Текст книги "Третий Вариант (СИ)"

Автор книги: Владимир Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

  Потратив на решение этого вопроса целую неделю и вконец испортив себе нервы, он, в итоге, осознал, что деньги в его родной стране значат далеко не всё. Оказывается, для того, чтобы встать на очередь на кооперативную квартиру в Ленинграде, нужно иметь ленинградскую прописку, а для того, чтобы получить ленинградскую прописку, он должен был проработать в этом городе пять лет, или жениться на ленинградке, с тем, чтобы та прописала его к себе. Понятно, что ни один из этих вариантов его не устраивал. Может быть, он и согласился бы жениться на молодой, красивой, длинноногой ленинградке, но что-то они ему на шею не вешались. Да и сам он был пока не готов, вот так, надеть на себя такой хомут. Оставался еще вариант с междугородним обменом, но этот вариант требовал времени.

  Из-за этих хлопот и неудач, Дерман в конце недели был уставшим и злым. Организм его настойчиво требовал разрядки и Сашка сам не заметил, как ноги принесли его к дверям «Южного» бара. Объективности ради, мы должны отметить, что здесь, перед самой дверью бара, он сделал попытку воспротивиться своему желанию, «оттянуться, как следует», но, также, ради той же объективности, мы вынуждены признать, что эта попытка с треском провалилась. Из окон бара раздавались звуки музыки, и Сашка, влекомый этими звуками, махнул на все рукой, открыл дверь и побежал вверх по лестнице, навстречу новым развлечениям.

  В баре уже собралось достаточно народу, и конечно Гуляков с Брусиловым были уже здесь. Они расположились за привычным угловым столиком и выскребали всю мелочь из карманов, чтобы купить себе выпивку. Поэтому нечего и говорить, что они обрадовались появлению Дермана, а когда тот вынул из кармана сторублевку и небрежным жестом бросил ее на стол, то их радость сразу переросла в ликование. Брусилов тут же схватил ценную бумагу и, сжимая ее в кулаке, вопросительно взглянул на Сашку,

  На все! – небрежно махнул рукой Дерман, мол, гулять, так гулять, и Брусилов тут же исчез за стойкой бара, откуда вскоре вернулся с двумя бутылками вина. Следом за ним показалась официантка Наташа, которая принесла стаканы, кое-какую закуску, и сервировала столик.

  Живем, мужики! – ликовал Вовка, – Отдыхаем по-человечески!

  Он передал бутылку Гулякову, чтобы тот открыл ее своим ножом (вы же помните, что нож, из их компании, имел обыкновение носить только Лешка), а сам ерзал на стуле, поторапливая своего приятеля,

  Ну, давай, давай побыстрее. Что ты, ей богу, как мертвый? Кто же так открывает?

  Не учи отца, – отвечал Лешка, вытаскивая пробку и отдавая ее Сашке.

  На хрена мне пробка? – удивился тот.

  Да, серость, – укоризненно покачал головой Лешка, – Ребята, у меня складывается ощущение, что я напрасно трачу на вас свое время и силы. Я, можно сказать, сею разумное, доброе, вечное, а вырастает одна лебеда. Да будет тебе известно, мой необразованный друг, – продолжал он, разливая вино по стаканам, – Что пробка отдается тому, кто заказывал, вино, дабы он, понюхав ее, мог убедиться в качестве заказанного напитка. – При этом, Лешка, как всегда, ухитрился налить себе больше, чем другим.

  Все ясно, – подвел итог Брусилов. – Он нам зубы заговаривает, недоливает вина, а еще предлагает его пробкой занюхивать. Сам же, подлец, мало того, что выпьет в два раза больше всех, так еще и сожрет всю закуску.

  Нет, меня здесь не понимают, – сокрушенно пожал плечами Гуляков, – С одним только Андреем я мог говорить на равных. Ладно, – он поднял свой стакан, – Давайте выпьем за взаимопонимание.

  С этими словами, он опрокинул свой стакан себе в рот, что явно расходилось с хорошими манерами, за которые он только что ратовал, подцепил двумя пальцами какую-то зелень с тарелки и отправил ее туда же.

  Закусь могли бы и лучше приготовить, за сто рублей-то, – отметил он и откинулся на спинку стула, наслаждаясь моментом, и разглядывая танцующих девочек.

  А, кстати, – спросил Брусилов, допивая свое вино, – Куда делся Андрей? Что-то я его уже вторую неделю не вижу.

  А, в самом деле? – поддержал приятеля Лешка, – Где он?

  И оба приятеля вопросительно поглядели на Дермана. И надо сказать, что под этими взглядами Сашка почувствовал себя очень неуютно. Он заерзал на стуле и покраснел, как будто был виновен в его исчезновении. В конце концов, он сам на себя разозлился и психанул,

  А я доктор? Я знаю? Нечего на меня так смотреть. Если хотите знать, я сам его две недели найти не могу. С работы он уволился, а дома его нет.

  Numquam sapiens irascitur, – как бы между прочим, заметил Гуляков, и, как бы между прочим, перевел на русский,

  Умный человек никогда не раздражается, – чем окончательно вывел Сашку из себя.

  Иди ты, со своими греками, знаешь куда? – огрызнулся тот.

  Во-первых, не с греками, а с римлянами, – не моргнул глазом Лешка, – Во-вторых, знаю я, куда ты послать можешь, а это не так уж и далеко, а в-третьих, мне кажется, что Андрей мог поехать на Кавказ, к отцу. Мы с ним туда летали год назад. Отдохнули обалденно. Так что, не удивлюсь, если он и сейчас там.

  Нет, ребята, – не дал им успокоиться Дерман, – Его там нет. Его нигде нет. Он просто куда-то пропал и всё.

  На минуту, за столом воцарилась напряженная тишина, которую скоро прервал Брусилов.

  Ерунда! Не верю, – он обвел глазами своих приятелей и повторил снова, – Не верю. Любой из вас мог пропасть, но Андрей из любой неприятности вывернется. Я просто не представляю, что должно было случиться, чтобы он погиб. Хотя, если еще через две недели он не появится, будем искать его через милицию. А пока, давайте выпьем, чтобы с ним все было в порядке.

  На этот раз Брусилов сам разлил всем по полстакана вина, не доверив эту важную процедуру Лешке, и поднял свой стакан,

  Чтобы с ним все было хорошо!

  Они дружно выпили, закусили, и тут Лешка, вдруг, кое-что вспомнил,

  Вот! – воскликнул он, ударяя себя по лбу ладонью, – Ну, конечно же!

  Все посмотрели на него, как на ненормального. Но он, нимало не смутившись, продолжал,

  А я, ведь, думал, что он дурака валяет!

  Ты можешь, наконец, выражаться по-человечески? – не выдержал Дерман.

  Выражаться я, конечно, могу, – успокоил его Лешка, – Но должен тебе сказать, что после одного стакана, я, как правило, не выражаюсь, а потому, попрошу освободить меня от таких гнусных провокаций.

  Вот сволочь, какая редкостная! – возмутился Сашка и добавил, обращаясь к Вовке, – Больше ему не наливай.

  Жаль, – продолжал измываться Гуляков, – Может быть, по-пьяне, я что-нибудь и выболтал бы.

  Не пойму, – окончательно вышел из себя Сашка, – Почему мы тебя вообще терпим?

  А это я тебе могу объяснить, – милостиво улыбнулся Гуляков,

  Вы меня терпите потому, что я вам полезен. Да, да, – утвердительно кивнул он головой, видя, как возмущенно фыркнул Сашка, – Именно полезен. Вот, например, сейчас вы не знаете, что произошло с Андреем, а я вам могу сказать, что все в порядке, – и он посмотрел на своих приятелей взглядом победителя.

  Объясни, – потребовали приятели.

  Пожалуйста, – охотно согласился Лешка, и рассказал, как месяц назад к нему пришел Андрей и отдал ему на хранение толстый запечатанный конверт. В ответ на вопрос, что это за конверт, и на кой он Лешке нужен, Андрей сказал, что, в скором времени, он уедет в одно место, и ему может понадобиться помощь Дермана.

   Передай ему тогда этот пакет, – сказал Андрей, – И Сашка даст тебе за него тысячу рублей.

  Вот так, – закончил Лешка свой рассказ. – Я, конечно, подумал, что это розыгрыш, но только не похоже было, что Андрей шутит. А теперь мне, почему-то, кажется, что это совсем не розыгрыш. Так, как? Дашь тысячу?

  Считай что она у тебя уже в кармане, – подтвердил Сашка, – А теперь пойдем к тебе, и ты отдашь мне тот пакет.

  Ребята, вы что, банк ограбили? – удивился Брусилов, – Откуда у вас такие деньги, и что это за тайны от своих друзей?

  Послушай, Вовка, – вывернулся Дерман, – Ты же видишь, что я еще не читал этого письма? Как же я тебе могу сказать, что с ним случилось?

  Ладно, – прервал его Лешка, – Может быть, письмо подождет? Сначала допьем все, а потом уже поедем.

  Вот уж нет! – возразил Сашка, – Я тебя знаю. Никаких потом,

  и он потащил Лешку на выход.

  Выйдя на улицу из бара, Сашка сразу же поймал такси и усадил в него Гулякова. Пять минут езды по улицам Купчина, и они остановились перед трехэтажным желтым домом, где и обитал, в трехкомнатной квартире, Лешка. Его родители умерли, и теперь он один занимал всю эту площадь и жил, по тем временам, как буржуй, а если учесть, что кроме квартиры, они ему оставили еще и машину, то будет понятно, что Лешка был завидным женихом, и многие женщины тайно вздыхали, глядя на него и думая о его квартире. Лешка их не лишал надежды, но и не спешил делать свой выбор, справедливо полагая, что спешить в таком деле не стоит, так как «любви все возрасты покорны», «жениться никогда не поздно», «семь раз отмерь и один раз отрежь» и так далее.

  Ну, где письмо? – спросил Сашка, оглядывая квартиру, в которой, надо сказать, был полный бардак. – Ты хоть бы убрался здесь, что ли? – не выдержал он и упрекнул своего приятеля.

  Ну да! Я и так здесь найти ничего не могу, – возразил тот, – А если я еще, переложу что-нибудь, так тогда мне здесь вовек не разобраться, – и он начал открывать и закрывать дверцы шкафов, выдвигать и задвигать ящики письменного стола, лазить на полки, чем ввел Сашку в полное уныние.

  Погоди-ка, может быть, оно здесь, – проговорил хозяин квартиры, залезая под кровать, и что-то там с грохотом передвигая. – Ё моё! – наконец, раздался из-под кровати его радостный голос, – Нашел!

  Ну, слава богу! – повеселел Сашка, наблюдая, как Гуляков, сдавая задом, вылезает из-под кровати. Впрочем, в следующее мгновение его лицо вытянулось от недоумения, так как он увидел, что в руках у Лешки, вылезшего из-под кровати, был здоровый кусок бивня мамонта.

  Видал? – радостно воскликнул Лешка, – А я его уже год никак найти не мог. Думал, что его у меня сперли, а он вот где все это время валялся.

  Ты что, издеваешься надо мной, что ли? – взорвался Дерман.

  Мы что, за бивнем сюда приехали?

  Не нервничай, – успокоил его приятель, – Ибо сказано: «Festina lente!», что в переводе означает: «Поспешай не торопясь!» Ты же видишь? Я ищу письмо, но раз уж он мне попался, так не оставлять же его под кроватью?

  Наконец, через полчаса безрезультатных поисков, Лешка выдохся и решил сделать перерыв.

  Вот ведь, что интересно, – пожаловался он Сашке, – Ведь, пока это письмо мне было не нужно, оно постоянно лезло на глаза, а как только я начал его искать, так оно куда-то провалилось. Есть такой закон, называется: «закон подлости». Ты же сам видел, как я нашел этот самый бивень. Перед этим, я перерыл всю комнату и не мог его найти, а ведь я искал очень тщательно: разделил квартиру на квадратные метры, каждый квадратный метр разделил на квадратные дециметры и обшарил каждый такой дециметр, но его нигде не было. Теперь же, когда он мне был не нужен, так он сразу тут как тут. Что это, по-твоему, как ни подлость? Разве что – издевка.

  Ладно, – перебил его Сашка, которому надоело слушать его разглагольствования, – На что оно было похоже?

  Что, письмо? – Гуляков пожал плечами, – Обыкновенный голубой конверт, вот такой, как этот, – при этом он взял со стола, лежащий перед ним конверт, покрутил его перед носом у Сашки, затем присмотрелся к нему и удивленно произнес,

  Да вот же и оно!

  Лучше бы ты бивень искал, – заметил Сашка, выхватывая письмо из рук приятеля, – Час времени сэкономили бы. Тут же, расплатившись с приятелем, Дерман поспешил покинуть это захламленное жилище и отправился домой к Андрею, где, в последнее время, проживал постоянно. Как бы он ни торопился узнать, что произошло с его другом, но предпочел вскрыть письмо уже сидя на кухне, в спокойной обстановке, и когда никого чужого рядом не было. Распечатав конверт, он достал из него аккуратно сложенный лист бумаги, на котором знакомым круглым почерком было написано следующее послание:

  "Привет, Сашка! Спешу тебя успокоить – я жив и здоров, но на этом все хорошее, что я тебе могу сообщить и кончается. Начну с того, что когда мы с тобой расстались, я открыл «окно», спасаясь от полиции, не раздумывая, прыгнул туда и закрыл его за собой. К сожалению, одно из колесиков на моей зажигалке сдвинулось на несколько делений, как потом оказалось, и меня забросило в 1930-й год. Предупреждаю тебя сразу, из прошлого в будущее, при помощи нашей зажигалки, дороги нет. Это я к тому, чтобы ты не вздумал сюда ко мне сунуться. Но не все так плохо. Надеюсь выбраться отсюда с твоей помощью. Прежде всего, необходимо, чтобы ты, как следует, изучил устройство своей зажигалки. У меня, как ты сам понимаешь, была такая необходимость. Теперь, я тебе посылаю инструкцию по пользованию этим прибором, но перед тем, как прочитать дальнейшую инструкцию, советую тебе самому поэкспериментировать со своей зажигалкой. Два условия:

  1-е – не вылезай за «окно», пока не научишься ею пользоваться. Помни, из прошлого в будущее дороги нет, и

  2-е – не удивляйся, эта штука способна на такое, что и в голове не укладывается.

  Дочитав письмо до этого места, Дерман послушно отложил его в сторону и достал из кармана свою зажигалку. Это лишний раз доказывало, насколько он доверял Андрею.

  Прежде всего, он зарисовал положение всех колец. Затем, он передвинули на одно деление первое кольцо.

  Допустим, – рассуждал Сашка, – Что за время отвечает первое кольцо. Тогда, если я поверну кольцо немного назад, то должен буду оказаться на этом самом месте, скажем, годом ранее.

  Он повернул кольцо и щелкнул зажигалкой. В открытом им окне ясно были видны горы, с вершинами, покрытыми снеговыми шапками.

  Облом, – подытожил результат Дерман, – Никогда не поверю, что на месте этого дома, неделю, или даже месяц назад были Гималаи.

  Пришлось вернуть кольцо на место и снова нажать на крышку. На этот раз, в окне видны были унылые болота, кое-где покрытые чахлыми березами.

  Ну, не знаю, – выразил сомнения Сашка, – конечно, это ближе к истине. Возможно, что на месте Купчина когда-то и были болота, но когда это могло быть?

  – Буду пунктуален, – решил Сашка и перевел колесико еще на одно деление.

  Каково же было его удивление, когда никакого окна не появилось, но на конце зажигалки вспыхнул самый настоящий язычок пламени.

  Слава тебе господи! – изумленно выдохнул Дерман, – Я, таки, исправил зажигалку. Наконец-то от нее можно прикурить.

  Но, шутки шутками, а он продолжил начатые исследования – поочередно передвинул колесико еще на несколько делений и получил тот же результат. Он уже подумал, что дальше будет то же самое, когда на седьмом делении окно снова открылось, и в образовавшийся просвет Сашка увидел поразительный мир. Краски того мира были настолько чистые и яркие, что сердце его невольно зашлось от восторга.

  Непонятно, ну да ладно, ну да ладно, – наш исследователь перевел второе колесико еще на одно деление и снова открыл окно.

   Ему показалось, что на него из окна повеяло чем-то чужим и

   неприятным. В окне виднелись какие-то заросли грязно-

   оранжевого цвета, внизу пучились кочки, покрытые слизью и

   между ними стояла мутно коричневая жижа.

   Сашка захлопнул крышку зажигалки и брезгливо передернул

   плечами.

  Бр-р, гадость, какая! Вот уж куда я не хотел бы попасть, – и он еще раз содрогнулся от омерзения.

  Но не смотря ни на что, он все же продолжил свои изыскания и вскоре был вознагражден за свое упорство. В очередной раз открыв окно перехода, он увидел перед собой широкую равнину, залитую ярким лунным светом, и подняв к небу глаза, застыл от удивления. Там, на небе, одновременно сияли сразу три луны. Правда, лишь одна из них была обычного размера, а две других были в три раза меньше, но и так все было ясно.

  Поздравляю себя! Ошеломленно прошептал он, – Эта штука пробивает межзвездное пространство.

  На всякий случай, Сашка решил записать данное положение колец и не пользоваться им, без крайней необходимости, по-крайней мере, пока Андрея нет рядом.

  Во всяком случае, теперь функции колец становятся ясными, – подытожил он результат их работы в конце дня. Получается, что верхнее кольцо, назовем его первым, выбирает саму функцию. В положении один зажигалка работает на преодоление расстояния, в положении два – на преодоление времени, но только назад, а в положении семь, она преодолевает межзвездные барьеры.

  Непонятно ему было, только каким образом можно было вернуться из прошлого в настоящее, если «окно», вдруг закроется, как это случилось с Андреем? Но, может быть сам Андрей что-то уже, на этот случай, придумал?

  Несмотря на усталость, Сашка вновь открыл письмо и дочитал его до конца. Он быстро пробежал глазами описание работы зажигалки, которую Сашка определил самостоятельно и углубился в чтение остального текста.

  "Открой мне окно в том переулке Сан-Педро, у самой решетки, где мы с тобой расстались, убегая от полицейских, 29-го августа 1931-го года, в 12-00 местного времени(24 часа московского). Надеюсь, я там буду. Если почему-либо меня там не окажется, открывай «окно» там же, через каждый последующий месяц, в тот же час. А теперь, прощай, надеюсь на тебя.

  P.S. Я тут кое-что придумал интересное. Встретимся, увидишь".

  Прочитав письмо, Дерман невольно задумался: как же там Андрей? Несмотря на бодрый тон письма, ему наверное пришлось не сладко.

  Какой, он там писал, год? – Сашка вновь пробежал глазами строчки письма, – 1930-й.

  Дерман попытался вспомнить, что он знал про Америку 1930-го года, и то, что пришло ему на память, спокойствия ему не добавило. Америка тридцатых – это экономический кризис, самоубийства, мафия, сухой закон. Вот и все, что он знал о том времени. И в это, самое поганое время, как раз и угораздило провалиться Андрея.

  Ничего не скажешь, – сокрушенно покачал головой Сашка, – Не повезло тебе, друг. Как же ты живешь там, Андрей?

  Он уже отложил, было, письмо и собирался пойти спать, справедливо полагая, что утро вечера мудренее, как вдруг, неожиданно пришедшая ему в голову мысль, заставила его снова вернуться на кухню и вновь перечесть письмо.

  – Ничего не понимаю, – произнес он вслух, – Он сам же пишет, что из прошлого в будущее дороги нет. Каким же образом тогда он смог передать это письмо Гулякову?

  Глава 7

   Кто хочет жить, кто весел, кто не тля

   Готовьте ваши руки к рукопашной!

   А крысы пусть уходят с корабля

   Они мешают схватке бесшабашной.

   В.Высоцкий

   В спортивном зале на Двадцать Третьей авеню было душно и пахло потом. Со всех сторон слышались глухие удары. Это боксеры работали на мешках. Тощий легковес выбивал дробь на пневматической груше. В середине зала несколько спортсменов прыгали на скакалке.

  Возле ринга, облокотившись на его постамент, возвышавшийся над полом зала на добрые четыре фута, стоял Боб Дейли, седой, грузный мужчина, со сломанным носом и старыми шрамами на бровях. Он недовольно смотрел на ринг. Там, за канатами, два средневеса проводили спарринг. Вернее будет сказать, один из боксеров обрабатывал другого, как грушу. У его соперника сил хватало только на то, чтобы стоя в углу ринга закрываться от ударов, уйдя в глухую защиту. Минуту, другую, он еще терпел это избиение, а потом, ноги его подкосились, и он упал на настил ринга.

  Все, хватит, – хлопнул в ладоши Боб, – Давай Джек, иди на мешок и поработай на нем еще три раунда.

  В боксерском зале всегда толпятся посторонние. Не то, чтобы сюда пускали любого желающего со стороны, но журналисты и просто богатые любители игры на тотализаторе дорогу сюда знали.

  Поздравляю, Боб, – прозвучал над ухом Дейли густой приятный баритон, – Похоже, твой боксер в отличной форме.

  Боб обернулся, у него за спиной стоял репортер «Дейли Телеграф», Уил Синклер, и внимательно наблюдал за действиями боксеров на ринге.

  Чушь, – улыбнулся Боб. Вообще-то, он терпеть не мог этих репортеров – никто из них ни черта не понимал в боксе, а рассуждать на эту тему они все любили. И конечно все они считали, что знают все лучше тех, кто посвятил этому занятию всю свою жизнь. Но Синклер был исключением. Он, на самом деле, разбирался в боксе, и, главное, он понимал, как тяжел хлеб боксеров и уважал этих парней за их мужество.

  Как он может набрать форму, когда ему даже спарринг провести не с кем? Скажи Уил, как можно его выставить на бой с Леонидасом после вот такого кролика?

  Минуту Синклер наблюдал, как Джек Уиган молотит мешок в углу зала, а потом, вынул изо рта сигарету и спросил,

  Так вам, что, нужен сильный спарринг-партнер?

  А ты, что, кого-то имеешь на примете? – удивился Боб, который знал, что Синклер не станет просто так трепаться – не в его это привычке.

  Видел я одного парня в порту, – заметил Уил, – С одного удара валит любого.

  А-а, – разочарованно протянул Дейли, – он сразу потерял интерес к этому разговору, – Знаю я, этих драчунов. Это они там, в порту, крутые, а стоит им выйти на ринг, и через тридцать секунд они уже паиньки. Не тебе бы это объяснять, Уил, но бокс, это искусство, и чтобы научиться драться на ринге, надо отдать этому многие годы.

  Но, к его удивлению, Уил не закончил этот разговор. Он внимательно посмотрел на Боба, вынул изо рта сигарету и, подчеркивая свои слова уверенными движениями руки, сказал,

  Послушай, Боб, этот парень положит твоего Джека на пол в пятом раунде.

  А вот это уже был вызов, на который нельзя было не ответить. Боб задумался: с одной стороны, спарринг-партнер был просто необходим, а с другой стороны, если, вдруг, он в самом деле, нокаутирует Джека? Как тогда быть с боем? Ведь, на кону, в этот раз, стояли очень приличные деньги, и перспектива драться за пояс чемпиона Нью-Йорка. Но потом он сам себя вынужден был одернуть. Какой нокаут от портового грузчика?

  Сколько он весит, этот твой гладиатор?

  На вид, сто семьдесят фунтов.

  Как раз, средневес, – подтвердил Боб Дейли, – Ну, что ж, приведи его в зал в среду в 20-00.

  Договорились, Боб, – Уил приподнял свою шляпу и направился к выходу из зала. А Боб Дейли отправился к своему подопечному, предупредить, что в эту среду у него состоится спарринг.

  Скорее всего, этот разговор не остался тайной для окружающих, так как в среду боксерский зал на Двадцать Третьей авеню оказался прилично заполненным зеваками. В толпе можно было увидеть с десяток известных спортивных журналистов, несколько любителей бокса из знатных фамилий, а также многочисленных «жучков», вечно крутившихся рядом с профессиональными боксерами. У всех посетителей на лицах был написан интерес. Не каждый день находится смельчак, готовый подставить себя под перчатки Джека Уигана. Но, все-таки, большинство зрителей явились сюда полюбоваться, на то, как Джек отлупит дерзкого новичка. Поэтому, как только в зале появился Джек, его встретили бурной овацией. Джек Уиган весело раскланивался со зрителями и пожимал им руки. Все это, в конце концов, вывело из себя его тренера, и тот вынужден был прикрикнуть на своего боксера, заставив его серьезно разминаться. И почти никем не замеченный, в зал вошел его будущий соперник, высокий, худой молодой человек, в черных спортивных трусах и белой майке. На ногах у него были старые кожаные боксерки. Ни на кого не обращая внимания, он принялся разминаться, при этом основное внимание уделяя разнообразным упражнениям на растяжку.

  Боб Дейли внимательно наблюдал за разминкой незнакомца, пытаясь сообразить, что может представлять собой этот человек, согласившийся на спарринг с известным боксером? Для Дейли, как и для остальных, собравшихся здесь людей, предстоящий бой был интересен только одним: сколько раундов сможет продержаться новичок на ринге? То, что он будет побит, сомнения у него не вызывало. Тем неприятнее для Боба было то ощущение, которое появилось у него, когда новичок начал делать бой с тенью. Легко двигаясь на ногах, новичок безо всякого напряжения наносил самые разнообразные удары, причем делал это так быстро и правильно, что не могло быть сомнения, в том, что он совсем не новичок.

  Далеко, не новичок, – уточнил про себя Боб.

  Вот тут и появилось у него это ощущение. Сначала Боб не разобрался в нем, а когда разобрался, то поспешил к своему ученику, который продолжал разминаться возле ринга, перекидываясь веселыми репликами со своими знакомыми. Отведя Джека в сторону, чтобы их не могли слышать посторонние, Боб процедил сквозь зубы,

  А ну, кончай балаган! Соберись, парень. Ты что же, думаешь, что сейчас будет веселая прогулка? Нет, парень. Сейчас у тебя будет труднейший бой, и соперник, посильнее Леонидаса. Так что, брось раздавать друзьям улыбки, если не хочешь потерять зубы.

  Говоря так, тренер, все-таки, надеялся на то, что его боксер отделает этого незнакомца. Но считал, что необходимо его настроить на серьезный бой.

  Наконец, разминка была закончена. Боксеры сняли майки, надели боевые перчатки и поднялись в ринг. Поскольку это был не бой, а спарринг, то рефери на ринге не было.

  Слушайте мои команды, ребята, – скомандовал Боб из-за канатов, – Боксируйте чисто, а не деритесь. Бой будет восемь раундов. Джек в красном углу, ты, парень, в синем. Теперь, приготовились, бокс!

  Джек, подняв руки к подбородку, сразу пошел на своего соперника, желая загнать того в угол, но незнакомец, пользуясь своим преимуществом в росте, легко уходил от него, кружа по рингу, держась на дистанции и обстреливая своего противника издалека левыми джебами.

  А парень-то совсем не намерен драться, – усмехнулся кто-то из зрителей, и в ответ на эти слова, в толпе послышались смешки и улюлюканье.

  Но новичок, не обращая внимания, на эти насмешки, продолжал гнуть свою линию. Первый раунд так и закончился безрезультатно. Джек не смог подобраться к незнакомцу на расстояние хорошего удара. Пару раз он достал его своими боковыми ударами, но лишь слегка, вскользь, задел своего противника. В основном же, его удары повисали в воздухе, не причиняя никакого вреда незнакомцу. Надо сказать, что все это было довольно неприятно и злило Джека, который собирался покрасоваться перед публикой, а вместо этого вынужден был ловить воздух. Поэтому второй раунд он начал длинной атакой, в которой ему, наконец-то, удалось загнать своего противника в угол. Джек попытался ударить соперника боковыми в голову, но тот, даже стоя в углу ринга, умудрялся убирать голову от ударов. А потом, этот длинный, с виду, нескладный парень, вдруг сделал шаг вперед, прижался вплотную к Джеку, не давая себя бить, быстро потянул его правое плечо к себе, одновременно толкая левое плечо соперника от себя, и не успел Джек сообразить, что происходит, как уже сам стоял спиной к канатам. И тут на него обрушился целый град ударов. Нельзя сказать, чтобы эти удары были слишком сильными, но они были очень неприятными. Джеку казалось, что в него бросают камни. Его левый глаз заплыл, и из носа у него капала кровь, но все это только разозлило Уигана. Вот теперь-то, он по-настоящему захотел нокаутировать этого выскочку. Сидя в своем углу, в перерыве между раундами, он делал вид, что слушает указания тренера, и кивал головой в такт его словам. Сам же думал только об одном,

  «Нужно было только один раз хорошо попасть в этого верткого парня. Только один раз, и тогда он его уже не отпустит».

  Едва прозвучал гонг, возвещавший начало третьего раунда, как Джек прыгнул вперед, как пантера, и его кулаки опять разрезали пустоту.

  Не знаю, – повернувшись к своему соседу, проговорил один из зрителей, толстяк в дорогом костюме, с начала боя не вынимавший изо рта дорогую толстую сигару, – Что это за бокс? Это скорее бальные танцы. Умеет ли, вообще, этот парень бить? – и от неожиданности, чуть не выронил сигару изо рта.

  В этот самый момент, на ринге, «длинный», как его прозвали зрители, отступая, нанес своему противнику молниеносный удар, почти не видимый глазу, правый прямой в подбородок. Зрителям показалось, что его кулак еле коснулся подбородка Джека, но тот, неожиданно, упал на колени. Зрителям подумалось, что это случайность, что их любимец просто споткнулся, но Боб Дейли вдруг закричал,

  Стоп, – и начал отсчитывать секунды: один, два, три, – считал он, размахивая в воздухе рукой, но Джек уже стоял на ногах, всем своим видом показывая, что он в полном порядке.

  Он просто споткнулся! – раздались выкрики из толпы зрителей, и все они облегченно засмеялись.

  Только были среди них и истинные знатоки бокса, такие, как Уил Синклер. Их невозможно было провести улыбкой, которую попытался изобразить на своем лице Джек Уиган. Им было ясно, что это был настоящий нокдаун.

  А тем временем, закончился и третий раунд этого боя.

  Послушай, Уил, – шепнул Синклеру на ухо его знакомый репортер из «Нью-Йоркс Ивнинг», где ты откопал этот самородок?

  Увидел в порту, как тот отделал четверых громил, – ответил Синклер, – И я сразу понял, на что он способен. Поверь, он еще ничего не показывал. Могу предложить пари, что он уложит Джека до седьмого раунда.

  Ну, уж это ты слишком, – протянул Сэм Хардуэй, – Он, конечно, хорош, но не думаю, что настолько.

  Ставлю пятьдесят долларов, – предложил Уил, и достал из кармана зеленую купюру, – Ну, как, согласен?

  Согласен, – кивнул Сэм, и они ударили по рукам.

  А картина боя, между тем, резко изменилась. К удивлению зрителей, «Длинный» пошел вперед, осыпая Джека многочисленными ударами. Когда же тот решался переходить в контратаку, новичок наносил мощные удары правой навстречу, и тут же развивал свой успех очередной атакой. Над толпой у ринга повисло удивленное молчание. Люди не могли понять, каким образом их любимец мог выглядеть таким неуклюжим. А в груди у Боба вдруг снова шевельнулось то неприятное чувство. Но теперь он окончательно разобрался, что это за чувство. Это был обыкновенный страх за своего ученика. Боб увидел, как незнакомец делает шаг левой ногой вперед и наносит джеб в подбородок Джеку. Голова Джека дернулась назад. Боб хотел набрать в легкие воздуха и крикнуть изо всех сил,

  Стоп! – но не успел.

  Словно в замедленной кинопленке, он увидел, как незнакомец подшагивает правой ногой к своему сопернику и наносит ему сокрушительный удар правой прямой в подбородок. Голова Джека отлетела назад, а тело его сразу утратило свою упругость. Он падал на ринг, не как падает человек, а как падает сломанная кукла. Он так и остался лежать на полу, в каком-то неестественном положении. Правая рука оказалась подвернутой под тело, ноги вытянуты, а голова повернута в сторону. Короче, это был тяжелейший нокаут. В первое мгновение, все зрители остолбенели, и в зале повисла мертвая тишина, которая вскоре сменилась оглушительным ревом толпы. Зрители, которые еще минуту назад смеялись над этим незнакомцем, за его манеру осторожно вести себя на ринге, теперь дружно орали, свистели и хлопали в ладоши, приветствуя своего нового кумира.