Текст книги "Секретные операции ХХ века: Из истории спецслужб"

Автор книги: Владимир Бирюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

Гитлер: «Я не оставлю Волгу!»

Осенью 1942 г. по мере усиления советского сопротивления на Кавказе и у Сталинграда и приближения периода дождей над немецкими армиями на юге России нависла угроза. Растянутый северный фланг 6-й армии генерала Паулюса оказался опасно оголенным по рубежу Верхнего Дона на 350 миль от Сталинграда до Воронежа. Здесь Гитлер разместил три армии своих сателлитов: 2-ю венгерскую – южнее Воронежа; 8-ю итальянскую – еще дальше на юг от Воронежа; 3-ю румынскую – правее у излучины Дона, к западу от Сталинграда. Так как венгры и румыны ожесточенно враждовали, то в промежутке между ними была размещена итальянская армия. В степях к югу от Сталинграда находилась 4-я румынская армия. Не говоря уже об их более низких боевых качествах, все эти армии не были оснащены должным образом, у них не хватало бронетанковой техники, тяжелой артиллерии и транспорта. Более того, они были сильно растянуты по фронту. 3-я румынская армия держала фронт 105 километров силами всего 69 батальонов.

Но союзные армии – это все, что имелось у Гитлера. Не хватало более стойких немецких частей, чтобы прикрыть возникавшие бреши. A поскольку Гитлер считал, что с русскими покончено, то особенно и не беспокоился относительно оголенного и растянутого донского фланга. А между тем фланг этот являлся крайне важным для сохранения 6-й армии и группы армий А на Кавказе. В случае развала этого фланга возникала не только угроза окружения для немецких войск у Сталинграда, но и опасность оказаться отрезанными для войск на Кавказе.

В конце ноября катастрофа разразилась. 6-я немецкая армия в результате наступательных действий советских войск была окружена и попала, как говорили сами немцы, – в «котел». Из Сталинграда немцам надо было срочно уходить. Но фюрер кричал: «Я не оставлю Волгу! Я не отойду от Волги!» Поэтому встал вопрос о деблокировании 6-й армии. 25 ноября Гитлер отозвал с Ленинградского фронта фельдмаршала фон Манштейна, одного из наиболее одаренных командующих, и поставил его во главе вновь сформированной группы армий «Дон» с задачей, наступая с юго-запада, деблокировать 6-ю армию у Сталинграда. Однако фюрер навязал командующему армий «Дон» невыполнимые условия.

Манштейн пытался объяснить, что единственный шанс добиться успеха заключается в том, чтобы 6-я армия предприняла наступление из района Сталинграда в западном направлении, а он, Манштейн, одновременно предпримет мощное наступление навстречу Паулюсу, чтобы таким образом прорвать русское кольцо окружения.

Но Гитлер опять не разрешил отход от Волги. По его мнению, 6-я армия должна была оставаться в Сталинграде, а Манштейну предстояло пробиваться к ней. Манштейн пытался убедить верховного правителя, что это просто невозможно, что русские здесь слишком сильны. Тем не менее 12 декабря с тяжелым сердцем он начал наступление, которое было названо «Зимняя гроза», ибо казалось, что русская зима проявила в этих степях все свое неистовство, наметая снежные сугробы и обжигая трескучим морозом.

Вначале наступление войск Манштейна протекало довольно успешно. 4-я танковая армия под командованием генерала Гота, продвигаясь на северо-восток по обе стороны железной дороги от Котельникова, преодолела почти 75 километров.

К 19 декабря головные части наступавших войск находились примерно в 40 километрах от города; к 21 декабря они приблизились на расстояние 30 километров, и осажденные войска 6-й армии по ночам могли видеть через заснеженные степи сигнальные вспышки приближавшихся спасителей.

На пути ударной группы немцев находилась 51-я армия русских (34 тысячи человек, 77 танков, 319 орудий и минометов). В людях и артиллерии враг превосходил войска 51-й армии в два раза, в танках – более чем в шесть раз. На направлении главного удара операции «Зимняя гроза» он имел подавляющее превосходство. Под напором превосходящих сил немцев 51-я армия после тяжелых боев стала отходить к реке Аксай. Но 15 декабря советские войска на другом участке фронта перешли в контрнаступление и захватили станицу Верхне-Кумскую.

На следующий день после ураганного артиллерийского огня и массированной бомбежки с воздуха противник предпринял безрезультатное пятидневное наступление. Оборонявшие станицу красноармейцы несли тяжелые потери, но тем не менее выстояли, уничтожив 50 танков и до полка вражеской пехоты.

Во второй половине дня 18 декабря на имя командира 1378-го полка подполковника М. Диасамидзе и командира 55-го отдельного танкового полка подполковника А. Асланова поступила телеграмма Верховного Главнокомандующего Сталина: «Горжусь вашей упорной борьбой. Ни шагу назад. Отличившихся бойцов и командиров представить к правительственной награде. Сталин».

На рассвете 19 декабря немецко-фашистские войска возобновили наступление и 20 декабря все же ворвались в Верхне-Кумскую. Положение войск 51-й армии стало критическим. Но в это время на помощь успела подойти 2-я гвардейская армия генерала Р. Я. Малиновского, которая вступила в бой с группировкой Гота. При поддержке авиации 8-й воздушной армии наступил перелом и противник был остановлен.

Еще несколькими днями раньше согласно показаниям немецких генералов, данным ими после войны, прорыв из Сталинграда 6-й армии навстречу 4-й танковой армии наверняка увенчался бы успехом. Однако Гитлер опять запретил оставлять Сталинград, хотя это был последний шанс на спасение для 200-тысячной армии Паулюса. Позднее начальник Генерального штаба Цейтлер вспоминал:

«Гитлер не уступал. Напрасно я описывал ему ужасные условия внутри так называемой крепости: отчаяние умирающих с голоду солдат, потеря веры в верховное командование; раненые умирают из-за отсутствия необходимой медицинской помощи, в то время как тысячи замерзают. Он оставался глух к моим доводам такого рода, как и другим выдвигаемым мною причинам».

Сопротивление, оказываемое русскими, все усиливалось, и генералу Готу не хватало сил и средств, чтобы преодолеть последние 30 километров до Сталинграда. Генерал Гот считал, что если бы 6-я армия вырвалась из Сталинграда, он смог бы соединиться с ней и затем вместе отойти к Котельникову. Это, по его мнению, спасло бы не менее 200 тысяч солдат.

Вероятно, в течение одного или двух дней между 21 и 23 декабря это еще можно было бы сделать, но позднее стало невозможным, ибо Красная Армия неожиданно для Гота нанесла удар дальше на север и создала угрозу левому флангу всей группировке армий «Дон» Манштейна.

23 декабря генерал Гот отдал приказ о переходе к обороне в 30–40 километрах от окруженных войск Паулюса. Попытка деблокировать 6-ю армию потерпела неудачу.

В мемуарах, написанных после войны, Манштейн говорил, что 19 декабря в нарушение приказа Гитлера он дал указание 6-й армии начать прорыв из Сталинграда в юго-западном направлении, чтобы соединиться с танковой армией Гота. Он приводил в мемуарах текст своей директивы. Однако в ней имелись определенные оговорки, и Паулюс, все еще выполнявший приказ Гитлера, который запрещал оставлять город, вероятно, был совершенно сбит с толку этой директивой и не подчинился фельдмаршалу. В итоге «Зимняя гроза» не разразилась…

«Поздравляю Вас с производством в фельдмаршалы»

Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин 30 декабря 1942 г. дал следующую директиву:

«С 1 января 1943 г. 57, 64-ю и 62-ю армии передать в состав Донского фронта. Сталинградский фронт с 1 января ликвидировать. Средства, отпущенные Сталинградскому фронту для проведения операции «Кольцо», передать Донскому фронту».

Еще 19 декабря на Донской фронт прибыл генерал-полковник артиллерии Н. Н. Воронов, которому Ставка дала задание координировать действия двух фронтов. Не откладывая дела, представитель Ставки, командующий фронтом К. К. Рокоссовский и его начальник штаба М. С. Малинин приступили к составлению плана. Сразу же стало очевидным, что интересы дела требуют сосредоточения руководства в одних руках. Того же мнения придерживалось, как оказалось, и Верховное Главнокомандование. При обсуждении этого вопроса в Государственном Комитете Обороны (ГКО) Сталин предложил: «Руководство по разгрому окруженного противника нужно передать в руки одного человека. Сейчас действия двух командующих фронтами мешают ходу дела».

Присутствовавшие члены ГКО поддержали это мнение. Кто-то предложил передать все войска в подчинение К. К. Рокоссовскому.

А вы что молчите? – обратился Верховный к Рокоссовскому.

На мой взгляд, оба командующих достойны. Еременко будет, конечно, обижен, если передать войска Сталинградского фронта под мое командование.

– Сейчас не время обижаться, – отрезал Сталин. – Позвоните Еременко и объявите ему решение ГКО.

Получив под свое командование три новые армии, Рокоссовский, конечно, немедленно отправился знакомиться с ними. 57-я армия Ф. И. Толбухина занимала юго-западную сторону кольца окружения. Так же как в 64-й армии М. С. Шумилова, блокировавшей противника с юга, состояние войск здесь было хорошим, боевой дух высоким.

Особое впечатление на Рокоссовского произвело посещение 62-й армии, героически сражавшееся за Сталинград. У командарма В. И. Чуйкова он пробыл весь день. Рокоссовский убедился, что Чуйков и его бойцы превратили развалины Сталинграда в неприступную крепость. Ко времени посещения Рокоссовским армии Чуйкова план операции был уже отработан. 27 декабря его отправили в Ставку, однако изложенные в плане соображения полностью не были утверждены Ставкой.

На следующий день в адрес Воронова и Рокоссовского поступила директива: «Главный недостаток представленного Вами плана по «Кольцу» заключается в том, что главный и вспомогательные удары идут в разные стороны и нигде не смыкаются, что делает сомнительным успех операции. По мнению Ставки, главной Вашей задачей на первом этапе операции должно быть отсечение и уничтожение западной группировки окруженных войск противника… Ставка приказывает на основе изложенного переделать план. Предложенный Вами срок начала операции по первому плану Ставка утверждает».

В окончательном варианте плана операции «Кольцо» предусматривалось рассечение вражеской группировки ударом с запада на восток и в качестве первого этапа – уничтожение ее войск в юго-западном выступе котла. В дальнейшем войска Донского фронта должны были последовательно расчленить окруженную группировку и уничтожить ее по частям. Теперь предстояло осуществить этот план. Задача была не из легких.

Для того чтобы представить наглядно, какого характера трудности возникали перед войсками Рокоссовского, надо знать, каковы были условия, в которых им пришлось завершать Сталинградскую битву, и какими силами располагал противник.

Местность, где развернулось сражение, – холмистая степь с небольшими высотами, имевшими пологие скаты. По степи во всех направлениях шли балки с крутыми, отвесными берегами. В юго-восточной части большой низины, по которой протекала река Россошка, было немало ровных площадок, удобных для строительства аэродромов. Наличие густо расположенных населенных пунктов позволило противнику наладить водоснабжение своих войск, что в степной местности имеет немаловажное значение и чего на многих участках были лишены войска Рокоссовского. Кроме того, наличие высот, балок и населенных пунктов давало врагу возможность укрыто располагать своих солдат и устраивать различного рода склады. В склонах балок оборудовались землянки для штабов и тактических резервов.

Погода в январе также не благоприятствовала наступавшим. Зима 1942/43 г. была мягче, чем предыдущая, но все же среднесуточная температура держалась на уровне минус 18°, а в отдельные дни во второй половине января понижалась и до минус 22° и даже до минус 32°. В степи бушевали сильные ветры, сопровождавшиеся метелями. Обильный снег хорошо маскировал все оборонительные сооружения врага.

Гитлеровцы имели время для организации прочной обороны. Их резервы располагались так, что образовывали внутри окружения как бы второе кольцо, что способствовало увеличению глубины обороны и создавало возможность маневра для контратак в любом направлении. В декабре немецко-фашистские войска провели большую работу по укреплению своих позиций. В главной полосе обороны и на промежуточных рубежах они создали сеть опорных пунктов и узлов сопротивления. В западной части района противник воспользовался сооружениями бывшего нашего среднего оборонительного обвода, проходившего по левому берегу Россошки и далее на юго-восток по правому берегу Червленой. На этом рубеже противник имел возможность усовершенствовать оборону, создав сплошную линию укреплений.

В восточной части кольца, где также проходил бывший наш внутренний оборонительный обвод, противник тоже оборудовал опорные пункты и узлы сопротивления, причем сеть их распространялась в глубину до 10 километров вплоть до самого Сталинграда.

Ко всему сказанному следует добавить, что первоначально войска Рокоссовского не имели большого превосходства над противником в силах и средствах. Донской фронт на 10 января 1943 г. имел: людей – 212 тысяч, противник – 250 тысяч, орудий и минометов соответственно 6860 и 4130, танков – 257 и 300, боевых самолетов – 300 и 100. Располагая превосходством в орудиях (более чем в полтора раза) и самолетах (в три раза), войска Рокоссовского численно уступали врагу в людях (1:1,2) и танках (1:1,2). Однако боеспособность советских войск была значительно выше боеспособности блокированной уже полтора месяца армии Паулюса. Наступал 1943 год.

В ночь под Новый год в штабе Рокоссовского стали обсуждать положение окруженной группировки. Кто-то заметил: «Теперь самое время предъявить ультиматум о сдаче!» Bce согласились.

На следующий день Рокоссовский переговорил об этом с первым заместителем начальника Генерального штаба А. И. Антоновым, который обещал подумать и сообщить о решении. Одновременно командующий фронтом поделился идеей с Вороновым. Представителя Ставки очень заинтересовала мысль об ультиматуме, и 2 января в Ставку был отправлен специальный документ, в котором испрашивалось разрешение 4 или 5 января вручить командованию окруженных войск ультиматум. После этого стали ждать решения Ставки.

Подготовка операции «Кольцо» тем временем продолжалась. Но с приближением 6 января – срока начала операции – делалось все более очевидным, что к этому времени фронт не будет готов к наступлению. Многие эшелоны с войсками и транспорты с вооружением и боеприпасами запаздывали. В таких условиях начинать операцию было рискованно.

Утром 3 января Рокоссовский, Воронов и Малинин собрались, чтобы определить реальную готовность к наступлению. Стали подсчитывать, проверять цифры. Опоздания эшелонов увеличились, а не уменьшились.

– Что же выходит? – раздумывал Воронов.

– Как ни крути, мы не будем готовы в назначенный срок, – настаивал Рокоссовский.

– Нам нужно еще шесть-семь суток. Придется просить Ставку об отсрочке.

– Нет, это невозможно. Верховный этого не разрешит.

– Ну хотя бы трое-четверо суток!

– Попробуем, – согласился Воронов и тут же стал звонить в Москву.

Сталин молча выслушал Воронова, ничего не ответил, сказал «до свидания» и положил трубку. Тогда Воронов и Рокоссовский составили донесение, тотчас же переданное в Москву: «Приступить к выполнению «Кольца» в утвержденный Вами срок не представляется возможным из-за опоздания с прибытием к местам выгрузки на 4–5 суток частей усиления, эшелонов с пополнением и транспортов с боеприпасами… Наш правильно рассчитанный план был нарушен также внеочередным пропуском эшелонов и транспортов для левого крыла тов. Ватутина. Тов. Рокоссовский просит изменить срок на плюс четыре. Все расчеты проверены мной лично. Все это заставляет просить Вас утвердить начало «Кольца» плюс 4. Прошу Ваших указаний. Воронов».

Реакция на это донесение последовала немедленно. Воронова вызвали к телефону. Сталин был сильно раздражен, и Воронову пришлось услышать немало неприятных слов. Больше всего поразила его одна фраза: «Вы там досидитесь, что вас и Рокоссовского немцы в плен возьмут. Вы не соображаете, что можно, а что нельзя! Нам нужно скорее кончать, а вы умышленно затягиваете!» Кроме того, Сталин потребовал доложить ему, что значит в донесении фраза «плюс четыре». Воронов пояснил: «Нам нужны еще четыре дня для подготовки. Мы просим разрешения начать операцию «Кольцо» не 6, а 10 января». На что последовал ответ: «Утверждается!»

Отсрочка с началом наступления радовала Рокоссовского, хотя и до 10 января времени было очень мало, с трудом можно было уложиться. Но неумолимость Ставки была понятна командующему Донским фронтом. На левом фланге советско-германского фронта положение складывалось исключительно благоприятно. На Северном Кавказе немцы отступали, Юго-Западный фронт начал наступление в восточной части Донбасса. Если бы в этот момент войска семи армий Рокоссовского освободились, советское командование могло рассчитывать, бросив их на фронт, не только отрезать кавказскую группировку, но и очистить всю Левобережную Украину.

Тем временем в Ставке мысль о предложении ультиматума поддержали. Она понравилась Сталину. Подготовленный проект текста был направлен в Ставку, где его утвердили с небольшими изменениями.

«Командующему окруженной под Сталинградом 6-й германской армией генерал-полковнику Паулюсу или его заместителям. 6-я германская армия, соединения 4-й танковой армии и приданные им части усиления находятся в полном окружении с 23 ноября 1942 г. Части Красной Армии окружили эту группу германских войск плотным кольцом. Все надежды на спасение Ваших войск с юга и юго-запада не оправдались. Спешившие Вам на помощь германские войска разбиты Красной Армией, и остатки этих войск отступают на Ростов. Положение Ваших войск тяжелое. Они испытывают голод, болезни и холод. Суровая русская зима только начинается; сильные морозы, холодные ветры и метели еще впереди, а Ваши солдаты не обеспечены зимним обмундированием и находятся в тяжелых антисанитарных условиях. Вы, как командующий, и все офицеры окруженных войск отлично понимаете, что у Вас нет никаких реальных возможностей прорвать кольцо окружения. Ваше положение безнадежное, и дальнейшее сопротивление не имеет никакого смысла.

В условиях сложившейся для Вас безвыходной обстановки, во избежание напрасного кровопролития, предлагаем Вам принять следующие условия капитуляции:

1. Всем германским окруженным войскам во главе с Вами и Вашим штабом прекратить сопротивление… При отклонении Вами нашего предложения о капитуляции предупреждаем, что войска Красной Армии и Красного военного Флота будут вынуждены вести дело на уничтожение окруженных германских войск, а за их уничтожение Вы будете нести ответственность. Представитель Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии генерал-полковник артиллерии Воронов, командующий войсками Донского фронта генерал-лейтенант Рокоссовский».

Ранним утром 8 января добровольцы-парламентеры – работник разведотдела штаба Донского фронта майор А. М. Смыслов и работник политуправления капитан Н. Д. Дятленко в сопровождении трубача вышли из окопов с высоко поднятым белым флагом. Они прошли метров сто и были обстреляны противником. Пришлось вернуться. Все это доложили в Ставку. Последовало распоряжение: «Все прекратить».

Спустя некоторое время Ставка посоветовала послать парламентеров на южное крыло кольца окружения. Попытка 9 января была более успешной. На нейтральной полосе немецкие офицеры предложили отдать пакет, но Смыслов заявил, что у него есть приказ передать пакет лично Паулюсу. Тогда немецкие офицеры, завязав глаза парламентерам, отвезли их на командный пункт и по телефону доложили своему начальству о желании парламентеров видеть Паулюса. Через некоторое время парламентерам было сообщено, что немецкое командование уже знакомо с содержанием ультиматума (его передавали многократно по радио) и отказывается принять его. После этого Смыслов и Дятленко благополучно вернулись.

Командование 6-й армии не пожелало сложить оружие. Об этом сообщили в Ставку. 10 января в 8 ч 5 мин от рева тысяч орудий задрожала земля, волны воздуха, взметая снег, понеслись над окопами, вспышки орудийных выстрелов превратились в сплошное зарево. Так продолжалось 55 мин. До этого в 4 ч авиация дальнего действия бомбила аэродромы, штабы, узлы связи противника. Напряженный бой шел весь день. К концу его войска 65-й армии вклинились во вражескую оборону на глубину 1,5–4,5 километра, преодолевая упорное сопротивление противника. Только через трое суток кровопролитных боев удалось ликвидировать западный выступ немецкой обороны.

В конце дня 12 января войска 65-й и 21-й армий вышли на западный берег Россошки и продолжали наступление. Мороз достигал минус 22°.

После нескольких дней перегруппировки 23 января войска Донского фронта возобновили наступление по всему фронту. Чем ближе к Сталинграду, тем ужаснее становилась картина разгрома немецкой армии. Наконец, 26 января 1943 г. у Мамаева кургана встретились войска 21-й армии и защитники города – чуйковцы. 6-я армия – гордость немецкого вермахта – агонизировала. Еще 24 января Паулюс сообщал в гитлеровскую ставку: «Катастрофа неизбежна. Для спасения еще оставшихся в живых людей прошу немедленно дать разрешение на капитуляцию». В ответ Гитлер радировал: «Запрещаю капитуляцию! Армия должна удерживать свои позиции до последнего человека и до последнего патрона».

С утра 27 января войска Рокосссовского приступили к уничтожению расчлененных вражеских группировок. 31 января Паулюсу, находившемуся в подвале сталинградского универмага, еще с вечера блокированного советскими солдатами, принесли последнюю телеграмму от Гитлера: «Поздравляю Вас с производством в фельдмаршалы».

– Это, вероятно, должно означать приказ о самоубийстве, – хладнокровно сказал Паулюс, прочитав телеграмму. – Однако такого удовольствия я ему не доставлю.

В то же утро генерал-фельдмаршал германской армии Фридрих фон Паулюс вместе со штабом сдался в плен солдатам генерал-полковника К. К. Рокоссовского (звание генерал-полковника было присвоено командующему Донским фронтом 15 января 1943 г.). Воронову было присвоено звание – маршал артиллерии.

Глубокой ночью привезли Паулюса. В прихожей Паулюс спросил переводчика, как можно узнать, кто маршал Воронов и кто генерал Рокоссовский, и получил ответ. Дверь отворилась, Паулюс вошел в ярко освещенную комнату. Воронов и Рокоссовский сидели за небольшим столиком. Встречу снимал кинооператор Р. Кармен. Остановившись на пороге, Паулюс поднятием правой руки приветствовал советских военачальников. Воронов, сидя, жестом показал на стул, поставленный с другой стороны стола, и сказал:

– Подойдите к столу и сядьте.

Переводчик – Н. Д. Дятленко – перевел. Крупными шагами Паулюс подошел и сел. Видно было, что он нервничает. Фельдмаршал выглядел усталым и больным.

Воронов подвинул к нему лежавшую на столе коробку папирос:

– Курите!

Паулюс кивнул головой:

– Данке! – но курить не стал.

– Мы к вам имеем всего два вопроса, генерал-полковник, – начал Воронов.

– Простите, – прервал его Паулюс, – я генерал-фельдмаршал. Радиограмма о производстве в этот чин пришла только что, и я не смог переменить форму… Кроме того, я надеюсь, что вы не будете заставлять меня отвечать на вопросы, которые вели бы к нарушению мной присяги.

– Таких вопросов мы касаться не станем, господин генерал-фельдмаршал, – пообещал Воронов. – Мы предлагаем вам немедленно отдать приказ прекратить сопротивление группе ваших войск, продолжающих драться в северо-западной части Сталинграда. Это поможет избежать лишних жертв.

Пока переводчик переводил эти слова, Рокоссовский закурил и еще раз предложил сделать это Паулюсу. Тогда Паулюс закурил и, дымя папиросой, стал медленно отвечать:

– Я не могу принять вашего предложения. В данное время я не командующий, а военнопленный, и мои приказы недействительны, тем более что северная группа имеет своего командующего и продолжает выполнять приказ верховного главнокомандования германской армии.

– В таком случае вы будете нести ответственность перед историей за напрасную гибель своих подчиненных. Войска генерала Рокоссовского располагают силами и средствами, достаточными для их полного уничтожения. Если вы откажетесь отдать приказ, завтра с утра мы начнем штурм и уничтожим их. Взвесьте все!

Но Паулюс вновь отказался, приведя те же аргументы.

– Хорошо, – продолжил Воронов, – перейдем ко второму вопросу. Какой режим питания вам необходимо установить, чтобы не повредить вашему здоровью? То, что вы больны, мы знаем от генерал-лейтенанта Ренольди, вашего армейского врача.

Паулюс явно удивился. Медленно, подбирая слова, он ответил:

– Мне ничего особенного не нужно. Я прошу лишь, чтобы хорошо отнеслись к раненым и больным моей армии, оказывали им медицинскую помощь и кормили. Это единственная моя просьба.

По мере возможностей эта просьба будет выполнена. В Красной Армии, в отличие от немецкой, к пленным, особенно к раненым и больным, относятся гуманно. Но я должен сказать фельдмаршалу, что наши врачи уже сейчас столкнулись с большими трудностями. Ваш медицинский персонал бросил на произвол судьбы госпитали, переполненные ранеными и больными! Думаю, вы понимаете, как трудно нам в такой обстановке наладить быстро нормальное лечение десятков тысяч ваших солдат и офицеров.

На этом разговор закончился. Паулюс высоко поднял правую руку, круто повернулся и вышел.

На следующий день ровно в 8.30 земля содрогнулась, и смерч огня невиданной силы обрушился на врага. Плотность артминометных ударов была 338 стволов на километр фронта.

«Выполняя Ваш приказ, войска Донского фронта в 16.00 2 февраля 1943 г. закончили разгром и уничтожение сталинградской группировки врага»,

– телеграфировали в этот день Воронов и Рокоссовский Главнокомандующему.