Текст книги "Незамеченное поколение"

Автор книги: Владимир Варшавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

В начале тридцатых годов Ширинский издает в Париже сборники «Утверждения», в которых принимают участие не только национал-максималисты, но и представители других оттенков пореволюционной мысли: Н. А. Бердяев, Е. Скобцова (Мать Мария), Меньшиков, правые евразийцы, устряловцы Васильев и Таносов, христианские анархисты, полумладороссы, националисты-христиане, неонародники и т. д.

Об интересе к пореволюционным и национал-максималистским идеям свидетельствует рост тиража «Утверждений»:

Первая книга – 600 экз.

Вторая книга – 1200 экз.

Третья книга – 1800 экз.

Журнал издавался без всяких «меценатов», исключительно на «извощичьи» заработки самого Ширинского и такие же трудовые гроши молодежи из его окружения. Эта группа молодых «утвержденцев» имела, кроме того, свой собственный журнал «Завтра» (журнал печатался на ротаторе, на типографию денег не хватало).

А. Ярмидзе следующим образом определял программу журнала («Завтра», № 3, 1933).

«Наша цель установлена достаточно ясно: устроение нового социального уклада, одновременно анти-капиталистического и антикоммунистического, на основах христианской правды. Такова общеизвестная формула утвержденцев».

Вера в мессианское призвание русского народа, социальное раскрытие христианства и утверждение превосходства духа над материей – составляли основые элементы идеологии «Утверждений» и «Завтра». Все это казалось ясным, волновало и вдохновляло. Но когда дело доходило до демократии, всякий энтузиазм исчезал. Будто цитируя Бердяева, Ярмидзе говорит: «формальная свобода уже не обеспечивает действительной свободы, мы теперь на собственном опыте знаем, что «право на свободный труд» на практике сводится к праву одних эсплоатировать труд других, к праву этих других свободно умирать с голоду».

Подобные мысли были близки огромному большинству пореволюционеров. Ко всей пореволюционной литературе можно было бы поставить эпиграфом знаменитую стихотворную пародию Б. Н. Алмазова на рассуждения И. Аксакова о ненужности формальных правовых гарантий:

 
Нашей правды идеал
Не влезает в формы узкие
Юридических начал.
 

Тем более нужно отметить в том же 3-м номере «Завтра» написанную совсем в другом ключе статью H. Н. Былова, первого в эмиграции идеолога «неодемократии», определяемой им, как «демократия минус плутократия и плюс христианство».

«Если пореволюционные течения, – писал он, – в основу свою кладут именно христианство, понимающее личность, как самоценность, то дальнейшей политической проэкцией может быть только то, что составляет как бы «охранную грамоту» самоценной личности – гражданские свободы; всякие уклоны в сторону от них будут уклонами от христианства вообще.

Надо сказать, что такие уклоны от прямых выводов есть. Программные параграфы о гражданских свободах как-то прилипают к гортани нашим поре-волюционерам; с этим надо покончить».

К сожалению, покончено с этим не было. И после статьи Былова параграфы о гражданских свободах продолжали «прилипать к гортани» пореволюционных авторов. Их сознание слишком было заворожено воспринятой от Аксакова, Достоевского и Бердяева роковой и пагубной идеей, что наибольшая свобода достижима без юридических гарантий и что Россия призвана создать некий новый общественный строй, основанный на правде-истине, а не на «формальной» демократии Запада. В этом непонимании значения правового порядка была главная причина подстерегавших «пореволюционеров» провалов то в русский гитлеризм, то в советский патриотизм.

В июле 1933 г., по инициативе Ширинского, в Париже состоялся первый съезд представителей национал-максималистов, утвержденцев, не о демократов, националистов-христиан, четвертороссов и русских национал-социалистов.

Участниками съезда был принят следующий устав «Объединения пореволюционных течений» (ОПТ):

§ 1

В Объединение Пореволюционных Течений могут входить на федеративных началах (на основании особого, каждый раз постановления ЦИК-а ОПТ) все пореволюционные организации, течения, группы и кружки, видящие свою задачу в действенном претворении в жизнь Российской национально-исторической идеи в условиях новой, надвигающейся эпохи.

§ 2

Эта идея разумеется, как утверждение а) вселенского характера исторического призвания России на путях осуществления в мире христианской правды и справедливости, б) преобладания духовного начала над материальным, идей над интересами, общего над частным – в жизни личной, социальной, национальной и международной.

§ 3

Всеми, вступающими в ОПТ (предусмотрены и персональные вхождения в Объединение) нижеперечисленные положения признаются обязательными:

А. Идеология

Современное (пореволюционное) понимание Российской национально-исторической идеи настоятельно требует раскрытия:

а) христианской правды, как правды социальной;

б) преобладания духовного начала, как действенного преодоления всех форм современного поклонения материи (капитализм и коммунизм);

в) понятия истинного национализма как всенародного жертвенного служения Богу и Миру – на своих собственных исторических путях;

г) идеи пореволюционного государства, как союза Сотрудничества и Общего Дела;

д) христианской этики – как основы правосознания и права – как функции долга (право функциональное);

е) смысла Революции – как порыва к творчеству новых форм жизни, – социальных, государственных и междунациональных, соответствующих требованиям новой эпохи.

Б. Лозунги

Отказываясь от всех видов реставрации и реституции, объединенный пореволюционный фронт стремится в первую очередь перенести на территорию России борьбу за освобождение страны от диктатуры коммунистического (госкапиталистического) правительства.

1. За освобождение духовное – за право каждого верить и молиться по-своему.

2. За освобождение культурное – за свободу творчества во всех областях, за раскрепощение от ига социального заказа.

3. За освобождение национальное – за право всех населяющих Россию народов свободно строить свою жизнь и развивать свои национальные культуры.

4. За освобождение гражданское – за свободу жить и работать для всех граждан вне зависимости от т. н. «классового» происхождения (дети лишенцев и пр.).

5. За освобождение политическое – за свободу выборов, собраний и союзов; за широкую амнистию, за отмену смертной казни.

6. За освобождение экономическое – за признание принципа подконтрольной государству частной инициативы; за прекращение насильственной коллективизации деревни; за деятельное содействие всем добровольно-кооперативным формам землепользования.

В итоге достигнутого освобождения – развернуть в России широкую пропаганду пореволюционных идей и программных установок.

В этой программе нет уже ни слова об Израиле, зачарованном Золотым Тельцом и, в наказание за это, обреченном на неизбежную гибель. В начале своей эмигрантской политической карьеры Ширинский мог по справедливости хвастать, что изобрел национал-социализм еще в Москве, в 1917 г., за много лет до Гитлера. Но по мере того, как Гитлер шел к осуществлению чудовищного идеала расизма, его русский предшественник все больше очищал свою веру в мессианское призвание России от реминисценций черносотенства. Во время немецкой оккупации Ширинский хотел зарегистрироваться, как еврей, и носить желтую звезду. Он мученически погиб в немецком концлагере: эсесовцы забили его на смерть за попытку вступиться за другого заключенного.

В любом политическом движении, созданном эмигрантскими сыновьями, мы находим в том или ином сочетании идеи «Нового средневековья», евразийства и национал-максимализма. Но, конечно, еще сильнее влиял «дух времени» – могучее притяжение фашистской революции. Как когда-то социализм увлекал их отцов, фашизм увлекал «потерянные поколения» европейских молодых людей обещанием возможности принять участие в огромном и творческом деле политического и социального преображения. Само евразийство, с его идеократией, «симфоническими личностями», правящим «эйдократическим» отбором, корпоративным государством и отрицанием демократии, как режима партийной анархии, было, в сущности, несмотря на «уход из Европы», только вариантом европейского фашизма.

Человеческие кадры евразийства и национал-максимализма были моложе попавших за границу остатков ордена русской интеллигенции и все-таки, за исключением молодежи, объединявшейся вокруг редакции «Завтра», принадлежали к поколению старшему, чем то, которому посвящена эта книга.

«Союз младороссов», преобразованный впоследствии в Младоросскую партию, был первым большим идейным и политическим движением, всецело созданным «эмигрантскими сыновьями». Чтобы понять первоначальный характер этого движения, нужно вспомнить обстановку, в какой воспитывались молодые эмигранты в родительском доме и в эмигрантских гимназиях и кадетских корпусах.

Помощник директора «Родного корпуса» в Софии, Р. Термен, в брошюре «Кадетские традиции» писал:

«В основе наших традиций, как цель деятельности всех кадет, лежит девиз: Жизнь за Веру, Царя и Отечество.

Выборное начало, пустословие парламентаризма, партийности с их борьбой, считались нами несовместимыми с порядком и единением. История нашей революции, падение России, вполне ныне оправдывают наш взгляд… Резкая критика мероприятий властей и действий начальства, развившаяся среди русской интеллигенции, дошедшей до выпадов по адресу Царя, осуждение всего русского, безверие, упадок религиозности, насмешки над служителями церкви, желание каждого лично или через своих «делегатов» вмешиваться в дела правления и контролировать его, широко разлившаяся волна произвола, жажда «свобод»… всё это не проникло в крепко сплоченную, самоотверженную, глубоко религиозную, внутренно дисциплинированную, преданную Царю и беззаветно любящую Россию кадетскую семью. До конца боролась она с новыми течениями и кровью своей дети-кадеты засвидетельствовали крепость и силу своих заветов: юноши выступали добровольцами всюду, где боролись за высокие российские, державные идеалы и веками установившиеся традиции их старшие однокашники. Большинство гибло смертью мучеников, а часть оказалась выброшенной волной эмиграции на чужбину. Но старые традиции сохранялись и живы в сердцах всех бывших кадет».

Неудивительно, что когда воспитанные таким образом эмигрантские молодые люди устроили в 1923 г. в Мюнхене свой первый съезд, то с первого же дня работ съезда «обнаружилось полное единодушие всех участников его по основному вопросу о необходимости скорейшего водворения в России ее исконного монархического строя и восстановления в ней власти законного царя из дома Романовых».

Этот «Всеобщий съезд национально мыслящей русской молодежи» был открыт приветственной речью председателя С. М. Толстого-Милославского:

«Если я прав, если каждый из нас в отдельности обрел истинную формулу русского национализма, то нам остается одно: соединить свои усилия и на знамени, которое нас объединит, начертать священные для нас слова:

БОГ ЦАРЬ РОДИНА».

В декларации, принятой съездом, отразился оптимизм тех первых лет изгнания:

«Мы знаем, что недалек час, когда народ наш, наказанный огнем, кровью и смертельными муками и просветленный Всевышним, вернется в лоно Православной церкви и призовет на родной престол законного царя».

Идеология национально мыслящей русской молодежи была определена в особом «наказе».

«1. Гибель русской державы и бедствия русского народа вызваны преимущественно распространением и осуществлением ложных и губительных учений и теорий, разными путями ведущих к разрушению основ человеческого общежития: религии, семьи, гражданственности и, наконец, государства.

2. Развитие антинациональных либеральных и демократических течений, подточив государственность, расчистило дорогу наступательному социализму и его логическому завершению – современному коммунизму.

3. Вырождение быта, извращения в искусстве и литературе суть признаки болезни, дегенерации человеческого общества. В современной Европе, как и в дореволюционной России, эти явления приобретают все большее и большее значение и постепенно захватывают все области жизни.

4. Масонство и интернациональный капитал, в большой своей части сосредоточенный в руках еврейства, суть наиболее сильные отрицательные факторы современной мировой жизни. Они умело направляют и поддерживают указанные учения и течения и используют явления, только что упомянутые, для осуществления своего господства над миром, для победы злого начала над добрым.

5. Возвращение человеческого общества к заветам Христа, к вечным и непререкаемым идеалам, возрождение в искусстве и литературе, оздоровление быта, объединение сильных духом людей на началах здорового национализма и патриотизма являются непременным условием для действенного сопротивления начала доброго началу злому.

6. Все растущие и с каждым днем усиливающиеся во всех государствах и среди всех народов молодые национальные движения суть положительные факторы, коим суждено преодолеть современную болезнь человечества, а с нею и все ложные ученья и нездоровые явления, указанные выше.

7. Взаимная поддержка и объединение этих движений в единую мировую силу есть единственное средство для борьбы с единой, а поэтому мощной силой зла, ныне завладевающей миром.

8. Молодость духа, стремление вперед, а не вспять с новыми идеями, новыми средствами и новым оружием должны быть отличительными чертами национального движения. Люди старших поколений, живущие в прошедшем, не понимают настоящего. В будущем руководящее творческое значение будет у молодежи».

Закончился съезд учреждением союза «Молодая Россия», в председатели которого был выдвинут А. Л. Казем-Бек. Задачи союза были определены следующим образом:

«а) Братское сплочение всех преданных России молодых сил.

б) Подготовка их, как борцов за спасение и возрождение Родины и будущих полезных государственных, общественных и частных деятелей и работников. С этой целью Союз «Молодая Россия»:

а. заботится об образовании русских молодых людей за границей, а в особенности о сообщении им государственных и политических знаний;

б. заботится о воспитании молодежи в духе Православной веры, любви к родине, братской дисциплины и рыцарской чести».

Из «наказа» видно, что молодые эмигранты пришли на съезд с настроениями и готовыми идеями той традиционно-монархической среды, в которой они выросли, и в то же время с сознанием, что «люди старших поколений, живущие в прошедшем, не понимают настоящего» и что нужно стремиться «вперед, а не вспять», к каким-то новым идеям, определить которые они еще сами не могли. Только упоминание о «все растущих и с каждым днем усиливающихся во всех государствах и среди всех народов молодых национальных движениях», подсказывает, откуда эти новые идеи должны были прийти.

В речи, произнесенной А. Л. Казем-Беком в июне 1931 г. на открытом собрании парижских очагов Союза младороссов, уже определенно звучали мотивы и фашизма и национал-большевизма.

…«коммунизм в России изменим и заменим единственно национальным движением, движением максималистическим, способным на усилие, не меньше коммунистического…»

«Для нас, зарубежных националистов, вопрос идет не о борьбе с национальными внутренними силами, а о борьбе со сталинской верхушкой, ради национального возглавления той России, которую Ленин и Сталин против своей воли вывели из многолетнего сна. Мы заодно с теми, кто в России, хотя бы пока под коммунистическим флагом, делают национальное дело… К русским эмигрантам, мечтающим в виде какого-то иностранного легиона вторгнуться в Россию, можно применить слова, сказанные Екатериной Великой Эстергази: «горе стране, которая надеется, что будет спасена иностранными войсками…»

«Наш единственный путь национальная революция.

Россия пореволюционная, стремительная и мятущаяся, должна быть возглавлена природной монархией.

Великие тени царя-освободителя и царя-плотника стоят на страже будущих судеб Российских, вдохновляя их пореволюционного преемника – второго царя-освободителя, второго царя-преобразователя, царя трудящихся».

На собрании был оглашен ряд тезисов:

«Революция родила «нового человека», но этот «новый человек» не соответствует тому, которого стремился выработать коммунизм.

«Между нами и новым человеком больше общего, чем между ним и Сталиным.

«Для националистов вопрос ставится не о борьбе с новым человеком, а о замене возглавления.

«Националисты зарубежные должны найти контакт с русскими националистами. Зарубежные националисты не могут быть орудием иностранцев.

«Национальная революция была бы исходом не только для России, но и для Европы.

«Только путем национальной революции можно избежать мирового пожара.

«Националисты, чтобы иметь успех в России, должны разрешить наболевшие вопросы. Необходимость «предрешенства».

«Система, противопоставляемая коммунизму, должна принести всенародное примирение. Это будет надклассовая монархия.

«Система, противопоставляемая коммунизму, должна иметь опору в активных слоях населения. Это будет монархия трудящихся.

«Система, противопоставляемая коммунизму, должна упорядочить свободное строение производительных сил в рамках государственности. Это будет монархия социальная».

Пафос социальности у всех этих «генеральских сыновей», воспитанных в реакционных традициях, обычно вызывал недоверие у эмигрантской «левой». Между тем, происхождение социального идеала младороссов, так же, как позднее у солидаристов, нельзя объяснить только уроками фашистской и национал-социалистической революции. Стремление к социальной справедливости рождалось в сердцах молодых эмигрантов из их непосредственного жизненного опыта. В то время, как многие представители «ордена» были люди буржуазного происхождения и, благодаря случайно сохранившимся остаткам прежнего богатства или благодаря своей квалификации и своим деловым способностям, могли существовать в эмиграции интеллектуальным трудом или коммерцией и поддерживать своих единомышленников, недоучившиеся сыновья белогвардейской эмиграции узнавали, что такое труд, эксплуатация и «выжимание пота» не из брошюр, как большинство «отцов», а на фабриках, в шахтах, в малярных артелях или за рулем такси. Не нужно забывать при этом, что эмиграция осела главным образом в странах социально отсталых, к каким принадлежала в то время и Франция. У молодежи невольно складывалось убеждение, что буржуазная демократия бессильна разрешить социальный вопрос. Великая надежда 18-го века, что демократическая реформа принесет не только свободу, но и достойное материальное существование для всех, не оправдалась. По образному выражению Казем-Бека, в демократии Шейлок обошел Манилова. Бесправное положение эмигрантов, ничем не защищенных от произвола администрации, еще более усиливало сомнение в демократии. Социализм же был отвратителен своим родством с марксизмом, коммунизмом, интернационализмом, всем тем ненавистным и ужасным, что завладело Россией. Все это толкало к фашизму, счастливо, как казалось, соединившему стихии и национального и социального возрождения.

В середине 30-х годов младоросское движение достигает своего наибольшего расцвета. В сентябре 1934 года, в «Младоросской искре» было объявлено:

«Союз Младороссов после долгих и напряженных усилий превращается во вторую советскую партию, занимающую положение революционной оппозиции в отношении партии правящей. Правящая – коммунистическая – партия, с точки зрения младороссов, узурпирует руководство русской революцией».

Это заявление было повторено на открытом собрании в Париже в январе 1935 г. Вот как описывал это собрание репортер «Возрождения»:

«Огромный зал Сен-Дидье полон до отказа. Трудно протиснуться через проходы, ибо и в проходах толпа. Кажется, за последнее время не было в эмиграции более многолюдного собрания. В этой зале, среди огромной толпы, представители всех политических течений эмиграции, всех ее возрастов, всех классов – старики и молодые, но гораздо больше молодых. В этой зале чуть ли не все молодое эмигрантское поколение, чуть ли не вся смена…

Более двух часов с небольшим перерывом говорил А. Л. Казем-Бек. Не подлежит сомнению, что слова его будили среди русских молодых людей бурю энтузиазма. Когда говорил он о величии России, когда призывал он Россию любить, несмотря на все, всегда помнить прежде всего о России, когда звал он к бодрости, к вере в русский народ, чувствовалось, что вся зала вместе с ним, и одинаково аплодировали ему начальник первого отдела Общевоинского Союза ген. Эрдели, юноши-младороссы, эмигрантские «отцы» и даже сотрудники «Последних новостей».

И вот, глядя на этот зал, на этих выстроившихся юношей, на эти внешние значки отличия, на эту дисциплину и на этот почет к главе, вспоминались другие собрания. Берлин, 1930 год. Да, наши эмигрантские рамки не дают возможности развернуться молодому национальному движению. Но в таком же внешнем стиле и с таким же воодушевлением, проникнутые таким же единым духом, проходили собрания германских национал-социалистов, когда они шли к победе.

Положения, высказанные А. Л. Казем-Беком, могут быть оспариваемы. Но думается нам, существенно другое: младоросское движение родит энтузиазм. Несомненно, многое, очень многое в младоросской идеологии несерьезно, зыбко, проникнуто самой дешевой демагогией…. но разве мало было грубо демагогического, несерьезного, зыбкого, что было затем отвергнуто жизнью, в движениях национал-социалистическом и фашистском?

Нескончаемыми овациями провожали «главу» младороссы и вместе с ними аплодировал ему весь зал».

Всякий, кто бывал в. те годы на открытых младо-росских собраниях, согласится, что репортер «Возрождения» очень верно передал всю атмосферу этих собраний. Казем-Бек умел своими речами вызывать у слушателей то состояние как бы мистического возбуждения и подъема, которое так характерно для культа «вождизма», и в том, как распорядители-младороссы, одетые в синие форменные рубашки, выстроившись шпалерами, встречали появление Казем-Бека дружными и бодрыми криками: «глава, глава, глава!», сказывалось несомненное влияние ритуалов фашизма, но, может быть, из-за отсутствия возможностей реального действия, это была скорее игра в фашизм, и мне кажется, никогда на младоросских собраниях не чувствовалось духа садистического человеконенавистничества, ознаменовавшего уже первые выступления фашистов и гитлеровцев.

Такое же впечатление подражания фашизму создавали и многие статьи в младоросской печати. Так в № 160 «Бодрости» Б. Кадомцев, стараясь объяснить, почему германский народ разорвал «самую демократическую Веймарскую конституцию» и пошел за Гитлером, перечисляет основные требования охватившей весь мир экономической и социально-политической революции.

1. Государственный контроль или управление народным хозяйством.

2. Создание новой, сильной и надклассовой государственной власти.

«Для осуществления этой экономической (управление народным хозяйством) и социальной (прекращение классовой борьбы) революции требуется полное преобразование так называемого либерально-правового государства, в котором, если не по форме, то по содержанию, власть попадает в руки или какого-либо класса, или, что еще хуже, небольшой группы или клики безответственных лиц. Очевидно, что передача управления народным хозяйством в руки такому фальшиво-демократическому государству была бы большим злом, чем частнические набеги этой власти в область экономики. Отсюда третье требование Великой революции: создание нового государства, которое полностью и без ограничения использовало бы всю полноту своей власти и, наряду с политическим представительством, ввело бы представительство профессиональных интересов (так как нельзя средствами политической бюрократии управлять народным хозяйством). Иначе говоря, требуется создание нового тоталитарного и корпоративного государства.

Для нас, Русских, живущих верою в развитие и торжество национальной России, 1938 г. будет особенно насыщен кризисами и тревожными событиями. Кризис власти Сталина приблизит выявление лица новой России, воскресение народа-«богоносца», не только в религиозном смысле, но и в смысле носителя великих идей вселенской правды и справедливости. Кто верит в это, тот не ошибается в своих чаяниях. Ведь все главные идеи и устремления, которыми наполнена Великая мировая революция, так родны душе нашего народа, историческому прошлому нашей родины, вековым традициям нашей верховной государственной власти, что рождение иовой России по образу и подобию нового тоталитарного и корпоративного государства-нации не удивит Русский народ, как не удивляет появление подобных государств западно-европейский и американский мир».

По этой статье, как по каталогу, можно увидеть сплавом каких составных элементов являлась младо-росская идеология: отталкивание от либерально-правового государства, как государства фальшиво демократического и неспособного разрешить социальный вопрос, убеждение, что этот вопрос разрешим только на путях фашистского корпоративного государства и верность принципу легитимизма, причудливо сочетаемая с идеями и чувствами национал-большевизма. Так в следующем номере «Бодрости» говорилось:

«…постулат младоросской доктрины, который утверждает соединство России и династии, и соединство онтологических внутренних исканий Октября с национальным идеалом Русской Правды… это есть тот всеоправдывающий и всепримиряющий Синтез, ради которого жила и будет жить Россия».

Фашистский характер младоросского движения казался несомненным и правым и левым. Встречи «за круглым столом» А. Ф. Керенского и И. И. Фондаминского со старшими младороссами вызвали ряд возмущенных статей в «Последних новостях». Между тем за явно фашистским фасадом в младоросской идеологии было много очень далекого по духу от фашизма и тем более национал-социализма и приближавшегося скорее к идеям «Нового града». Правда, первые номера «Нового града» были встречены в «Бодрости» очень резкой критикой. Так, цитируя статьи главных новоградских идеологов, Тавастшегна раздраженно писал: «И вся эта, с позволения сказать, «литературщина» преподносится удивленному читателю под соусом Русской национальной идеи!»

Позднее отношение младороссов к «Новому граду» калейдоскопически меняется. В большой статье, посвященной номеру 13-му «Нового града», И. Кар, приводя слова Бердяева – «Будущее человечества зависит от того, будут ли соединены в мире движения духовные и движения социальные, будет ли связано создание более справедливых и более человеческих обществ с защитой духовных ценностей, с духовной свободой, с достоинством человека, как духовного существа» – замечает: «Эта надежда знаменитого философа глубоко созвучна нашему стремлению раскрепостить человеческий дух, дать ему свободу служения и творчества».

Далее по поводу статьи Ф. Степуна «О свободе» Кар пишет:

«Ф. Степун кратко и ясно (ясно, по крайней мере, в контексте) противопоставляет «начало персонализма началу индивидуализма и начало соборности началу коллективизма». В свете этого противопоставления связь подлинной свободы с истиной становится очевидной, ибо свобода личности есть свободное служение истине. И капиталистический либерализм и авторитарный этатизм одинаково затрудняют служение истине: для первого – свобода политической борьбы вовсе не есть метод искания истины; для второго – «идеократия» есть метод служения не столь истине, сколь определенной идеологии».

Свою статью Кар заканчивает полным одобрением «Новому граду»:

«Новоградцы проделали длинный путь от начала своей деятельности. У авторитетнейших из них для нас есть много чему поучиться».

Все эти заявления о раскрепощении человеческого духа и отрицание авторитарного этатизма и даже «идеократии» показывают, что вдохновение младо-росского фашизма было все-таки совсем другим, чем вдохновение немецкого нацизма. И если младороссы в своем отталкивании от «демолиберализма» не понимали, что отказ от «формальных» свобод и правового государства неизбежно ведет вовсе не к торжеству Истины, а к установлению тоталитарного строя коричневого, красного или любого другого цвета, то ясного понимания этого не было и у Бердяева.

Роковым образом, как раз те представители поколения «отцов», которые, благодаря своему духовному авторитету, могли содействовать идейному воспитанию «сыновей» и привести их к подлинному идеалу демократии, были сами поражены слепотой в решающем вопросе о правовом государстве. В «Новом граде» опасность этого ослепления хорошо понимал Г. П. Федотов, но, к сожалению, в то время его влияние на эмигрантскую молодежь было гораздо слабее влияния Н. Бердяева.

Разговоры младороссов о христианском государстве были, я думаю, очень искренни. В патриотической любви, из которой выросла вся младоросская «доктрина», Россия ощущалась неотделимой от «вселенского начала правды и добра» и стремление к христианскому государству соответствовало: «издревле русской мечте: устроения всех людей в правде и братской любви».

С годами эти мотивы звучат в младоросских высказываниях все определеннее. Воспитанные в традиционных идеях русского монархизма: «православие, самодержавие и народность», младороссы постепенно отходили от этой менее всего народной по духу формулы Николаевского времени, отчеканенной, по словам Г. Федотова, «немецко-бюрократической по своей природе властью», и все больше приближались к глубокому и возвышенному славянофильскому пониманию православной монархии и «русской идеи». Тем самым младороссы до некоторой степени отходили и от псевдо-мистицизма современного национализма, связанного не с самобытной народной жизнью, а с одинаковой у всех государств волей к империалистической экспансии.

Целый ряд статей К. Елиты-Вильчковского и других младоросских публицистов тому свидетельство.

Когда вышел очень близкий по духу к «Новому граду» сборник «Православное дело», рецензент «Бодрости» ограничился тем, что привел длинные выдержки из статей Н. Бердяева, матери Марии и К. Мочульского, прибавив от себя только несколько слов: «основные идеи сборника нам близки. Мотив жалости, мотив помощи, мотив сотрудничества – основные мотивы младоросского движения, и те, кто хоть сколько-нибудь знаком с его истоками, знают, с какой остротой ставились издавна в нашей среде темы, которые сегодня с таким знанием и с такой убедительностью развивает «Православное дело».

И по отношению к Германии Гитлера после захвата Чехословакии позиция младороссов все более приближается к новоградской. В августе 1939 г. свою статью в «Бодрости» о германо-советском пакте Казем-Бек закончил словами: «…немцам надо знать, что в случае европейской войны симпатии русских патриотов будут на стороне Великобритании и Франции».