Текст книги "Владимир Высоцкий"

Автор книги: Владимир Высоцкий

* * *

 
Я верю в нашу общую звезду,
Хотя давно за нею не следим мы, —
Наш поезд с рельс сходил на всем ходу —
Мы всё же оставались невредимы.
 
 
Бил самосвал машину нашу в лоб.
Но знали мы, что ищем и обрящем,
И мы ни разу не сходили в гроб.
Где нет надежды всем в него сходящим.
 
 
Катастрофы, паденья, – но между —
Мы взлетали туда, где тепло.
Просто ты не теряла надежду.
Мне же – с верою очень везло.
 
 
Да и теперь, когда вдвоем летим.
Пускай на ненадежных самолетах, —
Нам гасят свет и создают интим,
Нам и мотор поет на низких нотах.
 
 
Бывали «Ту» и «Илы», «Яки», «Ан», —
Я верил, что в Париже, в Барнауле —
Мы сядем, – если ж рухнем в океан —
Двоих не съесть и голубой акуле!
 
 
Все мы смертны – и люди смеются:
Не дождутся и вас города!
Я же знал: все кругом разобьются,
Мы ж с тобой – ни за что никогда!
 
 
Мне кажется такое по плечу —
Что смертным не под силу столько прыти:
Что на лету тебя я подхвачу —
И вместе мы спланируем в Таити.
 
 
И если заболеет кто из нас
Какой-нибудь болезнею смертельной —
Она уйдет, – хоть искрами из глаз.
Хоть стонами и рвотою похмельной.
 
 
Пусть в районе Мэзона-Лаффитта
Упадет злополучный «Скайлаб»
И судьба всех обманет – финита, —
Нас она обмануть не смогла б!
 

1979

* * *

 
Мне скулы от досады сводит:
Мне кажется который год.
Что там, где я, – там жизнь проходит,
А там, где нет меня, – идет.
 
 
А дальше – больше, – каждый день я
Стал слышать злые голоса:
«Где ты – там только наважденье,
Где нет тебя – всё чудеса.
 
 
Ты только ждешь и догоняешь.
Врешь и боишься не успеть.
Смеешься меньше ты, и, знаешь.
Ты стал разучиваться петь!
 
 
Как дым твои ресурсы тают,
И сам швыряешь всё подряд, —
Зачем?! Где ты – там не летают,
А там, где нет тебя, – парят».
 
 
Я верю крику, вою, лаю.
Но все-таки, друзей любя.
Дразнить врагов я не кончаю,
С собой в побеге от себя.
 
 
Живу, не ожидаю чуда.
Но пухнут жилы от стыда, —
Я каждый раз хочу отсюда
Сбежать куда-нибудь туда…
 
 
Хоть все пропой, протарабань я,
Хоть всем хоть голым покажись —
Пустое все, – здесь – прозябанье,
А где-то там – такая жизнь!..
 
 
Фартило мне. Земля вертелась,
И, взявши пары три белья,
Я – шасть! – и там. Но вмиг хотелось
Назад, откуда прибыл я.
 

1979

* * *

 
Мой черный человек в костюме сером —
Он был министром, домуправом, офицером, —
Как злобный клоун, он менял личины
И бил под дых, внезапно, без причины.
 
 
И, улыбаясь, мне ломали крылья,
Мой хрип порой похожим был на вой, —
И я немел от боли и бессилья,
И лишь шептал: «Спасибо, что – живой».
 
 
Я суеверен был, искал приметы,
Что, мол, пройдет, терпи, всё ерунда…
Я даже прорывался в кабинеты
И зарекался: «Больше – никогда!»
 
 
Вокруг меня кликуши голосили:
«В Париж мотает, словно мы – в Тюмень, —
Пора такого выгнать из России!
Давно пора, – видать, начальству лень!»
 
 
Судачили про дачу и зарплату:
Мол, денег – прорва, по ночам кую.
Я всё отдам – берите без доплаты
Трехкомнатную камеру мою.
 
 
И мне давали добрые советы,
Чуть свысока похлопав по плечу,
Мои друзья – известные поэты:
«Не стоит рифмовать «кричу – торчу».
 
 
И лопнула во мне терпенья жила —
И я со смертью перешел на «ты», —
Она давно возле меня кружила,
Побаивалась только хрипоты.
 
 
Я от суда скрываться не намерен,
Коль призовут – отвечу на вопрос.
Я до секунд всю жизнь свою измерил —
И худо-бедно, но тащил свой воз.
 
 
Но знаю я, что лживо, а что свято, —
Я понял это все-таки давно.
Мой путь один, всего один, ребята, —
Мне выбора, по счастью, не дано.
 

<1979 или 1980>

* * *

 
А мы живем в мертвящей пустоте —
Попробуй надави – так брызнет гноем, —
И страх мертвящий заглушаем воем —
И те, что первые, и люди, что в хвосте.
 
 
И обязательные жертвоприношенья,
Отцами нашими воспетые не раз,
Печать поставили на наше поколенье —
Лишили разума и памяти и глаз.
 

<1979 или 1980>

* * *

 
По речке плавал честный грека
И утонул, а может – рак настиг.
При греке заложили человека —
И грека заложил за воротник.
 
 
В нем добрая заложена основа —
Он оттого и начал поддавать, —
«Закладывать» – обычнейшее слово,
А в то же время значит – «предавать».
 
 
Или еще пример такого рода:
Из-за происхождения взлетел, —
Он вышел из глубинки, из народа,
И возвращаться очень не хотел.
 
 
Глотал упреки и зевал от скуки.
Что оторвался от народа – знал, —
Но «оторвался» – это по науке,
А по жаргону это – «убежал».
 

<Между 1970 и 1980>

* * *

 
Общаюсь с тишиной я,
Боюсь глаза поднять.
Про самое смешное
Стараюсь вспоминать.
 
 
Врачи чуть-чуть поахали:
«Как? Залпом? Восемьсот?..»
От смеха ли, от страха ли —
Всего меня трясет.
 
 
Теперь я – капля в море,
Я – кадр в немом кино.
И двери на запоре —
А все-таки смешно.
 
 
Воспоминанья кружатся.
Как комариный рой,
А мне смешно до ужаса:
Мой ужас – геморрой.
 
 
Виденья всё теснее —
Страшат величиной:
То с нею я – то с нею, —
Смешно, иначе – ной!
 
 
Не сплю – здоровье бычее,
Витаю там и тут.
Смеюсь до неприличия,
И ищу – сейчас войдут…
 
 
Халат закончил опись
И взвился – бел, крылат.
«Да что же вы смеетесь?» —
Спросил меня халат.
 
 
Но ухмыляюсь грязно я
И – с маху на кровать.
Природа смеха – разная, —
Мою вам не понять.
 
 
Жизнь – алфавит: я где-то
Уже в «це-че-ше-ще», —
Уйду я в это лето
В малиновом плаще.
 
 
Но придержусь рукою я
В конце за букву «я» —
<Еще> побеспокою я! —
Сжимаю руку я.
 
 
Со мной смеются складки
В малиновом плаще.
С покойных взятки гладки, —
Смеялся я – вообще.
 
 
Смешно мне в голом виде лить
На голого ушат, —
А если вы обиделись—
То я не виноват.
 
 
Палата – не помеха.
Похмелье – ерунда, —
И было мне до смеха —
Везде, на всё, всегда!
 
 
Часы тихонько тикали —
Сюсюкали: сю-сю…
Вы – втихаря хихикали,
А я – давно вовсю!
 

1980

Две просьбы

М. Шемякину – другу и брату – посвящен сей полужспромт

 
Мне снятся крысы, хоботы и черти. Я
Гоню их прочь, стеная и браня.
Но вместо них я вижу виночерпия —
Он шепчет: «Выход есть. К исходу дня —
Вина! И прекратится толкотня.
Виденья схлынут, сердце и предсердие
Отпустит, и расплавится броня!»
Я – снова я, и вы теперь мне верьте, – я
Немногого прошу взамен бессмертия —
Широкий тракт, холст, друга да коня;
Прошу покорно, голову склоня,
Побойтесь Бога, если не меня, —
Не плачьте вслед, во имя Милосердия!
 
 
Чту Фауста ли, Дориана Грея ли.
Но чтобы душу – дьяволу, – ни-ни!
Зачем цыганки мне гадать затеяли?
День смерти уточнили мне они…
Ты эту дату, Боже, сохрани, —
Не отмечай в своем календаре или
В последний миг возьми и измени,
Чтоб я не ждал, чтоб вороны не реяли
И чтобы агнцы жалобно не блеяли,
Чтоб люди не хихикали в тени, —
От них от всех, о Боже, охрани —
Скорее, ибо душу мне они
Сомненьями и страхами засеяли!
 

Париж, 1 июня 1980 г.

* * *

 
И снизу лед и сверху – маюсь между, —
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно – всплыть и не терять надежду,
А там – за дело в ожиданье виз.
 
 
Лед надо мною, надломись и тресни!
Я весь в поту, как пахарь от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Всё помня, даже старые стихи.
 
 
Мне меньше полувека – сорок с лишним, —
Я жив, тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед
Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед ним.
 

1980

Утренняя гимнастика

 
Вдох глубокий, руки шире
Не спешите – три-четыре! —
Бодрость духа, грация и пластика!
Общеукрепляющая,
Утром отрезвляющая,
Если жив пока еще, —
гимнастика!
 
 
Если вы в своей квартире, —
Лягте на пол – три-четыре! —
Выполняйте правильно движения!
Прочь влияние извне —
Привыкайте к новизне, —
Вдох глубокий до изне —
можения!
 
 
Очень вырос в целом мире
Гриппа вирус – три-четыре! —
Ширится, растет заболевание.
Если хилый – сразу гроб!
Сохранить здоровье чтоб —
Применяйте, люди, об —
тирание!
 
 
Если вы уже устали —
Сели-встали, сели-встали, —
Не страшны вам Арктика с Антарктикой!
Главный академик Иоффе
Доказал: коньяк и кофе
Вам заменит спорта профи —
лактика!
 
 
Разговаривать не надо —
Приседайте до упада,
Да не будьте мрачными и хмурыми!
Если очень вам неймется —
Обтирайтесь чем придется,
Водными займитесь проце —
дурами!
 
 
Не страшны дурные вести —
Мы в ответ бежим на месте, —
В выигрыше даже начинающий.
Красота – среди бегущих
Первых нет и отстающих, —
Бег на месте общеприми —
ряющий!
 

1968

«Опасные гастроли»
Куплеты Бенгальского

 
Дамы, господа! Других не вижу здесь.
Блеск, изыск и общество – прелестно!
Сотвори Господь хоть пятьдесят Одесс —
Все равно в Одессе будет тесно.
 
 
Говорят, что здесь бывала
Королева из Непала
И какой-то крупный лорд из Эдинбурга,
И отсюда много ближе
До Берлина и Парижа,
Чем из даже самого Санкт-Петербурга.
 
 
Вот приехал в город меценат и крез —
Весь в деньгах, с задатками повесы, —
Если был он с гонором, так будет – без.
Шаг ступив по улицам Одессы.
 
 
Из подробностей пикантных —
Две: мужчин столь элегантных
В целом свете вряд ли встретить бы
смогли вы.
Ну а женщины Одессы —
Все скромны, все – поэтессы.
Все умны, а в крайнем случае – красивы.
 
 
Грузчики в порту, которым равных нет.
Отдыхают с баснями Крылова.
Если вы чуть-чуть художник и поэт —
Вас поймут в Одессе с полуслова.
 
 
Нет прохода здесь, клянусь вам.
От любителей искусства,
И об этом много раз писали в прессе.
Если в Англии и в Штатах
Недостаток в меценатах—
Пусть приедут, позаимствуют в Одессе.
 
 
Дамы, господа! Я восхищен и смят.
Мадам, месье! Я счастлив, что таиться!
Леди, джентльмены! Я готов стократ
Умереть и снова здесь родиться.
 
 
Всё в Одессе – море, песни.
Порт, бульвар и много лестниц.
Крабы, устрицы, акации, мезон шанте, —
Да, наш город процветает,
Но в Одессе не хватает
Самой малости – театра-варьете!
 

1968

Баллада о цветах, деревьях и миллионерах

 
В томленье одиноком
В тени – не на виду —
Под неусыпным оком
Цвела она в саду.
 
 
Мама – всегда с друзьями.
Папа от них сбежал,
Зато Каштан ветвями
От взглядов укрывал.
 
 
Высоко ль или низко
Каштан над головой, —
Но Роза-гимназистка
Увидела – его.
 
 
Нарцисс – цветок воспетый,
Отец его – магнат,
И многих Роз до этой
Вдыхал он аромат.
 
 
Он вовсе был не хамом —
Изысканных манер.
Мама его – гран-дама,
Папа – миллионер.
 
 
Он в детстве был опрыскан —
Не запах, а дурман, —
И Роза-гимназистка
Вступила с ним в роман.
 
 
И вот, исчадье ада,
Нарцисс тот, ловелас,
«Иди ко мне из сада!» —
Сказал ей как-то раз.
 
 
Когда еще так пелось?!
И Роза, в чем была,
Сказала: «Ах!», зарделась —
И вещи собрала.
 
 
И всеми лепестками
Вмиг завладел нахал.
Мама была с друзьями,
Каштан уже опал.
 
 
Искала Роза счастья
И не видала, как
Сох от любви и страсти
Почти что зрелый Мак.
 
 
Но думала едва ли,
Как душен пошлый цвет, —
Все лепестки опали —
И Розы больше нет.
 
 
И в черном чреве Мака
Был траурный покой.
Каштан ужасно плакал.
Когда расцвел весной.
 

1968

«Необычайные приключения
на волжском пароходе»
Песня о Волге

 
Как по волге-матушке, по реке-кормилице —
Всё суда с товарами, струги да ладьи, —
И не надорвалася, и не притомилася:
Ноша не тяжелая – корабли свои.
 
 
Вниз по Волге плавая.
Прохожу пороги я
И гляжу на правые
Берега пологие:
Там камыш шевелится,
Поперек ломается, —
Справа – берег стелется.
Слева подымается.
 
 
Волга песни слышала хлеще, чем «Дубинушка», —
Вся вода исхлестана пулями врагов, —
И плыла по Матушке наша кровь-кровинушка.
Стыла бурой пеною возле берегов.
 
 
Долго в воды пресные
Лили слезы строгие
Берега отвесные,
Берега пологие —
Плакали, измызганы
Острыми подковами,
Но теперь зализаны
Злые раны волнами.
 
 
Что-то с вами сделалось, города старинные,
В коих – стены древние, на холмах кремли, —
Словно пробудилися молодцы былинные
И – числом несметные – встали из земли.
 
 
Лапами грабастая.
Корабли стараются —
Тянут баржи с Каспия,
Тянут – надрываются,
Тянут – не оглянутся, —
И на версты многие
За крутыми тянутся
Берега пологие.
 

1973

Дуэт Шуры и Ливеровского

 
– Богиня! Афродита!
Или что-то в этом роде!
Ах, жизнь моя разбита
прямо здесь на пароходе!
Склоню от восхищенья я
пред красотой такою
Дрожащие колени я
с дрожащей головою!
 
 
– Ну что он ходит как тень —
Твердит одну дребедень!
– Возьми себе мое трепещущее сердце!
– Нас не возьмешь на авось —
На кой мне сердце сдалось!
– Тогда – экзотику и страсти де-ля-Перца!
 
 
– Какая де-ля-Перца —
да о чем вы говорите?
Богиню надо вам? —
так и идите к Афродите!
Вас тянет на экзотику —
тогда сидите дома…
А кто это – экзотика?
Я с нею незнакома.
 
 
– Я вас, синьора, зову
В волшебный сон наяву
И предлагаю состояние и сердце, —
Пойдем навстречу мечтам!..
– А кем вы служите там?
– Я – вице-консул Мигуэлла-де-ля-Перца!
 
 
– Я не бегу от факта,
только вот какое дело:
Я с консулами как-то
раньше дела не имела.
А вдруг не пустят к вам в страну
и вынесут решенье
Послать куда подальше, ну
а консула – в три шеи!
 
 
– Не сомневайтесь, мадам!
Я всех продам, все отдам —
И распахнется перед нами рая дверца.
Я вас одену, мадам,
Почти как Еву Адам
В стране волшебной Мигуэлла-де-ля-Перца.
 
 
– Вы милый, но – пройдоха!
А меня принарядите —
И будет просто плохо
этой вашей Афродите!
Но я не верю посулам:
я брошу всё на свете —
А вдруг жена у консула
и даже хуже – дети!
 
 
– Ах, что вы, милая мисс!..
– Но-но, спокойно, уймись!
– Я напишу для вас симфонию и скерцо.
Удача вас родила!..
– Ах, черт! Была не была!
Валяйте, – едем в Мигуэллу-делу-Перца!
 

1973

Баллада о манекенах

 
Семь дней усталый старый Бог
В запале, в зашоре, в запаре
Творил убогий наш лубок
И каждой твари по паре.
 
 
Ему творить – потеха, —
И вот себе взамен
Бог создал человека
Как пробный манекен.
 
 
Идея эта не нова
И не обхаяна никем —
Я докажу как дважды два:
Адам – был первый манекен.
 
 
А мы – ошметки хромосом.
Огрызки божественных генов, —
Идем проторенным путем —
И создаем манекенов.
 
 
Лишенные надежды
Без мук родить – живых,
Рядим в свои одежды
Бездушных кукол восковых.
 
 
Ругать меня повремени,
А оглянись по сторонам:
Хоть нам подобные они.
Но не живут подобно нам.
 
 
Твой нос расплюснут на стекле.
Глазеешь – и ломит в затылке, —
А там – сидят они в тепле
И скалят зубы в ухмылке.
 
 
Вон тот кретин в халате
Смеется над тобой:
Мол, жив еще, приятель!
Доволен ли судьбой?
 
 
Гляди – красотка, – чем плоха:
Загар – и патлы до колен!
Ее – закутанный в меха —
Ласкает томный манекен.
 
 
Их жизнь и вправду хороша:
Их холят, лелеют и греют.
Они не тратят ни гроша
И плюс к тому не стареют.
 
 
Пусть лупят по башке нам,
Толкают нас и бьют, —
Но куклам-манекенам
Мы создали уют.
 
 
Они так вежливы – взгляни!
Их не волнует ни черта.
И жизнерадостны они,
И нам, безумным, не чета.
 
 
Он никогда не одинок —
В салоне, в постели, в бильярдной, —
Невозмутимый, словно йог,
Галантный и элегантный.
 
 
Хочу такого плена —
Свобода мне не впрок!
Я вместо манекена
Хочу прожить денек!
 
 
На манекенские паи
Согласен, даже на пари.
В приятный круг его семьи
Желаю, черт меня дери!
 
 
Я предлагаю смелый план
Возможных сезонных обменов:
Мы, люди, – в их бездушный клан,
А вместо нас – манекенов.
 
 
Но я готов поклясться.
Что где-нибудь заест, —
Они не согласятся
На перемену мест.
 
 
Из них, конечно, ни один
Нам не уступит свой уют —
Из этих солнечных витрин
Они без боя не уйдут.
 
 
Сдается мне, они хитрят —
И, тайно расправивши члены,
Когда живые люди спят,
Выходят в ночь манекены.
 
 
Машины выгоняют —
И мчат так, что – держись!
Бузят и прожигают
Свою ночную жизнь.
 
 
Такие подвиги творят,
Что мы за год не натворим,
Но возвращаются назад, —
Ах, как завидую я им!
 
 
Мы скачем, скачем вверх и вниз,
Кропаем и клеим на стенах
Наш главный лозунг и девиз:
«Забота о манекенах».
 
 
Недавно был – читали? —
Налет на магазин, —
В них сколько ни стреляли —
Не умер ни один.
 
 
Его налогом не согнуть,
Не сдвинуть повышеньем цен…
Счастливый путь, счастливый путь!
Будь счастлив, мистер манекен!
 
 
Но, как индусы, мы живем
Надеждою смертных и тленных,
Что если завтра мы умрем —
Воскреснем вновь в манекенах.
 
 
Так что не хнычь, ребята, —
Наш день еще придет, —
Храните, люди, свято
Весь манекенский род!
 
 
Болезни в нас обострены —
Уже не станем мы никем…
Грядет надежда всей страны —
Здоровый, крепкий манекен!
 

1973

«Единственная дорога»
Расстрел горного эха

 
В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха,
помеха,
На кручах таких, на какие никто не проник,
Жило-поживало веселое горное, горное эхо, —
Оно отзывалось на крик – человеческий крик.
 
 
Когда одиночество комом подкатит под горло,
под горло
И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадет.
Крик этот о помощи эхо подхватит,
подхватит проворно,
Усилит – и бережно в руки своих донесет.
 
 
Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья,
и зелья.
Чтоб не был услышан никем громкий топот и храп,
Пришли умертвить, обеззвучить живое,
живое ущелье, —
И эхо связали, и в рот ему всунули кляп.
 
 
Всю ночь продолжалась кровавая злая потеха,
потеха, —
И эхо топтали – но звука никто не слыхал.
К утру расстреляли притихшее горное,
горное эхо – И брызнули слезы, как камни,
из раненых скал!
И брызнули слезы, как камни, из раненых скал.
И брызнули камни, как слезы, из раненых скал…
 

1974

«Иван да Марья»
Скоморохи на ярмарке

 
Эй, народ честной, незадачливый!
Ай вы купчики да служивый люд!
Живо к городу поворачивай —
Там не зря в набат с колоколен бьют!
 
 
Все ряды уже с утра
позахвачены —
Уйма всякого добра,
всякой всячины:
Там точильные круги —
точат лясы.
Там лихие сапоги —
самоплясы.
 
 
Тагарга-матагарга,
Во столице ярмарка —
Сказочно-реальная,
Цветомузыкальная!
 
 
Богачи и голь перекатная, —
Покупатели – все, однако, вы,
И хоть ярмарка не бесплатная.
Раз в году вы все одинаковы!
 
 
За едою в закрома
спозараночка
Скатерть сбегает сама —
самобраночка, —
Кто не схочет есть и пить,
тем – изнанка:
Тех начнет сама бранить
самобранка.
 
 
Тагарга-матагарга,
Во какая ярмарка:
Праздничная, вольная.
Белохлебосольная!
 
 
Бона шапочки-невидимочки, —
Кто наденет их – станет барином.
Леденцы во рту – словно льдиночки,
И Жар-птица есть в виде жареном!
 
 
Прилетали год назад
Гуси-Лебеди, —
А теперь они лежат
на столе, гляди!
Эй, слезайте с облучка,
добры люди,
Да из Белого Бычка
ешьте студень!
 
 
Тагарга-матагарга,
Всем богата ярмарка!
Вон орехи рядышком —
С изумрудным ядрышком!
 
 
Скоморохи здесь – все хорошие,
Скачут-прыгают через палочку.
Прибауточки скоморошие, —
Смех и грех от них – все вповалочку!
 
 
По традиции, как встарь,
вплавь и волоком
Привезли царь-самовар,
как Царь-колокол, —
Скороварный самовар —
он на торфе
Вам на выбор сварит
вар или кофе.
 
 
Тагарга-матагарга,
Удалая ярмарка —
С плясунами резвыми,
Большей частью трезвыми!
 
 
Вон Балда пришел, поработать чтоб:
Без работы он киснет-квасится.
Туг как тут и Поп – толоконный лоб.
Но Балда ему – кукиш с маслицем!
 
 
Разновесые весы —
проторгуешься!
В скороходики-часы —
не обуешься!
Скороходы-сапоги
не залапьте!
А для стужи да пурги —
лучше лапти.
 
 
Тагарга-матагарга,
Что за чудо ярмарка —
Звонкая, несонная.
Нетрадиционная!
 
 
Вон Емелюшка Щуку мнет в руке —
Щуке быть ухой, вкусным варевом.
Черномор Кота продает в мешке —
Слишком много Кот разговаривал.
 
 
Говорил он без тычка
без задорины —
Все мы сказками слегка
объегорены.
Не скупись, не стой,
народ, за ценою:
Продается с цепью
Кот золотою!
 
 
Тагарга-матагарга,
Упоенье – ярмарка, —
Общее, повальное.
Эмоциональное!
 
 
Будет смехом-то рвать животики!
Кто отважится, разохотится
Да на коврике-самолетике
Не откажется, а прокатится?!
 
 
Разрешите сделать вам
примечание:
Никаких воздушных ям
и качания, —
Ковролетчики вчера
ночь не спали —
Пыль из этого ковра
выбивали.
 
 
Тагарга-матагарга,
Удалася ярмарка!
Тагарга-матагарга,
Хорошо бы – надолго!
 
 
Здесь река течет – вся молочная,
Берега над ней – сплошь кисельные, —
Мы вобьем во дно сваи прочные,
Запрудим ее – дело дельное!
 
 
Запрудили мы реку —
это плохо ли?! —
На кисельном берегу
пляж отгрохали.
Но купаться нам пока
нету смысла,
Потому – у нас река
вся прокисла!
 
 
Тагарга-матагарга,
Не в обиде ярмарка —
Хочь залейся нашею
Кислой простоквашею!
 
 
Мы беду-напасть подожжем огнем,
Распрямим хребты втрое сложенным,
Меду хмельного до краев нальем
Всем скучающим и скукоженным!
 
 
Много тыщ имеет кто —
тратьте тыщи те:
Даже то – не знаю что —
здесь отыщете!
Коль на ярмарку пришли —
так гуляйте, —
Неразменные рубли
разменяйте!
 
 
Тагарга-матагарга,
Для веселых ярмарка!
Подходи, подваливай.
Сахари, присаливай!
 

1974

Выезд Соловья-разбойника

– Как да во лесу дремучем

По сырым дуплам да сучьям

И по норам по барсучьим

Мы скучаем и канючим.

Так зачем сидим мы сиднем,

Скуку да тоску наводим?

Ну-кася, ребята, выйдем,

Весело поколобродим!

Мы – ребята битые,

Тертые, ученые.

Во болотах мытые,

В омутах моченые.

Как да во лесу дремучем

Что-нибудь да отчубучим.

Добра молодца прищучим,

И пограбим, и помучим!

Воду во реке замутим,

Пугал на кустах навесим,

Пакостных шутих нашутим.

Весело покуролесим!

Водяные, лешие,

Души забубенные!

Ваше дело – пешие,

Наше дело – конные.

– Первый Соловей в округе,

Я гуляю бесшабашно.

У меня такие слуги,

Что и самому мне страшно.

К оборотням не привыкну —

До того хитры, ребятки!

Да и сам я – свистну, гикну —

Аж душа уходит в пятки!

Не боюсь тоски-муры,

Если есть русалочки!

Выходи, кикиморы, —

Поиграем в салочки!

– Ты не жди, купец, подмоги —

Мы из чащи повылазим

Да и на большой дороге

Вволюшку побезобразим!

Ну-ка, рукава засучим,

Путника во тьме прижучим.

Свалим – и в песке зыбучем

Пропесочим и проучим!

Зря на нас клевещете.

Умники речистые:

Не сродни мы нечисти —

Наша совесть чистая!

1974

Серенада Соловья-разбойника

 
Выходи, я тебе посвищу серенаду!
Кто тебе серенаду еще посвистит?
Сутки кряду могу – до упаду, —
Если муза меня посетит.
 
 
Я пока еще только шутю и шалю —
Я пока на себя не похож:
Я обиду терплю, но когда я вспылю —
Я дворец подпилю, подпалю, развалю, —
Если ты на балкон не придешь!
 
 
Ты отвечай мне прямо-откровенно —
Разбойничую душу не трави!..
О, выйди, выйди, выйди, Аграфена,
Послушать серенаду о любви!
 
 
Ей-ей-ей, трали-вали!
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я б тогда на корточки
Приседал у форточки, —
Мы бы до утра проворковали!
 
 
Во лесных кладовых моих – уйма товара,
Два уютных дупла, три пенечка гнилых…
Чем же я тебе, Груня, не пара.
Чем я, Феня, тебе не жених?!
 
 
Так тебя я люблю, что ночами не сплю,
Сохну с горя у всех на виду.
Вон и голос сорвал – и хриплю, и сиплю.
Ох, я дров нарублю – я себя погублю, —
Но тебя украду, уведу!
 
 
Я женихов твоих – через колено!
Я папе твоему попорчу кровь!
О выйди, выйди, выйди, Аграфена, —
О не губи разбойничью любовь!
 
 
Ей-ей-ей, трали-вали!
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я б тогда на корточки
Приседал у форточки, —
Мы бы до утра проворковали!
 
 
Так давай, Аграфенушка, свадьбу назначим, —
Я – нечистая сила, но с чистой душой!
Я к чертям, извините, собачьим
Для тебя позабуду разбой!
 
 
Я и трелью зальюсь, и подарок куплю,
Всех дружков приведу на поклон;
Я тебя пропою, я тебя прокормлю,
Нам ребята на свадьбу дадут по рублю, —
Только ты выходи на балкон!
 
 
Ответь всерьез, прошу проникновенно.
Ведь знают соловьи, что «се ля ви».
Так выйди, елки-палки, Аграфена, —
Не дай погаснуть пламенной любви!
 
 
Во темечке моем да во височке —
Одна мечта: что выйдет красота, —
Привстану я на цыпочки-мысочки
И поцелую в сахарны уста!
 
 
Ей-ей-ей, трали-вали!
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я б тогда на корточки
Приседал у форточки, —
Мы бы до утра проворковали!
 

1974