Текст книги "Мой первый опыт в нерикоми (СИ)"

Автор книги: Владимир Титов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Под чёртом

– Да чтоб тебя! Что за день такой уродский?

Лидия с трудом сдерживала слёзы. Получалось плохо.

День, и в самом деле, не задался. У неё было запланирована встреча с директором ДК в Слобожанске, куда её приглашали вести детский кружок. Встреча была спродюсирована Дмитрием. Но в последний момент пришлось всё отменять: позвонили из областной налоговой и потребовали явиться для разговора. Якобы кто-то оформил на её имя пять подозрительных ООО. После нескольких часов малоприятного разбирательства она вышла с больной головой, и, уже дождавшись автобуса и отъехав на две остановки, обнаружила, что забыла в налоговой сумочку. Она выскочила и сломя голову помчалась обратно. Сумочка была на месте, и из неё даже ничего не пропало. Зато на телефоне было несколько вызовов от директора ДК, который ждал её сегодня. Лидия вспомнила, что запаниковала из-за вызова в налоговую и забыла предупредить, а телефон поставила на беззвучный режим, поспешила набрать – и услышала холодную отповедь, что её ждали три часа, что так дела не делаются, что Дмитрий Алексеевич аттестовал её как деловую и ответственную девушку, но, видимо, ошибался. Лидия рассердилась и с холодной ядовитой вежливостью заметила собеседнику, что, судя по его манере обения, он из тех мужчин, кто по капризу природы или из-за возраста не любит девушек – и повесила трубку. Она хотела поплакаться Дмитрию, но у того был отключён телефон. Она вспомнила: на днях он говорил, что оказался замешан в какой-то криминально-политический скандал. «Ничего страшного, но нервы помотать могут».

Чтобы успокоиться, Лидия решила пройтись немного пешком – и влетела в мазутную лужу. Новенькие балетки мгновенно пропитались вонючей жижей.

Ругаясь не подобающими леди словами, Лидия стащила их с ног и швырнула в помойку.

День определённо не задался.

Она побрела в сторону вокзала, надеясь, что по пути ей попадётся обувной магазин или прилавок с мелочью, среди которой найдутся резиновые вьетнамки – но, как назло, ни того, ни другого ей не попалось.

«Чёрт с вами всеми, – решила она. – Вернусь домой, обложусь глиной, и меня для вас нет!»

С давних пор она привыкла топить обиду, усталость и раздражение в творчестве.

Она тряхнула головой, поддёрнула сумочку и зашагала увереннее. Даже заметив, что какой-то юнец снимает её на телефон, она не стушевалась, а обернулась и одарила его лучезарной улыбкой, от которой смутился уже малолетний папарацци.

«Вот то-то же!»

На лихогородскую платформу она сходила уже совершенно успокоившейся. Дилемма – ехать домой на автобусе или топать пешком – была решена в пользу прогулки.

Она шлёпала по тротуару, уже привычно и непринуждённо переступая через острые камушки или изредка попадавшиеся осколки стекла.

– …Знаешь ли ты-ы, вдоль ночных дорог шла босиком, не жалея ног!.. Лидос, какими судьбами?

Светка. При полном параде: цветастый сарафан, который облекает её, точно облако из роз, сандалики с эротичными тонкими ремешками, рыжеватые кудри взбиты в непринуждённую причёску… Вот кто сейчас нужен! Ей можно поплакаться в жилетку, и она, может быть, назовёт дурой, но утешит так, как только она умеет, и похоронит самые опасные тайны. А можно и не плакаться, можно просто поболтать о том о сём…

– Я живу в этом городке. Представляешь?

– Ага. Я тоже, вот совпадение! А чё босая? Ножки наколоть не боишься?

– Не-а. Зато я иду, одета по нынешним временам вполне пуритански, а мужики на меня головы сворачивают. Приятно, наешь, побыть искусительницей.

– Понятно… Лидо-ос, прикинь, у меня праздник! Искала, с кем поделиться радостью, а тут ты!

– Что за праздник?

– Встреча с прекрасным незнакомцем.

– С каким?

– О, я тебе не рассказывала? У меня же тут случился роман в письмах. Как в ископаемых книгах с ятями. Слышала про дело Ветрова? Ну, редактора «Слоббо»?

– Краем уха, – призналась Лидия. – Его, кажется, подставили и посадилиза какую-то статью на его сайте…

– Ничего подобного. Его действительно посадили, только не за статью, а за то, что он отстегал нагайкой «гомсомольцев». Этих придурков, которые шарахались по улицам и доматывались до нормальных людей со своей сраной моралью. Их сейчас вс пресса полощет, а он их выпорол до того, как это стало мейнстримом. Ну вот, я зашла на его сайт, увидела его адрес в тюрьме и решила написать. Так, по приколу. А он ответил. Представляешь? Классный чувак оказался, и я ему, похоже, понравилась. Хотя он меня в глаза не видел.

Светка трещала, перескакивая с пятого на десятое; в её изложении зек-редактор получался чем-то вроде графа Монте-Кристо, Рэмбо и симпатичного новенького мальчика из параллельного класса, который смотрит только на неё.

– …И тут, представляешь, этих придурков ловят с наркотой, губернатор в ярости, потому что он их раньше крышевал, а они его так подставили, Виктору быстренько закрывают дело и выпускают!

– Повезло!

– Да не то слово! Вот, он сразу, как вышел, связался со мной и сегодня приезжает. И у нас с ним свидание вслепую.

– Это как?

– Он меня не видел. Он даже не знает, как меня зовут. Я подписывалась «прекрасная незнакомка».

– Так как же он тебя найдёт?

– Элементарно, Ватсон. Мы встретимся под «чёртовым тополем»..

«Чёртовым тополем», или коротко «чёртом», лихогородцы прозвали тополь удивительной формы. Его ствол обрезали в десяти метрах над землёй, и там образовался комковатый нарост, из которого пробились ветки: казалось, у изогнутого древесного тела появилась косматая уродливая голова. Вдобавок две боковых ветви после серии обрезок стали напоминать уродливые руки, распростёртые над землёй и готовые схватить зазевавшегося прохожего. Весной и летом, покрытый листвой, «чёртов тополь» напоминал подгулявшего энта, но зимой, а особенно поздней осенью в потёмках, производил кошмарное впечатление.

Среди лихогородцев он, как ни странно, снискал любовь. Город был небогат и не избалован достопримечательностями: к таковым можно было с натяжкой отнести развалины сторожевой башни на крутом берегу реки Камянки – остатки засечной черты шестнадцатого века. А древесный уродец придавал ему шарм, колорит и уникальность. Молодёжь вот уже второй десяток лет назначала свидания «под чёртом». Считалось, что паре, первое свидание которой произошло под знаменитым тополем, суждена горячая любовь. На две недели или на всю жизнь, но это будет настоящая страсть.

– …Вот здесь! – Светка плюхнулась на истёртую тысячами влюблённых скамейку в тени «чёрта». – Садись, Лидос.

– Он примет нас за лесбиянок и пройдёт мимо, – сказала Лидия, присаживаясь на краешек скамейки.

– Значит, он дурак, и я ничего не потеряю, – легкомысленно ответила Светка. – Ой, а вот и он звонит. Алло. Да, я на месте. Куда свернул? Ну, мои поздравления. Ты на другой край города укатил. Кто подсказал? А-а, ну ясно. В тебе сразу просекли чужака и решили постебаться. Все местные знают «чёрта», а залётные не могут его найти. Ага, аномалия. Ну всё, жду. Люблю, целую.

– Едет. Будет с минуты на минуты. Блин, Лидос, я реально трепещу, как лань. Может, это любовь?

– Ты же говоришь, вы друг друга в глаза не видели…

– Ну, его фотки я видела – симпатичный. И умный. И не трус. Так, опять звонит. Ну… Нет, блин, только не это! Алло!

Со стороны разговор выглядел так: Светка молча слушала, взрывалась матерными комментариями и снова молча слушала, сжав зубы. Из трубки доносилось приглушённое басовитое бормотание, в котором даже на расстоянии ощущалось глубокое осознание вины.

– Козлина! Приеду – убью! – Светка отключилась и гневно развернулась к Лидии.

– Ты представляешь?.. мелкий ушлёпок (имелся в виду Светин младший брат Андрейка, который в свои семнадцать был выше старшей сестры на две головы, а обширные плечи и обильная растительность на лице зримо прибавляла ему лет пять-семь к природному возрасту) утащился гулять с Ляликом (Ляликом звали огромного мастино неаполитано, собственность Светы), конечно, тот у него удрал и загрыз чужую козу. И хозяина козы…

– Загрыз? – поразилась Лидия.

– Вроде нет, только штаны порвал, тот успел на забор прыгнуть. За свою рогатую с вилами выскочил, козёл вонючий… Теперь ментов вызвал.

– И что?

– Еду разбираться. Вот же ж подстава, мать твою…

– А как же…

– Лидуш… этот Виктор классный чувак, но мне эти двое дороже, хотя один дурак лохматый, а второй просто отморозок, которого нельзя без поводка отпускать…

Кого она приласкала лохматым дураком, а кого отморозком, осталось не вполне ясно, потому что Светин младшенький носил кудри до плеч и дрался, в среднем, чуть меньше трёхсот раз за год. Ссадины, фингалы и швы были таким же естественным украшением его добродушной физиономии, как у других – веснушки и родинки.

Света унеслась, бормоча под нос угрозы, а Лидия осталась сидеть под «чёртом». Полминуты, в течение которых она раздумывала, что теперь делать, определили всё.

Напротив «чёрта» затормозил скутер, с него спрыгнул незнакомый парень, снял шлем и направился к ней.

– Привет, прекрасная незнакомка! Классно выглядишь! Прости, опоздал. Еле нашёл твой «чёртов тополь». Зато теперь знаю Лихогородск как свою ладонь, могу экскурсии водить, – сказал он.

Лидия проглотила комок в горле. Словоохотливый незнакомец вызывал одновременно жгучее любопытство и страх. Он был одет в гавайскую рубаху, шорты цвета хаки и кроссовки; ростом был пониже Дмитрия, но казался склёпанным из тросов и швеллеров (это металлургическое словечко пришло на ум Лидии при виде костистых рук, перевитых сухими мускулами). Обритая голова дополняла облик, одновременно забавный и пугающий.

– Виктор? – спросила она и мысленно дала себе тумака. А кто же ещё?

– Да, это я, – кивнул он. – Запрыгивай и поедем. Вот твой шлем.

– Подожди… извини, пожалуйста, но я – не та, кого ты ждал встретить. Так получилось, тебя пригласила Света, только ей пришлось бежать по делам, а я тут оказалась случайно. И у меня есть мужчина… он мне нравится, и я ему тоже, только мы, как глупые смешные дети, боимся сделать окончательный шаг навстречу друг другу. Ты погоди, сейчас я позвоню Свете, скажу, что ты уже здесь…

Лидия выпалила это на одном дыхании, глядя (с лёгким разочарованием), как брови незнакомца ползут на лоб, а губы кривятся в усмешке…

…Вернее, она хотела это сказать. Честно.

Но не сказала.

«Ведь это – настоящее Приключение! Которое ждут годами и потом вспоминают до конца жизни! Опасно? Плевать! Я за сегодня уже выбрала долю неудач на неделю вперёд! Теперь мне должно повезти!»

Она ничего не сказала. Она улыбнулась, элегантно прошлёпала к скутеру и уселась позади водителя.

– Слушай. Кхмм. А почему ты…

– Босая? – она вытянула ножку, давая возможность бритоголовому гавайцу полюбоваться изящной тонкой лодыжкой и запылённым педикюром. – Наверное, я – хоббит. В душЕ.

– В дУше?

Она расхохоталась и стукнула его кулачком по спине.

– Поехали! Ты хоть знаешь, куда?

– Знаю. – Виктор протянул ей шлем и надел сам. – К Засечной башне. Я же говорил, что немного изучил город.

Скутер деликатно взревел и понёсся по улице.

* * *

Когда-то Засечная башня вздымалась над яром Камянки на пять саженей, и на ней денно и нощно несли службу городовые казаки, следившие, не идут ли с юга крымцы или черкасы. Во время набега Сагайдачного башню взорвали запорожцы, но уже через десять лет она снова стояла на прежнем месте.

Однако её героическая юность миновала, и никому не нужная башня разрушалась без войны. В середине восьмидесятых, когда от неё остались неряшливые руины высотой в человеческий рост, её объявили памятником архитектуры областного значения. Луга и перелески между Камянкой и окраинами Лихогородска назвали Засечным парком.

К ней по луговой тропе и подъехали на скутере Лидия и Виктор.

– Ты бывал здесь? – спросила девушка.

Виктор покачал головой.

– Только в воображении, когда путешествовал по карте. Но мне тут понравилось, и я выбрал эту башню, чтобы сделать тебе сюрприз. Прошу, мадемуазель! – он с потешной галантностью протянул ей руку.

Возле башни стали попадаться острые обломки известняка, в разное время отставшие от стен. Заметив, как босоногая Лидия выискивает место для следующего шага, Виктор легко подхватил весело ойкнувшую девушку на руки.

– Я тяжёлая! – кокетливо заметила Лидия.

– Глупости, – сказал Виктор. Под его ногами захрустели камни кладки, и девушка с ужасом и поняла, что её внезапный кавалер поднимается по руинам на стену.

– Не вздумай! Разобьёмся!

– Если не будешь верещать и брыкаться – не разобьёмся.

Через несколько ужасных секунд они стояли на стене. Лидия ощущала ступнями шероховатую горячую поверхность камня и старалась не стискивать Викторову руку, даже в те моменты, когда ей казалось, что стена пошатывается.

– А тут красиво! – заметил Виктор.

С кургузого обломка башни было видно, как Камянко, лениво поворачиваясь, плывёт на восток, чтобы у самого горизонта круто повернуть к северу. К ней прижимались тёмно-зелёные пятна лесов и «площади» кустов. На юг была реки на несколько километров расстилалась луговая степь с редкими деревьями, а дальше начинались аккуратные прямоугольники полей бывшего совхоза, а ныне – АО «Лихогородский». Поля разделяли жидкие лесополосы. Через степь тянулась серая лента шоссе, у границы полей её под прямым углом пересекал тёмно-серый просёлок.

– «Красиво!» Не заговаривай мне зубы! Где обещанный сюрприз?

Виктор улыбнулся, сунул руку в карман шорт и достал крошеную тёмно-бордовую коробочку. Глядя в глаза девушке, он ловко откинул крышечку и извлёк крошечный кулон: винно-красный рубин, огранённый в форме сердечка, в золотой окантовке.

– Нравится? – просто спросил он.

Лидия вздохнула и грустно улыбнулась. Нет, надо. Надо всё-таки сказать.

– Круто! Спасибо. Но… это не моё.

– ?

– Ну… я – не та. Это не я писала тебе письма в тюрьму. И ждала тебя у «чёртова тополя» не я. Я там случайно оказалась и встретила подругу. Светку. Это с ней ты переписывался. Она ждала тебя, а тут ей позвонил её младший брат, у него случились какие-то проблемы, Светка унеслась, а я…

– Всё. Довольно. – сказал Виктор. Он протянул руки, аккуратно приподнял волосы Лидии и застегнул цепочку кулона на её шее. – Это – твоё.

– Ты уверен? – серьёзно спросила Лидия.

Виктор кивнул.

В следующую секунду их губы слились в поцелуе. Солнечные лучи золотили волосы Лидии и играли с рубиновым сердечком, ветер нёс одуряющий запах цветов с луга, в небе заливался жаворонок… а Лидия самозабвенно целовалась с едва знакомым парнем, стоя на руинах старинной башни.

Прошла минута, когда они, наконец, отпрянули друг от друга, тяжело дыша.

– Я сразу заподозрил, что… – заговорил Викто.

– Что я – не она, – продолжила Лидия.

– Именно. Света – так ведь её зовут? – не слала мне своих фото, ни пока я сидел, ни потом. Я даже не знал, как её зовут…

– …И поэтому ты назвал меня «прекрасная незнакомка»?

– Да. Она так подписывалась. Вот… она назначила мне свидание вслепую: мы условились о месте и времени встречи

– Да, это на неё похоже! – усмехнулась Лидия.

– Я не сразу нашёл «чёртов тополь», пару раз ошибся поворотами. А потом, когда подъехал и увидел тебя, подумал…

– Что?

– Что-то вроде «жаль, что это не она».

– Жаль, что это не она? Почему?

– Это видно, когда девушка пришла на свидание, а парень запаздывает. Она предвкушает встречу и одновременно недовольна, что он заставляет её ждать. А по тебе было видно, что ты никого не ждала. Ты… – он призадумался, – была немного озадачена и чем-то расстроена.

– Ну… может быть. – Лидии не понравилось, что первый встречный может вот так запросто считать её чувства и настроения. – А почему всё-таки «жаль, что не она»?

– Почему «жаль»?

– Да. – Она смотрела ему в глаза.

– Потому что ты мне понравилась.

– Хмм-хмм-хммм. Любовь с первого взгляда?

– А это и есть настоящая любовь, прекрасная незнакомка. Вспышка. Flash. Смотришь и чувствуешь: это – твоё. Если любовь приходится вымучивать – это уже не то…

– Интересно.

– А у тебя не так?

– А это, прекрасный незнакомец, – Лидия положила «прекрасному незнакомцу» руки на шею и покачалась, точно они танцевали «медляк» на школьной дискотеке, – не твоё дело. И вообще, – она уставила руки в боки, – У меня сегодня действительно был тяжёлый день, я голодна, как стая волков.

(«И тебе не обязательно знать, что я готова наброситься на тебя прямо здесь, на этой стене. Хотя мы знакомы меньше часа, и ты даже не знаешь, как меня зовут. Так что лучше нам убраться в более людное место… до поры до времени…»)

– Намёк понят, – кивнул Виктор. – Я тут разведал один ресторан, кстати, недалеко отсю…

– Нет! Никаких ресторанов. Иначе я в тебе разочаруюсь. Едем в «Блин-дом» на Дыбенковской.

– Воля прекрасной дамы – закон для странствующего рыцаря. А как зовут прекрасную даму?

Лидия рассмеялась и назвала своё имя.

Вяз и нагайка

– …Просто для меня это – сакральное место, – говорила Лидия. Она, по-прежнему босая, сидела нога на ногу и уписывала тыквенные оладьи, макая их в сырный соус. – Я отметила здесь первую в жизни крупную победу. Мне было двенадцать, и я выиграла областную олимпиаду по географии…

– Круто! – искренне сказал Виктор.

– Ещё бы! Единственная из всей школы заняла первое место. Там ещё в десятом классе был какой-то призёр, но он взял третье место. И всё. Меня даже упомянули в нашей местной газетке. Вот, и я получила от школы премию.

– Большую?

– Копейки, конечно. Но, понимаешь, когда тебе двенадцать, и ты получаешь конверт, а в нём шуршат купюры, твои собственные деньги, лично тобой заработанные – это восторг, которого словами не передать.

– Воображаю! И ты пришла сюда отметить успех?

– Да. Взяла Светку – мы уже тогда дружили – и мы на двоих объелись блинчиками с айвовым вареньем.

– И спустила всю премию?

– Нет, что ты? Я сперва вообще хотела всё отдать матери, но та взяла половину, а вторую велела оставить себе.

– Правильно.

– Ага. В общем, для меня «Блин-дом» – место силы, как говаривал дон Хуан. Жаль будет, если его всё-таки снесут.

– А что, собираются?

– У них плохо идут дела, уже не первый год, – с ноткой грусти сказала Лидия. – Посмотри вокруг. Мы – одни на всей веранде.

– Может, неподходящее время?

– Нет, – покачала головой Лидия. – Тут никогда не бывает много народа. Лихогородск пустеет. Старички умирают, молодые разъезжаются. Я посмотрела в Википедии – с того года, как я пришла сюда со своим первым заработком, нас стало меньше на две тысячи. Было семнадцать с чем-то, стало пятнадцать. И это без учёта тех, кто девять месяцев в году пропадает на вахтах..

Для Виктора это не было новостью. «Слоббо» писал о том, как пустеет земля. С хуторов уезжают в ПГТ, из сёл бегут в райцентры, «уездные городки», как их называли в позапрошлом веке, оттуда – в областной центр, в Москву или за рубеж. Одни обманывали себя, пытались жить на два дома, другие рвали корни раз и навсегда. Вывозили упрямых дедов и бабок, продавали за бесценок дома и сваливали. Статья так и называлась – «Воронка запустения». Там были реальные истории людей, которые «свалили». Кто-то преуспел на новом месте, кто-то обманулся в своих ожиданиях, но все чувствовали, как потеряли что-то неосязаемое, но очень важное…

– А ты? Не собираешься уезжать?

Лидия улыбнулась, точно услышала наивный вопрос ребёнка.

– Здесь мой дом. А около дома – вяз, который посадил мой прадед. На кладбище – могила папы, я помню, как бросала землю на его гроб. Если я уеду, всего этого у меня не будет.

– Даже если я куда-то уеду… надолго, – добавила она, – я обязательно вернусь.

– А ты познакомишь меня со своими? – спросил Виктор.

– С кем?

– С домом. С семьёй. С вашим фамильным вязом.

– С вязом? Непременно!

* * *

Время близилось к девяти вечера, когда Виктор остановил скутер возле вяза.

Лидия спрыгнула в росистую траву.

– Сейчас, я открою ворота, загонишь туда.

– Что, прямо так…

– Я ж не дура! Я предупредила. Нас ждут.

Через несколько минут они входили в гостиную.

– Семья, это Виктор, – торопливо прощебетала Лидия.

«Только не спрашивайте "А где же Дима?", не спрашивайте!» – кричали её глаза.

– Здравствуйте! – сказал Виктор.

Началась церемония приветствий, представлений и водружения на стол пирога, изготовление которого Виктор заказал в лучшей лихогородской пекарне.

– Мы уже с зимы переписываемся в интернете, встречались в Слобожанске, и вот я наконец вытянула Виктора в наши пенаты, – вдохновенно врала Лидия.

– Моя вина! – улыбнулся Виктор. – Когда говорят, что фрилансеры свободнее, чем офисные сидельцы – не верьте. Я сколько раз уже обещал Лидии, что приеду в гости, и никак не мог вырваться.

– Виктор – журналист. Владелец сайта «Слоббо», – ввернула Лидия.

Момент был рискованный. Семья Лидии была достаточно продвинутой, даже дед и бабка уже лет пять как освоили интернет. А скандал вокруг проштрафившегося «Горсомола» не утихал, Виктора упоминали едва ли не в каждой статье. Конечно, триумфально освобождённый «узник совести» – это не старый пересидок из соликамских лагерей, проведший за колючей проволокой полжизни, но – зек есть зек… Впрочем, домочадцы встретили замечание Лидии спокойно – по крайней мере, внешне, и у девушки отлегло от сердца.

Мало-помалу завелась непринуждённая светская беседа обо всём подряд. Говорили о достопримечательностях Лихогородска и окрестностей, Виктор вспоминал забавные случаи из практики независимых журналистов, дед рассказывал о молодости, проведённой на морском рыболовном флоте (и, как полагается моряку и рыбаку, в меру подвирал), мать и бабушка расхваливали Лидино керамическое дело. Когда закончили ужин и доели пирог, время близилось к полуночи.

– Мы, пожалуй, прогуляемся под звёздами, – сказала, поднимаясь, Лидия. – Виктор, оторви задницу от стула, а то тебя запрягут лепить пельмени. Ты ведь уже почти член семьи. Ты ведь тоже слышал историю, как деда поймал голыми руками пингвина…

– Смейся, смейся, – проворчал дед. – Виктор, не поленитесь, зайдите в наш краеведческий музей. Там стоит чучело хохлатого пингвина. Так там написано, что это – дар Антона Даниловича Тучко. То есть меня…

– Дедуля, я была бы свинья, а не внучка, если бы усомнилась в твоём подвиге! – сказала Лидия.

– Если вы собираетесь лепить пельмени, то у вас есть пара ловких рабочих рук… – заговорил Виктор.

– Виктор, успокойтесь, она так шутит, – сказала мать. – Лида, а не поздновато для прогулок?

– Ань, успокойся, девочке уже давно не двенадцать, – сказал дед. – Пусть погуляют.

– Мы недолго, – пообещала Лидия. – А если будет покушение на мою честь… – она призадумалась, – я напою кровью свою наваху.

* * *

– Насчёт навахи – это была шутка или?..

– Не шутка, – сказала Лидия. – У меня действительно есть наваха. Настоящая андалузская кровопийца. Купила, когда была в Испании. Правда, она лежит в моём флигельке. Показать?

«Флигельком» было полутораэтажное строение на задах участка. Лидия ввела Виктора внутрь, непринуждённо усадила на кушетку, а сама открыла ящик стола и извлекла оттуда складной нож с рукояткой прихотливой формы.

– Вот она, Сеньорита, – сказала она.

– Сеньорита?

– Я её так зову. Нравится?

Виктор повертел в руках наваху, разложил, сложил и протянул владелице.

– Симпатичная. Надеюсь, она не окажется в моих кишках.

– Если ты будешь себя хорошо вести! – Лидия приняла наваху и уселась на столе.

– И ты тут живёшь?

– С тринадцати выпросила себе этот особняк. Тут – моя спальня, кабинет и мастерская. Склад глины и готовых изделий, печь для обжига, гончарный круг – всё в подвале.

– Миленько ты расположилась.

– Ага. Иногда сама себе завидую.

Она коротко посмеялась.

– Что-то вспомнила?

– Ага. Когда мне было тринадцать, я выпросила разрешение спать летом в этом флигельке, А там, за околицей, через полкилометра – Камянка. Я вставала в полпятого утра – специально заводила будильник – и бегала на Камянку купаться… голая! – она хихикнула.

– Прямо от дома? – удивился Виктор.

– Ага! Я во флигельке была одна, спала без ничего, вскакивала с постели и сразу – бегом на реку. Переплыву туда-сюда, побегаю по отмели и обратно. Знаешь, так было круто! Я как будто вбирала в себя всю свежесть утра, и сама природа дарила мне бодрость и лёгкость на весь день. Ну… это словами не передать!

– Я б посмотрел, как ты набиралась природной бодрости!

– Извращенец! Я ж девчонка была!

– Так и мне в то время было… ну да, четырнадцать-пятнадцать. Как раз…

– Значит, ты уже тогда был мерзкий, испорченный, развращённый до мозга костей гадкий противный мальчишка. Нафига я тебе это рассказала?

(«Мы оба отлично знаем – "нафига"!..»)

– Это была моя тайна, – сказала она, помолчав. – Первая настоящая тайна. Если бы кто-то из моих случайно подсмотрел – был бы страшный скандал и семейная драма. Я ж утонуть могла! Или нарваться на какого-нибудь урода…

– Уроды в это время обычно спят.

– Да, пожалуй, это меня спасло. Ну что? Мы пойдём гулять под звёздами?

– Наваху возьми, – напомнил Виктор.

– Само собой.

* * *

Прогулка под звёздами по пустым улицам быстро наскучила, и через полтора часа они снова стояли у старого вяза.

– Когда была девчонкой, – мечтательно проговорила Лидия, – лазала по нему, как обезьяна. Летом по полдня не слезала.

– Ты и сейчас девчонка, – заметил Виктор.

– Девчонка, говоришь? Тогда догоняй!

Она сбросила кеды, подпрыгнула, ухватилась за ветку, подтянулась, помогая себе ногами, и стремительно покарабкалась вверх.

– Забирайся! Если, конечно, не боишься высоты!

Высоты Виктор не боялся. Он повторил манёвр Лидии, подтянулся на ветке (ветка опасно прогнулась под ним, но выдержала), закинул ногу в ближайшую развилку, подтянулся ещё.

– Где ты? – сдавленным шёпотом окликнул он её.

– Здесь! – донеслось откуда-то, как показалось, чуть ниже звёздного неба.

Через пять минут они устроились в развилке в кроне вяза. До земли было метров двадцать пять – тридцать, но из утлого гнезда казалось, что они висят на недосягаемой высоте, в ветвях волшебного дерева, карабкаясь по которому, вполне можно добраться до небесного чертога.

– Ну как тебе моя небесная беседка? – спросила Лидия.

– Чудесно! – честно ответил Викторк. – Ли, ты вообще – чудо…

– Как ты меня назвал? – нахмурилась девушка.

– Ли. А что, тебе не нравится?

– Нет, наоборот, круто. Ли и Вик. Вик и Ли, – она покатала языком, пощёлкала их хулигански усечённые имена. – Не Бонни и Клайд, но тоже ничего. Круто. Можешь звать меня Ли, больше никому не разрешу.

– Договорились.

– Слу-ушай, Вик, я всё хотела спросить… А откуда у тебя такой чудной пояс? Нет, это твоё дело, просто интересно.

– А-а… Это не простой пояс. Это нагайка. Та самая, – Виктор ухмыльнулся.

– Я думала, вещдоки по уголовному делу отбирают…

– Верно. Изымают, а потом «уничтожают». – Он сказал так, что в его словах прозвучали кавычки. – У меня так «уничтожили» айфон, хотя он был не новый. А вот нагайку не нашли. Я её бросил в машине, а друзья припрятали. Потом, когда вышел, подносят «Узнаёшь? Та самая!».

– Хм. Можно взглянуть?

– Да пожалуйста.

Лидия взвесила нагайку в руках, повертела, погнула упругую плеть, втянула ноздрями запах дублёной кожи, несколько раз рассекла воздух с тихим «ххуфф».

– Прикольно. – Она протянула нагайку Виктору. – А что, правда, что казаки и калмыки убивали нагайками волков?

– Не пробовал, – сказал Виктор. – Я бил нагайкой только шавок, и ни одну не убил.

– Собак? – нахмурилась Лидия. От мысли, что такой интересный и крутой парень мучает животных, точно малолетний дегенерат, дитя пьяного зачатия, ей стало нехорошо.

– Двуногих шавок, – улыбнулся Виктор.

– А-а… Поняла! Слушай! – прошептала она. – А стегни-ка меня!

– Ты что?

– Хочу попробовать, каково это. Ты легонько…

– Ваше желание, мадемуазель – закон!.. – Виктор усмехнулся и осторожно шлёпнул девушку по белеющим в полумраке бёдрам.

– Уфф! Больно, блин! – хихикнула та. – А ещё?

– Что?

– Стегни ещё. Чуть-чуть посильнее. Чуть-чуть-чуть… Ещё! Аййй! Ещё! Нет, не так сильно… Ещё! Давай!

Удары нагайки обжигали бёдра и рождали незнакомое прежде ощущение – боли и наслаждения. Лидия с ужасом, стыдом и восторгом чувствовала, как с каждым ударом в ней поднимается волна возбуждения, и скоро она не сможет себя контролировать.

Она не была ханжой и не считала себя фригидной. Она рано научилась получать удовольствие, лаская собственное тело – задолго до того, как впервые переспала с парнем. Вот только первый настоящий секс принёс разочарование. Второй, третий и триста тридцать третий опыты оказались немногим лучше. Нет, было приятно, иногда даже очень, но улететь к звёздам она так ни разу и не смогла. Ни алкоголь, ни – пару раз – «травка» не помогали ей расслабиться в чужих объятиях так, как ей удавалось наедине с собой (и – по настроению – с парой-тройкой игрушек).

Но сейчас с ней творилось небывалое…

– Подожди… – хрипло прошептала она.

– Что?

– Остановись! Немедленно! Я…

«Я сейчас кончу от твоих шлепков, и это будет такой позор, что я спикирую с дерева головой вниз…»

«Ведь хотела же утром надеть стринги, а натянула эти дебильные девчачьи трусы в горошек, овца!..»

Две мысли зарницами промелькнули в её мозгу, в следующий момент она, держась правой рукой за сук, запустила левую под юбку и стянула предательские трусы в горошек.

Она подняла их двумя пальцами, посмотрела, словно прощаясь, и отпустила вниз.

Несчастная тряпица скользнула между ветвями и где-то затерялась.

Лидия ухмыльнулась, приподняла юбку и повернулась спиной к своему бичевателю.

– Ещё… – прошептала она – и тихо вскрикнула, когда тугая кожаная плеть ожгла ей ягодицы.

…Виктор полосовал прекрасную незнакомку, и чувствовал, как при каждом ударе дикое возбуждение передаётся ему.

«Ещё немного, и я кончу в штаны», – подумал он.

Она была совсем рядом: полуголая, распалённаяя, готовая на всё. Ощупью находя ветки для опоры, он придвинулся к ней, схватил её за бедро и моментально вошёл в неё – увлажнённую, горячую, упругую.

– Ты… нет… не сей…час … – пролепетала Лидия. Она подалась вперёд, словно хотела сняться с члена, как птица с ветки, но он покрепче обхватил её рукой и навязал простой, примитивный, звериный ритм. И она подчинилась, прерывисто всхлипывая от внезапно затопившей её волны наслаждения.

…Они разъединились через пятнадцать минут. Лидия, обняв толстый сук, смотрела, как Виктор поправляет штаны. Ногам было прохладно, оттого что по ним текло, и она вспомнила, что он дважды кончил в неё– первый раз буквально через десять секунд. Исстёганная кожа горела и чесалась

Она посмотрела ему в глаза.

– У меня во флигеле будет поуютнее, – сказала она.