда убийцы делают свое дело со вкусом.

Вспоминая различные подробности своего весьма приятного пребывания [в Нью-Йорке. – А. Л.], я с ужасом сообразил, что в разговоре с Оденом^{135} спутал его с Айкеном^{136} и расхваливал последнего, используя второе лицо единственного числа. Теперь-то я понимаю, отчего в его глазах промелькнул испуг. Как глупо – такое, впрочем, случалось со мной и раньше.

Спасибо за замечания. Скоро пришлю тебе остальное – но в более или менее окончательном виде, так что опечаток и ляпсусов будет меньше, и действовать тебе на нервы они не будут.

Яйцо и малиновая сумка имели у Дмитрия огромный успех. Мы – все трое – шлем тебе наши приветы.

__________________________

8 Крейджи-сёркл

2 марта 1946

Дорогой Кролик,

спасибо за оперативность. К сожалению, я в ближайшее время не буду в Нью-Йорке, а потому не смогу побывать в Принстоне и встретиться с твоим другом.^{137} Разумеется, я приеду специально, если ты сочтешь, что из этого что-то получится, Я пребываю в очень скверном настроении, так как постоянного места в Уэллсли не предвидится, а быть преподавателем с низкой зарплатой мне надоело. В следующем году (мне дали понять, что речь может идти только о годовой вакансии) мне предложили 3000 долларов в год за десять часов в неделю – а всего недель 37. Больше же всего меня беспокоит полное отсутствие гарантий.

Все это – между нами; мне бы не хотелось, чтобы об этом знали мои друзья.

Надеюсь весной закончить роман. Один из переводов Лермонтова^{138} и стихотворение-кошмар,^{139} которые мне вернули в прошлом году из «Нью-Йоркера», должны выйти в «Атлантике», а остальные переводы Лермонтова отправлены в «Русское обозрение».^{140}

До сих пор испытываю приятный трепет, вспоминая тот теплый прием, который ты оказал мне в Нью-Йорке.

Будь здоров.

__________________________

24 марта 1946

Дорогой Кролик,

огромное спасибо за чешуекрылых. Большинство из них принадлежит к Ebriosus ebrius,[95]95
  Беспробудный пьяница (лат.).


[Закрыть] но есть некоторое количество, принадлежащих к семейству vinolentus.[96]96
  Налившийся вином (лат.).


[Закрыть] По крайности, одна особь представляет собой аутентичную A. luna, неясно увиденную сквозь стакан (джина). Человек, рисовавший этих насекомых, обладал следующими свойствами:

1, Не был энтомологом.

2, Смутно представлял себе тот факт, что чешуекрылые имеют четыре, а не два крыла.

3. Столь же нетвердо был знаком скорее (очень относительно, разумеется) с ночными бабочками (Heterocera), нежели с бабочками (Rhopalocera).

4. Последнее обстоятельство может означать, что одно время он, должно быть, проводил июнь (ибо luna, запавшая ему в память, встречается только в начале лета) в сельском коттедже, в штате Нью-Йорк; ночи там теплые, темные, томные.

5. Он не был курильщиком, ибо в противном случае пустая коробка из-под сигарет «Риджент», где хранились рисунки, содержала бы в себе несколько крошек табаку – в том случае, если бы он пользовался ее содержимым раньше; в действительности же она просто попалась ему на глаза и он ею воспользовался. [На полях: Логика железная]

6. Не исключаю, что рядом с ним была женщина. Она передала ему ножницы, чтобы вырезать из оберточной сигаретной бумаги экземпляр Vino gravis.[97]97
  Букв.: опьяненный вином (лат.).


[Закрыть] Ножницы были маленькие и острые, поскольку была предпринята попытка – впрочем, неудачная – вырезать одну из ночных бабочек на бумажной салфетке.

7. На крышке коробки от сигарет видны едва заметные следы помады.

8. Когда он начал рисовать, он еще не приступил к еде, поскольку первое чешуекрылое (pseudo luna) было нарисовано на бумажной салфетке, когда та была еще сложена.

9. Он не был живописцем, но, может статься, был писателем; впрочем, наличие шариковой ручки ничего еще не доказывает: он вполне мог одолжить ее у находившейся рядом женщины.

10. Все могло начаться с самой обыкновенной завитушки, однако дальнейший процесс носил характер вполне сознательный.

11. В целом изображенные им ночные бабочки напоминают cherteniat diablotins.[98]98
  Чертенята (франц.).


[Закрыть]

12. У него создалось впечатление, что тельце ночной бабочки – это всего лишь брюшко; он разъял его сверху донизу, что, возможно, означает, что желудку он доверяет больше, чем сердцу; он счел бы, что уместно объяснить то или иное свое действие причинами материальными, а не сентиментальными.

13. Беседу поддерживала женщина.

Вот и все, дорогой Ватсон. С нетерпением жду встречи с тобой! Твоя книга^{141} вызвала среди моих литературных друзей настоящую «сенсацию». Меня одинаково мало привлекают и «пахучие дыни» Мэрион Блум, и bonnes grosses joues[99]99
  «Славные, толстые щеки» (франц.).


[Закрыть] Альбертины; зато я с радостью последую за Родольфом («Avançons! Du courage!»),[100]100
  «Ну же! Смелей!» (франц.) Перевод Н. Любимова.


[Закрыть] когда тот ведет Эмму в заросли папоротника к ее лучезарному концу. Я хочу сказать, что только в этом, чисто физиологическом смысле я критиковал prouesses[101]101
  Проделки (франц.).


[Закрыть] твоего героя.

С любовью.

Твой

В.

__________________________

Шарж Дэвида Левина

8 Крейджи-сёркл

Кембридж 38, Масс.

Керкленд 24–58

25 мая 1946

Дорогой мой Эдмунд,

Что же это – надеялся, что ты залетишь в Бостон, а тебя все нет да нет… Когда же мы увидимся?

Я кончил роман. Перечитал и частично переписал главы, которые ты видел, еще пара недель уйдет на устранение всего лишнего. На книгу я потратил четыре года и сейчас перевожу дух, а рядом лежит мой розовый и пухлый новорожденный. Я, помнится, говорил тебе, что первую часть (с твоими исключительно полезными замечаниями) мне прислали обратно из «Даблдей». Теперь собираюсь отправить им весь машинописный текст и посмотреть, что они скажут. Не знаю, удалась ли эта вещь, но она во всяком случае честна, то есть соответствует, насколько это в силах человеческих, тому образу, который я в себе вынашивал. Очень надеюсь, что «Даблдей» или кто-то еще купит ее – денег чертовски не хватает: собственно, по этой причине не могу позволить себе отправиться в столь необходимый мне отпуск. Но я рад, что наваждение и бремя исчезли. Это также означает, что теперь я смогу что-нибудь написать для «Нью-Йоркера» (который все это время терпеливо сносил мою бездеятельность). <…>

Как дела? Что происходит? Твоя рецензия на Троцкого^{142} мне понравилась, хотя, боюсь, далеко не все знают разницу между «думой» и «Думой». <…>

«Себастьян», благодаря твоим безудержным похвалам, пользуется в Англии успехом.^{143} Я открыл новую бабочку среди тех, что были присланы мне из Оксфорда и собраны на Каймановых островах.

Напиши мне.

Всецело твой

В.

__________________________

8 Крейджи-сёркл

Кембридж 38, Масс.

Керкленд 24–58

21 июня 1946

Дорогой Кролик,

мне бы ужасно хотелось посмотреть, как ты подъезжаешь, сидя очень прямо, в допотопном автомобиле. Спасибо за приглашение на Кейп-Код. Отослал роман в «Даблдей». Называется он (предварительно) «Solus Rex» (черный король – один) – термин из шахматной задачи. Спасибо, что подготовил их к шоку. Насколько я помню, ты говорил о романе и с Тейтом тоже? Вопрос: могу я послать второй экземпляр в «Холт», не дождавшись ответа из «Даблдей»? В литературных кругах это bien vu?[102]102
  Здесь: считается приличным? (франц.)


[Закрыть] Или не принято? Моими книгами занимаются мелкие агенты, и я в подобных вещах мало что смыслю.

Найдя у себя: 1) неизлечимую болезнь сердца, 2) язву, 3) рак пищевода и 4) камни во всем организме, – я лег во вполне приличную клинику на тщательное обследование. Врач (профессор Зигфрид Таннхойзер) счел, что нахожусь я в приличной форме, но страдаю от острого нервного истощения, вызванного сочетанием энтомологии, Уэллсли и романа, и порекомендовал взять двухмесячный отпуск. Поэтому мы сняли коттедж в Нью-Гэмпшире на озере Ньюфаунд и едем туда в середине следующей недели. Уикс заплатил мне аванс.

Настроен я крайне антибритански. Посоветуй Дмитрию какие-нибудь хорошие книжки.

Твой

В.

Лафлин спрашивает, каково будущее «Трех русских поэтов»? Он, вероятно, распродал тираж, да и срок, который я ему назначил, подошел к концу. Каковы планы относительно нашей книги в «Даблдей»? Я сделаю, как ты скажешь. Если до выхода нашего тома в «Даблдей» есть еще полтора-два года, Лафлин может захотеть переиздать «Трех поэтов».

__________________________

8 Крейджи-сёркл

Кембридж 38, Масс.

Керкленд, 24–58

18 июля 1946

Дорогой Кролик,

«прихожу в себя» (от того, что было, по существу, нервным срывом) в Нью-Гэмпшире. Место чудовищное (шоссе, лавочники, bourgeois en goguette,[103]103
  Веселящиеся буржуа (франц.).


[Закрыть] объявления вроде: «Нееврейская клиентура» – в одном из таких местечек я устроил скандал), но мы заплатили вперед и уехать до 18 августа все равно не можем. Из Нью-Гэмпшира на месяц отправимся в Уэллсли.

«Даблдей» еще не ответил. Не думаю, чтобы им пригодился мой роман, и, как только они пришлют обратно рукопись, я перешлю ее тебе, а второй экземпляр – «Холту».

Как всегда, очень хочу тебя видеть.

Твой В.

__________________________

13 сентября 1946

Дорогой Кролик,

спасибо за твое милое письмецо. Я снова вполне здоров – здоровее некуда. Чуть не забыл: если тебя будут обвинять в сочинении аморальных книг, пожалуйста, сошлись на следующие издания:

«Интерлюдия на острове». «Ридерз Дайджест», сентябрь 1946, глава 25, с. 123.

«Там, где дуют сильные ветры». «Интернешнл дайджест», сентябрь 1946, глава 3, с. 95.

Вот где настоящая непристойность. Пусть твои адвокаты предъявят эти книги в суде. В «Интерлюдии» рассказывается про моряков, которые разглядывают в телескоп принимающих душ медсестер; весь смысл истории – в родинке на правой ягодице одной из девиц. «Сильные ветры» – в основном про то, как совокупляются эскимосы (см. с. 106–107), a их дети «воспроизводят действия родителей, которые хихикают, радуясь способностям своих отпрысков». На 108-й странице иллюстрация: двое малышей пытаются совокупляться, а их родители «хихикают». Подобные «дайджесты» с удовольствием читают во всех школах. Быть может, эти два примера тебе пригодятся.

Очень хочу тебя видеть. Я – в Музее с 9 до 12 утра в понедельник, среду и пятницу. Было бы замечательно, если б ты приехал во вторник, или в четверг, или в субботу.

Лафлин хочет переиздать моих «Трех поэтов», но заодно – обеспечить себе «гарантии» на пять лет. Я их ему предоставлю, если ты уверен, что нам не понадобится этот материал для нашей книги в «Даблдей» до 1951 года. Поскольку Лафлин вскоре собирается в Европу, не мог бы ты черкнуть мне по этому поводу пару строк?

Я написал в «Даблдей» (Бредбери), чтобы они поторопились: мой роман они читают с мая, должны были выучить его наизусть. Всей рукописи ты еще не видел, а мне очень хочется, чтобы ты ее прочел. На днях был в Нью-Йорке и видел Романа [Якобсона. – А. Л.]; мы загорали у него на крыше, а потом я играл в шахматы с Яновским.^{144}

Перечитываю Толстого и Достоевского. Последний – третьестепенный автор, и слава его для меня непостижима.

Крепко жму твою руку.

В.

__________________________

Между 13 и 30 сентября 1946

Дорогой Кролик,

вчера меня посетил Маккормик.^{145} Романы о «диктаторах», сказал он, сегодня не востребованы. Читатель предпочитает «эскапистскую» литературу, а стало быть, мой роман «не ко времени». Тем не менее его интересовало, не хочу ли я подписать контракт, такой же, как у некоего Стоуна (определенная сумма в год, на которую писатель живет, пока пишет). Ты ведь знаешь, как я устал от тяжкого и неблагодарного преподавательского труда, а вернее, от неспособности совмещать преподавание с сочинительством. Поэтому я сказал, что принять такое предложение буду рад. Он спросил, сколько я получаю в Уэллсли (3000), и я ответил (3000). Поскольку расстаться с Уэллсли означает расстаться со всеми надеждами получить звание «ассоциативного» профессора и пр., сумма, которую я запрошу, будет, разумеется, несколько больше. Мы заговорили о возможном переиздании «Книги бабочек» Холланда, которую они в свое время выпустили (последнее издание 1931 года). Маккормик спросил, что я пишу или собираюсь писать, но я затруднился объяснить ему tout de go,[104]104
  Сразу же (франц.).


[Закрыть] что собой представляет новый роман, который я задумал, и написал ему об этом только сегодня, да и то в общих чертах.

Повторюсь, очень буду рад, если дело с контрактом сложится, но ничуть не меньше мне хочется как можно скорее опубликовать мой роман про Круга. Как ты считаешь, из этого что-нибудь получится?

Еще одно. Тейт,^{146} которому я показал рукопись в частном порядке (дав понять, что не передаю ее в его издательство «Холт»), шлет мне письма и телеграммы с просьбой приехать в Нью-Йорк (за его счет). Я ему отвечаю, что, пока «Даблдей» не даст ответ, ничего сделать не смогу.

Мы с Маккормиком договорились, что первого октября, во вторник, он увидится на совещании со «своими директорами», и тогда они примут решение с учетом того, что я их план одобряю.

Пожалуйста, напиши мне. Уверен, ты и на этот раз, как всегда, мне помог, но без твоего совета мне все равно не обойтись.

Твой В.

Очень хочется узнать поподробнее про твой «процесс». Материалом, который я тебе предложил, защита сможет воспользоваться? Все эти «дайджесты», «подмигивания», «подглядывания» и т. д. – вот кого надо судить! «Округ Гекаты», напротив, чист, как глыба льда в операционной.

__________________________

8 Крейджи-сёркл

Кембридж 38, Масс.

Керкленд 24–58

1 октября 1946

Дорогой Кролик,

не знаю, где ты. Чем кончился нью-йоркский процесс? Я был в Нью-Йорке незадолго до тебя (свидетель – Тейт). Мой роман достанется тому, кто предложит большую цену, – «Холту».

Наконец-то я сравнил «Чумной город» Уилсона с Пиром во время чумы. Последний является на удивление точным переводом первого, за исключением двух песен, которые не имеют с уилсоновскими ничего общего (и у Пушкина гораздо лучше). Мой собственный перевод Пира на английский во многом, увы, близок к уилсоновскому оригиналу, но в целом его превосходит.

Будь добр, черкни мне записку.

Твой В.

«Холт» дает аванс 2000. «Даблдей» предлагает только 1000. В «Холте» книга понравилась, «Даблдей» остался к ней равнодушен.

__________________________

Минден-инн

Минден, Невада

17 ноября 1946

Дорогой Володя,

ужасно был рад, когда узнал про твою книгу. А они готовы субсидировать тебя, пока ты пишешь следующую?

Я снял номер в маленькой, но отличной сельской гостинице, где веду тихую, деятельную и здоровую жизнь. Читаю ранние книги Мальро^{147} и прихожу к выводу, что он, вероятно, крупнейший современный писатель. Тебе когда-нибудь приходилось читать «La Condition Humaine»?[105]105
  «Удел человеческий» (франц.).


[Закрыть] Интересно было бы узнать твое мнение.

Я здесь женюсь, потом на несколько дней поеду в Сан-Франциско, а потом отправлюсь обратно на восток. Из Невады я уезжаю 10 декабря, а в Нью-Йорк приезжаю 18-го. Рождество и остаток зимы проведу в Уэллфлите. Очень надеюсь, что вы нас навестите. Женюсь я на девушке по имени Елена Торнтон^{148} (в девичестве – Мамм), она дочь винодела, производителя шампанского. Ее мать русская, фамилия ее матери Струве. Она дружит с Ниной и Николаем, и ты, может быть, про нее от них слышал. Все складывается так замечательно, что боюсь, как бы не стряслось что-нибудь ужасное – землетрясение в Сан-Франциско, например.