Текст книги "Владимир Высоцкий"

Автор книги: Владимир Высоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

СЕМЕЙНЫЕ ДЕЛА В ДРЕВНЕМ РИМЕ

Как-то вечером патриции

Собрались у Капитолия

Новостями поделиться и

Выпить малость алкоголия.

Не вести ж бесед тверёзыми!

Марк-патриций не мытарился —

Пил нектар большими дозами

И ужасно нанектарился.

И под древней под колонною

Он исторг из уст проклятия:

«Эх, с почтенною матроною

Разойдусь я скоро, братия!

Она спуталась с поэтами,

Помешалась на театрах —

Так и шастает с билетами

На приезжих гладиаторов!

«Я, – кричит, – от бескультурия

Скоро стану истеричкою!» —

В общем, злобствует как фурия,

Поощряема сестричкою!

Только цыкают и шикают…

Ох, налейте снова мне «двойных»!

Мне ж – рабы в лицо хихикают.

На войну бы мне, да нет войны!

Я нарушу все традиции —

Мне не справиться с обеими, —

Опускаюсь я, патриции,

Дую горькую с плебеями!

Я ей дом оставлю в Персии —

Пусть берет сестру-мегерочку, —

На отцовские сестерции

Заведу себе гетерочку.

У гетер хотя безнравственней,

Но они не обезумели.

У гетеры пусть всё явственней,

Зато родственники умерли.

Там сумею исцелиться и

Из запоя скоро выйду я!»

…И пошли домой патриции,

Марку пьяному завидуя.

1969

ПРО ЛЮБОВЬ В СРЕДНИЕ ВЕКА

Сто сарацинов я убил во славу ей —

Прекрасной даме посвятил я сто смертей, —

Но сам король – лукавый сир —

затеял рыцарский турнир, —

Я ненавижу всех известных королей!

Вот мой соперник – рыцарь Круглого стола, —

Чужую грудь мне под копье король послал.

Но в сердце нежное ее

мое направлено копье, —

Мне наплевать на королевские дела!

Герб на груди его – там плаха и петля,

Но будет дырка там, как в днище корабля.

Он – самый первый фаворит,

к нему король благоволит, —

Но мне сегодня наплевать на короля!

Король сказал: «Он с вами справится шаля! —

И пошутил: – Пусть будет пухом вам земля!»

Я буду пищей для червей —

тогда он женится на ней, —

Простит мне Бог, я презираю короля!

Вот подан знак – друг друга взглядом пепеля,

Коней мы гоним, задыхаясь и пыля.

Забрало поднято – изволь!

Ах, как волнуется король!..

Но мне, ей-богу, наплевать на короля!

Ну вот все кончено – пусть отдохнут поля, —

Вот льется кровь его на стебли ковыля.

Король от бешенства дрожит,

но мне она принадлежит —

Мне так сегодня наплевать на короля!

…Но в замке счастливо мы не пожили с ней:

Король в поход послал на сотни долгих дней, —

Не ждет меня мой идеал,

ведь он – король, а я – вассал, —

И рано, видимо, плевать на королей!

1969

ПРО ЛЮБОВЬ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ

Может быть, выпив пол-литру,

Некий художник от бед

Встретил чужую палитру

И посторонний мольберт.

Дело теперь за немногим —

Нужно натуры живой, —

Глядь – симпатичные ноги

С гордой идут головой.

Он подбегает к Венере:

«Знаешь ли ты, говорят,

Данте к своей – Алигьери —

Запросто шастает в ад!

Ада с тобой нам не надо —

Холодно в царстве теней…

Кличут меня Леонардо.

Так раздевайся скорей!

Я тебя – даже нагую —

Действием не оскорблю, —

Дай я тебя нарисую

Или из глины слеплю!»

Но отвечала сестричка:

«Как же вам не ай-яй-яй!

Честная я католичка —

И несогласная я!

Вот испохабились нынче —

Так и таскают в постель!

Ишь – Леонардо да Винчи —

Тоже какой Рафаэль!

Я не привыкла без чувства —

Не соглашуся ни в жисть!

Мало что ты – для искусства, —

Спе́рва давай-ка женись!

Там и разденемся в спальной —

Как у людей повелось…

Мало что ты – гениальный! —

Мы не глупее небось!»

«Так у меня ж – вдохновенье. —

Можно сказать, что экстаз!» —

Крикнул художник в волненье…

Свадьбу сыграли на раз.

…Женщину с самого низа

Встретил я раз в темноте, —

Это была Мона Лиза —

В точности как на холсте.

Бывшим подругам в Сорренто

Хвасталась эта змея:

«Ловко я интеллигента

Заполучила в мужья!..»

Вкалывал он больше года —

Весь этот длительный срок

Все улыбалась Джоконда:

Мол, дурачок, дурачок!

…В песне разгадка дается

Тайны улыбки, а в ней —

Женское племя смеется

Над простодушьем мужей!

1969

ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ

Анатолию Гарагуле

Был шторм – канаты рвали кожу с рук,

И якорная цепь визжала чертом,

Пел ветер песню грубую, – и вдруг

Раздался голос: «Человек за бортом!»

И сразу – «Полный назад! Стоп машина!

На воду шлюпки, помочь —

Вытащить сукина сына

Или, там, сукину дочь!»

Я пожалел, что обречен шагать

По суше, – значит, мне не ждать подмоги —

Никто меня не бросится спасать,

И не объявят шлюпочной тревоги.

А скажут: «Полный вперед! Ветер в спину!

Будем в порту по часам.

Так ему, сукину сыну, —

Пусть выбирается сам!»

И мой корабль от меня уйдет —

На нем, должно быть, люди выше сортом.

Впередсмотрящий смотрит лишь вперед —

Не видит он, что человек за бортом.

Я вижу – мимо суда проплывают,

Ждет их приветливый порт, —

Мало ли кто выпадает

С главной дороги за борт!

Пусть в море меня вынесет, а там —

Шторм девять баллов новыми деньгами, —

За мною спустит шлюпку капитан —

И обрету я почву под ногами.

Они зацепят меня за одежду, —

Значит, падать одетому – плюс, —

В шлюпочный борт, как в надежду,

Мертвою хваткой вцеплюсь.

Я на борту – курс прежний, прежний путь —

Мне тянут руки, души, папиросы, —

И я уверен: если что-нибудь —

Мне бросят круг спасательный матросы.

Правда, с качкой у них перебор там,

В штормы от вахт не вздохнуть, —

Но человеку за бортом

Здесь не дадут утонуть!

1969

ПИРАТСКАЯ

На судне бунт, над нами чайки реют!

Вчера из-за дублонов золотых

Двух негодяев вздернули на рею, —

Но мало – нужно было четверых.

Ловите ветер всеми парусами!

К чему гадать, любой корабль – враг!

Удача – миф, но эту веру сами

Мы создали, поднявши черный флаг!

Катился ком по кораблю от бака,

Забыто все – и честь, и кутежи, —

И, подвывая, может быть, от страха,

Они достали длинные ножи.

Ловите ветер всеми парусами!

К чему гадать, любой корабль – враг!

Удача – миф, но эту веру сами

Мы создали, поднявши черный флаг!

Вот двое в капитана пальцем тычут:

Достать его – и им не страшен черт!

Но капитан вчерашнюю добычу

При всей команде выбросил за борт.

Ловите ветер всеми парусами!

К чему гадать, любой корабль – враг!

Удача – миф, но эту веру сами

Мы создали, поднявши черный флаг!

И вот волна, подобная надгробью,

Все смыла, с горла сброшена рука…

Бросайте ж за борт всё, что пахнет кровью, —

Поверьте, что цена невысока!

Ловите ветер всеми парусами!

К чему гадать, любой корабль – враг!

Удача – здесь, и эту веру сами

Мы создали, поднявши черный флаг!

1969

* * *

Нет меня – я покинул Расею, —

Мои девочки ходят в соплях!

Я теперь свои семечки сею

На чужих Елисейских полях.

Кто-то вякнул в трамвае на Пресне:

«Нет его – умотал наконец!

Вот и пусть свои чуждые песни

Пишет там про Версальский дворец».

Слышу сзади – обмен новостями:

«Да не тот! Тот уехал – спроси!»

«Ах не тот?!» – и толкают локтями,

И сидят на коленях в такси.

Тот, с которым сидел в Магадане,

Мой дружок по гражданской войне —

Говорит, что пишу ему: «Ваня!

Скушно, Ваня, – давай, брат, ко мне!»

Я уже попросился обратно —

Унижался, юлил, умолял…

Ерунда! Не вернусь, вероятно, —

Потому что я не уезжал!

Кто поверил – тому по подарку, —

Чтоб хороший конец, как в кино:

Забирай Триумфальную арку,

Налетай на заводы Рено!

Я смеюсь, умираю от смеха:

Как поверили этому бреду?! —

Не волнуйтесь – я не уехал,

И не надейтесь – я не уеду!

1970

РАЗВЕДКА БОЕМ

Я стою́, стою спиною к строю, —

Только добровольцы – шаг вперед!

Нужно провести разведку боем, —

Для чего – да кто ж там разберет…

Кто со мной? С кем идти?

Так, Борисов… Так, Леонов…

И еще этот тип

Из второго батальона!

Мы ползем, к ромашкам припадая, —

Ну-ка, старшина, не отставай!

Ведь на фронте два передних края:

Наш, а вот он – их передний край.

Кто со мной? С кем идти?

Так, Борисов… Так, Леонов…

Да, еще этот тип

Из второго батальона!

Проволоку грызли без опаски:

Ночь – темно, и не видать ни зги.

В двадцати шагах – чужие каски, —

С той же целью – защитить мозги.

Кто со мной? С кем идти?

Так, Борисов… Так, Леонов…

Ой!.. Еще этот тип

Из второго батальона.

Скоро будет «Надя с шоколадом» —

В шесть они подавят нас огнем, —

Хорошо, нам этого и надо —

С Богом, потихонечку начнем!

С кем обратно идти?

Так, Борисов… Где Леонов?!

Эй ты, жив? Эй ты, тип

Из второго батальона!

Пулю для себя не оставляю.

Дзот накрыт и рассекречен дот…

А этот тип, которого не знаю,

Очень хорошо себя ведет.

С кем в другой раз идти?

Где Борисов? Где Леонов?

Правда, жив этот тип

Из второго батальона.

…Я стою спокойно перед строем —

В этот раз стою к нему лицом, —

Кажется, чего-то удостоен,

Награжден и назван молодцом.

С кем в другой раз ползти?

Где Борисов? Где Леонов?

И парнишка затих

Из второго батальона…

1970

ПРО ДВУХ ГРОМИЛОВ – БРАТЬЕВ ПРОВА И НИКОЛАЯ

Как в селе Большие Вилы,

Где еще сгорел сарай,

Жили-были два громилы

Огромадной жуткой силы —

Братья Пров и Николай.

Николай – что понахальней —

По ошибке лес скосил,

Ну а Пров – в опочивальни

Рушил стены – и входил.

Как братья́ не вяжут лыка,

Пьют отвар из чаги —

Все от мала до велика

Прячутся в овраге.

В общем, лопнуло терпенье, —

Ведь добро – свое, не чье, —

Начинать вооруженье

И идти на усмиренье

Порешило мужичьё.

Николай – что понахальней —

В тот момент быка ломал,

Ну а Пров в какой-то спальне

С маху стену прошибал.

«Эй, братан, гляди – ватага, —

С кольями, да слышь ли,

Чтой-то нынче из оврага

Рановато вышли!»

Неудобно сразу драться —

Наш мужик так не привык, —

Стали прежде задираться:

«Для чего, скажите, братцы,

Нужен вам безрогий бык?!»

Николаю это странно:

«Если жалко вам быка —

С удовольствием с братаном

Можем вам намять бока!»

Где-то в поле замер заяц,

Постоял – и ходу…

Пров ломается, мерзавец,

Сотворивши шкоду.

«Ну-ка, кто попробуй вылезь —

Вмиг разделаюсь с врагом!»

Мужики перекрестились —

Всей ватагой навалились:

Кто – багром, кто – батогом.

Николай, печась о брате,

Первый натиск отражал,

Ну а Пров укрылся в хате

И оттуда хохотал.

От могучего напора

Развалилась хата, —

Пров оттяпал ползабора

Для спасенья брата.

«Хватит, брат, обороняться —

Пропадать так пропадать!

Коля, нечего стесняться, —

Колья начали ломаться, —

Надо, Коля, нападать!»

По мужьям да по ребятам

Будут бабы слезы лить…

Но решили оба брата

С наступленьем погодить.

«Гляди в оба, брате́нь, —

Со спины заходят!»

«Может, оборотень?»

«Не похоже вроде!»

Дело в том, что к нам в селенье

Напросился на ночлег —

И остался до Успенья,

А потом – на поселенье

Никчемушный человек.

И сейчас вот из-за крика

Ни один не услыхал:

Этот самый горемыка

Чтой-то братьям приказал.

Кровь уже лилась ручьями, —

Так о чем же речь-то?

«Бей братьев!» – Но вдруг с братьями

Сотворилось нечто:

Братьев как бы подкосило —

Стали братья отступать —

Будто вмиг лишились силы…

Мужичье их попросило

Больше бед не сотворять.

…Долго думали-гадали,

Что блаженный им сказал, —

Как затылков ни чесали —

Ни один не угадал.

И решили: он заклятьем

Обладает, видно…

Ну а он сказал лишь: «Братья,

Как же вам не стыдно!»

1970

СТРАННАЯ СКАЗКА

В Тридевятом государстве

(Трижды девять – двадцать семь)

Все держалось на коварстве —

Без проблем и без систем.

Нет того, чтобы сам – воевать, —

Стал король втихаря попивать,

Расплевался с королевой,

Дочь оставил старой девой, —

А наследник пошел воровать.

В Тридесятом королевстве

(Трижды десять – тридцать, что ль?)

В добром дружеском соседстве

Жил еще один король.

Тишь да гладь, да спокойствие там, —

Хоть король был отъявленный хам,

Он прогнал министров с кресел,

Оппозицию повесил —

И скучал от тоски по делам.

В Триодиннадцатом царстве

(То бишь – в царстве Тридцать три)

Царь держался на лекарстве:

Воспалились пузыри.

Был он – милитарист и вандал, —

Двух соседей зазря оскорблял —

Слал им каждую субботу

Оскорбительную ноту, —

Шел на международный скандал.

В Тридцать третьем царь сказился:

Не хватает, мол, земли, —

На соседей покусился —

И взбесились короли:

«Обуздать его, смять!» – только глядь —

Нечем в Двадцать седьмом воевать,

А в Тридцатом – полководцы

Все утоплены в колодце

И вассалы восстать норовят…

1970

ПЕСЕНКА ПРО ПРЫГУНА В ВЫСОТУ

Разбег, толчок… И стыдно подыматься:

Во рту опилки, слезы из-под век, —

На рубеже проклятом два двенадцать

Мне планка преградила путь наверх.

Я признаюсь вам как на духу:

Такова вся спортивная жизнь, —

Лишь мгновение ты наверху —

И стремительно падаешь вниз.

Но съем плоды запретные с древа я,

И за хвост подергаю славу я.

У кого толчковая – левая,

А у меня толчковая – правая!

Разбег, толчок… Свидетели паденья

Свистят и тянут за ноги ко дну.

Мне тренер мой сказал без сожаленья:

«Да ты же, парень, прыгаешь в длину!»

У тебя – растяженье в паху;

Прыгать с правой – дурацкий каприз, —

Не удержишься ты наверху —

Ты стремительно падаешь вниз».

Но, задыхаясь словно от гнева я,

Объяснил толково я: главное,

Что у них толчковая – левая,

А у меня толчковая – правая!

Разбег, толчок… Мне не догнать канадца —

Он мне в лицо смеется на лету!

Я снова планку сбил на два двенадцать —

И тренер мне сказал напрямоту,

Что – начальство в десятом ряду,

И что мне прополощут мозги,

Если враз, в сей же час не сойду

Я с неправильной правой ноги.

Но лучше выпью зелье с отравою,

Я над собою что-нибудь сделаю —

Но свою неправую правую

Я не сменю на правую левую!

Трибуны дружно начали смеяться —

Но пыл мой от насмешек не ослаб:

Разбег, толчок, полет… И два двенадцать —

Теперь уже мой пройденный этап!

Пусть болит моя травма в паху,

Пусть допрыгался до хромоты, —

Но я все-таки был наверху —

И меня не спихнуть с высоты!

Я им всем показал «ху из ху», —

Жаль, жена подложила сюрприз:

Пока я был на самом верху —

Она с кем-то спустилася вниз…

Но съел плоды запретные с древа я,

И за хвост подергал все же славу я, —

Пусть у них толчковая – левая,

Но моя толчковая – правая!

1970

БЕГ ИНОХОДЦА

Я скачу, но я скачу иначе, —

По камням, по лужам, по росе, —

Бег мой назван иноходью – значит:

По-другому, то есть – не как все.

Мне набили раны на спине,

Я дрожу боками у воды.

Я согласен бегать в табуне —

Но не под седлом и без узды!

Мне сегодня предстоит бороться, —

Ска́чки! – я сегодня фаворит.

Знаю, ставят все на иноходца, —

Но не я – жокей на мне хрипит!

Он вонзает шпоры в ребра мне,

Зубоскалят первые ряды…

Я согласен бегать в табуне —

Но не под седлом и без узды!

Нет, не будут золотыми горы —

Я последним цель пересеку:

Я ему припомню эти шпоры —

Засбою, отстану на скаку!..

Колокол! Жокей мой «на коне» —

Он смеется в предвкушенье мзды.

Ох, как я бы бегал в табуне, —

Но не под седлом и без узды!

Что со мной, что делаю, как смею —

Потакаю своему врагу!

Я собою просто не владею —

Я прийти не первым не могу!

Что же делать? Остается мне —

Вышвырнуть жокея моего

И бежать, как будто в табуне, —

Под седлом, в узде, но – без него!

Я пришел, а он в хвосте плетется —

По камням, по лужам, по росе…

Я впервые не был иноходцем —

Я стремился выиграть, как все!

1970

* * *

Я несла свою Беду

по весеннему по льду, —

Обломился лед – душа оборвалася —

Камнем по́д воду пошла, —

а Беда – хоть тяжела,

А за острые края задержалася.

И Беда с того вот дня

ищет по́ свету меня, —

Слухи ходят – вместе с ней – с Кривотолками.

А что я не умерла —

знала голая ветла

И еще – перепела с перепелками.

Кто ж из них сказал ему,

господину моему, —

Только – выдали меня, проболталися, —

И, от страсти сам не свой,

он отправился за мной,

Ну а с ним – Беда с Молвой увязалися.

Он настиг меня, догнал —

обнял, на руки поднял, —

Рядом с ним в седле Беда ухмылялася.

Но остаться он не мог —

был всего один денек, —

А Беда – на вечный срок задержалася…

1970

БАНЬКА ПО-ЧЕРНОМУ

Копи!

Ладно, мысли свои вздорные

копи!

Топи!

Ладно, баню мне по-черному

топи!

Вопи!

Все равно меня утопишь,

но – вопи!..

Топи!

Только баню мне, как хочешь,

натопи.

Ох, сегодня я отмаюсь,

эх, освоюсь!

Но сомневаюсь,

что отмоюсь!

Не спи!

Где рубаху мне по пояс

добыла?!

Топи!

Ох, сегодня я отмоюсь

добела!

Кропи!

В бане стены закопченные

кропи!

Топи!

Слышишь, баню мне по-черному

топи!

Ох, сегодня я отмаюсь,

эх, освоюсь!

Но сомневаюсь,

что отмоюсь!

Кричи!

Загнан в угол зельем, словно

гончей – лось.

Молчи!

У меня давно похмелье

кончилось.

Терпи!

Ты ж сама по дури

про́дала меня!

Топи!

Чтоб я чист был, как щенок,

к исходу дня!

Ох, сегодня я отмаюсь,

эх, освоюсь!

Но сомневаюсь,

что отмоюсь!

Купи!

Хоть кого-то из охранников

купи!

Топи!

Слышишь, баню ты мне раненько

топи!

Вопи!

Все равно меня утопишь,

но – вопи!..

Топи!

Эту баню мне, как хочешь,

но – топи!

Ох, сегодня я отмаюсь,

эх, освоюсь!

Но сомневаюсь,

что отмоюсь!

1970

МАРШ ШАХТЕРОВ

Не космос – метры грунта надо мной,

И в шахте не до праздничных процессий, —

Но мы владеем тоже внеземной —

И самою земною из профессий!

Любой из нас – ну чем не чародей?!

Из преисподней наверх уголь мечем.

Мы топливо отнимем у чертей —

Свои котлы топить им будет нечем!

Взорвано, уложено, сколото

Черное надежное золото.

Да, сами мы – как дьяволы – в пыли,

Зато наш поезд не уйдет порожний.

Терзаем чрево матушки-земли —

Но на земле теплее и надежней.

Вот вагонетки, душу веселя,

Проносятся, как в фильме о погонях, —

И шуточку «Даешь стране угля!»

Мы чувствуем на собственных ладонях.

Взорвано, уложено, сколото

Черное надежное золото.

Воро́нками изрытые поля

Не позабудь – и оглянись во гневе, —

Но нас, благословенная Земля,

Прости за то, что роемся во чреве.

Не бойся заблудиться в темноте

И захлебнуться пылью – не один ты!

Вперед и вниз! Мы будем на щите —

Мы сами рыли эти лабиринты!

Взорвано, уложено, сколото

Черное надежное золото.

Зима 1970/71

* * *

Здесь лапы у елей дрожат на весу,

Здесь птицы щебечут тревожно —

Живешь в заколдованном диком лесу,

Откуда уйти невозможно.

Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,

Пусть дождем опадают сирени, —

Все равно я отсюда тебя заберу

Во дворец, где играют свирели!

Твой мир колдунами на тысячи лет

Укрыт от меня и от света, —

И думаешь ты, что прекраснее нет,

Чем лес заколдованный этот.

Пусть на листьях не будет росы поутру,

Пусть луна с небом пасмурным в ссоре, —

Все равно я отсюда тебя заберу

В светлый терем с балконом на море!

В какой день недели, в котором часу

Ты выйдешь ко мне осторожно,

Когда я тебя на руках унесу

Туда, где найти невозможно?

Украду, если кража тебе по душе, —

Зря ли я столько сил разбазарил?!

Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,

Если терем с дворцом кто-то занял!

1970

* * *

Я все вопросы освещу сполна —

Дам любопытству удовлетворенье!

Да, у меня француженка жена —

Но русского она происхожденья.

Нет, у меня сейчас любовниц нет.

А будут ли? Пока что не намерен.

Не пью примерно около двух лет.

Запью ли вновь? Не знаю, не уверен.

Да нет, живу не возле «Сокола»…

В Париж пока что не проник.

Да что вы всё вокруг да около —

Да спрашивайте напрямик!

Я все вопросы освещу сполна —

Как на духу попу в исповедальне!

В блокноты ваши капает слюна —

Вопросы будут, видимо, о спальне…

Да, так и есть! Вот густо покраснел

Интервьюер: «Вы изменяли женам?» —

Как будто за портьеру подсмотрел

Иль под кровать залег с магнитофоном.

Да нет, живу не возле «Сокола»…

В Париж пока что не проник.

Да что вы всё вокруг да около —

Да спрашивайте напрямик!

Теперь я к основному перейду.

Один, стоявший скромно в уголочке,

Спросил: «А что имели вы в виду

В такой-то песне и в такой-то строчке?»

Ответ: во мне Эзоп не воскресал,

В кармане фиги нет – не суетитесь, —

А что имел в виду – то написал, —

Вот – вывернул карманы – убедитесь!

Да нет, живу не возле «Сокола»…

В Париж пока что не проник.

Да что вы всё вокруг да около —

Да спрашивайте напрямик!

Зима 1970/71

Песни 1971 – 1980 годов

* * *

Я теперь в дураках – не уйти мне с земли —

Мне расставила суша капканы:

Не заметивши сходней, на берег сошли —

И навечно – мои капитаны.

И теперь в моих песнях сплошные нули,

В них всё больше прорехи и раны:

Из своих кителей капитанских ушли,

Как из кожи, мои капитаны.

Мне теперь не выйти в море

И не встретить их в порту.

Ах, мой вечный санаторий —

Как оскомина во рту!

Капитаны мне скажут: «Давай не скули!»

Ну а я не скулю – волком вою:

Вы ж не просто с собой мои песни везли —

Вы везли мою душу с собою.

Вас встречали в порту толпы верных друзей,

И я с вами делил ваши лавры, —

Мне казалось, я тоже сходил с кораблей

В эти Токио, Гамбурги, Гавры…

Вам теперь не выйти в море,

Мне не встретить вас в порту.

Ах, мой вечный санаторий —

Как оскомина во рту!

Я надеюсь, что море сильней площадей

И прочнее домов из бетона,

Море лучший колдун, чем земной чародей, —

И я встречу вас из Лиссабона.

Я механиков вижу во сне, шкиперов —

Вижу я, что не бесятся с жира, —

Капитаны по сходням идут с танкеров,

С сухогрузов, да и с «пассажиров»…

Нет, я снова выйду в море

Или встречу их в порту, —

К черту вечный санаторий

И оскомину во рту!

1971