Текст книги "Дикий остров"

Автор книги: Владимир Цыбульский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

3

На скалу рядом с водопадом поднимались по очереди.

Тёма, пробравшийся туда первым на пальцах и носках кроссовок, спускал каждому страховочную веревку, подбадривая девчонок и неповоротливого Тартарена четкими и ясными указаниями – куда ногу ставить и на что опереться.

Наверху, не успев дух перевести, первым делом смотрели вниз, куда теперь спускаться, и вскрикивали, пораженные, каждый по-своему, но с одинаково детским восторгом.

Тартарен: «Блин!», Светка: «Вау!», Катя: «Ой!», Тёма: «Да-а…».

Только Крис удержался от вскриков. А Гене Жарикову все по фигу – не ценил он красот природы. А зря.

Такое только специально можно было придумать: вниз скалы уходят уступами, по ним водичка водопада стекает то мелкими струйками, то широкими полотнищами, а внизу круглая чаша озера с водой непрозрачной, благородного цвета уральской бирюзы и дальше, куда река из чаши течет, – цветущие кроны тропического леса. И над всем этим солнце во все небо. Ведь действительно: «Вау!»

Внизу рядом с падающей водой над озерцом выступом ровная и гладкая плита нависает. Туда и спускались по одному.

Первым Юнг прошел довольно быстро и ловко. За ним Светка попросилась. Они стояли внизу, запрокинув головы, смотрели наверх, а о чем говорили, слышно не было.

Гена Жариков, спустившийся вслед за Тартареном, зря косился на них, чего это они тут потихоньку обсуждали. Юнг и Света тут же разошлись в разные стороны – Светка на воду смотреть с краешка каменной плиты, точно трамплином выдвинутой над гладкой водой озерца, Юнг – обследовать вход в маленькую уютную пещеру – черную дыру во внутренности скалы.

Там под каменным сводом он и услышал странный звук – точно струна лопнула. И тут же следом удар о плиту неловко упавшего тела.

Крис с Катей спускались вдвоем. Наверху только Тёма оставался на страховке. Катю, опоясанную двумя веревками, Крис на руках своих вниз опускал. Если не на руках, то на коленках. Сам изгибался весь в форме кресла или люльки, из рук делал ручки, Катя на все это опиралась и чувствовала себя увереннее и спокойнее.

Стоявшие внизу на площадке наблюдали за этой процедурой вместе, но по-разному. Тартарен, например, слышал, как Гена Жариков бормотнул сквозь зубы: «Вот сейчас они и е…» Он в этом бормотании ничего не понял. А когда сообразил, поздно было.

Метров за пять до площадки Катя, оттолкнувшись от стены, спрыгнула, Крис ее снизу поймал на согнутые колени, тяжесть двоих дернула веревку Криса – и тут раздался тот самый звук лопнувшей струны. Катя осталась болтаться на стенке. Крис полетел вниз – его веревка оборвалась.

У самой земли сумел сгруппироваться, приземлился на четвереньки, смягчил падение, но головой о камень все же ударился, сознание потерял.

Катя сверху увидела лежащего Криса, вскрикнула, про свои страхи мгновенно забыла, отталкиваясь от скалы и снижаясь, спустилась, отстегнула карабин, оттолкнула Тартарена и подскочившего Юнга, голову Криса подняла, положила к себе на колени.

Гладила ему лицо, тормошила, дула в губы и трясла.

– А где все? – сквозь остатки тумана в голове озирался Крис, видя неровную зубчатую поверхность пещерного свода, и стрельчатую арку входа, и отраженный от бирюзового озерца зеленоватый солнечный блик, и Катю, склонившуюся над ним, заботливо поправляющую подушку из Тёминой сумки.

– Разбрелись кто куда, – сообщила Катя.

– Как это – разбрелись? – подскочил Крис и тут же схватился за голову, нащупал здоровенную шишку, засмеялся. – Где я?

– Ложись, тебе нельзя вставать.

– Почему? И… как я оказался в пещере?

– Ничего не помнишь?

– Мы спускались, – нахмурился Крис, – ты соскочила, я тебя поймал. И тут же лопнуло у меня в голове.

– Не в голове. Веревка лопнула.

– Как мог лопнуть альпинистский шнур? – не поверил Крис.

– Вот и Тёма говорит, что не мог. Хотел поговорить об этом, как только ты в себя придешь.

– Уже пришел, – встал на ноги Крис. Постоял, держась за стенку, шагнул, отпустил, пошатнулся, Катя нырнула ему под мышку, руку его закинула себе на плечо, снизу вверх озабоченно:

– Тебе вредно ходить. Тебе лежать надо.

Вспомнила побледневшее лицо, беспомощную эспаньолку и как голова болтается безжизненно и снова испугалась, как в тот первый момент, – а вдруг он сам уже никогда не двинется, не вдохнет, глаз не откроет.

Крис, хоть и чувствовал себя довольно прилично, несмотря на то и дело стреляющую острую боль в огромной шишке на затылке, шел все же осторожно, медленно передвигая ноги и все крепче прижимая Катю к себе. Так, что у нее даже дыхание перехватило. И она догадалась:

– Э-э, а ты и правда в себя пришел, – но Криса не отпускала, сзади обняла рукой, прижалась.

Подошли вдвоем к краю плиты, стояли обнявшись, глядя на голубую с молочным оттенком воду, слушали плеск и глухие голоса внизу.

– Так куда все подевались? – снова спросил Крис.

– Ребята внизу, купаются, – пожала плечами Катя – какое нам, в сущности, дело до всех. – Там какой-то грот. Они в него полезли. Тёма что-то про рыбу говорил.

– А Света?

– Там, – показала Катя за выступ скалы, – на женской половине.

– То есть?

– Какие ж вы-ы-ы, – протянула Катя. – Женщина без воды не живет. Мы без нее и не женщины вовсе.

– А ты?

– А я… – надула губы школьницы – что ж он, не понимает, что ли, что она уйти, пока он в себя не придет, просто не могла? Все-таки мужики – они какие-то тупые.

– Тут прыгать надо, – заглянула она с каменного трамплина в воду, – а назад по веревке подниматься, – тронула ножкой веревку, спущенную вниз вместо лестницы. – А я этого не умею.

– А если вместе? – предложил Крис.

– Нет уж. Чтоб ты опять свалился?

Крис подумал, как сделать, чтобы она сама захотела.

– Тогда я один.

– Пожалуйста. – От руки его освободилась, отошла, смотрела обиженно.

Крис скинул джинсы и рубашку, остался в коротких трусах. Встал на краешек плиты над водой, пальцами зацепился, приподнялся на носках, потянулся перед прыжком – мышцы на ногах и спине вздулись, затвердели. Руки поднял, вперед наклонился, сказал, оглянувшись:

– Так не пойдешь?

Катя головой покачала. Заметила как бы между прочим:

– Не по моде ты разделся.

– Как? – не понял Крис.

– У нас тут нудизм в ходу. Все нагишом купаются.

– Ах вот в чем дело, – сообразил Крис. – Ну тогда…

Пальцы за трусы засунул, потянул. Катя отвернулась. Стояла, ждала, но плеска не было.

Крис со спины тихонько подошел, взял за руку, сказал:

– Идем.

– Нет. Я же сказала, – стараясь не оглядываться, упиралась Катя.

– Я кое-что получше придумал. И прыгать никуда не надо.

– Как это?

– Идем-идем…

– Куда ты меня тащишь?

– Сейчас увидишь.

Она хотела этого и боялась. Не то чтобы сопротивлялась и руку вырывала, но была скованной. Крис тянул ее за собой. Но почему-то не в пещеру – вдоль скалы по выступающей плите к водопаду.

– Ну и что? – не поняла она.

– Смотри!

Вода здесь, падая, тянулась широкой прозрачной лентой, как прозрачная пленка с толстенного рулона в магазине «Все для дачи». А за этим полотнищем водопада вдоль скалы шла широкая каменная полка, на которую дождем сыпались брызги.

– Душ не желаете принять? – пригласил Крис!

– А ты? – Катя посмотрела, куда падает вода. Озеро было близко.

– Тебе нечего бояться, – сказал Крис, сжал ей крепко руку, потянул.

– Подожди. – Катя пуговки расстегнула, сбросила зеленую свою, изрядно потрепанную блузку, кожаная юбочка упала к ногам, осталась в узенькой черной ленточке трусиков и таком же лифчике. Шагнула за Крисом на мокрую каменную полку, заскользила, ухватилась за Криса сзади, спиной прижалась к мокрой скале, брызги разом окатили ее всю.

– Дальше, дальше, – тянул ее за руку Крис, и они шли сквозь струи и капли за плотным занавесом воды.

Кате было совсем нестрашно, и, когда скала разошлась, открыв глубокую и темную нишу за занавеской воды, она, смеясь, вступила в темноту, сказала:

– Как в душевой кабине.

Руку вытянула, раздвинула воду, увидела внизу бирюзу озера, руку отдернула.

– Нас не видно, – шепотом сказал Крис.

И подвинулся тихонько к ней, потянул за руку, тело ее напряглось в привычном испуге.

– Подожди, – попросила Катя. – Отвернись.

Крис повернулся к ней спиной.

Катя скинула свои тряпочки, постояла под холодным душем, тронула грудь, пробежала пальцами по животу.

Крис почувствовал, как она сзади осторожно, точно боясь обжечься, тронула его бедра, потянула прилипшую мокрую ткань, стукнула легонько по ноге, он переступил, освобождаясь от последнего, что могло им помешать.

Почувствовал, как она прижалась к нему сзади, ладонь положила на живот, скользнула ниже, развернула, губы его поймала своими мягкими губами, ноги чуть расставила, приподнялась на цыпочки, обхватила его набухшую мгновенно плоть.

Глаза ее раскрылись широко. Застонала коротко, губку закусила, как-то замедленно опускаясь на него. Ноги у Криса вдруг ослабели, и они с Катей легли на влажный пол каменного душа.

Глава тринадцатая

1

Едва успели выбраться из-под водопада до возвращения ребят.

Катя, вздохнув (надо бы постирать), нацепила блузку, точно твист танцуя, влезла в юбку, запрокинув голову, лицо подставила солнцу, чувствуя на расстоянии жар тела Криса.

Крис лег поодаль на живот, щурясь, обнимал взглядом стройную фигуру Кати.

– Кхм! – кашлянули громко.

Над краем плиты появилась усатая физиономия Тартарена с прилипшим ко лбу колечком мокрых волос. Покосившись на ворох собственной одежды, Тартарен предупредил:

– Счас вылезу, – оценив отсутствующий взгляд Кати, добавил: – Женщины могут не смотреть.

Катя оглянулась на него рассеянно, равнодушно отвернулась.

Тартарен вытащил наружу мощные свои телеса, влез в трусы и джинсы, походил, посмеиваясь чему-то в усы, покосился на Криса:

– Как голова? Нормально? В себя пришел? Отлично. А тут у нас кое у кого за время твоего беспамятства крыша окончательно съехала.

Вслед за Лешей один за другим по веревке поднялись сначала Юнг, потом Гена Жариков.

Юнг попрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха, отжал на себе трусы, влез в джинсы, сел, хмурый, на краешек площадки, посасывая разбитую в кровь губу, ноги свесил над водой.

Гена, щеголяя крепкими белыми ягодицами, отряхнул ладонями воду с груди, оглядел старавшуюся не замечать его Катю, чмокнул губами воздух, улыбнулся.

Тартарен в него его собственными штанами кинул, проворчав:

– Закройся, животное. Тут дама.

Дима дернулся, сплюнул кровью.

Жариков постоял, раздумывая, чего это он в такую жару штаны на себя должен натягивать, но спорить не стал, прикрыл свои чресла, лег, как Крис, на живот, щекой прижимаясь к нагретому солнцем камню.

– Так что у вас случилось? – помолчав, спросил Крис.

– Эти двое чуть не утопили друг друга, – не зная, сокрушаться ему или острить, сообщил Тартарен. – Хорошо, я успел.

– В чем дело? – повернулся Крис к Диме и Жарикову.

– В женщине, конечно, – ответил за них Тартарен.

Тартарен резвился в гроте, как в бассейне, – со вкусом нырял, подолгу пропадал под водой, выныривал, отдуваясь и фыркая, ругался, что не видно ни черта, кричал возбужденно, что там должен быть подводный ход, и сокрушался так, что эхо вибрировало под мокрыми сводами:

– Эх, мне бы фонарь какой-нибудь, я бы все там разведал.

Юнг восторгов Тартарена не разделял и все с беспокойством оглядывался на вход в грот. Там в просвете между стенкой скалы и водой виден был кусочек озера, в котором они оставили голого Гену Жарикова, лежащего на спине, подставив солнцу все свое достояние.

И совсем рядом, за коротким выступом, плескалась в озере Света. Юнг не мог ее видеть. Он ее чувствовал.

С вызовом она предупредила, уходя:

– Ко мне не заплывать!

Юнг сдуру предложил ей посторожить. Да еще заверил: «Честное слово, я смотреть не буду».

Светка фыркнула.

Жариков грубо засмеялся.

Даже Тартарен тихо над ним подтрунил, когда они в грот заплыли:

– Кто ж за девочкой так ухаживает?

– А что?

– Ты ей прямо заявил: мол, меня тебе опасаться нечего.

– Но она же просила, – возразил Юнг.

– А откуда ты знаешь, что она хотела этим сказать? Может, она тебе намекнуть хотела: я там буду совсем одна купаться. Если заплывешь случайно, я возражать не буду.

Юнг не нашелся что на это ответить, но, пока Тартарен с шумом погружался под воду, старался держаться поближе ко входу в грот, чтоб Гену Жарикова не выпускать из виду.

Гена из виду пропал очень скоро. Во всяком случае, на том водяном пятачке, что просматривался из грота, он как раз не просматривался.

– Все, – не выдержал наконец Юнг. – Я вылезаю.

– Погоди, – последний раз нырну, – пообещал Тартарен, набрал воздуху, ушел под воду.

Юнг, не дожидаясь, подплыл к выходу из грота, поднырнул, выскочил из воды.

– Черт! – Озеро перед ним было гладким, непрозрачным в своей бирюзе со слепящими бликами солнца. И абсолютно пустое.

Юнг, опираясь о скалу, подтянулся, вылез по пояс из воды, повисел, прислушиваясь.

Наверху над ним тихо – Катя дежурит в пещере рядом с ударившимся Крисом. За выступом скалы, где собиралась поплавать Света, не слышно ничего. Только шум падающей в озеро воды.

Что? Вроде кто-то вскрикнул. Вот всплеск, как будто кто в воду упал. А это шум борьбы? Кто там навалился и прижимает кого спиной к камням?

Юнг мгновенно вообразил себе сцену, от воды оттолкнулся, забурлила вода, разлетаясь под движениями его рук и ног.

В несколько взмахов, бурно выдыхая в воду, обогнул выступ и увидел…

Сначала ослепившую его наготой Свету – по бедра в воде, с острыми грудками, черным хохолком внизу живота. Тонкие руки напряжены до дрожи, лицо исказила гримаса – ухватила Генку Жарикова за кулаки, из последних сил удерживает, не дает навалиться, облапить, бросить на камни, задергаться над ней вверх-вниз голой задницей.

– А-а-а-а! – кричал, подплывая, Юнг, но вода ритмично залепляла рот, получалось как в цирке: «Ап! Ап! Ап!» – А… – рванулся он ухватить Жарикова за ногу и, тут же ослепленный ударом пятки в лицо, опрокинулся на спину, едва успел задержать дыхание, ушел под воду.

Жариков прыгнул сверху, руками обхватил макушку, давя, не давая вынырнуть, воздуха глотнуть.

Юнг ухватил пляжного этого бандита за ноги, дернул вниз, и Гена с головой оказался под водой. Забился, задергался, толкаясь ногами, и сам хлебнул много воды.

Дима ноги его отпустил, вынырнул рядом и тут же снова ушел под воду, потащил захлебывающегося Жарикова на дно, а тот хватал из последних сил Диму за волосы и рвал ему пальцем рот.

Вынырнули разом, жадно дыша, развернулись друг к другу, кто первый успеет потопить. Тут их обоих и поймал за шею подплывший вслед за Юнгом Тартарен, встряхнул в воздухе, разбросал в стороны.

– Чего делим-то? – поинтересовался, когда они отдышались и отплевались. – Впрочем, понятно. Ты бы закрылась, – посоветовал он Свете, стоявшей на камне во всей наготе и, казалось, с любопытством наблюдавшей подводный поединок. – А вы оба плывите-ка за мной.

– Так что у вас там? – спросил Юнга Крис.

Тот молчал, кровь с губы посасывая.

– А чего, – нагловато ухмыльнулся Жариков. – Я стою, с девочкой общаюсь. Вдруг этот плывет, орет чего-то. Хотел объяснить ему, кто тут лишний. Не понял парень.

– Да ты… – сжав кулаки, задохнулся Юнг. – Ты лез на нее. А она отбивалась!

– Так все и было, – появляясь на площадке, подтвердила Света, – как он сказал.

Была она в белье телесного цвета, которое заменяло тут девицам купальники самого последнего крика, вовсю просвечивающем во всех скрытных местах, в золотистом загаре, с мокрой светлой стрижкой, блестящими глазами.

– Кто сказал? – уточнил Крис.

Света разложила выстиранную одежду на просушку, ткнула пальчиком в Гену:

– Он.

И засмеялась нервически.

Дима рот раскрыл, смотрел во все глаза на Свету.

А она прошлась, покачивая бедрами, села рядом с Жариковым, провела ладонью по короткому ежику на голове, дернула его за ухо, захохотала.

Дима растерянно посмотрел на Тартарена. Леша носом покрутил, как будто знакомый терпкий, сладковатый запах дыма мог долететь сюда и сохраниться.

– Неправда, – не выдержал Юнг. – Не знаю, зачем ты это делаешь, – обратился он с упреком к Свете, – но ты же знаешь, что это неправда. Я…

Гена потянулся, скучая, по-хозяйски положил Светке руку на бедро.

Тут же получил от нее звонкую пощечину.

Жариков вскочил, замахнулся. Дима рванулся к нему. Тартарен встал между.

– Стойте! – строго сказал Крис. – Вот что я вам скажу. Пока мы отсюда не выберемся, все эти амурные дела придется бросить. А то мы не то что до какой-то там базы… Мы шагу не сделаем дальше. Вот к людям нормальным выйдем, там и займетесь, – туманно обозначил он срок моратория на любовь.

– А если конкретно? – поинтересовался Жариков. – Чего нам можно и чего вам нельзя? – подмигнул он Кате.

– Не придуривайся, уж ты-то отлично понимаешь, о чем речь, – спокойно сказал Крис и чуть повысил голос: – Всех касается!

– Капитан не исключение, – одобрил Жариков. – Какая демократия. Обалдеть.

Катя губу прикусила, – встала, пошла за Светой в пещеру.

– Вот это да! Ай да Тёма, ай да сукин сын, – заорал Тартарен, встречая пробиравшегося по стенке Тёму с луком за спиной и снизкой серебристой форели в руке. Напряжение упало. Неприятный осадок остался.

2

Уплетая уху из форели, Тартарен все-таки спросил у Тёмы: а как это он? В смысле на что рыбку ловил – на муху или на червя?

– На стрелу, – просто объяснил Тёма.

– Не понял, – озадачился Тартарен.

Тёма подробно объяснил, как из бамбуковой стрелы делается гарпун. Как привязывается к нему бечевка. Как стрелять гарпуном из лука. И что форели полно чуть правее на отмели. Она там греется на мелководье. Ну вот…

Тартарен взял гарпун, подергал привязанный к нему шпагат, заметил авторитетно:

– Порваться может. Тут леска нужна.

– Порваться может, – не стал спорить Тёма, набивший с помощью ненадежного шпагата столько форели, что хватило на уху и запас для похода – с полтора десятка рыб он просолил и развесил сушиться перед входом в пещеру. – Порваться шпагат может. Но не сам, – добавил он.

– Что-то ты хотел сказать насчет альпийского шнура, – вспомнил Крис.

– Чего это он вдруг лопнул? – подхватил Тартарен. – На рынке брал? Левый шнурок-то!

– Нет, дело не в этом. – Тёма достал из кармана два коротеньких обрывка. – Бывает, шнур перетрется о камень. Но здесь другое. Здесь разрыв на свободной веревке. Метров на пять выше, чем был привязан Крис.

– Где тонко, там и рвется, – брякнул Гена.

– Точно, – не понял юмора Тёма. – Вот смотрите – так выглядят волокна в месте обрыва. А так, – повернул он лохматый кончик, – там, где их подрезали.

– Как – подрезали?

– Кто подрезал? – спросили разом Тартарен и Катя.

– Тот, кто хотел, чтобы Крис сорвался со скалы.

– Почему именно Крис? – усмехнулся Гена. – Мы все на этой веревке висели. Каждый мог грохнуться.

– Нет, не каждый! – сообразила Катя. – Этой страховкой пользовался только Крис. Когда мне помогал.

– Угу. Помогал. Вот если бы ты не ломалась: «Ах, мне страшно, ах, я боюсь», – никто бы и не полетел вниз головой, – не унимался Жариков.

– Какая же ты все-таки сво-о-о… – протянула Катя.

– Погоди, – остановил ее Дима. – А ведь это Жариков в ночь накануне дежурил.

– Ага. И веревку пилил, чтобы вы сразу на меня подумали, – продемонстрировал в очередной раз волчью свою ухмылку Гена. – Между прочим, в ту ночь полно народу шаталось.

– Например? – поднялась Катя.

– Вот этот, – ткнул он в Юнга, – сначала орал во сне, потом бродил ночью. А капитан с Катькой полночи на берегу в обнимку просидели.

– Может, это я веревку перепилила? – спросила Катя.

– Да почем я знаю, – скривился Гена.

– Это сделали не ночью, – покачал головой Тёма. – Сумка была у меня под головой. А сплю я чутко.

– А что я говорил, – хлопнул себя по колену Гена.

– И вот еще что, – продолжал Тёма. – Мой дельтаплан.

– При чем тут Дак? – широко раскрыла глаза Катя.

– Кажется, я знаю, почему он стал разваливаться в воздухе.

– «Почему», «почему», – передразнил Гена. – Идиотская затея, вот почему. Только последний кретин строит дельтаплан из банановых листьев и думает, что на нем можно полететь и не разбиться.

– Не в листьях дело, – спокойно возразил Тёма. – Там наверху, когда я летел, я сначала услышал хлопки. А потом уже стали облетать листья. Я еще тогда подумал… А теперь точно знаю.

– Что за хлопки?

– Это лопался шпагат.

– Хочешь сказать, шпагат тоже кто-то… подрезал? – спросил Крис.

– Ну что ты гонишь, – накинулся на Тёму Жариков. – Скажи прямо – дерьмовый выбрал материал, вот и грохнулся.

Посидели, прикидывая, кто бы мог такими вещами заниматься.

– Чего вы на меня-то смотрите, – волосы у Гены на голове пошли волной, – меня вообще, когда вы собирали эту вашу птицу, там не было. Мы вон с толстым за жратвой ходили.

– Блин, тогда кто это у нас тут орудует, а? – не обращая внимания на «толстого», заорал Тартарен.

– Тот, кто тебе по карманам сухарей насовал, диким подсказал, когда напасть, шпагат и веревку подпилил, – перечислял Крис. – Кто-то хочет, чтобы мы перегрызлись и до этой их базы не добрались.

– Гудвин великий и ужасный, – вспомнила Света невпопад.

– Не смешно, – сказала Катя.

– Но не так глупо, – вступился Крис. – Скажите, у кого-нибудь возникало такое чувство, что… то, что тут с нами происходит, как-то связано с его прошлой московской жизнью…

– Как это? – не понял Тартарен.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Юнг.

– Ну как будто так уже было – в море тонуть, или в поток грязи угодить, или вот со змеями, помните?..

– Или вот еще, – помог Тартарен, – целое поле конопли, а ты по нему бродишь и нюхаешь…

– Или висишь над пропастью, веревка рвется – ты падаешь…

– Или… – вспомнил Юнг навязчивый кошмар про пантеру, но рассказывать не стал.

А Тёма подумал про сплавину, куда опасался провалиться под Таежинском, а провалился здесь, на острове.

Света, кажется, тоже о чем-то вспомнила. Юнг заметил, как затравленно она оглянулась на Жарикова.

Жариков вспоминать не собирался. Он спросил Криса:

– А чего это ты вдруг? В Москве с веревки уже срывался?

– Так… – Крис старался не смотреть на Катю. У него получалось. – Тебе, например, мужик такой высокий, с бородкой, на Мефистофеля похожий в игорном бизнесе не встречался?

– Мне нет. А тебе?

– Мне тоже.

– А чего спрашиваешь?

– Как, говоришь, на Мефистофеля похожий? Лет под пятьдесят, что ли? Такой худой и с тростью, – спросил Тартарен с видом человека, все время помнившего о том, что ему совсем не нужно, а вот когда понадобилось – оказалось, он давно забыл.

– Ты знал такого?

Катя с Крисом разом посмотрели друг на друга.

– Не знаю. Где-то я такого видел. Но вот где?

– Клиент, может быть, – подсказал Юнг.

– Может быть. Погодите… Нет, не помню.

И тут же толкнул тихонько Криса, показав глазами на Светку.

Она сидела, руки опустив, уставившись в пустоту и чуть приоткрыв рот, как будто перед ней сотворилось нечто жуткое прямо из дрожащего над озером солнечного воздуха, что-то такое, что она упорно пыталась забыть, и это почти удалось – и вот теперь ей напомнили.

– Эй, – позвал ее Юнг, – ты что?

– Да оставьте вы меня в покое! – вскочила Света и ушла в пещеру.

– Зря ты это, Крис, затеял, – отчаявшись припомнить, где видел этого Мефистофеля, сказал Тартарен.

– Ладно. Давайте-ка собираться. Через полчаса выходим.

– Как, сегодня? – удивился Жариков. – Куда спешить-то?

– Мы здесь не на отдыхе, – напомнил Крис. – Нам выбраться отсюда надо поскорее. И между прочим, за спиной у нас целая орава всякой черной шпаны.

Тартарену тоже не хотелось тащиться куда-то, когда тут так классно и в гроте он еще не нанырялся.

– Так они ж по скалам лазать не умеют. Как они сюда попадут?

– Так же как на остров этот попали, – сказал Крис. – По воздуху.

Тёма уже паковал сумку.

«Там же и те же. Пишет все тот же.

День экспедиции – седьмой, кажется, а число высчитывать лень.

По команде бродит призрак недоверия. Пока мы с ним боремся, но не думать о том, кому теперь можно доверять, а кому нет, трудно.

За двое суток с момента выхода из форта мы проделали примерно четверть пути до Столовой горы в южной оконечности острова, где по предположению Тёмы должна быть база наблюдателей. Если не считать падения Криса, продвигаемся мы пока без потерь и довольно успешно. Но впереди еще как минимум трое суток пути.

Мы по-прежнему стараемся идти по границе между горами и лесом, чтобы не отрываться далеко от воды и плодовых деревьев. Но так прокладывать маршрут становится все труднее – скалы подходят к лесу вплотную и склоны их становятся все круче. Возможно, уже завтра нам придется решать, подниматься выше, искать тропу в горах или терять время и подвергать себя опасности похода через джунгли. Крис обещал подумать и к утру принять решение.

Каким бы оно ни было, нужно быть готовым к любому повороту событий. Например, к новым нападениям враждебных тварей в лесу и новым падениям со скал в горах. Моя черная кошка больше не появлялась. Но она рядом. Я это чувствую».

Юнг совсем перестал различать, где тут записи для совместного чтения по возвращении в Москву, а где личные, которые потом надо вырвать из конца еженедельника и никому не показывать, – все теперь писал на одних страничках.

Все стало нереально. Смешные договоры с несуществующей фирмой, которые они заключили вечером в мае, попив в баре пивка. Как они теперь туда вернутся? Когда? И какими они станут?