Текст книги "Точка Возврата (СИ)"

Автор книги: Владимир Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

  Послушайте меня, как специалиста. Я рекомендую вам просто довериться нашей компании. Вы помещаете ваши деньги под наше управление, а мы гарантируем вам устойчивый рост ваших капиталов в течение года.

  И на сколько же процентов прироста, в год, мы можем рассчитывать? – разыграл заинтересованность, Сидоров.

  Полагаю, что процентов на пятнадцать, – ответил брокер, – Во всяком случае, если кто-нибудь посулит вам большую прибыль, то это будет просто мошенник.

  Я рад, что имею дело с честными людьми, – подвел итог переговорам, Андрей, – А теперь, повторю вам свое предложение, которое вы вольны принять или отклонить, по вашему усмотрению, но сделать вы это должны прямо здесь и сейчас, так как у меня мало времени, и оно очень дорого стоит. Предложение следующее: как только на рынке появляются акции интересующей меня компании, вы, тут же, сообщаете мне об этом и скупаете для меня эти акции, на сумму 90 миллионов долларов. Я же, плачу вам за это 100 тысяч долларов, если хотите, наличными. Так как, вы принимаете мое предложение?

  Том несколько секунд колебался, но, видимо, понял, что долго ждать эти господа не намерены и согласился.

  О"кэй. Пусть будет по-вашему.

  Тут же был составлен контракт, в двух экземплярах, в котором место для названия компании было пропущено. Только после того, как на оба экземпляра были поставлены печати и росписи, Андрей взял авторучку и аккуратно вписал на каждый лист название компании: Майкрософт.

  Сегодня вечером я сообщу вам название гостиницы, в которой остановился, и номер телефона, по которому меня можно будет немедленно разыскать, как только на торги поступят акции Майкрософта.

  Они попрощались, пожав друг другу руки, и наши друзья покинули брокерскую контору.

  После того, как они вышли на улицу, со всех сторон зажатую небоскребами, Сашка не выдержал и спросил у своего приятеля,

  Андрей, а не делаем ли мы с тобой большую глупость?

  В чем ты видишь глупость, мой осторожный друг? – улыбнулся Андрей.

  Вот в этой твоей затее, – буркнул Сашка, – И нечего улыбаться. Ты лучше меня послушай. Я понимаю, что это в основном твои деньги. Ты их заработал. Ты придумал вложить их в банк, и на них набежали сумасшедшие проценты. Но теперь-то для чего так рисковать? Этих денег нам и так хватит на всю оставшуюся жизнь. Так скажи, для чего их вкладывать в неизвестную фирму, которая, может быть, завтра обанкротится? И, что тогда? Снова ломать голову, где достать деньги до получки?

  Андрей посмотрел на Сашку, и надо сказать, что вид того оставлял желать лучшего. Сразу было видно, как тот сильно взволнован.

  Хорошо, Сашка, отвечаю на все твои вопросы. Ты предлагаешь ничего не делать и жить дальше на достигнутом. Ну и что это будет за жизнь? Пить, жрать и ничего не делать? Тогда уж, лучше выкинуть все эти деньги в печку. Хоть снова появится цель в жизни. К тому же, я тебя слишком хорошо знаю. Ты первый начнешь думать, как бы сделать деньги? Значит, вся причина твоего недовольства в том, что ты боишься все потерять. А ты посмотри на это с другой стороны. Если ты знаешь, что, вложив деньги в какое-то дело, наверняка получишь большую прибыль, станешь ты это делать, или нет? Конечно, станешь. Именно так поступаю и я. Я точно знаю, что, в этом году, в продажу поступят акции этой компании, и что они взлетят в цене. Вот я их и покупаю. Ты спросишь, откуда я это знаю? На этот вопрос я затрудняюсь ответить, но так будет, и это точно. Просто поверь мне, и я гарантирую тебе такую прибыль, что ты просто обалдеешь. А вот когда у нас с тобой будут очень большие деньги, ты уже сам будешь думать, чем тебе хочется заниматься? Я же, по мере моих скромных сил, попытаюсь тебе в этом помочь, а, может быть, смогу что-нибудь посоветовать.

  Уверенность, с которой говорил Андрей, подействовала на Дермана успокоительно. Он перестал хмуриться и даже попытался улыбнуться.

  Ладно, уговорил, хотя ты кого угодно, на что угодно уговоришь, – махнул он рукой,

  Скажи хоть, чем эта фирма занимается?

  Программным обеспечением для компьютеров.

  Час от часу не легче, – Сашка почесал затылок, – И что это за хрень, такая – компьютеры, в которые мы вкладываем 90 миллионов долларов?

  Да бог его знает, – ответил Сидоров, – Но бабки мы на этом сделаем огромные.

  На этом обсуждение бизнес-проектов закончилось, и друзья решили поискать приличный отель, в котором им предстояло остановиться на первое время. Причем, сколько это – первое время, они и понятия не имели.

  Глава 3

  Но оставим пока Сашку и Андрея в Америке и возвратимся к еще одному герою нашего романа, который, не смотря на то, что появился в нашем повествовании с первых его страниц, как-то умудрялся находиться в тени других героев, хоть, на наш взгляд, представлял из себя столь же колоритную фигуру, как и его приятели.

  Речь пойдет о Лешке Гулякове, верном друге Андрея Сидорова, которого мы с вами оставили после того, как он возвратился из путешествия в Мексику.

  Еще засыпая вечером, Гуляков подумал, что, раз пошла такая жизнь, то из автопарка он, точно, уволится. А в таком случае, нечего завтра вставать рано утром. Можно поваляться в постели, часов до девяти, потом встать, не спеша собраться, прийти на работу, часам к одиннадцати и сразу написать заявление об уходе. Возможно, все так этому обрадуются, что не будут его ругать, подпишут это заявление сразу и отпустят его без отработки. В худшем случае, его заставят отработать еще месяц, но и тогда, можно будет послать их всех, подальше, и не являться больше на работу. Если хотят, то пусть увольняют его по статье. Ему теперь на это наплевать.

  Такой вот светлой мыслью закончился этот прекрасный день из жизни Лешки Гулякова, который заснул и спал, как убитый, до самого утра, причем, утра, уже плавно переходящего в день, так как на часах, к тому времени, как он проснулся, уже было одиннадцать часов.

  Кто рано встает, тому бог подает, – произнес Лешка, потягиваясь в постели.

  Потом ему на ум пришла еще одна милая поговорка,

  «Поздняя птичка глаза продирает – ранняя птичка, клюв вытирает».

  Нет, это не по теме, – перебил сам себя Лешка, и на удивление бодро вскочил с кровати.

  При этом его поразило ощущение удивительной легкости во всем теле. Хотелось бегать, прыгать, беспричинно смеяться и что-то делать. По привычке, он прошел сначала на кухню, открыл холодильник и достал из него бутылку Жигулевского пива. Он уже открыл крышку и поднес бутылку к губам, когда, вдруг, почувствовал, что пить пиво с утра ему не хочется. Ошеломленный этим открытием, он минут пять сидел на стуле, глядя на открытую бутылку и перебирая в уме разные причины такого своего поведения.

  «Возможно, я вчера отравился», – думал он, – «Вот, что значит, пить эти сухие вина. В них, очень даже могли завестись какие-нибудь болезнетворные микробы. То ли дело, водка. В ней любые микробы сразу бы погибли. От водки никогда ничего плохого не будет, если она, конечно, не паленая».

  Однако против этого предположения говорило, в первую очередь, просто великолепное самочувствие. Лешка должен был себе признаться, что никогда еще так хорошо себя не чувствовал. Не болела голова, не ломило спину. Во всем теле была какая-то удивительная легкость. Значит, отравление отпадало. Тогда, что?

  «Может быть, меня сглазили? А что? Вон, там, сколько было девок, и все они были черноглазые. А любому дураку известно, что, черным глазом, сглазить – раз плюнуть. Завидно им стало, что я такой красивый и пью, себе на здоровье, вот они и решили мне навредить». – Лешка, в самом деле, сильно огорчился, – «И ведь, что самое обидное – бьют, сучки, по самому больному месту. Курить, я не курю, наркотики мне даром не нужны, пить уже перестал. Если еще и к девчонкам охладею, то придется повеситься».

  Неожиданно, испуг отразился на его лице,

  «А, может быть, я уже, того, ну, охладел, и просто еще этого не знаю»? – он прислушался к своим ощущениям. Ощущения были самые радужные, однако он что-то не заметил, чтобы его тянуло к девицам. Единственное, что не дало ему окончательно впасть в панику, это то, что и девиц, этих, рядом не было. Тем, не менее, хоть ему и не удалось до конца разогнать свои сомнения, это не помешало Лешке наскоро позавтракать. Наскоро – потому, что есть у него в доме, по большому счету, было нечего. Проглотив стакан пустого чая, Лешка оделся и вышел на улицу, с целью, пойти на работу, и проследовал на троллейбусную остановку. Подошел 39-й троллейбус. Лешка запрыгнул в заднюю дверь, сел на последнее сиденье и стал смотреть в окно. От созерцания знакомых пейзажей его оторвал требовательный женский голос,

  Молодой человек, предъявите свой проездной билет.

  Лешка очнулся, с трудом возвращаясь к действительности. Перед ним стояла противная тетка с красной повязкой на рукаве и кондукторской сумкой через плечо и продолжала требовать у него проездные документы.

  «Вот, что интересно», – промелькнула в Лешкиной голове мысль, – «Сколько лет езжу на общественном транспорте, и ни разу не видел ни одного приветливого кондуктора. У них там, что, конкурс на самую противную физиономию, или специально берут тех, кто пострашней»?

  Думая так, он по привычке вынул из кармана красный пропуск, в троллейбусный парк, и, не раскрывая, сунул ей в нос,

  На, смотри. Я из 2-го троллейбусного парка. Ваш же троллейбус ремонтирую, между прочим.

  Вообще-то, у работников троллейбусного парка и в самом деле был бесплатный проезд. Беда была в том, что свой пропуск, Лешка, по пьянке, давным-давно уже потерял, и для того, чтобы ходить на работу через проходную, купил где-то красные корочки, а в середине, печатными буквами написал слово «пропуск», и нарисовал мерзкую физиономию, имевшую, с его собственной, весьма отдаленное сходство. Собственно, сходство это заключалось в том, что у той рожи, на пропуске, было два уха, два глаза и один рот, как и у Лешки. На этом оно (то есть сходство) и заканчивалось. Не смотря на это, Лешка по этому поддельному пропуску уже год ходил на работу, ежедневно предъявляя его на проходной, и столько же времени бесплатно ездил на троллейбусе. И ни у кого, ни разу, этот документ не вызвал ни малейших подозрений. Гуляков уже так привык к этому, что и забыл о том, что пропуск у него не настоящий. Поэтому он, с невозмутимым видом, вытащил из кармана эти корочки, помахал ими перед носом у кондуктора, снова засунул его в свой карман, отвернулся к окну и хотел уже забыть о ее существовании, но, не тут-то было! Въедливая дама,

  «Наверняка, старая разведенка», – как сразу оценил ее Гуляков, – «Ни один мужик с такой, больше тридцати минут, вместе, прожить не сможет», – противным голосом, заверещала на весь троллейбус,

  Что ты мне показываешь, хулиган окаянный? Совсем совесть потерял, алкаш чертов? А ну, плати за проезд, или выметайся вон из троллейбуса.

  Непонятно, что тут нашло на Гулякова. Ему бы, в самом деле, выйти из троллейбуса на следующей остановке, и все бы было нормально, но он возмутился. Ведь, формально, он был прав: пока его не уволили из троллейбусного парка, он имел право на бесплатный проезд. Поэтому он только бросил ей в ответ,

  Пошла вон, старая ведьма! – и снова отвернулся от нее к окну.

  Как вы помните, из нашего рассказа, кондуктор была женщина, уже не молодая, и красотой не отличалась. Если бы она была красавица, то вполне могла бы пропустить подобные слова мимо ушей, а так, она просто взвилась, от ярости. Глядя на эту мегеру, легко можно было предположить, что, в чем-то, Лешка, наверняка был прав, и если бы у нее в руках, в этот момент, была метла, то она вполне могла бы, оседлав ее, слетать на Лысую гору, на слет таких же работников общественного транспорта, как и она сама.

  Макарыч! – кинулась она к водителю троллейбуса, – Тормози у первого же постового. Хулиган в салоне.

  И надо же такому случиться, что именно в этот момент, на перекрестке Благодатной и проспекта Космонавтов, стоял УАЗик патрульной службы. С криками и мольбами, выскочила из троллейбуса проклятая баба и бросилась к милиционерам. Те, в первый момент, как это и принято у милиционеров, испугались, но потом до них дошло, что нарушитель один и безоружен. Тогда, втроем, они вломились в троллейбус, скрутили Лешку, который, к слову, и не сопротивлялся, и довольные собой и своей смелостью, затолкали его в свой УАЗик. Таким образом, дальнейшая поездка Гулякова продолжилась уже не в общественном транспорте, а в легковом автомобиле, правда, за решеткой, и ехал он не на работу, а в ближайшее отделение милиции.

  Для тех моих читателей, все знакомство которых с нашей доблестной милицией начиналось и заканчивалось просмотром многочисленных милицейских сериалов, в которых симпатичные, обаятельные актеры играли роль таких же симпатичных и обаятельных милиционеров, скажу сразу: ничего симпатичного, обаятельного или просто человеческого в тех типах, которых вы встретите в жизни, если, не дай бог, вам придется столкнуться с нашей милицией, нет, и, в ближайшие сто лет, не будет. Впрочем, Лешку как раз это не удивило, так как за время своего счастливого детства и беспокойной юности, попадать в это неприятное заведение ему приходилось довольно часто. Нет, нет, не подумайте, что Лешка был асоциальный тип: преступник, вор и тому подобное. Просто он был обыкновенный дворовый хулиган, и доставляли его в отделение, как правило, за драки. Там его родителям выписывали очередной штраф, после чего, отпускали Лешку на все четыре стороны. Отец, конечно, поначалу, порол его ремнем, потом, когда сын подрос, стал ограничиваться подзатыльником, но, положа руку на сердце, сам он в молодости был точно таким же хулиганом, так что не видел большого греха в том, что его сын подрался с другим пацаном на улице.

  Прежде всего, милиционеры выпустили Лешку из своей машины, открыв заднюю, зарешеченную дверь и не преминув пнуть его кулаком в спину, когда Лешка и так уже выходил оттуда.

  Поосторожней, мент, не думай, что тебе все позволено, – зло огрызнулся он, и тут же получил еще два удара: в живот и по печени, отчего был вынужден согнуться, для того, чтобы восстановить дыхание.

  Ты у меня еще поговори, подонок, – прорычал ему в ухо толстый сержант, с красной рожей и заплывшими глазами алкоголика, – Я тебя научу порядок уважать.

  Лешка, на этот раз, промолчал. Он только поглядел на сержанта и постарался его хорошо запомнить.

  Ну, что смотришь, гнида? – не унимался тот, – А ну, пошел! – и он толкнул Лешку в спину, отчего тот влетел в дверь отделения, милиции, чуть не разбив себе нос о ее ручку, чем вызвал дружный хохот этих мерзавцев в погонах.

   Заведя арестованного в обезьянник (так, на языке защитников порядка, называется комната, огороженная металлической решеткой, в которой держат задержанных), они предложили ему показать им содержимое его карманов. Наученный горьким опытом общения с сотрудниками правоохранительных органов, Лешка ответил,

  Вам надо, вы и обыскивайте.

  В ответ на что, получил еще несколько ударов. Причем, били, мерзавцы, серьезно, но по корпусу, чтобы не было синяков. Хоть Лешке и было обидно, ведь, не будь они милиционеры и при исполнении своих обязанностей (хотя, какие это, к чертям, обязанности?) он бы один отделал их троих.

  Ну, что ж, не хочешь сам, достанем и мы, – после того, как Лешка опять отказался выворачивать карманы, сказал один из милиционеров.

   Он быстро обшарил Лешкины карманы, выложил их содержимое на стол, и, от удивления, у доблестного стража порядка даже челюсть отпала, так как, кроме поддельного пропуска и перочинного ножа, на столе оказались еще две пачки денег: одна – сто двадцатипятирублевок, что, само по себе, было зрелище, в те времена, необыкновенное, а в кармане безбилетного пассажира, тем более; а вторая и, вовсе, вызвала столбняк у блюстителей правопорядка, ибо это была новая, еще не расклеенная пачка стодолларовых банкнот. Мало того, что в переводе на наши деньги, это было примерно 40 тысяч рублей, что по тем временам, являлось просто астрономической суммой, так еще, за эти бумаги, обладателю их, грозил срок от 8-ми до 15-ти лет, лишения свободы.

  Толстый сержант повернул свое, мгновенно ставшее потным, лицо к своим товарищам и произнес охрипшим голосом,

  Это, что же, мы с вами поймали расхитителя народного имущества и крупного валютчика?

  Тут, Лешка внезапно ощутил жжение в районе своей грудной клетки, где располагался медальон, и огромный прилив сил. Вместе с этим, на него снизошло спокойствие.

  Это, если вы хотите, чтобы все эти деньги были изъяты в качестве доказательств уголовного дела, ребятки, – произнес он, и сам удивился, как странно и непривычно звучат эти слова в его устах. – Только тогда, вы, болваны, отделаетесь благодарностями и премией, в размере одного оклада. Ну, и как вам такой расклад? – он смотрел на их глупые рожи с издевательской улыбкой. – Если же вы захотите присвоить эти деньги, то вам придется меня отпустить, и еще попросить извинения.

  Ну и что вы решили? – спросил он, спустя минуту, во время которой, эти трое молча поглядывали, то на стол с деньгами, то друг на друга.

  Тогда старший, из этой троицы, лукаво усмехаясь, подошел к Лешке и, обнимая его за плечи, сказал,

  Мы тут с ребятами посоветовались и решили, что никакого дела на транспорте не было. Так что бери свой пропуск и будь здоров! – он вложил Лешке в карман его пропуск, немного поколебался, но потом вернул ему и перочинный нож, и повел Гулякова к выходу. Выведя его из здания отделения, сержант усмехнулся и добавил,

  Если еще заработаешь, всегда рады будем тебя видеть, – и, довольный своей шуткой, радостно ухмыльнулся.

  Как знать, – пожал плечами Лешка, – Глядишь, и встретимся. Вернее не так, обещаю тебе, что мы точно встретимся, и ты пожалеешь о том, что сегодня сделал.

  Он повернулся и пошел прочь от милиционера, оставив того в беспокойстве. Впрочем, беспокойство это скоро прошло. Много их таких, кто угрожает сотрудникам милиции, а вот сделать ему никто ничего не может, потому, что, таких как он, охраняет, всей своей мощью, государство. Даже не так. Государство – это он, и такие, как он, а все остальные – это те, кто им должен подчиняться, и живут они, и работают, только для того, чтобы таким, как он, было хорошо. Таков закон этой жизни. Поэтому ничто больше не омрачало настроения сержанта. Он повернулся и довольный пошел туда, где его ждали приятели и законная добыча.

  «Кстати», – подумал он, – «Пока я здесь теряю время, мои дружки уже, наверное, поделили денежки, и уж конечно нажгли меня на пару тысяч».

  От этой мысли ему стало жарко. Он выругался по-матери и припустил бегом к «обезьяннику», где оставил своих приятелей, наедине с общей добычей.

   Поэтому нет ничего удивительного в том, что сержант Загорулько, а именно так звали нашего доблестного защитника правопорядка, влетел в приемник, как пуля. Удивительное началось уже там – в приемнике. Прежде всего, ему в глаза бросилось, что в комнате слишком много народа. Сразу досада обожгла сердце нашего доблестного милиционера.

  «Выходит, еще нашлись желающие на сладкий куш? Вот уж нет! Это мое, мое и ничье больше! Никому я не отдам ни копейки моих денег»!

  Возбуждение его было так велико, что он не сразу обратил внимание на то, что два его приятеля выглядят как-то странно. Мало того, что лица их были порядком разбиты, так у них были еще расстегнуты кители и связаны за спиной руки, причем, их же брючными ремнями. Только теперь сержант Загорулько догадался рассмотреть двух других человек, находившихся в этом помещении. После чего волосы на его голове встали дыбом, и он не закричал от страха только потому, что слова застряли у него в горле, а язык словно прирос к гортани.

  Один из этих людей, высокий, худой молодой человек, сидел на стуле и смотрел на вошедшего Загорулько холодным немигающим взглядом. Но не этот человек так поразил нашего доблестного стража порядка, а второй, который оказался тем самым, облапошенным ими гражданином, с которым Загорулько только что расстался у порога отделения. Тот факт, что этот тип, у него на глазах, ушел в сторону Обводного канала, а сейчас оказался здесь, в кабинете, подействовал на сержанта, как удар дубиной по голове.

  Ну, что встал? – подал голос «худой», сидевший на стуле.

  Заходи, присоединяйся к дележке награбленных денег.

  У Загорулько на поясе висела кобура, в которой находился пистолет, но, как это ни странно, он даже не сделал попытки воспользоваться оружием, и на ватных ногах двинулся вперед. Впрочем, что в этом странного? Трусы всегда очень точно понимают, когда можно показывать свою власть над людьми, а когда нет. Вот и Загорулько очень точно определил, что, в этом случае, надо выполнять все, что от него требуют. Более того, у него, внезапно, открылся дар предвидения, и он сразу понял, что ничего хорошего, в ближайшее время, его не ждет, и, как показали дальнейшие события, оказался в этом прав на все сто процентов.

  Для начала, тот тип, которого они так здорово обобрали, подскочил к нему и изо всей силы двинул Загорулько в челюсть. На этом, собственно, первый раунд переговоров и закончился. Второй раунд переговоров начался тогда, когда Загорулько пришел в себя. Он так же, как и его приятели был связан, и сидел в «обезьяннике». С другой стороны решетки, все так же, на стуле сидел «длинный» и крутил в руках его пистолет. Наконец, он перевел свой взгляд с пистолета на самих милиционеров и сокрушенно покачал головой,

  Как же так? Государство поставило вас охранять покой граждан, а вы, мерзавцы, чем занимаетесь? Сами же их грабите.

  Он встал, подошел к клетке и ткнул пальцем в одного из милиционеров,

  Вот ты, да, да, ты, толстый, ты хоть один год своей никчемной жизни работал на заводе? – и, не дождавшись от того ответа, продолжил.

  По-моему мнению, за совершенное вами преступление, а также за другие, подобные же преступления, которые вы совершаете ежедневно, надо с вас спросить по полному счету. На сколько я понимаю, за подобные вещи, людей надо вешать, что, кстати, во всех странах Европы и делалось в течение тысячи лет. В других странах мира, за это убивали другими способами.

  Он увидел, как дрогнули лица милиционеров, и заставил себя усмехнуться,

  Но, такое наказание не несет в себе элемента воспитания для наказуемого.

  На этот раз, он увидел облегчение на лицах, ожидавших наказания негодяев, и потому продолжил,

  Но, опять же, с другой стороны, это будет назиданием для других мерзавцев.

  И снова трем милиционерам показалось, что земля уходит у них из-под ног.

  Но, мы с Лешкой, будем милосердны, – продолжил свою речь, «длинный», – А потому, мы оставим вас в живых, но не позволим вам больше грабить людей, прикрываясь именем государства. Отныне вы будете сами, в поте лица своего, добывать себе хлеб насущный. Сумеете выжить – ваше счастье. Нет – значит туда вам и дорога.

  Он кивнул своему приятелю, тот открыл клетку и приказал милиционерам,

  А ну, на выход!

  Нехотя, один – за другим, все трое вышли из клетки и встали у стены, теснясь друг к другу. А «длинный», тем временем, вынул из кармана зажигалку, как будто собирался закурить, щелкнул ею, и, к удивлению троицы, в воздухе, перед ними открылось окно, в котором был виден кусок мира, залитый ярким солнечным светом.

  А теперь, быстро пошли туда, – скомандовал длинный, а Лешка подскочил к ним, и стал пинками и тычками гнать их в этот проход.

  Как только все они выбрались через это окно наружу, оказалось, что они стоят в пустыне. Под ногами у них лежал горячий песок, и с небосклона нестерпимо жгло солнце.

  «Длинный» же, тем временем, огляделся по сторонам, удовлетворенно хмыкнул, потом снова щелкнул своей чертовой зажигалкой, и опять в воздухе перед ним открылось окно.

  Лешка, развяжи им руки, – обратился «длинный» к своему приятелю.

  Тот неохотно выполнил просьбу товарища, и, снова, пинками погнал троицу милиционеров к окошку.

  Уже, когда они очутились на той стороне, то, напоследок, услышали голос,

  Впредь, советую вам, господа, быть вежливыми с людьми.

  После этого, окно закрылось, и за ним исчезли эти странные незнакомцы.

  Поначалу, наши милиционеры думали, что сейчас эти типы снова, откуда-нибудь, появятся. Но, ничего не происходило. Тогда они стали приходить в себя и озираться по сторонам. На первый взгляд, вокруг них была та же самая пустыня, что и там, за исчезнувшим окном. Конечно, все это было странно и не понятно. В голову нашим блюстителям порядка уже начала лезть разная чертовщина. Наконец, Загорулько, как старший из этой троицы, почесал свой затылок и зло произнес,

  Черт, кто это был?

  Боюсь, ты сам только что на это ответил, – прошептал Кривоносов, испуганно озираясь по сторонам и осеняя себя крестным знамением.

  Брось ерунду молоть, – оборвал его, было, Загорулько.

  Нет, это ты брось, – психанул тот, – А я, как увидел, что они прямо из воздуха нарисовались, так сразу понял, что тут нечисто, – и он снова перекрестился.

  Это кара божья, и все из-за того, что ты, старый козел, решил грабануть этого парня.

  Загорулько уже хотел врезать по уху этому сопляку, видимо, спятившему со страху, но дальнейшие события этого дня, очень скоро подтвердили правоту этих, казалось, бессмысленных слов, сказанных Криволаповым. Неожиданно, позади них, из-за бархана появился целый караван верблюдов, сопровождаемый всадниками в белоснежных одеждах, верхом на великолепных скакунах. На секунду всадники замерли, в удивлении, увидев на своем пути трех незнакомцев странного вида, а потом с громкими гортанными криками послали своих коней вперед. В ужасе глядели наши милиционеры на приближающихся к ним воинов, не зная, что же им делать? А те, подлетев к ним на своих горячих скакунах продолжали скакать вокруг них, все сужая свои круги, что-то крича и вращая над их головами острыми саблями. Сердца наших героев тут же упали в пятки, в головах у них зашумело, ноги стали ватными и отказывались их держать. Еще секунда, и они, все трое, разом рухнули на колени. Через полчаса, караван продолжил свой неторопливый ход в Басру, а с ним вместе шли и три новых раба, привязанные за руки к верблюдам.

   –

  Послушай меня Леша и пойми, – сказал Андрей своему другу, когда они остались с ним одни, – То, что мы с тобой сейчас сделали, не должно повторяться. Я имею в виду не то, как мы поступили с этими прохвостами. Тут все верно, а то, что мы возвратились на пятнадцать дней, для того, чтобы взять их еще тепленькими, и с твоими деньгами. Мало того, что мне опять надо возвращаться в Америку и заново проводить все операции, которые были очень успешными, а неизвестно еще, как оно выгорит в этот раз, но я чувствую, что нельзя по многу раз рвать временную нить. Вот, чувствую, и все. Понимаешь, есть законы, которые нарушать нельзя. А посему, настоятельно прошу тебя быть серьезней. На тебе теперь лежит большая ответственность. Так что, давай, взрослей. Ну, все, Леша, давай, будь здоров. Через две недели мы с Сашкой вернемся. Пока же, учи английский, и приведи в порядок все свои дела. Они на прощание обнялись и похлопали друг друга по спинам. После чего, Андрей открыл «окно» и исчез за ним.

  Глава 4

  В эту среду старший следователь прокуратуры, капитан, Семен Онищенко, пришел на службу в приподнятом настроении. Больше того, сегодняшний вечер обещал превратиться в самый настоящий праздник. Дело в том, что сегодня, наконец-то, его теща, Полина Захаровна, которую он, за глаза, называл не иначе, как Полина Затраховна, должна была покинуть его дом, в котором она пребывала в качестве гостьи, и отбыть к себе, в Новороссийск. Сказать, что Семен ждал этого момента с нетерпением – значит, ничего не сказать.

  Три месяца назад, в один пренеприятнейший, как оказалось впоследствии, вечер, когда жена Семена, Галя, громыхала тарелками на кухне, а сам Семен уже улегся на диван и только-только включил телевизор, чтобы посмотреть футбольный матч, между «Спартаком» и «Зенитом», в прихожей раздался требовательный и противный звонок. Вроде бы, звонок – он и есть, звонок, и всегда должен быть одинаков, но Семен сразу отметил, что звонок этот был, именно, требовательный и, именно, противный, и все нервы его невольно напряглись. Может быть, тут дело было в каком-то телепатическом предчувствии, а может быть, он просто понял, что хорошие люди в тот момент, когда начинается такой футбольный матч, сидят дома у телевизора и по гостям не ходят, но только он, вдруг, ясно понял, что, в этот момент, в его жизнь войдет что-то очень нехорошее. Но, насколько нехорошее, он еще не понимал, пока не услышал из прихожей радостные вопли своей жены, Галины, и низкий воркующий голос тещи. К сожалению, предчувствие капитана Онищенко не обмануло: в этот момент, все хорошее, что было связано в его понимании с домашним уютом и семейной жизнью для него закончилось. Понятно, что футбола он так и не видел. То есть он пропустил этот исторический матч, когда Желудков, с двух штрафных, через стенку, вогнал два красивейших мяча в ворота, защищаемые самим Дасаевым. На следующий день, когда ребята на работе обсуждали все подробности этого матча, Семен был вынужден только поддакивать им, да, с умным видом, кивать головой. В самом деле, не говорить же им, что пропустил такой матч из-за тещи? Но если бы дело было только в этом? Конечно, неприятности этим не ограничились. Теща сразу повела себя так, словно это был ее дом. Она все норовила переставить по-своему, вечно была недовольна тем, что вся работа в доме ложится на плечи ее бедной дочки, в то время, как «этот тип» ничего не делает и только лежит на диване, читает газету, да смотрит свой телевизор. «Думала ли она, что ее дочку ждет такая жизнь, когда отдавала ее этому Ироду»?

  На третий день такой жизни, Семен стал задумываться над тем, не слишком ли строгие наказания предусматривает уголовный кодекс за статьи, связанные с бытовыми преступлениями?

  На всякий случай, он решил проводить дома как можно меньше времени. Так как любовницы он себе не завел, а пьянки с собутыльниками его как-то не прельщали, то все свое время он проводил на службе. Если что и было, за это время хорошее, так это то, что он значительно повысил свои собственные показатели раскрываемости преступлений, и начальство все чаще стало ставить его в пример другим сотрудникам их отдела.

  Но сегодня, наконец, эта не нормальная жизнь должна была закончиться, и поэтому Сема сидел за своим рабочим столом и мечтал о том, как возвратится в свой дом, наведет там порядок, выкинет все, что хоть чем-то будет напоминать ему о теще...