Текст книги "Возвращение в рай (СИ)"

Автор книги: Владимир Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

  Ну, подумай сама, – говорил он Даше, – Что мне делать среди всех этих знаменитостей? Боюсь, я буду там лишний.

  Глупости, – возражала ему Даша, – Ты, главное, не тушуйся и держи себя раскованно. В таких компаниях, половина людей не знают друг друга, но все считают, что раз ты там оказался, значит, ты человек их круга. И самое главное, – она поцеловала его в губы, – Мне без тебя там будет очень одиноко.

  Так что пришлось ему согласиться, и вот, теперь, он обдумывал, в чем бы ему туда поехать? С одной стороны, там будут приглашенные гости, а с другой стороны, это все-таки летний пикник. В конце концов, он взглянул на термометр за окном и решил не париться в костюме, а надеть легкие джинсы и футболку.

  И плевать мне на ваш этикет, – подумал он, натягивая на себя белую футболку с фотографией какой-то глазастой красотки.

   Надев на себя бейсболку, он подошел к зеркалу. В нем отражался молодой, лет двадцати пяти, худощавый, среднего роста парень, с серыми глазами. С виду – обыкновенный парень, и только присмотревшись, как следует, в глубине его серых глаз можно было прочитать нечто такое, что заставило бы человека обернуться и посмотреть ему в след. Но, кто, в наши дни, внимательно вглядывается в глаза встречных людей?

  Олег улыбнулся и подмигнул своему отражению в зеркале,

  А ты хорошо сохранился, Леней. Как будто и не было всех этих бед и головокружительных приключений. Как будто ты всю свою жизнь прожил, держась за мамину юбку, в достатке и покое. Не знаю, может кому-то и нравится такая жизнь, а я бы отдал все на свете, чтобы только вернуться туда – в Кант и увидеть свою любимую Ариэлу и своих многочисленных друзей, – с этими словами, Олег вышел из своей квартиры и затворил за собой дверь.

  Он ждал Дашу в условленном месте, на углу проспекта Славы и Пражской улицы, чуть дальше автобусной остановки. Она подъехала на своей «Мазде» и открыла дверь, приглашая его в кабину, потом повернулась к нему и крепко обняла, целуя в губы.

  Когда приедем на дачу, – инструктировала она его по дороге, – Веди себя так, как будто для тебя такие тусовки – самое обычное дело. Держись свободно, и все будет хорошо.

  Да, я и не сомневаюсь, что все будет хорошо, в крайнем случае, всегда можно будет оттуда уйти по-английски.

  Дорога до дачи отчима заняла около часа езды. Наконец из-за стволов сосен показались шикарные особняки, на треть скрытые бетонными заборами. Перед одним из таких заборов и остановила Даша свою «Мазду». На звук автомобильного клаксона, ворота автоматически отворились, и они въехали во двор, усыпанный кирпичной крошкой. На взгляд Олега, все увиденное здесь, меньше всего напоминало дачный участок, который в его сознании прочно ассоциировался с шестью сотками, усеянными картошкой и луком, и маленьким деревянным домиком, ютившимся на этой земле. Это был огромный ухоженный участок, покрытый подстриженными газонами, и клумбами с цветами, пересеченный во всех направлениях садовыми дорожками. Наконец, сама дача скорее была похожа на небольшой дворец. Трехэтажный, состоящий из нескольких флигелей, он производил впечатление своими размерами, хотя, совсем не понравился Олегу своим внешним видом. Уж чего-чего, а художественного вкуса, создателям его, явно не хватало. Было совершенно ясно, что для того, чтобы содержать все это хозяйство в порядке, необходима была многочисленная прислуга, да и охрана, как успел заметить Олег, у Дашиного тестя имелась. Гости уже собрались, и было похоже, что уже начали отмечать успех хозяина. Во всяком случае, многие из них уже были хорошо навеселе.

  Тем лучше, – подумал Олег, – В толпе подвыпивших гостей легче затеряться, не привлекая к себе ничьего внимания. Но его планы сразу же были нарушены. У входа в дом их встретили сам хозяин дачи и его супруга – мать Даши. Расцеловав свою дочь, она окинула Олега испытующим взглядом, оценивая нового Дашиного знакомого. Видимо фэйс-контроль он прошел успешно, потому что, она протянула ему руку и, улыбнувшись, представилась:

  Марина Евгеньевна.

  Олег, – представился он, пожимая ей руку.

  В общем, Дашина мама ему понравилась, чего нельзя было сказать о ее отчиме. Не смотря на то, что внешне все выглядело вполне пристойно – мужчины раскланялись и пожали друг другу руки, где-то в уголках глаз отчима, Олегу почудилось с трудом скрываемое презрение, которое тот питал к безродному и нищему молодому человеку. Поэтому, отойдя от Валерия Борисовича (так звали отчима Даши), он поспешил смешаться с гостями. За стол еще никого не звали, вероятно, не подъехал кто-то из важных гостей, но многие уже были навеселе, воспользовавшись напитками, которые то там, то тут стояли на маленьких столиках в углах комнат, а то и просто на подоконниках и комодах. Прихватив с одного столика бокал с шампанским, Олег отправился изучать картины, развешанные на стенах гостиной. Не считая себя большим знатоком живописи, он все-таки имел вкус и то, что увидел, отнюдь не привело его в восторг. Напротив, по его мнению, сам выбор картин говорил о гоноре владельца и претензии на эстетство. Конечно, ну куда деться от Пикассо и Шагала? Надо полагать, что это были хорошие копии, хотя, чем черт не шутит? Тут же, как дань новому, в искусстве, Митьки с их рисунками, за которые было бы стыдно двоечникам первоклашкам, и единственная картина, которая привлекла внимание Олега, это непонятно каким образом затесавшееся в эту коллекцию полотно Куинджи. Вот перед ним и остановился Олег, любуясь прекрасной панорамой.

  Не правда ли, удивительно? – раздался у него за спиной приятный, сочный женский голос.

  Он оглянулся. Сзади него стояла очень красивая молодая брюнетка, в зеленом вечернем платье и с бокалом шампанского в руке.

  Удивительно, что? – спросил Олег, продолжая разглядывать незнакомку.

  Не делайте вид, что вы меня не поняли, – улыбнувшись ему, ответила незнакомка.

  Я имела в виду то, что, наверное, и вам пришло в голову. Как могло произойти, что среди этого интеллектуального хлама оказалась стоящая вещь? Для меня это тайна необъяснимая.

  Во всяком случае, – улыбнулся ей в ответ Олег, – Я рад, что наши вкусы совпадают.

  Ура! – Подхватила брюнетка, – У нас есть повод выпить.

  Они чокнулись и отпили из своих фужеров шампанское.

  На бруденшафт, пока не будем, – продолжила девушка, но, к твоему сведению, меня зовут Алла.

  Очень приятно, Олег, – ответил Олег, разглядывая новую знакомую.

  Надо сказать, девочка была очень эффектная: ростом под метр семьдесят, с узкой талией, красивой грудью, длинными, стройными ногами и темными волосами, волнами, спадавшими ей на плечи. Особенное очарование ей придавали синие глаза, что всегда, в сочетании с темными волосами делает женщин неотразимыми. И еще, сразу было видно, что она из семьи с очень большим достатком, и что особенно удивительно, из культурной семьи. Первое было видно из того, что каждая сережка ее стоила столько, сколько Олег не зарабатывал и за год, а второе в людях просто угадывается. Этого нельзя купить ни за какие деньги. Это достигается только воспитанием. Впрочем, его любование этой девушкой было прервано самым бесцеремонным образом.

  Вздор! – прозвучал рядом с ними возмущенный женский голос, – Вздор и бескультурие! Как можете вы считать себя умнее миллионов истинных ценителей искусства? Да за картины Пикассо люди платят миллионы долларов. А смею вас заверить, никто не станет платить деньги за бездарные вещи.

  Олег посмотрел направо, недалеко от них с возмущенным видом стояла сорокалетняя полная дама. На каждом пальце любительницы живописи было надето по кольцу с огромным брильянтом.

  Мне очень жаль, что мы задели ваши чувства, – произнес Олег, поклонившись в сторону дамы.

  Дело не в моих чувствах, – продолжала та нападать, – Дело в том, что вы оскорбили великих мастеров живописи, и, в их лице, само искусство.

  Хорошо, мадам, – не выдержал, наконец, Олег, – Не хотел спорить с вами, но боюсь, придется все-таки высказать свою точку зрения. Да, я не в восторге от импрессионистов. Скажу больше, считаю, что это просто позор, восторгаться картинами людей, которые или больны, или настолько развращенны, что истинная красота мира им неприятна. Ну, да это – их личное дело, пусть себе малюют, а вот, что можно сказать о людях, которые, глядя на отвратительные, уродливые и мерзкие картины, в восторге закатывают глаза, желая показать свою продвинутость и сопричастность к искусству, охают и восторгаются этой пачкатней? Только одно: если назвать таких художников болезнетворными микробами, то таких людей можно назвать грязью, в которой, как известно, эти микробы размножаются. В чистоте эти микробы сразу бы погибли. Ну, сказали бы Пикассо, что он просто болен, глядишь, может быть, он и выздоровел бы, а нет, так не уродовал бы мир своими картинами. К сожалению, и без него в мире уродства хватает.

  Вот как? – обронил, подходя к ним, высокомерный тип, в дорогом летнем костюме, очках хамелеонах, и черном парике, должно быть, скрывающем его лысину,

  А что думает наш юный знаток искусства о Казимире Малевиче?

  Полагаю, вы намекаете на его «черный квадрат»? Так вот, тут дело еще хуже. Подумайте сами. Представьте, что вы – художник. У вас есть кисти и краски, которыми вы можете отразить всю красоту мира: восход солнца над морем, лунную ночь над Невой, бескрайние степи, высокие горы, красивую девушку с букетом полевых цветов. Да мало ли чего есть в мире прекрасного? Вы – художник и должны учить нас видеть красоту мира, обращать на нее внимание, беречь ее. И вот, вы берете холст, берете черную краску, и закрашиваете весь мир черным. Это, господин хороший, не глупость, а преступление. Это плевок людям в души, и, если хотите, богу в глаза. За такие дела надо бы публично пороть кнутом на площади. Вот, что я думаю о вашем Малевиче, а заодно, и о тех, кто считает это искусством.

  Олег оглянулся по сторонам и увидел, что большинство людей в зале, молча и удивленно смотрят на него.

  Впрочем, – добавил он, – Делайте, что хотите. Хотите сходить с ума? – сходите. Я вам не доктор.

  Вот так вам! – поддразнила окружающих Алла, – взяла Олега под руку и потащила во двор.

  А ты забавный, – произнесла она, сидя с Олегом в беседке, придвинувшись к нему вплотную и глядя ему в глаза своими синими, удивительно глубокими глазами.

  От этого взгляда у Олега, как-то вдруг, закружилась голова, и мгновенно пересохло в горле. Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы над самым его ухом не раздалось,

  Так-так, а я-то думаю, куда это он делся? – и в следующую секунду в беседку вошла Даша. Она испытующе посмотрела на своего приятеля и Аллу и сразу все поняла. Вообще, женщины, в таких случаях, всегда сразу все понимают.

  Ну, конечно, – продолжила она, – Стоит оставить своего парня на минуту одного, как он уже не один, а обязательно вдвоем с твоей лучшей подругой.

  Знакомься, Олег, это моя лучшая подруга, Алла. – Она повернулась к Алле, – Знакомься Алла, это мой парень, Олег.

  Да, мы, собственно, уже познакомились, – невинно хлопая глазами, ответила Алла.

  Надеюсь, не очень близко? – уточнила Даша, и в ее взгляде, брошенном на подругу, было столько же теплоты, как и во взгляде волчицы, обращенном на заблудившегося в лесу козленка.

  Хотелось бы поближе, – вызывающе ответила Алла.

  Перебьешься, – отрезала её подруга.

  Ну, тогда я пошла, – поднялась со скамейки Алла,

  Иди, подруга, иди.

  До свиданья, Олег, – попрощалась Алла, и, уходя, заговорщицки подмигнула ему.

  Напевая какую-то веселую песенку, девушка пошла к дому, пританцовывая и слегка покачивая бедрами.

  Вот зараза! – проговорила Даша, глядя ей вслед.

  Впрочем, на этом неожиданности, подстерегавшие Олега на этом вечере, не закончились. Ворота дачи отворились, и во двор въехал черный Мерседес, из которого вышли охранники, открыли правую переднюю дверь, и из нее показался пожилой невысокий господин, при виде которого, Олегу захотелось оказаться где-нибудь подальше от этого места. Во всяком случае, идти в дом он теперь не собирался, ведь это был тот самый господин, который попытался отнять у него монету, и с которым Олег так жестко обошелся.

  А вот, наконец, и Сан Саныч прибыл, – обрадовалась Даша, – Пойдем в дом, сейчас всех к столу позовут, – она взяла Олега под руку и потянула за собой, но, к ее большому удивлению, Олег неожиданно уперся.

  Извини, Даша, но мне нужно уйти и прямо сейчас.

  Ты что? – девушка обиженно посмотрела на Олега, – Это из-за Алки?

  Олег притянул Дашу к себе и поцеловал ее в губы,

  Какая Алка? Причем здесь она? Не обижайся, но мне, в самом деле, нужно идти. Время не терпит.

   Он отодвинул обиженную, готовую расплакаться девушку от себя и быстро направился к воротам дачи. Уже выходя из ворот, он повернулся и поймал на себе взгляд одного из охранников. Спокойно выдержав этот взгляд, Олег отвернулся и не спеша, вразвалочку пошел по тропинке через лес, к шоссе. Пройдя метров сто по шоссе, он услышал сзади гул мотора и, обернувшись, увидел приближающуюся к нему легковушку. Автомобиль затормозил рядом с ним. Боковое стекло его опустилось, и веселый девичий голос предложил,

  Эй! Путешественник, подвести?

  Олег наклонился и посмотрел в салон, за рулем автомобиля сидела Алла.

  Мне это только показалось, или ты, в самом деле, меня снимаешь? – спросил он, устраиваясь на кожаном сидении и пристегиваясь ремнем безопасности.

  Фу, какие выражения, – засмеялась девушка, – Я просто продолжаю наше знакомство.

  Ну, а как же прием со званым обедом?

  А ну их всех! – девушка скривила губы, как будто съела что-то кислое, – Надоели.

  Приелись, – резюмировал Олег, – Потянуло на новенькое.

  Вместо ответа, Алла вдруг отстегнула свой ремень безопасности, повернулась к нему, и не успел Олег сообразить, что она делает, как девушка бросилась ему на грудь и припала к его устам в долгом поцелуе. Через минуту, когда она, наконец, слегка отодвинулась, и у Олега появилась возможность немного перевести дух, она заметила,

  Мне кажется, наш разговор пошел в правильном ключе.

  У меня даже появилось подозрение, что правильный ключ приведет нас в нужное русло, – ответил ей Олег.

  Не сомневайся в этом, – заверила его Алла, – Чтобы это произошло, мы сейчас едем ко мне домой.

  И она погнала вперед свою машину, так, что водители, обгоняемых ими по дороге автомобилей, только крутили пальцами у своих висков, показывая, что они думают о женщинах – водителях, вообще, и об этой, в частности.

  Глава 5

  Прошло полгода с того праздника на даче. За это время, Олег успел так запутаться в своих отношениях с Дашей и Аллой, что это стало его самого тяготить. Ну, в самом деле, нельзя же гулять и с той и другой, одновременно, делая вид, что она у него одна. Кому как, а Олегу эта конспирация настолько надоела, что порой появлялось желание послать их обеих подальше и отдохнуть от них. Удерживало его только нежелание их расстроить. С такими вот мыслями, как-то раз, возвращался Олег к себе домой после вечера, проведенного у Даши. Как ни был он поглощен своими думами, а все-таки часть его сознания всегда была настороже, и вероятно эта часть сознания подала ему тревожный звоночек. Еще не понимая, в чем дело, он внутренне подобрался и принялся анализировать, что могло послужить причиной этого беспокойства? Очень скоро он понял, что причиной его беспокойства являются два парня, постоянно следующие за ним на расстоянии нескольких метров. Спокойно обернувшись и скользнув по их лицам равнодушным взглядом, он отвернулся и медленно, не торопясь, пошел дальше, ругая себя последними словами. Ну, нельзя же было быть таким невнимательным. Похоже, здесь на Земле, он окончательно потерял всякую квалификацию. С таким вниманием в Канте ему не удалось бы прожить и двух дней. В одном из парней, том, что повыше, Олег узнал охранника Сан Саныча, встреченного им на Дашиной даче.

  – По крайней мере, теперь ясно, с кем я имею дело, – удовлетворенно подумал он, и направил свои стопы к старому кирпичному дому, стоявшему в глубине двора, заросшего тополями.

  Войдя в грязную, темную парадную, Олег удовлетворенно улыбнулся – лучшего места и придумать трудно: входной тамбур, со вторыми дверями, выступал вглубь парадной лестницы, а сбоку от него оставалось место, где можно было удобно спрятаться, что он и сделал.

  «Интересно», – подумал он, – «Для кого такие парадные проектировали? Во всяком случае, безопасность жильцов в расчет точно не принималась».

  Прошло секунд десять, когда он услышал, как открылась входная дверь, и кто-то тихо и осторожно проскользнул сквозь нее. Мимо Олега, неслышно ступая, крадучись, прошли двое парней. Лиц их он не видел, но, по фигурам и поведению, понял, что это они – люди, следившие за ним. Он выскользнул из своего укрытия. Действовать нужно было быстро и решительно, так как вероятность того, что эти двое вооружены, была велика. Удар сзади, ребром ладони, по шее, и второй из парней упал. Первый, успел оглянуться, но лишь для того, чтобы увидеть неясный силуэт в темноте подъезда.

  Пришел он в себя от того, что кто-то настойчиво теребил его за рукав куртки.

  Молодой человек, молодой человек, – спрашивал дребезжащий старушечий голос, – Что с вами?

  Он открыл глаза. Над ним склонилось испуганное лицо какой-то незнакомой женщины. Несколько секунд он никак не мог понять, где находится. Он попытался встать. Результатом этих усилий оказалась сильная боль в затылке. Как это ни странно, но именно эта боль заставила его вспомнить все, что произошло. Машинально он схватился за пояс, место, где должен был находиться его пистолет и застонал, уже не от боли, а от унижения – пистолета не было.

  Все в порядке, спасибо, – поспешил успокоить он сердобольную старушку, – Теперь я сам.

  Он поднялся и огляделся вокруг. В трех шагах от него, уткнувшись лицом в пол и неловко подвернув под себя руку, лежал Хмурый. Подойдя к нему и перевернув его лицом кверху, Жердяй увидел мертвые глаза своего напарника.

  Святой боже! – ахнула старуха и перекрестилась.

  Да, бабуля, у вас не подъезд, а прямо заповедник для бандитов.

  Жердяй вышел из подъезда и набрал, по мобильному, номер Сан Саныча. Когда в трубке послышался знакомый голос шефа, он кратко обрисовал ситуацию и напоследок сказал,

  Выручай, Саныч. Скоро здесь будет милиция, и что тогда мне делать?

  Не паникуй. Сейчас мы будем, – и в трубке послышались короткие гудки.

  Возвратившись в подъезд, Жердяй сказал старушке, что вызвал милицию, и через несколько минут прибудут следователи.

  Где вас найти? – спросил он старуху.

  А зачем меня искать? – испугалась та.

  Мне незачем, но следователи будут опрашивать свидетелей, а вы, как ни крути, теперь свидетель. Так, где же вас искать?

  Пусть позвонят в шестую квартиру и спросят бабу Настю, – и старуха, сокрушенно покачивая головой, кряхтя и крестясь, стала подниматься по лестнице.

  Спустя минуту, сверху донесся звон ключей и скрип открываемой и закрываемой двери.

  Теперь все зависело от того, как быстро сработает Сан Саныч. К счастью, Сан Саныч не подвел. Через двадцать минут у подъезда остановилась милицейская «Газель». Из нее быстро выпрыгнули четверо сотрудников милиции, в форме, и прошли в подъезд. Быстро осмотрев и сфотографировав место преступления, они погрузили труп на носилки и отнесли его в машину, а потом, двое в штатском начали беглый опрос свидетелей из числа зевак, которые к тому времени уже столпились на лестнице.

  Ничего они не видели. Лучше обратитесь к бабе Насте, – посоветовал им Жердяй.

  Непременно, – ответил ему один в штатском, – Кстати, вы, молодой человек, насколько я понял, один из пострадавших? – И он внимательно посмотрел на Жердяя своими умными, проницательными глазами.

  Правильно поняли, – подтвердил Жердяй, и что-то царапнуло его по сердцу.

  Для «своих», эти двое в штатском вели себя как-то не так.

  Ну, так пройдите в машину, – и человек в штатском кивком головы подозвал к себе одного из сержантов.

  Проводите пострадавшего в машину.

  Пройдемте, гражданин, – сержант указал Жердяю на «Газель», и тот вдруг почувствовал, что никакие они не свои, а самые обыкновенные менты, и единственно, что теперь его волновало – это то, сами ли они оказались здесь по вызову бдительных жильцов дома, или это самая настоящая «подстава». И чем быстрее он выяснит это, тем легче ему будет вывернуться из этой щекотливой ситуации.

  «Газель» тронулась, выехала из колодца-двора и помчалась по улицам города, увозя Жердяя от злополучного подъезда. Однако через двадцать минут езды, он стал понимать, что все самое худшее для него еще впереди, так как им давно уже было пора доехать до отделения, а вместо этого, машина все неслась на полной скорости, увозя его куда-то за город.

  Куда вы меня везете? – нервно обратился Жердяй к сидящим по обе стороны от него милиционерам.

  Вместо ответа, на его вопрос, сидящий справа, только посмотрел на него и перевел равнодушный взгляд за окно.

  Остановите машину! Я буду кричать! – взвизгнул Жердяй.

  Сидящий напротив сержант, вынул из кобуры пистолет, приставил его ко лбу Жердяя, взвел курок и слегка надавил пальцем на спусковой крючок,

  Попробуй, а я посмотрю, удастся ли тебе прокричать хоть одно слово до конца?

  И тут Жердяю стало, по-настоящему, страшно. Он, вдруг, отчетливо понял, что никакие это не милиционеры. Он посмотрел на сидящих в машине здоровых и крепких парней, от которых просто веяло силой и уверенностью. Таких милиционеров в природе просто не бывает. Милиционеры, особенно сержанты и рядовые – это или дохляки, ростом метр с кепкой, или пьяницы с лживыми глазами, а тут были бойцы, серьезные люди. И у этих серьезных людей, наверняка, имелись к нему какие-то серьезные вопросы. Жердяй сразу понял, что он им расскажет все, что они захотят у него узнать. Никаких иллюзий на этот счет у него не было. Вопрос был только в том, что с ним будет после того, как он им расскажет все, о чем знает? И что-то подсказывало ему, что живым, после этого, он им будет не нужен.

  Глава 6

  Два последних дня Гараев находился в постоянном возбуждении. Он чувствовал себя, как охотник, преследующий раненую дичь, когда подранок упал в кусты и затаился, и приходится пускать собак на его поиски, для того, чтобы они принесли подбитую птицу, или выгнали ее на охотника. В любом случае, все это только дело времени. Теперь этому прохвосту просто некуда деваться. С минуты на минуту Гараев ждал хороших вестей от своих подчиненных, поэтому, когда на его столе зазвонил телефон, он быстро схватил трубку, в надежде услышать долгожданные новости. Но, в трубке, вместо гнусавого, подобострастного голоса Жердяя, неожиданно послышался уверенный и даже наглый голос, который без всяких приветствий поинтересовался,

  Ну, что, дорогой, решил самостоятельно в игрушки поиграть?

  Не понял, – медленно проговорил Сан Саныч, наливаясь мрачной злобой. Уж что-что, а в таком тоне разговаривать с собой он никому не позволит.

  Да я вижу, что ты не понял. Только у тебя есть один час времени, чтобы все понять. Если захочешь понять, то через час приедешь ко мне и все расскажешь, если не захочешь, то приедут за тобой, и ты мне все расскажешь, но уже по-другому и в другом месте. Все, время пошло, – и на другом конце дали отбой.

  Весь в поту, Гараев остался сидеть за столом, прижимая к уху телефонную трубку и слушая короткие гудки на том конце линии. Только сейчас он сообразил, чей это был звонок?

  Вот сволочи! – обреченно подумал он, оглядывая свой кабинет в бессильной злобе. Какой-то гад уже меня заложил. Значит, среди моих подчиненных есть стукач, а может быть и не один. Ну, погоди же, сука, я до тебя доберусь! А когда я до тебя доберусь, то ты пожалеешь, что на белый свет родился.

  В один момент настроение его упало до нуля. От прежнего веселого возбуждения не осталось и следа. Теперь глаза его горели от ненависти. Мало того, что его так нагло предали и унизили, так у него еще и отберут эту монету, которая стоит (и это он знал наверняка) сумасшедших денег. Но все же Сан Саныч не даром был тем, кем был. Такого положения не добиться одной только жестокостью. Для того чтобы добиться успеха в таких делах, которыми он занимался, необходим, прежде всего, недюженный ум. Гараев заставил себя успокоиться и начал обдумывать все происходящее. Его сдали свои, это точно, но что они знали? Он стал вспоминать все подробности той, первой их встречи с этим мальчишкой, продавцом монеты. Вспомнил, как взял монету, положил ее в карман и приказал своим подчиненным гнать мальчишку в шею. После этого он и глазом не успел моргнуть, как все его люди оказались, без чувств, на полу.

  Ай, да парень! – запоздало подумал он, – Вот бы мне такого! Он один стоит всей моей швали. Но, об этом не сейчас, сейчас не это главное. Что же было потом? А потом этот мальчишка сказал ему, что таких монет, всего две на земле. Что это значит, «на земле»? Непонятно. Но, об этом, тоже позже, а пока главное то, что монеты две. Кто знает о том, что их две? Я, мальчишка и все. Мои охранники этих слов не слышали. К тому времени, все они были без сознания. Разве что, Жирный? Как его там зовут?

  Гараев нажал на кнопку звонка, на своем столе. Тут же в дверях кабинета показалась голова Стаса, подручного Саныча.

  Стасик, доставь мне сюда того Жирного, который привел ко мне этого мальчишку с монетой, – распорядился Гараев, – И чтобы через полчаса он был у меня.

  Стас кивнул головой и исчез за дверями кабинета, а Сан Саныч откинулся в кресле за своим столом и закрыл глаза.

  «Ничего», – подумал он, – «Все, может быть, еще не так плохо. А если за дело взяться с умом, то, может быть, все даже к лучшему».

  Он подошел к бару, достал из него бутылку коньяка, «Хеннесси», налил в маленькую стопку и стал отпивать ее маленькими глоточками, наслаждаясь вкусом и чувствуя, как по телу разливается приятное тепло и спокойствие. В дверь его постучали, и Стас, просунув в кабинет свою голову, доложил, что Жирный доставлен.

  Давай его сюда, – скомандовал Гараев, – Сам последи, чтобы нас никто не потревожил.

  Спустя секунду в кабинет осторожно вошел Жирный и застыл у порога, не зная, что дальше делать? По его бегающим глазкам и капелькам пота, выступившим на лбу, было видно, что он сильно напуган.

  Подойди сюда, – Гараев указал на кресло, рядом со своим столом, – Садись. Есть у меня к тебе серьезный разговор.

  Жирный сел в кресло, точнее, присел на его краешек и застыл в напряженной позе, глядя на своего хозяина.

  Все забываю, как тебя звать? – начал Сан Саныч.

  Костя, – разлепив слипшиеся губы, ответил Жирный.

  Так вот, что, Костя, – Гараев смотрел на него совсем не с отеческой любовью.

  Расскажи-ка мне подробнее, откуда взялся этот молодой человек, который принес золотую монету, и как так произошло, что именно ты привел его ко мне в дом? Только, чур, не врать. Давай, начинай, а я послушаю.

  Костя еще больше побледнел и заплетающимися от страха губами принялся лепетать,

  Шеф, я, честное слово, тут не причем. Он сам ко мне подошел, вот ей богу, – он принялся креститься, – А я, ни сном, ни духом. Стою, как всегда, у метро, работаю, вдруг, подходит ко мне, есть, говорит, у меня монета дорогая, и все.

  Так и сказал, монета? – Гараев устремил на Жирного проницательный глаз, словно хотел прожечь его взглядом,

  Ну, да, так и сказал. Есть, говорит, монета. На, посмотри. Семь грамм чистого золота, говорит. На земле, говорит, таких монет ни у кого больше нет. Миллион долларов, говорит, за нее дадут.

  Что значит, на земле больше нет? А где есть? На Марсе?

  Я не знаю, – толстяк уже весь трясся от страха, – Я так понял, что он хотел сказать, что ни у кого больше нет.

  Хорошо, – успокоил его Гараев, – Ты, Костя, не волнуйся. Если ты мне всю правду сказал, я тебя еще отблагодарю, но если вдруг узнаю, что ты что-то утаил, или кому еще об этом разболтал, или, не дай бог, он не случайно к тебе подошел, то лучше бы, Костя, тебе на свет не рождаться. Теперь иди, и чтобы ты об этом деле навсегда забыл, как и об этом нашем разговоре.

  На ватных ногах Костя поднялся с кресла и вышел из кабинета. Пот капал с его лица, и губы его были серыми, от пережитого страха.

  «Дай бог, чтобы на этом все и закончилось», – думал он, – «И угораздило же меня связаться с этим парнем и этой монетой»?

  .

  Глава 7

   После долгих, затянувшихся холодов, когда грязь и сырость опускаются на город, смывая с его лика все живые краски, проникая в сознание людей и делая их жизнь бесцветной, тусклой и унылой, наконец-то, пришли солнечные дни. Небо прояснилось и засверкало пронзительной голубизной. Солнце залило улицы, отражаясь в окнах зданий и автомобилей. Звонко чирикали воробьи, распушив свои перья. И как-то не верилось, что еще вчера воздух больше походил на жидкий холодный кисель, и, глядя из окна своего дома на мелкую сетку дождя, с трудом можно было представить, что где-то сейчас лето, и люди ходят в шортах и летних платьях, веселятся и радуются жизни, а не только покорно тянут свою лямку. В такие дни невозможно оставаться дома. Хочется быстрее вырваться из тесной квартиры, куда-нибудь на Неву, на простор, где можно вдохнуть полной грудью воздух и любоваться красотами Петербурга.

   Вскочив с постели и сделав небольшую зарядку, Олег выпил чашку чая, глянул в окно и поспешно стал собираться на прогулку. Никаких конкретных планов на этот день у него не было, но не сидеть же дома, когда за окном такая красота? Теперь он жил в Купчине, в точечном доме, на Пражской улице. Из окна его дома открывался вид на детскую спортивную площадку, а если выйти на лоджию, то, как на ладони, был весь микрорайон, от улицы Белы Куна, до проспекта Славы. Район этот ему нравился, но сегодня ему хотелось на Неву. Поэтому, выйдя из дома, он направился к автобусной остановке, чтобы доехать до ближайшей станции метро. Надо заметить, что Олег не считал сам себя лентяем, но изредка, у него появлялось такое желание – весь день ничего не делать. Вероятно, он просто подзаряжался энергией, вот так бродя по городу, любуясь его красотой и дыша свежим морским воздухом. Выбравшись из метро на Канале Грибоедова, он повернул направо и направил свои стопы вдоль канала, к Спасу на Крови, жмурясь от яркого солнца и разглядывая здания и, заодно, прохожих, попадающихся навстречу. Надо сказать, что, не смотря на довольно ранний час, прохожих в городе было много, что и понятно. Люди, измученные затянувшимся ненастьем, так же как и он, вылезли из домов, привлеченные на улицу ярким солнцем и теплом. Они ходили по городу, непонятно чему улыбаясь и чувствуя себя беспричинно счастливыми.