Текст книги "Мой первый опыт в нерикоми (СИ)"
Автор книги: Владимир Титов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Глава, в которой ничего не происходит. Ну, почти…
«Привет!
Читала новость на твоём сайте – ту, про баранов. Круто! Ржала как безумная. Ты всё-таки поосторожнее там.
Пишешь, что у вас время течёт однообразно. Наверное, всё познаётся в сравнении. Мне вот моя жизнь видится однообразной. Кажется, это называется – “стабильная и предсказуемая”. Внутренняя взрослая тётка кивает с мудрым видом, но, знаешь, иногда хочется послать эту стабильность и отчудить что-то такое, чтобы на старости было не стыдно вспомнить. В общем, на днях взяла отпуск за свой счёт и сгоняла на “Пустые холмы” – это неформальский фест, ты, наверное, знаешь. А если не знаешь, то мы съездим на него, когда ты выйдешь – думаю, это скоро. Перед самым фестом шли дожди и все подъездные пути развезло, я лично видела наполовину утонувший трактор. А потом, как по заказу, вышло солнце, было самую малость прохладнее, чем в Экваториальной Гвинее, купались по пятнадцать раз на дню, и я немного расслабилась и забыла, что всюду шныряют фотографы. Так что, когда я вернулась, увидела свою личность в этих ваших интернетах в самом привлекательном ракурсе. Когда увидела первое фото, испытала острое желание убежать куда-нибудь в Королевство Бутан, где меня никто не знает. Но потом поняла, что это скорее повод для гордости. А кому что-то не нравится – пусть завидуют молча!
Ты в письме спрашивал, умею ли я плавать. Хм, решил поиграть со мной в Герасима и Муму, или приглашаешь в путешествие на “Кон-Тики”? Умею, и неплохо. И не только в бассейне. Ещё со средней школы обожаю ролики и велосипед. Кстати, на ПХ я доехала из Лиха на роликах (шучу, на велике, конечно). Шашки-шахматы как-то не очень, хотя у меня был момент, когда я влюбилась в шахматы, под влиянием Набокова и его “Защиты Лужина”, но это прошло. Зато я обожаю фэнтезийные настолки, и вообще фэнтези. Только не наше, а настоящее – с эльфами, гномами, орками, кендерами и прочей фауной. Если спросишь, не толкинистка ли я – вряд ли. Я ведь даже книги Профессора просмотрела по диагонали, так, чтобы уж совсем тёмной не быть.
Пишу тебе письмо, сидя на туристском коврике под грушей в нашем саду, отрываюсь от ноутбука и считаю завязи. Мой пёсель бегает вдоль ограды и думает, не перепрыгнуть ли её, потому что по улице бродит какой-то наглый дворняг, и мой пушистик думает, не стоит ли сломать ему шею. Солнце затягивают облака, кажется, быть дождю. Всё, меня оставило вдохновение, пойду в дом распечатывать тебе письмо. Забавно: раньше “распечатать письмо” значило совсем не то, что сейчас. Пока! Не забывай свою прекрасную незнакомку. Целую!
PS В слове “целую” ударение на У, а то ты чёрт знает что подумаешь))))))»
* * *
– Ты хочешь сказать, что просто баюкала сказками его аутичного племяша, а потом просто спала? И он – хм? Ничего? Не пытался…
– Лёшка – не аутист, – сердито, будто речь шла о её родственнике, возразила Лидия. – Он просто очень замкнутый.
– Судя по тому, что ты рассказываешь, в этой семье все мужики очень, кхм, замкнутые, – сказала Светка. – Ты уверена, что эта «замкнутость» не передаётся по наследству?
– Ну, я пока не собираюсь делать с Димоном наследников, – улыбнулась Лидия. – А то, что он не играет альфа-самца, так это плюс. Ему, наверное, вообще не до флирта, если он один растит сироту-племянника и много работает. Кстати, он на хорошей должности.
– Да ну?
– В областном правительстве, глава Комитета по борьбе с молодёжью.
– Какого, хи-хи-хи, комитета?
– Блин! Ха-ха-ха! Привязалось же! Комитет по делам молодёжи и чему-то ещё.
– Хм. Уже неплохо. Лучше, чем очередной старый хиппи, сумасшедший поэт-растаман или режиссёр погорелого театра.
– Свет, тебя послушать, так все мои мужчины – какие-то лузеры.
– Ну, не знаю, чем-то ты их привлекаешь. Слушай, а этот твой комитетчик, он как, не – хм? Не того? Может, не той ориентации?
– Глупости. Я же вижу, как он на меня смотрит.
– Это ничего не значит, – авторитетно заявила Светка. – Многие латентные гомы считают себя нормальными мужиками и пытаются ухаживать за барышнями, но их постоянно что-то обламывает. Внутреннее сопротивление, понимаешь? Он умом понимает, что должен залипать на каждую пару сисек, но натуру-то не обманешь!
– Светуля, тебе вредно читать книги по популярной сексологии.
– Это ты у нас – книжная душа, а я знаю эту тему. Сталкивалась. Правда, не лично. У моей подруги был случай.
– Ну да, ну да. «У моей подруги с её парнем»…
– Намекаешь, что у меня? Да думай, как хочешь. Суть в том, что за девчонкой ухаживал весь такой обаятельный и обходительный джентльмен, впервые поцеловались после двух месяцев знакомства, все были уверены, что дело идёт к свадьбе, она отказала двум нормальным парням, а потом однажды услышала, как её женихтрындит по телефону со своей девкой.
– Ну вот, а ты говоришь…
– С девкой – в смысле, с «девкой». С гомиком, которого он драл.
Лидия покачала головой.
– Нет. Дмитрий – нормальный парень. Просто, наверное, боится меня спугнуть. – Он усмехнулась. – Наверное, правильно. Если бы он в ту ночь стал меня домогаться, я бы дала ему оплеуху.
– Я всегда говорила, что в отношениях ты – полная дура, – сказала Светка. – Смотри, твой стесняша из правительства наткнётся на какую-нибудь сучку, которая затащит его на себя, а потом предъявит тест с двумя полосками. И ты, такая правильная – в пролёте, как всегда.
– А ты меня, как всегда, утешишь, и объяснишь, что я была дура.
– А что же мне делать? Ладно. Пошли, зарубимся в Pathfinder!
– Что-то не хочется…
– Да ты шо? Ты же сама фанатка и меня подсадила.
Лидия вздохнула.
– Ну… Просто я теперь сама думаю – а вдруг… в общем, он из тех, которые ждут, чтобы девушка послала чёткий сигнал?
Светка фыркнкла.
– Кпжется, ты уже послала ему столько сигналов, что дебил догадается. Смотри, Лидос, как бы не оказалось, что твой недотрожка прочно женат на дочке полковника ФСБ, а ты ему – так, от скуки. Всё, хорош, пошли играть!
Пляски лиходеев
Виктор читал затрёпанный том УК с комментариями, но юридическая казуистика не лезла в голову. Последнюю неделю чёртов наркоша всерьёз портил ему настроение. Он то слал угрожающие «малявы», то пригонял телефон и подолгу рассыпался в угрозах, вымогая всё большие и большие суммы, как будто в мифическом пропавшем мешке гнали не разбодяженный героин, а необработанные алмазы… Смотрящий, на которого Виктор поначалу надеялся, вёл себя странно. Сперва прислал записку, что разберётся, потом начал менжеваться: разбирайтесь, мол, сами, а вот если не сможете договориться – тогда уж… Из чего Виктор сделал вывод, что на смотрягу давит «зеленая братва», как на зековском жаргоне обозначали тюремную администрацию. А то значит, что его решили прессануть за отказ – демонстративный – «договориться по-хорошему». Следователь замолвил словечко оперчасти, опера подговорили нарколыгу, а заодно поднадавили на смотрящего: мол, будешь лезть в это дело – поедешь в «красную» зону, где с тебя будут долго и умело сбивать блатную пыль…
Лязгнули двери.
– Гуляем?
– Да! – гаркнул Виктор.
– А эти что, спят? Одного не ведём, одного не оставляем… – привычно задолдонил продольный.
– Да ладно, – вмешался его напарник. – Я его знаю, это спортсмен, ему тренироваться надо. Он нормальный пацан. Пускай. Выходи, подышишь воздухом.
«Хмм… Странно… С чего бы они такие гуманные?..»
Виктор вышел из камеры, «гуманный» конвоир велел поднять руки и охлопал по бокам, изображая обыск, после чего они втроём потопали в сторону лестницы на крышу.
– Заходи.
Виктор вошёл в камеру-дворик и с удивлением обнаружил там ещё троих зеков.
– О! К нам гости! Витюша! Ну захожь, крысёныш! – К нему развинченной походкой подошёл малый лет тридцати, с круглой толстой харей, приплюснутым носом и узкими глазками. Голос был подозрительно знакомым.
Двое других стояли поодаль.
– Это у тебя наркота пропала? – нарочито громко спросил Виктор.
– Ты рот свой поганый завали, крыса! – Наркоша дохнул в лицо Виктору запахом больного желудка. – Ты бабло верни, фуфломёт, а то…
– За наркоту свою спрашивай с кого другого, – ответил Виктор. – Я твой мешок не потрошил. Я смотрящего курсанул за твою предъяву, давай нормально разбираться…
– Да ты чё меня смотрящим пугаешь, сука! – визгнул наркоша. – Сам ссышь ответить?..
И тут он допустил ошибку. Он попытался схватить Виктора за футболку.
Давным-давно один вояка, забредший в «Метросад» со своей младшей сестрёнкой, показывал компании первокурсников захваты и освобождения. Большая часть уроков старого солдата стёрлась из памяти, но кое-что осталось.
Виктор прижал руку наркота к груди и резко присел.
Пойманное запястье приятно щёлкнуло. Наркоша взвыл и заматерился от боли. Виктор распрямился и добавил вдохновенный пинок в область мужского достоинства собеседника.
Наркоша скорчился, Виктор проворно развернул его, поставил на колени (суставы стукнули по бетонному полу) и зажал шею согнутой в локте рукой.
– Э! Урод! Ты чё беспределишь? – заорали наперебой двое.
– Отошли! – рявкнул Виктор. – Отошли, а то я ему шею сломаю!
– Ты знаешь, кого ногами бьют?
– Таких, как вы. – Виктор был дьявольски напуган. Ещё точнее его состояние описывалось малопристойным термином «пересрал». Вот только страх заставлял его быть агрессивным и жестоким.
Неизвестно, чем закончилась бы светская беседа, но дверь с лязгом отворилась, и во дворик вбежали несколько представителей «зелёной братвы». Заключённых с матом и тумаками растащили. Через несколько минут Виктор сидел в уже знакомом «каменном мешке» и слушал завывания оскорблённого наркомана, который сидел где-то поблизости. Стены и потолок отражали угрозы, выдержанные в традициях хардкорного гейского порно. Через пятнадцать минут наркоман охрип, ещё через полчаса его увели.
Виктор торчал там до конца дня. Когда его подняли в «родную хату», было уже темно, и сокамерники налаживали «дорогу»..
* * *
(Неделю спустя)
Виктор сидел за столом и занимался ювелирной работой. Перед ним горел кустарный масляный светильник, который сейчас исполнял роль жаровни, а Виктор наплавлял прозрачные полоски из размягчённых обломков гелевой ручки на розу из фольги.
Работа требовала точности движений и сосредоточения: размягчённый пластик должен был крепко охватить, но не смять серебристые лепестки. Нужно было держать изделие на таком расстоянии, чтобы обломки были пластичными, но не подгорали.
Обломки ручки и фольговая роза должны были превратиться в заколку для «прекрасной незнакомки». Рядом лежал уже полупрозрачный пластиковый двузубец.
Сокамерники зачарованно смотрели телевизор, который в это время показывал криминальные новости.
– …В центре громкого криминального скандала оказались представители «Городского сообщества молодёжи», – говорил диктор. – Его лидер Александр Иванов задержан с крупной партией героина, в офисе движения также обнаружен тайник с наркотиками.
Диктора сменили кадры оперативной съёмки. Чмоня сидел с блаженно-отсутствующим лицом на фоне казённой зелёной стены.
– Иванов был задержан вчера на улице Кржижановского. Прохожие обратили внимание на молодого человека в футболке с нацистской символикой, который пребывал в неадекватном состоянии. Вызванный наряд полиции задержал поклонника Третьего Рейха. Им оказался Александр Иванов, лидер общественной организации «Городское сообщество молодёжи». При личном досмотре у него была обнаружена крупная партия героина, расфасованная по «чекам» для реализации. Сам задержанный пребывал в состоянии наркотического опьянения…
– Назовите ваши фамилия, имя, отчество, – говорил протокольный голос.
Чмоня медленно разверз рот, пустил нитку слюны на бороду.
– Да ты ж гомосек… – восторженно проговорил он. – Я сейчас губеру позвоню, он всю вашу мусарку (окончание речи перекрыл громкий писк).
– Виктор! Эй! А это не твой терпила? – радостно воскликнул Ион.
– Похож, – кивнул Виктор. Почему-то вспомнилась фраза из дурацкого фильма – «не обманул фашист!».
– Иванов находится в ИВС, на днях будет решаться вопрос о мере пресечения, – вернулся голос диктора. – На следующий день были проведены оперативно-розыскные мероприятия по месту жительства Иванова и в офисе возглавляемой им организации. В штаб-квартире «Горсомола» обнаружен тайник с наркотиками, половина была в крупных брикетах, половина расфасована для продажи, – камера скользила по аккуратным бумажным брикетикам, обмотанным скотчем.
Новый кадр: у стены стоят двое ГСМовцев, один в камуфлированных штанах и фирменной футболке, второй «по гражданке» – в адидасовских шортах и чёрной майке.
– Что это? – спрашивает протокольный голос за кадром.
– Не знаю… – отвечает тот, что в униформе.
– Это провокация! Все знают, что мы боремся с наркоманией! – тот, что по гражданеке, более агрессивен.
– Интересный улов достался оперативникам и по месту проживания Иванова, – в кадр снова вернулся диктор. – Лидер правильной молодёжи не хранил дома компрометирующие вещества, но любил расслабиться по-другому. Не совсем традиционно, но, как известно, о вкусах не спорят…
В кадре мелькали журналы для молодых людей, которые предпочитают в любви себе подобных, и некий заблюренный предмет, в котором легко угадывался фаллоимитатор.
Сокамерники громко осудили «нетрадиционные» наклонности лидера ГСМ и обменялись мнениями о том, что ждёт его за решёткой.
«Ну, это они зря, – подумал Виктор. – Так можно пересолить. Хотя… наш губернатор помешан на “традиционных ценностях”, если всё это хорошо подать, Чмоне и его гоп-компании конец…»
Он стал приплавлять шарик с розой внутри к двузубой заколке.
* * *
На следующий день Виктор, удобно устроившись на шконке и попивая чаёк, смотрел специальный репортаж, посвящённый «Горсомолу». Журналисты, услышав команду «фас», с удовольствием пинали недавних неприкосновенных.
– Они – крепкие, здоровые, подготовленные ребята. – напряжённо, точно он тужился в туалете, вещал диктор, а на экране мелькали рекламные кадры с сайта «горсомольцев»: крепкие парни в чёрных футболках с городским гербом бегут гуськом по лесопарку, подтягиваются на турниках, умело молотят друг друга, надев боксёрские перчатки и шлемы. Мелькнул Чмоня, который весомо произнёс: «Мы – сила добра, а добро должно быть с кулаками». – Они говорят, что очищают улицы от грязи, а души от скверны. – Снова Чмоня: «Мы – авангард морального большинства. Нечисть, которая стремится развратить нашу молодёжь, надеется, что моральное большинство будет оставаться молчаливым. У меня для вас плохие новости: мы больше не собираемся молчать». – Но под видом борьбы за моральную чистоту они принесли на наши улицы террор и унижение. Вот видео, снятое самими «горсомольцами». Они не только фиксировали свои подвиги, но и выкладывали в интернет на всеобщее обозрение, уверенные в полной безнаказанности…
На видео пятеро «горсомольцев» окружили парочку анимешников.
«Пацан, что за морда у тебя на футболке?» – сурово вопрошает кто-то.
«Это Наруто», – отвечает синеволосый кун. Большеглазая тян в шортах и топике, с бело-розовой причёской, испуганно жмётся к нему.
«Наруто? Кто этот Наруто? Святой угодник? Герой Великой отечественной войны?»
«Это из аниме, – отвечает кун. – Вам какое дело?»
«Аниме – это культура педерастов и врагов России. Почему ты, русский пацан, носишь на себе эту морду? А если завтра скажут, что Гитлер – это круто, ты оденешь майку с Гитлером?»
«Слушайте, при чём тут Гитлер?» – пищит тян.
«А ты помолчи. Почему ты, руская девушка, одета как дешёвая проститутка? Ты понимаешь, что нас за это не уважают?»
«Слушайте, идите своей дорогой!» – храбрится кун.
«Мы пойдём. После того, как ты докажешь, что ты – русский пацан, а не анимешное чмо. Любой из нас отожмётся пятьдесят раз. Ты можешь?»
Кун что-то бормочет.
«Упор лёжа принять!»
«Я не хочу!»
«Никто не спрашивает, чё ты хочешь…»
Часть разговора вырезана. На следующем кадре кун с отстутствующим лицом стягивает футболку с Наруто, бросает на асфальт и становится на неё ногами. Всхлипывающая тян принимает от кого-то ножницы и состригает синие лохмы с его головы.
На следующем кадре голый по торсу кун с кое-как обхватанными волосами и заплаканная тян кричат: «Мы – русские! Аниме – говно!»
– Так происходили наиболее безобидные развлечения наших «борцов за нравственность». – В голосе ведущего звучит холодный гнев и презрение. – Несколько раз граждане, подвергшиеся избиениям и унижениям со стороны так называемого «городского сообщества молодёжи», обращались в правоохранительные органы, но в итоге не было заведено ни одного уголовного дела. Зато был отправлен в СИЗО редактор популярного информационно-развлекательного портала «Слоббо» Виктор Ветров, который вместе с друзьями подвергся нападению «горсомольцев».
– О! Витя наш! – заорал Нурик.
– Точно! – поддержал Ион.
На экране появилась Алина: непринуждённо но аккуратно причёсанная, в деловом костюме, она рассказывала о злополучном вечере:
«…Подошли, стали оскорблять, угрожать… Да, мы выпили немного коктейля. Это не преступление. Витя не пил, он вообще не пьёт. Их главный попытался Витю схватить или ударить, завязалась потасовка, мы убежали…»
Алину сменил Иваныч. Он спокойно, взвешенно, точно в суде, ронял слова:
«В действиях моего подзащитного нет состава преступления, квалифицируемого как “хулиганство”. Ему угрожали, применили физическую силу…»
На экране – запись с «горсомольской» видеокамеры. Хорошо видно, как Чмоня быкует на Виктора, а потом хватает за руку. Кадр замирает.
«Поставьте себя на место Ветрова. Крепкий мужчина, агрессивно настроенный, с группой поддержки за спиной, хватает вас за руку. Чего вам ждать в следующий момент?..»
– Ветров находится в СИЗО. Сегодня на два месяца водворили за решётку и лидера «Горсомола». Его соратники и единомышленники, которых правильнее называть сообщниками и подельниками – либо на подписке о невыезде, либо в статусе свидетелей по нескольким уголовным делам. Меру вины каждого в скором времени решит суд. Но у нас, у общественности, всё равно остаются вопросы. Как получилось, что на улицах нашего города комфортно и уверенно чувствовала себя группировка, провозглашавшая откровенно нацистские лозунги и практиковавшая бандитские методы? Правда ли, что у «Горсомола» были покровители в коридорах областной власти?
На экране появился Дмитрий. По всей видимости, это было недавнее интервью: он сидел в своём кабинете под двумя флагами – федеральным и областным.
«Если убрать с наших улиц таких ребят, как Саша Иванов, мы очень скоро увидим молодчиков со свастиками, как случилось в соседней стране, или гей-парады с участием младших школьников. Вам этого хочется?» – напористо вопрошал он кого-то – то ли зрителей, то ли закадрового интервьюера.
– Нам хочется услышать ваш ответ, Дмитрий Алексеевич, – язвительно сказал диктор. – Ведь Саша Иванов официально оформлен как ваш заместитель и до сих пор получает зарплату из областного бюджета…
– Витя, тебя теперь нагонят? – спросил Ион. – Ты же, по ходу, не виноват.
«Нагонят» означало «освободят».
Виктор усмехнулся.
– Вряд ли. Скорее статью перебьют. «Побои» или ещё что-то ещё. Чтобы вчистую освободили – это Дунай должен потечь вспять.
* * *
– Ну что, лиходей, пляши! Закрываем твоё дело.
По выражению лица следователя трудно было понять: то ли он сочувствует подследственному, который оказался чист перед законом, то ли зол, что челюсти Системы щёлкнули вхолостую.
– Виктор, поздравляю! Нечастый случай в моей практике! – А вот Иваныч просто лучился от счастья.
Виктор, опустившись на стул, внимательно прочитал шапку документа.
«Постановление о прекращении уголовного дела».
Он чувствовал, как с каждой буквой в него вливается подзабытое мироощущение свободного человека.
Как ни крути, зек ощущает мир и себя в мире не так, как человек свободный. Чтобы понять это, надо почувствовать мертвящий холод наручников на запястьях, оказаться в камере, среди таких же, как ты, напуганных, озлобленных и тайно надеющихся, и наблюдать, как дни твоей жизни проваливаются сквозь решётку и тают в яме по имени Невозвратное. И пусть заключённые в наше время не сидят на хлебе и воде, их не заковывают в кандалы и не обряжают в полосатые пижамы – зек есть зек. И он это знает сам. Сколько бы он ни тешил себя рассуждениями про внутреннюю свободу и прочее бла-бла-бла.
Он пробегал глазами буквы, которые складывались в слова и строки, означавшие для него одно: свободу.
«Иванов А. А. (далее следовал перечень “гомсомольцев”, бывших в тот вечер в “Метросаде”), не имея полномочий сотрудника органов внутренних дел или народного дружинника, потребовал (фамилии, И.О. четвёрки) прекратить распитие алкогольных напитков. На заммечание Ветрова В. В. об отсутствии у него соответствующих полномочий Иванов А. А. Реагировал агрессивно и угрожал, что он и связанные с ним предварительным сговором лица применят к (фамилии, и. о.) физическую силу. Ветров В. В. Предложил Иванову А. А. И лицам, сопровождавшим его, покинуть сквер “Митрополичий сад” или прекратить выдвигать незаконные требования и угрожать гражданам. После этого Ивановым А. А. Была применена к Ветрову В. В. Физическая сила в виде попытки провести захват руки. Сопротивляясь действиям Иванова А. А., Ветров В. В. толкнул Иванова А. А. В область лица и нанёс ушибленную травму глаза, не повлекшую длительного расстройства здоровья.
С цель пресечь дальнейшие агрессивные действия граждан, находившихся с Ивановым А. А. В сговоре, Ветров В. В. Совершил угрожающие движения отобранной у Иванова А. А. нагайкой. В результате незначительные гематомы верхней части нижних конечностей получил Севастьянов Д. К., находившийся в сговоре с Ивановым А. А.
Данный факт подтверждается показаниями подследственного Ветрова В. В., потерпевшего Иванова А. А., свидетелей (много ФИО), а также видеозаписью, сделанной гражданином Грушко С. А..»
«Кажется, они решили крепануть “гомсомольцев” вместо меня», – подумал Виктор.
Он несколько раз перечитал абзац об «отсутствии в действиях Ветрова В. В. признаков деяний, квалифицируемых согласно ст 213 УК РФ как хулиганство».
И вот оно – «Уголовное дело по части 2 статьи 213 УК РФ в отношение Ветрова В. В. Прекратить за отсутствием состава преступления».
– Хорошо, – сказал Виктор, стараясь, чтобы его голос звучал буднично. – Где расписаться?
