Текст книги "Серый пилигрим"

Автор книги: Владимир Василенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Маг добрел до «Золотого гуся» и остановился, прислонившись к одному из деревянных столбов, поддерживающих навес над крыльцом. Обе руки он прижимал к животу.

– Бартоломью! – запрокинув голову, вскричал он. Крик был похож скорее на стон боли.

Юноша замер, скривившись, как от удара. Часть его разума – и это была очень весомая часть – вопила внутри, что нужно бежать прочь от этого страшного человека и постараться скрыться где‑нибудь в глуши, куда не скоро докатятся даже слухи об этой резне. Боги, ведь всего несколько дней назад он мирно стоял за прилавком, торгуя морковкой на пару с занудой Бонацио! И вот – он уже один из зачинщиков нападения на императорских сборщиков налогов, пособник сумасшедшего колдуна, который сам признается, что пострашнее всех повстанцев, вместе взятых…

– Ты вляпался, Счастливчик, – прошептал он сам себе. – Вляпался в такое дерьмо, что в жизни не отмыться…

– Бартоломью!!

Барт помотал головой и шагнул навстречу магу. Другая часть его разума – наверное, не самая мудрая и не самая последовательная – в последний момент отбросил а мысли о бегстве. Наверное, это была та же часть, что заставила его заступиться за девчонку там, в «Старом якоре». Та часть, что толкнула его в свое время на порог лавки торговца краденым в портовом районе Валемира. Что с малых лет звала его куда‑то за океан, к неведомым опасностям и приключениям. То, что Индюк Твинклдот, его почтенный дядюшка, называл шилом в заднице.

А может, дело было в том, что толстуха Мэм называла большим сердцем. Как бы то ни было, бросить мага сейчас, когда он так беззащитен, Барту представлялось чем‑то слишком уж мерзким и постыдным.

Юноша уже был на полпути к Серому, когда увидел силуэт, промелькнувший сбоку, на крыше таверны. Он почти сразу понял, в чем дело, и завопил как резаный:

– Сверху!!

– Дон Леонард!! – тут же крикнул приближающийся с другой стороны вместе с лошадью Карл.

Красноволосый верзила в черном балахоне опередил их. Взяв короткий разбег по крутому скату крыши, он сиганул вперед, распластавшись в полете разлапистой кляксой. На секунду Барту показалось, что тот умеет летать. Но это был просто гигантский прыжок, конечной точкой которого должен был стать Серый.

Барт не думал, что магу удастся уклониться. Еще мгновение назад Серый едва стоял на ногах, держась за рану, и казалось, вот–вот лишится чувств. Но вот он завертелся волчком, отскакивая в сторону. Взметнувшись широкой дугой, свистнула в воздухе его смертоносная плеть.

Красноволосый, умудрившись в прыжке оттолкнуться от столба, поддерживающего навес над крыльцом таверны, резко изменил направление полета, отскочив вбок. Приземлившись, прокатился кубарем по земле. И, к ужасу и изумлению Барта, вскочил на ноги. Любой после такого прыжка с крыши остался бы валяться с переломанными ногами, а этот только прихрамывал!

– Дон Леонард, бегите! – заорал Карл и, не давая красноволосому очухаться, набросился на него, замахиваясь своим огромным топором. На подмогу трактирщику уже бежали несколько человек, вооруженных вилами и оглоблями, – похоже, его работники.

Барт рванул вперед и схватил за уздцы имперскую лошадь.

– Господин Леонард!! – закричал он, искоса поглядывая на схватку Карла с красноволосым. – Быстрее!

– Карл! – прохрипел маг, делая какие‑то неуклюжие пассы.

– Какие вам сейчас заклинания! – заорал на него юноша. – Если вы сейчас упадете, я вас не утащу!

Маг, что‑то невнятно рыча и постоянно оглядываясь на схватку трактирщика с красноволосым, проковылял к лошади.

– Бежим, Бартоломью!

– Хорошо, я найду вторую лошадь… – начал было юноша, но маг замотал головой, лихорадочно вырывая у него поводья.

– Нет! Я один не удержусь в седле…

Барт явственно увидел пляшущий в его глазах огонек паники. Маг боялся красноволосого. По–настоящему боялся.

– Сзади, сзади садитесь! – потеснив Серого, сказал Твинклдот, влезая в седло. – За меня держитесь!

– Карл… – прохрипел маг, оборачиваясь.

Трактирщик с подручными оттеснили красноволосого к стене таверны – с помощью длинных вил удавалось держать его на расстоянии. Но, судя по тому, как ловко убийца парировал все их удары, ему больше проблем доставляла боль – он сильно припадал на левую ногу. Барт не решился бы делать ставки на исход этой схватки. Карл, судя по выправке и тому, как он ловко управляется с топором, трактирщиком стал явно не смолоду. Но что‑то подсказывало юноше, что этот таинственный темнокожий со страшным мечом представляет собой куда большую опасность, чем все головорезы Марко, вместе взятые.

Барт, убедившись, что маг крепко уцепился за его бока, заколотил пятками по бокам лошади. Та, всхрапнув, рванула вперед, шарахаясь от попадающихся навстречу людей с факелами. Счастливчик, до боли в пальцах стискивая поводья, пытался хоть как‑то направлять перепуганное животное в нужную сторону. Удавалось с трудом.

Они быстро вылетели за пределы Распутья. По широкой дуге обогнули поселок с востока – Барту с трудом удалось успокоить лошадь, и маг приказал поворачивать на север, к тракту, ведущему в Дрезенборг.

Уже окончательно стемнело, и за пределами поселка все тонуло во мраке. Барт с трудом различал дорогу и полагался больше на саму лошадь.

Маг за его спиной тяжело дышал, с трудом удерживаясь верхом. Он что‑то бормотал, срываясь на хрип, большую часть слов Барт не разобрал. Впрочем, юноше было не до того. Он сам старался удержаться в седле – лошадь то срывалась с рыси в галоп, то, наоборот, останавливалась, гарцуя на месте, так и норовя сбросить с себя чужаков.

Замаячивший впереди на тракте темный силуэт Барт сначала принял за перегородившую путь баррикаду. Шарахнулся в сторону, подумав, что это пост перекрывших дорогу имперцев. Но, расслышав поскрипывание колес и глухой лай крупной собаки, понял, что это фургон.

Они быстро догнали плетущуюся по дороге колымагу. Навстречу, яростно облаивая незваных попутчиков, бросился лохматый вислоухий пес.

Фургон ехал в кромешной тьме, так что с трудом можно было различить сгорбившийся силуэт на месте возницы. Но Барт уже узнал и пса, и саму повозку.

– Вирго! – окликнул он. – Стой!

Было видно, что возница встрепенулся, но ответа не последовало.

– Вирго, это я! – Барт с трудом удерживал напуганную лаем лошадь рядом с фургоном. – Стой, говорю тебе!

– Малыш? – недоверчиво спросил из темноты знакомый голос.

– Еще раз назовешь меня малышом – точно нос разобью! – пообещал Барт.

Фургон наконец остановился. Барт, опасливо косясь на мечущегося рядом пса, слез с лошади. На ощупь, придерживаясь рукой за стенку фургона, подошел к вознице.

– Это правда ты? Рад видеть тебя живым, малыш, – обернулся ему навстречу старьевщик. – Сейчас, подожди…

Он несколько раз чиркнул кресалом и разжег маленький фонарь с замызганными стеклами. Посветил им Барту в лицо и сокрушенно зацокал:

– Эх, кто ж тебя так…

Барт поморщился, кончиками пальцев касаясь фингала под глазом.

– Ты обещал меня отвезти в Дрезенборг, – без вступления проговорил он. – Так вот, я согласен. Только со мной еще один человек. Раненый. Помоги загрузить его в фургон.

– Э–э, парень, мне сейчас как‑то не резон… – начал было старьевщик.

Барт, сам от себя не ожидая, вырвал из‑за спины меч и, приставив лезвие к шее тощего, прорычал:

– Быстро поднимай свою костлявую задницу и помоги мне с раненым! Я сказал – ты отвезешь нас в Дрезенборг! Ну?!

Вирго, судорожно сглотнув, мелко закивал. Хвостики на его шапке закачались в такт движениям головы. Осторожно отодвинув клинок от своей шеи, он прохрипел:

– Триста лир… С каждого!

Барт шумно выдохнул. У него уже не осталось сил, чтобы торговаться.

8

Повозка катилась неспешно, но можно было благодарить богов уже за то, что та кляча, что ее тащит, вообще справляется со своим делом. Серого разместили под пологом, соорудив ему вполне сносную лежанку из всякого тряпья, которого у старьевщика оказалось навалом. Барт устроился рядом с магом. Зажгли фонарь, подвесили его на одной из дуг, придерживающих полог. От тряски фонарь изрядно раскачивался, но светил исправно. В целом получилось даже уютно, если не считать затхлого запаха и постоянного ожидания погони.

Осмотрели рану Серого. Наложенные на кануне швы разошлись напрочь, рана опять зияла свежим мясом и сильно кровоточила. О том, чтобы шить снова, тем более на ходу, не могло быть и речи. Барт помог магу потуже перебинтовать бок и отыскал очередной пузырек со скумой. Серый выпил зелье и погрузился в вялую полудрему. Глаза его были открыты – Барт видел пляшущие в них отблески фонаря, – но казались пустыми.

– Этот твой… Вирго… Думаешь, ему можно доверять? – прохрипел маг, когда они тронулись в путь, отпустив восвояси имперскую лошадь, с которой старьевщик, конечно, не поленился снять всю сбрую. Вопросов о том, что случилось, Вирго не задавал.

Барт фыркнул:

– Вирго? Этот прохиндей втюхал мне бабские сапоги за триста лир! Вот и судите сами – можно ли ему доверять…

Серый криво усмехнулся, и эта усмешка надолго застыла на его лице.

Барту на глаза попалась лютня, которую он едва не купил недавно. Выудив инструмент из завалов того хлама, что Вирго называл товарами, он устроился поудобнее и начал настраивать инструмент. Пальцы, истосковавшиеся по струнам, порхали над ними плавно, едва касаясь, так что снаружи звуки были едва слышны.

Мелодия соткалась сама собой. Печальная, чуть тревожная, с рвущимся, как у останавливающегося сердца, ритмом. На душе у Барта было погано. Страх прошел, осталось только ощущение чего‑то мерзкого. Он то и дело косился на Серого, который уставился остекленевшим взором вверх, на качающийся над головой фонарь.

– Как рана? – кашлянув, спросил он, не прекращая игры.

– Ты сам не видел? – огрызнулся маг. – Слава богам, хоть боль не так чувствуется. Скума делает свое дело.

– Кто этот темнокожий? – не выдержал Барт. – Вы видели его меч?

– Да. Это меч Сандро. А таец – судя по всему, пес Красной руки. Я уже слышал о нем. Убийца по прозвищу Коготь… – Маг сморщился, как от боли, прикрывая ладонью глаза. – Карл… Он был мне, как брат…

– Ну, что ж вы его хороните раньше времени, – неуверенно пробормотал Барт. – Может, он…

– Не может! – отрезал пилигрим. – Если хоть половина из того, что болтают о Когте – правда, то Карл наверняка уже мертв.

– Да и не только он, – насупившись, пробурчал Барт. – Там, наверное, ступить некуда от трупов. И заварили эту кашу вы!

Серый искоса зыркнул на юношу, но тот продолжил:

– И чего ради вы все это затеяли? Еще и головореза этого бородатого притянули. Ну, он‑то на деньги сборщиков позарился. А вам это зачем?

– Ты меня что, упрекать вздумал, сопляк? – разозлился маг. – Тебя никто не заставлял участвовать в этом. Я тебя, кстати, и сейчас не держу – можешь проваливать!

– Да что в ы? – ехидно сказал Барт. Страх перед Серым постепенно улетучился, жалость – тоже, и сейчас он чувствовал только нарастающее раздражение. – Между прочим, это фургон моего знакомого, и я его нашел! Что, думаете, легко уговорить торговца взять к себе в попутчики полудохлого мага, накачанного скумой? Если что‑то не нравится – сами проваливайте!

Серый приподнялся на локтях, ноздри его раздувались от гнева.

– Ну, давайте, испепелите меня, – фыркнул Барт. – Уж что‑что, а убивать невинных людей вы горазды.

Маг бессильно откинулся назад.

– Кого это ты называешь невинными? Имперских солдат?

– Да хоть бы их, – пожал плечами юноша. – Они всего лишь солдаты, выполняют, что прикажут. Хотя, конечно, попадаются среди них… – Он ощупал заплывший глаз. Открывать его он уже мог, но болело все вокруг глаза страшно. А уж как выглядело со стороны – он боялся и представить. – А торговцы? Ведь там на каждого солдата – наверняка по двое караванщиков пришлось! Если бы не наша засада – вообще неизвестно, кто бы взял верх.

– Вот именно.

– Да что вот именно! – чуть не вскочил на ноги Барт, но качнувшаяся на ухабе повозка усадила его обратно. – Ведь вы же сами все это и устроили! Люди Марко подбросили скуму!

– В этот раз – да. Но уже были случаи, когда это делали сами имперцы, чтобы конфисковать весь товар, а торговца либо повесить, либо содрать огромный выкуп. Казна Валора трещит по швам. Он стремится пополнять ее любыми средствами.

– Но…

– Послушай меня, Бартоломью! – с нажимом перебил его маг. – Да, жаль погибших. Но есть вещи, которые важнее всего остального. Порой важнее, чем чьи‑то жизни. Чем твоя жизнь, чем моя…

– Значит, если понадобится, вы и меня в расход пустите ради своих великих целей? – съязвил Барт.

И вдруг замер, пораженный внезапной догадкой.

– Погодите‑ка… А ведь это вы настояли на том, чтобы именно я пошел доложить Эстерано о скуме. Вы наверняка догадывались, что меня не отпустят просто так…

– Да о чем ты болтаешь, Бартоломью! Наоборот, задание было самое безопасное – передать послание и убраться подальше, пока не началась заваруха…

– Ну да, конечно…

– Да послушай ты! – разгорячившись, маг снова приподнялся на лежанке, но опять рухнул на нее. Зашипел от боли, и на некоторое время затих.

Молчал и Барт.

– Знаешь, Бартоломью… – наконец, подал голос Серый. – Я действительно тебя не держу. И никогда не держал… Я уже много лет скитаюсь в одиночку. Это меня вполне устраивает. Сказать честно – я не очень люблю людей. По большей части это довольно мерзкие создания. Даже с виду вполне благообразный человечек, стоит копнуть поглубже, оказывается редкостной гнидой.

– А вы, как я погляжу, чистый и сияющий, как Дева Кибия! – фыркнул Барт.

– В моей жизни по крайней мере есть цель, и эта цель – не заграбастать побольше денег или перетискать побольше баб.

– О, да, опять эти ваши таинственные цели, – издевательски воздел руки юноша. – Чего вы добиваетесь‑то? Свержения императора?

– В том числе. И, кстати, сегодня мы нанесли ему неплохой укол. Этот отряд сборщиков налогов, судя по всему, шел с самого восточного побережья. Наверняка собрали немало. Сотни тысяч лир…

– Достанутся Марко и прочим скотам!

– Плевать! Лишь бы не достались Валору.

Барт покачал головой:

– Карл был прав. Эта ненависть пожирает вас изнутри. И ради нее вы готовы отправлять людей на смерть.

Серый усмехнулся:

– Что ты знаешь о ненависти, парень? И что ты знаешь о смерти?

– Да уж наверняка поменьше вашего, – согласился Барт.

Маг вздохнул, и они надолго замолчали.

– Ты не представляешь, как я устал, Бартоломью… – наконец, негромко произнес Серый.

– Да я тоже, – смягчился юноша. – Те еще денечки выдались…

– Ты не представляешь, как я устал… – повторил Серый. – Уже много лет вся моя жизнь – это бесконечные поиски. И иногда мне действительно кажется, что я гоняюсь за призраками…

– Может, расскажете, наконец? – предложил Барт. – Или вы мне по–прежнему не доверяете?

Серый с усмешкой взглянул на него:

– Знаешь, если бы я чувствовал себя получше, я бы все‑таки выкинул тебя из фургона. Уж больно ты дотошный.

– Ага, как же…

– Но, думаю, у меня и выбора‑то особого нет. Если я не дотяну до Дрезенборга, то по крайней мере останется еще один человек, знающий то, ч то знаю я. И, возможно, когда‑нибудь ты продолжишь то, что я начал.

– Все‑таки хотите взять меня в ученики? – осторожно спросил Барт.

– Да почему бы и нет, Хорм меня раздери? – хохотнул маг. – Только удовольствие это сомнительное, и не говори, что я тебя не предупреждал…

– Ладно, ладно, пропустим эту часть, – нетерпеливо поерзал Барт. – Выкладывайте уже. Кто вы?

– Я – Серый пилигрим. Пожалуй, последний. Или, наоборот, первый. Это уж как посмотреть…

– Знаете, скума, похоже, не очень‑то помогает вам излагать мысли. Я что‑то ничего не понимаю, – помотал головой Барт. – А ведь вы только начали.

– Давай ты не будешь меня перебивать, Бартоломью? Эта долгая история, я думаю, может занять всю дорогу до Дрезенборга. Запахни‑ка поплотнее полог, да придвинься поближе. Не хватало еще, чтобы этот твой приятель нас подслушал.

Барт выполнил указания и устроился поудобнее рядом с Серым, ловя себя на мысли, что чувствует себя прямо как в детстве, когда Мэм укладывала их с Бонацио в кроватки и готовилась рассказывать какую‑нибудь из своих многочисленных волшебных историй. Оставалось только надеяться, что Серый хотя бы вполовину владеет тем искусством интересного рассказа, каким могла похвастаться старая нянька.

Маг долго собирался с мыслями, так что юный Твинклдот снова дотянулся до лютни и принялся наигрывать какой‑то незамысловатый мотив. Наконец, когда Барт уже начал подумывать, что Серый заснул, и собрался растолкать его, маг произнес:

– Иногда по молодости можно совершить глупость, за которую будешь расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Впрочем, кому я рассказываю…

Барт невесело усмехнулся. Пилигрим продолжил:

– Все это началось очень давно и как раз в этих краях, в Дрезенборге. Тогда я был чуть старше тебя…

Глава пятая

1

Это утро было из тех, в которые просыпаться так приятно, хотя и так нелегко. Леонард, с трудом разлепив веки, потянулся и потихоньку высвободил занемевшую руку из‑под белокурой девичьей головки, что покоилась у него на плече. Девица, не просыпаясь, трогательно почмокала губками и перевернулась на другой бок, подтягивая обширное атласное одеяло повыше.

Необъятное ложе в фешенебельном номере «Благословения Кибии» – самого дорогого отеля Дрезенборга – было обильно усыпано лепестками роз. Их аромат перебивался кисловатым запахом пролитого на пол вина и порезанных фруктов, когда‑то выложенных на огромном подносе в живописную композицию, а теперь в таком же живописном беспорядке валяющихся по всей комнате.

Леонард поморщился от солнечного луча, пробившегося в щель между тяжелыми шторами, казалось, с единственной целью – устремиться молодому повесе прямо в глаз. На ощупь нашарил рядом с кроватью початую бутылку вина. Понюхав содержимое, сморщился еще сильнее. Как он вчера мог это пить? Тем более в таких количествах…

Блондинка рядом с ним зашевелилась, потерлась о него упругим бедром, и настроение тут же улучшилось. Леонард снова привлек ее к себе, зарылся лицом в невесомое облако ее растрепанных волос и с наслаждением вдохнул нежный цветочный запах ее духов. Потянуло в сон, но с дремой тут же начало соперничать другое желание, растекающееся по телу приятной истомой. Рука Леонарда скользнула под одеяло, он самыми кончиками пальцев прошелся по спине девушки. Кожа ее гладкостью могла соперничать с атласом простыней, но, в отличие от прохладной скользкой ткани, была теплой, почти горячей. От щекотки красавица смешно поежилась и, хихикнув, нырнула под одеяло с головой. Леонард, нетерпеливо поерзав, приготовился отправиться за ней.

И именно в этот момент их очень грубо прервали.

Бабах!! Дверь комнаты будто вышибло снаружи пушечным ядром. В номер ввалились двое растрепанных молодчиков – один приземистый и пузатый, как бочонок, с вислыми моржовыми усами и обширной лысиной, второй – еще совсем сопляк со смешно торчащими из‑под нарядного берета ушами. Оба – в вычурных, расшитых золотыми нитями дублетах и зауженных книзу штанах в тонкую полоску. Следом за ними, на ходу вырывая шпагу из ножен, залетел тип в блестящей выпуклой кирасе поверх дорожной одежды.

– Вот он где! – взревел тип, поправляя съехавший на ухо берет с длинным ярко раскрашенным пером. – Я сейчас разорву этого негодяя на куски!

Острие его шпаги недвусмысленно указывало прямо на Леонарда, так что в том, на кого именно направлен гнев незнакомца, не осталось никаких сомнений.

Молодой Кроу выскользнул из‑под атласного одеяла и, ловко перепрыгнув через валяющийся кверху ножками стул, метнулся к своему мечу, лежащему на комоде, среди небрежно разбросанных деталей женского туалета. Не успела троица незваных гостей и шевельнуться, как он уже встал между ними и кроватью в боевой стойке, высоко подняв клинок и направив его острие в грудь толстопузому, что имел неосторожность выдвинуться чуть дальше остальных. Несмотря на возраст, Леонард успел прослыть отличным фехтовальщиком, и сейчас смотрелся вполне грозно, хотя из одежды на нем была только легкая рубаха, к тому же настолько короткая, что едва прикрывала стратегически важные места.

– Извольте представиться и объясниться, господа! – вскинув подбородок, потребовал он. – Иначе я сочту вас обычными грабителями и расправлюсь так, как подобает благородному дону расправляться с негодяями!

– Этот щенок еще имеет наглость тявкать на меня! – Усы у типа в кирасе встопорщились так, что стали похожи на изрядно потрепанную обувную щетку.

– Успокойтесь, успокойтесь, барон! – умоляюще пролепетал толстяк, хватая его за локоть. – Помните – нам не нужен скандал!

– Отцепись, Тулио! – рявкнул тот, вырывая руку. – Плевать мне на его титулы и на его папашу! Я его по стенке размажу! Защищайся, щенок!

Усатый сделал выпад, Леонард парировал. В замкнутом пространстве комнаты звон скрестившихся клинков показался оглушительным.

– Умоляю вас, барон! – едва на колени не падая, воскликнул толстяк. – Густав, да скажите же ему!

– Да кто вы такие, разрази вас Хорм?! – не выдержал Леонард.

– Я?! Я барон Эрнандо Карлендорф! – вытянув шею, процедил тип в кирасе. – Теперь понял, щенок?

– Вообще‑то не очень, – честно признался Леонард, чем поверг барона в еще большую ярость. Тот побагровел так, что, казалось, его вот–вот хватит удар.

– Ах ты… – до Леонарда вполне явственно донесся скрежет его зубов. – Может, и имя Бернарда Карлендорф тебе ни о чем не говорит?

– Да с чего бы? – искренне удивился Леонард.

– Да с того, что это моя жена! А мои люди, – барон мотнул головой в сторону толстяка и ушастого юноши, – видели, как ты, негодяй, завлек ее сюда. Бернарда!

Под одеялом наметилось какое‑то шевеление, но оттуда никто не показался.

– Да нет здесь никакой вашей жены! – возмутился Леонард. – Если вы думаете, что можете так вот запросто ворваться в апартаменты дворянина…

– Да я что, слепой, по–твоему?! – перебил его барон, указывая на кровать. – Я же вижу, что она там! Бернарда!

Он выпятил челюсть, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Из‑под одеяла так никто и не вылез.

– Прошу вас удалиться, господа, – осмелев, потребовал Леонард. – Будем считать это недоразумением. Весьма неприятным, надо сказать, но я вас великодушно извиню, если вы, конечно, соблаговолите принести свои извинения…

– Да что ты несешь, молокосос?! – взревел барон. – Ты обесчестил мою жену, опозорил меня, а теперь еще и требуешь извинений?! Защищайся!

Он снова бросился в атаку, и Леонард с трудом парировал его молниеносные выпады. Его меч был куда тяжелее шпаги барона, коей тот, судя по всему, владел неплохо, используя все преимущества скорости и колющих ударов.

Леонард подхватил во вторую руку стул и, защищаясь им, как щитом, оттеснил нападающего назад. Барон, сыпля проклятиями, атаковал снова. Острие шпаги с треском разворотило сиденье стула, пронзив его насквозь и едва не дотянувшись до груди Леонарда, прикрытой лишь легкой тканью рубахи. Тот, воспользовавшись тем, что оружие противника попало в захват, резко развернул стул с застрявшим в нем клинком и вырвал шпагу из руки барона.

– Ах ты, подлый… – фраза оборвалась нечленораздельным рычанием. Барон выхватил из‑за пояса богато инкрустированный пистоль с коротким дулом, заканчивающимся раструбом, как у мушкета.

– Барон!! – в голос взвыл толстяк, хватая обезумевшего рогоносца за руку.

Выстрела, впрочем, не последовало, лишь короткий звонкий щелчок.

– Проклятие! Порох отсырел! – стуча стволом пистоля по ладони, прошипел Карлендорф.

– Это уже выходит за все рамки, барон, – стараясь унять дрожь в голосе, произнес Леонард, с нарочитой небрежностью опираясь на резной столбик, придерживающий балдахин над кроватью. – Я повторю – извольте удалиться! Вашей жены здесь нет и никогда не было.

– Ты за идиота меня держишь? – прорычал Карлендорф, тыча в него дулом пистоля. Леонард невольно вжал голову в плечи и постарался уклониться, но барон неумолимо водил дулом за ним, целясь прямо в голову. – А кто тогда там, у тебя в кровати?

– Это вас не касается, господа!

– Вот как? Хочешь сказать, что там не моя жена?

– Еще раз повторяю – я не знаю никакой Бернадетты!

– Бернарды!

– Тем более!

– Хорошо, – неожиданно согласился барон. – Давай тогда проверим, кто у тебя там. Пусть покажется.

Леонард со смешанными чувствами оглянулся на кровать.

– Я… не могу этого позволить, господа!

– Да что ты? Показывай, говорю!

– Вы хотите оскорбить честь моей дамы? – с вызовом спросил Леонард. – Я этого не допущу!

– А я не допущу, чтобы какой‑то молокосос морочил мне голову! Показывай!

– Я готов дать вам слово дворянина, что…

– Да чихать я хотел на все твои слова, негодяй!

– Ах, так? Не забываетесь ли вы, барон? – Глаза Леонарда сузились, а меч в руке ожил, выписывая в воздухе замысловатый вензель. – Вы ставите под сомнение слово дворянина?

Карлендорф скрежетнул зубами:

– Я не уйду отсюда без жены! Либо ты убираешь это проклятое одеяло, либо, клянусь честью, я сделаю это сам!

– А я утверждаю, что вашей жены здесь нет, – упрямо повторил Леонард, демонстративно преграждая барону путь к кровати. – Мое слово, слово графа Кроу, против наветов ваших придурковатых слуг. Дело серьезное, барон. Хотите оскорбить меня? Учтите – такие оскорбления смываются только кровью!

Барон заметно занервничал. Оглянулся на своих спутников. Те уже, похоже, сами были не рады, что пришли сюда. Толстый сплошь покрылся крупными каплями пота и поминутно вытирал шею грязноватым платком. На молодого и вовсе было жалко смотреть. Он лишь косился на дверь и, кажется, только и ждал подходящего момента, чтобы дать деру.

Тишину прервал приглушенный чих, прозвучавший из‑под одеяла.

– Бернарда! – не выдержал Карлендорф. – Я ведь знаю, что это ты! Покажись, и закончим, наконец, эту пустую болтовню!

Он бросился вперед и, оттеснив замешкавшегося Леонарда, ухватился за край одеяла и дернул его на себя, являя на свет скрывающуюся под ним нагую белокурую нимфу. Та, взвизгнув, ухватилась за противоположный край и подтянула одеяло к подбородку. Да так и замерла, переводя взгляд от одного незваного гостя к другому.

Воцарилась тишина. Барон растерянно таращился на девицу, потом переглянулся со своими спутниками. Леонард тоже крутил головой, переводя взгляд с блондинки на непрошеных визитеров.

– Кхм… – кашлянул наконец Карлендорф. – А… где Бернарда?

Леонард издевательски ухмыльнулся, постукивая пальцами по оголовку упертого в пол меча.

– Кто‑кто? – ядовито осведомился он.

Барон что‑то промямлил, пятясь и не спуская глаз с девицы.

Леонард, пошарив на комоде, нашел свою перчатку и швырнул ею в обидчика, попав точно по лицу. Тот смешно фыркнул, выпучив от удивления глаза.

– Я вызываю вас, барон, – отчеканил Леонард. – Завтра в полдень. Такие выходки недопустимы, и вы отплатите за свое хамство кровью!

Карлендорф неуклюже поклонился, придерживая сползающий берет.

– Как вам будет угодно, граф… – пробормотал он. От его прежней уверенности и напора не осталось и следа. – Смею вас заверить, что я очень сожалею о случившемся, и готов принести извинения вам и… вашей даме. Если вам будет угодно – я принесу эти извинения публично…

– Ах, вы хотите еще и предать огласке эту постыдную историю? – возмутился Леонард.

– Нет, нет, что вы… – ужаснулся барон, мелко тряся головой. – Я только хотел сказать, что…

– Убирайтесь вон, недоумки! – взревел Леонард. – И молите богов, чтобы мой отец, граф Кроу, не узнал об этой вашей выходке!

– Мы приносим свои…

– Вон!! – Леонард указал на дверь острием меча. – И чтобы я вас не видел до завтрашнего полудня. Для дуэли встретимся у ратуши и проследуем на место, которое вы сами выберете. Выбор оружия, конечно, тоже за вами. Смею заверить, я одинаково хорошо владею и холодным оружием, и пистолями.

Троица, спотыкаясь и сталкиваясь друг с другом в дверном проеме, поспешно удалилась.

Шумно выдохнув, Леонард плюхнулся на кровать.

– Кто это был? – осторожно спросила девица. – Ох и натерпелась же я страху…

– Как тебя зовут? – обернулся к ней Леонард.

– Аделина! – обиженно воскликнула блондинка. – Ты что, забыл?

– Прости, прости… – поспешно извинился Леонард, подхватил с пола изящный бокал из тонкого стекла и наполнил его вином. Пригубив его, задумчиво пробормотал: – Бернарда, Бернарда… Откуда тогда взялась эта чушь про какую‑то Бернарду?

Одеяло на противоположной стороне кровати зашевелилось, и из‑под него показалась растрепанная черноволосая головка.

– Я Бернарда, – протирая заспанные глаза и широко зевая, ответила неожиданная гостья. – А что, что‑то случилось?

Все трое уставились друг на друга, недоуменно хлопая глазами. Первым нашелся Леонард.

– Не желаете вина, сударыня? – любезно предложил он.

– Не надо, не надо, – замычала брюнетка, обхватив голову ладонями. – С этого все и началось. Мне домой пора. Если не вернусь до темноты – могут заметить мое отсутствие…

– Ну, до темноты еще далеко, – хихикнула Аделина и, выскользнув из‑под одеяла, подошла к окну, раздергивая шторы. Леонард залюбовался ее точеной обнаженной фигуркой, утонувшей в солнечных лучах.

– Что, уже утро?! – в ужасе воскликнула Бернарда.

В коридоре послышались чьи‑то торопливые приближающиеся шаги. Леонард гепардом прыгнул на кровать, с головой накрывая едва успевшую пикнуть брюнетку одеялом.

В комнату вошел мощного сложения мужчина с роскошными вислыми усами и небольшим, но приметным шрамом на левой щеке. Леонард облегченно вздохнул и выпустил копошащуюся под одеялом девицу.

– Карл, ты меня перепугал до смерти, – укоризненно сказал он. – Ты где был все это время? Меня тут чуть не пристрелили! И, кстати, завтра я опять дерусь на дуэли…

Мужчина слушал все это с каменным лицом, возвышаясь на пороге, как статуя боевого генерала. На нем была дорожная одежда с надетой поверх куртки длинной кольчугой. На поясе висел тяжелый полуторный меч.

– Дурные вести, дон Леонард, – перебил он болтовню молодого Кроу.

Леонард встал, придерживаясь рукой за столбик балдахина.

– Нам нужно возвращаться в Кастл–Кроу. Немедленно.

– Что‑то случилось?

– Ваш отец убит.

2

Острые шпили замка показались на горизонте, едва всадники обогнули опушку леса и выехали на извилистую каменистую тропу, что с высоты обзорных башен напоминала небрежно брошенную на землю веревку. Альдарский хребет на западе был едва различим, но предгорья начинались уже здесь. Холмистая равнина все чаще топорщилась крупными скалами, торчащими из земли, как обломки гигантских зубов. Там, где ветра и дожди слизали напрочь тонкий слой почвы, темнели серые глыбы гранита. То и дело тропа огибала по самому краю глубокие овраги, на дне которых поблескивала стоячая вода. Корни кустов, росших на кромке оврагов, местами выглядывали наружу, свисая безжизненными серыми щупальцами.