Текст книги "Владимир Высоцкий"

Автор книги: Владимир Высоцкий

Лежит камень в степи

Артуру Макарову

 
Лежит камень в степи,
А под него вода течет,
А на камне написано слово:
«Кто направо пойдет —
Ничего не найдет,
А кто прямо пойдет —
Никуда не придет,
Кто налево пойдет —
Ничего не поймет
И ни за грош пропадет».
 
 
Перед камнем стоят
Без коней и без мечей
И решают: идти или не надо.
Был один из них зол —
Он направо пошел,
В одиночку пошел, —
Ничего не нашел —
Ни деревни, ни сел, —
И обратно пришел.
 
 
Прямо нету пути —
Никуда не прийти,
Но один не поверил в заклятья
И, подобравши подол,
Напрямую пошел, —
Сколько он ни бродил —
Никуда не добрел, —
Он вернулся и пил,
Он обратно пришел.
 
 
Ну а третий – был дурак,
Ничего не знал и так,
И пошел без опаски налево.
Долго ль, коротко ль шагал —
И совсем не страдал,
Пил, гулял и отдыхал,
Ничего не понимал, —
Ничего не понимал,
Так всю жизнь и прошагал —
И не сгинул, и не пропал.
 

1962

Большой Каретный

Левону Кочаряну

 
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
Где твой черный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.
 
 
Помнишь ли, товарищ, этот дом?
Нет, не забываешь ты о нем.
Я скажу, что тот полжизни потерял,
Кто в Большом Каретном не бывал.
Еще бы, ведь
 
 
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
Где твой черный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.
 
 
Переименован он теперь,
Стало все по новой там, верь не верь.
И все же, где б ты ни был, где ты ни
бредешь,
Нет-нет да по Каретному пройдешь.
Еще бы, ведь
 
 
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
Где твой черный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.
 

1962

Зэка Васильев и Петров зэка

 
Сгорели мы по недоразумению —
Он за растрату сел, а я – за Ксению, —
У нас любовь была, но мы рассталися:
Она кричала и сопротивлялася.
 
 
На нас двоих нагрянула ЧК,
И вот теперь мы оба с ним зэка —
Зэка Васильев и Петров зэка.
 
 
А в лагерях – не жизнь, а темень-тьмущая:
Кругом майданщики, кругом домушники,
Кругом ужасное к нам отношение
И очень странные поползновения.
 
 
Ну а начальству наплевать – за что и как, —
Мы для начальства – те же самые зэка —
Зэка Васильев и Петров зэка.
 
 
И вот решили мы – бежать нам хочется,
Не то всё это очень плохо кончится:
Нас каждый день мордуют уголовники,
И главный врач зовет к себе в любовники.
 
 
И вот – в бега решили мы, ну а пока
Мы оставалися всё теми же зэка —
Зэка Васильев и Петров зэка.
 
 
Четыре года мы побег готовили —
Харчей три тонны мы наэкономили,
И нам с собою даже дал половничек
Один ужасно милый уголовничек.
 
 
И вот ушли мы с ним в руке рука, —
Рукоплескали нашей дерзости зэка —
Зэка Петрову, Васильеву зэка.
 
 
И вот – по тундре мы, как сиротиночки, —
Не по дороге всё, а по тропиночке.
Куда мы шли – в Москву или в Монголию, —
Он знать не знал, паскуда, я – тем более.
 
 
Я доказал ему, что запад – где закат,
Но было поздно: нас зацапала ЧК —
Зэка Петрова, Васильева зэка.
 
 
Потом – приказ про нашего полковника:
Что он поймал двух крупных уголовников, —
Ему за нас – и деньги, и два ордена,
А он от радости все бил по морде нас.
 
 
Нам после этого прибавили срокá,
И вот теперь мы – те же самые зэка —
Зэка Васильев и Петров зэка.
 

1962

* * *

 
Мы вместе грабили одну и ту же хату,
В одну и ту же мы проникли щель, —
Мы с ними встретились, как три молочных брата,
Друг друга не видавшие вообще.
 
 
За хлеб и воду и за свободу —
Спасибо нашему советскому народу!
За ночи в тюрьмах, допросы в МУРе —
Спасибо нашей городской прокуратуре!
 
 
Нас вместе переслали в порт Находку,
Меня отпустят завтра, пустят завтра их, —
Мы с ними встретились, как три рубля на водку,
И разошлись, как водка на троих.
 
 
За хлеб и воду и за свободу —
Спасибо нашему советскому народу!
За ночи в тюрьмах, допросы в МУРе —
Спасибо нашей городской прокуратуре!
 
 
Как хорошо устроен белый свет! —
Меня вчера отметили в приказе:
Освободили раньше на пять лет, —
И подпись: «Ворошилов, Георгадзе».
 
 
За хлеб и воду и за свободу —
Спасибо нашему советскому народу!
За ночи в тюрьмах, допросы в МУРе —
Спасибо нашей городской прокуратуре!
 
 
Да это ж математика богов:
Меня ведь на двенадцать осудили, —
У жизни отобрали семь годов,
И пять – теперь обратно возвратили!
 
 
За хлеб и воду и за природу —
Спасибо нашему советскому народу!
За ночи в тюрьмах, допросы в МУРе —
Спасибо нашей городской прокуратуре!
 

1963

Письмо рабочих тамбовского завода
китайским руководителям

 
В Пекине очень мрачная погода,
У нас в Тамбове на заводе перекур, —
Мы пишем вам с тамбовского завода,
Любители опасных авантюр!
 
 
Тем, что вы договор не подписали,
Вы причинили всем народам боль
И, извращая факты, доказали,
Что вам дороже генерал де Голль.
 
 
Нам каждый день насущный мил и дорог, —
Но если даже вспомнить старину,
То это ж вы изобретали порох
И строили Китайскую стену.
 
 
Мы понимаем – вас совсем не мало,
Чтоб триста миллионов погубить, —
Но мы уверены, что сам товарищ Мао,
Ей-богу, очень-очень хочет жить.
 
 
Когда вы рис водою запивали —
Мы проявляли интернационализм, —
Небось когда вы русский хлеб жевали,
Не говорили про оппортунизм!
 
 
Боитесь вы, что – реваншисты в Бонне,
Что – Вашингтон грозится перегнать, —
Но сам Хрущев сказал еще в ООНе,
Что мы покажем кузькину им мать!
 
 
Вам не нужны ни бомбы, ни снаряды —
Не раздувайте вы войны пожар, —
Мы нанесем им, если будет надо,
Ответный термоядерный удар.
 
 
А если зуд – без дела не страдайте, —
У вас еще достаточно делов:
Давите мух, рождаемость снижайте,
Уничтожайте ваших воробьев!
 
 
И не интересуйтесь нашим бытом —
Мы сами знаем, где у нас чего.
Так наш ЦК писал в письме открытом, —
Мы одобряем линию его!
 

1964

Антисемиты

 
Зачем мне считаться шпаной и бандитом —
Не лучше ль податься мне в антисемиты:
На их стороне хоть и нету законов, —
Поддержка и энтузиазм миллионов.
 
 
Решил я – и, значит, кому-то быть битым.
Но надо ж узнать, кто такие семиты, —
А вдруг это очень приличные люди,
А вдруг из-за них мне чего-нибудь будет!
 
 
Но друг и учитель – алкаш в бакалее —
Сказал, что семиты – простые евреи.
Да это ж такое везение, братцы, —
Теперь я спокоен – чего мне бояться!
 
 
Я долго крепился, ведь благоговейно
Всегда относился к Альберту Эйнштейну.
Народ мне простит, но спрошу я невольно:
Куда отнести мне Абрама Линкольна?
 
 
Средь них – пострадавший от Сталина
Каплер,
Средь них – уважаемый мной Чарли Чаплин,
Мой друг Рабинович, и жертвы фашизма,
И даже основоположник марксизма.
 
 
Но тот же алкаш мне сказал после дельца,
Что пьют они кровь христианских младенцев;
И как-то в пивной мне ребята сказали,
Что очень давно они Бога распяли!
 
 
Им кровушки надо – они по запарке
Замучили, гады, слона в зоопарке!
Украли, я знаю, они у народа
Весь хлеб урожая минувшего года!
 
 
По Курской, Казанской железной дороге
Построили дачи – живут там как боги…
На все я готов – на разбой и насилье, —
И бью я жидов – и спасаю Россию!
 

1964

Песня про Уголовный кодекс

 
Нам ни к чему сюжеты и интриги:
Про все мы знаем, про всё, чего ни дашь.
Я, например, на свете лучшей книгой
Считаю Кодекс уголовный наш.
 
 
И если мне неймется и не спится
Или с похмелья нет на мне лица —
Открою Кодекс на любой странице,
И не могу – читаю до конца.
 
 
Я не давал товарищам советы,
Но знаю я – разбой у них в чести, —
Вот только что я прочитал про это:
Не ниже трех, не свыше десяти.
 
 
Вы вдумайтесь в простые эти строки, —
Что нам романы всех времен и стран! —
В них есть бараки, длинные как сроки,
Скандалы, драки, карты и обман…
 
 
Сто лет бы мне не видеть этих строчек! —
За каждой вижу чью-нибудь судьбу, —
И радуюсь, когда статья – не очень:
Ведь все же повезет кому-нибудь!
 
 
И сердце бьется раненою птицей,
Когда начну свою статью читать,
И кровь в висках так ломится-стучится, —
Как мусора, когда приходят брать.
 

1964

Наводчица

 
– Сегодня я с большой охотою
Распоряжусь своей субботою,
И если Нинка не капризная,
Распоряжусь своею жизнью я!
 
 
– Постой, чудак, она ж – наводчица, —
Зачем?
– Да так, уж очень хочется!
– Постой, чудак, у нас – компания, —
Пойдем в кабак – зальем желание!
 
 
– Сегодня вы меня не пачкайте,
Сегодня пьянка мне – до лампочки:
Сегодня Нинка соглашается —
Сегодня жисть моя решается!
 
 
– Ну и дела же с этой Нинкою!
Она жила со всей Ордынкою, —
И с нею спать ну кто захочет сам!..
– А мне плевать – мне очень хочется!
 
 
Сказала: любит, – все, заметано!
– Отвечу рупь за сто, что врет она!
Она ж того – ко всем ведь просится…
– А мне чего – мне очень хочется!
 
 
– Она ж хрипит, она же грязная,
И глаз подбит, и ноги разные,
Всегда одета как уборщица…
– Плевать на это – очень хочется!
 
 
Все говорят, что – не красавица, —
А мне такие больше нравятся.
Ну что ж такого, что – наводчица, —
А мне еще сильнее хочется!
 

1964

О нашей встрече

 
О нашей встрече что там говорить! —
Я ждал ее, как ждут стихийных бедствий, —
Но мы с тобою сразу стали жить,
Не опасаясь пагубных последствий.
 
 
Я сразу сузил круг твоих знакомств,
Одел, обул и вытащил из грязи, —
Но за тобой тащился длинный хвост —
Длиннющий хвост твоих коротких связей.
 
 
Потом, я помню, бил друзей твоих:
Мне с ними было как-то неприятно, —
Хотя, быть может, были среди них
Наверняка отличные ребята.
 
 
О чем просила – делал мигом я, —
Мне каждый час хотелось сделать ночью брачной.
Из-за тебя под поезд прыгал я,
Но, слава богу, не совсем удачно.
 
 
И если б ты ждала меня в тот год,
Когда меня отправили на дачу, —
Я б для тебя украл весь небосвод
И две звезды кремлевские в придачу.
 
 
И я клянусь – последний буду гад! —
Не ври, не пей – и я прощу измену, —
И подарю тебе Большой театр
И Малую спортивную арену.
 
 
А вот теперь я к встрече не готов:
Боюсь тебя, боюсь ночей интимных —
Как жители японских городов
Боятся повторенья Хиросимы.
 

1964

Песня о госпитале

 
Жил я с матерью и батей
        На Арбате – здесь бы так! —
А теперь я в медсанбате —
        На кровати, весь в бинтах…
 
 
Что нам слава, что нам Клава —
        Медсестра – и белый свет!..
Помер мой сосед, что справа,
        Тот, что слева, – еще нет.
 
 
И однажды, как в угаре,
        Тот сосед, что слева, мне
Вдруг сказал: «Послушай, парень,
        У тебя ноги-то нет».
 
 
Как же так? Неправда, братцы, —
        Он, наверно, пошутил!
«Мы отрежем только пальцы» —
        Так мне доктор говорил.
 
 
Но сосед, который слева,
        Все смеялся, все шутил,
Даже если ночью бредил —
        Все про ногу говорил.
 
 
Издевался: мол, не встанешь,
        Не увидишь, мол, жены!..
Поглядел бы ты, товарищ,
        На себя со стороны!
 
 
Если б был я не калека
        И слезал с кровати вниз —
Я б тому, который слева,
        Просто глотку перегрыз!
 
 
Умолял сестричку Клаву
        Показать, какой я стал…
Был бы жив сосед, что справа, —
        Он бы правду мне сказал!..
 

1964

Песня про стукача

 
В наш тесный круг не каждый попадал,
И я однажды – проклятая дата —
Его привел с собою и сказал:
«Со мною он – нальем ему, ребята!»
 
 
Он пил как все и был как будто рад,
А мы – его мы встретили как брата…
А он назавтра продал всех подряд, —
Ошибся я – простите мне, ребята!
 
 
Суда не помню – было мне невмочь,
Потом – барак, холодный как могила, —
Казалось мне – кругом сплошная ночь,
Тем более что так оно и было.
 
 
Я сохраню хотя б остаток сил, —
Он думает – отсюда нет возврата.
Он слишком рано нас похоронил, —
Ошибся он – поверьте мне, ребята!
 
 
И день наступит – ночь не на года, —
Я попрошу, когда придет расплата:
«Ведь это я привел его тогда —
И вы его отдайте мне, ребята!..»
 

1964

* * *

 
Потеряю истинную веру —
Больно мне за наш СССР:
Отберите орден у Насеру —
Не подходит к ордену Насер!
 
 
Можно даже крыть с трибуны матом,
Раздавать подарки вкривь и вкось,
Называть Насера нашим братом, —
Но давать Героя – это брось!
 
 
Почему нет золота в стране?
Раздарили, гады, раздарили!
Лучше бы давали на войне, —
А Насеры после б нас простили.
 

1964

Бал-маскарад

 
Сегодня в нашей комплексной бригаде
Прошел слушок о бале-маскараде, —
Раздали маски кроликов,
Слонов и алкоголиков,
Назначили все это – в зоосаде.
 
 
«Зачем идти при полном при параде —
Скажи мне, моя радость, Христа ради?»
Она мне: «Одевайся!» —
Мол, я тебя стесняюся,
Не то, мол, как всегда, пойдешь ты сзади.
 
 
«Я платье, – говорит, – взяла у Нади —
Я буду нынче как Марина Влади
И проведу, хоть тресну я,
Часы свои воскресные
Хоть с пьяной твоей мордой, но в наряде!»
 
 
… Зачем же я себя утюжил, гладил? —
Меня поймали тут же, в зоосаде, —
Ведь массовик наш Колька
Дал мне маску алкоголика —
И на троих зазвали меня дяди.
 
 
Я снова очутился в зоосаде:
Глядь – две жены, – ну две Марины Влади! —
Одетые животными,
С двумя же бегемотами, —
Я тоже озверел – и стал в засаде.
 
 
Наутро дали премию в бригаде,
Сказав мне, что на бале-маскараде
Я будто бы не только
Сыграл им алкоголика;
А был у бегемотов я в ограде.
 

1964

Я был слесарь шестого разряда

 
Я был слесарь шестого разряда,
Я получки на ветер кидал, —
Получал я всегда сколько надо —
И плюс премию в каждый квартал.
 
 
Если пьешь, – понимаете сами —
Должен чтой-то иметь человек, —
Ну, и кроме невесты в Рязани,
У меня – две шалавы в Москве.
 
 
Шлю посылки и письма в Рязань я,
А шалавам – себя и вино, —
Каждый вечер – одно наказанье,
И всю ночь – истязанье одно.
 
 
Вижу я, что здоровие тает,
На работе – все брак и скандал, —
Никаких моих сил не хватает —
И плюс премии в каждый квартал.
 
 
Синяки и морщины на роже, —
И сказал я тогда им без слов:
На фиг вас – мне здоровье дороже, —
Поищите других фрайеров!..
 
 
Если б знали, насколько мне лучше,
Как мне чудно – хоть кто б увидал:
Я один пропиваю получку —
И плюс премию в каждый квартал!
 

1964

* * *

 
Передо мной любой факир —
ну просто карлик,
Я их держу за самых мелких фраеров, —
Возьмите мне один билет до Монте-Карло —
Я потревожу ихних шулеров!
 
 
Не соблазнят меня ни ихние красотки,
А на рулетку – только б мне взглянуть, —
Их банкометы мине вылижут подметки,
А я на поезд – ив обратный путь.
 
 
Играть я буду и на красных и на черных,
И в Монте-Карло я облажу все углы, —
Останутся у них в домах игорных
Одни хваленые зеленые столы.
 
 
Я привезу с собою массу впечатлений:
Попью коктейли, послушаю джаз-банд, —
Я привезу с собою кучу ихних денег —
И всю валюту сдам в советский банк.
 
 
Я говорю про все про это без ухарства —
Шутить мне некогда: мне «вышка» на носу, —
Но пользу нашему родному государству
Наверняка я этим принесу!
 

1964

Песня студентов-археологов

 
Наш Федя с детства связан был с землею —
Домой таскал и щебень и гранит…
Однажды он домой принес такое,
Что папа с мамой плакали навзрыд.
 
 
Студентом Федя очень был настроен
Поднять археологию на щит, —
Он в институт притаскивал такое,
Что мы кругом все плакали навзрыд.
 
 
Привез он как-то с практики
Два ржавых экспонатика
И утверждал, что это – древний клад,
Потом однажды в Элисте
Нашел вставные челюсти
Размером с самогонный аппарат.
 
 
Диплом писал про древние святыни,
О скифах, о языческих богах.
При этом так ругался по-латыни.
Что скифы эти корчились в гробах.
 
 
Он древние строения
Искал с остервенением
И часто диким голосом кричал,
Что есть еще пока тропа.
Где встретишь питекантропа, —
И в грудь себя при этом ударял.
 
 
Он жизнь решил закончить холостую
И стал бороться за семейный быт.
«Я, – говорил, – жену найду такую —
От зависти заплачете навзрыд!»
 
 
Он все углы облазил – и
В Европе был, и в Азии —
И вскоре раскопал свой идеал.
Но идеал связать не мог
В археологии двух строк, —
И Федя его снова закопал.
 

1964

* * *

 
Ну о чем с тобою говорить!
Все равно ты порешь ахинею, —
Лучше я пойду к ребятам пить —
У ребят есть мысли поважнее.
 
 
У ребят серьезный разговор —
Например, о том, кто пьет сильнее.
У ребят широкий кругозор —
От ларька до нашей бакалеи.
 
 
Разговор у нас и прям и груб —
Две проблемы мы решаем глоткой:
Где достать недостающий руль
И – кому потом бежать за водкой.
 
 
Ты даешь мне утром хлебный квас —
Что тебе придумать в оправданье!
Интеллекты разные у нас, —
Повышай свое образованье!
 

1964

Песня о нейтральной полосе

 
На границе с Турцией или С Пакистаном —
Полоса нейтральная; а справа, где кусты, —
Наши пограничники с нашим капитаном, —
А на левой стороне – ихние посты.
 
 
А на нейтральной полосе – цветы
Необычайной красоты!
 
 
Капитанова невеста жить решила вместе —
Прикатила, говорит: «Милый!..» – то да сё.
Надо ж хоть букет цветов подарить невесте:
Что за свадьба без цветов! – пьянка да и все.
 
 
А на нейтральной полосе – цветы
Необычайной красоты!
 
 
К ихнему начальнику, точно по повестке.
Тоже баба прикатила – налетела блажь, —
Тоже «милый» говорит, только по-турецки,
Будет свадьба, говорит, свадьба – и шабаш!
 
 
А на нейтральной полосе – цветы
Необычайной красоты!
 
 
Наши пограничники – храбрые ребята, —
Трое вызвались идти, а с ними капитан, —
Разве ж знать они могли про то, что азиаты
Порешили в ту же ночь вдарить по цветам!
 
 
Ведь на нейтральной полосе – цветы
Необычайной красоты!
 
 
Пьян от запаха цветов капитан мертвецки.
Ну и ихний капитан тоже в доску пьян, —
Повалился он в цветы, охнув по-турецки,
И, по-русски крикнув «…мать!», рухнул капитан.
 
 
А на нейтральной полосе – цветы
Необычайной красоты!
 
 
Спит капитан – и ему снится.
Что открыли границу как ворота в Кремле. —
Ему и на фиг не нужна была чужая заграница —
Он пройтиться хотел по ничейной земле.
Почему же нельзя? Ведь земля-то – ничья.
Ведь она – нейтральная!..
 
 
А на нейтральной полосе – цветы
Необычайной красоты!
 

1965

Попутчик

 
Хоть бы – облачко, хоть бы – тучка
В этот год на моем горизонте, —
Но однажды я встретил попутчика —
Расскажу про него, знакомьтесь.
 
 
Он спросил: «Вам куда?» – «До Вологды».
«Ну, до Вологды – это полбеды».
 
 
Чемодан мой от водки ломится —
Предложил я, как полагается:
«Может, выпить нам – познакомиться, —
Поглядим, кто быстрей сломается!..»
 
 
Он сказал: «Вылезать нам в Вологде.
Ну а Вологда – это вона где!..»
 
 
Я не помню, кто первый сломался, —
Помню, он подливал, поддакивал, —
Мой язык как шнурок развязался —
Я кого-то ругал, оплакивал…
 
 
И проснулся я в городе Вологде,
Но – убей меня – не припомню где.
 
 
А потом мне пришили дельце
По статье Уголовного кодекса, —
Успокоили: «Все перемелется», —
Дали срок – не дали опомниться.
 
 
И остался я в городе Вологде,
Ну а Вологда – это вона где!..
 
 
Пятьдесят восьмую дают статью —
Говорят: «Ничего, вы так молоды…»
Если б знал я, с кем еду, с кем водку пью, —
Он бы хрен доехал до Вологды!
 
 
Он живет себе в городе Вологде,
А я – на Севере, а Север – вона где!
 
 
…Все обиды мои – годы стерли.
Но живу я теперь как в наручниках:
Мне до боли, до кома в горле
Надо встретить того попутчика!
 
 
Но живет он в городе Вологде,
А я – на Севере, а Север – вона где!..
 

1965

* * *

 
Сыт я по горло, до подбородка —
Даже от песен стал уставать, —
Лечь бы на дно, как подводная лодка,
Чтоб не могли запеленговать!
 
 
Друг подавал мне водку в стакане,
Друг говорил, что это пройдет.
Друг познакомил с Веркой по пьяни:
Верка поможет, а водка спасет.
 
 
Не помогли ни Верка, ни водка:
С водки – похмелье, а с Верки – что взять!
Лечь бы на дно, как подводная лодка, —
И позывных не передавать!..
 
 
Сыт я по горло, сыт я по глотку —
Ох, надоело петь и играть, —
Лечь бы на дно, как подводная лодка.
Чтоб не могли запеленговать!
 

1965

* * *

Игорю Кохановскому

 
Мой друг уедет в Магадан —
Снимите шляпу, снимите шляпу!
Уедет сам, уедет сам —
Не по этапу, не по этапу.
 
 
Не то чтоб другу не везло.
Не чтоб кому-нибудь назло.
Не для молвы: что, мол, – чудак, —
А просто так.
 
 
Быть может, кто-то скажет: «Зря!
Как так решиться – всего лишиться!
Ведь там – сплошные лагеря,
А в них – убийцы, а в них – убийцы…»
 
 
Ответит он: «Не верь молве —
Их там не больше, чем в Москве!»
Потом уложит чемодан
И – в Магадан!
 
 
Не то чтоб мне – не по годам, —
Я б прыгнул ночью из электрички, —
Но я не еду в Магадан,
Забыв привычки, закрыв кавычки.
 
 
Я буду петь под струнный звон
Про то, что будет видеть он,
Про то, что в жизни не видал, —
Про Магадан.
 
 
Мой друг поедет сам собой —
С него довольно, с него довольно, —
Его не будет бить конвой —
Он добровольно, он добровольно.
 
 
А мне удел от Бога дан…
А может, тоже – в Магадан?
Уехать с другом заодно —
И лечь на дно!..
 

1965

* * *

 
То была не интрижка —
Ты была на ладошке.
Как прекрасная книжка
В грубой суперобложке.
 
 
Я влюблен был как мальчик —
С тихим трепетом тайным
Я листал наш романчик
С неприличным названьем.
 
 
Были слезы, угрозы —
Всё одни и всё те же, —
В основном была проза,
А стихи были реже.
 
 
Твои бурные ласки
И все прочие средства —
Это страшно, как в сказке
Очень раннего детства.
 
 
Я надеялся втайне,
Что тебя не листали, —
Но тебя, как в читальне.
Слишком многие брали.
 
 
Не дождаться мне мига.
Когда я с опозданьем
Сдам с рук на руки книгу
С неприличным названьем.
 

1965

Песня завистника

 
Мой сосед объездил весь Союз —
Что-то ищет, а чего – не видно, —
Я в дела чужие не суюсь.
Но мне очень больно и обидно.
 
 
У него на окнах – плюш и шелк.
Баба его шастает в халате, —
Я б в Москве с киркой уран нашел
При такой повышенной зарплате!
 
 
И сдается мне, что люди врут, —
Он нарочно ничего не ищет:
Для чего? – ведь денежки идут —
Ох, какие крупные деньжищи!
 
 
А вчера на кухне ихний сын
Головой упал у нашей двери —
И разбил нарочно мой графин, —
Я – мамаше счет в тройном размере.
 
 
Ему, значит, – руль, а мне – пятак?!
Пусть теперь мне платит неустойку!
Я ведь не из зависти, я так —
Ради справедливости, и только.
 
 
…Ничего, я им создам уют —
Живо он квартиру обменяет, —
У них денег – куры не клюют,
А у нас – на водку не хватает!
 

1965