Текст книги "Возвращение в рай (СИ)"

Автор книги: Владимир Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

  Он отвернулся и призывно помахал рукой. На этот жест из-за соседних домов и деревьев, окружавших площадь, показались многочисленные вооруженные люди.

  Все в порядке, – успокоил он подошедших воинов, – Теперь, Джон, принимайте команду. Всех членов гарнизона разделить на отряды и отправить выполнять задание. Приказ такой, за сегодняшний день очистить город от сторонников Аркадия и его «ордена». Организовать органы управления городом. Из добровольцев собрать отряд, готовый выступить вместе с нами на столицу. Выступление завтра. По пути, захватим город Магдебор. После этого, надеюсь, население само перейдет на нашу сторону.

  Слушаюсь, – вытянулся в струнку Джон, но потом подошел к Ленею ближе и спросил вполголоса, – А как же ты сам?

  А я вас завтра вечером покину и заберу с собой трех человек. – И увидев недоумение на лице Джона, он объяснил, – Мне надо спешить к Ариэле, пока до Аркадия не дошли слухи о моем появлении. Боюсь, как бы он не причинил ей вреда, или не устроил нам засаду. Так что, извини, друг, придется вам обойтись без меня. Хотя, после захвата Магдебора труби обо мне во все трубы.

   Власть, замешанная на страхе, держится прочно, но рушится в один момент. Уже к вечеру весь город ликовал и приветствовал Ленея, как своего спасителя. На главной площади стихийно начались танцы. Из пивоварен и винокурен выкатывали полные бочки и угощали всех желающих. Было видно, что жители натерпелись от «святого ордена». Попутно, сами жители расправились со всеми шпионами ордена, которых все знали, ненавидели, но не могли с ними ничего поделать при прежней власти. Однако надо заметить, что, не смотря на всеобщее ликование, воины Ленея не утратили дисциплины. Была организована караульная служба, и неслась она не так, как прежде, а так, как следовало ее вести в военное время. Сам же Леней, воспользовавшись свободным временем, решил навестить того самого часового, с которым сражался во время штурма, и которого потом сдал под охрану своему бойцу. Нашел он пленного в гарнизонной тюрьме, куда его поместили после захвата города.

  Когда дверь в камеру открылась, и Олег вошел внутрь, он с удивлением увидел, что пленный лежит на нарах и сладко спит. Впрочем, его скоро разбудили.

  А у парня должны быть железные нервы, чтобы вот так, заснуть, накануне своей возможной казни, – с уважением подумал о нем Леней. От этого, его интерес к пленному только вырос.

  Некоторое время молодые люди изучающе разглядывали друг друга, потом, наконец, пленный первым прервал затянувшееся молчание,

  Вот уж не думал, что встречу человека, который победит меня в поединке. Но приходится признать, что прав был мой учитель, говоря, что рано или поздно, всегда найдется кто-то сильней тебя. Позволь же мне узнать твое имя, победитель. Вероятно, оно овеяно славой, и только я, пришедший сюда издалека, не имею чести знать его?

  Он замолчал, испытующе глядя на нашего героя.

  Меня зовут Леней, – ответил наш герой, – Хотя многие знают меня под именем Олег.

  При этих словах огромное удивление отразилось на лице пленника.

  Тот самый Олег? – уточнил он, но потом сам себе и ответил, – Впрочем, что я спрашиваю? Конечно тот самый. Тогда все понятно.

  Поясните мне, что вам тогда стало понятно? – поинтересовался Леней.

  А я-то никак не мог понять, откуда мог появиться воин, который смог победить меня на мечах? Но раз вы сам Олег, тогда все становится ясно, – объяснил пленный, – Заодно, и я не буду испытывать чувство неловкости, так как проиграть самому Олегу не стыдно.

  Олег на этот комплимент, только покачал головой в сомнении,

  Позволь не поверить тебе, незнакомец, так как человек, достигший в бою на мечах такого мастерства, как ты, не может не пытаться стать лучшим в мире, а чтобы тебя немного подзадорить, и не дать тебе остановиться в своем росте, скажу тебе, что я такой же простой человек, как и ты сам. Но хватит обо мне. Как видишь, я ни от кого не скрываюсь. Расскажи мне лучше о себе. Кто ты такой, откуда явился и где научился воинскому искусству?

  Казалось, вопрос этот простой вопрос поверг пленного в глубокую задумчивость. Прошло несколько долгих минут, в течение которых пленный о чем-то напряженно размышлял, прежде чем он начал свой рассказ.

  Родился я в Ливадии. В той его части, что раньше входила в состав Эллоры. Там и доныне живет много эллорцев. Конечно, вся власть в стране принадлежит кочевникам, но в городах эллорцев много. Они работают в мастерских, шьют одежду, делают оружие, ловят рыбу, и поэтому нужны кочевникам. Сколько себя помню, никогда не видел своих родителей. Моим воспитателем был дядя. С самого раннего детства, он готовил меня к воинской службы, из-за чего, можно сказать, что детства у меня вовсе не было. Пока другие дети играли во дворе в прятки, я проделывал многочисленные упражнения, обучался технике боя, сначала на деревянных мечах, потом на железных, стрелял из лука, скакал верхом, плавал, бегал, и так каждый божий день. Порой мне это все надоедало до чертиков. Хотелось все бросить и убежать из дома, но дядя всегда говорил,

  Терпи, Мортимир, когда тебе исполнится восемнадцать лет, я посвящу тебя в тайну вашего рода. К тому времени, ты должен быть готов. К сожалению, я так и не узнал, к чему мне нужно быть готовым к восемнадцати годам, так как, в шестнадцать лет, вместе с дядей предпринял путешествие на купеческом корабле в Норландию. К сожалению, недалеко от ее берегов, наш корабль был атакован пиратами. В том бою погибла большая часть команды нашего судна, в том числе и мой дядя. Сам я был ранен и попал в плен. Пираты продали меня в рабство. Четыре года я был рабом на галерах, все это время мечтая о побеге. Три раза я бежал, но каждый раз меня ловили, нещадно били кнутом и снова заковывали в кандалы. Каждую ночь я молил бога послать нам бурю, и пустить наш корабль ко дну, чтобы прекратить мои страдания и, заодно, наказать моих мучителей. И бог услышал меня. Однажды, по пути из Бондея в Лихорно, когда корабль под завязку был набит сочными плодами ранго, на горизонте показались облака. Стояла удушливая жара, солнце палило нещадно, и было полное безветрие. Но эти темные облака на горизонте не сулили ничего хорошего. Любой, кто знает море, призадумался бы, стоит ли идти дальше, или лучше отсидеться в тихой бухте? Именно так предложил сделать наш капитан, старый морской волк, Деметрий. Ничего не хочу сказать о нем хорошего, как и о любом другом человеке из этой шайки, но надо отдать ему должное – моряк он был хороший и море знал. Но хозяин шхуны, толстый Ли, выслушав его, только недовольно сморщил свою жирную физиономию и сказал, что у него на борту товара на три тысячи думатов, и каждый лишний день пути может стоить ему целого состояния, а потому, нечего болтать ерунду, капитан, твое дело, доставить груз по назначению. Вот этим и займитесь. Он повернулся к капитану спиной и проследовал в свою каюту, а капитан, подождав, пока он уйдет, выругался так, что даже мы, рабы-каторжники покраснели. Потом он плюнул на палубу, поглядел вокруг себя, ища, на кого бы выплеснуть свою злобу, и тут его взгляд остановился на мне. Тогда схватив свой кнут, он принялся стегать меня и бил до тех пор, пока вся моя спина не покрылась кровью, и я не потерял сознания. Очнулся я уже в трюме, куда меня видимо бросили, чтобы я пришел в себя. Корабль швыряло как щепку на волнах океана. Снаружи слышался яростный рев ветра, и грохот волн. Никогда, ни до, ни после того случая, не приходилось мне видеть подобной бури. К счастью, по непонятной для меня причине, я не был скован цепью. Либо у команды не было на это времени, либо от страха они совсем потеряли голову – не знаю, но только это меня спасло, ибо не прошло и часа, с момента, как я очнулся, как страшный удар о скалы расколол судно пополам. Все, что я потом помню, это то, как меня подхватила волна и потащила куда-то, словно щепку. Пришел я в себя на берегу, весь в крови, практически без одежды, с болью во всем теле, но живой, единственный живой, из всей команды этой шхуны. Несколько дней я полз вдоль берега, в надежде встретить живого человека. Наконец, когда я совсем лишился сил и подумал, что настал мой конец, мне снова повезло; меня подобрали рыбаки и отвезли в свою деревню. Так я оказался в Канте. Когда я вылечился, то отправился путешествовать по стране, пока, наконец, ни попал в Соловатку, где устроился служить в городскую охрану. К сожалению, служба в городской охране была поставлена из рук вон плохо. Что и доказал ваш налет. Как видишь, и тут мне нечем хвастать.

  Окончив свой рассказ, пленник грустно улыбнулся, показывая, вот, мол, какой я неудачник, но Леней не поддался жалости. Он хорошо помнил свой бой с этим человеком и вынужден был признать, что он был самым сильным противником, которого ему приходилось встретить в своей жизни.

  Ну, может только, кроме Тимурбека? – поправил он самого себя.

  Так вот, секреты этого мастерства нельзя было объяснить одними тренировками с раннего детства. Кто был его дядя, который смог научить его этим приемам? Где он сам им научился? Почему кроме них никто этими приемами не владеет? Как можно вообще обучиться искусству боя на мечах, не практикуясь с другими, столь же или более продвинутыми соперниками? Вот только некоторые из вопросов, которые не давали ему покоя. Были и другие, например: что делать такому мастеру в рядах городской охраны, в которую, как правило, идут одни лентяи и неумехи. Случайно ли он оказался на пути Ленея, или это ловкая подставка «Ордена»? Ни на один из этих вопросов, из этого рассказа ответа он не получил. Вместе с тем, он не мог не признаться себе, что этот незнакомец ему чем-то симпатичен. Возможно он скрывает какую-то тайну, но, в конце концов, почему бы ему и не иметь своей тайны?

  Хорошо, – наконец, после небольшого раздумья, сказал Леней, – Поклянитесь, что вы не будете творить зло королевству Кант и лично королеве Ариэле?

  Клянусь, – тут же поднял свою руку Мортимир.

  В таком случае, вы свободны. Еще последний вопрос, перед тем, как мы, возможно навсегда, расстанемся. Не хотите составить мне компанию в моих приключениях?

  Было видно, как молодой человек, на секунду заколебался,

  Вообще-то, я искал свою сестру. На службу в охрану поступил, чтобы немного накопить денег, а теперь собираюсь продолжить свои поиски.

  Ну что же, – Леней развел руки в стороны, – В таком случае, не смею вам мешать, хотя время для путешествий по стране, в одиночку, будет не самое удобное. Вот, если бы вы согласились с моим предложением, то потом я бы помог вам в ваших поисках. Так что решайте. Время у вас до завтрашнего вечера.

  После этого, Леней крикнул охрану и приказал немедленно выпустить пленного, отдать ему его оружие и передать Джону, чтобы тот выдал пленному десять серебренников.

  Глава 17

  Ежегодно, В день Поминовения и в канун Дня святого Лаперуса, со всех колоколен королевства Кант раздавался колокольный звон, в память о героях, погибших в боях с кочевниками. Тысячи людей, облачившись в темные сутаны с капюшонами, собирались возле королевского дворца и, крестным ходом, отправлялись к церкви «Невинно убиенных», где и проходил траурный молебен. Во время этого шествия, участники его пели церковные гимны и плакали. Некоторые, наиболее рьяные из участников, истязали свою плоть плетками и измазывали свои лица грязью. Всю следующую неделю люди проводили в посте и молитвах, и только в следующий выходной день, в день победы Олега над Тимурбеком и вознесения его на небеса, начиналось всенародное веселье. Люди пели, танцевали, пили вино, словом радовались жизни.

  Пока же, Ариэла со вздохом вынуждена была надеть на себя черный балахон, подпоясаться толстой веревкой и приготовиться к многочасовому печальному молебну. Будь ее воля, она бы не пошла на эту церемонию, но Ариэла считала себя обязанной это сделать, так как память о погибших за Родину священна. К тому же, многие из них были ее друзьями и близкими. Кроме того, она считала, что как королева, обязана подавать пример своему народу. Вот только форма этого поминовения ее не устраивала. Что может быть глупее, чем одеваться, как пугало, пачкать свое лицо грязью и слушать бессмысленные нравоучительные молитвы, в которых вся благодарность за победу возносилась богу, а не тем людям, которые и добились ее, ценой своей жизни? Но тут она ничего не могла сделать. Ее так обложили со всех сторон служители церкви и Ордена святого Аркадия, что она была бессильна противиться этому давлению. Поэтому она еще раз горько вздохнула, взглянув на свое отражение в зеркале, и крикнула Натали, чтобы поторопить ее к выходу. Молодая служанка вошла в ее комнату, и Ариэла не смогла удержать улыбку, глядя на нее в этом нелепом одеянии.

  Ну да, смейтесь! – вспыхнула Натали, – Только мне кажется, что все мы выглядим в этом наряде весьма глупо. Почему бы вам, Ваше Величество, не отменить этот дурацкий обычай, выряжаться, как нищие на паперти и пачкать свои лица грязью? Вот уж не думаю, что нашим друзьям, павшим в сражениях, если они нас видят (на что я искренне надеюсь), приятно наблюдать нас в таком виде. Это просто дикость какая-то, а если вы помните, Леней всегда нас учил быть людьми и стремиться к знаниям и свету.

  Может быть, этот невольный протест служанки и стал той последней каплей, переполнившей чашу ее терпения, но, неожиданно для себя, Ариэла поняла, что она сама внутренне готова к тому, чтобы поступить именно так, как ей советует Натали. Ариэла еще раз подошла к зеркалу, посмотрела на свое нелепое отражение и решительным жестом скинула с себя рубище.

  Ты права, моя дорогая, – повернулась она к удивленной и обрадованной девушке,

  Память об умерших – великое дело, но обычаи надо менять. Мы должны помнить о них, благодарить их за то, что они сделали, но не истязать себя, а жить и быть счастливыми. Только тогда, павшие за нас товарищи будут знать, что не даром отдали свою жизнь. Только тогда их подвиг будет иметь смысл и великое содержание.

  Ариэла взяла со стола колокольчик и позвонила в него. Тотчас дверь ее палаты открылась и в проеме выросла фигура дворецкого. Он застыл у дверей в почтительной позе, в ожидании распоряжения своей госпожи.

  Магдолин, – обратилась к нему королева, – Распорядитесь, чтобы был готов отряд моей личной гвардии. Через пять минут я выхожу.

  Дворецкий молча поклонился и скрылся за дверью, а Натали с тревогой посмотрела на свою королеву.

  Да, да, – утвердительно кивнула та головой, – Даже этого они нам не простят. Это не покушение на обычаи, это покушение на их власть.

  Тогда, может быть, все отменить? – испугалась служанка, – Еще ничего не было сделано. Мы можем снова надеть эти рубища, и все будет по-старому.

  Нет, – твердо ответила Ариэла, – Самое главное уже произошло – я приняла решение. Так больше жить нельзя. И мы так больше жить не будем.

  Она выпрямилась, глаза ее сияли, щеки раскраснелись, и она была прекрасна в своем гневе.

  Я еще королева Канта. Когда-то, когда мое королевство было захвачено, армия разбита, мой отец убит, а я сама была в руках у врагов, нашелся один человек, который сказал мне: «Ничего не потеряно, война еще не проиграна, она только начинается. Теперь мы с тобой – королевство Кант, и мы победим». Ты знаешь, кто был этот человек, и знаешь, что за этим последовало. К сожалению, сейчас его нет вместе с нами, но теперь я говорю тебе: «Война не закончилась, война не проиграна, мы обязательно победим». А теперь, пошли, – и королева со служанкой вышли из королевских покоев.

  У двери их уже ждали двое королевских гвардейцев, которые сопроводили ее до выхода из дворца. Здесь к ним присоединились еще сорок человек личной охраны – все на что могла рассчитывать королева, в случае бунта или попытки государственного переворота. Надо ли говорить, что в руках ее врагов – Ордена крестоносцев, фактически, находилась вся армия и полиция, кроме того, сам Орден имел многочисленные вооруженные формирования. Таким образом, королевская власть в стране была чисто номинальной, а сама королева превратилась в заложницу духовенства.

  Едва Ариэла вышла во двор, как по толпе прошел удивленный ропот. В самом деле, она со своей служанкой, одетые в обычные платья, представляла разительный контраст со всеми остальными людьми, одетыми в рубище и вымазанными грязью. Подойдя к стоявшему в толпе Главному Священнослужителю Ордена, Фигеролу, она царственным тоном объявила,

  Я готова, Ваше Высокопреосвященство, начинайте крестный ход.

  Ваше Величество, – недовольно возразил ей Главный Священнослужитель, – Позволю себе заметить, что Вы одеты, несоответственно правилам данной церемонии.

  Позволю Вам заметить, – перебила его Ариэла, – Что Вы делаете замечание королеве, а это, как Вам должно быть известно, недопустимо, ни в каких случаях.

  Фигерол побледнел от гнева, но вынужден был взять себя в руки и поклониться королеве. Потом он повернулся к толпе придворных, махнул рукой, и крестный ход начался. Протяжно запел церковный хор, зарыдали и завыли специально обученные этому старухи, и толпа, вытягиваясь на ходу в длинную колонну, потянулась из ворот замка, через весь город, к храму «Невинно убиенных», по пути обрастая все новыми и новыми богомольцами.

  Впереди, под развевающимися знаменами шествовали монахи Ордена крестоносцев, за ними, в окружении своих телохранителей, королева Ариэла, дальше придворные, а за ними все остальные участники этого хода. Процессия вытянулась на добрый километр, оглашая окрестные улицы плачем, стоном и воплями.

  Воистину, варварский обычай, – проговорила королева, обращаясь к своей служанке Натали, которая шла от нее по правую руку, – Такое ощущение, что люди упиваются своим горем. Обещаю, что я сделаю все, чтобы этот крестный ход стал последним в истории.

  Натали, слушая королеву, смотрела по сторонам. Ее саму злила и возмущала картина первобытного невежества и какое-то исступление, охватившее эту толпу. Но, одновременно с этим, она, свободная дочь лесов, явственно ощущала опасность, разлившуюся в воздухе. Порой, ей казалось, что она перехватывает злобные взгляды монахов, бросаемые ими на королеву Ариэлу и на нее саму. Немного подумав, она поделилась своими опасениями с королевой.

  Ты права, Натали, – согласилась та со своей служанкой, – Я и сама чувствую то же, что и ты.

  Жестом Ариэла подозвала к себе капитана гвардейцев, Романьяка, уже знакомого нашим читателям и приказала ему быть наготове. Тот отошел к своим солдатам и вполголоса отдал приказ. Тотчас гвардейцы сомкнули свои ряды вокруг королевы и ее служанки и обнажили свои мечи, что конечно не могло укрыться от глаз злоумышленников, если таковые имелись на самом деле. Может быть, опасности женщинам только почудились, потому что до церкви «Невинно убиенных» процессия добралась без всяких происшествий. Здесь, на площади перед храмом, уже колыхалось огромное людское море. Народ собрался на молебен. Поскольку народа на это событие всегда приходило куда больше, чем могло вместиться в церкви, то свою проповедь Главный Священнослужитель Фигерол всегда читал с трибуны, установленной на площади. В сам храм допускались лишь особо важные лица. Так и в этот день Фигерол взошел на трибуну, а королева с самыми важными людьми королевства проследовала в храм. При этом, из всей королевской гвардии, в храм был допущен только капитан Романьяк. После яркого солнечного света, внутренние помещения храма казались погруженными в полумрак, не смотря на то, что везде горели свечи, стены были расписаны яркими красками, а иконы отделаны золотом. Грозные лики святых с укором смотрели на людей. Казалось, они обвиняют людей в том, что те еще живы, в то время, как они, ангелы небесные, претерпели мучения на земле за них, недостойных, а теперь, судя по их ликам, мучаются на небе и ждут – не дождутся, когда же те покинут этот грешный мир и составят на небесах им компанию?

  Войдя в храм, люди крестились и занимали свои места, готовясь к молебну. Не смотря на все ограничения, народу в церкви оказалось очень много. Они стояли вплотную друг к другу, и только рядом с королевой оставалось немного свободного места. Раздался колокольный звон со звонницы. С балкона послышалось многоголосое пение. Занавес, закрывавший алтарь, пополз в сторону, и глазам публики предстали церковнослужители, облаченные в сияющие золотом одежды. Нараспев начали они читать староэллорским языком, который большинство жителей Канта уже не понимали, молитвы, в которых восхваляли бога-Олега, ученика его и приемника – святого Аркадия, верховнослужителей и служителей церкви, вообще, и служителей этого храма, в частности. И только в последнюю очередь, в них говорилось о людях Эллоры, ныне живущих и погибших, причем говорилось уничижительно. Все это, непонятно почему, вдруг, возмутило Ариэлу. Вернее, почему возмутило, было понятно. Она вдруг удивилась тому, как могла столько лет спокойно слушать этот опасный вздор, не обращая внимания на то, что там говорилось?

  Стойте! – закричала она на весь храм, – Прекратите унижать нас, и тех, кто погиб за нашу свободу. Прекратите восхвалять тех, кто тратит свою жизнь в пустых разговорах и не смейте говорить ни слова о том, кого вы не знали. Я, Ариэла, королева Канта, своей властью объявляю ваш Орден вне закона и закрываю ваше сборище.

  И тут же, внутри толпы началось какое-то движение. Сотни людей, облаченных в черные рясы с капюшонами, стали двигаться по направлению к королеве, все теснее сжимая вокруг нее свое кольцо. Тогда капитан гвардии выхватил свой меч и закричал,

  Назад, или я убью каждого, кто сделает еще один шаг!

  Но толпа продолжала двигаться. Романьяк взмахнул мечом, и один из нападавших мертвым упал на пол храма, но другие уже схватили капитана сзади за шею, сбили его на пол, и толпа нахлынула на него, скрыв его от глаз Ариэлы.

  Хватайте изменницу! – прозвучал под куполом храма громкий, звучный голос, и когда удивленные люди подняли головы, то на балконе они увидели мужчину в темной сутане, с лицом, изуродованным ужасными шрамами и заросшим темной бородой.

  Святой Аркадий, – раздались многочисленные восторженные голоса, и люди стали опускаться на колени.

  Да, дети мои, это я, – вещал с балкона святой, – Я услышал крамольные речи из уст этой ведьмы и явился сюда, для того, чтобы покарать зло. Дети мои, радуйтесь. Через неделю, в праздник Вознесения, день в день, когда мой друг и учитель, Олег, победил злодея Тимурбека и вознесся на небеса, состоится казнь ведьмы, которая и была причиной всех его страданий на земле. Да будет так, да свершится воля божья! Да послужим мы господу нашему, Олегу, и я, его единственный ученик, тому порукой.

  И люди, находившиеся в церкви «Невинно убиенных», в фанатичном экстазе закричали,

  Да будет так! – все, кроме Натали и Романьяка.

  Первая была связана вместе с Ариэлой и брошена в церковный подвал, а второй, уже безжизненный, лежал на полу храма, под ногами толпы.

  А праздник уже выплеснулся на площадь перед храмом, где дикая толпа в рванине, пустилась в пляс от радости, узнав, что через неделю увидит, как сожгут на костре их королеву. И только один из них, оглядевшись по сторонам, грустно сказал своему сыну,

  Не суди их сын, их бы пожалеть надо. Народ – мудр, люди – глупы, а толпа – безумна.

  Ариэла очнулась в сыром темном подземелье. Именно эта сырость и привела ее в чувство, хотя, может быть, для нее лучше бы было оставаться без памяти. Первое, что она почувствовала, это то, что связана по рукам и ногам, и лежит на холодном каменном полу. Она попыталась сесть, но это ей не удалось. Единственное, что она могла делать, это извиваться, как червяк и кататься по полу. Но, поскольку она понятия не имела, где находится, и ничего вокруг не видела, то смысла в этих движениях было не много. Так как вокруг было абсолютно темно, то Ариэла напрягла слух, надеясь, что до нее донесется какой либо звук, и вскоре она услышала стон, раздавшийся в темноте, где-то, совсем рядом.

  Кто здесь? – спросила она, и, к своей радости, услышала в ответ слабый голос Натали,

  Это я, Ваше Величество.

  К счастью, – подумала Ариэла, – Наши тюремщики не дали себе труда заткнуть нам рты кляпом, – а вслух она спросила у Натали, как та себя чувствует?

  Бывало и лучше, – ответила служанка. Впрочем, теперь уже не служанка, а подруга по несчастью. – Вроде бы у меня все цело, но я связана по рукам и ногам, как телок перед закланием.

  Погоди, я сейчас к тебе подкачусь, – ответила ей королева и попыталась, перекатываясь, подобраться к своей подруге.

  Надо сказать, что это оказалось труднее сделать, чем она предполагала, но, тем не менее, спустя какое-то время, она наткнулась в темноте на что-то мягкое.

  Это ты, Натали? – вздрогнула она.

  Я, Ваше Величество, – ответила из темноты девушка.

  Перестань, Натали, – прервала ее королева, – Отныне и навсегда, я для тебя Ариэла, а никакая не «Ваше Величество». Лучше повернись ко мне спиною, и я попробую развязать твои руки.

  Следующие минут десять ушли на то, чтобы в темноте нащупать веревки и зубами развязать их. Разумеется, это было совсем не легко сделать. Временами на Ариэлу накатывало отчаяние, но она гнала его прочь и продолжала терпеливо дергать за петли зубами, до тех пор, пока они не ослабели. Наконец узел поддался, и ей удалось развязать его. Королева без сил откатилась в сторону, но дальше уже Натали все сделала сама. Она развязала свои ноги и принялась за веревки, связывающие Ариэлу. Веревки поддались, и, спустя некоторое время, Ариэла почувствовала, что ее руки и ноги свободны. Она принялась растирать их, для того, чтобы скорей восстановить кровообращение, одновременно обдумывая, как быть дальше? Конечно хорошо, что им удалось освободиться от пут, но свободы это им не возвратило. Несколько раз девушки обошли вокруг свою камеру, ощупывая стены, но каждый раз их руки натыкались только на холодные камни, да дубовую дверь с железными запорами. Бегство отсюда было невозможно. Оставалось только сидеть и ждать дальнейшего развития событий. И надо сказать, что события не заставили себя ждать долго. Дверь камеры громко заскрипела, поворачиваясь на ржавых петлях, и темноту подземелья нарушил свет факела, который держал в руке грузный мужчина в монашеской рясе с капюшоном, надвинутым на самые глаза. Монах остановился у двери, оглядывая камеру. Увидав пленниц. Освободившихся от уз, он недовольно покачал головой и проворчал что-то себе под нос, после чего возвысил голос,

  Ариэла – на выход!

  Идите Ариэла, – шепнула ей на ухо Натали, – Это все лучше, чем сидеть здесь, в темноте, и гадать, что будет?

  Тогда Ариэла приняла гордый и независимый вид, и высоко подняв голову, проследовала в дверь, мимо своего тюремщика.

  Тот провел ее по узким коридорам и крутым лестницам, остановился перед одной неприметной дверью, осторожно ее приоткрыл и просунул туда свою голову. Видимо, получив разрешение, на то, чтобы ввести туда пленницу, он грубо подтолкнул Ариэлу, заставляя ее войти в комнату, а сам остался возле дверей, снаружи, охраняя ее. Войдя внутрь, Ариэла быстрым взглядом окинула всю комнату. Это было довольно небольшое помещение, освещенное солнцем, через окно, расположенное против двери. У окна стоял стол, и за ним, на стуле восседал бородатый мужчина, одетый в темную рясу. Так как этот человек сидел спиной к окну, то лица его невозможно было толком разглядеть, но, не смотря на это, Ариэла сразу поняла, что это и есть тот самый святой Аркадий. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, после чего Аркадий нарушил тишину,

  Не так хотелось мне встретиться с тобой, Ариэла, но, к сожалению, своим поведением, ты вынудила меня прибегнуть к силе.

  Не забывайтесь, сударь, – холодно осадила его Ариэла, – Вы разговариваете с королевой, а посему бросьте мне тыкать. Даже последний мужлан в моем королевстве знает, что обращаться ко мне надо на вы. Но, похоже, что вас сударь, давно не учили вежливости.

  В твоем королевстве? – засмеялся ее собеседник, игнорируя замечание королевы,

  Каждый мужлан, как ты только что выразилась, знает, что это давно уже мое королевство, а ты нужна была только как украшение трона и не более того. Хорошо, что наш разговор сразу пошел в нужном направлении, поэтому, не тратя времени даром, я сразу хочу сообщить тебе, что, как королева, ты показала себя полным ничтожеством, и в этом качестве ты никому не нужна. Но, должен признать, что ты красивая женщина, и только поэтому я с тобой еще разговариваю. Только по этой причине я не хочу сжигать тебя на костре, а предлагаю тебе выйти за меня замуж. Итак, женщина, думай и выбирай, или ты в воскресенье выходишь за меня замуж, или в это же воскресенье горишь на костре, как ведьма. Надеюсь, ты сможешь сделать правильный выбор.

  Все время, пока этот святой говорил, Ариэла пыталась сообразить, кого же он ей напоминает? В том, что она его прежде видела, у нее не было сомнений, но понять, кто же это такой, ей мешала тень на его лице и его борода. Кроме того, ей явно был знаком его голос. И вдруг ее осенило:

  А! Так вот ты кто такой? – вскрикнула она, вне себя от гнева, – А я то думала: «Кто может быть этот подонок, отравивший мою страну зловонной заразой»? Но теперь я тебя узнала, подлец Летревиль! Тебе удалось избежать кары три года назад, так знай же, я клянусь, что ты не переживешь следующего воскресенья и получишь сполна за все зло совершенное тобой!

  Не смея себя больше сдерживать, она хотела броситься на него с кулаками, когда в комнату вбежал охранник и грубо повалил ее на пол.

  Отведи ее назад в камеру, Громон, – приказал Аркадий монаху, – Пусть посидит там до воскресенья. Кормить хорошо. Я хочу, чтобы она взошла на костер, полная сил.

  Слушаюсь, господин! – монах злобно усмехнулся и грубо вытолкал королеву из комнаты.

  Глазастая дрянь, – выругался Летревиль, когда шаги арестованной стихли на лестнице,

  Она меня все-таки узнала! Ну, ничего! С любым, кто меня узнает, я буду поступать таким же образом, как и с тобой. Скоро в этом мире останутся только те, для которых я буду богом на земле. Мне не нужны подданные, мне нужны рабы.

  Глава 18

   В День Вознесения, едва солнце осветило своими лучами городские стены Мираны, к главным воротам столицы потянулись многочисленные подводы. Это жители окрестных деревень стремились доставить свои товары на городской рынок, в преддверии открытия праздника. Одновременно с этим, многие жители соседних небольших городов прибыли сюда, для участия в самих торжествах. Поэтому никто не обратил особого внимания на четырех мужчин, вошедших в город, тем более, что вошли они по двое, и только оказавшись в стенах Мираны, объединились в одну компанию. А между тем, эти четверо стоили того, чтобы стражники обратили на них свое внимание. Прежде всего, все они были вооружены, хотя в те времена, никто из знатных господ не выходил из дома безоружным, но по их виду, опытный глаз все же мог бы определить, что прибыли они сюда не для того, чтобы веселиться. Во главе этой компании шел молодой светловолосый господин, среднего роста с приятными чертами лица и серыми пристальными глазами. В те времена, в которые каждый ребенок хорошо разбирался в оружии, его меч, пожалуй, должен был бы вызвать любопытство у караульных, так как имел не совсем привычную форму, но тем видимо было не до того. Остальные трое спутников, также видимо были знатными господами, так как каждый из них был при оружии. Несколько удивительно было то, что знатные господа путешествуют пешком, но они вполне могли оставить своих коней в ближайшем к столице постоялом дворе, чтобы не испытывать неудобств во время праздника. Итак, эти путники, едва пройдя через городские ворота, тут же направили свои стопы к королевскому замку. Здесь, возле ограды замка, они разделились, и старший из них, в котором наши читатели уже, наверное, узнали Ленея, направил свои стопы к караульному, стоявшему у ворот.