Текст книги "Из переписки Владимира Набокова и Эдмонда Уилсона"
Автор книги: Владимир Набоков
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Боюсь, что русских, сообщивших Вам, будто сволочь есть производное от cheval,[55]55
Лошадь (фр.).
[Закрыть] следует именовать ослами. Слово сво́лочь (от глагола своло́чь, что значит «оттащить»; того же корня, что и волокита – «дамский угодник»), слава Богу, так же старо, как русский язык. Есть другое слово – шваль («отбросы, дрянцо»), считающееся производным от cheval (с этимологическим обоснованием, Вами процитированным), хотя на самом деле оно является испорченной формой слова шушваль (или шушера), которое в свою очередь происходит из старинного шваль-швец-«портной». Это мне напоминает: «повар ваш Илья на боку» – «pauvres vaches, il у en a beaucoup»[56]56
Бедные коровы, их так много (фр.).
[Закрыть] или мое изобретение: я люблю вас – «yellow-blue vase».[57]57
Желто-голубая ваза (англ.).
[Закрыть]
В настоящее время я исследую вопрос, насколько связаны между собой уилсоновский «Город чумы» и пушкинская версия. Очевидно, что Мирский не видел оригинала.{34} Свои замечания я Вам вскоре пошлю.
Говорил ли я Вам, что мне очень понравился Ваш сборник критических статей?
Обратили ли Вы внимание, читая «Войну и мир», на трудности, с какими сталкивается Толстой, которому необходимо свести смертельно раненного Болконского, географически и хронологически, с Наташей? Весьма это мучительно – видеть, как беднягу волокут и укладывают и везут куда-то, и все ради того, чтобы они могли счастливо соединиться.
Я продал Уиксу еще один рассказ – «Куколка»; он будет напечатан в рождественском номере «A[tlantic] M[onthly]».{35}
Нам тут очень комфортно и хорошо. Первая лекция у меня 1 октября. Всего в октябре три, в феврале три и пять-шесть публичных – и все; правда, еще надо принимать участие в «общественной жизни» (ленчи в колледже и прочее). В последнее время я много работал в своей специальной области энтомологии, два моих сообщения появились в научном журнале, сейчас я описываю новую бабочку из Большого Каньона, а также пишу весьма амбициозное сочинение о мимикрии.
Крепко жму Вашу руку, кланяюсь Вашей жене, Ваш В. Набоков.
Моя жена кланяется вам обоим.
__________________________
Уэллфлит, Масс.
20 октября 1941
Дорогой Владимир,
только что прочел «Себастьяна Найта», которого получил от Лафлина{36} в корректуре, и он совершенно обворожителен. Просто поразительно, какая у Вас прекрасная, ни на кого не похожая, искусная английская проза. Вы и Конрад – единственные иностранцы, овладевшие литературным английским в такой степени. Вся книга сделана превосходно, но особенно мне понравилось то место, где рассказчик разыскивает русских женщин, с которыми С. Найт мог бы сойтись в санатории. Еще понравились описание книги Найта про смерть и похожая на сон одна из последних глав книги, где рассказчик едет в Париж на поезде (равно как и длинный сон рассказчика). Мне сразу же захотелось прочесть Ваши русские книги, и я возьмусь за них, как только почувствую себя немного увереннее в русском языке. <…>
Может, приедете всей семьей на День благодарения (третий четверг в ноябре) и останетесь еще на некоторое время? Очень рады были бы вас видеть – места у нас всем хватит. Если же на праздники вам нужно будет остаться в Уэллсли, приезжайте на выходные – в любое время после первого ноября. Впрочем, еще до праздников мы можем оказаться в Бостоне в воскресенье, и тогда нам ничто не помешает вместе пообедать. <…> Я, собственно, так и не сказал Вам, отчего мне так нравится Ваша книга. Она написана на высоком поэтическом уровне – Вы сумели стать первоклассным англоязычным поэтом. Уж не припомню, когда бы новая книга так брала меня за живое, так увлекла, как Ваша.
Наши лучшие пожелания вам обоим.
Всегда Ваш
Эдмунд Уилсон.
__________________________
Дорогой Братец Кролик,
я надеюсь, Вы не восприняли мой «Холодильник» как свидетельство, что я провел плохую ночь в Вашем доме.{37} Это совсем не так. Мне трудно передать, во всяком случае по-английски, какое наслаждение мне доставило пребывание у Вас в гостях.
Вчера прочел «Письма Асперна».{38} Нет. Слишком сильно заточено перо, чернила водянисты, и тех в чернильнице на донышке. Между прочим, не мешало бы как-то доказать, что Асперн хороший поэт. Стиль художественный, но это не стиль художника. Например: мужчина курит в темноте сигару, а другой видит из окна красный кончик. У читателя может возникнуть образ красного карандаша или собаки, которая себя облизывает, но только не тлеющей в темноте сигары, потому что нет никакого «кончика»; если уж на то пошло, световое пятно расплющено. Просто автор вспомнил, что у сигары есть кончик, и подкрасил его красными чернилами; получилось нечто вроде фальшивой ментоловой сигаретки с фильтром «под янтарь» – говорят, они в ходу у тех, кто бросает курить. Генри Джеймс – писатель для некурящих. В нем есть свое очарование (так же как в худосочной, бледной прозе Тургенева), но не более того.
Я вкладываю в конверт отрывок из письма моего агента в расчете на Ваш совет. Не попросить ли «старого зубра» немного повысить гонорар? Я получил от одного или двух издателей заинтересованные письма. Кроме того, моя рецензия на книгу Хилари Беллока, посланная в «Нью-Йорк таймс» ровно год назад, вдруг вышла в прошлое воскресенье.{39} Вот я и думаю, не явилось ли это приятное оживление в делах результатом Вашего хвалебного отзыва, который Лафлин, возможно, пустил дальше.
Большой привет от меня Вашей жене и от Веры – вам обоим.
Дружески Ваш
В. Набоков.
__________________________
Уэллфлит, Масс.
3 декабря 1941
Дорогой Владимир.
(1) Было бы неплохо, если бы Ваш агент сообщил театральному агенту, что, насколько Вам известно, обычный гонорар в таких случаях составляет $100 в месяц, и поэтому Вы считаете, что должны получить за год по меньшей мере $500. Разумеется, в этом случае Вы рискуете потерять $200 – но ведь это всегда лотерея.
(2) Мои похвалы{40} едва ли способствуют тому вниманию, которое Вы, судя по всему, к себе привлекаете. Я расхваливал многих, но им это нисколько не помогало. Думаю, Ваш быстрый успех вызван исключительно Вашим литературным дарованием. Случай и в самом деле очень странный – особенно если учесть, что по своему складу Вы совершенно не вписываетесь в современную литературную моду.
(3) Объяснить, что собой представляет Генри Джеймс, очень непросто. Когда я впервые прочел его в колледже, он мне не понравился; у него есть серьезные недостатки, и все же он – я в этом убежден – великий писатель. Как ни странно, сегодняшние молодые люди читают его запоем. С другой стороны, очень трудно уговорить вновь за него взяться тех, у кого он с первого раза «не пошел». Любопытно, произведет он на Вас впечатление или нет. Я бы на Вашем месте попробовал сначала прочесть его ранние вещи: «Американца» или «Вашингтон-сквер», а уж потом что-то из поздних – скажем, «Золотую чашу». Его проза страдает некоторой вялостью, расслабленностью – исключение составляют разве что книги, написанные в середине жизни: «Что знала Мейзи», например. Все остальные романы, которые я Вам рекомендовал, относятся ко второму периоду.
Всегда Ваш
Эдмунд У.
Мне очень нравится его автобиография в стиле Пруста: «Маленький мальчик и другие. Заметки сына и брата».
1942
Уэллфлит, Масс.
3 февраля 1942
Дорогой Владимир,
не могли бы Вы переслать это письмо Алданову, если знаете его адрес? Он прислал мне кое-что из своих сочинений, а я его адрес потерял. Вы видели неглупую рецензию Кэй Бойл{41} в «Нью рипаблик» на Вашу книгу? Только что прочел «Смех во тьме».{42} Роман мне понравился, если не считать малооправданного финала. Я подумал было, что незадачливый герой научится на слух улавливать цвет и распознает местоположение девушки, «услышав» ее красное платье или какой-то другой предмет туалета. Вы эту книгу сами переводили? Перевод очень хорош. Я заметил, кстати, что в одном месте кончик сигары вы переводите tip. Держу пари, что soulful conversation, которую ведет с девушкой в начале романа хозяйка квартиры, – это не что иное, как буквальный перевод «душевной беседы».
Всегда Ваш
Эдмунд Уилсон. <…>
__________________________
13 мая 1942
Дорогой Кролик,
обидно, что Корнелл Вас отклонил. Моя позиция в Уэллсли, к сожалению, – явление онтогенетическое, а не филогенетическое.{43} Создана она была специально для меня. У меня было всего-то с десяток лекций, за которые мне платили 3000 долларов в год. Недавно несколькими профессорами была предпринята героическая попытка оставить меня еще на один год или, по крайней мере, учредить курс по русской литературе, но все эти усилия кончились ничем. Причина та же: отсутствие средств. Сюда я приехал, сознавая, что у моей работы будущего нет, но, как и у всякого человека, у меня зародилась тайная надежда, что дело как-нибудь да сладится. Не сладилось – и почва начинает уходить из-под ног.
Операция, которую перенес Дмитрий, оказалась серьезнее, чем мы предполагали. Вчера он вернулся домой и должен будет теперь некоторое время полежать в постели. Вы видели в последнем «Лайфе» на редкость непристойную фотографию хорошенькой русской балерины (по-моему, Тумановой)?{44} Она стоит, опершись на голову слона, а тот продел свой хобот между ее голых ляжек и обвил их самым что ни на есть фаллическим образом.
Надеюсь Вас скоро повидать, дорогой друг.
Ваш Набоков.
Здешний преподаватель французского языка, по совместительству астролог, только что сообщил мне, что Гитлер умрет 23 мая. Ждать, стало быть, осталось десять дней.
__________________________
Уэллфлит, Масс.
22 мая 1942
Дорогой Владимир,
«Весну в Фиальте» следует первым делом послать в «Нью-Йоркер». Напишите У-му Максвеллу,{45} что это я Вас надоумил. Боюсь только, им рассказ покажется слишком длинным, но, если Вы его сократите, они, может статься, его и возьмут. Если же нет – попробуйте отдать его в «Харперс-базар» (572 Мэдисон-авеню, Нью-Йорк). Напишите Мэри Луиз Эзвелл{46} и сошлитесь на Мэри и на меня. Нам с Мэри{47} рассказ понравился, но, с точки зрения журнала (пожалуй, и с нашей тоже), ему не хватает интриги. От истории, действие которой происходит в Фиальте, ждешь большего.
Отдельной бандеролью возвращаю Вам также «Отчаянье» и «Новый журнал». «Отчаянье» мне понравилось, но «Смех во тьме» – лучше. Самое удачное, мне кажется, место в романе – сразу после убийства. Прочел Русалку и Вашу концовку.{48} Хорошо зная Ваши приемы, я даже несколько удивился тому, сколь эта концовка сдержанна. Поначалу я было решил, что князь не поверит русалочке, сочтя все случившееся вздором, и отправит ее восвояси, нарушив тем самым коварные планы ее матери.
Очень был рад Вас повидать. Сердечный привет от меня Вашей жене и Дмитрию. Надеюсь, он уже поправился. Если надумаете перед летними разъездами к нам наведаться, мы Вам – сами знаете – всегда рады. Достаточно будет написать записку или послать телеграмму.
Всегда Ваш
Эдмунд У.
__________________________
16 июня 1942
Дорогой Кролик,
огромное спасибо, Беннингтон звучит ужасно привлекательно.{49} Сегодня же пишу Льюису Джонсу. Забавно сознавать, что русский знаешь лучше всех– во всяком случае в Америке, да и английский – лучше любого русского в Америке, а в университет при этом устроиться не можешь. Следующий год не сулит мне ничего хорошего. Единственное, что мне удалось найти, – это место научного сотрудника сроком на один год (годовая зарплата 1200 долларов, с 1 сентября) в Музее сравнительной зоологии; рабочий день – три часа, и все бабочки в моем распоряжении. Если бы удалось сочетать работу в Музее с чтением лекций в колледже, было бы чудесно. И, конечно же, я от этой работы откажусь, если появится место более высокооплачиваемое. <…>
У меня только что побывал секретарь одного писателя{50} (имя забыл), этот писатель сочинил нечто под названием «Табачная дорога», теперь же пишет роман из советской жизни. Vous voyez ça d'ici?[59]59
Можете себе представить? (франц.)
[Закрыть] Хотел выяснить, как писать по-английски такие слова, как «немецкий», «колхоз» (который он пишет kholholtz) и тому подобное. Его героя зовут Владимир. Проще некуда. Меня подмывало подсуропить ему набор неприличных слов, которые бы он употреблял в значении «доброе утро» и «спокойной ночи». (К примеру: Разъеби твою душу, – сухо сказал В.) <…>
Получил письмо от Пирса,{51} очень мил, просит прислать еще вирши, и я отправил ему стихотворение, которое сочинил по Вашему наущению и которое прикладываю. «Харперс-базар» отослал мне обратно «В в Ф.» [ «Весну в Фиальте». – А. Л.], которая, по всей вероятности, обречена быть вечным бумерангом.
В начале следующей недели отбываем в Вермонт, где пробудем (в ветхом фермерском доме, осаждаемом огромными, неповоротливыми дикобразами, гнусно пахнущими скунсами, светлячками и вполне сносными ночными бабочками) до середины августа.
Нет, Кролик, Вы глубоко заблуждаетесь. Экономный Пушкин никогда бы не допустил, чтобы с ума сошли сразу два персонажа – и старый мельник, и князь. Моя концовка в полной мере соответствует окончаниям всех легенд, связанных с русалками и феями в России, – возьмите, к примеру, «Русалку» Лермонтова или стихотворение «Русалка» Алексея Константиновича Толстого. Пушкин никогда не ломал хребет традиции, он лишь переставлял внутренние органы – с менее эффектными, но более жизнеспособными результатами. Уверяю Вас, было бы куда забавнее, примчись князь во дворец в состоянии буйного умопомешательства, или же, что еще лучше, прокрадись он домой и намекни княгине на ту кошмарную историю, которая с ним произошла, но в планы Пушкина это не входило.
Хорошо бы увидеться в самом скором времени. Не позвоните ли в субботу? Мой сын сочинил то, что он называет «анекдотом», про мать, которая по своей доброте, перед тем как отшлепать сына, дает ему веселящий газ.
Ваш очень дружески
В. Набоков.
__________________________
Уэллфлит, Масс.
8 августа 1942
Дорогой Владимир,
как дела? Опять с огромным удовольствием взялся за Пушкина. Жаль, что Вас нет рядом: Нина Чавчавадзе{52} в такого рода вещах разбирается неважно. Каменный гость меня разочаровал; не возьму в толк, отчего это Мирский{53} считает его шедевром. Вот Цыганы – это шедевр, да и юмористические вещи Граф Нулин и Домик в Коломне, по-моему, совершенно прекрасны, хотя и менее популярны. В Кембридже, впрочем, я обратил внимание, что начинающим изучать русский язык в летней школе вменялось учить наизусть Графа Нулина! Что собой представляют теории про Домик в Коломне, о которых пишет Мирский? Что-то в них есть, по-моему, сомнительное. Вам известно, что это за теория про графиню, которую герой видит в церкви и которая не имеет никакой очевидной связи с сюжетом? И еще, как Вы думаете, что хотел сказать Пушкин своей Гаврилиадой? Что нельзя сказать наверняка, был ли Христос сыном дьявола Гавриила или Бога? Райский сад у Пушкина великолепен – по мне, он лучше, чем у Мильтона.
Мы здесь, невзирая на Клифтона Фэдимена{54} и Перл-Харбор, продолжаем заниматься насущными делами. Надеюсь, Вере на природе лучше. Обязательно дайте нам знать, когда вернетесь.
Всегда Ваш
Эдмунд У.
__________________________
Дорогой Братец Кролик,
давно ничего от Вас не слышал. Скучаю по Вас.{55} Спасибо за вырезку из «Accent».{56}
Идя за Гоголем по пятам сквозь темный лабиринт его жизни, я нащупал основной ритм моей книги – движение проходной пешки в ферзи. (Постарайтесь обратить внимание.) Сомневаюсь в физической возможности отыскать некоего (анонимного) «гражданина из Американских Штатов», с которым Гоголь сидел за табльдотом в (анонимном) трактире в Любеке в августе 1829 года.{57} Или ученого англичанина, дававшего Пушкину уроки атеизма.{58} Книга подвигается медленно, главным образом по причине возрастающего разочарования в моем английском. Когда я закончу, уеду в трехмесячный отпуск со своей румяной, пышущей здоровьем русской музой.
Я умоляю Лафлина найти переводчика для моего «Дара». Пол ♂, по национальности американец, знание русского хорошее, запас слов richissime,[61]61
Богатейший (фр.).
[Закрыть] стиль свой. Лафлин обратился к Кнопфу,{59} и тот порекомендовал Ярмолинского, чей английский язык не лучше моего, а переводы из Пушкина (вместе с Бабеттой Д.) хуже моих.{60} Так что я по-прежнему ищу человека, который может перевести книгу в пятьсот страниц, а я бы только проследил за смыслом и нюансами. Я знаю человека, способного с этим справиться при условии, что я помогу ему разобраться с русским текстом. Я все хожу вокруг да около, понимая, что у Вас своих дел по горло, к тому же я не питаю никаких иллюзий относительно гонорара, который готов заплатить Лафлин, – исхожу из тех сумм, какие получал я; разве только другие получают больше.
31 августа я еду в Кембридж и с 1 сентября приступаю к своим обязанностям в Музее сравнительной зоологии. Мы уже сняли квартиру по адресу: Крейги-Серкл, 8. Забавно сознавать, что я сумел попасть в Гарвард исключительно благодаря бабочкам. Я много ловлю их здесь, в основном мотыльков. Это ни с чем не сравнимое удовольствие – в душную ночь широко распахнуть окно и смотреть, как они летят на свет. У каждой свои виды на лампу: одна тихо усядется на стену, предпочитая расслабиться перед тем, как сдаться в плен, другая будет биться об абажур, пока не рухнет на стол с обожженными глазами и подергивающимися крыльями, третья исползает весь потолок. Нужно иметь наготове несколько стаканов, на дно которых кладется ватка, смоченная углекислотой; стаканом накрывается насекомое. Когда оно затихнет, его перекладывают в другую посудину, чтобы затем приколоть булавкой. Сегодня ночью я приготовлю для них сладкую приманку: смешивается бутылка крепкого пива, два фунта коричневого сахара (или патоки) и немного рома (добавляется в последний момент). Перед наступлением сумерек берешь чистую кисть, намазываешь этой смесью десяток стволов (лучше всего старых, покрытых лишайником) и ждешь. Они появляются вдруг, невесть откуда, и, усевшись на поблескивающую кору, показывают свои малиновые подкрылья (особенно яркие в луче фонарика), и тут ты накрываешь их стаканом, начиная с нижних. Попробуйте сами, Братец Кролик. В мире нет благороднее спорта.
Огромный привет Мэри. Вера присоединяется. Черкните мне несколько (косых) строк.
Ваш
В. Набоков.
__________________________
Дорогой Братец Кролик,
в прошлую среду, вместо того чтобы оказаться в Виргинии, я оказался в постели с сильным гриппом. Дмитрий тоже. В России эту болезнь окрестили «испанкой» (испанская дама).
Вот Вам несколько редких особей из семейства гомо сапов и гомо сапиенс:{61}
1) Женщина, читающая курс драмы. Хобби: похожа на герцогиню Виндзорскую. И впрямь похожа. Стоит герцогине (судя по фотографиям в газетах) изменить прическу, как эта меняет свою (дабы остаться верной подлиннику, по примеру некоторых мимикрирующих бабочек). Классифицирует людей на а) тех, кто тотчас отмечает сходство; б) тех, кто не сразу обращает на это внимание; в) тех, кто может сказать о нем только третьему лицу; г) (избранные) тех, кто в ее присутствии непроизвольно начинает рассказывать о герцогине, не отдавая себе отчета в природе таких ассоциаций, и д) тех, кто игнорирует сходство… или его не видит. Она старая дева, имеющая в роду одного или двух «виндзоров», и это хобби наполняет смыслом ее жизнь.
2) Человечек с кроткими слезящимися глазами, чем-то напоминающий священника. Очень тихий, неразговорчивый, мелкие вставные зубы. Спросит вдруг какую-нибудь банальность («Вы давно в этой стране?») голосом чревовещателя и снова становится пугающе молчалив. Профессия: секретарь нескольких клубов. Холостяк. Сексуальная жизнь либо сводится к унылому короткому соло время от времени, либо вообще отсутствует. Привел меня к памятнику Линкольну. И неожиданно произошло чудо: он остановился как вкопанный, уставясь на флагшток. Глаза горят, ноздри трепещут, возбужден до крайности. Спрашивает у смотрителя: «Это у вас новый флагшток?» Интересуется (в голосе дрожь), какова его точная высота. «Да вроде 70 футов». Вздохнул с облегчением. Видите ли, флагштоки его страсть, и на днях он приобрел, чтобы установить у себя за домом, новый, 75-футовый флагшток (через год, по его признанию, он раздобудет 100-футовый). Обнял выкрашенную в серебристый цвет трубу и задрал кверху голову. Верно, около семидесяти. «А вы заметили, – говорю, – что макушка чуть-чуть отклонилась от оси?» Совершенно счастлив: действительно, вертикаль слегка нарушена, тогда как его флагшток встал по струнке. Человечек оживился и расцвел – по крайней мере на полчаса. А на следующий день я отметил про себя, как он на мгновение встрепенулся, стоило мне что-то сказать о поляках.[63]63
Игра слов: pole – флагшток, Pole – поляк. (Прим. перев.)
[Закрыть] Готовый клиент для венского шамана,{62} который бы не преминул добавить, что «пол» по-русски значит «sex».
3) Знаменитый негритянский ученый и организатор. Семьдесят лет, но выглядит на пятьдесят. Смуглое лицо, курчавые седые волосы, симпатичные морщины, большие уши – вылитый белогвардейский генерал в отставке, симпатично сыгранный Эмилем Дженнингсом.{63} Руки шоколадно-розовые. Блестящий рассказчик старого образца. Tres gentilhomme.[64]64
Истинный джентльмен (фр.)
[Закрыть] Курит особые турецкие сигары. Само обаяние, не говоря уже о других достоинствах. Рассказал мне, что, когда он плыл в Англию через Ла-Манш, на пароме его записали «полковником», так как в паспорте после его имени стояло «Col.».[65]65
Игра слов: Col. (сокр.) может означать и «колониальный» (colonial), и «полковник» (colonel). (Прим. перев.)
[Закрыть]
4) Мужчина без пиджака в отеле. Когда около десяти вечера я шел по коридору к себе, из номера высунулась розоватая лысина и пригласила меня поболтать перед сном. Не хотелось обижать его отказом. Мы уселись на его кровати и выпили виски. Он тут умирал от скуки и попытался выжать максимум из моего общества. Принялся рассказывать во всех подробностях о своем сахарном бизнесе во Флориде, о причинах, побудивших его приехать в Вальдосту (нанимает чернокожую рабсилу), и множество нелепых деталей о своем заводике. Я был весь один большой зевок. То и дело поглядывал на часы – еще десять минут, и я обращусь в бегство. Когда я нашаривал в кармане спички, оттуда выпала и покатилась по полу коробочка из-под таблеток, куда я складываю мотыльков с освещенных веранд. Он поднял коробочку со словами: «У меня такая же: я в нее складываю мотыльков». Выяснилось, что он энтомолог и даже одно время был связан с американским Музеем естественной истории, где я работал. Я уже не посматривал на часы. Второй раз я так обмишурился (первый – с профессором Форбсом{64} в бостонской подземке).
5) Высокий крупный мужчина, президент колледжа. Свое знакомство со студентами начал с удивительно тонких замечаний о стихотворениях Браунинга{65} «Последняя герцогиня» и «Орлиное перо». Предложил студентам называть его просто по имени. Меня называл МакНабом,{66} будучи не в состоянии правильно выговорить мою фамилию. Шокировал местную публику тем, что, имея шикарный «паккард», он привез миссис Рузвельт{67} со станции в страшненьком разбитом автомобильчике, которым он пользуется в обычные дни. Увлекательно рассказывал о своем деде, герое армии конфедератов, после чего дал мне прочесть свои записки – такие, знаешь, семейные мемуары, – и это было очень плохо. А в остальном колоритнейшая фигура, такой же эгоцентрик, как я.
6) Старик в «комнате отдыха» (читай: уборной) в пульмановском вагоне. Обрушил поток красноречия на двух предупредительных, вышколенных служителей с непроницаемыми лицами. Основные слова в этом потоке – «мать», «черт» и «сучий», затейливо переплетаемые в конце каждого предложения. Глаза дикие, ногти черные. Напомнил мне чем-то тип воинствующего русского черносотенца. Словно подслушав мои мысли, разразился злобной тирадой о евреях: «Вся эта жидовня с их обоссанными младенцами!» Он смачно плюнул в раковину и промахнулся сантиметров на десять.
–
В моей коллекции есть еще экземпляры, но пока хватит. Приятно писать в постели. Спасибо, что пригласили нас на День благодарения, но я чувствую себя истощенным – и финансы мои тоже истощились. Лекционное турне (которое я продолжу 3-12 декабря) было в высшей степени успешным с точки зрения восприимчивости аудитории и т. п., однако в материальном отношении оказалось убыточным, поскольку мой институт не оплачивает дорожных издержек.
Очень хочется увидеться. Вчера видел Уикса <…>, он собирается напечатать мой рассказ вместе со стихотворением в январском номере.{68}
Ваш
В.
