Текст книги "Третий Вариант (СИ)"

Автор книги: Владимир Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  третий вариант.

   Замок временем скрыт и укутан, укрыт

   В нежный плед из зеленых побегов,

   Но... развяжет язык молчаливый гранит -

   И холодное прошлое заговорит

  О походах, боях и победах.

   Время подвиги эти не стерло:

   Оторвать от него верхний пласт

   Или взять его крепче за горло -

   И оно свои тайны отдаст.

   Владимир Высоцкий.

  Глава 1

   В сон мне – желтые огни,

   И хриплю во сне я:

   Повремени, повремени, -

   Утро мудренее!

   В. Высоцкий.

   В те времена, а надо заметить, что события эти начались в середине восьмидесятых, мы любили проводить свои свободные вечера в коктейль барах, где устраивались дискотеки. Не все, конечно, вечера, но бывали там частенько. Музыка гремела. В середине зала и ближе к стойке бара танцевала молодежь. Тесная компания собралась за угловым столиком. Молодые люди, а их было четверо, всем лет по двадцать пять, были одеты в джинсы и рубашки, и только мент Брусилов был в сером гражданском костюме. Обязательным условием пребывания в баре являлась покупка коктейля, поэтому на столе перед ними стояли четыре бокала с названным напитком.

  Между прочим, порядочная гадость, – сказал, беря в руку свой стакан и отпивая из него глоток, Андрей Сидоров, высокий и худой парень с вьющимися темными волосами и интеллигентным лицом.

  Человек посторонний принял бы его за скромного домашнего юношу, случайно оказавшегося в таком злачном месте, и только знающие его люди были в курсе того, что он не библиотечный мальчик, а мастер спорта по боксу. Кроме того, он, единственный из присутствующих за столом молодых людей, имел высшее образование.

  И потом от нее будет голова болеть, – добавил его приятель, Гуляков Лешка, молодой человек, как две капли воды похожий на Алена Делона в молодости – это когда Лешка был трезв и хорошо одет. Когда же Лешка был пьян, а надо признать, что подобное случалось довольно часто, Ален Делон исчезал, напрочь, и оставался слесарь автопарка, Гуля – хулиган, неряха и дебошир. Они с Андреем подружились еще в армии, куда вместе были призваны из одного военкомата. Ничто так не сближает людей, как совместная служба. Правда, служба эта, из их рассказов, получалась какая-то слишком веселая, но, зная умение Андрея все приукрасить и представить в смешном виде, приятели смеялись над их историями, но не очень-то им верили. Вернувшись из армии, молодые люди продолжали дружить и с удовольствием проводили вместе свободное время.

  Ничего, есть способ это исправить, – заявил Сашка Дерман, еврей из Винницы, который приехал в Ленинград покорять вторую столицу, снимал себе квартиру в Купчине, работал на «Красном треугольнике» и познакомился с нашими приятелями в этом баре, куда время от времени все они захаживали потусоваться, потанцевать и снять девочек.

  С этими словами он открыл свой портфель и извлек из него пузатую бутылку, на наклейке которой был нарисован аист.

   Оба-на! Коньяк! – обрадовался Вовка Брусилов, как уже было сказано, мент и сын большого милицейского начальника, а значит – пьяница. В их компанию он попал, поскольку с детства жил в их дворе, а в те времена все мальчишки одного двора составляли одну команду, которая должна была защищать своих, от подобных же компаний из соседних дворов. Потом дети вырастали, но свои так и оставались своими.

   Бери выше, – скромно поправил его Дерман, – Вещь, каких ты еще не пробовал.

  Что значит выше? – спросил Андрей, недоверчиво осматривая бутылку.

  Да нечего ее так рассматривать, – успокоил приятеля Сашка, – Внутри у нее совсем не то налито. Достал по блату. Мне человек божился, что это чистый бренди. Спер со склада. Такого у нас вообще не достанешь.

  А при чем здесь тогда аист? – задал вопрос Андрей. Он все еще недоверчиво разглядывал бутылку. Его смущало, что пробка нетронута. Каким образом тогда бренди мог попасть внутрь бутылки, на наклейке которой было написано: «Молдавский коньяк»?

  Контрабандный товар, – понизив голос, чтобы не услышал, кому не положено было это знать, сообщил Дерман, – А наклейка – это маскировка. Ну, сам понимаешь.

  Ага, – негромко проговорил Лешка и насторожено огляделся по сторонам. – Я так понимаю, что, поскольку это продукт темный, Брусилов его пить не имеет морального права. Андрей, вижу, боится рисковать здоровьем, значит, тоже отпадает. Но, тебе Сашка повезло, есть среди нас смелый человек, который готов принять удар на себя.

  Готовый принять на грудь за товарища, – поправил его Сидоров.

  Пропустив это замечание мимо ушей, Лешка, с видом знатока, достал из кармана нож и срезал с бутылки пробку.

  Ну что бы вы, салаги, без меня делали? – усмехнулся он, – У вас даже ножа ни у кого нет.

  Он налил себе полстакана жидкости. При этом над столом разлился соблазнительный коньячный запах.

  Ну, уж нет! – не выдержал Брусилов, – Никто не скажет, что я спасовал. Лей и мне.

  Всем лей, не выпендривайся, – присоединился к нему Андрей.

  Несколько секунд все были заняты, наблюдая, как драгоценный напиток льется в стеклянные сосуды, затем каждый взял свой стакан, поднял его, рассматривая содержимое и принюхиваясь к нему.

  А тебе, Лешка, пора бы руку уже набить, – заключил Дерман, разглядывая уровень жидкости в стаканах,

  Да и рожу, тоже, – добавил Брусилов, вспомнив старый анекдот.

  Ну, дай бог, не последняя, – произнес Лешка, не обращая внимания на сказанное приятелями, и махнул свой стакан залпом.

  «Надеюсь, что так», – подумал Андрей и принялся пить свою порцию мелкими глотками.

  На удивление, напиток оказался отменного качества. Не будучи специалистом в коньяках, (где их тогда можно было достать, хорошие коньяки, и на какие, извините, деньги?) Андрей все-таки отметил про себя его тонкий вкус и длительное жжение языка и неба, остававшееся после него.

  «Интересно, как Лешка может одним глотком выпить полстакана такого напитка»? – подумал он, – «И какой с этого кайф? Просто напиться? Так тогда уж лучше пить водку».

  Между тем, напиток стал уже производить на них свое действие.

  Ну, что я вам говорил? – похвалился Сашка, – Между прочим, я за эту бутылку червонец отдал.

  Что значит, червонец? – удивился Андрей, у которого снова стали пробуждаться сомнения насчет этого напитка, – Ты хоть знаешь, сколько хороший коньяк стоит? Ну, уж никак не меньше полтинника.

  Места знать надо, – усмехнулся Дерман, – Может, ты скажешь, что тебе коньяк не понравился?

  Нет, не скажу, – вынужден был признать Андрей.

  Ergo, bibamus! – с серьезным видом поднял указательный палец Гуляков Лешка, умудрившийся нахвататься латинских выражений, которые всегда шокировали людей, именно в его устах.

  Для дураков перевожу, – повторил он, специально для Брусилова, – Следовательно, выпьем.

  Вот именно, бибамус, – кивнул головой тот и снова наполнил стаканы до половины.

  Между первой и второй, – Сашка поднял свой бокал.

  Верно, – кивнул головой Андрей, чокаясь с ним и приступая к распитию содержимого второго стакана.

   И тут его проняло. Едва он допил свой коньяк и поставил стакан на стол, как стены бара поплыли перед его глазами. Звуки музыки и голоса приятелей начали сливаться в сплошной гул, а лица танцующих вдруг закружились в воздухе и слились в сплошную мутную пелену. Потом свет погас.

  На какое время он потерял сознание? – Андрей не знал. Он открыл глаза и тут же был вынужден их закрыть снова, настолько ярок был солнечный свет, бивший ему в лицо. Не понимая еще, что случилось, он медленно стал приоткрывать глаза снова, на всякий случай, прикрывая их ладонью. Скоро зрачки привыкли к свету, и он смог взглянуть вокруг себя. От того, что он увидел, ему захотелось вскрикнуть, и надо сказать, что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не вскочить с места и не заорать дурным голосом. Он отлично помнил, как только что выпил этот паленый коньяк, будь он неладен, которым его угостил Сашка Дерман. Да и не он один выпил, все пили. Только куда все вдруг делись? И каким, таким образом, его самого занесло в это место? Андрей еще раз осмотрелся вокруг: перед ним был фонтан, из которого били струи воды, справа возвышался Казанский собор, а слева гудел Невский. Судя по тому, что в лицо ему светило яркое солнце, на дворе был день, а сели они за столик в баре уже поздним вечером.

  «Ничего себе, коньячок выпили»? – промелькнуло у него в голове, – «Это ж, на сколько меня вырубило? Ну, Дерман, погоди! Я тебе эту дрянь залью прямо в глотку. Интересно, что с остальными случилось»?

  Андрей встал со скамейки, и собрался уже идти домой, только какое-то смутное беспокойство никак не покидало его. Что-то тут было не так. Что-то вокруг не укладывалось в привычную глазу картину. Теперь, он уже внимательно посмотрел по сторонам, и вот тут ему стало, в самом деле, не по себе. Начать с того, что никогда он не видел этой ограды вокруг Казанского собора, да что там ограда, сам собор выглядел как-то иначе, помолодел, что ли? Взгляд Андрея невольно остановился на куполе собора, и молодой человек невольно вздрогнул и перекрестился; крест собора был развернут таким образом, что со стороны входа был виден только шпиль.

  Может, коммунисты с крестами борются? – подумал он, но объяснить все изменения происшедшие вокруг, только этими словами было невозможно.

  Откуда, скажите, взялась эта карета, возле памятника Кутузову, и летний павильон, возле нее? Кто отреставрировал Дом Книги? Куда делись леса со Спаса на Крови? И почему весь Невский выглядит таким молодым и нарядным?

  Господи! – ужаснулся Андрей, – Сколько же я бродил без памяти?

  Только сейчас он заметил, что на нем надета незнакомая одежда. Он попытался вспомнить, каким образом, она на нем оказалась, но последними его воспоминаниями были те, что связаны с распитием коньяка в баре.

  «Вот чертово зелье! Выходит, после того, как я его выпил, у меня начисто отшибло память».

  Поднявшись со скамейки, он вышел на Невский, отмечая про себя все необычное, что попадалось ему на глаза. А необычного вокруг было столько, что Сидорову впору было задуматься, а наяву ли все это происходит? Ну, скажем, откуда на здании, рядом с Домом Книги взялась эта огромная вывеска, «Банк ВЕВК», и что это, простите, за банк такой, и откуда он взялся? Или, скажем, что это за надписи на Доме Книги? А на нем красными буквами на золотом фоне красовались две надписи, «КОМПАНИЯ ЗИНГЕРЪ». Именно так, с буквой ять, на конце. От этого, впору было с ума спрыгнуть. На крыше здания, где был вход в метро, красовалась огромная эмблема, «PEPSI», а на доме, через дорогу, огромными буквами было написано, «МЕГАФОН». Ниже, над нарядными витринами красовались вывески: «СТОКМАН», «РИВ ГОШ», причем Андрею было не совсем понятно, наши это магазины, или иностранные, и можно ли в них входить нашим людям? Но самое большое удивление вызвали у него автомобили, которые нескончаемым потоком двигались по Невскому проспекту. Последние пять лет, его неисполнимым желанием было, приобрести «Жигули» шестой модели, но денег на такую роскошь накопить он никак не мог, а, кроме того, достать шестерку, не переплачивая, было просто невозможно. Круче шестерки, в его представление, была только «Волга», но об этой машине можно было даже и не мечтать. А тут: по широкому проспекту, одна за другой, двигались какие-то аппараты из сказки. Самые различные автомобильные фирмы, но ни в кино, ни по телевизору, Андрей никогда не видел ничего подобного, начиная от миниатюрных двудверных автомобильчиков и до чудовищных монстров, больше походивших на боевые машины пехоты, чем на простой автомобиль. Все они блестели фарами и бамперами и поражали глаз различными расцветками и формами. Словно бы для того, чтобы подтвердить Андрею, насколько они великолепны, тут же, среди этого чуда техники промелькнула и знакомая шестерка. Вид ее, на фоне остальных автомобилей показался настолько непритязательным, что желание Андрея, купить себе такую же, сильно поколебалось. Но все-таки, кто бы мог объяснить ему, куда он попал, и откуда здесь взялись все эти чудеса техники? Будучи человеком наблюдательным, он обратил внимание на то, что у всех автомобилей были не советские номера, и на большинстве из них мелкими буквами было написано, «Rus». Интересно, что бы это значило? Справа были витрины ювелирных и парфюмерных магазинов. Не смея зайти в них, он только со стороны подивился тому, что в парфюмерном, на прилавках стояли духи элитных французских фирм, достать которые было почти невозможно. Если бы такие духи, в самом деле, выкинули на Невском, то очередь из женщин стояла бы до Адмиралтейства. Здесь же, создавалось впечатление, что продавцы чуть ли не упрашивали редких посетителей магазина, купить у них товар. Так может быть, все-таки, в этих магазинах торговали за валюту?

  Не найдя ответа на эти вопросы, Андрей отправился дальше по Невскому проспекту, в сторону Гостиного Двора, осматривая на ходу окружающие его чудеса, которых было так много, что это начинало просто давить ему на психику. У подземного входа в метро, он обратил внимание на маленький ларек с вывеской «Coca-Cola». Насколько Андрей знал, Coca-Cola в Советском Союзе не продавалась. У нас можно было купить только «Пепси-Колу». Но, подойдя поближе к ларьку, он удивился еще больше: там, на витрине он увидел жевательную резинку, хот-доги и металлические банки пива, причем разных наименований, которые звучали вполне по-русски. Вот только цены на них были астрономическими. Ему приходилось и раньше видеть подобные банки в валютном магазине, и он помнил, что там они стоили пятьдесят пять копеек. Как же вы прикажете теперь понимать цены в тридцать пять и сорок рублей? Самое противное, что и спросить об этом было не удобно. Не удобно, потому, что для всех окружающих его людей, судя по их поведению, ничего необычного в происходящем не было. Следовательно, задать вопрос, типа: «Откуда взялись все эти товары, и почему пиво стоит сорок рублей, а не пятьдесят копеек?» – значит показать, что ты не такой как все, а этого ему ни в коем случае не хотелось. В состоянии глубокой задумчивости, Андрей перешел дорогу, отметив про себя, что на Перинной улице построили какое-то новое здание, и зашел в Гостиный Двор. Тут он даже растерялся: в Гостином было все. То есть, конечно, не все, но все, что сейчас здесь продавалось, люди должны были отрывать с руками. Пройдя мимо рядов с ювелирными украшениями, хрусталем, гжелью, он с любопытством заглянул в отдел, где на витрине красовались многочисленные водочные и коньячные бутылки. Никогда Сидоров не думал, что существует столько сортов коньяка, а тем более водки. Водка Русская, Столичная, да еще Сибирская, вот, пожалуй, и все, что приходило ему на память. Здесь же..., Андрей насчитал двадцать сортов водки и сбился. Причем нужно было отметить, что все бутылки были очень красивыми. И опять же, перед прилавком не было никого из покупателей.

  «Непонятно», – покачал головой наш озадаченный герой, – «Для кого же тогда, или, если хотите, для чего сделаны все эти прилавки»?

  Дальше, его удивила секция, где продавались бинокли, в том числе и ночного видения, и даже телескопы. Что ни говори, а он бы много мог отдать, чтобы приобрести такую штуку. Он представил, как поставил бы телескоп на своей лоджии и по ночам смотрел бы в него на звезды. Тут ему в голову пришла еще одна интересная идея: знакомясь с девочками, он мог бы небрежным тоном приглашать их к себе на ночь, полюбоваться звездами. Что ни говори, а придумают же люди? – и он в восхищении еще раз осмотрелся по сторонам. А смотреть, в самом деле, было на что. Взять, хотя бы часовой отдел. В нем продавались и швейцарские и немецкие и японские часы и механические и кварцевые и с металлическими браслетами и с кожаными, наконец, и наручные, и настенные, и даже напольные, словом, как в сказке, или как во сне.

  И надо сказать, что подобная мысль все чаще приходила Андрею в голову. Это единственное, что могло все объяснить. Конечно, для сна уж слишком все было ярко и натурально, но Сидоров отлично понимал, что во сне очень трудно понять, спишь ли ты или нет? Например, он помнил один свой сон, когда он понял, что спит, и проснулся, но как оказалось впоследствии, то пробуждение, тоже было всего лишь сном, так что он мог, как угодно, заблудиться в своих ощущениях. Так и здесь, что бы он ни испытывал, скорее всего, это ему снится.

  Даже не так, – поправил себя Андрей, – Чертов Дерман напоил нас галлюциногенным пойлом.

  Еще больше он убедился в своих подозрениях, когда увидел в Гостином Дворе пункт обмена валют. Разумеется, это выходило за пределы нормальных вещей. Кроме того, в нем менялись не только всем известные доллары, причем по цене, превышающей самые бредовые фантазии, но и какие-то неизвестные евро, которые стоили еще дороже.

  Самое интересное, что только сейчас Андрей обратил внимание на свое отражение в зеркалах, которыми были в изобилии украшены стены Гостиного Двора. Из зеркал на него смотрел пожилой уже, судя по седине в волосах и заметным уже морщинам на лице, человек, вполне, впрочем, хорошо сохранившийся. Во всяком случае, он не имел лишнего жира и был килограммов на пятнадцать тяжелее Андрея. Да и по внутренним ощущениям, был еще очень и очень, ничего. Хотя, судя по одежде, положение его в обществе, блестящим, назвать, было нельзя.

  – Да уж и приснилось! – усмехнулся Андрей, – Куда же это меня во сне занесло?

  Ответ на этот вопрос он получил тут же. На афише растянутой над торговой секцией значилось: «Новая коллекция 2008 года»

  Значит, 2008-й год. Интересно, а как я живу в этом 2008-м? – и сразу вдруг почувствовал, что неважно.

  Не вспомнил, не узнал, а именно, почувствовал. Где-то, на грани ощущений его память пыталась ухватить какую-то информацию, а потом вдруг нахлынула такая тоска, что впору было идти вешаться.

  Ошеломленный такими ощущениями, Андрей нашел свободную скамейку, благо на втором этаже их было сколько угодно, сел на нее и глубоко задумался. Наконец, он додумался обшарить свои карманы, хотя, по уму, с этого бы надо было начинать. В кармане рубашки он обнаружил странную банкноту зеленого цвета, достоинством в тысячу рублей, с изображением на ней какого-то памятника и надписью: «билет банка России»; а в кармане куртки лежала связка ключей и две карточки: одна бумажная, на которой было написано, «Единый месячный билет с БЭПК», а вторая, пластмассовая, с надписью, «Проездной билет».

  Похоже, что бумажная, это автобусная карточка, – решил он, – А пластмассовая, в таком случае, должна быть для проезда в метро.

  И опять он задумался: Ну не мог он во сне увидеть таких деталей, как не мог придумать всех этих автомобилей и магазинов.

  Есть несколько вариантов случившегося, – наконец сказал он вслух, – Либо, это все-таки галлюцинация, и тогда, рано или поздно все это пройдет, либо – самое худшее – я сошел с ума, выпив этот чертов напиток, прожил без памяти двадцать четыре года и только сейчас очнулся. Тогда все, туши свет. Но есть еще и третий вариант, и на случай, если это именно он, я должен предпринять кое-какие шаги.

  С этими словами наш герой встал и спустился на первый этаж, где в канцелярском отделе купил общую тетрадь, авторучку, после чего снова вернулся на ту же скамейку и принялся что-то писать в тетради. Закончив свои труды, он потянулся, встал и промолвил,

  Ну, что ж, пора и домой. Признаться мне тут у вас надоело.

  Или тут сыграла свою роль та уверенность, с которой были произнесены последние слова, или просто этот процесс управлялся словами, или, что, скорее всего и было, закончилось действие этого странного напитка, но сразу после этих слов, в глазах у него снова все потемнело, и он опять провалился в беспамятство.

  Очнулся молодой человек снова за столом в баре. Над ним склонился с испуганным лицом Лешка и бил его по щекам. Увидев, что его друг открыл глаза, он облегченно провел тыльной стороной ладони по своему вспотевшему лбу и, отдуваясь, сел на стул.

  Слава богу! Очнулся, а то, мы, признаться, подумали, что ты уже того.

  И долго я так, ну без сознания, пробыл? – спросил Андрей, разглядывая испуганные лица своих приятелей.

  Минуты три, – ответил за всех Дерман, который испугался больше всех, так как все-таки это он угостил ребят этим бренди, и если что, ясно, что у него могли бы быть неприятности.

  Ну, это не страшно, – усмехнулся Андрей, и, увидев, что его друзья еще не успокоились, добавил,

  В самом деле, все нормально, ребята, отдыхайте, а ты, Сашка, как главный отравитель, проводи меня в туалет, хорошо?

  Договорились, – Сашка встал и, поддерживая Андрея под руку, пошел с ним на первый этаж, где и находилось данное помещение.

  К его удивлению, Андрей прошел мимо туалета, к выходу из бара,

  Пойдем Сашка, подышим свежим воздухом.

  Думая, что приятелю все еще дурно, Дерман согласился. Когда они вышли из бара на улицу, и остались одни, Андрей внимательно посмотрел в глаза Сашке и предложил,

  А теперь, как на духу, что за напиток, у кого достал, и главное, сколько у тебя еще таких бутылок?

  Под его пристальным взглядом, Сашка как-то растерялся, и принялся почти оправдываться,

  Да что ты, Андрей? Ведь все обошлось. Откуда же я знал, что коньяк паленый?

  Ты не юли, – оборвал его Сидоров, – Давай по существу.

  А по существу, выходило, что Дерман мотался по каким-то своим делам в Апраксином Дворе, когда к нему подошел какой-то «черный» и предложил купить коробку бренди, по дешевке.

  Коробка, это сколько, двенадцать бутылок? – уточнил Андрей,

  Нет, шесть штук – это же не ящик.

  Так, а что за бутылки, откуда?

  Да бог его знает, – пожал плечами Дерман, – Его послушать, так из склада Внешпосылторга, а там, кто знает?

  И ты не обратил внимания, что на них аисты? – удивился Сидоров.

  Конечно, обратил. Что ж я, по-твоему, совсем дурак? – обиделся Сашка, – Только и ты, разве не обратил внимания на цену?

  И я обратил. Только тут есть одна закавыка. Для аиста цена великовата. Тем более, для ворованного аиста. Как ты это мне объяснишь? Я же, Саша, тебя не первый день знаю. Не такой ты простак, чтобы так купиться. Ну, так объясни, Саша, я жду.

  Было видно, что Дерман чувствует себя неловко, но, в конце концов, тон Андрея его возмутил.

  Ну, знаешь! – психанул он, – С какой стати ты мне тут допрос устроил? Траванулся? Извини. Но с кем не бывает? Мы, между прочим, тоже этот коньяк пили, и как видишь, ничего. Так что меня от этих своих допросов уволь.

  Видя, что Дерман уже на пределе, Андрей сбавил тон. Он улыбнулся и обнял приятеля,

  Извини, извини, Саша. Я конечно не прав, объясняю: к тебе у меня нет никаких претензий, но с коньяком я хочу разобраться. Многое мне в этом деле не ясно. Если не хочешь мне отвечать, не отвечай, но если ответишь, очень мне поможешь. Ну, как?

  Да ладно, все нормально, – оттаял Дерман. – Хорошо, отвечу на твой вопрос. Конечно, дороговато. Но, понимаешь, что-то было такое в этом «черном», что я сразу понял, что это не «Аист». Или наоборот, этот черт, просто так может товар втюхать, что и не откажешься. Вот и взял. Кстати, я сначала одну бутылку сам распил, прежде чем вам предлагать.

  Ну и как? – спросил Андрей.

  Хороший коньяк – убежденно сказал Берман, – Поверь мне, я настоящие коньяки пробовал, так этот – из лучших будет.

  Я не об этом, – покачал головой Андрей, – То, что коньяк хороший, я и сам понял. Ты мне вот что скажи. Ничего у тебя, после его распития не случилось?

  В каком смысле, случилось? – недоуменно посмотрел на своего друга Сашка.

  Значит, не случилось, – понял тот. – И сколько у тебя еще бутылок этого коньяка осталось?

  Еще три.

  А как же, ты говорил, что только одну выпил?

  Ну, презентовал я бутылочку одной девушке, – сознался Сашка.

  Вот что. Я у тебя три бутылки этого коньяка покупаю, – заявил Андрей, и увидев колебания в глазах Дермана, добавил, – По полтахе бутылка. Идет?

  Идет, – повеселел Сашка, и приятели ударили по рукам.

  Теперь можно было оттянуться на всю катушку и они вернулись в бар, где оставшиеся приятели уже сняли девочек и угощали их остатками коньяка.

  Черт! – выругался про себя Сидоров, глядя на пустую бутылку, в руках у Брусилова, – Об этом я как-то не подумал, а ведь каждая капля этого напитка, для меня на вес золота.

  Бар закончил работу, как всегда в одиннадцать и приятели разъехались по домам, кто с подругой, а кто и в одиночестве. К слову сказать, Андрей и не собирался приглашать сегодня к себе женщин, наоборот, он прицепился к Дерману и провожал его до дома, чтобы купить у него эти три бутылки. Сашка же, не упустил своего и «снял крутую деваху». Теперь он шел с ней в обнимочку, а Сидоров плелся следом за ними, чем видимо нервировал девушку.

  Послушай, – дернула она за рукав Сашку, – А этот что за нами идет? Надеюсь, вы с ним на двоих сообразить не решили?

  Не бойся, – успокоил ее Дерман, – Мы нормальные ребята. Он просто возьмет у меня одну вещь и отправится к себе домой.

  Неизвестно, остались ли после этого у дамы какие-то сомнения? Но, этот вопрос она больше не поднимала. Во всяком случае, она должна была успокоиться, когда увидела, что подозрительный тип взял у хозяина квартиры три бутылки коньяка и быстро покинул квартиру. Оставим же эту парочку предаваться молодым утехам, которые нам конечно интересны, но которыми надо заниматься в интимной обстановке, не вынося их на обозрение посторонней публики, к которой, в данном случае, относимся и мы с вами, уважаемый читатель, и направим наши стопы вслед за Андреем, поскольку, как вы уже, наверное поняли, именно он и является основным героем нашего рассказа.

  Получив от Дермана три бутылки бренди и договорившись, созвониться назавтра, часов в двенадцать, благо, завтра будет воскресенье, наш герой отправился к себе домой. Жил он в том же районе, но подальше от бара, на Пражской улице, в однокомнатной квартире точечного дома. Может быть, в рассуждение будущей семейной жизни, однокомнатная квартира и была мала, но пока она его полностью устраивала. Больше того, он любил свою квартиру, и, как правило, не соглашался оставаться ночевать в гостях. Войдя в прихожую своей квартиры, он первым делом снял обувь и сразу пошел на кухню, поставил в холодильник бутылки. Потом уже, не спеша, он разделся, вымыл руки и поставил на плиту чайник. Пока чайник закипал, Андрей намазал себе кусок булки маслом, сел за столом на кухне и задумался. А подумать ему было о чем. Что это за мир, куда его выбросило после распития бренди? Действительно ли он попал в свое будущее? На первый взгляд, все говорило за это. Город, в котором он оказался, безусловно, был Ленинградом, хотя Андрей и не мог вспомнить, чтобы где-нибудь, ему бросилась в глаза надпись «Ленинград». Но, тем не менее, это был именно Невский проспект, в этом он мог поклясться, кроме того, среди всех этих новомодных штучек на глаза ему попадались и старые, знакомые вещи из его времени. Он имел ввиду, не только сами здания и улицы, но например такую деталь, как старые «Жигули» промелькнувшие на Невском, среди незнакомых новых автомобилей. Кроме того, сам он, судя по отражению в зеркале, да и по внутренним ощущениям тоже, безусловно, был самим собой, только слегка постаревшим. Почему же у него сложилось тогда ощущение, что он несчастлив в той жизни? Он попытался вспомнить, что испытал в тот момент, когда попробовал проникнуть в свои новые воспоминания и вздрогнул, такая тоска на него снова нахлынула.

  Хорошо будет, если я, придя в себя, там, в будущем, догадаюсь, посмотреть, что это у меня написано, в блокноте, а потом еще не подумаю, что просто сошел с ума.

  Вообще-то, Андрей считал себя далеко не глупым парнем, и надо сказать, что основания для этого у него были. Так достав одну книжку с тестами на IQ и проверив по ним свой интеллект, он получил коэффициент 180, что, согласитесь, о чем-то говорило. Недаром, он так быстро догадался, что, зная будущее, не так трудно сделать из этого нужные выводы и получить определенную выгоду. В этот момент закипел чайник на плите и переключил мысли молодого человека на простые житейские проблемы. Выпив чаю, он посмотрел на часы, висевшие на стене над столом, и понял, что пора спать. Хватит на сегодня проблем. Всему свое время.

  Ну, все, баиньки. – Сказал он, ложась в постель, и уже засыпая, подумал, – «А почему же на других этот напиток не оказал того же воздействия»? – И заснул, так и не получив ответа на этот вопрос. Может быть правы те ученые, которые утверждают, что во сне человек перерабатывает всю информацию, полученую за день, а может быть тут работают совсем другие законы, но, только, под утро ему приснилось, что он вновь идет по тому городу, который привиделся ему в обморочном состоянии, причем, на этот раз, это были какие-то темные грязные переулки. От стены, впереди, отделяется какая-то тень и направляется ему навстречу. По мере приближения к нему, тень оказывается плюгавым нетрезвым мужиком, который, загораживая Андрею проход, говорит надтреснутым голосом,

  Слышь, парень, закурить не найдется?

  Не курю, – отвечает ему Андрей и делает попытку пройти мимо.

  Вишь как? – удивляется мужик, и делает шаг в сторону, не давая себя обойти. – Значит, ты мной брезгуешь? Обижаешь, браток. Зря ты так. Ведь ты тут чужой, а чужим здесь ходить не следует. Мало ли что случиться может? Обидишь кого, скажешь не то, а там, глядишь, и пропал человек, поминай, как звали.

  Пригляделся к этому мужику Андрей, и не понравился он ему, и показалось, что не пьяный это мужичок, а самый настоящий урка, и глаз у него недобрый, улыбка фиксатая, и повадки воровские.

  Ну, так как? – усмехнулся урка, – Сам уйдешь, или людей попросить тебя проводить? – тут он махнул рукой, и из ближайшей подворотни вышли еще три типа, весьма неприятной наружности.

   Сон не явь, (а Андрей, почему-то понимал, что он спит, иначе, может быть, вел бы себя осторожней). Тут же, он шагнул вперед и ударил урку кулаком в подбородок. Наяву, после таких ударов люди, как правило, падали и долго потом приходили в сознание, но здесь, Андрей почувствовал, как его удар провалился в воздух, а урка, непостижимым образом, вдруг оказался у него за спиной и в его руке блеснул нож. Андрей невольно зажмурился и приготовился к боли, но тут, что-то сбило его с ног, и лезвие прошло мимо. В следующую секунду, словно смерч закружился в темном переулке, и когда, наконец, все стихло, Андрей увидел того себя, из будущего, подходящего к нему и протягивающего ему руку.