Текст книги "Судьбы, как есть"

Автор книги: Владимир Кочергин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

– А по какому вы к директору вопросу?

– По кадровому, но нам нужен директор, мы в кадры сами не пойдем. Они все равно ничего без директора не решат, так и скажите Вагану Андреевичу, – сказал уверенным тоном Зоб.

Девушка передала их просьбу директору, потом сказала:

– Присядьте, пожалуйста, в фойе на кресла, Ваган Андреевич пока занят и просил подождать минут десять, за вами придут.

Когда Егор и Зоб присели в кресла, то Фомич тихонько сказал:

– Сейчас нас будут сканировать и изучать, но за десять минут они не успеют, а вот минут через двадцать пять нас пригласят к шефу, то есть Вагану Андреевичу. Ты, Гоша, больше молчи, а будешь отвечать, то не стесняйся своего жаргона. – Фомич слегка улыбнулся и подмигнул своему вновь испеченному племяннику.

Дядя оказался прав, через двадцать две минуты к ним подошел мужчина высокого роста, крепкого телосложения, с хорошей выправкой то ли военного, то ли спортивного человека, несмотря на то, что по лицу ему было лет за пятьдесят. Он предложил им, без всякого приветствия, пройти за ним к директору.

Сопровождающий, оставив их в приемной, вошел в кабинет директора и через несколько минут пригласил их войти.

Кабинет директора был небольшим помещением, где-то пятнадцать-восемнадцать квадратных метров. Слева два больших окна, с бежевыми длинными шторами, от двери слева стоял полированный под орех платяной шкаф, справа вдоль стены сервант с книгами, музыкальным центром и буфетом, по центру стол для гостей, и к нему в торце примыкал стол директора, сзади которого на стенке висел портрет президента Ельцина. За столом, на котором размещались четыре телефона, черный письменный прибор и две стопки бумаг, сидел явно армянской внешности человек в дорогом черном костюме, светло-голубой рубашке и темно синем галстуке. На вид директору было лет пятьдесят, густые седые брови нависали над его большими карими глазами, а его нос и толстые губы делали его улыбку доброй и располагающей.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал директор, – и объясните цель вашего визита.

Что характерно: несмотря на то, что директор был армянин, он говорил без всякого акцента на русском языке.

– Я и мой племянник Георгий хотели бы найти у вас работу и как можно быстрей. Я пять лет проработал на севере, имею кое-какие сбережения, но их не хватает, чтобы через ваш центр приобрести себе автомобиль «Сузуки Гранд Витара». Я хочу работать у вас вместе с моим племянником, за которого я могу поручиться. Дело в том, что Гоша, я говорю вам честно и откровенно, недавно только пришел с зоны, и сами понимаете, что его нигде на нормальную работу не возьмут, – сказал Фомич.

– А почему именно к нам, ведь много сейчас в Москве и области других центров? – спросил Ваган Андреевич.

– Я хочу именно «Сузуки», так как знаю этот автомобиль, не понаслышке. Рекламу о вашем центре нечаянно увидел на вокзале, а еще мужики, во дворе, судачили о вашем хорошем обслуживании и даже говорили, что работники ваши хорошо зарабатывают.

– Они что, работают у нас? – спросил ненавязчиво директор.

– Вроде нет, но, видимо, при обслуживании контактировали с вашим персоналом, и кое-что узнали о зарплате, а так, как узнаешь?

– Получают хорошо те, кто хорошо работает, а не болтает, тот кто филонит и брак гонит, то того мы сами гоним, – сказал, добродушно улыбаясь, Ваган Андреевич и сразу задал новый вопрос, обращаясь теперь к Егору:

– Вы, молодой человек, за какие грехи попали, если, конечно, не секрет, за решетку?

– Да нет никакого секрета. Выпили немного с пацанами, а потом, на спор, я сказал, что открою и угоню любую машину с любой сигнализацией. Потом еще накатили, и я вскрыл, на их выбор, одну тачку с соседнего двора и отогнал ее в другой, там бросил. В бардачке, по своей глупости, конфисковал у гражданина Кована газовый пистолет и фотоаппарат. Братаны проставились, снова выпили, а потом нас повязали менты уже в гараже соседа. Впаяли три года, и парился я на нарах от звонка и до звонка по своей глупости. Вся жизнь пошла кувырком. Дайте нам работу, не пожалеете, верой и правдой будем служить и пахать. Да, судим, но с кем не бывает, – закончил свой ответ на вопрос директора Гоша Курин, наклонив голову и сделав очень опечаленный вид.

– Вы, господин директор поищите нам работу, ну пока хоть какую. Мы по первости готовы полы мыть, лишь бы потом к технике допустили. У нас в родстве все ремонтникти, слесаря да водилы, – сказал Гошин дядя.

Ваган Андреевич после того, как внимательно выслушал Куриных, стал разыгрывать свой отработанный спектакль. Нажав на кнопку селектора, он начал разговор с кадровиком.

– Слушай, Володя, что у нас по вакансиям?

– Я же вам прошлый раз докладывал, штат заполнен.

– Ты, Володя, мне не напоминай, я этого не люблю. Я тебе говорю не про вообще, а по новому плану, по-нашему расширенному. Посылаю к тебе два человека, ты их прими, послушай и все-таки попробуй что-то для них найти.

– Нет, Ваган Андреевич, нет вакансий. – Теперь уже тверже и уверенно сказал кадровик.

Фомич, услышав категоричное «нет», начал напрягаться. Как же ему не хотелось начинать здесь вариант «Б», а это нелегальное проникновение на территорию и под видом рабочего все высмотреть, и это очень рискованный вариант. Дело в том, что наверняка руководство сервиса догадывается о возможности утечки информации по их криминальным делам, а значит надо ждать гостей. Бдительность удвоят, все подчистят, запрячут, охрану увеличат. Правда, похищенные машины просто не спрячешь, их надо убирать, и они будут спешить. Ой, как мало у нас времени, – рассуждал подполковник Зоб.

Директор же продолжал свою игру. Он понимал, что для расширения базы ему необходимы новые хорошие специалисты, кроме того, необходима перестановка лиц в подвале, где идет работа по подготовке краденых машин. Ему начальник службы безопасности, который тоже присутствовал при этой «комедии» у него в кабинете, недавно доложил о ненадежности двух рабочих по покраске машин, их надо убирать, знают много. А эти два родственничка тоже не внушают доверия и их надо проверять. Младший чалился на зоне, и это неплохо. Но они могут быть и из засланных казачков. Хоть и говорит Давид, что у Князя все схвачено, и если кто из ментов полезет, то он будет знать. Однако береженого – Бог бережет!

– Давай, Володя, прими ребят, посмотри документы, и пусть начальник второго отдела с ними потолкует. Если он даст добро, то возьмем их пока помощниками в цех по переборке движков. А там видно будет, – отдал указания кадровику директор.

– Пусть завтра подойдут с утра, – ответил кадровик.

– Володя, не зли меня. Сегодня принять, а завтра, если даст добро начальник второго отдела, их сразу в цех двигателей и не груби мне, а то премии лишу.

– Ясно, Ваган Андреевич, пусть приходят.

– Вот так-то лучше, – сказал директор и отключил селекторную связь.

– Очень мы Вам признательны, господин директор, мы вас не подведем, – сказал, вставая, Фомич.

Следом за ним поднялся и Егор.

В приемной высокий мужчина, который их привел в кабинет директора и он же присутствовал при беседе, передал двух родственников молодому парню, тоже высокого роста, но с быстро бегающими глазами, который кошачей походкой повел их в отдел кадров.

Самое трудное оказалось еще впереди. Начальник второго отдела подвел родственников к автомобилю и стал задавать технические вопросы по устройству и обслуживанию.

Такую тачку так близко Егор видел впервые.

На заданные вопросы полностью отвечал Фомич. Егор стоял и в душе удивлялся, как он на равных ведет беседу с маленьким, лысым, лет пятидесяти мужичком, который, по всему видно, машину знает от и до. Лысый довольно, при его ответах, покачивал головой. Когда же он попытался переключиться на Егора, то Зоб остановил его и сказал:

– Давайте не будем зря отнимать у Вас время и терпение, так как Гоша, мой племянник, хорошо знает отечественные автомобили. А с иномарками я помогу ему разобраться в считанные дни, – сказал, как отрезал, Фомич.

Лысый проверяющий-экзаменатор внимательно посмотрел на Егора, а потом, почесав правой рукой свой затылок, сказал:

– Ладно, поверим. Если Вы так уверенно ручаетесь за своего племянника, то тогда завтра в восемь тридцать прибудете в цех двигателей. Пропуска на вас будут лежать на проходной у охранника. Пока без фотографий, по паспорту.

Когда Алексей Курин и его племянник укатили на своей «шестерке», то начальник службы безопасности, бывший сотрудник МВД, полковник в отставке, Знахаркин Сергей Анисимович, который внимательно проследил их поведение при уходе с территории центра, снова зашел в кабинет директора и стал докладывать:

– Лысый профессор сказал, что технику эти двое знают хорошо. Кадровик все отсканировал, паспорта не липовые, фотограф все отснял. Сейчас я начну их простукивать через своих ребят.

– И когда доложишь? – спросил Ваган Андреевич.

– Думаю, к семнадцати часам сегодня, в крайнем случае, завтра, я вам доложу.

– Хорошо, с этими понятно, а вот что с малярами будем делать?

– Маляры живут в Балашихе. Приезжают на одной машине, завтра у них выходной, покраску последней партии они закончили. У нас на них есть целый день и ночь, – уверенно доложил Знахаркин.

– Сережа, прошу тебя, возьми под личный контроль, а то чтобы так не получилось, когда пропал Рашид. Мент тот, следопыт – сыщик чуть было не заскочил в подвал, он явно докопался до истины. Где-то мы его недооценили.

– Да, трудновато было его урезонить. Но обошлось без жестких действий, Вы финансировали, и все уладилось. Продумаем, не беспокойтесь, это мои проблемы.

Глава 22

Засада. Петелин. Муса.

Цветков и Сергей, в десятом часу вечера, выехали от Артема к дому генерала.

На душе у Владимира Ивановича было неспокойно. Марков и Ворсенко молчали, значит пока все нормально. У дома засады видимо нет, а то бы предупредили. Генерал набрал номер телефона Маркова. Гудки проходили, но капитан не отзывался.

Цветков проверил свой ПМ, закурил сигарету и сказал:

– Серега, кажется, что-то случилось, ребята не выходят на связь. Как договаривались, при выезде с Алтуфьева, я должен был позвонить.

– Правильно, Вы позвонили, и они поняли, что мы выехали. Владимир Иванович, Вы хоть знаете, что и сотовые телефоны тоже могут прослушиваться?

– Как?

– Просто, усекают номер, то есть пеленгуют и слушают.

– Тогда скажи мне, Серега, на кой хрен нам нужна такая связь? – возмутился Цветков.

– Вообще-то она называется мобильной связью, все идет через спутник и космическое пространство. Это не ЗАС вам, а значит, все может быть.

– Плохо, Сережа. Мы так не победим, если у нас не будет своей и устойчивой связи. Они молчат, а я думай, где они?

– Молчат, нас ждут. Вам сейчас ответят, их запеленгуют и вычислят, что они в Вашей квартире.

– Так, а если нашу засаду накрыли, то следующими будем и мы, нас будут встречать другие хлопцы, со стволами.

– Не драматизируйте, Владимир Иванович, им нужны вы, а не Марков с Ворсенко, и если мужики поведут себя тихо в квартире, то через прослушку наши недруги будут думать, что в хате пусто. А так как в телефоне отключен звук, то по свету на телефоне при звонке Марков видел ваш номер. Стоп, а я ему СМС отправлю, ну письмо напишу.

Сергей притормозил у обочины дороги, взял у Цветкова телефон и набрал: «Мы выехали».

Не успели проехать и 200 метров, как на телефоне Цветкова высветился ответ: «Хорошо»

Иваныч немного успокоился, однако ощущение оружия в кармане напрягало его и заставляло продумывать варианты встречи с киллером.

Сергей подрулил к площадке напротив подъезда Цветкова и припарковался задом между двумя «Жигулями».

– Пойдемте, Владимир Иванович, вроде все тихо.

Не встретив ни одного человека в подъезде, они на лифте поднялись на свой этаж.

Цветков открыл дверь и, включив свет, сразу увидел справа от двери капитана Маркова с пистолетом в руке, который жестом предупредил о полном молчании.

Однако Цветков специально громко сказал:

– Ну, ладно, Сережа! Завтра в восемь ноль-ноль у меня. Приедешь домой – отзвонись сразу.

На кухне Цветков увидел Ворсенко, молча кивнул ему головой и, подойдя в гостиной к телевизору, включил его почти на всю громкость. Подошел Марков, и они пошли в ванную, где, включив воду, стали говорить.

– Чует мое сердце, не зря мы сегодня подсуропились, а вот за Сергея я не продумал, есть опасения, могут и его попытаться убрать как свидетеля, – сказал Марков.

– Мы хорошо следили за дорогой и ничего не заметили, с самого Алтуфьево.

– А вот мы с напарником вычислили машину, которая более двух часов уже торчит на вашей площадке справа, дядя наблюдатель греется в ней, не выключая двигатель. Значит, этот дядя уверен, что в доме кроме вас никого нет, приехал заранее и ведет за входом и за квартирой наблюдение. Плюс, я уверен, ведется полная прослушка, через жучки, вашей квартиры. Также я думаю, даже уверен, что скоро вам позвонят по телефону. Будут звонить в дверной звонок, к двери сразу не подходите, вроде заснули или находитесь в ванной, тогда они начнут открывать двери своими отмычками. Дверь на засов не закрывать. Мы сами их с Гришей встретим, а вы со своим оружием на прикрытии. Для отправки клиентов я тут у товарища «Рафик» одолжил, она уже на соседней площадке у вашего дома, у крайнего подъезда. Все, не выключаем воду и ждем гостей. И не успели Марков и Цветков выйти из ванной, как зазвонил телефон. Цветков, повременив немного, снял трубку.

– Простите, а Игоря можно к телефону? – сказал грубый мужской голос.

– Нет здесь таких, – спокойно ответил генерал.

– Извините, я неправильно набрал номер.

– Ничего, бывает, – успокоил звонящего Цветков и положил трубку в гнездо телефона.

По предварительному инструктажу и поступившей команде Маркова все заняли свои места. Минут через пять, на два продолжительных звонка пришельцев за дверью, все в квартире продолжали хранить спокойствие и молчание. Чуть позже за дверью послышались шорохи и легкие металлические прикосновения в замочных скважинах двери. Предусмотрительно свет в коридоре был выключен.

Послышался негромкий скрип дверных петель первой металлической двери, и потом с открытием второй – внутренней двери – в коридор квартиры на несколько секунд ворвался подъездный неоновый свет, с которым в квартиру первым вошел невысокого роста мужчина, в правой руке держа наготове пистолет с глушителем. Пригибаясь, он тихо пошел вперед. За ним, прикрывая за собой двери, тоже с пистолетом в руке, вошел здоровенный, как плотяной шкаф, мужчина и также тихо пошел вперед за первым.

Марков рисковать не стал, он тихо вышел из своего укрытия из-за шкафа позади «Верзилы» и, выстрелив из своего ПМа с глушителем в ногу первому, и броском под ноги, сзади, опрокинул второго с ног на живот. Первый убийца, по кличке «Кореец», ойкнул и застонал, при этом, падая от удара Григория, выронил пистолет и стал, цепляясь за стенку и угол проема, опускаться тихо на колени. Цветков после падения второго сразу рванулся на помощь к Маркову. В этот момент верзила успел все-таки нажать на курок своего пистолета, целясь в фигуру генерала, но пуля прошла левее и влетела в сервант, разбив вдребезги стекло и часть стоявшей в нем посуды. В этот момент Марков дотягивается рукояткой своего пистолета до головы верзилы, и все становится в квартире тихо. Верзила, по своей бандитской кличке «Громила», спокойно лежал на животе, но продолжал сжимать рукоятку своего пистолета с глушителем. Марков с помощью Цветкова забрал пистолет и, закрутив руки Громиле, надел на их запястья наручники. Ворсенко проделал то же самое и с раненным Корейцем, у которого из раны левой ноги сильно текла кровь.

Ворсенко понимая, что пришелец им нужен живым и в относительно нормальном состоянии, достав свой экстренный нож из ножен, прикрепленных к правой ноге, разрезал его левую брючину, перетянул жгутом ногу выше колена и быстро наложил тампон-повязку из специального пакета, приготовленную заранее.

Генерал закрыл двери на замки и засов, а потом быстро убрал с пола разлетевшееся стекло и посуду.

Сначала пришел в себя первый пришелец. Кореец увидел перед собой и дуло пистолета, и двух мужиков в черных масках, а также почувствовал сильную боль в левой ноге.

– Ну как, больно? – спросил Григорий Ворсенко.

– Больно..! – кривясь, ответил раненный пленник и тут же задал вопрос: – А вы кто? Как… вы… тут оказались?

– Ты, говнюк, буреешь сразу, не успев оклематься, базарить пытается? Вопросы теперь буду задавать я, а ты, мразь, постарайся отвечать, и отвечать быстро и честно, иначе такую же дырку, как в ноге, я сделаю в твоей пакостной башке, – приставляя и вкручивая ствол с глушителем в лоб пленника, очень зло сказал капитан Марков. – Кто вас послал?

Пленник был похож либо на китайца, либо на корейца. Он еще больше сузил свои узкие глаза и простонал.

– Я не знаю.

– Перестань с ним возиться, расколем второго, а этого надо кончать, и маски снимем, а то в них жарковато стало, – сказал Ворсенко.

Марков приставил пистолет к затылку пленника и снова задал вопрос:

– Кто вас послал?.. Будешь говорить? Скажешь правду – не убью, и будешь жить. Не скажешь – извини. Мы лечить тебя не собираемся.

Кореец сильно застонал, но ничего не сказал. Тогда Марков с Ворсенко приподняли его за руки и оттащили из прохода в кухню под присмотр Владимира Ивановича, перед этим изъяв у него второй пистолет за поясом и складной кнопочный нож. После этого они поспешили ко второму пришельцу, продолжавшему еще лежать на животе в коридоре. Громилу привели в чувство быстро, да он уже бы и сам очухался, но нашатырь сделал свое дело побыстрей. Его усадили к стенке в коридоре, он еще попытался поднятья, но скованные руки и два ствола в руках двух мужчин в масках урезонили сразу его пыл сопротивляться.

– Ну, вот и очухался «горилла»! Давай рассказывай, кто, зачем и от кого к генералу пожаловали? А то мы пускаем тебя в расход, как и твоего узкоглазого напарника, – сказал Ворсенко.

Верзила с грустью посмотрел по сторонам и, не наблюдая больше ни кого рядом, спросил:

– А какие у меня есть гарантии остаться в живых?

– Мы тебя пишем на диктофон, проверяем, по возможности, быстро твою информацию, выводим аккуратно во двор, сажаем, в приготовленную машину, и после этого ты попадешь в руки правосудия, а там, мы, может быть, за твое хорошее поведение постараемся, первое время, тебя укрыть от твоих хозяев. Когда с ними разберемся по полной, то и тебе поможем, как сможем. Но ты будешь ждать в укромном месте без всяких на тебя наездов, пока мы всю вашу банду добьем до последнего урода, чтобы и милиция не знала, кто вас, сволочей, крошит, как капусту.

Вы ведь воевать-то толком не умеете. Только начали против нас войну, как сразу и влипли. А мы умеем: и в Афгане, и в Чечне шиш нас сломили, но ваше бандитское, воровское отродье не мы, так наши друзья добьют. У тебя пока есть шанс остаться жить и потом благодарить Бога, что дал тебе разума правильно принять решение, – закончил свой монолог Марков.

После таких слов, как понял Громила, от вояк не уйти, эти достанут точно, но и могут отпустить, у них совсем другие понятия о человеческой жизни, чем у тех, кто убивает ради наживы ни в чем неповинных людей и считает это в порядке вещей.

– Хорошо, у меня другого выхода нет, я все скажу, – решился, наконец-то, Громила.

– Но имей в виду, если ты хоть где-нибудь, попытаешься подставить и врать, то я тебя сразу убью, – твердо, и уже окончательно, сказал Марков.

– Я буду говорить правду. Мы с Корейцем пришли, чтобы убить генерала. Послал нас сам бригадир.

– Как его зовут?

– Давид.

– Хорошо, продолжай дальше, а я пойду пока, чтобы нам не терять время, кончу того вашего подручного наблюдателя в машине. И Марков, оставив Ворсенко с расколовшимся бандитом, вышел за дверь.

Он сразу снял запотевшую маску с лица, спустился на лифте вниз и, подойдя к дверце машины наблюдателя, рывком распахнул ее. Его ожидания оправдались, бандиты привыкают к безнаказанности и хамству, при этом теряя бдительность. «Подумаешь, какой-то там генерал, а их трое со стволами. Чего им бояться, закрываться, кто осмелится мешать, им жить?»

В машине было тепло, и наблюдатель, уснув, не видел, как к его двери подошел Марков. Сидящий за рулем человек кавказской внешности не успел среагировать и достать свое оружие, но тут же получил удар в шею. Эдуард умел делать это хорошо. Бандит обмяк, но опытный оперативник знал, как порой быстро приходят в себя некоторые личности, это зависит от организма. Марков достал свой второй комплект наручников и, пристегнув «клиента» к дверце, забрав ключи, оружие и документы, пошел к рафику. Машину эту ему помог достать все тот же его друг Игорь Бутов. Водителя и оперативника Марков тоже знал не понаслышке.

– Ребята, вот вам ключи от машины и браслета, примите наблюдателя, укол ему на часа два, не больше, пусть поспит, а машину его отгоните к соседнему дому ко второму подъезду.

Отдав указания, Марков быстро вернулся в квартиру к генералу, где в это время Григорий продолжал задавать вопросы бандиту и записывать весь разговор на диктофон.

После исчерпывающей информации Громила доложил своему «бригадиру», то есть Давиду, что «Клиент приказал готовить договор». Это означало, по договоренности, что генерал мертв. Давид разрешил Громиле и Корейцу отдыхать сутки, а завтра, отдохнув, быть на связи и в двадцать часов созвониться, не пропадать и не употреблять лишнего. Закончив доклад, под контролем Ворсенко и Маркова пленник отдал телефон Григорию. Когда шел доклад, воду пришлось закрыть, иначе бы те, кто был на прослушке, ничего не услышали и не узнали, что генерал убит. Владимир Иванович, оставаясь, все это время с Корейцем, так и не смог ничего у него узнать нового. Кореец корчился от боли в ноге и, видимо, никак не мог смириться с тем, что тот, которого он должен был убить без особых проблем, был жив и здоров, да еще так уверенно смотрел ему в глаза.

– Все равно они меня замочат, – думал про себя Кореец, но чем дольше он находился рядом с этим человеком, тем больше понимал, что этого скорей всего они делать не хотят. Генерал же не отщепенец какой, а генерал.

Ворсенко, прокрутив пленку на начало признания Громилы, зашел на кухню и, подойдя к Корейцу, спросил:

– Ну что, ты еще не решил, как тебя будут лечить? Или мы тебя замочим, без всяких сожалений, ведь ты, урод, в сравнении с генералом просто ноль. Кончим тебя одного. Так как твой напарник оказался, поумней и заслужил себе жизнь – чистосердечным признанием, то ты умрешь из-за своих гребаных шефов, как последняя скотина, – Григорий включил динамик диктофона.

Кореец, услышав голос своего дружка, застонал вновь от боли в простреленной голени, но больше всего, видимо, от досады.

– И что теперь вам надо от меня, если Громила вам все уже рассказал? – сказал Кореец.

– Надо все, что ты знаешь о Князе, – спросил Марков.

– Я о нем слышал, но ничего не знаю, но думаю, что за нашу неудачу он не пощадит ни нас, ни вас тем более. У него, говорят, о. лень, длинные руки!

– Но это ты зря..! Мы его уже вычислили и скоро достанем. Скажи, боец, как твоя фамилия? – спросил Ворсенко.

– Так и зовут, как видят – Кореец.

– Ладно, а какую бы вы имели задачу после выполнения расстрела в квартире генерала? – настаивал с вопросами Григорий.

– Уехали бы после доклада Давиду по домам.

– А что ты все-таки можешь сказать нам про Петелина и Укола? Где они сейчас?

Кореец снова застонал, глядя на Ворсенко, он явно начал расслабляться и искать какой-то выход.

– Честно? Я не знаю точно, где они сейчас могут быть, но если вы задаете такой вопрос, значит, Громила вам на него не отвечал, а он что-то перетирал с водилой, что вас пас или еще пасет, и если Громила еще жив, то он вам скажет, где они. Поверьте мне, я не вникал в их разговор, но то, что Тугой и Укол там фигурировали, это точно.

– Да, чуть поторопились. Наблюдателя я уже вырубил, и ему часика на два сделали укольчик, и он отдыхает, – сказал с досадой в голосе Эдуард.

Кореец, застонав, попытался приподняться на правой ноге и сказал:

– Мужики! Прошу вас, сделайте мне обезболивающий укол, заплачу любые бабки. Полечите ногу, кровь хлыщет, и в глазах все плывет. Будет мне полегче – все скажу, что знаю. Обещаю!

Капитан Марков, молча, достал полевой шприц с пирамидоном и уколол Корейца, в левую ногу.

Кореец, как только почувствовал себя лучше сразу начал отвечать на все вопросы снова все записывающему на диктофон старлею Ворсенко. В основном Кореец мало чего сказал нового, но было теперь понятно, что бригадир – это Давид, что Громила знает, где Петелин и Укол, что все это держит всесильный Князь, что расслабляться нельзя, времени в обрез, жалеть за ошибки невозможно, и натиск, генеральский натиск сможет привести их к победе и, конечно, Господь Бог, все в его руках.

У Громилы удалось узнать только то, что водитель, который с ним говорил про Петелина и Укола, должен куда-то ехать, и злился на бригадира. Марков сбегал вниз к «Рафику», но ребята растормошить наблюдателя не смогли, он крепко спал, и вводить ему дозу адреналина опасно, никто не знает его сердце и чем это может закончиться. Надо ждать минимум полтора часа.

Непросто было вывести из квартиры подстреленного Корейца, Громилу и усадить их в «Рафик», однако удача сопутствовала и дальше тем, кто добивался хоть какой-то справедливости и желания поймать или уничтожить распоясавшихся бандитов и убийц. Загруженный «Рафик» отъехал к другому подъезду у соседнего дома.

Ворсенко после прогрева машины «Мерседес-200», которую взял Марков у майора – Игоря Бутова, подогнал к «Рафику», и они, быстро вытащив спящего наблюдателя, уложили его на заднее сидение «Мерседеса».

Владимир Иванович Цветков, вернувшись в квартиру, поснимал все жучки, вынув предварительно поочередно из каждого из них мини-батарейки, настроил всю свою домашнюю аппаратуру на непрошеных гостей, и теперь можно было спокойно связаться по сотовому с Марковым, который теперь с нетерпением ждал, когда проснется кавказец, с которым он сильно перестраховался. Все хочется сделать самому до конца, не оставляя под присмотр другим, как это получилось с Гариным и Шульцем. Эдуард уже созвонился с Сергеем и срочно вызвал его к генералу. Наблюдая за подъездом, Марков и Ворсенко постоянно смотрели на часы.

Сложно определить, с какой же скоростью ехал на некоторых участках Сергей, но прибыл он быстро, так как его дом находился всего километрах в пяти, и, убедившись, что его не ведут, забрал генерала к себе домой. Следом за ними к своему заранее приготовленному месту укатил и «Рафик».

Прошел час, и Марков снова поднес ватку, смоченную нашатырным спиртом, к носу кавказца. Наблюдатель, человек явно с Кавказа, стал мотать головой и приходить в сознание. А после следующего подноса ватки он начал сильно мотать головой и ругаться на своем родном языке вперемежку с некоторыми матерными русскими словами.

– Ты кто по национальности? – спросил у него Марков.

– А ты кто такой, чтобы мне такие вопросы задавать? Если хочешь говорить, то помоги подняться, – зло произнес, с явным акцентом, кавказец.

Марков помог кавказцу сесть и сразу начал отвечать на его встречный вопрос.

– Я такой же убийца, как и ты, но только дорожки у нас разные, и если ты не будешь вести себя достойно и правильно в этой ситуации, то я в тебя стрелять не буду, чтобы машину кровью не уделать. Я просто зажму твою голову, сломаю тебе шею и по дороге выброшу тебя в мусорный ящик. Ты понял меня?

– Понял! – сразу ответил кавказец. – И что вы от меня хотите?

– Во-первых, ответь на первый мой вопрос, а потом я задам тебе второй и третий.

– Я чистый ингуш!

– И как же тебя называть? Так же, как в водительских правах?

– Мусой! Фамилия, тоже родная, я ее, не смотря ни на что, никогда не меняю, – с гордостью, сказал кавказец и начал проверять прочность наручников, заметно ерзая руками.

– Смелый ты, хлопец, как я погляжу, но я могу отвести тебя в квартиру, которую ты пас, чтобы ты посмотрел на своих заваленных дружков. Вы обнаглели. Так нагло вваливаться в квартиру боевого генерала, афганца, офицера Генерального штаба, который и сейчас из Чечни, не по своей воле, не вылазит, это полный нагляк. Да что ты в этом понимаешь? Мразь, беспредельщики, решили с нами потягаться? Не выйдет. Ну, что, пойдешь смотреть на своих братанов?

– Чё я пойду? Я их не знаю, у каждого своя работа, – сказал Муса.

– Зато я знаю, что послал их Давид, а тебя для подмоги рекомендовал Князь, который тебя в случае обнаружения завтра уберет своим киллером, но, видимо, тебе повезло, ты не успеешь умереть от руки киллера, от рук и приказов своих гребанных шефов, а умрешь в этой машине. Правда, пока еще имея шанс на жизнь. Говори, куда ты должен был ехать после убийства генерала?

– А никуда! – возмущенно произнес Муса.

– Хочешь, я дам тебе возможность съездить туда, куда ты хотел, но ты лично убьешь Петелина и Укола, а потом мы тебе дадим свободу?

Это был своего рода трюк на проверку интуиции и догадки Маркова. И они сработали точно.

– Но коль вы знаете, куда я еду, то на кой хрен спрашиваете. Кончай гнать пургу, а то я обижусь, – сказал Муса.

– Пожалуйста, обижайся. У тебя, Муса, всего два выбора: или ты наказываешь тех, кто убил нашего боевого товарища майора Гарина и тяжело ранил полковника запаса, на котором своих ран войны хватает, и мы тебя не видели, или ты подписываешь себе другой приказ – смертный. Как там у вас, Аллах – Акбар!

– Да, я их привозил туда, куда должен ехать к четырем часам, а задача у меня сегодня очень схожая, как ни странно, с вашими условиями. Может быть, мы и сыграем вничью? Я доложу Давиду, что клиенты приказали готовить договора, а кстати, где мой дорогой сотовый?

– Не переживай, – сказал Ворсенко, – он у нас.

– Я, конечно, этих мудаков уберу, но тут же схлопочу пулю от вас. А если отпустите, и я вернусь в контору, к Давиду, и как только он узнает, что я имел дело с афганцами, то схлопочу сразу от него. Давид не любит сложности и даже намеков на них.

– Мы не убьем, нам надо только по справедливости разобраться. Кончить не проблема, а вот шума и не хотелось бы. Ваши бригадиры и князья нам пока по барабану, – тут уже лукавил Марков, – Муса, думай скорей.

– Не гони коней, ветеран, я сам под Гератом в разведке мотался два года, а теперь я кто?

– Муса, так это же совсем другое дело, правда, теперь у нас проблема возникает.

У разведчика в руках будет оружие, и не повернешь ли ты его против нас? Давай по-братски, Муса, убираешь клиентов и испаряешься. Что тебя держит в Москве?

– А что я найду в Ингушетии или Чечне?