Текст книги "Вонючий рассвет"
Автор книги: Владимир Моисеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Вы не передумали? – участливо спросил майор Седов, заметив изменение Фимкиного настроения.
– Нет.
– Я должен рассказать вам о "Солдатах радуги" подробнее. Сдается мне, что вы находитесь в некотором заблуждении. Так часто бывает, что люди попадают в беду, неверно интерпретируя, казалось бы, простые слова. Не удивлюсь, если для вас защитники экологии определенно нравственные люди, стремящиеся к всеобщему благу. Это заблуждение, потому что на самом деле цель "Солдат радуги" совсем другая.
Прежде всего, надо понимать, что они не собираются спасать наш мир, поскольку, по их представлениям, он уже погиб. Точнее, его гибель предопределена и предотвратить ее нельзя. Процесс зашел слишком далеко. Все, что "Солдаты" собираются сделать – это обеспечить проживание людей в отдельных районах, которые они попытаются максимально отгородить от воздействия зараженного и искореженного неразумной деятельностью человека пространства. А спасутся там, сами понимаете, только те, кого движение признает достойным. Вот в чем дело. За благими разговорами скрыта обычная схема построения тоталитарных сект. Ничего нового: сообщается о неизбежной катастрофе и обещается спасение, само собой, только дисциплинированным членам секты, беспрекословно выполняющим приказы вождя. Все. Помните об этом. Может быть, это спасет вам жизнь.
– Вы преувеличиваете, – попытался возразить Фимка. – Борьба за экологическую безопасность – занятие, что ни говори, благое. При чем тут тоталитаризм?
– А при том, что без тотальной проверки, слежки и контролируемого единомыслия предлагаемая система спасения не работает...
* * *
И вот майор Седов подтолкнул Фимку к двери.
– Пора, Ефим Борисович, пора...
Фимка рассчитывал, что столкнется с Макаровым и Маховым, но в квартире никого не было. Это было странно. Ребята не могли уйти, не дождавшись его. Но... факт оставался фактом – их не было...
Майор Седов посадил Фимку в джип, в кабину залезли еще трое в камуфляже, и они отправились в Департамент. Работа над книгой началась. Нужно было постараться все запомнить: и как машина на огромной скорости устремилась к объекту, и как больно на поворотах в бок ему упирались приклады автоматов, и суровые лица бойцов, и запах оружия, который запоминаешь сразу и на всю жизнь. Фимка вглядывался в спокойные лица своих сопровождающих и не мог обнаружить у них признаков волнения или тревоги. Атмосфера обыденности потрясла его... Впрочем, это была их работа...
Наконец, приехали. Фимка часто бывал в этом районе города – и всегда здесь было многолюдно и шумно. На этот раз все было не так. Окруженная бронетранспортерами площадь перед Департаментом порождала страх и ожидание неизбежной и ужасной катастрофы.
– У вас, Гольдберг, еще есть время отказаться от выполнения задания, – сказал майор Седов, пристально уставившись на Фимку.
– Нет, я пойду...
– Вы молодец, Ефим Борисович, что решились. На самом деле выбора у вас нет – мы бы все равно заставили вас пойти на переговоры. Слишком многое поставлено на карту. Если террористы исполнят свою угрозу и применят бактериологическое оружие, погибнут миллионы людей.
– Я думаю, все будет хорошо.
– Будем надеяться. Постучим по дереву, сплюнем через левое плечо...
Фимка вышел из-за бронетранспортера с белым флажком в руках. Никогда до сих пор он не чувствовал себя так глупо. Из-за его спины в мегафон объявили:
– Не стреляйте, к вам направляется Ефим Гольдберг, переговорщик. Не стреляйте. Его кандидатура была выбрана вашим руководством... Не стреляйте...
Фимка сделал еще несколько шагов, с трудом переставляя ставшие внезапно деревянными ноги, но обошлось, стрелять в него не стали. Вместо этого из здания, тоже через мегафон, прокричали:
– Пусть проходит... Мы давно его ждем.
Уверенность в себе немедленно вернулась к Фимке. Ситуация складывалась на редкость удачно – в нем были заинтересованы обе стороны, а это означало, что недостатка в материалах для книги не будет.
Он подошел к двери, она распахнулась, какой-то бородатый парень схватил его за руку и сильно дернул. От неожиданности Фимка вскрикнул и, не удержавшись на ногах, грохнулся на мраморный пол вестибюля, разодрав до крови колени. Дверь незамедлительно захлопнулась.
– Эй, полегче, – возмущенно крикнул Фимка, пытаясь подняться на ноги. – Разве с парламентерами так поступают!
– Молчи, гаденыш! – бородач ткнул его в шею, Фимка опять распластался на полу.
– Меня пригласил для переговоров Номер 20. Вы не имеете никакого права обращаться со мной так бесчеловечно.
– А я и есть Номер 20, – довольно заржал бородач. – И в мои планы входит сразу же объяснить тебе, проклятому болтуну, что отныне твоя жизнь не стоит и гроша ломаного. Понял? Твоя судьба незавидна, поверь уж мне!
Фимка решил промолчать. Он стал склоняться к мысли, что майор Седов был прав в своей оценке побудительных мотивов действий "Солдат радуги". Но вот чего он не смог предугадать – так это того, что руководитель захвата Департамента – психически больной человек, идиот, проще говоря.
– Но вы же сами меня выбрали? – спросил он. – Мне показалось, что вы смогли по достоинству оценить мои прошлые заслуги в деле защиты природы. Моя статья... Вы же читали ее? Она называется "Предчувствие конца света". В ней я рассказал о возможных катастрофических последствиях глобального потепления и призвал все заинтересованные стороны сделать соответствующие выводы, пока не поздно... Вы же читали ее? Я – ваш союзник. Дело охраны природы мне дорого...
– Ты ошибаешься, если думаешь, что любой прохиндей может стать нашим союзником. Презренных болтунов, подобных тебе, мы не считаем частью природы, а уж союзниками тем более. Уж очень вам хочется услужить властям, записаться в советники, вписаться в государственную систему, решить свои социальные проблемы. Понимаю, дело денежное, трудно удержаться, но не надо забывать, что вместе в деньгами, вы берете на себя и ответственность за все пороки и преступления системы.
Фимка удивился.
– Но по вашей логике получается, что и вы действуете в согласии с существующем порядком, раз уж решили вступить в переговоры с властями! Переговоры ведут с врагами – а враги необходимая часть функционирования любой активной системы, вашей в том числе.
– Точно. Болтун! – сказал Номер 20. – А ну-ка, ребята, обыщите-ка его. Не нравится мне его многословие.
Фимку раздели и, естественно, сразу же обнаружили микрофон. Он не успел даже испугаться, как получил в плечо страшной силы удар прикладом автомата. Били явно в челюсть, но инстинкт не подвел его, и в последнюю секунду Фимка сумел увернуться. Впрочем, и удара в плечо было более, чем достаточно. Он отлетел к стене, едва не закричав от боли, пронзившей все его тело. Левая рука повисла, как плеть.
Номер 20 резким рывком сорвал микрофон и высоко поднял его, демонстрируя своим солдатам.
– Вот очередное подтверждение известной истины, что наш враг коварен и нечистоплотен, – заявил он. – Посмотрите только, на какие уловки пускаются, так называемые, законные власти! Они рассчитывали заслать к нам шпиона, чтобы выудить наши тайны. Но разве мы скрываем свои планы? Нет. Мы открыто требуем, чтобы безответственные власти прекратили складировать бактериологического оружия в центре города! И предоставили нам возможность провести ряд мероприятий, которые бы позволили спасти от неминуемой экологической катастрофы хотя бы горстку людей! Да, мы претендуем на вражьи деньги. Но они нужны нам для активной пропагандистской деятельности, а еще на эти деньги мы рассчитываем организовать экологически здоровые поселения!
– Но зачем вам понадобился я? – удивился Фимка. – Если вы не хотите вести переговоры, что вы собираетесь делать со мной?
– Об этом тебе будет объявлено в свое время, а пока расслабься и готовься к работе.
– К работе?
– Ну да, ты же пишешь статейки. Вот и будешь вести репортаж. Надеюсь, справишься.
* * *
Через два часа рука у Фимки заработала. Кости, по счастью, выдержали, а на огромный синяк можно было не обращать внимания. Главное, боль ушла, и пальцы снова сжимались и разжимались без проблем. Все это время на него никто не обращал внимания. Боевики были заняты установкой какого-то странного устройства, напоминающий огромный пульверизатор. Фимка догадался, что бактерии сибирской язвы террористы притащили с собой.
– Интересуешься? – ухмыльнулся Номер 20. – Сейчас я тебе все расскажу. Ты же отныне наш летописец, следовательно, должен быть в курсе событий. В этой крошечной пробирке содержатся наши солдаты, способные принести быструю и неотвратимую смерть населению города. Мне понравилась идея использовать механическое приспособление для того, чтобы наши маленькие друзья – бациллы сибирской язвы – смогли ринуться в бой. Приятно будет сознавать, что цивилизация в этом секторе обитаемого мира будет уничтожена при помощи устройства, которую глупые люди рассчитывали использовать для исполнения своих дурацких желаний.
– Не понимаю.
– Сейчас аппарат будет готов. Я свяжусь с твоим дружком, майором Седовым, и объявлю, что переговоры зашли в тупик. В провале обвиню, естественно, тебя, поскольку, оказывается, именно твоя несговорчивость стала непреодолимой преградой для достижения согласия. Вот для чего нам понадобился переговорщик.
– Вам никто не поверит.
– Ну и что? Мое дело – объявить. Интерпретация, при сложившихся обстоятельствах, дело вторичное и мало кому интересное. Кстати, майор Седов знает это не хуже меня – сейчас речь идет о делах и поступках, а не о словах и идеях.
– И что вы собираетесь предпринять?
– Наша основная цель достигнута – майор Седов уверился, что ради экологического оздоровления мои солдаты ни перед чем не остановятся, переступят через любую человеческую или Божью заповедь. Теперь надо отступить без потерь.
– Но здание окружено тройным кольцом!
– Ерунда. Смотри, как это делается. – Номер 20 вызвал по мобильному телефону майора Седова и подмигнул Фимке. – Учись, репортер!
Майор Седов ответил. Номер 20 постарался, чтобы его голос был резок и не оставлял сомнений в серьезности намерений.
– Вы попытались обмануть меня, Седов! – сказал он устрашающе. – Это было глупо, чрезвычайно глупо! Неужели непонятно, что роботу-полицейскому, а вы – всего лишь робот-полицейский, бессмысленно состязаться со мной в интеллекте. Это было чересчур самонадеянно, не удивительно, что вы, майор, проиграли. Наступило время платить.
– Не понимаю.
Номер 20 заржал, постаравшись, чтобы его смех выглядел по возможности обидно.
– Вы слишком глупы, чтобы рассчитывать на победу, майор. Мы раздели вашего посланца и обнаружили микрофон. Вы поступили глупо! Но я прощаю вас. Трудно было ожидать от представителя власти интеллектуального озарения. Вы всего лишь майор, и этим все сказано.
– Чего вы добиваетесь?
– Мои требования остались прежними: во-первых, вам следует эвакуировать склад бактериологического оружия из Департамента в безопасное место, подальше от города. Во-вторых, опубликовать в центральных средствах массовой информации наш Манифест... И, в-третьих, добровольно вступить в наши ряды, осознав, что борьба за чистоту окружающей среды обязанность любого честного гражданина, ну и, конечно, три миллиона долларов десятками и двадцатками.
– Но, послушайте, вы прекрасно знаете, что никаких складов в Департаменте нет. Пробирки с бацилами вы притащили с собой. О чем тогда речь?
– Это сути дела не меняет. Общественность поверит мне. Так что выполнить условия вам придется, это не обсуждается!
– А как вы собираетесь выбираться из ловушки, в которую сами себя загнали?
– С вашей помощью, майор. Давайте договоримся так, я передаю вам склянку с бацилами целенькой, без единой трещинки, а вы закрываете глаза на отход моих ребят. Согласны?
– Если вы даете гарантии...
– Чепуха! Инициатива в моих руках, никаких гарантий! Или вы выполняете мои условия, или миллионы ни в чем неповинных людей отправятся на небеса до срока!
– Грубо. А вот мои условия – вы отдаете мне пробирку, а я гарантирую вам жизнь. Свободу вашей банде обещать не могу, наказание определит суд. Но со своей стороны готов представить вашу акцию, как мелкое хулиганство, пока никто не пострадал. Ясно? Соглашайтесь.
– Я должен обсудить ситуацию с ребятами. Через два часа дадим ответ.
– Отлично, – обрадовался майор Седов. – Время пошло. Но помните – у вас нет другого выхода.
Фимка понимал, что Номер 20 затеял какую-то гадость и блефует напропалую, но предупредить майора о подвохе он не мог. Пришлось скрипеть зубами и ждать, чем все закончится, изнывая от горького чувства невозможности вмешаться в развитие событий.
Номер 20 спрятал телефон и приказал:
– А теперь вернемся к плану А. Быстренько. Давайте, ребята, на раскачку времени нет.
Один из террористов включил магнитофон – из динамиков послышался голос Номера 20, невнятно бубнившего что-то. Время от времени он замолкал, и раздавался такой же неразборчивый бас, словно кто-то ему возражал.
– Отлично, – сказал Номер 20, водружая на магнитофон пробирку. – А теперь – в путь. Захватите Гольдберга, мы берем его с собой.
Фимку подняли и подтолкнули к двери в подсобное помещение. Там оказался вход в подвал. Номер 20, посмеиваясь и корча идиотские рожи, достал ключи и распахнул тяжелую, обитую сталью дверь. Когда последний боевик очутился в подвале, он закрыл дверь и сказал:
– А теперь пускай ищут ветра в поле!
* * *
Конспиративная квартира, куда после долгой поездки на джипе доставили Фимку, была обставлена вполне комфортабельно. Здесь был даже компьютер – старый пентиум с допотопной клавиатурой.
– Будешь работать на этой рухляди, – сказал Номер 20. – И смотри – без шуток, впрочем, модем я выломал, так что связаться со своими дружками ты не сможешь.
– Меня похитили, чтобы я работал? Это что-то новенькое! Никогда не слышал ни о чем подобном, – удивился Фимка.
– Привыкнешь. Никто не требует от тебя подвигов, честно делай свое дело – вот и все. Ты ведь умеешь работать с текстом?
– Это не проблема, сел за компьютер – и пиши себе, да вот только я есть хочу.
– Черт, об этом мы не подумали, – расстроился Номер 20. – Ладно. Сейчас что-нибудь придумаем. На скорую руку.
Через несколько минут Фимку подвели к накрытому столу. Как он и ожидал, меню было скудновато – отварной картофель, политый для вкуса постным маслом, квашеная капуста и кусок хлеба.
– Не густо, – прокомментировал Фимка.
– Таков рацион наших бойцов, – пояснил Номер 20. – Мне показалось глупым готовить для тебя пищу отдельно, будешь есть то же, что и другие. Так ели наши предки, почему бы и тебе не попробовать обходиться малым. Тебе предлагается сытная и экологически здоровая пища, не понимаю, какого рожна еще нужно?
– После нервных потрясений обычно тянет на мясцо и колбаску. Я конечно понимаю – вы здесь все вегетарианцы, но я-то мясоед!
– Мясо – это смерть, – резко заявил Номер 20, – а те кто его потребляет, – соучастники преступления. Для того, чтобы потешить свою отвратительную прихоть, вы убиваете беззащитные существа, не сделавшие вам ничего дурного. Подходите сзади и пускаете в ход острый нож. Вот здесь и заканчивается вся ваша хваленная мораль, весь ваш, так называемый, гуманизм! Хищные, ненасытные морды!
– А сливочное масло, сыр, молоко – почему вы отказываетесь от них?
– После убийства самое тяжкое преступление – изнасилование, – хмуро заявил Номер 20. – Добыча молока – самое что ни на есть типичное изнасилование. Нужны ли еще комментарии?
– Понятно. А я еще слышал, вы отказываетесь употреблять мед, правда?
– А разве добыча меда не есть типичный пример эксплуатации пчел?
– Понятно. Хотелось бы узнать, чем вы собираетесь меня кормить? Надеюсь, я не умру с голоду?
– Конечно, если будешь себя хорошо вести. Наши враги утверждают, что наш рацион скуден, но это не так. Соевые котлетки, ореховое масло, мед из одуванчиков, да мало ли что еще!
– А если я справлюсь с работой, которую мне поручают, вы освободите меня?
– Да.
– Так чего мы ждем, давайте приступим!
* * *
Удивлению Фимки не было предела, когда до него дошло, с какой целью похитили его эти странные люди. Номер 20 потребовал, чтобы он придал литературную форму его мемуарам. Фимка не поверил своим ушам. Но удачный удар в ухо, заставил его отнестись к предложению руководителя экологического движения серьезнее.
Номер 20 немедленно принялся диктовать свои мемуары. Фимка старательно записывал, не переставая удивляться многообразию интересов встречающихся на его жизненном пути индивидуумов.
Первые страницы своей биографии Номер 20 решил посвятить философским размышлениям:
– Прогресс человеческого общества оказывается странным образом связанным с распространением принципов равноправия на все более и более широкие классы живых существ: когда-то недочеловеками считали рабов, потом началась борьба за равные права для низших классов, в двадцатом веке вспомнили о женщинах и детях. И вот пришла очередь отстаивать достоинство животных....
– А потом вы займетесь правами растений...
– Верно...
– И питаться люди станут таблетками.
– Соображаешь.
– Когда же придет время отстаивать права минералов, покончите и с таблетками, – не удержался от ехидства Фимка.
– Этой проблемой займутся следующие поколения борцов. Я уверен – выход будет найден. Ничего, проживем. Но на твоем месте, Гольдберг, я бы вел себя тактичнее. Твой негативный настрой может сказаться на качестве текста. А тогда уж не взыщи. Хорошенько подумай, прежде чем опять захочешь хамить – справишься с задачей, напечатаешь книжку, получишь имя, известность, деньги и свободу. А не справишься – ты мне не родственник, плакать по тебе не буду!
– Пожалуй, я выбираю деньги и свободу!
– Вот так-то лучше.
– Если вы не против, начнем, мне и самому давно хочется написать хорошую книжку!
– Это будет не просто хорошая книжка, это будет хорошая экологическая книжка.
– Я справлюсь!
– Будь внимателен, я начинаю...
Фимка решил, что благоразумнее всего не вступать в спор с Номером 20, а просто точно записывать его откровения. Без комментариев. И если окажется, что текст не получится – винить Номер 20 сможет только самого себя. Впрочем, это было маловероятно, для редактирования можно будет пригласить Макарова – вот кто никогда еще не отказывался поработать с текстом! Фимка давно знал, что он способен спасти любое сочинение.
Номер 20 удобно расположился в кресле и, прикрыв глаза, стал неторопливо вспоминать свою жизнь...
– Удивительно, но только в пятнадцать лет я понял, что жизнь моя должна быть неразрывно связана с борьбой за экологическое благополучие мира. Имеется в виду благополучие всей биосферы, в которой лишь доли процента принадлежат человеческим особям. А началось все прозаически – проснувшись однажды ночью, я решил попить водички и, включив свет, застал врасплох крошечного таракашку, торопливо пересекавшего кухню. Микроскопическое существо было потрясающе беззащитным. Ничего более грациозного и красивого я до тех пор не видел. Да и сейчас, когда я знаком со многими удивительными проявлениями жизни, зрелище бегущего таракашки неизменно вызывает у меня приступ сентиментальности и умиления.
Я стал внимательно приглядываться к окружающему миру. По сравнению с соседскими мальчишками, а мой круг общения ограничивался кучкой одногодков, изначально предрасположенных к пакостям, эти бесподобные создания выглядели словно сказочные принцы. Больше всего на свете мне хотелось водрузить на головку самого достойного маленькую корону, которую я собственноручно изготовил из металлической фольги от конфеты. Через пару недель мне удалось придумать хитроумное устройство для отлова тараканов. И мечта моя начала осуществляться – уже утром следующего дня я обнаружил в своей ловушке с десяток прекрасных экземпляров своих любимцев. Я отбросил сомнения и, выбрав самого крупного, объявил его царем.
Я не сомневался, что тараканье общественное мнение с воодушевлением одобрит введение монархии и признает за Тором-I, так я назвал царственную особу, неотъемлемое право распоряжаться судьбами своих подданных, волей рока заброшенных на кухню. Оставалось водрузить корону. Но Тор-I не желал участвовать в коронации – боялся и убегал, смешно перебирая своими стройными ножками.
"Но я же хочу тебе добра, – удивлялся я, с неодобрением наблюдая за маневрами Тора-I. – Как же объяснить тебе, тараканчику, что я твой друг"?
К сожалению, отсутствие общепризнанного языка общения стало непреодолимой преградой на пути нашей дружбы. Взаимное непонимание преодолеть не удалось.
А потом Тор-I сдох. Жизнь в стеклянной банке оказалась для него невыносимой.
Эта история в корне изменила мое, тогда еще детское, мировоззрение. Теперь я твердо знал – все, что делают люди, идет во вред живому миру, а следовательно и биосфере в целом. И чем чище устремления, подпитывающие намерения людей, тем ужаснее получаются результаты. Подтверждением стали последующие печальные события. Мои родители, обеспокоенные ростом поголовья подданных Тора-I, притащили какие-то ужасные химикалии и за два дня уничтожили весь тараканий народ. Это был неприкрытый акт геноцида. На кухне была развязана настоящая химическая война. А ведь согласно протоколу Гаагской конференции это строжайше запрещено!
Как честный человек, я должен был сделать выбор, и я его сделал – окончательно встав на сторону притесняемых животных... Для начала мне пришлось взорвать телевизор – как символ индустриального вмешательства в душу человека... В тот день я понял, что сила – не самая бесполезная штука в споре о достижении экологического благополучия.
– Поучительная история, – Фимка не удержался от сарказма, ему хотелось хотя бы немного перевести дух – колотить пальцами по клавишам с такой скоростью было утомительно. – Располагает к нравоучительным размышлениям.
– Мне представляется, что этот эпизод как нельзя лучше подходит для первой главы книги, – сказал Номер 20.
– Согласен. Выглядит эффектно...
– Не в этом дело, – взволнованно сказал Номер 20. – Важно показать, как благодаря, казалось бы, незначительному на первый взгляд эпизоду, моя жизнь стала цельной и осмысленной. Впервые мои поступки стали по-настоящему духовными, а потому и прекрасными. Но довольно скоро стало ясно, что мне не хватает учителя.
– Учителя?
– Да. Человека, который бы сумел растолковать ответы на мучительные вопросы современности.
– На вопросы? На какие вопросы? – Фимка почувствовал, что любовь к парадоксам берет верх. – Разве у человека, добившегося осмысленности собственной жизни, остается время на вопросы? У него обычно не хватает времени давать ответы...
Номер 20 надолго задумался.
– Получается, что я еще не был готов к осмысленной жизни?
– Но, надеюсь, потом все образовалось?
– Да. Судьба даровала мне Учителя. Им стал тот, кого человечество с некоторых пор величает Номером Первым. Я встретил его совершенно случайно – увидел, как мальчик пытается натравить бульдога на какого-то отвратительного на вид дядьку. Делал он это неумело и не слишком решительно. Я пришел на помощь – ну и припустил мужичонка по улице! Любо-дорого посмотреть! А мы подружились. Каждый из нас нашел в этой дружбе то, чего сам был лишен. Мы прекрасно дополняли друг друга, в нашем единстве мы обрели удивительное чувство цельности. Я получил объяснение своей непонятной жестокости по отношению к двуногим, усовершенствовал свою теоретическую подготовку, столь необходимую для ведения успешной партизанской борьбы. А Номер Первый смог отныне проводить свои идеи в жизнь, используя мои стальные мускулы и пламенное сердце.
– А в чем конкретно заключались теоретические разработки Номера Первого?
– Об этом можно говорить часами. Например, это Номер Первый предложил своим подчиненным как можно чаще использовать термин "экологическое благополучие". И ты знаешь, эта простая уловка значительно увеличила число наших сторонников. Слово "благополучие" каждый понимает по своему, но завораживает всех без исключения. Отказываться от благополучия – против правил. Не каждый на это пойдет.
– Да, это умно, – согласился Фимка.
Смешно, но этот убогий человечек сумел вернуть его к тем благословенным дням, когда он, Фимка Гольдберг, мог вывернуть наизнанку любую, самую банальную истину. Жаль, что Виктор Кларков не может порадоваться только что родившемуся парадоксу. Если бы сатана существовал, то соблазнял бы он людей именно словами, а не делами. Слова людям понятнее и желаннее...
Номер 20 с удивлением посмотрел на Фимку, наверное, на его лице появилось довольное выражение, и рассмеялся:
– Ты даже представить себе не можешь, Гольдберг, насколько умен наш идейный руководитель! Деятельность нашей тайной экологической организации наполнилась смыслом. Мы успешно провели целую серию беспощадных акций. Нас преследовал успех, мы буквально задыхались от восторга после каждой операции. Удача следовала за удачей. Победа за победой...
Номер 20 снисходительно посмотрел на Фимку, так смотрят на поверженного врага, неспособного к дальнейшему сопротивлению. Он был уверен, что человек, услышавший правдивые истории о становлении экологической армии, должен был в полной мере ощутить свое ничтожество и немедленно признать главенство животных над людьми.
Фимка придерживался другого мнения.
– А приходилось ли вам наказывать живые существа, нападавшие на людей?
– За что же их наказывать? – сказал он, едва не плача. – Это же самооборона! Понимать надо!
– У меня сложилось мнение, что вы не едите животную пищу не потому, что любите животных, а потому, что ненавидите растения. Вам следует заказать футболки с надписью "Смерть растениям"!
– Что ты сказал?!
Номер 20 буквально задохнулся от возмущения и неожиданно набросился на Фимку с кулаками, несколько раз наотмашь ударив его в лицо. У Фимки затек глаз, на скуле выступила кровь. Он не ожидал такой прыти от экологического террориста.
– Не забывайся, ты у нас в руках. Знаешь, что мы можем с тобой сделать?
– Нет.
– Что угодно. Вот захотим – и сделаем. И никто нам не помешает. Это здорово.
Фимка решил промолчать.
– Сознаюсь, – сказал Номер 20, поморщившись. – Я был абсолютно уверен, что выслушав меня, ты вступишь в наши ряды.
– А вот это напрасно. Ваша деятельность ведет только к одному – нарушению экологического равновесия. И если, не дай Бог, будет успешной, то непременно приведет к гибели всего живого. К концу света.
– Ой, напугал, – Номер 20 вскочил на ноги и несколько раз прошелся по комнате взад-вперед. – Я и без тебя знаю, что конец света не за горами. Можно сказать, что человечество доживает последние годочки. И это главная причина того, почему мы отдаем предпочтение интересам животных. А вдруг им удастся выжить? Не веришь? Зря. Я могу познакомить тебя с человеком, который знает про конец света значительно больше нас с тобой.
– Чушь. И бред.
– Его зовут – Крысин Иван Ефремович, проживает на улице Храбрецов из 46-ой дивизии, по профессии он специалист по жабам. Крысин не является членом "Солдат радуги", как ты, наверное, подумал, до известных событий он не входил ни в одну официально зарегистрированную экологическую команду. Сегодня он – один из учредителей товарищества "ПК "Свидетели последнего глотка".
– ПК это что – персональный компьютер? – не сдержавшись, пошутил Фимка.
– ПК – это погребальная команда... До того ужасного дня на озере Крысин никогда не интересовался экологией. И попал он на озеро Обильное совершенно случайно, друзья пригласили его на слет бардовской песни. Вот тут и произошли события, которые он сам расценил, как репетицию конца света. Он многое может рассказать. И про озеро Обильное в Тверской области, и про золотистую жабу из Бразилии, и еще про непонятные эпидемии шизофрении в курортных городах. Ты слышал когда-нибудь, что бывают эпидемии шизофрении?
– Нет.
– А хочешь узнать об этом больше?
– Нет.
– А как же ты собираешься писать мою биографию, если не будешь знать обо всех этих загадочных делах? Сведения о Крысине – самая большая тайна нашей организации. Я открываю ее тебе только потому, что мне хочется прочитать о конце света в книге... Рассчитываю, что после издания такой книги, наши ряды удесятерятся!
И тут Фимка не выдержал.
– Какой же ты идиот, Номер 20! – выкрикнул он. – Или как там тебя зовут по-настоящему! Как могут удесятериться ваши ряды после конца света! Не собираюсь я марать бумагу, выписывая ваши мерзости! Вот уж достал, так достал. Провалиться бы вам пропадом вместе с вашими терактами и концами света! Прощай, Номер 20. Я ухожу. А тебе советую сдаться психиатру, пусть он вернет тебе имя. Может и подлечишься со временем.
Фимка поднялся и медленно направился к двери. Каждый шаг давался ему с трудом, он ждал выстрела в спину. Но никто не осмелился помешать ему. У порога он обернулся – Номер 20 плакал, по-детски закрыв лицо ладошками.
История с терактом в здании Департамента по содержанию жилищного фонда Фимку больше не интересовала.
