Текст книги "Одиночный шутер (СИ)"

Автор книги: Владимир Тимофеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Единственное, что выпадало из образа, это перемигивающийся огоньками «браслет», застегнутый на правом запястье «артиста»...

Дойдя до меня, «шахтёр-тракторист» качнулся разок на пятках-носках, внимательно осмотрел замершего в скафандре бойца и приподнял руку с «браслетом». Огоньки на приборе замигали сильнее, потом сменили цвета с красного на зеленый и... забрало на моем шлеме отъехало вверх.

– Ну? – на чистом русслийском поинтересовался джентльмен в телогрейке. – Пошто каменяшек моих забижаете, злыдни?

– Они первыми начали, – буркнул я, неожиданно для себя стушевавшись под пристальным взглядом.

Незнакомец почесал затылок.

– Оно ить, конешна, так. Однакось... А неча на нашу делянку заласть! – отыскал он, наконец, «нужную» формулировку и, уперев руки в бока, грозно нахмурился. – Ходють тут всякие, убирайся потом за кажным.

Не знаю, что за причина, но меня не оставляло ощущение какой-то неправильности происходящего. Странный абориген явно играл. Играл на публику. Изображал мало чего повидавшего жителя захолустья, шумно сопел, нарочно коверкал слова и фразы, прикидываясь простачком из глубинки. Старался казаться, а не быть. Выпендривался, одним словом. То ли передо мной, то ли перед моими спутниками.

– А ить сколько-то вас?! Ажно четверо! – заудивлялся вдруг «собеседник», заглядывая мне за спину. – Ухти-ты-пухти, девки! Цельная пара. Кажись, симпатишные.

Он показушно осклабился и снова посмотрел на меня.

– Звать-то тебя как величать, мил человек?

Я не ответил.

– Шо? Не хошь говорить? Типа, ента... релихия не позволяить? – хихикнул мой оппонент. – Ну да и ладноть, невелика бяда. Буду тады звать тя... Во! Звать тебя буду Дюхой.

– Почему Дюхой? – невольно вырвалось у меня.

– Да был тут один. Его ить Дюхой и кликали, – мотнул головой «сликтов пастух». – Похожи вы с ним. Ну, прямо как два огурца с грядки. Положь рядком, ить и не знаешь, какой по-первости схрумкать.

– А что с ним случилось? – спросил я, насторожившись.

– Сгинул, – пожал плечами «абориген». – Ушел, стало быть, смыслу жизни искать и не вернулси. Такие вот фрукты-яблочки, ухти-ты-пухти.

Он вновь почесал затылок, после чего вздохнул, поморщился и, словно бы жалуясь на судьбу, пояснил:

– Дурная нонеча молодежь. Всё-то им не сидится, всё бы им шастать незнамо где...

– Как мне к вам обращаться? – перебил я его.

– Ко мне-то? – удивленно переспросил собеседник. – Дык, дядюшка Мортимер, как же еще? Меня тут все знають.

– Все – это кто?

– Не твоего ума дело, – окрысился внезапно «артист». – И вообще. Шо я тут с вами беседы беседую? В утиль вас свезти и всего делов...

Сказал и хитро прищурился:

– Али не стоит покедось? Как думаешь, Дюх? Сгодитесь вы мне али нет?

– Думаю, что сгодимся, – пробормотал я, живо представив себе упомянутый Мортимером «утиль». Знакомиться с местным «предприятием вторсырья» у меня лично желания не возникало.

– Ну вот и ладноть, – потёр руки новоявленный «дядюшка». – Значицца, ко мне потудычим. А уж там и скумекаем, что и почём...

Огоньки на его браслете опять замигали, и в ту же секунду я вдруг почувствовал, как псевдомышцы скафандра снова наполняются силой. Одна незадача: сила мне, к сожалению, не подчинялась. Экзоскеклет теперь повторял движения другого «хозяина».

– Пошли что ль, болезные? – махнул нам рукой «дядюшка Мортимер», потом развернулся к скалам и, безбожно фальшивя, затянул на ходу. – По тундре, по железной дороге, где мчится курьерский Воркута-Ленинград...

* * *

Долину мы покидали колонной. Возглавлял ее дядюшка Мортимер, следом за ним, словно привязанные, плыли два сликта. Далее двигались Лена, Игорь и Корни, затем – снова два сликта, после них я. Остальные «яйцеобразные» вытянулись вереницей за мной. Обычным зрением я их видеть не мог, зато в «магическом» различал всех. Каждый из представителей условно-разумных обладал некой «аурой», не слишком большой, но все же заметной – вырабатываемое каменными шарами гравитационное поле отсвечивало сиренево-синим, в отличие от привычного мне электромагнитного «оранжевого». Браслет на руке Мортимера этим оранжевым буквально пылал. Тонкие нити, фактически поводки, тянулись от работающего прибора к нашим скафандрам. Мы же вышагивали как роботы. Механически переставляли конечности, не в силах перехватить управление.

Синеговские инженеры всегда уверяли, что управлять боевым скафандром извне по определению невозможно. Забугорные коллеги это мнение активно поддерживали. Однако, как выяснилось, заблуждались и те, и другие. Видимо, просто ни разу не сталкивались с научными достижениями иных миров. Обидно, конечно, но что поделаешь. Практика, как известно, критерий истины. Экспериментально подтвержденные данные могут убить любую теорию, даже самую забубенистую и красивую. А всякого рода научный «патриотизм» только усугубляет проблему, превращая все прежние достижения в застывшие догмы. И наш случай это хорошо подтверждал. Нельзя было даже выбраться из скафандра – заблокированная автоматика этого не позволяла. Всё, что мы нынче могли, это изображать караван верблюдов, бредущих за вожаком.

Проход между скал оказался узким: в самом широком месте двое разойдутся с трудом. С другой стороны, долго по нему идти не пришлось. Уже через двадцать минут мы выбрались из холмов на тянущуюся до горизонта равнину. Горизонт терялся в тумане и сумерках. Видимость составляла около километра – побольше, чем рядом с порталом, но гораздо меньше, чем в солнечный день родного для нас мира.

Пока шли, я с интересом осматривался. Вокруг расстилалась каменистая пустошь, мало чем отличающаяся от той, что была наверху. Трудно представить, как можно жить в таком мире. Флоры и фауны нет, только песок и камни. Хотя, если спуститься с этого плоскогорья, картина, возможно, изменится. Появятся трава и деревья, озера и реки, звери, рептилии, птицы. В конце концов, должны же чем-то питаться живущие здесь люди.

– Для каменяшек тут настоящий курорт, – напомнил о себе дядюшка Мортимер, словно бы отвечая на мои мысли-вопросы. – Ископаемых море. Жилы выходят прямо к поверхности. Ешь – не хочу.

«Ага. Выходит, сликты питаются горной породой. Ну что ж, в общем и целом, логично. Они же из кремнийорганики, и, значит, какие-нибудь колчеданы-бокситы для них как пирожные для людей. Десерт, одним словом».

– Я-то песок не жру, – продолжил тем временем Мортимер, переместившись назад и правее и вышагивая сейчас рядом со мной. – А вот сликтикам без этого никуда. Употребляют кварциты как соль. Без них им любой минерал преснятина.

– А сами вы что едите? – поинтересовался я для проформы.

– Как это что? – недоуменно переспросил «дядюшка». – То же, что и все люди. Варёное, жареное, печёное. Картошечку, мясо, мочёные яблоки уважаю, капустку квашеную...

– Но... как?

Собеседник расхохотался.

– Так ты, значит, что? Подумал, что я, как и эти, – он махнул рукой в сторону сликтов, – камешки, когда голоден, трескаю? Вот ведь чудак. Я же не сликт, мне это не подходит.

Отсмеявшись, Мортимер пояснил:

– Воду и продовольствие мне нижние поставляют. Обменивают на руды, у меня этого добра навалом.

– А нижние это кто?

– Те, кто внизу живут, за предгорьями.

– Люди?

– Ну, можно сказать и так, – поморщился «дядюшка»...

Говорил он сейчас вполне грамотно, дурачком уже не прикидывался и просторечий в выражениях не допускал. Ни дать, ни взять, образованный человек, непринужденно общающийся с коллегами по работе. А еще я понял, что был прав, предполагая, что мы находимся на плоскогорье, и обитают здесь только сликты и их «пастух», называющий себя дядюшкой Мортимером.

– Пришли, – произнес он, когда впереди показалось одноэтажное каменное строение, похожее на длинный сарай с бойницами вместо окон.

Внутри это «фортификационное сооружение» выглядело сравнительно мирно. Оружие и трофеи на стенах никто развешивал, цинки с патронами и гранатные ящики по углам не валялись.

Наш путь завершился в напоминающей небольшой спортзал комнате размерами примерно десять на десять. Посередине стоял широченный стол. Естественно, каменный, как и расположенное за ним кресло.

Кресло занял хозяин дома. Гостям достались «стоячие» места у стены.

От скафандров нас благополучно освободили. Как именно, рассказывать не буду, упомяну лишь, что при включении спасрежима данная процедура занимает секунды.

Активных действий мы предпринимать не могли. Рядом с нами «висели» сликты (по паре на каждого), и генерируемое ими поле окружало нас невидимой оболочкой-мембраной, пружинящей и отталкивающей. Шаг влево, шаг вправо – максимум, что можно было себе позволить.

Дядюшка Мортимер, устроившись на каменном «троне», достал из-под стола небольшую баклажку, взболтнул ее раз-другой, приложился к горлышку, после чего шумно выдохнул и, убрав баклагу обратно, не спеша оглядел нашу команду.

– Ну, что будем с вами делать, господа из хрен-знает-откуда?

– Вернуть снаряжение и отпустить, – буркнул стоящий с левого края Игорь.

– Отпустить, говоришь? – уставился на него «хозяин». – Хм, предложение интересное, но не годится.

Выйдя из-за стола, он подошел к Кислицыну, постоял перед ним секунд пять, а затем «ткнул» в Игоря пальцем:

– Ворон.

Потом он то же самое «проделал» и с Леной:

– Сойка.

Возле Корнелии Мортимер простоял чуть дольше. Почесал себя за ухом, покачал головой и, слегка усмехнувшись, изрёк:

– Свечка.

Ко мне «дядюшка» подходить не стал. Просто махнул рукой, типа, с тобой всё понятно, и возвратился опять к Лене и Игорю.

– Эдемцы, – пробормотал он спустя полминуты, скривившись, будто лимон проглотил.

– Они уже давно не эдемцы, – попытался я защитить Кислицыных.

– Без разницы, – мотнул головой Мортимер. – Поганые в Эдеме людишки.

– Не надо всех одной меркой мерить. Они не такие, как прочие, – возразил я, нахмурившись и посмотрев в упор на хозяина дома.

Несколько секунд мы тупо играли в гляделки.

– Ладно. Не будем сейчас огород городить, разберёмся позднее, – кивнул, наконец, Мортимер и, приподняв руку, произвёл какие-то манипуляции с застегнутым на запястье браслетом.

«Охраняющие» Лену и Игоря сликты тут же «оторвались» от стены и аккуратно «вытолкали» из помещения обоих пленников.

– Посидят денечек в холодной, дальше посмотрим, – проворчал «дядюшка», когда дверь захлопнулась. – Ну а теперь с тобой. Проверим сейчас, что ты за птица.

Он развернулся к Корни и принялся беззастенчиво ее разглядывать. А посмотреть там было на что. В «Скилы» мы забирались, облачившись в термобелье. Тонкая ткань облегала тело довольно плотно. Гладкий «комбез» больше подчеркивал, нежели скрывал достоинства и недостатки фигуры. У Корнелии, на мой взгляд,недостатки отсутствовали, достоинств же было – любая красавица обзавидуется. Так бы и «съел» её целиком.

– Красивая... – сообщил местный «оценщик» через десяток секунд.

Девушка презрительно фыркнула и гордо вскинула голову.

– ...значит, дура, – закончил свою мысль Мортимер.

Я с трудом удержался от смеха, глядя, как вытягивается лицо напарницы.

– Цыть! Бабам слова не давали, – сдвинул брови «хозяин», заметив, что она собирается что-то сказать.

Корни обиженно засопела, но приказу всё-таки подчинилась. Не стала ничего говорить, только мину состроила весьма недовольную.

– Та-ак, посмотрим теперь, что у тебя в запаске.

Мортимер подошел к скафандру Корнелии и принялся рыться в контенейре с допоборудованием. Вынул оттуда медблок, потом батарею, потом «прихваченные» в Эдеме «бумаги»...

– А это что за фигня? – недоуменно поинтересовался он, вертя в руках миниатюрный плеер.

Корни неожиданно покраснела.

– Музыка, – ответил я за напарницу.

– Музыка? – переспросил Мортимер и, недолго думая, нажал на сенсор-панель. – А ну-ка, послушаем, что это за музыка за такая.

«Where is the dream we were dreaming

And all the nights we shared?

Where did they go?

I just don't know

And I can’t tell you just how much I miss you...» [1] -

зазвучало из встроенного в плеер динамика.

– Романтичненько, – прокомментировал «дядюшка», выключая прибор. – Интересно, о ком она там мечтает?

Корни стояла, опустив глаза в пол. Уши её горели огнем.

«Странно. Чего она вдруг засмущалась? Обычная песенка, в сети таких по пятачку за пучок...»

– Ага, вот оно что, – протянул Мортимер, выуживая из контейнера очередную «находку». – Гляди-ка, Дюх, чего я нашёл.

Многозначительно ухмыльнувшись, он показал мне маленькую фотокарточку.

Я глянул на фото и... брови мои поползли вверх. Ей-богу, не помню, чтобы кто-то когда-то снимал меня в таком ракурсе и на таком фоне. То, что на карточке я, сомнений не вызывало. Вот только... откуда взялась эта фотография? Кто фотограф? И, наконец, как она попала к Корнелии?

– Мне ее перед командировкой выдали, – буркнула девушка. – Ну... чтобы не ошибиться случайно.

Я пристально посмотрел на напарницу, но... так и не решился что-либо уточнять. Да, хранить у себя фото агента-связного – верх непрофессионализма, однако разбираться с этим при посторонних было не совсем комильфо.

– Ну, выдали и выдали, эка невидаль, – пожал плечами дядюшка Мортимер. – Дело молодое, бывает.

В эту минуту он вдруг напомнил мне дядю Мишу. Тот тоже, бывало... М-да, ну прямо как брат-близнец, телогрейку только на китель сменить и их даже мама родная не отличит друг от друга...

– На этом, пожалуй, закончим, – подытожил «двойник» моего начальника и, побросав вещи обратно в контейнер, «приказал» сликтам вывести мисс Арчет из комнаты. Когда те удалились, он не торопясь прошелся по помещению, потом снял с себя кепку, положил ее аккуратно на стол и повернулся ко мне:

– Ну, друг мой ситный, займемся теперь тобой. О делах наших, так сказать, покалякаем.

Я молчал. Ждал, что он скажет дальше.

Собеседник окинул меня испытующим взглядом. Наверное, тоже ждал. Надеялся, что начну задавать вопросы. Вопросы у меня, естественно, были, но начинать первым казалось не очень правильным. Всё, что мне требовалось сейчас – это понять, зачем мы здесь? Зачем Игорю с Леной понадобилось затаскивать в этот мир меня и Корнелию?

– Зачем вы сюда припёрлись? – глядя мне прямо в глаза, спросил дядюшка Мортимер.

– Появляться здесь мы не планировали, – ответил я, тщательно подбирая слова. – Всё получилось случайно. Портал, которым пришлось воспользоваться, открывался только сюда. Возможности изменить пункт назначения у нас не было.

– Вас кто-то преследовал? – нахмурился визави.

– Да.

– Есть вероятность, что преследование продолжится?

– Вероятность почти нулевая, – сообщил я после короткой паузы. – Чтобы активировать портал с той стороны, преследователям потребуется время и... кое-что, чего у них на данный момент нет.

– Вы забрали у них это самое кое-что? – прищурился Мортимер.

– Да. Забрали.

– Оно у тебя?

Я указал глазами на свой скафандр.

– Ну что ж, посмотрим, – хозяин дома подошел к стоящему возле стены «Скилу» и, открыв спецконтейнер, заглянул внутрь.

Через секунду лицо его изменилось до неузнаваемости.

– Вы... вы посмели принести сюда ЭТО?! – яростно прошипел он, разворачиваясь в мою сторону. Браслет на его запястье полыхал нестерпимым огнем. Яркое, видимое сейчас не только «магическим», но и обычным зрением пламя, казалось, заполонило всю комнату.

«Ох, не к добру это всё. Ох, не к до...»

Не успел я и слова сказать, как меня буквально вдавило в стену сильнейшим ударом. Ребра словно бы смялись, выбивая из легких воздух, в глазах потемнело и...

Очухиваюсь уже на полу. Всё тело немилосердно болит. Сколько провалялся в отключке, сказать сложно. Держусь руками за грудь. Фух! Вроде бы жив. Даже дышать могу, и кости как будто целые.

Поднимаюсь на четвереньки. Сажусь. Приваливаюсь к стене.

Сликтов в помещении уже нет, как нет и огораживающей меня силовой «оболочки».

Контейнер с коконами разворочен внутренним взрывом. По полу растекается грязная лужа – всё, что осталось от зародышей саранчи.

Дядюшка Мортимер сидит за столом и сверлит меня ненавидящим взглядом.

– Сюда иди!

Из-под столешницы «выкатывается» каменная табуретка.

– Садись!

Отрываюсь с трудом от стены и, пьяно пошатываясь, бреду к столу. Плюхаюсь на сидушку.

– Рассказывай! – командует сидящий напротив.

Рассказ длится недолго. Конечно, я опускаю некоторые подробности и то, во что не стоит посвящать «каждого встречного», но, в целом, факты и хронологию искажать не пытаюсь. Излагаю, как было. Точнее, как это могло выглядеть со стороны «независимого наблюдателя». Врать смысла не вижу. Визави и так, похоже, себя еле сдерживает. Почувствует фальшь, к гадалке не ходи, похоронит здесь не только меня, но и Корни с Кислицыными.

С саранчой у него, по всему, свои счеты. Игорь вроде упоминал, что в Эдем зубастые твари проникают отсюда, это чуть ли не родной мир саранчи, и значит, дядюшка Мортимер знает о ее повадках не понаслышке. С другой стороны, он не желает, чтобы она появлялась в Лимбо. То есть, выходит: либо саранчу здесь полностью уничтожили и теперь отчаянно не хотят повторения прошлых бед, либо – этот мир тоже не является ее прародиной.

«М-да, интересные получаются выводы, аналитикам из ДСБ точно понравится».

– Похоже, не врёшь, – резюмирует Мортимер, когда я заканчиваю. – Или врёшь, но очень правдоподобно.

Кажется, он успокоился. Ненависти в его словах я больше не слышу. Поверил, видать, рассказу. Или же сделал вид, что поверил.

– Ты, парень, либо дурак, либо подлец, каких поискать, – продолжает тем временем «дядюшка».

– Это еще почему? – рискую задать вопрос.

– Что почему? Почему дурак или почему подлец?

– Почему дурак?

– Потому что только дурак ввязывается в игру, не зная правил и цели.

На лице оппонента усмешка. Он смотрит на меня немигающим взглядом. В упор. Видимо, хочет понять, собеседник и вправду болван или только прикидывается.

Мне прикидываться ни к чему. Предположения «дядюшки» верны до последней буквы. Я действительно отыгрываю роль болванчика: не знаю, в чём смысл игры, а правила мне объяснить никто так и не удосужился. Но, что смешнее всего, нифига от этого не страдаю. Роль дурака на прикупе меня совершенно не тяготит.

– Дети любят играть, – говорит Мортимер. – Жаль только, не всегда понимают, чем эта игра обернётся. Зажжённые спички очень красиво горят, а ещё красивее горят занавески и мебель. Детишки прячутся под кровать и думают, что огонь их там не достанет или что их обязательно кто-то спасёт. Чаще всего и, правда, спасают, но, увы, пользы от этого мало. Детишки растут, взрослеют, у них появляются другие игрушки. Кто-то рисует стрелки на карте и по ним потом движутся дивизии и армии, кто-то размышляет, что будет, если соединить вместе несколько килограмм радиоактивного вещества, кто-то глядит в микроскоп на мельтешение вирусов и бактерий, прикидывая, сколько потребуется капель, чтобы полностью уничтожить население средних размеров страны, и сколько может стоить вакцина. Взрослые дети до последнего надеются удержать джинна в бутылке, не понимая, что вечно его удерживать не получится…

– Зачем вы это всё говорите? – спрашиваю я, стараясь казаться спокойным.

– Зачем? – собеседник пожимает плечами. – Затем, что хочу довести до твоего сведения простейшую мысль. Незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение.

– В каком смысле?

– В прямом. Вам всем сильно не повезло. Я бы, конечно, мог вас убить, и это было бы простейшим решением, но… – «дядюшка» досадливо морщится. – Скажу откровенно, следить за порталом, из которого вы появились, мне лень. Лучше поручить это дело самим нарушителям. То есть, вам четверым. Сбежать вы не сможете, об этом я, будьте уверены, позабочусь. Кроме того, тут есть и другие порталы, и внимание им требуется не меньшее. Так что работы, я думаю, хватит до конца жизни.

– Надежды на досрочное освобождение нет?

– Рисковать я не собираюсь, – жестко отвечает мне Мортимер. – Если вас отпустить, вы можете попасть в руки эдемских чистильщиков, и тогда у них появится шанс, используя ваши способности, перевести известные им порталы из мерцающего режима в стабильный. А этого я допустить не могу.

– Вообще, мы и сами не горим желанием попадать в лапы к чистильщикам. Да и задерживаться в Эдеме нам совсем ни к чему.

– Предлагаешь понять и простить? – криво усмехается Мортимер.

– Ну да, где-то так.

Визави окидывает меня задумчивым взглядом.

– Сколько раз из всех возможных решений человечество выбирало самое доброе? – спрашивает он сам себя и сам же себе отвечает. – Почитай, что ни разу. Становиться первопроходцем я не хочу. Однако…

Собеседник на мгновение замолкает.

– Однако? – я подаюсь вперёд.

– Однако, я уже говорил, дети любят играть, – заканчивает он свою мысль. – Поэтому я предлагаю тебе сыграть в игру. Ставки с моей стороны – ваша жизнь и свобода.

На столе появляются четыре разноцветные фишки.

– Зеленая – это ты, – сообщает «дядюшка». – Красная пусть будет Свечка. Сойка – белая, Ворон – синяя. А теперь, внимание, главный вопрос. Что можешь поставить ты?

Думаю я недолго.

– Вот это.

Говорю и выкладываю на столешницу четыре камушка-артефакта.

* * *

– Хорошая ставка, – сказал Мортимер, осмотрев артефакты. – Вообще-то я мог их у тебя просто отнять, но, думаю, это было бы не по-игроцки.

– Рад, что вы думаете именно так, – усмехнулся я, придвигая камни к себе. – Во что будем играть, гражданин начальник?

– Для начала в картишки, – хохотнул визави, вынимая из кармана засаленную колоду.

– Небось краплёные?

– Боже упаси! – деланно ужаснулся соперник. – У нас, ежели кто шельмует, того сразу по морде.

– Угу. По наглой рыжей морде. А потом еще канделябром добавить, – пробормотал я, глядя как он тасует колоду. – Бура, сека, очко?

– Э! Да ты, я гляжу, подкован в вопросе, – бросил «с уважением» Мортимер. – Нет, в такие игрушки мы соревноваться не будем. Обойдемся обычным покером.

– Покер дро?

– Да. Самый простой, с одной раздачей и без длинной торговли.

– Ну что ж, сдавайте, – кивнул я, выкладывая начальную ставку – камушек Игоря. Оппонент положил в «пот» синюю фишку.

Доставшаяся мне «рука» большого энтузиазма не вызвала. Бубновый валет, трефовые десятка-девятка-восьмерка да тройка червей. Единственная надежда на «стрит», если, конечно, скинуть червовый довесок. Можно, впрочем, рискнуть и оставить себе только вальта, заменив сразу четыре карты. Или, к примеру, сбросить черву и бубну, надеясь на «флэш»...

– Играю, – сообщил я, выставляя на кон вторую половину Кислицынского артефакта.

– Поддерживаю, – ответил соперник, добавляя в «банк» фишку белого цвета. – Сдвигать будешь?

Он протянул мне колоду. Вообще, это полагалось делать еще до начальной сдачи, но я об этом просто забыл. Нервишки, знаете ли.

– Нет, не буду.

«Благородно, но глупо», – читалось в глазах оппонента.

– Сколько?

– Одну, – сказал я, сбрасывая червовую тройку.

Себе «дядюшка» поменял две, после чего с любопытством посмотрел на меня.

Взамен тройки я получил пиковый валет. «Стрит», увы, не прошёл. На руках у меня была только «пара». По всем канонам сейчас требовалось блефовать и следить за реакцией второго играющего...

– Ва-банк, – я с самым решительным видом передвинул в центр стола оба оставшихся камня – мой и Корнелии.

«Дядюшка» ненадолго задумался и....

– Вскрываемся.

Красная и зеленая фишки присоединились к белой и синей...

Я обалдело уставился на открытые карты.

– Надо же. Какой интересный расклад, – покачал головой Мортимер.

Действительно, нам обоим было чему удивляться. Редко когда увидишь, чтобы расклады совпадали по всем позициям, за исключениям масти.

– Ничья, – развел руками партнер по игре и принялся собирать карточный «инвентарь».

– Ничья, – согласился я с очевидным.

– А ты молодец, что рискнул, – заметил он, собрав, наконец, все карты и спрятав колоду в карман. – Идти до конца – стремление похвальное. Смелым везет чаще, чем трусам. Однако везение не всегда выигрыш. Иногда достаточно просто не проиграть...

– Дальше-то что? – поинтересовался я, пропуская мимо ушей «философские размышления».

– Дальше? – «дядюшка» почесал за ухом. – Я думаю, не стоит нам больше полагаться на случай. Везение – штука коварная. Настоящие игроки должны соперничать не в удачливости, а в интеллекте.

С этими словами он выудил из-под стола шахматную доску и, указав на фишки и артефакты, объявил условия следующей игры:

– Победитель получает всё. Мои – белые.

* * *

– Собака лаяла на дядю фраера, – говорит Мортимер, делая первый ход.

Пешка на d4.

Шахматист я, конечно, аховый, но кое-что все-таки помню. Закрытый дебют. Ну или полузакрытый, не знаю, как правильно.

Прыгаю конем на f6, гляжу на соперника.

Соперник удовлетворенно кивает и двигает вперёд пешку с2, ставя ее рядом с товаркой на горизонтали «4».

Отвечаю g6.

Ну вот, кажется, вырисовывается. Сейчас он сходит конём, и мы будем разыгрывать «староиндийку».

«Дядюшка» ожидания не обманывает. Выводит коня на игру, «подпирая» пешечный центр. Вроде всё правильно, всё так и должно идти, однако... Я неожиданно вспоминаю слова дяди Миши, сказанные им после очередной выигранной партии: «Зря ты, Андрей, избегаешь острых начал. В позиционной борьбе у тебя шансов больше.Особенно, если играешь за чёрных».

Отдёрнув уже занесенную над чернопольным слоном руку, я перемещаю ферзевую пешку на два поля вперед. Защита Грюнфельда в чистом виде. Осталось лишь не запутаться в её вариантах и продолжениях, и всё у меня будет тип-топ. Уступим противнику центр и начнём потихонечку рвать его пешечные бастионы.

Следующие одиннадцать ходов идут строго «по классике». Дважды обмениваемся пешками, развиваем фигуры, рокируемся, нагнетаем ситуацию в центре, «освобождая» при этом ферзевый фланг. Четыре коня выстраиваются по главной диагонали, и каждый из них перекрывает доступ сразу на восемь полей. Пара слонов кучкуется на линии «f», два других «поддерживают» активные фигуры и пешки «издали», с клеток b3 и g7. Одна из белых ладей уже готова рвануться во вражеские тылы, однако мой ферзь, стоящий на правом краю, тоже не лыком шит и держит соответственно под контролем «свою» половину доски. В целом, обстановка достаточно напряженная, но с некоторым преимуществом чёрных. Инициатива, похоже, на моей стороне. Королевская пешка всё-таки заняла центр и теперь угрожает атакой «чужому» слону. В теории он должен сейчас «убежать» на h2, теряя темп и давая моей ладье возможность выдвинуться на одну из ударных позиций. Ну и дальше, опять же «по классике», ладейная «артиллерия» с обеих сторон начнёт потихоньку поддавливать и «обстреливать» слабых и неприкрытых.

Словом, всё у меня пока хорошо, пусть и времени на обдумывание потратил больше, чем «дядюшка». Раза примерно в четыре. «Плодотворная дебютная идея» – это не про меня. Память требуется освежать буквально на каждом шаге... В любом случае, сюрпризов сейчас я не жду. Сижу, оцениваю диспозицию, готовлюсь к ходу соперника.

«Хренасе баян!»

Как сказали бы гипотетические комментаторы, заготовленная гроссмейстером «бомба» всё-таки взорвалась. К всеобщему удовольствию любителей древней игры.

Мортимер оставляет слона под атакой и... жертвует качество. Съедает ладьей коня, явным образом подставляя тяжелую фигуру под удар пешки.

Обхватываю руками голову и тупо смотрю на доску. В мыслях – бардак. Такого не может быть, потому что не может быть никогда. Подобная жертва не предусмотрена никакими учебниками.

Проходит минута, другая, потом ещё и ещё... Бросаю взгляд на часы. Пролетело уже четверть часа, а я всё никак не решу – брать ладью или не брать. Чем мне грозит этот ход? Соперник же не дурак, отдал фигуру не с бухты-барахты и, значит, успел уже просчитать все последствия...

Шахматисты-любители редко когда просчитывают долгие комбинации. Максимум, трёхходовки. Опытные и умелые смотрят вперёд ходов на пять или шесть. Продвинутые, я полагаю, на десять. И только истинные мастера видят всю партию. Не в том смысле, что точно знают, к чему приведёт то или иное движение на доске, а в том, что чувствуют пульс игры. Ощущают ее развитие, основываясь не только на теоретическом багаже и голом расчете, но и на интуиции. Непонятным большинству игроков способом отбрасывая-отсекая мириады бесчисленных комбинаций, оставляя лишь те, что ведут к победе. Наверное, это просто дар. Или талант, помноженный на труд и упорство. Или... наоборот, упорство и труд, подкрепленные не столько талантом, сколько верой в себя и неистовым желанием победить. Открывающимся в нужный момент озарением.

Озарение приходит ко мне на двадцатой минуте. Не знаю, что послужило толчком, но я вдруг отчетливо понимаю, что тоже, почти как гроссмейстер, вижу сейчас всю партию. Такого со мной никогда не случалось. Видимо, не было необходимости. Ни разу еще на кону не стоял такой «куш» – жизнь и свобода четырех человек, один из которых я сам.

Отклоняю ладейную жертву, забираю пешкой слона и жду «продолжения банкета».

Трудно сказать, разочаровал соперника этот ход или нет. Лицо его по-прежнему непроницаемо.

Ладья – на седьмую горизонталь. Достижение для белых немалое – под ударом ряд пешек, плюс явная угроза моему королю.

Давление на пункт f7 парирую перемещением слона на соседнюю клетку с одновременной атакой на белого коня в центре.

Мортимер отвечает ферзем.

А ведь он действительно мастер. Этот ход никто не смог бы предугадать. Предложить в такой ситуации размен ферзей многого стоит. Если я соглашусь с предложением, защищаться будет непросто, а если не соглашусь – нахальная ладья на с7 выйдет из-под удара.

Делать, однако, нечего, черному ферзю приходится отступать. Перемещаю его на одно поле влево. Конь «дядюшки» моментально прыгает на е7, с шахом. Мой король стыдливо ретируется в угол доски.

Без лишних раздумий обмениваемся слонами. У противника их больше нет. Зато живы оба коня, резвые и опасные. У меня «копытных» на одного меньше, но, в то же время, есть слон. В предстоящем месилове разница не очень заметна, однако, если отличие сохранится до эндшпиля, на моей стороне будет некоторое преимущество. Впрочем, до эндшпиля надо еще дожить.

Неприятельские фигуры, ворвавшиеся на седьмую горизонталь, внесли настоящую сумятицу в мои защитные построения. Вопрос лишь в том, сумеют ли они продолжить атаку? Ведь, как ни крути, ресурсы для контригры у чёрных имеются. Главное для обеих сторон – не ошибиться в выборе и не «зевнуть» ответный удар.

Белый ферзь – на b1.

Сильнейший ход! Мысленно аплодирую оппоненту. Одним движением он изгоняет из центра коня и прицеливается к пункту g6, прикрываемому только пешкой.

Отпрыгиваю попавшим под атаку конем влево-назад, намекая на то, что король есть и у белых и что остаться простым наблюдателем у него никак не получится.

Напряжение в партии растет с каждым ходом.