Текст книги "Образование единого Русского государства"

Автор книги: Владимир Мавродин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Непрерывно в разгаре военных действий «отъезжали» к Ивану русские князья, сдавались один за другим города. Взяты были Серпейск, Мещовск и многочисленные села и волости.

В январе 1493 г. был раскрыт заговор сторонников Литвы в Москве, во главе которого стояли Матвей Поляк и князь Иван Лукомский, которого подослал к Ивану еще Казимир, взяв с него слово, что он убьет или отравит Ивана. Среди заговорщиков был и беглец из Литвы Федор Бельский. Гнездо заговорщиков было ликвидировано. Уничтожив агентов врага в самом центре своего государства, Иван, несмотря на все еще продолжавшиеся переговоры о сватовстве, решительно продолжает военные действия.

Иван вел борьбу за воссоединение Руси, за создание единого Русского государства с включением в его состав всех старинных русских земель, захваченных некогда Литвой и Польшей, – Смоленской, Чернигово-Северской, Киевской, Полоцкой, Пинской, Берестейской, Галицкой и Волынской. Он воевал за Русь в границах киевских времен: от Волги до Галича и Черной Руси, от Мурома до Переяславля, Канева, Черкас и Олешья. И поэтому в 1493 г. посол его, дворянин Загряжский, читая грамоту Ивана Александру, поразил литовцев новым титулом московского князя: в грамоте Иван именовал себя «государем всея Руси», а не «великим князем», как ранее. Иван заявлял, что его «отчина» – «Киев и Волынская земля, и Полоцк и Витебск и иные городы русские многы», ибо «…вся Русская земля, Божию волею, из старины, от наших прародителей, наша отчина».

Эти притязания Ивана были подкреплены силой оружия; поэтому вскоре, в 1494 г., литовские послы заключили мир с Иваном. По мирному договору, к Москве отходили Вязьма, Серпейск, Козельск, Любутск и часть Мезецких княжеств; кроме того, Александр признал Новосильское, Одоевское, Перемышльское, Воротынское и Белевское княжества «тянущими» к Москве. Вскоре состоялось и обручение Александра с дочерью Ивана Еленой. Иван при этом требовал, чтобы Елену не принуждали принимать католичество, построили бы ей православную церковь, а ей самой при отъезде в Литву приказал помогать русским, православным, и ходатайствовать за них перед Александром. Для Александра условия брака были позором. Он даже побоялся признаться римскому папе об условиях женитьбы на Елене. Паны, конечно, встретили этот брак враждебно. Елена жаловалась отцу, что Александр не выполняет условий договора. Действительно, Александр содействовал насильственному внедрению католичества в русских землях. Поьдячий Шестаков писал в 1499 г. из Литвы в Москву: «Между Латинами и нашим христианством стала смута великая… Все наше православное христианство хотят окрестить». Мстя за мир 1494 г., Александр натравливал на Ивана татар, шведов. Правда, его попытки не увенчались успехом. Не «стерпя насилия», русские князья из Литвы все чаще и чаще отъезжали «на Москву».

Иван спешно готовился к новой войне. Собирали отряды пищальников, псковичи составляли ополчение: бобыли шли в пехоту, крестьяне с «десяти сох» давали коня, с «сорока рублев» горожане ставили «коня и воина в доспехах». Собирались «даточные люди» и по другим русским землям, сходились отряды князей и бояр. Решено было ударить на Литву по трем направлениям: на Оку, Сейм, Десну, Сож, на Западную Двину и на верховья Днепра. В мае 1500 г. Иван послал Александру гонца со «складной грамотой», т. е. снимал с себя присягу 1494 г., но «разметной грамоты» он не послал – Иван не воевал с Литвой за литовские земли, а возвращал себе русские, что, по его мнению, его право, добываемое не войной.

В мае же русские войска двинулись в поход. Один за другим освобождались старинные русские города – Мценск, Брянск, Трубчевск, Гомель, Чернигов, Любеч, Новгород-Северский, Стародуб, Путивль, Рыльск, Радогощь. В это же время псковские рати освободили Торопец.

Главный удар московское войско наносило в направлении на Дорогобуж и Смоленск. Во главе «большого полка», двигавшегося на Смоленск, стоял воевода московский боярин Юрий Захарьевич. Позднее его сменил в этой роли Даниил Щеня. Юрий Захарьевич вздумал было обидеться, но времена, когда можно было «местничать» в походе, прошли, и грозный окрик Ивана заставил строптивого боярина смиренно возглавить «сторожевой полк», для того чтобы стеречь «государское дело» и отличиться в бою, «малыми людьми» взяв Дорогобуж.

Навстречу прорвавшемуся далеко на запад Юрию Захарьевичу шел с воинством литовским гетман Константин Острожский. Но и к Юрию Захарьевичу вскоре подошли «другие большие воеводы». На берегу реки Ведроши, близ Дорогобужа, на Митьковом поле, литовские рати поджидало русское воинство. Русские передовые отряда перешли реку, инсценировали бегство, литовцы бросились через Ведрошь и тогда русские обрушили свой удар на них. Началась страшная сеча. Русские отряды прорвались вперед, уничтожили мост, наведенный Острожским через реку, а Даниил Щеня бросил в бой «засадный полк». Битва 14 июля 1500 г. закончилась полным разгромом войск Александра. Гетман, князь Константин Острожский, был взят в плен и отвезен в Вологду. 17 июля, день получения Иваном вести о победе при реке Ведроше, был объявлен праздничным днем в Москве.

Русские войска двинулись дальше, громя везде литовцев. Русские бились под Мстиславлем, осаждали Смоленск. Александр прибег тогда к помощи венгерского посла, и тому удалось уговорить Ивана заключить перемирие на шесть лет – от 25 марта 1503 г. до 25 марта 1509 г.

По договору, к Московскому государству отходили Северская Украина и ряд других городов и волостей. Московскими городами стали Чернигов, Гомель, Брянск, Трубчевск, Рыльск, Путивль, Стародуб, Новгород-Северский, Любеч, Почеп, Мосальск, Дорогобуж, Торопец и другие, числом 19. Кроме того, к Руси отходило 70 волостей. Это было важным приобретением для Руси: громадная территория была освобождена от власти польско-литовских панов.

В дальнейшем Александр напоминал Ивану, что, мол, пора вернуть земли, отошедшие по перемирию, о которых он как о своих «вотчинах» очень жалеет. Иван же отвечал, что он также жалеет о своих «вотчинах», находящихся под властью Александра: о Киеве, Смоленске, Волыни и т. д. Мир был очень непрочным. Война должна была возобновиться.

Но не один вопрос об «отчинах» в землях Великого князя Литовского волновал Ивана Васильевича; при нем определилась внешняя политика Русского государства и по отношению к Балтийскому морю. Здесь, по побережью Финского залива и Балтийского моря, тоже лежали «отчины» и «дедины» «государя всея Руси».

С незапамятных времен племена Прибалтики находились в тесных связях с Русью. Еще в начале новой эры славяне, носившие тогда название венедов, соседили с балтийскими племенами. Вместе с русскими племенами, словенами и кривичами, боролись в IX в., на заре русской государственности, с хищными и жадными норманнами-варягами жители Чудской земли – эсты. В образовании древнерусского государства на берегах Волхова, государства, называвшегося у арабов «Славней», центром которого был Новгород, приняли участие не только русские, но и балтийские племена. Во времена Владимира и Ярослава Мудрого часть Прибалтики входила в состав Киевского государства. Христианским именем Ярослава (Юрий) был назван основанный им в чудской земле город Юрьев (Тарту). Заимствования в эстонском языке из русского языка (например, «tapper» – топор, «look» – лук, «obruk» – оброк и т. д.), находки в Эстонии древнерусских монет, украшений, крестов, развалины русских церквей – все это свидетельствует о древности чудско-русских связей.

И дальше, на юге Прибалтики, по нижнему течению Западной Двины, куры, селы, летты, летьгола, ливы издавна соседили с русскими, проникшими на нижнее течение Западной Двины еще задолго до образования древнерусского государства. В латышском языке, так же как и в эстонском, немало заимствований из русского языка (поп, погост, крест, капуста, страда и др.). Русские принесли в Прибалтику христианство, а с ним вместе письменность, начатки более высокой культуры, укрепляли торговые связи Прибалтики с Востоком и Западом, способствуя таким образом экономическому развитию края и росту культуры его населения.

В земле летьголы (латгальцев), леттов (латышей), литовцев возникли русские города и княжества (Герцике, Куконойс) со смешанным населением.

Верховным правителем всех земель по Двине вплоть до моря считался полоцкий князь.

Русские не насаждали силой ни своей религии, ни своих политических учреждений, ни своих порядков и обычаев, не грабили и не угнетали местное население. Поэтому, когда в конце XII в. в Прибалтике появились немецкие рыцари, а в начале следующего столетия сложился разбойничий рыцарский Ливонский орден, русские, ливы, летты и эсты начали совместную борьбу с захватчиками.

Пользуясь своим численным превосходством и тем, что Русь была разорена, опустошена и обескровлена Батыевым нашествием, немецкие рыцари овладели Прибалтикой. И с этого момента вплоть до разгрома Ордена войсками Ивана Грозного фигура закованного в железо «божьего дворянина» – рыцаря-меченосца в белом плаще с вышитым на нем крестом – в представлении эстонца и латыша, латгальца и лива, литовца и русского стала символом грабителя, угнетателя, убийцы. Народы Прибалтики ненавидели своих угнетателей и поработителей, поднимали восстания, обращались за помощью к русским. Так было в 1215–1224 гг., в 1343 г., во время великого восстания эстов против немцев, когда на помощь поднявшимся на борьбу в Юрьеву ночь эстонцам пришли ратники Русской земли.

Эти давние русско-эстонские связи обусловили то, что большие города Чудской земли носят русские названия (Таллинн – Колывань, Тарту – Юрьев, Оденпе – Медвежья Голова, старое городище Таллинна Линданисса – Леденец и т. д.).

Прибалтика была для Руси «окном в Европу» еще задолго до Петра. Здесь пролегал великий путь «из варяг в греки», тут проходили сухопутные, речные и морские пути новгородских и псковских купцов, связывающие Русь с Западной Европой. С конца XV в. изменилось направление основных торговых путей, связывавших Русь с Западной Европой. Падение Новгорода не могло не вызвать изменений в его торговле. Раньше Русь общалась с «заморскими странами» главным образом через Новгород, державший в своих руках северную оконечность великого водного пути «из варяг в греки». Новгородские купцы, равным образом как и «немцы», «готы»[160]160
  Купцы с острова Готланда.


[Закрыть] и другие «гости», приезжавшие «из-за моря», плыли Волховом, Ладожским озером, Невой и выходили в открытое море.

С конца XV в. первенство в торговле с Западом переходит к Пскову, который торгует не через «пристанища» на русском взморье, а через города и порты Ливонского ордена – Нарву, Ревель, Дерпт (Юрьев) и Ригу.

В начале XVI в. эти города, установившие торговые связи с Русью, вступают в период расцвета. Современник этого расцвета Рюссов сообщает, что «в ливонских городах между русскими и ливонскими торговыми людьми шла такая оживленная торговля, особенно в Риге и Ревеле, что трудно было найти лучшую в других землях и городах…»

Положение Ливонии менялось – ее хозяйственный подъем был обусловлен установлением экономических связей с Русью; ее порты становились естественным конечным пунктом русских торговых путей и только этому они и были обязаны своим расцветом.

Русь была заинтересована в прямом выходе к балтийским портам. Это диктовалось не только интересами торговли, необходим был непосредственный контакт со странами Западной Европы. Этому всячески препятствовал Ливонский орден, ибо расцвет городов Ливонии не компенсировал необычайно быстрого роста могущества Руси, смертельно напугавшего алчных захватчиков – ливонских рыцарей.

Естественно, что Русь претендовала на побережье Балтики, на свои земли в Ливонии, на «отчины».

Появление на «немецком» рубеже вместо относительно слабых ратей Новгорода и Пскова воинских сил «государя всея Руси» резко изменило соотношение сил в Прибалтике. В борьбу за господство на Балтике включалось молодое и могущественное Русское государство. Естественно, что Ивану III пришлось вести войны с Ливонским орденом. Немцы непрерывно беспокоили Псков своими разбойничьими налетами. Так, по совету предателей-псковичей Торгоши и Подкурского немцы совершили налет на Псков в 1469 г. Когда через год изменники Торгоша и Подкурский были разоблачены, разъяренные псковичи предали их казни. На помощь псковичам в 1473 г. Иван прислал огромную рать во главе с князем Холмским, и испуганный магистр вынужден был заключить мир с псковичами. Немцы не выполняли условий мира, чинили псковичам всякие убытки, задерживали псковских купцов в своих городах и в 1480 г. внезапно напали на Вышгород и Гдов. Воеводы Ивана и псковичи прогнали их и пожгли окрестности Юрьева. Когда московская рать ушла из Пскова, немцы снова выступили и напали на Изборск. На этот раз Иван выслал двенадцатитысячную рать, которая взяла Феллин и Тарваст и «вывела» массу пленных немцев и «всякого добра».

В 1482 г. немцы снова были вынуждены заключить перемирие на десять лет. Когда срок его стал истекать, Иван, не веря грабителям-рыцарям, в 1492 г. построил против Нарвы каменную крепость Ивангород.

Видя приготовления Ивана, магистр вынужден был продлить мир еще на десять лет, но опять коварным путем нарушил его. В Ревеле (Таллинне) сожгли одного русского купца, причем Ивану стало известно, что ревельцы похвалялись то же сделать и с ним. Иван потребовал у магистра выдачи всего ревельского магистрата. Магистр отказал. Тогда в том же 1493 г. Иван заключил союз с датским королем, который воевал со Швецией. Дания была врагом и Ганзы и просила у Руси помощи в борьбе со Швецией и Ганзой. Русские послы отправились в Копенгаген, заключили договор с Данией, а вслед за тем в 1491 г. Иван арестовал в Новгороде ганзейских купцов и закрыл Ганзейский двор. Орден смолчал, так как был не в силах один бороться с Москвой. Когда же началась война Москвы с Литовским государством, магистр воспользовался этим, заключил союз с Александром и объявил войну Ивану.

В бою у Изборска магистру Платтенбергу благодаря превосходству в артиллерии удалось разбить псковичей и московские рати Василия Шуйского и Даниила Пенко. Орденское войско осадило Изборск, разорило Остров, перебив более 4000 мирных жителей. Но русские скоро оправились от поражения и отряды московского воеводы Оболенского под Гелмедом наголову разбили немцев и гнали их десять верст. Русские били немцев, как говорит летопись, не саблями, а, как свиней, шестоперами,[161]161
  Шестопер – короткая металлическая булава с шестью ребрами.


[Закрыть] и били так основательно, что не осталось даже «вестоноши» (гонца), который бы рассказал магистру о поражении.

Третий бой у озера Смолина, когда против Шуйского и Щени двинулся сам магистр, был также неудачен для немцев. Они вынуждены были отступить. Бои показали, что рыцари способны лишь на погромы, налеты и грабежи. Справиться с Иваном им было не под силу.

В 1503 г. немцы вынуждены были заключить мир. Магистр написал слезное письмо римскому папе, прося его объявить крестовый поход на Русь, но безрезультатно. Пришлось признать даже даннические отношения Ордена к Москве. Юрьев обязался платить дань Москве[162]162
  Дань была установлена еще в 1462 г., причем она возрождала отношения, сложившиеся между Русью и Орденом после разгрома немцев Ярославом Всеволодовичем в 1233–1234 гг.


[Закрыть].

Немцы притихли и только всячески старались воспрепятствовать проникновению на Русь иноземных купцов, лекарей, оружейников, зодчих, пороходелов, боясь, что это приведет к усилению Руси, которая со временем попытается восстановить свои права на Прибалтику, а их, захватчиков, выгонит вон.

Иван III вел войну и на севере, пытаясь овладеть Финляндией и побережьем Финского залива и изгнать шведов из северо-западных областей, куда некогда ходили новгородские воины и купцы. Заключив союз с Иоанном Датским, Иван III в 1496 г. посылает свои войска в Финляндию. Русские осаждают Выборг, но, несмотря на то что ими были пущены в ход огромные осадные орудия в три сажени длиной, стены шведской крепости выдержали огонь русских пушек. В 1497 г. русские снова вступили в Финляндию, разбили шведов и захватили весь край до Тавастгуса. Русская поморская рать, выйдя из устьев Северной Двины, вошла в Лапландию, завоевав ее до Лименги. Лапландцы (саамы) были приведены в русское подданство. Ответом со стороны шведов был налет Сванта Стура на Ивангород. Шведы взяли и сожгли город, но не смогли удержаться и отступили. Когда Иоанн Датский стал шведским королем, война была прекращена.

Так воевала Русь за свои «отчины и дедины», за свои права, боролась за свою независимость. Но рост международного значения Руси был обусловлен не только успехами русского оружия.

На помощь могущественному русскому воинству приходила искусная русская дипломатия.

При Иване III устанавливаются сношения с рядом государств Запада и Востока. Вместе с ростом могущества Москвы крепнет и ее международное положение. Огромные присоединения и приобретения Ивана сделали Московское княжество одним из крупнейших и сильнейших государств Европы.

В 1486 г. в Москву приехал странствующий рыцарь, силезец Николай Поппель. Пробыв в Москве короткое время, он вернулся в Германию и был принят императором Фридрихом III в 1487 г. в Нюренберге. Император и владетельные князья с удивлением слушали его доклад о далекой «Московии». Узнав о том, что «царь московитов» воюет с Польшей, Фридрих, у которого были с польским королем свои счеты, вновь отправил Поппеля в Москву. Поппель появился здесь в 1489 г. и с места в карьер предложил Ивану союз с императором, обручение одной из его дочерей с племянником императора, баденским маркграфом Альбрехтом, и даже включение «Московии» в состав «Священной Римской империи» путем пожалования Ивану королевского титула. Поппель думал, что Иван будет в восторге от этих предложений и требовал, чтобы ему немедленно показали невесту, но каково же было удивление императорского посла, когда ему ответили: «У нас в земле нет обычая, чтоб прежде дела показывали дочерей»; а о «делах» поговорили в таком тоне, что Поппель был окончательно ошеломлен. Ему ответили от имени Ивана: «Мы Божией милостью государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей… а поставления как прежде мы не хотели ни от кого, так и теперь не хотим». Поппель был так смущен этим ответом, что оставил все разговоры о «поставлении» Ивана и даровании ему королевского титула и начал предлагать княжнам, дочерям Ивана, выгоднейших женихов – курфюрста Саксонского, маркграфа Бранденбургского. Но все попытки Поппеля ни к чему не привели. Характерно, что Витовт всю жизнь свою стремился получить королевский титул, но так и умер «великим князем», а Иван, сам себя назвавший «государем всея Руси», с презрением отверг предложение императора, которое в свое время с радостью было бы принято исконным врагом Руси – литовским великим князем.

Не удалась Поппелю и попытка сосватать дочерей Ивана. В том же 1489 г. Иван отправляет своего посла Юрия Траханиота к Фридриху и его наследнику Максимилиану. Траханиот приехал во Франкфурт и заявил, что подходящим женихом для дочери «государя всея Руси» может быть разве только сам Максимилиан. С этого момента начался обмен посольствами, причем Максимилиан то просил Ивана отправить войска в Польшу, Фландрию и Германию, то принять «под свою высокую руку»… Тевтонский и Ливонский рыцарские ордена.

Последнее посольство, Гартингера, принято было Иваном в 1505 г., и кроме обмена фразами и обещаниями оно ничем не знаменательно. Переговоры ни к чему не привели, так как чересчур далеки были интересы обоих государств.

Еще ранее установились сношения Москвы с Венецией, через которую проезжал посол Ивана III Иван Фрязин. Венецианцы вели изнурительную войну с Турцией, и, узнав о сношениях Москвы с крымцами, венецианский дож попытался использовать русское посольство в своих целях. Дож просил Фрязина взять с собой его посла и указать ему дорогу в Крым. Своему послу дож поручил натравить татар на турок. Фрязин согласился. С ним поехал венецианец Тревизан, но, так как Фрязин сделал это тайно от Ивана, Иван их обоих задержал и потребовал у дожа объяснений. Дож вынужден был извиниться. Тревизан был отпущен в Крым, а посол Ивана Толбузин поехал в Венецию для вызова мастеров на Русь. Русские посольства с той же целью посетили Венецию в 1493 и 1499 гг.

Установились сношения и с молдавским господарем Стефаном Великим, дочь которого Елена была замужем за сыном Ивана Иваном Молодым. Иван III писал, что он находится со Стефаном в «свойстве и одиначестве». И это не были только слова. Когда Молдавии стало угрожать нашествие турок, Иван писал великому князю литовскому о необходимости помочь Молдавии и просил его это сделать, так как за дальностью расстояния он не сможет придти на помощь Стефану.

Когда в 1497 г. польские войска Яна-Альбрехта и литовские войска Александра напали на Молдавию и осадили столицу страны Сучаву, Стефан попросил у Ивана помощи. Иван в резких выражениях потребовал от Александра прекращения военных действий против молдаван. Грамота Ивана, привезенная Лобаном Заболоцким и Волком Курицыным, сделала свое дело – Александр «сам возвратися», а войска Яна-Альбрехта были разгромлены Стефаном в Кузьминском лесу.

Завязались сношения и с Венгрией. Венгерский король Матвей Корвин еще в 1482 г. прислал послов к Ивану, прося его помочь в борьбе против Казимира. Иван принял предложение. Но вскоре королем венгерским и богемским стал брат Александра Литовского Владислав, который в 1501 г. отправил послов в Москву, прося Ивана помириться с Александром. Писал к Ивану и римский папа Александр VI, уговаривая его не ссориться с Александром Литовским в тяжелую минуту наступления турок. Послы Владислава, как мы уже видели, справились со своей задачей и заключили мир с Иваном.

Вынуждена была считаться с Москвой и могущественная Турция, перед которой склонялись в то время сильнейшие государства Европы.

Еще в 1482 г. дьяк Федор Курицын, ездивший к Матвею Корвину, был схвачен в Белгороде турками. Турки вскоре отпустили дьяка и дали ему понять, что султан не прочь завязать сношения с Москвой. К тому времени Крым уже был подчинен Турции; в Крыму же постоянно пребывали русские купцы, ежегодно «гостившие», т. е. торговавшие, в Кафе, Азове и других торговых городах ханства. Но Иван не спешил использовать предложение турок об установлении дипломатических сношений. Только в 1486 г. в своей грамоте крымскому хану Менгли-Гирею Иван III просил его сообщить, какой дружбы с ним ищет турецкий султан. Султан Баязет через Менгли-Гирея повторил свое предложение. И тогда в 1492 г Иван отправил грамоту Баязету, в которой возмущался поведением азовского паши, притеснявшего русских купцов, и в заключение пенял Баязету, что он виноват в отсутствии нормальных сношений между Русью и Турцией. Купцов же русских Иван не пустил ни в Кафу, ни в Азов, заявляя, что «где над нашими гостьми сила чинится, и мы там своих гостей не отпускаем». В ответ Баязет направляет свое посольство в Москву, но Александр Литовский вернул турецкого посла с дороги.

В 1497 г. последовало первое русское посольство в Турцию, которое возглавил Михаил Андреевич Плещеев. Иван приказал Плещееву вести себя с достоинством и вручить султану «список которая сила чинится над государя гостьми в Турецкого землях».

Баязет был обескуражен поведением Плещеева. Русский посол держался гордо, с чувством собственного достоинства, категорически отказывался говорить со второстепенными лицами, отказался принять подарок – халат и деньги.

Последовало и второе посольство из Москвы в Турцию. В 1499 г. с караваном русских купцов, направлявшихся в Кафу, отправился к Баязету посол Алексей Голохвастов, привезший новую султанскую грамоту, подтверждавшую стремление Турции установить прочные связи с Русью. Иван Васильевич не отвергал домогательств Турции, так как интересы торговли, а русские купцы постоянно ездили в Кафу, Азов, Сурож, Константинополь, требовали установления дипломатических связей.

К. Маркс отмечает: «Иван покровительствовал торговле; с этой целью поддерживал в особенности сношения с Азовом и Каффой»[163]163
  К. Маркс. Хронологические выписки // Архив Маркса и Энгельса. Т. VIII. С. 160.


[Закрыть].

Но он не обольщался заверениями Баязета в дружбе – воинственная Турция занесла свой кривой ятаган над многими народами Европы.

Эти народы искали помощи у Москвы, у «государя всея Руси». Как мы уже видели, Иван просил литовского князя помочь Молдавии в ее изнурительной и неравной борьбе с турками. По поводу обращения Стефана московский князь писал, что если бы ему не было так далеко, то он сердечно хотел бы помочь Молдавии и «стоять за христианство».

Ищет помощи у единоверной Руси далекая Грузия, рассчитывая на заступничество Ивана перед персидским шахом. В 1492 г. кахетинский царь Александр направляет посольство в Москву, шлет привет из «Иверской земле» и в грамоте к Ивану именует себя «меньшим холопом». Это посольство Александра кладет начало той помощи, которую Россия постоянно оказывает Грузии со времен Ивана Грозного и Федора Ивановича.

Но не одна Грузия искала у Руси помощи в борьбе с «бесерменами» – турками и персами. За помощью к Москве, прося спасти от турок, обращается мангупский (крымский) христианский князек Исаак (Исайка) и таманский (кавказский) правитель Захарий Гуйгурсис.

Уже в этот период Русь начинает играть роль спасителя христианских народов Крыма, Кавказа и Балкан от гнета турецких султанов.

Давние связи с южными славянами не были окончательно прерваны Батыевым нашествием и оттеснением Руси от Черноморского побережья и Дуная. Не только в XIII–XIV вв., но и в XVI в. на Дунае еще оставалось русское население, соседившее с болгарами, молдаванами и валахами, а русские бродники – предшественники казачества – появлялись и в Молдавии, и в Трансильвании, и на Балканах.

В Мачву, у Белграда, сидит русский князь Ростислав, в Болгарии – Яков-Святослав, поддерживавший связи с Русью: «всея русскыя земли благодержавного рода моего, их же отрасли корень аз бых святых отець моих». В Константинополе у церкви Предтечи и на Афоне в Пантелеимоновском монастыре жило много русских. «Царьградская» колония русских была очень многочисленной. На Афоне русские монахи сталкивались с болгарскими, сербскими, греческими. Русские писцы и составители житий Ефрем, Евсевий и Авраамий Русин славились и в Константинополе, и на Афоне, и на Руси.

Русские «книжные» люди не остались безучастны к судьбам своих братьев, подвергшихся нападению и порабощению со стороны турок. Они отметили и битву на Коссовом поле, закончившуюся разгромом сербов и подчинением их султану, и падение Тырнова, положившее начало многовековому угнетению Болгарии.

Болгары и сербы ищут помощи у России. На Россию взирают они с надеждой и гордостью.

Растет культурное влияние Руси на южных славян. Русский хронограф кладется в основу сербского летописания, на литературу Сербии и Болгарии оказывают большое влияние такие произведения древнерусской литературы, как «Слово о Законе и благодати» митрополита Иллариона, «Житие Бориса и Глеба» и др.

Серб Константин Костенчский (начало XV в.) в своем «Сказании о письменах» считает, что в основу славянской письменности в древние времена «добрые и дивные мужи» положили прекраснейший русский язык.

Спасаясь от гнета турок, в Москву приезжают болгарин Киприан (конец XIV в.), русский митрополит, серб Пахомий Логофет (первая половина XV в.), замечательный писатель, серб Лазарь, установивший в Москве часы «с молотом и колоколом» (начало XV в.).

После установления турецкого владычества в странах южных славян еще больше возросла роль «Святой горы» Афона, на который турки не наложили свою тяжкую длань.

Москва берет на себя роль заступника за все угнетенные Турцией православные народы. Еще большую поддержку от государя Руси получает русский Пантелеймоновский монастырь на Афоне. Большой дар получил Пантелеймоновский монастырь от Ивана III в 1497 г. Греческое и южно-славянское духовенство ездит в Москву за «милостыней», за поддержкой, прося заступничества. Константинопольский патриарх, белградский митрополит, представители десятков монастырей Сербии, Болгарии, Македонии, Албании ищут помощи у Москвы, а так как духовенство в те времена у порабощенных болгар и сербов было единственной общественной прослойкой, представлявшей эти порабощенные народы и перед турецким правительством, и вне страны, то, естественно, значение этой помощи со стороны Руси вряд ли возможно переоценить. Со временем эта помощь, эти связи южных славян, греков, православных албанцев выльются в еще большую тягу к Руси, которая станет в их представлении единственной заступницей, единственной могущественной славянской державой, которая освободит их от «султана турского», а усиление России, в свою очередь, даст ей возможность дипломатией и силой оружия заступиться за единоверных и единокровных своих братьев.

При Иване III устанавливаются сношения с рядом государств Востока. Иван отправляет посольство Марка Руфа в Персию, к хану Узун-Гассану, а в 1490 г. принимает в Москве посольство Хорасанского правителя Гуссейна, потомка Тамерлана.

Как мы видели, Иван III вел успешную и самостоятельную внешнюю политику. Попытка римского папы Сикста IV в 1472 г. осторожно прибрать его к рукам путем женитьбы на униатке Зое Палеолог кончилась скандальным провалом папского легата, разбитого и в богословском споре «ученым книжником» Никитой Поповичем, и в дипломатическом состязании московскими дьяками.

Общий итог войнам и внешней политике Русского государства времен Ивана III можно подвести словами Маркса: «В начале своего царствования (1462–1505) Иван III все еще был татарским данником: его власть все еще оспаривалась удельными князьями; Новгород, стоявший во главе русских республик, господствовал на севере России; Польско-Литовское государство стремилось к завоеванию Московии; наконец, Ливонские рыцари еще не сложили оружия. К концу царствования мы видим Ивана III сидящим на вполне независимом троне, об руку с дочерью последнего византийского императора;[164]164
  К. Маркс имеет в виду Фому Палеолога, последнего отпрыска византийской императорской династии.


[Закрыть] мы видим Казань у его ног, мы видим, как остатки Золотой Орды толпятся у его двора; Новгород и другие русские республики покорны; Литва уменьшилась в своих пределах и ее король является послушным орудием в руках Ивана; ливонские рыцари разбиты. Изумленная Европа, в начале царствования Ивана III едва ли даже подозревавшая о существовании Московии, затиснутой между Литвой и татарами, была ошеломлена внезапным появлением огромной империи на ее восточных границах, и сам султан Баязет, перед которым она трепетала, услышал впервые от московитов надменные речи»[165]165
  K. Marx. Secret diplomatic history of the eighteenth century. P. 81.


[Закрыть].