355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Полудняков » Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы » Текст книги (страница 16)
Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 04:45

Текст книги "Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы"


Автор книги: Владимир Полудняков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

На ловца и зверь бежит
(уроки будущим пострадавшим)
Рассказы

От автора

Решение написать эту книгу пришло не сразу. Слишком сильны были сомнения, что она пойдет на пользу тем, кому она предназначена, и не окажется ли пособием для потенциальных преступников, тех, кто еще не решился, но способен начать облапошивать людей в поисках легкой наживы. И все же здравый смысл говорит, что такие опасения напрасны. Законопослушный гражданин, воспитанный в убеждении, что красть нельзя, обижать ближнего грешно, не пойдет обманывать и мошенничать. Специалисты: психологи, психиатры, экстрасенсы – утверждают, что даже внушение не отключает сознание традиционно порядочного и честного человека настолько, что он оказывается способным совершить криминальные действия против других людей.

Жизненный опыт показывает, что абсолютное большинство людей в нашем обществе – честные и добропорядочные граждане. Преступников среди нас менее двух процентов. Но каждое преступление, как волны от брошенного камня, задевает интересы многих людей, если не материально, то психологически. А ведь почти каждый правонарушитель совершает не одно, а множество преступных действий, но раскрывается только малая их часть. Поэтому создается ошибочное впечатление, что воров и мошенников большинство, что их огромное количество. На самом деле, наоборот, огромно число пострадавших. Например, на счету у каждого карманника десятки, а возможно, и сотни украденных сумочек и кошельков. Вспомните сами, наверняка либо у вас, либо у ваших знакомых хотя бы раз украли деньги из сумки.

Преступность идет в ногу со временем. Меняется общество, меняется и характер преступлений. Раньше воровали тысячи, сейчас – миллионы, раньше из квартир похищали ковры и хрусталь, теперь – электронную технику, валюту и… продукты. Не было таких преступлений, как похищение людей, а в наше время заложники и рэкет – весьма распространенное явление.

Почему эту книгу можно считать пособием для потенциальных потерпевших? Дело в том, что жертвы мошенника хотя и незнакомые ему люди, но явно не случайные. Мошенники – профессионалы. Они не только расторопны, умелы и ловки, но еще и наблюдательны, хорошо знают конъюнктуру интересов людей и умеют вызывать доверие к себе. Они в определенной степени артистичны, так как разыгрывают настоящие миниспектакли, они некоторым образом и психологи, поскольку точно определяют типы людей, их состояние в данный конкретный момент и почти мгновенно улавливают вашу готовность, разумеется невольную, стать их клиентом. Но все эти необходимые мошеннику качества не отменяют главного свойства его натуры – он остается подонком, которому безразлично, кто перед ним: богатый делец, позарившийся на мифическую прибыль, или задерганный пассажир, двое суток томящийся в аэропорту без билета; преуспевающая дама, которая ищет уникальный гарнитур, или студенты-молодожены, уставшие от бесконечных поисков дешевой комнаты.

Это предостережение для всех. Помните, что на каждый спрос найдется предложение. Дефицит времени и средств у Вас – это поле деятельности для них. Знайте, что как только с вами говорят пониженным голосом, чтобы не слышали другие, как только вас отводят в сторону, подальше от свидетелей, – процесс облапошивания, скорее всего, начался. Для обычного человека такая встреча может быть первой, а для мошенника – десятой или сотой. Он имеет в этом опыт и тренировку, работает на кураже и вдохновенно, Вы же зашорены своей узкой проблемой и, как доверчивая рыбка, сами идете за приманкой на безжалостный крючок.

Можно, конечно, предположить, что кто-то использует приведенные в книге примеры, как пособие для жулья. Но это маловероятно. Во-первых, преступники книг, как правило, не читают. Им некогда: охота за чужими деньгами требует времени, а когда оно свободно, то есть после удачи, проводят его не за чтением детективов. Во-вторых, то, что здесь написано, мошенник давно знает. Он самосовершенствуется эмпирическим путем, а не через теоретические изыскания. В-третьих, как уже говорилось, нас, потенциальных жертв, по крайней мере на порядок больше, чем их, пользующихся нашими объективными и субъективными трудностями. Если те, кто узнал, как это бывает, расскажут другим возможным пострадавшим, аудитория будет очень широкой.

Давайте учиться на чужих ошибках, это намного дешевле и проще, чем совершать собственные, и в нравственном и в материальном смысле.

Все приведенные здесь случаи, – это подлинные криминальные истории, конкретные уголовные дела, рассмотренные судом. Преступники наказаны. Все фамилии осужденных и потерпевших изменены, так как не исключено, что виновные могут окончательно оставить преступную деятельность, а наносить еще раз травму потерпевшим, называя их имена, было бы негуманно. Жизнь и так преподнесла им жестокий урок.

На ловца и зверь бежит

Вечерело, но июльская жара не спадала. Раскаленные за день дома и пылающее светило заливали жарким маревом каменное русло проспекта им. 25 Октября. Лучи еще высокого солнца слепили глаза и жгли затылки. Был обычный день середины лета 1930 года. Многоголовая толпа изнемогающих от липкой духоты людей заполняла центральный проспект города. В полдень прилетевшая невесть откуда тучка робко обрызгала брусчатую мостовую, но от минутной свежести не осталось и следа. Дворники в белых фартуках поливали проезжую часть, и прохожие, переступая через извивающиеся шланги, жадно ловили разогретыми лицами водяную пыль, но через минуту-другую снова накатывала жара. Около лотков с мороженым, у радужных стеклянных трубок, наполненных многоцветными сиропами и газировкой, кучковались распаренные тела горожан.

В мешанине пестрой толпы перемещались отработавшие пятидневку граждане и командированные, приезжие провинциалы и деловые люди, бездельники и щипачи. В летнем мареве мимо витрин «Паризианы» и «Палаца» плыли белые фуражки, кепки и тюбетейки, вышагивали парусиновые и семенили прюнелевые туфли. Грохот трамваев, крики извозчиков, цокот лошадиных копыт и глухой шелест колясок на резиновом ходу сливались в хоре с кваканьем клаксонов редких мерседесов и роллс-ройсов.

Одуревший от горячего воздуха и теплого пива механик парохода «Рассвет», Иван Бородулин, стоял, прислонившись к огромному окну шикарной парикмахерской под Думой. Лениво подняв к глазам руку, он посмотрел на циферблат: стрелки на «Лонжине» увязли на шести часах. Слишком рано, чтобы идти на танцы или в кафе. Он безразлично смотрел на женщин, входивших в цирюльню, и, убивая время, разглядывал их через стекло. В искусных руках виртуозов-парикмахеров женщины преображались прямо на глазах, и как бабочки из куколок, выпархивали из дверей навстречу ожидавшим их мужчинам, обдавая Ивана ароматом «Леригана». Хорошенькая миниатюрная блондиночка лет двадцати пяти вышла из парикмахерской, как на сцену, легким движением поправила новенькую прическу, на секунду задержала взгляд на фигуре взбодрившегося механика и растворилась в густой толпе.

Здесь ничего не отколется, подумал Бородулин разочарованно, у всех девушек вечер распланирован, иначе зачем бы им так прихорашиваться. Эта, абсолютно мужская, логика натолкнула его на мысль искать знакомства в другом месте. Иван хотел уже было стронуться и направиться в «Метрополь», как вдруг услышал слева низкий голос:

– Мужчина, не найдется закурить?

Довольно густой баритон принадлежал высокой плотной женщине лет тридцати. Крупные фестоны коротких каштановых волос обрамляли чистое крутое лицо. Чуть раскосые таза лукаво смотрели на механика, коричневая «мушка» на правой щеке придавала лицу особую пикантность. Несколько неловко, как с чужого плеча, сидело на крупной фигуре длинное, по щиколотки, крепдешиновое платье.

Пауза затянулась, пока Иван с любопытством рассматривал странную незнакомку, но она его не торопила, поощряя взглядом явный к ней интерес. Спохватившись, он достал желтую коробку папирос «Сохо» с изображенной на ней экзотической женской головкой. Женщина перекинула длинную сумочку из одной руки в другую, изящным движением взяла папиросу и прикурила:

– Благодарю, вы очень любезны, – улыбнулась она. Низкий голос, который в первый момент вызвал у Ивана недоумение, гармонировал с ее внешностью и крупной фигурой.

– Приятно познакомиться, – осклабился Бородулин, невольно бросив взгляд на ее пышный бюст.

– Вы моряк?

– Да, торговый флот. А как вас зовут?

– Как интересно, – восторженно ахнула женщина, – сколько стран повидали!.. Шура, – она протянула руку. Крепкая ладонь сжала кисть моряка.

– Иван. Побывал кое-где, могу рассказать. Только где?.. На улице очень жарко. Может, в кафе? – но видя нерешительность Шуры, предложил, – а может быть, все-таки в Сад Нардома?

– А мне все равно, вечер свободный… Лучше бы где-нибудь посидеть… Здесь недалеко живет подруга, можно у нее.

– Идет! Зайдем в Елисеевский, возьмем вина.

Шура засмеялась, подхватила Бородулина под руку, и парочка влилась в живой поток вечерней толпы.

Из магазина повернули на Садовую, вошли во двор второго от угла дома. Шура остановилась, показывая на обшарпанную дверь парадной: «Пришли».

Перекошенная дверь открылась со скрежетом, оставив на земле широкую борозду. В парадной было сумрачно. Запыленное, не мытое несколько лет окно, с трудом пропускало дневной свет. Из открытого подвала в ноздри ударило душной многолетней сыростью. В темноте Иван споткнулся о выщербленную невысокую ступеньку и едва не выронил бутылку:

– А, черт! Чуть не разбил! На какой этаж?

– На второй. Подожди, Ваня, отвернись, я поправлю чулок.

Иван отвернулся к тусклому окну, прислушиваясь к шороху платья. Щелкнул замочек дамской сумочки. Через секунду от страшного удара по затылку механик упал сначала на колени, а затем всем телом грохнулся на каменную площадку…

…Очнулся Иван от холода в правом боку, на котором лежал. В голове звенело…. Проведя рукой по лицу, он размазал тонкую струйку крови, стекавшую с затылка. Бородулин сел и сразу же отвалился спиной к стене. Перед глазами, как от брошенного в воду камня, пошли цветные круги, и его вырвало.

Бутылки вина не было, не было и осколков. Наверное, упав, он так и не выпустил ее из руки. Иван схватил себя за запястье: часы исчезли. Вывернутый наружу карман форменки был пуст: ни денег, ни документов.

Сколько прошло времени, Иван совершенно не представлял. Окно светилось таким же тусклым светом. Шатаясь, он вышел на Садовую, сел на врытую в землю тумбу у дворовых ворот и обхватил обеими руками голову. Тут же откуда-то подскочила дворник, толстая женщина и на всю улицу закричала:

– Что расселся?! Набрался до чертиков, так иди домой. Нашел место, пьяница несчастный!

Никак не реагируя, Бородулин сидел в той же позе. Подойдя поближе, дворничиха увидела кровь и, поняв, что ошиблась, пронзительно засвистела в милицейский свисток. Прибежавший милиционер остановил грузовой «Форд», Ивана посадили в кабину и доставили в ближайшее отделение.

В Управление милиции на Дворцовой поступило необычное сообщение о разбойном нападении женщины на мужчину. Она нанесла потерпевшему удар по голове тяжелым твердым предметом и ограбила его. Бородулин подробно описал внешность Шуры, ее приметы были достаточно конкретные и броские, однако розыск ничего не дал. Естественно, никакой подруги в доме на Садовой, где было совершено нападение, не оказалось. Последующая неделя поисков преступницы в районе проспекта им. 25 Октября оказалась безрезультатной.

В большой пивной на углу Среднего проспекта и 17 линии Васильевского острова собиралась самая разношерстная публика. За потертыми, исцарапанными мраморными столиками, лихо спуская свою получку, компанией пили пиво шоферы в дерматиновых куртках. Тут же утоляли жажду конторские служащие в полотняных пиджаках и брюках, поставив между ног пузатые портфели и папки. В дальнем углу кучковались кокаинисты и блатные. Между посетителями шмыгали пацаны, подбиравшие окурки папирос. Столики, мокрые от пива, были усеяны очистками воблы, раков и огрызками сухарей. Плотная завеса сизого табачного дыма скрывала мелкие подробности этого злачного места.

Недалеко от входа, за столиком в углу, расположилась колоритная троица: беззубый нечистый старик, моложавый, высокий как жердь мужчина и жгучая брюнетка с накрашенными губами в ярком красном платье. Тяжелые стеклянные бусы на невысоком бюсте позвякивали каждый раз, когда она заливисто хохотала вместе с приятелем, который, слегка изогнувшись, рассказывал ей на ухо смачные анекдоты. Впрочем, с ним она познакомилась только что, за столиком в пивнушке. Она шла по Среднему проспекту, а он, притянутый ее яркой, как флаг, фигурой, пристроился сзади, на ходу обшаривая взалкавшими глазами влекущие подробности. Инженер Юрий Сальков, сорокалетний мужчина с усиками, работавший в промкооперации «Рот Фронт», возвращался домой после получки, когда заметил соблазнительную брюнетку, которая шла впереди него по каменным квадратам тротуара. С сумочкой на локте, раскачивавшейся в такт широким шагам, в прюнелевых туфлях, завершавших соблазнительные икры в шелковых чулках, она потянула его за собой, как на привязи. А когда женщина, оглянувшись через плечо, лукаво ему улыбнулась, у Салькова, отца двоих детей, сухаря и педанта, от волнения на лбу выступила испарина. Так, пристроившись в кильватер за этим дивным, красным пароходом, он заплыл в сизую от дыма, переполненную пивную гавань.

Брюнетка, не реагируя на возгласы восхищения, призывные крики и жесты, подошла к единственному свободному столику, позвала официанта, молодого парня в замызганном, когда-то белом фартуке, ткнула пальцем в столик и сказала:

– Мальчик, быстро навести порядок. Кружку пива и пару раков.

– Я плачу, три кружки, десяток раков, – вопросительно взглянул Сальков на женщину, та одобряюще кивнула, и вдохновенно добавил, – покрупней!

Официант крутанул полотенцем по мраморному кругу стола:

– Сей момент!

Через минуту перед ними стояли золотистое пиво с белоснежной шапкой пены и тарелка с горкой великолепных алых раков, под цвет ее платья. Юрий достал бумажник, рассчитался с официантом и радушным жестом указал:

– Угощайтесь! Позвольте представиться: Юрий, инженер. А вас?

– Тамара, работаю в артели «Коммунар», портнихой.

– Свободно местечко? – раздался сиплый, шепелявый старческий голос, и тут же новая кружка пива, стукнув, выплеснула на столик лужицу пены, – я, ребятки недолго, не помешаю.

Щербатый, с сырыми губами, с остатками нечесаных и немытых волос старик, хитровато взглянув на соседей, долил пиво водкой из маленькой бутылочки, которую извлек из кармана замызганных штанов. Затем уверенно потянулся к раку из чужой тарелки, ловко его разделал и прилип к кружке, иногда отпадая от нее, чтобы пососать рачьи клешни.

Юрий и Тамара, не обращая на него внимания, с удовольствием пили пиво, обмениваясь красноречивыми взглядами.

Сальков осмелел и, чтобы развлечь даму, стал рассказывать анекдоты и истории с перчиком, а Тамара разливисто смеялась и легонько стукала его по плечу, когда рассказы становились явно неприличными. От этого Юрий шалел больше, чем от превосходного неразбавленного пива.

Старик куда-то пропал, они и не заметили когда, но к их столику тянулись чьи-то руки с кружками, то и дело из-за плеча Салькова заглядывала на Тамару какая-то смурная физиономия с налипшей на подбородке шелухой от семечек, кто-то на ходу ткнул в тарелку окурок.

– Юрик, пойдем отсюда, – Тамара брезгливо повела плечом в сторону остальной публики.

– Да, Томочка, конечно, – встрепенулся Сальков.

Они вышли из затхлого, прокуренного зала. В дивном настроении от выпитого пива, взаимной симпатии и прекрасной погоды парочка побрела по Среднему проспекту, миновала 19 и 21 линию, конечную остановку трамваев и повернула налево в тенистый парк. Обогнув большой пруд, окаймленный ровными рядами тополей, они сели на скрытую за кустами шиповника скамейку.

Тамара достала из сумочки помаду, провела ею по губам, поглядев в маленькое круглое зеркальце, недовольно поморщилась и уголком платочка стала подправлять волнистую линию рта. В этот момент зеркальце выскользнуло из рук и упало. Сальков быстро наклонился, чтобы его поднять, и тут, от сокрушительного удара в затылок, руки его подломились, он лицом ткнулся в землю…

– Дяденька, что с вами? Кто это вас?

Юрий пришел в себя от чьих-то робких прикосновений. Он услышал испуганные детские голоса и, с трудом открыв глаза, увидел двух белобрысых пацанов с удочками в руках. Затылок раскалывался от боли. Они подхватили его под руки и помогли сесть на скамейку.

– А… где… Тамара… – сухой язык, казалось, едва помещаясь во рту, ворочался с трудом.

Светлый костюм инженера был перепачкан кровью и землей. Напуганные мальчишки прошептали, чуть не плача:

– Здесь никого нет…

Сальков закрыл глаза и услышал быстрый топот удирающих ребячьих ног.

В дежурную комнату Свердловского районного отделения милиции Сальков добрался самостоятельно. Превозмогая головокружение и сильную слабость, он написал заявление о пропаже часов «Звезда» и бумажника с остатками зарплаты…

Работники милиции несколько дней проверяли пивную на Среднем, но брюнетка там не появлялась. Постоянные обитатели заведения хорошо ее запомнили, но говорили, что видели эту женщину впервые. Материалы о нападении на Салькова потребовало Городское Управление милиции. В огромном сводчатом кабинете начальника Отдела уголовного розыска было неспокойно: за одну неделю в городе совершены два похожих разбойных нападения женщинами. Описания потерпевших говорили о том, что это разные преступницы. Ивана Бородулина ограбила высокая, плотная шатенка, Юрия Салькова – среднего роста, средней комплекции брюнетка. Конечно, можно перекрасить волосы, нарисовать на щеке «мушку», но изменить рост, полноту, размер груди… И все-таки, способ нападения не исключал того, что если это и не одна и та же преступница, то, возможно, одна шайка, действующая дерзко и чрезвычайно опасно. По городу уже поползли мрачные слухи о женщине-убийце, дивной красавице-маньячке, которая соблазняет добропорядочных мужчин, а потом хладнокровно их убивает.

Во всех отделениях милиции кипела работа по выявлению женщин, ведущих разгульный образ жизни. Были многократно проверены барыги и спекулянтки, содержательницы притонов и наркоманки, освободившиеся из заключения и впервые поставленные на учет. По приметам были проверены картотеки, изучены архивные судебные дела, материалы нераскрытых ограблений, имевших какое-то сходство с расследуемыми преступлениями.

Все безрезультатно: Шуру-Тамару не обнаружили, на памяти ветеранов сыска таких преступлений не было. Да, женщины – участницы многих краж, убийств, в группе с мужчинами, но чтобы вот так, в одиночку…

Прошла еще неделя. Под наблюдением находились все злачные места, а также сады отдыха, вокзалы, барахолка, скупочные магазины. Были раскрыты десятки краж и мошенничеств, арестованы скупщики и сбытчики краденого. В преступном мире это вызвало панику – угрозыск Ленинграда решительно взялся за наведение порядка в городе, очищая его от шпаны и блатных.

…На Андреевском рынке была обычная круговерть: волнующаяся, галдящая толпа обтекала лотки с пирамидами янтарных яблок и бархатистых, величиной с детскую головку, груш, с килограммовыми виноградными гроздьями в восковом налете и тяжелыми полосатыми ядрами блестящих арбузов. Выложенные в ряды тугие, сочные помидоры и пупырчатые, крепкие огурчики чередовались с рубиновой смородой и ароматной малиной. В мясных рядах лихо орудовали топорами крепкие парни, разделывая говяжьи и бараньи туши. Рыбное изобилие было бы неполным, если бы тут же не стоял открытый бочонок с красной икрой. По соседству пирамидкой были выложены слегка запылившиеся крабы.

Особенно шумно было в углу, где шла бойкая торговля семечками: жареные и сырые, крупные и мелкие – все нарасхват. Граненые стаканчики мелькали в руках торговцев, продающих этот популярный товар. Небольшая очередь выстроилась к веселому голубоглазому парню с соломенными волосами. Он молча улыбался, на вопросы отвечал односложно, работал с упоением.

Мешок с семечками оседал на глазах. Парень ни с кем не спорил, не противился, если какая-нибудь лихая горожанка для пробы на зубок прихватывала добрую пригоршню хрустких, с дымком, зернышек. Стаканом черпал с глубины, да рукой добавлял сверху. Отбоя от покупателей не было, рубли и полтинники не вмещались в два кармана передника. Очередь все время двигалась и вдруг застопорилась.

Широко раскрыв глаза и глядя в упор на парня, перед прилавком стояла жгучая брюнетка. Изумление от неожиданной встречи сменилось бурной радостью:

– Вася, ты?! Да куда же ты пропал?

Парень густо покраснел, бросил быстрый взгляд на любопытные лица терпеливо стоявших в очереди женщин, смущенно тронул нос закопченным пальцем и быстро сказал:

– Шурочка, я это, я. Подожди там, в сторонке. Сейчас отоварю людей и подойду.

За суетой деревенских хлопот, скоротечных рыночных воскресений парень забыл о том, месячной давности, приключении, напоминание о котором вогнало его сейчас в краску.

Месяц назад она окликнула его на набережной Невы. Вася спешил на автобус, но молодая, статная женщина так просительно и в то же время обещающе смотрела на него, что Вася мгновенно забыл о делах. Она сказала, что боится парня, который ее преследует и, наверное, ждет около квартиры. Не проводит ли ее Вася до дому, тут недалеко?.. Не колеблясь ни секунды, Вася согласился. Такая шикарная женщина, не то что надоевшие деревенские бабы, пахнувшие коровой и турнепсом, будет что вспомнить. Да еще просит защитить ее от какого-то парня! Он сразу так загордился собой, что уже был готов выполнить любую ее просьбу.

Действительно, квартира оказалась недалеко, на какой-то из линий Васильевского острова. Никто Шуру не поджидал, и она с облегчением вздохнула:

– Слава богу, никого. Заходи, Вася, в гости.

Комната в густонаселенной коммуналке была расположена рядом со входной дверью. Из кухни в конце бесконечного коридора доносились чьи-то голоса и звяканье посуды. Никем не замеченные, они зашли в Шурину комнату, небольшую, с итальянским окном. Скромное жилище: стол, три стула, шкаф, этажерка, металлическая кровать, украшенная блестящими шарами и шариками. Постель была аккуратно убрана, стол накрыт скатертью, но во всем остальном особого порядка не было: порванная салфетка на этажерке, торчащая из шкафа мятая кофта, разбросанная одежда, сваленная в кучу обувь в углу и небрежно висевшие на спинке стула брюки. Шура бросила брюки в угол и сказала, как бы между прочим:

– Брата. Приезжает редко, а вот вещи свои оставил, – она кивнула на беспорядочно сваленную в углу женскую и мужскую обувь.

Шура ловко сервировала стол: пара стопок, блюдца, вилки, сыр и колбаса, консервы, все было аккуратно разложено за несколько минут. И со словами: «Для храброго мужчины,» – водрузила в центр стола литровый графин самогона. Ее влажные блестящие глаза гипнотизировали Васю. Он, как завороженный, следил за ее руками, то и дело соскальзывая глазами на крепкую широкую спину, длинные ноги, соблазнительную грудь.

Шура это замечала и, хлопоча, словно невзначай, задевала его рукой, плечом или бедром, так что простодушный парень совсем сомлел, и его руки невольно потянулись к ней, но Шура, кокетливо улыбнувшись, увернулась и тихо сказала:

– Не спеши, давай закусим.

Графин опустел быстро. Вася и не заметил, что Шура наливала себе и меньше и реже, да и стопку она выпивала за три, четыре приема. Парень уже захмелел, но Шура с готовностью поставила другой графинчик.

Когда Вася уже с трудом держал голову, Шура раздела его и уложила в кровать. Потом женщина в ночной рубашке хищно нырнула к нему под одеяло, и это было последнее, что он запомнил.

Утром Шура вывела Васю из квартиры. Они почему-то долго кружили по каким-то закоулкам, пока не вышли наконец на набережную к автобусной остановке. Приехав домой, парень не досчитался трехсот рублей, но где и когда потерял деньги, определить не мог. Он сразу же отогнал от себя мысль, что деньги могла взять Шура. Слишком радушно она его принимала, поэтому в искренности ее намерений не было никаких сомнений. Потом, через неделю, Вася попытался найти ее, но так и не смог вспомнить ни где находится дом, ни квартиру…

Шура сидела на ящике и лузгала семечки, когда, вытирая на ходу руки полотенцем, к ней подошел Вася. Жадным взглядом охватив ее фигуру, он спросил:

– Я готов, что будем делать?

– Хочешь, пойдем ко мне, – предложила Шура.

Если у Васи и были какие-то смутные подозрения по поводу Шуры из-за пропажи денег, то теперь от них не осталось и следа: будь она к этому причастна, не решилась бы встретиться с ним снова, тем более пригласить его к себе.

Дома у Шуры почти ничего не изменилось, разве что были убраны мужские вещи и появились новые предметы: часы, патефон, фарфоровая статуэтка.

Как и в прошлый раз, обильный ужин был разбавлен неограниченным количеством спиртного. Вася очень старался себя контролировать, но Шура ловко, играючи, накачала его самогоном.

Ночь прошла в хмельном угаре, а утром Шура вновь проводила едва соображавшего парня на автобус. Но на этот раз он, мыча и мотая головой, отказался сесть в него, а шатаясь и опираясь рукой на парапет, поплелся по набережной, дополз до спуска к Неве и повалился на ступеньку у самой воды. Утренняя прохлада освежала, и уже через полчаса Васе полегчало, перестало бить молотом в затылок, прошло головокружение. С усилием сохраняя равновесие, он зачерпнул ладонью чистой невской воды, протер лицо, сполоснул рот. Доставая платок, Вася обнаружил, что булавка, которой был заколот карман куртки с деньгами, расстегнулась. С тревожным предчувствием он достал деньги и ахнул: не хватало почти половины выручки от продажи семечек.

Теперь он знал, что пропажа денег – дело рук Шуры, несомненно, что она обворовала его и в первый раз. Какой же я дурак, ругал себя Вася, вот почему эта девка такая гостеприимная и ласковая. У-у, воровка! Думала, что я ничего не соображаю!

Сегодня он запомнил и двор, и дом, и квартиру.

В отделении милиции Вася долго объяснял дежурному милиционеру причину своего визита и едва не был задержан за свое непотребное состояние, пока, наконец, его не поняли – совершена элементарная кража, а он – пострадавший и знает, где находится преступница с похищенными деньгами.

Двери в квартиру и в комнату были не заперты. Увидев Васю, Шура сладко потянулась в постели:

– Васенька, миленький, какой ты молодец, что вернулся… – и тут же осеклась, когда из-за спины парня вышел милиционер. Шура села, рывком подтянула одеяло под подбородок и возмущенно спросила:

– Что это такое, почему милиция?

– Одевайтесь, – спокойно сказал милиционер и поморщился. В комнате пахло сивухой и перегаром.

– Отвернитесь, мужчины, – раздраженно приказала Шура.

Нехотя повинуясь, Вася и милиционер повернулись к стене, напряженно прислушиваясь к шелесту платья, скольжению чулок, стуку туфель. Когда все затихло, они обернулись: женщина, ссутулившись, сидела на кровати, отрешенно глядя в одну точку. Вася, еще хмельной, сел рядом с ней, взял безвольную руку Шуры в свою. Ему стало жалко ее, совсем недавно веселую и уверенную в себе, с которой ему было так хорошо, и такую несчастную и запутавшуюся теперь. Он тихо спросил:

– А где деньги?

Шура молча показала рукой на шкаф. Милиционер открыл дверцу и достал с полки комок смятых червонцев.

Дежурный составил протокол задержания Шуры и акт изъятия денег. Лейтенант писал медленно, с видимой неохотой: рядовая кража, ничего необычного, весь день еще впереди. Однако, оформляя документы, он испытывал странное ощущение, что где-то еще видел эту женщину и не мог вспомнить, где… Знакомство вне службы исключалось, значит это как-то связано с работой. И вдруг в голове всплыло… Ведь это та самая женщина, из ориентировки! Ее приметы, только мушки на щеке нет! Плотная рослая шатенка, волнистые волосы уложены, низкий голос… Похоже, что именно она находится в розыске по разбойному нападению на какого-то моряка. Быстро пройдя в соседнее помещение, лейтенант позвонил в Управление уголовного розыска.

Через полчаса Шура сидела в кабинете на Дворцовой. Васю пока не отпустили, и он мирно спал на скамейке в коридоре.

Следователь Туманов и старший инспектор угрозыска Шевченко готовились к допросу. На столе перед ними лежал пухлый том материалов о нападении на Бородулина и Салькова. Наконец-то женщина, слухами о которой обменивались на коммунальных кухнях и в очередях, была задержана. А сколько было напряженных совещаний, недовольства начальства – крепко досталось оперативной службе за долгий поиск. Имеет ли она отношение к Салькову, покажет следствие, а пока… Туманов начал:

– Ваша фамилия, имя, отчество, год рождения?

– Шура Михайлов, 1905 года.

– Александра Михайлова, – повторил вслух, записывая, следователь.

– Не Михайлова, а Михайлов, – поправила задержанная…

– Что-о?! – ручка упала на бланк протокола и покатилась, оставляя на бумаге цепочку клякс.

Туманов и Шевченко ошарашено переглянулись. Первым пришел в себя Шевченко.

– Вы мужчина?!

– Да, мужчина.

Михайлов стянул с головы парик. Метаморфоза была поразительная – короткий бобрик, мужской голос, круглое, явно не женское лицо.

– А… это…, – Туманов, совершенно растерявшись, кивнул на грудь.

Александр загнул руку за спину, щелкнул застежкой и медленно вытянул из под платья муляж женского бюста. При этом он встал. Сразу же обозначились широкие плечи, поджарый живот, узкие бедра. Мужчина! Не обращая внимание на произведенный эффект, Михайлов снова сел, по-мужски закинул ногу за ногу, усмехнулся и устало предложил:

– Давайте кончать эту комедию. Я спать хочу. Отправляйте меня в камеру.

Туманов мотнул пару раз головой, словно избавляясь от наваждения, достал чистый бланк протокола и, прокашлявшись, произнес:

– У нас много вопросов к вам, в камеру еще успеете.

– Пожалуйста, – Михайлов безразлично махнул рукой.

– Начнем с главного. Зачем вам этот маскарад? Для чего вы переодевались в женщину?

– Неужели не понятно? Я – педераст. Одевался в женское платье, чтобы знакомиться с мужчинами.

Туманов и Шевченко ничего не понимали, это было видно по их недоуменным лицам. Михайлов пояснил:

– Вы хотите сказать, для чего тогда переодеваться. Да, я мог бы найти гомиков и не переодеваясь в женщину, но мне это доставляло больше удовольствия. Мне хотелось, чтобы за мной ухаживали, как за женщиной.

– Подождите, Михайлов, – Туманов перестал писать и обдумывал сказанное, явно не укладывающееся в привычные рамки, – что-то вы нам тут сказки рассказываете. Если вы таким способом завлекали мужчин, то как же вы могли рассчитывать… – следователь замялся, подбирая нужное слово, – на взаимность. Они-то считали вас женщиной, не так ли?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю