Текст книги "Образование единого Русского государства"

Автор книги: Владимир Мавродин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Войны и внешняя политика Руси в княжение Ивана III

Став «государем всея Руси», Иван III возглавил дипломатию и вел войны, преследующие общерусские цели.

Можно наметить три основных направления внешней политики Русского государства в конце XV и в начале XVI в. – борьба с татарами, ставящая своей целью освобождение от татарского ига и распространение влияния Москвы на соседнее Казанское ханство, борьба с Орденом за выход в Балтийское море, за «отчины» русских князей в Прибалтике и, наконец, стремление вернуть русские земли, захваченные Польшей и Литвой, старинные «отчины и дедины» «прародителей» Ивана III и восстановить единство Руси в государственных и этнических границах киевских времен.

Как бы ни были эфемерны следы былого подчинения Руси Золотой Орде, но все же без свержения ханского ига невозможно было развитие и укрепление Русского государства.

Некогда сильная и могучая Золотая Орда, несмотря на свои распад и ослабление во второй половине XV в., все же не оставляла притязаний на Москву и пыталась подготовить новое нашествие. Испуганное усилением Руси при Иване Польско-Литовское государство стремится приостановить рост Русского государства, заключив для этого союз с татарами.

Для выяснения основ союза злейших «ворогов» Руси необходимо отметить, что падение Новгорода обеспокоило Польшу, Литву, Ливонский орден и Швецию. Они увидели перед собой не Новгород и Псков, обособленные русские княжества, а силы «всея Руси». Пытаясь предотвратить укрепление Руси, ливонские рыцари нападают на Псков, шведы – на Новгород, а Казимир ищет союза с Золотой Ордой.

Еще в 1471 г. Казимир, желая закрепить за собой Новгород, посылает к хану Золотой Орды Ахмату Кирея Кривого. Как ни старался Кирей Кривой, этот перебежчик и изменник, сменивший Ивана на Казимира, убедить хана в необходимости выступления против Москвы, но Ахмат не смог помочь Литве. Между тем «удалые русские молодцы» – ушкуйники-вятчане напали на Сарай, взяли и разграбили его. Только летом 1472 г. Ахмат вторгся в русские земли и, несмотря на упорное сопротивление, взял и сжег Алексин и вырезал жителей его. На решительное сражение с русскими у татар уже не хватало сил, и когда Иван собрал пятнадцатитысячное войско, Ахмат повернул назад в свои улусы. Между противниками был заключен мир. Иван чувствовал свою силу. Дань он прекратил платить с 1462 г., ограничившись лишь нерегулярно посылаемыми в Орду подарками да содержанием ханских послов, с которыми, кстати сказать, обращались на Руси все хуже и хуже.

Разрыв стал неизбежен. Готовясь к нему заранее, Иван заключил союз с сильнейшим из трех татарских государств – Крымским ханством. Ханом в те времена был Менгли-Гирей. У него с Иваном было два общих врага – Казимир и Ахмат, т. е. Польско-Литовское государство и Золотая Орда.

Сближение между Москвой и Крымом началось еще в 1474 г. Иван дорожил этой дружбой и высоко ставил Менгли-Гирея, которому он «бил челом», а не приказывал, как Казанскому хану, посаженному, как это мы увидим дальше, «из своих рук». Между Крымом и Москвой установились постоянные сношения, и послы Ивана Шеин и Ромодановский годами жили в Крыму. Приходилось привозить подарки крымцам, одаривать ханов, содержать их многочисленное посольство в Москве, но, с другой стороны, не прекращавшаяся борьба внутри самого правящего лагеря в Крыму вынуждала ханов искать помощи, а иногда и приюта в Москве. Подобное положение крымских ханов, в свою очередь, укрепляло позицию Ивана, который, оказывая помощь и давая пристанище неудачливым ханам, естественно, рассчитывал на поддержку и с их стороны. Вынужден был заключить договор с Иваном, прося его о помощи в случае переворота в Орде, и сам могущественный Менгли-Гирей. Так против союза Казимира с Ахматом складывался другой союз – Ивана с Менгли-Гиреем.

В конце 70-х годов XV в., после присоединения Новгорода к Москве, Казимир развернул энергичную деятельность, подстрекая Ахмата начать военные действия против Москвы. Казимира окрыляло еще то обстоятельство, что в начале 1480 г. поднялись против Ивана его братья Андрей и Борис, недовольные разделом вотчинных земель; они обратились к Казимиру с просьбой оказать помощь в борьбе против брата и готовились «отъехать» в Литву, уводя с собой многочисленное воинство. Дружины Бориса и Андрея шли к Новгороду. В самом Новгороде было неспокойно. В начале 1480 г. в Новгороде был открыт заговор. Заговорщики ставили своей целью оторвать Новгород от Москвы. Воспользовался «нестроением» на Руси и сам магистр Ливонского ордена – его войска осадили Псков. Город героически оборонялся.

На Руси грозила развернуться усобица, что было на руку Польше и Литве.

Между тем Менгли-Гирей готовился вторгнуться на Украину, подвластную Казимиру. Последний стал торопить Ахмата, и в 1480 г. Ахмат выступил на Москву. Иван двинул войска навстречу татарам, но Ахмат повернул к реке Угре, со стороны которой Москва была меньше защищена. Москва приготовилась к осаде. Сам Иван, отличавшийся осторожностью, решил оставить Москву, причем жену свою Софью отправил «к морю» (Белому) вместе с княжеской казной. Иван отступил к Кременцу, желая выиграть время, примириться с братьями и укрепить свои позиции.

Только добившись единства Руси, ликвидировав конфликт с братьями, грозивший вылиться в усобицу, тем более опасную для Руси, что орды Ахмата подходили все ближе и ближе к Москве, Иван мог рассчитывать на успех в грядущей битве.

Но среди бояр нашлись люди, настойчиво добивавшиеся от Ивана примирения с Ахматом.

30 сентября Иван въехал в готовящуюся к обороне Москву. Весть о том, что князь в Москве, быстро облетела город. Москвичи обступили князя, требуя от него решительных действий. Ростовский епископ Вассиан обращается к Ивану с призывом «боронити» Русь и вдохновляет его примерами из русской истории, напоминая ему славные дела Владимира Мономаха и Дмитрия Донского. Между тем сын Ивана Иван Иванович уже успел один раз отбросить татар от Угры и на просьбы отца вернуться в Москву ответил отказом. Наконец под давлением горожан и духовенства Иван выступил в поход на татар и присоединился к войскам своего сына. Татары и русские стояли на берегах Угры. Иван III сознательно не переходил в наступление, Ахмат не решался первым перейти реку и вступить в бой. Летописец осуждает некоторых бояр, «людей злых, сребролюбцев, богатых и тучных, предателей христианских, потаковников бусурманских», пытавшихся посеять сомнение в успехе дела. Но Иван был стоек. Он вел с Ахматом бесконечные переговоры, не желая начать военные действия до тех пор, пока к нему не присоединятся войска братьев Андрея и Бориса. Вассиан убеждал Ивана не слушать бояр и «боронить свое отечество».

Подошла осень. Иван приказал отступить к Кременцу, и здесь произошло долгожданное Иваном соединение русских войск. С этого момента татары были уже стратегически разбиты. Наступали холода, а с ними вместе голод и бескормица. Татары были плохо одеты, обносились в походе. Казимир не шел на помощь. Он был занят не только борьбой с крымскими татарами Менгли-Гирея, вторгшимися в Подолию, но и внутренними делами Литвы. В Литве начались усобицы.

«Нестроение» в Литве, о котором говорят источники, было вызвано противодействием русских князей и бояр, тяготевших к Москве. Все русские земли Литвы стремились присоединиться к Руси, что вызывало у Казимира опасения за судьбу Литвы. Уже в 1481 г. это «нестроение» вылилось в заговор князей Федора Бельского, Олельковича и Гольшанского, пытавшихся «отъехать» на Русь, на службу к московскому князю.

11 ноября 1480 г., не получив поддержки от Казимира и узнав о соединении русских войск, хан повернул назад, по дороге разорив окраинные земли своего союзника. Ахмат зазимовал в устьях Северского Донца. 6 января 1481 г. на него напал хан Шибанской (Тюменской) Орды Ивак, разбил золотоордынцев и убил Ахмата. В 1502 г. Менгли-Гирей добил Золотую Орду и выгнал сына Ахмата Шиг-Ахмета. Золотая Орда перестала существовать.

К. Маркс отмечает: «Иван свергнул иго Золотой Орды, не вступив с нею в бой, но вовлекши ее в наступление притворным желанием боя, чем истощил остатки ее жизненных сил и подставил ее под смертельные удары племен одной с нею расы, которых ему удалось превратить в своих союзников. Он погубил одних татар с помощью других татар»[153]153
  K. Marx. Secret diplomatic history of the eighteenth century. P. 83.


[Закрыть]. Иван III, подчеркивает К. Маркс, «освободил Москву от татарского ига не одним сильным ударом, а 20-летним упорным трудом», «он не выбивает неприятеля из крепости, – продолжает К. Маркс, – но искусным маневрированием заставляет его уйти из нее»[154]154
  Ibid. P. 81, 82.


[Закрыть].

Так пало столетия длившееся на Руси татарское иго.

Падение татарского ига, угнетавшего и унижавшего русский народ, сопровождавшегося систематическим террором, кровопролитием, массовыми убийствами и разорением, имело громадное историческое значение. Русь сбросила с себя «подавляющие ее цепи татарского ига» (К. Маркс), надолго задержавшие экономическое и культурное развитие Русской земли.

В борьбе с Золотой Ордой выросло и окрепло молодое Русское государство.

Падение ига Золотой Орды не сняло вопроса о борьбе Русского государства с татарами. На Востоке росло и усиливалось Казанское ханство.

Казанское ханство состояло из земель ряда народов. В него входили татары, смешавшиеся к тому времени с остатками камских (волжских, или серебряных) болгар, причем татары восприняли относительно высокую болгарскую феодальную культуру. Господствующим классом были татарские феодалы: царевичи, мурзы, карачаи, беги, татарские купечество и духовенство (муллы). Татарская феодальная верхушка эксплуатировала татар-земледельцев и ремесленников. Но огромная территория Казанского ханства (или царства), занимавшая все пространство Среднего Поволжья и бассейна Камы до Уральских гор и реки Яика (Урала), была населена кроме татар башкирами, чувашами, мордвой, мари (черемисами) и удмуртами (вотяками). Среди них также хозяйничала татарская знать, собирая дань, ясак и осуществляя национальное и классовое угнетение. Народы эти стояли на различных ступенях общественного развития. У кочевников-башкир сложилась своя феодальная знать – тарханы и батыри, эксплуатировавшие «тептярей» (кабальных людей). Феодальная верхушка стала возникать и среди других народов Поволжья: мари, удмуртов, чувашей и мордвы.

Казанское царство раздиралось внутренними противоречиями, обусловленными переплетением классового и национального угнетения, ослаблялось в процессе борьбы отдельных феодальных групп, из которых одни тяготели к сильному Крымскому ханству, а другие – к Москве. Этим и пользовался Иван III, обороняясь от казанских татар и готовя поход против них.

В 1467 г. в Казани усилилась «московская группировка», и на ханский престол ею был приглашен «служилый татарский царевич» Касим. Касим немедленно дал об этом знать Ивану III, и в помощь ему вышел из Москвы отряд князя Ивана Оболенского-Стриги. Но пока Касим с Оболенским шли к Казани, там произошел переворот, и новый хан Ибрагим не допустил их в свои земли. Страдавшие от голода и холода русские ратники и татары Касима повернули обратно. На их поход Ибрагим ответил налетом на Галич, но поживиться казанцам не удалось, так как жители были предупреждены и «сели в осаду». Русские, в свою очередь, опустошили в 1468 г. землю мари, разбили татар на берегах Камы, а за это Ибрагим «повоевал» Вятку. Чтобы прекратить постоянные набеги казанских татар и сокрушить энергичного и опасного врага, Иван в 1469 г. предпринимает поход на Казань. К Нижнему Новгороду отовсюду на судах съезжались ратные люди. Шли с севера, с Вяткой земли, шли из Москвы, Костромы, Мурома. Огромное войско собрал Иван под Казанью, но тут сказался рецидив старого феодального сепаратизма.

Не было единства командования, бояре и князья стояли во главе своих отрядов, и хотя выбрали воеводой Руно, но каждый действовал на свой страх и риск. Руно пошел самостоятельно на Казань, хотя это ему было запрещено. Он, правда, пожег посады казанские, но зато этим способствовал разгрому отряда князя ярославского. Под Казанью «молодые» не слушались «старших», один воевода не хотел дожидаться другого и каждый действовал по собственной инициативе. Многие воеводы сидели на месте, но энергично требовали «жалованья». Сказались и результаты этой путаницы и своеволия. Казань только «пожгли», а потеряли Вятку, которая временно была подчинена хану.

«Вести борьбу против феодального хозяйства с помощью войска, которое само было феодальным, в котором солдаты были соединены со своим непосредственным сюзереном более тесной связью, чем с главнокомандующим королевской армии, – это, очевидно, означало вращаться в заколдованном кругу и не быть в состоянии сдвинуться с места», – писал Ф. Энгельс[155]155
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI, ч. I. С. 447.


[Закрыть].

Это сказано по отношению к странам Западной Европы эпохи ликвидации феодальной раздробленности, но мысль Ф. Энгельса может быть вполне применима к Руси времен Ивана III.

Иван III учел урок похода на Казань, проведя соответствующую перестройку командования русским воинством. Это привело к желаемым результатам и в новом походе на Казань, и, как мы уже видели, в битве на Шелони.

Строго организованное, подчиненное единому командованию и действующее по единому плану московское воинство уже было не тем, чем было оно еще год-два назад.

Дабы ликвидировать последствия неудачи под Казанью, под осень 1469 г. Иван организует новый поход вместе со своими братьями Юрием и Андреем. Войска великого князя окружили Казань со всех сторон, и Ибрагим вынужден был заключить мир, подчиниться Ивану, выдать всех пленных и отказаться от Вятки. Несмотря на разгром, Ибрагим не смирился и пытался предпринять в 1478 г. налет на Русь, воспользовавшись осложнившейся для Москвы внутренней и международной обстановкой. В ответ московский воевода Образец, вятчане и устюжане опустошили Казанскую землю. Ибрагим снова запросил мира. Вскоре он умер, и между его сыновьями Али и Мухамед-Эмином завязалась борьба, в которой приняли активное участие казанские вельможи. Али, опираясь на ногайских татар, овладел престолом, и Мухамед-Эмин обратился за помощью к Ивану.

Иван, учтя, какие перспективы сулит ему вмешательство в распри казанской феодальной верхушки, немедленно оказал просимую помощь, тем более что с враждовавшей с казанцами крымской Ордой у Москвы был заключен мир, а мать Мухамед-Эмина незадолго до этого вышла замуж за крымского хана Менгли-Гирея. Иван постарался не упустить удобного случая. В апреле 1487 г. рати Даниила Холмского, Семена Ряполовского, Оболенского и других князей-воевод вместе с татарами Мухамед-Эмина двинулись в поход на Казань. Войска плыли на судах, как это обычно было при походах на Казань. Лошадей вели берегом. Казань была окружена и взята. Али был отвезен в ссылку в Вологду; с побежденным казанским ханом Иван поступил, как с опальным русским князем. Он все более и более чувствовал себя хозяином в Казани. Мухамед-Эмин, посаженный Иваном, стал его подручником, слушался во всем и, хотя в документах писался «братом» Ивана, тем не менее был его слугой, испрашивающим на все его разрешения.

Иван III не только «царя Махмета Аминя из своей руки посадил на царство в Казани», но, как указывает Архангелогородский летописец, Мухамед-Эмин «бил челом великому князю» и «назвал великого князя отцом», т. е. признал себя вассалом Ивана. И действительно, как говорит Герберштейн, посол германского императора, посетивший Москву в начале XVI в., московский князь «ставил по своей воле царей в Казани». С Казани Иван взимал даже дань. С этого момента в Казани укрепляется влияние Москвы. На престоле казанском один ставленник Москвы сменяет другого. После Мухамед-Эмина ханом был посаженный также Иваном третий сын Ибрагима Абдул Летиф, затем снова вернулся Мухамед-Эмин. Только в начале XVI в. победили сепаратистские стремления в Казани, и в 1505 г., не получив удовлетворения на свое требование, Мухамед-Эмин «отложился» от Москвы.

Несмотря на возвращение самостоятельности, Казань все же фактически зависела от Москвы. Используя противоречия среди самих татарских феодалов, а также национальные и классовые противоречия среди подчиненных Казани народов, московский князь создавал там свою «московскую партию» главным образом из «казанцев менших», враждебных казанской феодальной аристократии, «крымцам», и таким образом подготовлял подчинение Казани.

В княжение Ивана III было подчинено много народов и племен севера и северо-востока.

Некоторые народы и племена, говорившие на финно-угорских языках, входили в состав Руси еще во времена начала складывания и укрепления Русского государства. В княжение Дмитрия Донского в земле коми-пермяков появились московские рати и действовал знаменитый Стефан Пермский, приобщивший коми к христианству и создавший пермскую письменность.

Но особенно быстрый рост территории Московского государства за счет земель, целиком или в основном заселенных народностями и племенами финно-угорского происхождения, происходил во времена княжения Ивана III. Вместе с Новгородом Иван III присоединил землю карел, Тре, или Терский берег, заселенный «лопью»-саамами (та же «лопь» обитала и южнее, на территории современной Карелии), и Заволочье, Двинскую землю, заселенную русскими и «чудью заволочской» – коми-зырянами. На Вычегде и Печоре Иван присоединил земли новгородских данников – также коми-зырян, у берегов Ледовитого океана, в тундре – «самоядь» (ненцев). Москва устанавливала в этих землях далекого севера и северо-востока порядки, значительно отличавшиеся от старых, новгородских. Москва садилась править прочно, по-хозяйски, посылала своих воевод, ратных людей, дьяков только что родившихся приказов, ставила острожки и монастыри, облагала регулярной данью. Правда, берега Северной Двины очистились от вотчин новгородских бояр, густо усеявших Двинскую землю, и установившиеся здесь порядки способствовали превращению Заволочья в край «черных земель» и «черносошных крестьян», в край вольнолюбивых и мужественных поморов, но зато в других землях под властью Господина Великого Новгорода жилось если не легче, то во всяком случае свободней. Новгородский гость да «удалой молодец» – ушкуйник с давних пор хаживали и в Карелу, и на Тре, и в Югру, и за далекий Камень. Если было возможно и сходило безнаказанно – грабил, обирал, в лучшем случае «имал дань»; если не выходило – вел торг, но засиживаться он не собирался и порядки свои не вводил. Ему было решительно безразлично, поклоняется ли его «смерд» из Югры своему «Юмале» (богу) или молится Христу, говорит на своем или русском языке, придерживается «обычаев отець своих» или заимствует русские. Ему, пришедшему из бойкого торгового Новгорода, нужны были меха да «рыбий зуб», а как и кем они будут добыты и в какой ипостаси выступает перед ним тот, кто поставляет ему в виде дани драгоценного соболя, ему, новгородцу, было совершенно безразлично.

Московские «государевы люди» «садились» на землю прочно, ставили городки и долгой зимней ночью в далеком Пустозерске плели нити, долженствующие навсегда привязать далекий северный край, край суровый, но богатый, к белокаменной Москве. И вслед за ними, а порой и обгоняя их, шла «поземщина» – промысловые люди, «промышлёны», и духовенство, обращая в веру Христову, насаждая обрывки знаний, распространяя письменность, а с ними вместе и свои монастырские земли и угодья. Приходил конец местным порядкам, туземным властям.

В 1472 г. в Пермь ходил воевода Ивана III Федор Пестрый, каравший коми-пермяков за их «неисправление».

Он взял городки Искор, Урос, Чердынь и Почку, разбил пермяков и взял в плен их воеводу Качаима.

Князем пермским был в то время крещеный коми-пермяк Михаил. У реки Колвы Федор Пестрый поставил городок и стал править от имени великого князя Ивана Васильевича и собирать ясак. Все население Перми было обложено ясаком, но управлялось первое время не только московскими воеводами, но и пермскими князьями из числа коми-пермяков. Проходит несколько лет. Московский великий князь начинает «осваивать» Пермь. Пленный пермский князь Михаил был отправлен в Москву. В скором времени (в 1505 г.) был «сведен» в Москву последний князь из пермяков Матвей Михайлович, а в Пермь поехал первый московский наместник Василий Ковер.

Московские воеводы проникают и в древнюю Югру. Обилие мелких «княжеств», по сути дела родов, облегчало московским воеводам покорение земель хантов (остяков) и манси (вогулов).

В 1465 г. устюжанин Сряба «повоевал» Югорскую землю, обложил ее данью и отправил пленных «князцов» в Москву, откуда Иван отпустил их обратно. Прошло два года и снова, на этот раз вятчане, «воюют» вогулов и берут в плен их «князца» Асыку. В ответ в 1481 г. ханты напали на Пермь. Через два года большая московская рать князя Федора Курбского разбила в устье Пелыма хантов, вторглась в Сибирь, откуда пошла Иртышом в Югорскую землю, причем взят был в плен «большой» кодский князь Молдан. Побежденные ханты обязались не нападать на Пермь.

В 1499–1500 гг. был предпринят новый поход. Во главе пятитысячной русской рати шел князь Семен Курбский. На Печоре Курбский построил крепость и двинулся дальше на восток, за Уральские горы. Он «повоевал» 40 городков и взял в плен 58 князьков. Западная Югра была подчинена, и хотя и у хантов, и у манси оставались еще долгое время самостоятельные «князьки», но отныне все население древней Югры должно было платить ясак и не нападать на подданных московского князя.

Огромную роль в подчинении Югры играл пермский владыка – епископ Филофей. Он сносился с князьками хантов и манси, выступал посредником между ними и Иваном III, ходатайствовал за них, убеждал присягнуть московскому князю и постепенно распространял влияние церкви и «государя всея Руси» на всю Югру.

Переход под «высокую руку» великого князя московского сопровождался, с одной стороны, распространением торговли и промыслов на далеком севере, среди народов и племен, которые до сей поры были слабо втянуты в торговлю; освоением промысловым населением, купцами, казаками, крестьянами и монастырским людом обширных, очень слабо заселенных пространств; распространением в некоторых районах земледелия и скотоводства, причем главными колонизационными базами выступали монастыри; приобщением хотя и ничтожной части населения к русской, более высокой культуре, к письменности, причем и в этом отношении огромная роль принадлежала монастырям. С другой стороны, распространение власти «государя всея Руси» на север Восточной Европы сопровождалось установлением систематической эксплуатации северных народов. Вводился ясак и «поминки; в землях Севера, где ранее сидели лишь свои, местные, единоплеменные «князцы», появлялись московские воеводы и наместники; распространялось христианство, причем часто насильственно; возникавшие монастыри, игравшие положительную роль как колонизационные базы и очаги письменности, в то же самое время выступали в качестве верных слуг московского князя и новых феодалов. Так постепенно «прибирали к рукам» Север великий князь и его люди, купечество и духовенство. Таково было положение северных финно-угорских народов, вошедших в состав Русского государства на рубеже XV и XVI вв.

В той части Поволжья, которая к тому времени также уже вошла в состав Руси, жили мордва, мещера и татары. Они также управлялись через своих «князцов» или касимовским татарским царевичем – вассалом московского великого князя, но все они были данниками Москвы.

Так постепенно завоевывались земли нерусских племен и народов и складывающееся во времена Ивана III Русское государство несло уже в себе черты многонационального государства во главе с правящими классами великорусской народности.

Как мы уже указывали, И.В. Сталин подчеркивал, что «интересы обороны от нашествия турок, монголов и других народов Востока»[156]156
  И.В. Сталин. Соч. Т. 5. С. 34.


[Закрыть] заставляли национальности Восточной Европы объединяться в единое централизованное государство еще в эпоху феодализма, до складывания национальностей в нации. Таким образом, Восточная Европа могла избавиться от нашествия со стороны народов Востока, со стороны турок и татар, чье иго, столетиями тяготевшее над русским народом и финно-угорскими народами и племенами Восточной Европы и Западной Сибири, только путем создания централизованного государства, способного исторгнуть народы востока Европы из «кровавого болота монгольского рабства» (К. Маркс). Но создать мощное, централизованное государство на востоке Европы не могли ни саамы, ни ханты, ни манси, ни коми, ни мари, ни удмурты, ни чуваши, ни мордва.

Единственной народностью, которая могла взять на себя инициативу в деле создания могущественного централизованного государства, способного не только удержать напор нашествия извне, со стороны татар и турок, но и сбросить длившееся веками, истощавшее народы Восточной Европы, тормозившее их экономическое, политическое и культурное развитие иго ханов Золотой Орды, была великорусская народность, и только она одна, – носитель наиболее совершенных форм хозяйственной и общественно-политической жизни, более высокой культуры, наиболее многочисленная, могущественная и высокоразвитая из национальностей Восточной Европы. И.В. Сталин указывает: «В России роль объединителя национальностей взяли на себя великороссы, имевшие во главе исторически сложившуюся сильную и организованную дворянскую военную бюрократию»[157]157
  И.В. Сталин. Соч. Т. 2. С. 304.


[Закрыть].

В конце XV в. Руси снова угрожало окрепшее и усилившееся при Казимире Польско-Литовское государство.

Ранее Москву от Литвы отделяла целая плеяда мелких русских княжеств, служивших то Литве, то Москве. Теперь порядки изменились. На литовских рубежах стояли московские войска. Но рубежи эти были больше условные, не было никаких естественных границ – гор, больших рек или непроходимых лесов и болот, никаких резких отличий в составе населения. Восточные области Польско-Литовского государства были заселены великороссами, белорусами и украинцами, находившимися под гнетом польско-литовских панов. Эти последние при Казимире захватывают в свои руки управление всем государством. Проводники польских порядков и культуры, польских законов и католицизма, паны ненавидят население Руси, как называли тогда входившие в состав Литвы русские, белорусские и украинские земли. Крестьянство этих земель рассматривалось лишь как объект эксплуатации и грабежа. Великокняжеские государственные земли раздавались польским и литовским панам-католикам, которые строили замки, фольварки,[158]158
  Панские (барские) усадьбы.


[Закрыть] окружали себя католической шляхтой, закрепощали русских, украинских и белорусских крестьян, превращая их в «хлопов», заставляли их нести «панщину» (барщину), платить дани, оброки, нести ряд повинностей: сенокосную (толоку), повозную, «серебщизну» и т. д.

Нетерпимость панов и шляхты, их ненависть ко всему русскому, презрение к «хлопам» и их «хлопской» вере и культуре обусловливали невиданный национально-религиозный гнет, тесно переплетавшийся с классовым угнетением.

Особенно тяжелым было положение «руси» в землях, где давно шла полонизация и окатоличивание литовских и русских магнатов. Во времена Казимира угнетение распространилось и на восточную, пограничную с Москвой окраину Польско-Литовского государства, где оставались самостоятельные, вассальные великому князю литовскому русские князья из черниговских князей, потомков Святослава Ярославича, да обруселые православные литовские Гедиминовичи. С ними теперь паны перестают считаться и князей Руси оттесняют на второй план. Теперь не только в народных массах угнетенной Руси начинается брожение – результат острого недовольства хозяйничанием панов. Недовольными оказались русские князья и бояре[159]159
  «Русскими» тогда в Польско-Литовском государстве называли не только великороссов но и украинцев, белорусов и даже обрусевших литовцев.


[Закрыть]. Если ранее Литва была сильна и к ней тяготели русские земли, которые должны были выбирать между ханом и великим князем литовским, причем обычно второго предпочитали первому, то теперь уже не подпавшая под влияние Польши Литва, а русское Московское государство притягивало к себе забитый и угнетенный панами русский, украинский и белорусский народы.

Надвигалась война, и в грядущем столкновении Москва имела все основания рассчитывать на победу. В Московском государстве подавляющее большинство населения составляли русские, но и в Польско-Литовском большую половину составляли русские, украинцы и белорусы. Москва была централизована и подчинялась единой великокняжеской власти, в Польско-Литовском же государстве власть короля и великого князя была слаба, централизация незначительна, и не только на местах, но и в центре хозяйничали паны.

Военные действия должны были развернуться на территории литовской Руси, население которой явно тяготело к единоверной и общей по культуре Москве. Это наконец понял Казимир и потребовал от пограничных с Москвой русских князей беспрекословного подчинения, чтобы они «земли своей от великого княжества Литовского не отступали». Но было уже поздно.

Опираясь на народные массы, встречая поддержку во всех слоях русского, украинского и белорусского населения литовской Руси, русские князья, Рюриковичи и обруселые Гедиминовичи, обиженные и обойденные польско-литовскими панами, организуют заговоры и «отъезжают» в Москву. Сперва «отъезжал» обычно один из представителей того или иного княжеского рода, но совместность «отчинных» владений, которые надо был делить (так как одна часть «тянула» к Литве, а другая к Москве), вызывала ссоры, стычки, пограничные столкновения. Великий князь литовский не мог защитить своих оставшихся в Литве вассалов, тогда как Иван действовал энергично, помогая своим новым слугам, например в 1473 г., когда он «повоевал» Любутскую волость. Поэтому, поколебавшись немного, «отъезжали» к Ивану и другие родственники. Так, например, за Иваном Белевским последовал Андрей, за Дмитрием Воротынским – Семен и т. д.

Пограничные стычки шли все время, но ни Казимир, ни Иван не решались на объявление войны, довольствуясь лишь дипломатической перепиской. В 1492 г. умер Казимир, и великим князем литовским стал его сын Александр, королем польским другой сын – Ян-Альбрехт. Воспользовавшись разделением Польши, Иван решил действовать. В августе 1492 г. воевода Оболенский отбивает у Литвы Мценск, а Воротынский – Мосальск. Началась война.

Одновременно напал на Литву союзник Ивана, Менгли-Гирей. Александр вынужден был начать переговоры и попытался пойти на хитрость. Литовские послы предложили Ивану выдать одну из его дочерей замуж за Александра. Но в Москве и слышать не хотели о сватовстве, пока не будет заключен мир.

Воеводы Даниил Щеня и Василий Иванович берут Вязьму и приводят ее жителей к присяге московскому князю. Русские войска шли все дальше и дальше в глубь Литвы, отвоевывая старинные русские земли.