Текст книги "Третий Вариант (СИ)"

Автор книги: Владимир Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

  С этими словами, Андрей вынул из кармана деньги, отсчитал четыре десятки и протянул их соседке. – Отдадите, когда сможете.

  Женщина, не веря своим глазам, посмотрела на Андрэ и эти доллары, в его протянутой руке. Это было так не по-американски, дать кому-то постороннему деньги, что она даже растерялась и отрицательно замотала головой,

  Нет, нет, что ты? Я не могу их взять.

  Можете, миссис Томас, – засмеялся Андрей, – Для этого надо только протянуть руку. Ну же, смелее, – и он вложил эти деньги в ладонь бедной соседке.

  Андрэ! – сквозь слезы радости зачастила миссис Томпсон, – Ты просто ангел! Ведь я уже, грешным делом, собиралась свести счеты с жизнью. Только вот что, если тебе что-нибудь надо будет постирать или приготовить, ты мне сразу скажи, не стесняйся.

  Вот и договорились, – улыбнулся Андрей, – Вот сейчас я готовлю себе чай, так что приглашаю вас на чай с печеньем, миссис Томпсон.

  Ой, да у меня же варенье есть, клубничное, – засуетилась женщина, – Погоди, родной, я сейчас стол накрою.

  Спустя пять минут, Андрэ сидел за столом, накрытым белой скатертью, в комнате у миссис Томпсон и пил чай вместе с ней и ее пятнадцатилетней дочерью Эллис. Так, в атмосфере домашнего уюта, от которой Андрэ уже давно отвык, и закончился этот вечер.

  А на следующее утро Андрэ уже был у подъезда Джейн. На его стук дверь открыла сама мама Джейн. При первом же взгляде на нее, было ясно, что болезни нет и в помине. Глаза ее радостно светились, щеки не горели нездоровым румянцем, и вся она стала казаться круглее и упитаннее. А главное, это то, что она была полна сил, улыбалась и чувствовала себя вполне счастливой. Увидев Андрэ, женщина радостно бросилась ему на шею, поцеловала его, но потом сама смутилась этого проявления радостных чувств и пригласила его в дом.

  Как вижу, миссис Симпсон, амулет подействовал, – произнес Андрей, когда они вошли к ней в комнату.

  Слава богу! – улыбнулась она, – А ведь, признаюсь вам, молодой человек, что я совсем не верила в амулеты и тому подобную чепуху, и даже не хотела его надевать. Да, если честно сказать, я совсем уже ни во что не верила, и думала, что мне уже пришел конец. Единственно о чем беспокоилась в последнее время, это что будет с моей дочерью, когда я умру?

  К счастью, миссис Симпсон, – улыбнулся Андрей, – Теперь об этом не стоит и говорить. А, кстати, где же ваша дочь?

  Джейн на работе, – ответила женщина.

  В такую рань? – удивился Андрей, – Сколько же она работает?

  Увы, – погрустнела мама Джейн – Пока я болела, ей приходилось работать на двух работах. Вот и сейчас она на дежурстве в больнице. Но теперь всё, хватит ей надрываться. Я уже здорова и теперь сама пойду на работу, а моя дочь пусть немного отдохнет, а то она, и вправду, жизни, последние два года, не видела.

  У вас очень хорошая дочь, миссис Симпсон, – поднимаясь, сказал Андрей, – А теперь, разрешите мне откланяться, и заодно забрать у вас мой медальон. Больше он вам не нужен.

  Конечно, конечно, – женщина с некоторым сожалением сняла медальон со своей шеи и передала его Андрею.

  Уверяю вас, что вы уже здоровы, – поспешил он ее успокоить, – А носить его лишнее время, право же, не стоит.

  Попрощавшись, с миссис Симпсон, и сожалея, что самой Джейн дома не оказалось, Андрей зашел к себе домой, захватил спортивную сумку с тапками и трусами, и отправился на тренировку. Так начался новый этап его американской жизни.

  Всю следующую неделю он провел в боксерском зале. Упорно готовясь к бою с Леонидасом. Боб Дейли не мог нарадоваться на своего нового ученика, который, казалось, знал о боксе все и все умел делать в ринге. Хотя, как оказалось, Андрэ совсем не умел работать на пневматической груше, но это всего лишь тренировочный снаряд, и видимо там, где прежде тренировался его новый ученик, его просто не было. К большому разочарованию Андрея, да и Боба Дейли, тоже, боксерская комиссия допустила Джека Уигана к бою, поэтому последние дни вся команда Андрея делала все возможное, для того, чтобы найти ему соперника. И здесь удача опять была на стороне Андрея. Соперник ему нашелся, да еще какой! Том Гаррисон, чемпион Калифорнии, боксер, входящий в первую десятку сильнейших боксеров мира, неожиданно оказался без противника. Его соперник сломал себе руку за три дня до боя. Это был такой шанс, какой выпадает раз в жизни. Одним боем можно было преодолеть сразу пропасть, которая отделяет начинающего боксера-профессионала от элиты. Правда у боксерской комиссии возникли естественные сомнения, можно ли выставлять против такого боксера какого-то новичка, но после обращения в комиссию ряда уважаемых и компетентных граждан, она вынесла вердикт: бой состоится. Теперь уже этот бой Андрэ и Тома Гаррисона становился главным боем программы, отодвигая на второй план бой за звание чемпиона Нью-Йорка. Среди специалистов и игроков на тотализаторе активно обсуждались шансы сторон, и в итоге большинство решило ставить на известное имя. И только единицы осмелились рискнуть поставить свои деньги на Андрэ. В число этих единиц входили Уил Синклер, Фил Мэйсон и сам Андрэ. При ставке 1:5, он поставил на себя 200 долларов – все, что у него имелось. В последний день, перед боем он провел только легкую разминку, немного побил мешок и на этом закончил тренировку. Вечер же этого дня Андрей посвятил Джейн. Они гуляли в городском парке, качались на качелях, ели мороженое и оба были счастливы.

  Мама совершенно выздоровела, – рассказывала Джейн, – Она весела, энергична и уже устроилась на работу. Так что я теперь могу бросить свои ночные дежурства.

  Ну и слава богу! – порадовался за свою подругу Андрей, – Все-таки жизнь нужна не только для того, чтобы работать.

  А для чего, по-твоему, нужна жизнь? – неожиданно серьезно спросила Джейн. – Вот мой папа говорил, что живут не для радости. А ты как думаешь, для чего живут люди?

  Такой вопрос удивил Андрея в устах молодой красивой девушки. Хотя, если вдуматься, у этой девушки уже умер отец, и мама ее умирала на ее глазах два года. Последний год, она, наверное, кроме своих работ ничего и не видела, зарабатывая на них гроши. А в больнице, опять же, были боль и страдания. Да, не сладкая, в общем-то, жизнь. И он убежденно ответил,

  Думаю, что каждый человек, родившийся на земле, имеет право быть счастливым. В чем он найдет это счастье, это его выбор, но каждый, повторяю, каждый человек имеет право на счастье. Вот и я живу на свете, для того, чтобы быть счастливым, для того, чтобы дорогие мне люди были счастливы и для того, чтобы мои дети, когда они у меня будут, тоже были счастливы. И я готов бороться за свое счастье и счастье дорогих мне людей. Вот и вся моя философия. Конечно, для этого нужно учиться, работать, любить, мучиться иногда, иногда терпеть лишения, но именно это я и называю жизнью.

  Они шли по аллее парка, держась за руки, и не знаю, как Джейн, а наш герой определенно был счастлив.

  Ты очень странный человек, задумчиво проговорила девушка, порой мне кажется, что ты и не человек вовсе, а ангел, спустившийся с неба и пришедший мне на помощь, в безвыходном положение.

  Ну, на ангела, я никак не тяну, поверь мне, – засмеялся Андрей.

  Нет, – покачала она головой, – Не считай меня полной дурой. Я вижу, что ты не такой, как все, и потом этот твой амулет, – она замолчала, пытаясь подобрать слова, но, в конце концов, только снова тряхнула головой, – Сказки, про родовой оберег, оставь для других. Я-то вижу, что он сделан на заводе. – Она внимательно посмотрела ему в глаза, так, что Андрей не выдержал и отвел свой взор, – Так кто же ты такой, Андрэ?

  Похоже, что эту девушку не так просто будет водить и дальше за нос, но и выдавать себя полностью, Андрей считал преждевременным. Поэтому, единственно, что он смог ей ответить, это то, что не надо делать из него неизвестно какого монстра – он такой же человек, как и все остальные, правда, приехал сюда издалека.

  И самое главное, – добавил он, глядя на нее с любовью, – Для тебя я готов сделать что угодно. Если ты будешь согласна, я увезу тебя с собой и навсегда избавлю от этой нищеты, хотя тогда ты потеряешь всех своих друзей. Поэтому давай отложим этот разговор до будущих времен, а сейчас будем жить и радоваться.

  Уже вечером, проводив Джейн до ее дома и отказавшись зайти к ней, он вернулся к себе домой, и лег спать. Уже засыпая, он подумал, что это был один из редких дней в этой Америке, когда он был счастлив.

  Глава 9

   Ловите ветер всеми парусами!

   К чему гадать! Любой корабль – враг.

   Удача – миф, но эту веру сами

   Мы создали, поднявши черный флаг.

   В. Высоцкий.

  Неожиданное участие в предстоящих боях Тома Гаррисона вызвало немалое оживление в городе среди любителей бокса. Гаррисон был весьма популярным боксером. Прежде всего, он был молод, и специалисты прочили ему большое будущее. Уже сейчас, к двадцати годам, он успел сделать головокружительную карьеру. Из тридцати проведенных им профессиональных боев, он во всех победил, причем, в двадцати двух поединках – досрочно. Ни у кого не возникало сомнений, что в недалеком будущем, возможно, уже в этом году, ему предстоит бой за корону с самим Чепмэном, и если честно, то большинство из них ставило на Тома. Уж слишком хорош он был на ринге. Его яростному напору до сих пор никто не смог противостоять. Правда, некоторые из знатоков бокса замечали, что он еще слишком молод для того, чтобы занять трон, но кроме этого, они не могли привести ни одного аргумента. Для многих так и осталось загадкой, для чего Гаррисон решил поучаствовать в этом турнире, но, почему бы молодому мастеру не проверить в бою еще пару новых комбинаций?

  Как бы там ни было, а организаторы турнира заранее потирали руки, подсчитывая барыши, ибо, не смотря на то, что цена на билеты подскочила в два раза, расходились они бойко, и к началу соревнований трибуны в Мэдисон Сквер Гардене оказались забитыми под завязку. Пока зрители только готовились насладиться боями, их развлекали артисты джаз бэнда, исполнявшие мелодии, и молодые, стройные красотки в коротких юбках, марширующие вокруг ринга с барабанами и жезлами. Наконец, на ринг взобрался ведущий вечер знаменитый конферансье Джонс, взял микрофон, и в зале зазвучал его роскошный баритон.

  Леди и джентльмены! – пропел он, – Мы начинаем наш боксерский вечер, который обещает стать настоящим событием спортивной жизни Нью-Йорка. Вашему вниманию будут представлены пять боев один, лучше другого. И в заключение вечера, вы увидите два супербоя: первый бой – за звание чемпиона Нью-Йорка в среднем весе, между Пабло Леонидасом и Джеком Уиганом, и, под конец, рейтинговый бой между Томом Гаррисоном и Андрэ Смитом.

  Публика дружно захлопала в ладоши, хотя, положа руку на сердце, никто из них не знал этого Смита, но зато всем было известно имя Гаррисона, и это имя обещало настоящее зрелище. Тут же, в зале, можно было сделать ставки на того или иного боксера, и американцы – большие любители азартных игр, не преминули этим воспользоваться.

  Итак, боксерский вечер в Мэдисон Сквер Гардене начался.

  В первых двух боях, как это принято на всех соревнованиях, участвовали молодые боксеры, делающие первые шаги на профессиональном ринге. Формула их боя была: шесть раундов по три минуты. Новички пытались добросовестно отрабатывать свой хлеб и раздавали друг другу полновесные удары, немало веселя этим публику. Но, в общем, зрители еще толком не настроились на настоящее зрелище. Они покупали поп-корн, переговаривались друг с другом, изредка выкрикивали шутливые советы боксерам, словом, были вполне благодушны.

  Легковесы, составлявшие первую пару, отпрыгали на ринге все шесть раундов, а вот полутяжи, сменившие их, закончили раньше. Если в первых двух раундах соперники выглядели примерно одинаково, то в третьем наметилось явное преимущество одного из них. Два раза прижимал он своего соперника к канатам и обрушивал на него серию, пусть размашистых, но тяжелых ударов, наконец, один из них попал сопернику прямо в подбородок, и тот рухнул на настил ринга. На счет «семь», поверженный боксер поднялся на ноги, но, едва бой продолжился, как он снова оказался на полу, и судья вынужден был остановить поединок. Публика ревом приветствовала победителя, доказывая, что американский зритель именно это ценит в боксе превыше всего – сильный удар и нокаут. Постепенно публика заводилась, чему способствовали неплохие бои, а также немалое количество пива, выпитое зрителями перед началом поединков.

  Когда наступила очередь средневесов разыгрывать чемпионский титул, на сцену снова вылез Джонс и прогремел в микрофон имена претендентов. Первым из раздевалки вышел Леонидас, в ярко-красном халате, в сопровождении двух секундантов, он шел, пританцовывая и раздавая улыбки направо и налево. Часть зрителей, в ответ, ему хлопали, но большинство, все же болело за своего Джека, поэтому, стоило ему показаться в зале, как раздался такой гром оваций, что, казалось, потолок сейчас рухнет. Рядом с ним шли Боб Дейли и его помощник Сэм, средних лет мужчина, в прошлом хороший боксер, а ныне тренер, в чьи обязанности входило непосредственно, проводить тренировки, держать боксеров на лапах, а иногда и стоять с ними в парах. Подойдя к рингу, Сэм наступил ногой на нижний канат, а средний оттянул руками вверх. В образовавшуюся щель сначала ловко проскользнул Джек, а затем пролез и Боб Дейли. Боксеры и секунданты сошлись в центре ринга и встали по обе стороны от Джона, который заканчивал их представление, выкрикивая число проведенных ими боев и одержанных побед. Наконец, когда представление противников закончилось, с балкона, расположенного над входом в зал, оркестр грянул гимн Соединенных Штатов Америки. Все зрители встали и запели: Америка, Америка – свободная страна...

  Что ни говори, а выглядело это все впечатляюще! Когда же последние звуки гимна стихли под сводом Мэдисон Сквер Гардена, публика, занимавшая сидячие места, стала рассаживаться, а зрители, попроще, начали хлопать в ладоши.

  Боксеры скинули свои халаты и подошли к рефери поединка. Рефери – элегантный мужчина в белых брюках, белой рубашке с короткими рукавами при черной бабочке, что-то говорил соперникам перед боем. Они слушали его, кивая головами, а сами пожирали друг друга хищными взглядами. Наконец рефери отпустил боксеров в свои углы, спросил у секундантов и боковых судей, готовы ли они, и скомандовал: – Бокс!

  И сразу в зале воцарилась мертвая тишина. Каждый из зрителей понимал: это уже не новички, потешавшие публику в разогревочных боях. За этот бой они заплатили свои денежки и теперь хотели насладиться им в полной мере. А боксеры на ринге, между тем, не стремились форсировать события. Джек, наученный горьким опытом в бою с Андреем, на этот раз, начал медленно и методично подбираться к своему сопернику, обрезая ему пути отхода. Леонидас же, который был немного выше Джека, стройнее его и подвижнее, предпочитал держаться на дистанции и работать в основном джебом. Словом, ничего, кроме разведки, в первом раунде публика не увидела, поэтому, когда раздался гонг, и боксеры отправились в свои углы отдыхать, из зрительского зала раздался негодующий свист. Но теперь Джек знал цену этому возмущению. Он развалился на своем стуле и спокойно слушал наставления своего тренера.

  Все правильно, – говорил ему Боб, пока Сэм размахивал над ним полотенцем.

  Теперь чуть взвинти темп и попробуй сократить дистанцию. Не давай ему спокойно дышать. При первой же возможности постарайся бить ему по корпусу.

  Джек согласно кивнул головой.

  Едва раздался гонг, и боксеры сошлись в центре ринга, он неожиданно сократил дистанцию и ударил двойку в подбородок Леонидаса. Тот успел отскочить назад к канатам, но Джек не отпустил его и тут. Продолжая бить его боковыми, с обеих рук, в голову, он ждал, когда же тот поднимет руки выше и откроет корпус, и как только это произошло, тут же пробил ему левой согнутой рукой в печень. Удар в печень очень болезненный. Иногда, пропустив его, боксеры пытаются превозмочь боль и продолжать боксировать, но, через пару секунд, бывают вынуждены согнуться и опуститься на пол. Точно так же произошло и с Леонидасом. Всем своим видом он показал, что ничего не произошло, отскочил от Джека, а потом сложился пополам и опустился на колено. Зрителям, плохо разбиравшимся в боксе, вообще было не понятно, что произошло, зато знатоки зааплодировали. Рефери открыл счет. Десятью годами ранее, боксер, пославший противника в нокдаун, оставался стоять рядом с ним, и как только его противник отрывал от пола колено, снова его бил, не давая тому прийти в себя. Теперь же, рефери отправил Джека в противоположный угол и только убедившись, что он в углу, открыл счет. До конца отсчета десяти секунд, Леонидас успел полностью прийти в себя, но Джека это не слишком беспокоило. Он был достаточно опытный боксер и хорошо знал теорию. Удар в корпус, да еще пропущенный в самом начале боя, непременно скажется в его конце. Теперь необходимо было, как можно чаще и сильнее бить туда же, даже через локоть, прижатый к туловищу. Во-первых, такой удар чувствуется даже через локоть, а во-вторых, соперник, в этом случае, боится оторвать правую руку от корпуса, и сам не бьет справа. У боксеров это называется «привязать руку». Одним словом, этот раунд был полностью выигран Джеком.

  Молодец! – похвалил его Боб, в перерыве. – Дальше, все то же самое. Главное – не давай ему слабины.

  Следующие шесть раундов, бой продолжался в том же ключе. Леонидас пытался оторваться от Джека, а тот неумолимо сближался с ним и при каждом удобном случае бил по корпусу, причем уже с двух рук. Прошла еще только половина боя, а на Леонидаса было просто жалко смотреть. Куда только делась его скорость и сила? Он казался выжатым, словно лимон. Шатаясь, уходил он в свой угол после очередного раунда и падал без сил на стул. Его легкие работали как кузнечные меха и все-таки не могли вдоволь обеспечить его организм кислородом, не смотря на то, что секунданты весь перерыв обмахивали его полотенцами. Но недаром за плечами у Пабло была большая школа профессиональных боев. На кону стояли большие деньги, и перспектива заработать еще большие. Он понимал, что бой складывается не в его пользу, и вряд ли ему удастся переломить ход боя. Вот, если бы получить дополнительную передышку, тогда его молодой и тренированный организм быстро восстановится, а уж в своей силе и технике, он не сомневался. Выйдя на девятый раунд, Леонидас полностью изменил свою тактику. Теперь, при первом же удобном случае, он клинчевал своего соперника, то есть, обхватывал его руками, прижимался к нему вплотную и не отпускал его до тех пор, пока рефери силой не растаскивал их в разные стороны. Еще он пытался шнуровкой перчаток нанести своему сопернику рассечение. Стоило сопернику нагнуться, входя в ближний бой, как Леонидас зажимал его шею под мышкой и предплечьем сдавливал ему горло, пытаясь его придушить. Специально наступал ему на ноги. Словом, вылил на Джека весь богатый запас грязных профессиональных приемов. При этом, со стороны многие из них были не заметны. И только истинные знатоки бокса поняли, что происходит на ринге, и разразились пронзительным свистом, остальным же зрителям было не понятно, почему вдруг преимущество их любимца стало менее заметно. А в конце раунда, Леонидас нанес расчетливый удар Уигану ниже пояса, и пока тот корчился от боли в углу ринга, а судья делал Леонидасу замечания, сам он всем своим видом показывал, что это чистой воды недоразумение и порывался попросить у своего соперника прощения. Но, на самом деле, это был холодный расчет. Пабло понимал, что за первый такой удар его не дисквалифицируют, и еще понимал, что Джек Уиган не такой человек, чтобы отказаться от дальнейшего продолжения боя. Значит, по положению, ему дадут время (до пяти минут), для того, чтобы он смог прийти в себя. А время, сейчас, для Леонидаса было на вес золота. Каждая лишняя секунда отдыха возвращала ему силы и давала шанс на победу. Примерно минута ушла на то, чтобы судья сделал Леонидасу предупреждение, за которое с него сняли одно очко.

  Черт с ним, с этим очком, не это сейчас главное – главное время.

  Еще секунд тридцать ушло на то, чтобы Уиган окончательно пришел в себя. Но, как только бой снова продолжился, закончилось время раунда. Впереди была еще одна минута отдыха. Таким образом, ему удалось выиграть две с половиной минуты отдыха, а это, для такого тренированного спортсмена, каким был Леонидас – целая вечность.

  Молодец! – похвалил его секундант, – Все сделал как надо. Теперь раунд побегай.

  И Леонидас полностью выполнил указание тренера: весь раунд он бегал от Джека, не давая тому к себе подойти, и не обращая внимания на неодобрительный гул и свист трибун. В одиннадцатом раунде картина повторилась. Зрители вопили и улюлюкали, топали ногами от негодования, а Леонидас все так же не желал вступать в обмен ударами. И когда возмущение зрителей, казалось, достигло предела, все, вдруг, смолкли. В зале повисла мертвая тишина. И в этой тишине ясно был слышен голос рефери, который отсчитывал секунды, стоя над лежачим на настиле ринга Уиганом. Многие зрители даже не увидели самого удара Леонидаса, быстрого, как укус кобры, и в полном недоумении смотрели на поверженного любимца. А тот лежал на спине, в центре ринга, и в полной тишине продолжали раздаваться слова,

  Девять, аут! – судья развел руки в стороны, показывая, что бой окончен, и только тут до сознания зрителей окончательно дошло, что произошло.

   Зал взорвался криками, топотом, овациями, свистом. Некоторые из зрителей так и замерли в немой тоске, схватившись за голову руками и глядя на своего поверженного любимца, но большинство, тут же, переменили свои симпатии и приветствовали победителя. Увы, никто не любит побежденных. Никто, из зрителей, приветствующих Леонидаса, даже не обратил внимания на то, какой ценой досталась ему эта победа. Сейчас, когда необходимость в полной мобилизации отпала, силы покинули победителя. Ноги его дрожали от напряжения, спина ссутулилась, щеки впали, глаза заплыли от ударов, а из носа капала кровь. Казалось непонятным, каким образом этот измученный человек мог только что порхать по рингу и нанести этот, чудовищной силы, удар, который и решил исход боя.

  Наконец, спустя минуту после нокаута, медики привели Джека Уигана в чувство, для чего смочили ему виски холодной водой и дали понюхать нашатыря. Шатаясь, поддерживаемый с двух сторон своими секундантами, Джек скрылся в раздевалке, а на ринге, под раскаты баритона Джонса, объявившего, что Леонидас одержал победу в одиннадцатом раунде нокаутом, и завоевал звание чемпиона штата Мэн в среднем весе, рефери поднял руку счастливому победителю. Да, публика, собравшаяся в этот вечер, в Мэдисон Сквер Гардене, могла считать себя счастливой. За свои деньги, она получила зрелище, какое не так часто увидишь на профессиональном ринге, а ведь это было еще не все. Их ожидал еще один бой, и если этот бой окажется хотя бы наполовину таким же, как предыдущий, то о большем и мечтать не приходилось.

  Оркестр снова заиграл бодрый марш, и из раздевалки в зал, один за другим, вышли новые участники поединка. Первым шел, в сопровождении своих секундантов Том Гаррисон. Публика вытягивала шеи, чтобы лучше рассмотреть этого боксера, чье имя не сходило со страниц спортивных изданий, стараясь не пропустить ни одного мгновения его выступления, начиная с выхода на поединок. Гаррисон с кошачьей грацией запрыгнул на постамент и проскользнул под канатами. Он выбежал на середину ринга и приветствовал зрителей, подняв вверх руки, после чего попрыгал по рингу и пробил по воздуху быструю серию из прямых и боковых ударов. Было видно, что спортсмен находится в отличной форме. В ответ на его приветствия, публика ответила громкими аплодисментами. Следом за ним на ринг взобрался и Андрэ. Этого боксера публика встретила довольно сдержано. Хоть в программке о нем и было написано, что он боксер из Нью-Йорка, но его никто не знал, а потому, и болельщиков у него пока не было, за исключением тех пятидесяти человек, которые видели его спарринг с Джеком Уиганом, но что значат пятьдесят человек в зале, вмещающем двадцать тысяч зрителей? Тем не менее, некоторые болельщики сочли нужным поддержать его своими аплодисментами, отдавая должное его мужеству, ибо не каждый боксер осмелится выйти на бой против самого Тома Гаррисона, рискуя быть жестоко избитым.

  Рефери боя вызвал боксеров на середину, сказал им дежурные фразы, о том, чтобы они вели честный бой и слушали его команды, затем опросил о готовности секундантов и боковых судей и дал команду к началу боя. Публика, жаждавшая зрелища, обманута в своих ожиданиях не была. Признаться, большинство любителей бокса думали, что этот бой будет спектаклем одного актера, так вот, с первых же секунд боя их ожидал очень большой сюрприз: худощавый, высокий новичок повел себя на ринге, таким образом, будто он всю жизнь только тем и занимался, что дрался с чемпионами. Никакого страха или пиетета в его действиях не было. Наоборот, глядя на ринг, зрители порой с удивлением спрашивали друг друга, а кто же здесь чемпион? В самом деле, если порой Андре и двигался назад или в стороны, убегая от Гаррисона, то вскоре всем стало понятно, что делал он это сознательно, вызывая того на атаку и удачно встречая своего противника неожиданными ударами. Если учесть, что, при этом, и сам Гаррисон показывал очень хороший бокс, то сразу станет понятным, что такой бой не мог не нравиться публике. Воистину, все познается в сравнении. Сейчас, глядя на эту пару великолепных мастеров, публике стало ясно, что то зрелище, которое продемонстрировали перед ними Джек Уиган с Пабло Леонидасом, было не более чем хорошая драка, по сравнению с работой настоящих мастеров. Каждое движение боксеров было отточено, как у балерин. Они двигались по рингу, словно связанные невидимой нитью и при этом ни разу, в первом раунде, не сошлись в ближнем бою. Во втором раунде продолжилась та же работа на дальней дистанции, но, к удивлению зрителей, на ринге стало вырисовываться преимущество никому не известного боксера. Казалось бы, он не торопился атаковать своего соперника и даже отдавал ему инициативу, двигаясь, по большей части, назад и в стороны. Но, при этом, Гаррисон все чаще и чаще стал натыкаться на его встречные удары. В свою очередь, удары Тома, как правило, не достигали цели. Удивительно, но новичок выглядел солиднее признанного мастера. Единственно, что можно было поставить ему в укор, это, пожалуй, некоторый академизм в его действиях. Но это только в начальных раундах. Начиная же с шестого раунда, Андрэ выплеснул все свои эмоции в яростных сериях, которые он обрушил на своего растерявшегося соперника. Публика на трибунах с ума сходила от восторга, наблюдая за этим поединком. Впрочем, нет, не поединком, так как соперника Андрэ, по существу, никто из них и не видел. Все смотрели на то, что делает на ринге этот, неизвестно откуда взявшийся мастер. В перерыве между девятым и десятым раундами секунданты Гаррисона кричали на своего подопечного и требовали, чтобы он, наконец, проснулся. В самом начале десятого раунда Том сделал отчаянную попытку сойтись со своим соперником на средней дистанции, но, в ответ, получил целую серию встречных ударов, закончившуюся сокрушительным апперкотом в челюсть. Ноги Тома подкосились, и он, впервые в жизни, рухнул на настил ринга. При счете шесть, ему удалось подняться на ноги и принять боевую стойку. Впрочем, через несколько секунд, он вновь оказался на полу. И снова Том поднялся, на этот раз при счете восемь. Беда была в том, что он так до конца и не пришел в себя. Перед глазами у него все качалось и плыло. В ушах, как будто издалека звучал голос рефери, скомандовавшего,

  Бокс! – и из тумана, застилавшего зрение Гаррисона, выплыло сосредоточенное лицо его соперника, а потом в воздухе повис, медленно приближаясь к его лицу, кулак в боксерской перчатке.

   Тому захотелось увернуться, убежать, крикнуть, но ничего этого сделать он уже не успел. Казалось, это длится неимоверно долго: кулак в перчатке висит в воздухе, а тело Тома замерло в оцепенении, а потом сразу свет в зале погас.

  Когда сознание возвратилось к Тому, он уже сидел на стуле в своем углу, а на голову ему секунданты лили воду из графина. На ринге суетились и что-то кричали какие-то возбужденные люди. Кого-то подбрасывали вверх, но Тома это, почему-то, мало интересовало. Единственно, что ему сейчас хотелось, это уехать к себе в номер, запереть за собой дверь, завалиться на диван и спать.

  Ты как, идти можешь? – услышал он над ухом голос своего тренера, и машинально кивнул головой.

  Вот и ладненько, – продолжал тот, – Тогда пошли в раздевалку.

  Том поднялся и, пошатываясь, поддерживаемый своим тренером, отправился к выходу из зала, а вокруг его бурлил людской водоворот. Зрители что-то возбужденно кричали и хлопали в ладоши, но при этом все они смотрели не на Тома Гаррисона, а на того счастливчика, что принимал поздравления на ринге. Ничего не поделаешь, все любят победителей.

  Ничего, я еще у него выиграю, – сказал он тренеру, – Просто, я его недооценил и, как следует, не настроился на бой.

  Конечно, – ответил тренер, и по его тону, Том понял, что тот так не думает. Он опустил голову и больше не проронил ни слова до самой гостиницы.

  Андрэ же, купался в лучах славы. Тысячи людей, еще час назад ничего не знавших о его существовании, теперь почитали за счастье пожать ему руку или дружески похлопать по плечу. Многочисленные корреспонденты из разных печатных изданий задавали ему вопросы о его жизни и дальнейших спортивных планах.

  Что дальше? – задал ему вопрос репортер одной спортивной газеты, – Можем ли мы ожидать боя с Чепмэном?

  Не знаю, – пожал плечами Андрэ, – По-моему, дела так быстро не делаются. Сам я, конечно, готов с ним драться, хоть через неделю, но вероятно, для этого придется победить сначала нескольких боксеров из первой десятки.

  Одного вы уже победили, – заметил кто-то из окружающей толпы, и все засмеялись.

  Будем считать, что начало положено, – улыбнулся Андрэ, – Теперь все зависит от моих промоутеров.

  Кстати, кто ваш промоутер? – тут же последовал вопрос.

  Об этом поговорите с Бобом Дейли, – Андрэ кивнул на своего тренера.

  Спокойно, господа, – Боб поднял руку, призывая всех к порядку, и, добившись относительной тишины, добавил, – Как только будет ясность с очередным соперником Андрэ Смита, вы тотчас об этом узнаете. Пока же хочу вам сказать, что в планы Андрэ входит уже в этом году завоевать корону чемпиона мира в среднем весе.