Текст книги "Третий Вариант (СИ)"

Автор книги: Владимир Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

  Андрей, поднявшись, огляделся по сторонам: на земле лежали четверо мужиков в самых неудобных позах. Так не лежат люди в сознании. Они были похожи на сломанные манекены.

  Кто они? – спросил Андрей у того, из будущего.

  «Глупо, как-то получается», – между прочим, подумал он, – «Но не называть же этого мужчину самим собой»?

  Зови меня Андреем, – ответил тот, словно прочитав его мысли, – А об этом после. Сейчас нам надо отсюда уйти и как можно быстрее.

  Они пошли обратно по дороге, по которой Андрей сюда пришел. Пройдя шагов сто, Сидоров увидел машину, которая стояла у обочины.

  Садись, – Андрей-второй пригласил его в кабину, открывая дверь автомобиля и садясь сам на место водителя.

  Ух-ты! Твоя? – поинтересовался Андрей, располагаясь на переднем сиденье, рядом с водителем и с любопытством разглядывая приборную панель и салон автомобиля.

  Моя, – усмехнулся Андрей-второй, – Нравится? Но я тебя должен огорчить, это единственное, что у меня есть, если не считать аквариума с рыбками, да и за нее, я еще не расплатился.

  Как же так? – удивленно спросил Андрей, – А как же квартира? Она-то у тебя осталась?

  Нет, – отрицательно покачал головой собеседник, – Нет ничего.

  Несколько минут они молчали. Андрей смотрел, как в свете фар, впереди мелькают незнакомые дома и деревья. Наконец, он набрался решимости и спросил,

  Извини, ты мне не показался глупым или алкоголиком. Что же касается сил, то я видел, что ты сделал с этими урками. Так в чем же дело? Как ты до такой жизни докатился? Почему, вдруг, все потерял? И разве нет способа вернуть все назад? Ты не обижайся, что я это тебе все говорю, но сам понимаешь, меня все это очень волнует, ведь твоя жизнь – это мое будущее.

  Вопрос понятен, и извинения приняты, – грустно усмехнулся Андрей-два. – Только тут есть одна поправка, дорогой мой обвинитель. Это не я до такой жизни докатился, это мы до нее докатились. А сделали мы это очень просто: катились, катились и прикатились. В наше оправдание могу сказать только одну поговорку: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся».

  А что, в тюрьме побывал? – поинтересовался молодой человек, – Вот уж не думал. Хотя с другой стороны, – он вспомнил свои многочисленные драки и покачал головой, – А ведь верно, «Не зарекайся».

  Да нет, от тюрьмы бог миловал, – горько усмехнулся Андрей – старший, – Хотя было время, семь лет ходил в суд, как на работу. Не подумай чего плохого, – поспешил предупредить он новые вопросы, – Просто заступился не за того и не от тех защищал.

  Как это? – не понял Андрей.

  Очень просто, – пояснил старший, – Трое хулиганов избивали девушку. Ты же не можешь спокойно мимо пройти, тебе обязательно надо заступиться. В результате, двое в больнице, а ты, благородный защитник, в кутузке. Эти хулиганы оказались милиционерами. А после, все уже просто. Из милиции звонят в прокуратуру и просят, как следует разобраться со злостным хулиганом. С девушкой этой проводят соответствующую беседу, в результате которой, ты уже оказываешься не защитником, а зачинщиком, и ехать бы тебе, молодому дураку, на три года в места, не столь отдаленные, да что-то у них не сложилось.

  Что не сложилось? – не понял Андрей.

  Сказать честно, сам не знаю. Ты сам правильно себя на следствии и на процессе вел. Адвокат у тебя оказался, на удивление хороший. Времена настали не те, что у вас сейчас, и не те, что у нас, теперь, кстати. А может быть, бог тебя хранил, да только, вместо трех лет тюрьмы, ты ходил на суды семь лет, пока не сменилось законодательство, и твое дело не закрыли за давностью лет. Вот так-то. Но и потерял ты за это время столько нервов, сил и возможностей в жизни, что, не дай бог.

  Он еще раз покачал головой. Видно было, что эти воспоминания ему были неприятны.

  – А вот, что касается сумы, так это, в полную меру, о нас. Однако, вот, что я тебе скажу, малыш, – по-отечески взглянул он на Андрея, – Сдается мне, что ты сюда и прибыл, чтобы у нас появилась возможность все это исправить. Только времени у нас с тобой не так много, как ты полагаешь. Эти урки из подворотни, совсем не то, что ты думаешь. Больше, тебе сюда ходить нельзя.

  Внезапно голос его стал строгим и в нем послышались металлические нотки,

  Запомни, нельзя. Считай, что это приказ, а приказы не обсуждаются. Далее, завтра же отдай эти бутылки Дерману, и проследи, чтобы их распили, при этом, сам не пей. Ты уже понял, что на тебя они действуют не так, как на других. Запомни, бутылки, в любом случае, необходимо выбросить. По ним они вас могут найти.

  Тогда, на кой черт все это было нужно? – вспыхнул Андрей. – Сдается, ты мне еще не ответил на вопросы, которые я задал тебе в своем письме. А без ответов на эти вопросы, я ничем не смогу тебе и себе помочь. Если тебя устраивает твоя сегодняшняя жизнь, то меня, ни в коем разе. Вот так.

  Андрей-два, на секунду оторвал взгляд от дороги и по-отечески улыбнулся,

  Узнаю себя в молодости: горяч и самолюбив, а главное, подавай тебе все и немедленно. Как Остап Бендер: « Мне нужно пятьсот тысяч сразу, а не частями».

  Он немного помолчал, предаваясь, наверное, своим воспоминаниям, потом продолжил,

  Вообще-то, так это не делается. Только усердие и настойчивость приводит к цели, но у нас нет другого выхода. Да и времени больше нет, совсем нет, – проговорил он, тревожно глядя в зеркало заднего вида. Там освещая темную дорогу фарами, двигалась, быстро настигая их, автомашина.

  Давай сюда свою руку, – с этими словами, он протянул Андрею правую ладонь. Андрей после секундного колебания вложил в нее свою левую. – Теперь закрой глаза и расслабься.

  Андрей послушно закрыл глаза и постарался ни о чем не думать, и тут у него в мозгу, как будто, взорвалась бомба. Это, еще не прожитые годы жизни хлынули в его память: страхи, боли, страдания, радости, победы, потери и поражения, и факты, факты, факты. Гигантская информация, полученная, за двадцать пять лет жизни, разом ворвалась в его мозг, вызвав такую физическую боль, что он закричал и проснулся. За окном светило солнце (ну а что вы хотите?) – в Петербурге летом солнце светит, считай, что круглые сутки. Самое интересное, что голова его, в самом деле, раскалывалась.

  Хрен его знает, что, снится, – проговорил Андрей, заходя в ванную и подставляя голову под холодную струю из крана.

  Одно он понял точно: эту дрянь пить, на самом деле, не стоит. Неизвестно, что там в нее этот черт добавил. Если после стакана этого пойла у него пошли такие сдвиги, то после двух бутылок, можно, пожалуй, и свихнуться, напрочь. Чтобы как-то унять головную боль, Андрей достал из холодильника треугольный бумажный пакет кефира и жадно допил его содержимое. Надо сказать, что Сидоров был активным противником опохмелки. Ни пива, ни, тем более, водки, наутро, после пьянки, он себе не позволял, считая, что это верный шаг к алкоголизму. А так, кефирчиком, почему бы и нет? Хотя, вчерашнюю выпивку, пьянкой назвать было нельзя.

  «Все дело в том, что пили эту дрянь», – еще раз подумал Андрей, мельком взглянув на бутылки, стоявшие в холодильнике.

   Кефир ли ему помог, или холодная вода, неизвестно, но только боль в голове стихла, и жизнь снова стала казаться ему прекрасной, в общем-то, штукой. А как могло быть иначе, когда ему было двадцать пять лет от роду? Когда человеку и быть счастливым, как не в молодости? Он посмотрел в окно. Там за окном вовсю светило солнце, зеленела трава на лужайке, через дорогу, звонко чирикали воробьи, словом, жизнь била ключом. Никакого желания, сидеть в этот день дома, у него не было. Он уже обдумывал, куда бы ему отправиться, когда зазвонил телефон. Подняв трубку, он услышал радостный Сашкин голос,

  Здорово, пьяница – орал он в трубку, – Послушай, Андрей, я начинаю за тебя волноваться. Это же надо до такого дойти, чтобы променять три бутылки, пусть и хорошего коньяка на общество молодых сексапильных девчонок. Мне кажется, именно так люди и становятся алкоголиками.

  Брось ты, Сашка, причем тут это? Кстати и коньяк твой дерьмо. Я, если хочешь знать, им, наверное, отравился, поэтому мне было и не до баб.

  Так уж и дерьмо? – не поверил Дерман, – То-то ты за него заплатил такие деньги.

  Заплатил, потому что дурак, – проворчал Андрей, – А чтобы тебе доказать, что коньяк в самом деле плохой, я тебе его сегодня верну.

  Вот уж хрен, – испугался Сашка, – Я деньги уже потратил, так что, купил, значит купил.

  Да ты не дрейфь, я денег назад не прошу. Коньяк же можешь забрать. Считай, что это от меня подарок.

  Понятно, что такое предложение в корне меняло дело.

  Вот это другой разговор! – сразу повеселел Сашка, – Живем. Будет чем девчонок поить. Я, кстати, со своей опять сегодня встретиться договорился. Если хочешь, она с собой подружку приведет.

  Отчего бы и нет? – не стал спорить Андрей, пусть приводит. Ну, тогда до вечера, в баре.

  Он повесил трубку и стал прикидывать, чем бы заняться сегодня днем.

  Глава 2

   Что же ты, зараза, хвост нам привела?

   Лучше бы ты сразу, падла, померла!

   А. Розенбаум.

   То же самое стал делать и Дерман. Посмотрев на беспорядок в квартире, оставшийся после бурно проведенной ночи, он подумал, что надо бы сделать уборку, но потом махнул на все рукой и решил, что убраться можно и вечером. Сейчас же, после разговора с Андреем, в голове его родилась одна мысль. Как всякий нормальный еврей, Сашка очень любил деньги и был горазд на выдумки типа: дешевле купить и дороже продать, и стоило Андрею сказать, что он вернет эти бутылки, как Дерман тут же подсчитал полученную прибыль. Шесть бутылок он купил за шестьдесят рублей, три из них продал за сто пятьдесят. Итого: девяносто рублей чистой прибыли, плюс все бутылки его. Почему Андрей возвращает эти бутылки? Никого не интересует. Но коньяк-то в них отличный. Надо только достать хорошие наклейки, и тогда этот коньяк пойдет, ну пусть не по пятьдесят рублей, но по тридцать за бутылку, с руками оторвут. «Черный» же сказал, что может достать этих бутылок, сколько угодно. Если, скажем, продавать по двадцать бутылок в месяц, то получается четыреста рублей прибыли. От таких планов у Сашки даже дух захватило. Весело насвистывая арию тореадора из оперы «Кармен», он быстро помылся, выпил чашку кофе, оделся и вышел из дома.

   Прежде всего, необходимо было найти этого «черного». А искать его следовало там, где он его встретил в прошлый раз – в Апраксином Дворе. Жаль, конечно, что Сашка не знал, как того зовут, но как знать, может тот опять сам найдет Сашку? Вообще-то, Апраксин двор, это было место, которое Сашка не любил, и даже побаивался там лазить в одиночку. Уж слишком там все запущено и запутано. В самом деле, Апраксин Двор находился в самом центре Ленинграда, в ста метрах от Гостиного Двора, но если Гостиный был, своего рода, визитной карточкой города, и в его рядах было всегда полно покупателей, в том числе и иностранных туристов, то Апраксин Двор был всегда вотчиной азербайджанской мафии. Что там творилось в многочисленных складах и темных помещениях без окон? – бог знает, но только, если вам надо было купить левый спирт, наркотики, или ворованную вещь, то, значит, вам нужно было ехать в Апрашку.

   Выйдя из метро на станции «Площадь Мира», Дерман свернул направо, и по Садовой улице прошел двести метров. Здесь с Мучного переулка, он и вошел на рынок. Именно возле этого входа, обычно и трутся темные личности, которые, проходя мимо посетителей, словно бы себе под нос, произносят: «Спирт, спирт». Если остановить такого продавца, то с ним легко договориться о покупке спирта за вполне приемлемую цену. Правда, нет гарантии, что после употребления этого спирта ты останешься живым и здоровым, но тут уж, сам должен понимать, на что идешь. Здесь в прошлый раз и встретил Сашка того продавца. Вернее, если быть точным, то сам этот продавец нарисовался откуда-то и предложил Сашке бренди. Может быть, и в этот раз все будет так же? На взгляд Дермана, все черные были похожи друг на друга, но все же, он надеялся, что узнает своего знакомого. Он покрутился у входа минут десять, потом прошел вглубь торговых рядов, вернулся обратно, но так того и не встретил. Да, ему попадались продавцы, предлагающие спирт, но это были другие люди. Наконец, он уже стал ловить на себе настороженные взгляды азербайджанцев, и понял, что просто так, мозолить им дальше глаза не стоит. Тогда он подошел к одному из них, которого по внешнему виду принял за основного, и спросил у него, где тут парень, продающий коньяк?

  Какой парень, какой коньяк? Дорогой, ты о чем говоришь? – пожал плечами азербайджанец.

  Перестань, – оборвал его Сашка, – Я не из милиции. Я сам покупал у него коньяк позавчера, и он мне сказал, что я могу его здесь всегда найти.

  По лицу черного, Сашка увидел, что тот знает, о ком идет речь. Он вынул из кармана червонец и, показывая его своему собеседнику, подмигнул ему,

  Отведешь меня к тому парню, и червонец твой. Так как?

  Несколько мгновений азер колебался, но деньги для этих работников черного рынка имеют непреодолимую силу, поэтому он кивнул головой,

  Идет, – и жестом показал Сашке, чтобы тот следовал за ним.

  Пройдя мимо нескольких корпусов, они, наконец, дошли до нужного им. Проводник спустился к полуподвальной двери, обшитой старым железом, приоткрыл ее, и поманил за собой Дермана. Надо сказать, что у того, как-то нехорошо стало внутри, ибо, по натуре, Сашка не был бесстрашным героем. Наоборот, он, как и большинство евреев, был осторожным человеком, и спускаться в подвал за подозрительным типом, да тем более в таком месте, как Апрашка, – показалось ему делом опасным. Но, вместе с тем, Сашка был авантюристом, и, кроме того, его толкала вперед жажда наживы. Все это пересилило его осторожность, и он последовал за своим подозрительным проводником. Тем более что в подвале, куда вошли молодые люди, все-таки горел свет. Но, еще до того, как Сашка успел что-нибудь в нем разглядеть, в нос ему ударил сильный коньячный запах. А дальше, при слабом свете электрической лампы, горевшей под потолком, глазам Дермана открылась картина, от которой волосы у него на голове встали дыбом. Это было старое помещение с голыми оштукатуренными стенами. Весь пол комнаты был покрыт разбитыми бутылками и залит коньяком. Тут же, в углу комнаты валялись пустые картонные коробки, а на них лежало мертвое тело того самого продавца, который продавал ему эти бутылки. В том, что продавец мертв, не было никаких сомнений, достаточно было посмотреть на его горло, разрезанное от уха до уха. Кровь, вылившаяся из этой раны, смешалась с коньячными струями. На то, чтобы охватить взглядом всю эту картину и оценить ее, Дерману хватило, каких-нибудь пяти секунд, а еще на то, чтобы понять, что дальше делать, меньше одной секунды. Как пуля, он кинулся назад, оттолкнув в сторону своего проводника, и понесся прочь от этого места, сломя голову. Перед его глазами мелькали какие-то кварталы и удивленные лица людей, в ушах его стояли возмущенные крики, сбиваемых им с ног пешеходов и яростные гудки автомобилей, а он все летел вперед, не разбирая дороги. Когда же, наконец, Сашка пришел в себя, он оказался на скамейке под раскидистыми деревьями на берегу тихого пруда. Непонимающим взглядом, он оглянулся вокруг. Сквозь ветви деревьев весело пробивались солнечные лучи, в пруду плавала утка с маленькими утятами. Недалеко от него резвились на лужайке дети. Мирный, спокойный воскресный день. И в то же время, он вспомнил картину в подвале и содрогнулся.

  «Угораздило же меня ввязаться в это дело», – с запоздалым отчаянием подумал он, – «Сидел бы сейчас дома, читал бы книгу, или пошел бы к Андрею, придумали бы что-нибудь веселое, так нет же, дернул меня черт потащиться на этот рынок. Бизнесмен хренов. И что же теперь-то мне делать»?

  После некоторых размышлений, Сашка все-таки пришел к выводу, что хорошо бы встретиться с Андреем и обсудить все происшедшее. Что-то ему подсказывало, что Андрей знает об этом деле больше, чем говорит. Теперь, после того, что уже произошло, желание Андрея отдать бутылки не казалось Сашке таким непонятным. Точнее, было понятно, что тот, любым путем хотел избавиться от них.

  «Неужели он это предвидел»? – мелькнула мысль у Сашки, – «А ведь мог, хотя бы предупредить, мерзавец. В любом случае, мне необходимо с ним встретиться».

  Дерман поднялся, привел в порядок свою одежду и пошел по песчаной дорожке, одновременно пытаясь понять, куда же он угодил? Скоро он узнал это место. Он был в Московском Парке Победы, а значит, и до их родного района было недалеко.

  «Сколько же я пробежал километров»? – пытался подсчитать он. – «Здесь, по прямой, от Апраксина, километров шесть будет, а если я еще петлял по городу», – и, удивляясь своей выносливости, Сашка направился к телефонной будке, стоявшей в отдалении.

  К счастью, Андрей оказался дома и после третьего гудка поднял трубку. Едва услышав его голос, Сашка прокричал в трубку,

  Жди меня, я сейчас к тебе приеду, – и дал отбой, оставив озадаченного приятеля, гадать, что там случилась, и откуда у Сашки появилось такое большое желание, немедленно его видеть?

  Спустя полчаса, Андрей в нетерпении посмотрел на часы,

  Мог хотя бы уточнить, когда это, «сейчас»?

  И в тот же миг, словно только и дожидался этих слов, раздался настойчивый звонок в дверь.

  Иду, иду, нечего так трезвонить, – проворчал он, открывая дверь, и даже рот забыл закрыть от удивления.

  Таким, Сашку он еще не видел. Лица на нем не было, а глаза у приятеля были совсем ошалевшие. Не обращая на Андрея никакого внимания, он прошел на кухню, открыл холодильник, достал оттуда бутылку того самого бренди, нашел в столе нож, открыл ее, налил себе ровно полстакана и залпом выпил его. Все это он проделал под удивленным взглядом своего товарища.

  Ну ладно, теперь объясни мне, что это все значит? – недоуменно поднял брови Андрей.

  Нет, – вскипел Дерман, – Это уж ты, будь добр, объясни мне, что все это значит?

  Ты это о чем?

  О чем? – заорал Сашка, – Да все о том, а точнее, вот об этом, – и он указал на раскрытую бутылку коньяка.

  Не понимаю, – удивился Андрей.

  Да брось ты! – махнул на него рукой Дерман, – Все ты понимаешь! И нечего из меня дурака делать.

  Ситуация явно зашла в тупик. Андрей никак не мог понять, что с Дерманом произошло. Разве что...

  Так, значит, и с тобой это случилось? – наконец догадался Сидоров.

  Стоп! – вскричал Дерман, – А вот с этого места, медленно, и ничего не упуская.

  И под пристальным взглядом Дермана, Андрей был вынужден рассказать, что после второй выпитой порции бренди его занесло, черт знает куда, где он болтался часа три, когда пришел в себя, то оказалось, что он был без сознания всего три минуты.

  Теперь все ясно, – произнес Сашка, выслушав его рассказ, – Наркота.

  Ты думаешь? – не поверил ему Сидоров,

  Как пить дать. Да ты сам смотри, – начал он объяснять бестолковому другу, – Ты только стакан выпил, а какой улет? Куда там ЛСД?

  А почему, в таком случае, другие ничего не почувствовали? – не сдавался Андрей.

  Разная восприимчивость, – спокойно ответил Дерман. – Теперь понятно, почему ты их решил вернуть, – усмехнулся он, – Побоялся, что на наркоту подсядешь. Только мог бы так прямо и сказать, предупредить, с чем мы связались. А так, по твоей вине я, знаешь, во что вляпался? – и, увидев вопрос во взгляде приятеля, он рассказал все свои сегодняшние похождения.

  До сих пор всего трясет, – закончил он свое повествование.

  Надо бы еще выпить, – сказал он через какое-то время, в течение которого Андрей пытался разложить по полочкам все только что услышанное.

  У тебя нет нормальной водки? – никак не мог успокоиться Сашка.

  Нет, что-то тут не так, – наконец, покачал головой Андрей – Что-то не сходится.

  Еще как сходится, – уверенно проговорил Сашка, – Только за наркоту могли так зарезать. Ты их еще не знаешь, этих наркоманов, они за дозу папу родного на тот свет отправят. А тут, чужого, а может даже и не чужого? Может быть, этот тип у них эти бутылки свистнул? Ясное дело, за такие вещи у них там не чикаются.

  Перестань, – остановил Сашку Андрей, – Лучше меня послушай. Сам же говоришь, что они за дозу, на все готовы. А тут? Смотри, допустим, поймали они вора, убили его, а зачем тогда товар этот самый, из-за которого весь сыр бор пошел, на землю выливать? Ну-ка, думай, стали бы наркоторговцы товар выкидывать? Вот то-то и оно, что не стали бы. Ни за что не стали бы. Так что, мы здесь столкнулись с чем-то другим. Вот, скажем, я бы еще понял, если бы это были, допустим, борцы с наркомафией, которые действуют не вполне законными методами.

  Не вполне законными? – в истерике закричал Сашка, – Да что ты? Уверяю тебя, что это очень даже вполне незаконные методы. Горло они ему от уха до уха разрезали. Кровищи на полу, столько, что смотреть страшно. А что, если завтра этот супермен-человек-паук, отечественного разлива, по мою душу явится? Может, ты для того мне эти бутылки и скинуть хотел, чтобы чистым из воды выйти? Так нет, дорогой друг, я их не возьму, а если что, скажу, что все вместе эту бурду пили.

  Сашка насупился и замолчал, сел, ссутулившись, и стал барабанить по столу пальцами.

  Все сказал? – посмотрел на него приятель, – Теперь спокойно меня выслушай. Я только для примера так сказал, а на самом деле, я не верю, что это наркотик. Вот не верю и все. Ну, если хочешь, мы сейчас проведем эксперимент, вызовем сюда Гулякова и нальем ему два стакана этой дряни. Если у него пойдут глюки – тогда все ясно. Если нет, он нам только благодарен будет. А уж если с двух стаканов этого коньяка ничего не будет, тогда, согласись, что это не наркотик, так как больше двух стаканов любого коньяка выпей и тут же отрубишься. Ну, так как? – поглядел Андрей на Сашку, – Уговорил?

  Идет, – махнул рукой Дерман, – Только скажи ему, чтобы по пути портвейна в магазине купил.

  Упрашивать долго Лешку не пришлось, правда он никак не мог понять, за каким чертом нужно покупать бутылку портвейна, если его приглашают на коньяк, но, в конце концов, подумал, что портвейн стоит два двадцать, а коньяк, все двадцать рублей, так что такой обмен его устраивал.

  Вы там закусь подготовьте, я через двадцать минут буду, – сказал он и повесил трубку.

  Через двадцать минут будет, – передал Сашке разговор Сидоров, – А мы с тобой, Сашка, давай, в самом деле, приготовим поесть и закусить, и давай договоримся, до конца эксперимента, ни слова об этом деле, а то так и свихнуться можно.

   После этих слов, друзья полезли в холодильник и вытащили из него, все, что могло им пригодиться в этом деле.

  Да-а... негусто, – протянул Дерман, разглядывая содержимое холодильника.

  Кроме двух бутылок коньяка, в нем еще находились: кастрюля с остатками супа, банка соленых огурцов, наполовину пустая, кусок сливочного масла, один лимон и четыре сосиски.

  Зажрался ты братец, – ответил на это Андрей, – Или тебе огурцы соленые уже не еда?

  Ага, особенно с коньяком. Живешь, как бомж.

  Не знаю, не знаю, – Андрей вовсе не обиделся на Сашку, все они были далеко не богаты и частенько ходили в гости, именно для того, чтобы поесть, – Лично я люблю закусывать шампанское солеными огурцами. Знаю, что это считается верхом неприличия, но мне это нравится, так может быть и под коньяк пойдет?

  Ладно уж, – Сашка посмотрел на своего друга, как на безнадежного больного и махнул рукой, – Давай сюда лимон. Кстати, у тебя картошка найдется?

  Картошки нет, – развел руками Андрей, – Но могу предложить кое-что, получше.

  Что, например? – поинтересовался Дерман.

  Макароны.

  И чем же, скажи мне, они лучше картошки?

  Да, хотя бы тем, что их чистить не надо. Бросай в воду и вари.

  Надо сказать, что против такого аргумента возразить Дерману было нечего.

  К Лешкиному приходу все было почти готово. Суп разогрет, макароны почти сварились. Туда же, в кипящую воду, бросили и три сосиски. Одну, Андрей оставил на завтра.

   Ввалившись в квартиру, Гуляков жадно потянул носом, принюхиваясь к аппетитным запахам, доносившимся с кухни.

  Мужики, что за праздник сегодня? – поинтересовался он, – Приглашают, угощают, наливают.

  День застолья, – ответил Сашка, отбирая у него бутылку «Агдама».

  Без меня не начинайте, – предупредил Лешка, – Я сейчас, только руки вымою.

  Через минуту, друзья уже сидели за столом. Напротив каждого стояла тарелка с супом, и перед каждым стоял стакан, наполненный, у Андрея и Сашки – портвейном, а у Лешки – коньяком.

  Я все-таки не понимаю, – осторожно стал допытываться Лешка, – Чего ради, вы меня поите коньяком, а сами пьете портвейн?

  Ну, ты парень и даешь! – засмеялся Дерман, – Тебе уже и коньяк не нравится?

  Нет, а все-таки? – не сдавался Лешка.

  Хорошо, – не выдержал Андрей, – Мы тут с Сашкой поспорили. Он говорит, что коньяк первоклассный, а я говорю, что паленый. Вот нам и понадобился третейский судья.

  Ага, – понял Лешка, – Значит, если я сдохну, ты выиграл, а если нет, то Сашка. Вот это друзья! Спасибо за доверие.

  То-то ты вчера этот самый коньяк, за здорово живешь, выдул, и, вроде не обиделся, – возмутился Андрей, – Впрочем, дело твое, если не хочешь, так мы с тобой и «Агдам» разделим, а на коньяк я соседа приглашу. Вот парень обрадуется!

  Лешка быстро сообразил, что может остаться без выпивки, и поспешил исправить положение,

  Да ладно уж, – милостиво согласился он, – Чего для друзей не сделаешь? Ну, начнем испытание.

  Он поднял свой стакан и помахал над ним открытой ладонью, подгоняя к своему носу коньячный запах,

  Органолептическая экспертиза, – пояснил он друзьям, в ответ на их недоуменные взгляды.

  Потом отпил небольшой глоток и прополоскал напитком рот.

  А это что? – спросил Дерман.

  Органолептическая экспертиза, – все так же серьезно пояснил Гуляков.

  Ты еще руки в нем помой, – возмутился Сашка.

  Плебей, – ответил Гуляков, с сожалением глядя на приятеля, а потом принял серьезный и сосредоточенный вид и поднял вверх указательный палец левой руки, призывая всех к вниманию, торжественно произнес,

  Bibamus, moriendum est,(Давайте пить. Мы все умрем), – после чего, добавил уже по-русски, – Пошел, – и он в три глотка опорожнил стакан.

  Браво! – зааплодировал другу Андрей, и протянул ему соленый огурец, который Лешка принял с благодарностью, – Я бы так не смог.

  Они с Сашкой чокнулись и выпили по полстакана портвейна, «за чистоту эксперимента». Потом слегка откушали куриного супа, блюда, которое Андрей умел сам готовить, наряду с макаронами и яичницей.

  А что? – спросил Лешка, когда почувствовал, что алкоголь начал свое живительное воздействие на его организм, – В самом деле, стакан, залпом, слабо?

  В самом деле, – сознался Андрей, – Это у меня приобретенное свойство.

  Как же ты такое свойство сумел приобрести? – поинтересовался Сашка.

  А вот, слушайте, – Андрей поднял свой недопитый стакан, еще раз чокнулся с Сашкой, допил вино, и, закусывая огурцом, стал рассказывать:

  Учился я тогда в институте. Как сейчас помню, дело было на втором курсе. Вызывает нас, как-то, куратор и объявляет, что сегодня ночью состоится субботник.

  Почему это вдруг ночью? – удивился Гуляков, который, пока еще, не потерял способности участвовать в разговоре.

  А черт его знает, почему? Не помню, – пожал плечами Андрей, – Может быть, мы ночью трамвайные пути разбирали, а может быть, что-нибудь другое делали, не в этом дело. Главное, что субботник был ночью.

  Главное, что субботник был в среду, – пошутил Дерман.

  Это точно, – засмеялся Андрей, – Кстати, за это надо выпить.

  Хорошая мысль! – одобрил Гуляков.

  Снова наполнили стаканы. Лешке на этот раз налили полстакана. На что он тут же подал протест, намекая на дискриминацию коренного населения, а в том, что именно он, и есть это коренное население, ни у кого из собравшихся никаких сомнений быть не должно. Андрей резонно заметил, что они борются за чистоту эксперимента, а отнюдь не за его частоту. На это заявление Лешка снова аргументировано возразил, что для того, чтобы уменьшить частоту приема алкоголя, при заданном его объеме, нужно увеличить разовую дозу его приема. Подумав, приятели вынуждены были с ним согласиться.

  Силен, подлец, в дипломатии, – уважительно посмотрел на Гулякова Сашка. Такого не переспоришь.

  Долили ему в стакан до краев, для чего пришлось начать вторую бутылку, выпили, и Сидоров продолжил свой рассказ.

  Так вот, я поднимаю руку и говорю, так, мол и так, не могу прийти на субботник, потому что буду на свадьбе у своего друга. На что мне куратор и отвечает, приходи мол, после свадьбы. Я ему снова возражаю, как я могу прийти, если буду пьян? А он мне говорит, « Приходи пьяным и работай»

  Ай, молодца! – засмеялся Сашка, – Да у вас в институте прекрасные преподаватели!

  И я так думаю, – поддержал его Андрей, – Но в тот раз мне в голову пришла великолепная, как я посчитал, мысль. Я решил напиться на свадьбе почти до упора и прихватить с собой еще бутылочку вина. Затем, придя на место работы, выпить эту бутылку, отрубиться и проспать до самого утра. Я так и сделал: пришел на место встречи уже сильно навеселе, почти никакой, и принес с собой еще бутылку. Вынул из нее пробку, приложил горлышко к губам и одним махом выпил всю бутылку до самого дна.

  Молодец! – одобрительно кивнул головой Лешка, который, похоже, сам уже поплыл, – Это по-нашему.

  Молодец-то я – молодец, – не стал спорить с ним Андрей, – Да, только, выпив до дна бутылку, я тут же развернулся вокруг своей оси на 360 градусов и выдал наружу все, что выпил здесь, а заодно и то, что выпил до этого, на свадьбе. Стою, как дурак, с пустой бутылкой в руке и с ужасом чувствую, что я абсолютно трезвый. Таким образом, все, мною выпитое на свадьбе пошло коту под хвост, и пришлось мне всю ночь пахать на субботнике, наравне со всеми. А самое скверное, что после этого случая я совершенно не могу пить залпом. Теперь, даже водку мне приходится пить маленькими глотками.

  Да уж, – сочувственно покивал головой Дерман, – Можно сказать, что это у тебя самая настоящая производственная травма.

  Доев суп, друзья разложили по тарелкам макароны с сосисками.

  Ну, как? – обратился Андрей к Сашке, – Мне кажется, что уже можно делать предварительные выводы.

  Нет, – покачал головой Дерман, – Должен констатировать, что наш эксперимент с треском провалился.

  Не понял? – удивился Андрей.

  Именно, что не понял. А я тебе объясню. Это как в философии Сократа. Достаточно положить в начало своих рассуждений спорный факт, и дальше, цепочка логичных рассуждений заведет тебя черт знает куда. Теперь понятно?