Текст книги "Искатель. 2009. Выпуск №10"

Автор книги: Владимир Марышев

Соавторы: Сергей Саканский,Михаил Федоров,Юрий Достовалов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Остальные начальники на мои предложения только делали на лице кислую мину.

Да, свобода стоила гораздо большего, чем ящики коньяка или водки!

На следующий день Бурышев:

– Еще 50 тысяч…

– Так держать! Звони Рыбакову! Требуй еще… Тряси, как грушу!

И сам посылал по емейлу:

«Господину Рыбакову

oт fsb

Молодчина! Из вас получится крупный организатор! Я подыскиваю вам место в своем представительстве в Эмиратах…»

– Ты на что тратишь деньги? – меня проведал Шатун.

– Знаешь, надо; кое-какие вопросы решить…

– Именно, что решить. Надо исполнять контракты… Покупать трактора…

– Но меня, как видишь, не выпустили…

– Давай я поеду за деньгами в Москву!

– А тебе там дадут?.. Это ведь не по Волге с девочками рассекать…

– Завидуешь?

– А ты что же думал…

– Ничего, выйдешь, я тебе таких воронежских красоток приволоку, что про волгоградских забудешь…

– Это журавль в небе… А пока я тебе вот что скажу. С москвичами нужно только личное общение… Иди к Пахану и требуй, чтобы меня отпустили в отпуск. Обещай что угодно, но уговори!

Тем временем счет фирмы пополнялся.

И я только молил:

– Рыбаков, родненький! Поднатужься…

Только бы не оборвался золотой ручеек!

Для лучшей связи послал Рыбакову номер своего мобильного телефона, который пронес в зону Бурышев:

«Господину Рыбакову

oт fsb

Для оперативности… звоните по номеру… в любое время. Ваш Семен Борисович».

Шатун записался на прием к Полигрову.

– Товарищ полковник! У нас деловые предложения к вам… Мы можем заключить с вами контракт на покупку линии для изготовления бетонных плиток… Коробок под яйца… Это сейчас очень выгодное производство… Вы же знаете, что мэр обязал все городские тротуары выложить плиткой… Что на яйцефабриках не во что раскладывать яйца…

– Слушай, нам уже компьютер купили… Только толку от него… Ни одного прицепа не продали… Мне мой зам Казаков все уши прожужжал про какой-то Уругвай… А сам докладывает, что Фока пока не достал для колонии ни гвоздя!

– Но это пока… А я вам предлагаю дело! Только выпустите Семена Борисыча в отпуск… На несколько дней… Он сразу все организует… Плитку… Яйца…

– Я твово Фоку скоро отправлю назад в отряд… И будет колотить молотком и жрать баланду!

После такого разговора, который мне в красках живописал Шатун, я понял, что в запасе у меня остается совсем немного времени, и либо я удовлетворю аппетиты начальника и его заместителя по оперативной части и выскочу на свободу, либо загремлю на жительство в казарму.

Такого письма я еще не писал.

«Дирекции тракторного завода

oт fsb

Дорогие коллеги! Должен вам сообщить, что недавно мой человек был в командировке в Австрии, и его принимал Президент… После этого визита мне поступило предложение заняться лизингом автомобильных компаний… Ия сейчас нахожусь в раздумье: уходить ли мне с головой в новое дело и расторгнуть с вами контракт – что я понесу убытки, это пустяки, их я покрою! – либо все-таки выполнить соглашение… Но тогда вам следует ускорить платежи колхозников… Увеличить объемы… Ибо для моей фирмы, извините, накладно заниматься мелочевкой и унизительно вам напоминать о волоките колхозников».

Не знаю, ходил ли Рыбаков с моим письмом к директору, выясняли ли они по своим каналам, был ли представитель фирмы «СНГ-Лизинг» на приеме у австрийского президента, но залпом поступило сразу несколько платежей, и на счету «СНГ-Лизинг» оказался миллион.

Вроде теперь деньги есть.

Но как их передать Пахану?

Пони?

Чтобы не заподозрил Шатун!

Ведь он же ездил в Волгоград, и он уговаривал крестьян.

Чтобы не взбрыкнул Бурышев!

Он тоже был завязан в переговорах.

И мешок денег в колонию ведь не внесешь!

Первый же прапорщик обчистит.

Тем временем я предпринял последнюю попытку поговорить с Полигровым.

– Гражданин начальник! – под вечер я открыл дверь кабинета полковника. – Могу только…

И двинул по столу бумажку с цифрой «500000».

Тот молчаливо исправил «5» на «0», перед «0» дописал «1» и невозмутимо двинул бумажку назад.

– Свобода стоит дороже…

Я не мог ничего понять: что же произошло? Ой раньше соглашался на пятьсот тысяч… Пони – на триста… И у меня все сходилось…

Проведал Пони: И тот удвоил ставку…

Они что, сговорились?!

У меня таких денег на счете не было.

Я подумал: «Неужели знают про мои сделки с крестьянами?.. Неужели засветился?..» Но успокаивал себя: «Не может быть… Я слишком чисто работал… Связывался по емейлу только тогда, когда в кабинете никого не было… Если звонил по телефону, то вечером или ночью… Хотя могли пронюхать в банке… Они ведь знают про мою фирму «СНГ-Лизинг»… Тут хитростей не надо никаких… Сунь операционистке банка шоколадку, и она тебе всю распечатку счета «СНГ-Лизинг»…»

– Шатун меня заложил?.. Бурышев? – рвалось из меня.

Но проверить это я не мог.

5

Надо было действовать.

– Валерий! Срочно обналичивай миллион в векселя и неси мне! – связался я с Бурышевым по сотовому.

Ох, уж этот пострел!

Миллион обналичил.

Но векселя не принес.

Я заподозрил неладное. Каждый день часами при личных встречах и по телефону убеждал его до конца выполнить мое задание, а он либо отмалчивался, либо искал отговорки. Я сожалел, что у меня не было возможности посадить его в штрафной изолятор. Тогда бы он быстро созрел.

А время шло.

Стал проявлять беспокойство Рыбаков.

«Уважаемый Семен Борисович!

Вам перечислены авансовые платежи за трактора крестьянскими хозяйствами… Ольховского района на сумму… Еланского района на сумму… Исходя из пункта… договоров вы обязались в течение 10 дней после получения авансовых платежей купить… тракторов у нашего завода и поставить их крестьянам. Но до сих пор от вас на наш счет не поступило ни копейки… Не сомневаюсь в вашей порядочности и прошу считать это письмо напоминанием… Прошу ускорить перечисление денежных средств на счет завода».

Время накручивало часы.

Бурышев волынил. Если я дозванивался до него, то стыдил: «ты подводишь шефа», «ты гробишь сделку», «ты топишь фирму»; грозил: «выйду и сотру в порошок», «тебя сожгут заживо дома»…

Не действовало.

Подействовало лишь:

– Завтра выходит урка… Он придет к тебе за векселями.

Испугался Бурышев урку или нет, но на следующее утро он явился ко мне в техотдел. И положил завернутую в целлофан пачку зеленых картонок с надписью на каждой «Вексель Сбербанка номиналом пятьдесят тысяч».

– А где остальные? – пересчитал.

В пачке было только десять бумажек.

– Остальные Шатун повезет в Москву.

– Ты что?! – вырвалось у меня, но я сразу снизил тон. – И к кому?

– К тому, кого вы назовете. И привезет оттуда деньги на покупку тракторов.

– У-у… – провыл я.

Пятьсот тысяч были ни селу ни городу… Их не хватило бы ни на то, чтобы рассчитаться с Полигровым, ни на то, чтобы с Пони, ни тем более – с ними обоими.

– Чтобы завтра же у меня были еще таких десять бумажек! – я схватил Бурышева за шею. – Иначе!

– Нет… Такого не будет, – тот задрожал.

– Почему, милейший?

– Шатун категорически против.

– Кто твой хозяин: я или этот футбольный отморозок?!

– Вы, Семен Борисович. Но и Шатун… Он ездил и заключал договоры… Если что, ему не поздоровится в первую очередь…

– Да ведь бизнес любит риск!

Мы с ним ни о чем не договорились.

Бурышев ушел, а я дождался ночи, оторвал плинтус, поднял линолеум с пола и спрятал под него целлофановый пакет с пачкой векселей.

А Рыбаков наезжал.

«Уважаемый Семен Борисович!

Выйти на связь с вами не удается…»

Еще бы – удалось! Что бы я ему сказал?

«На ваш счет поступила предоплата от… от… миллион рублей… – продолжал выплывать текст на экране монитора. – Вам следует перечислить на наш счет… Крестьяне выражают беспокойство… Меня понижают в должности… Трактора готовы к отгрузке…»

Я слал:

«Господину Рыбакову

oт fsb

Крепись… Оплата произведена… Завтра вышлю платежку… Семен Борисович…»

И ждал: не появится ли Бурышев с остатками веселей, не придет ли с повинной Шатун, не случится ли, в конце концов, что-нибудь с Рыбаковым.

На следующий день получал:

«Уважаемый Семен Борисович!.. Денег на счет не поступило… Уточните банк и номер счета… Я уже заместитель начальника отдела…»

– Так тебе, олуху, и надо! – вырвалось у меня, и я, немного подумав, послал:

«Господину Рыбакову

от fsb

…Вышла ошибка… Запрашиваем деньги назад… по получении незамедлительно перечислим…»

В это время тучи над Рыбаковым сгущались. Прошло десять дней, а крестьяне трактора не получили. Они звонили на завод. Один из них приехал в Волгоград и отлавливал Рыбакова, который прятался от разъяренного крестьянина по цехам.

– Посевная идет! Пахать не на чем! – орал в пустоту цеха крестьянин, и эхо кружило вокруг ожидавших покупателей тракторов.

Директор завода пригрозил Рыбакову спустить с него три шкуры, если он не уладит конфликт, и распорядился усилить охрану.

Вечером Рыбаков отправлял:

«Семен Борисович!.. Моя жизнь в опасности… Если что произойдет с контрактом, мне не сносить головы…»

«Господину Рыбакову

oт fsb

Мне непонятна ваша трусость… Деньги вернулись… Завтра перечисляю…»

«Семен Борисович! Денег снова нет…»

«Господину Рыбакову

oт fsb

Я нахожусь в срочной командировке в Туле на два дня… Вернусь и разберусь в задержке…»

Я оттягивал время, надеясь уломать Бурышева принести оставшиеся векселя. Мне надо было только на метр шагнуть за забор колонии, а там бы я оказался куда дальше города мастеров-оружейников.

Звонил и через платок говорил:

– Квартира Бурышева?

– Да… Нет… Да…

– Так что: нет или да? Это дежурный по отделу милиции… На вас поступило заявление… Вам нужно срочно явиться… Вы…

– Зачем?..

– Придете и узнаете.

Я изучил характер недавнего школяра, но, видимо, не до конца.

Хотя он сразу мне перезвонил:

– Нами интересуется милиция!

На что я ему сказал:

– Срочно неси ценные бумаги ко мне!

Он взял и положил трубку.

И дозвониться к нему я уже не мог.

С пятьюстами тысяч я не мог решить ни один свой вопрос. Мало было – как Пахану, так и Пони.

Я вызвал Шатуна:

– Где Бурышев?

– Где векселя на пятьсот тысяч? – наехал на меня Шатун вместо ответа.

– Какие ты имеешь в виду?

– Какие тебе принес этот сосунок!

– В надежном месте… Сам видишь, под охраной собак! Ты бы лучше поволновался о других векселях!

Шатун ушел явно недовольный.

Я отбивался от Рыбакова.

«Семен Борисович! Еле выдержал два дня… Где деньги?»– пришло сообщение.

«Господину Рыбакову

от fsb

Уволил бухгалтера… Новый бухгалтер перечислит деньги…»

Снова мне:

«Семен Борисович!.. Ни руководство завода, ни меня, ни крестьян не интересуют ваши внутренние проблемы… Спутали ли счет в банке… Вы в Туле или в Колумбии… Уволили ли вы бухгалтера или нет… Где обещанные деньги? Проясните ситуацию…»

На такое мне приходилось посылать:

«Господину Рыбакову

oт fsb

Хватит паниковать… Вы коммерсант или нет… Я сверхзагружен… Но только из-за вас привезу деньги сам… Четыре миллиона векселями и два миллиона наличкой…»

У меня тем временем чесались от безделья руки. Я часами просиживал за компьютером, забыв даже про Уругвай.

«Семен Борисович! Рад, что вы успокоили нас… Ждем с нетерпением с вами встречи… Когда вы будете?»

Я подумал, что ответить. Мое воображение находилось на грани истощения. Казалось, что я уже исчерпал все возможные аргументы, могущие сдержать пыл Рыбакова.

Не знаю, повезло мне или нет, но Полигров уехал в командировку, и у меня появилась надежда.

Исполнять обязанности Полигрова остался Казаков, а он ждал развязки с Уругваем и еще был на моей стороне.

Я стал готовиться разговору с Казаковым.

Но разговору мешал Рыбаков:

«Семен Борисович! Куда вы делись?.. Связь отсутствует… Ваш директор Бурышев куда-то пропал…»

«Господину Рыбакову

oт fsb

Я уволил Бурышева… Он не справился со своими обязанностями…»

«Семен Борисович! Какая нам разница, уволили вы Бурышева или нет… Мы ждем денег… Посевная в разгаре… Крестьяне вот-вот разнесут забор и угонят трактора…»

«Господину Рыбакову

oт fsb

Как вам не стыдно! В моей фирме проблемы, а вы такое…»

Только и успевал отвечать.

Но, не теряя надежды завладеть миллионом, каждый день звонил Шатуну:

– Найди Бурышева!

На очередной запрос Рыбакова я ответил:

«Господину Рыбакову oт fsb

…Выезжаю завтра… Буду после обеда».

По моим предположениям, с утра должен был появиться Шатун. Если бы он нашел мне Бурышева, я бы заставил того отдать векселя. На это у меня в столе уже лежали две заточки.

Рыбаков потерял терпение, и его сигналы ежеминутно приходили ко мне на сотовый.

В обед не выдержал и позвонил ему:

«Подъезжаю к Волгограду… Осталось восемьдесят километров… Жди…»

Вы бы слышали возглас успокоения Рыбакова.

Но что оставалось делать мне: ни Шатуна, ни Бурышева, ни миллиона.

И никак не мог сосредоточиться на разговоре с Казаковым.

Уже Казаков занервничал:

– Что шлет нам Уругвай? – спросил, заглянув в техотдел.

– Согласуют с послом… – ответил я, занятый одним: что отвечать Рыбакову.

В шесть вечера позвонил Рыбакову: «Говорит водитель Фоки… Семену Борисовичу стало дорогой плохо… Его госпитализировали… Врачи говорят – у него инфаркт», – и отключил сотовый, когда из телефона зазвучало: «В какой больнице?.. Где деньги?.. Векселя?..»

Я представлял, что творится на душе заместителя начальника отдела, но меня больше волновали мои проблемы.

Я прикидывал, сколько волгоградцы потратят времени, пока обзвонят все больницы на пути к Волгограду и разберутся.

Чтобы окончательно спутать им карты, я ночью набрал домашний номер Рыбакова.

– Он курит на кухне, – подняла трубку жена.

– Ничего, пригласите его! Это очень срочно… – заговорил через платок.

– Слушаю, – раздался хрип на другом конце провода.

– С вами говорит начальник службы безопасности концерна «СНГ-Лизинг»… К вам в Волгоград выехал наш президент Фока… Мы нигде его не можем найти… Дайте пояснение…

– Он, он, звонил, водитель… Больница… Инфаркт… – залепетал Рыбаков.

– Какая больница! Какой инфаркт! Вы похитили его… Вами займутся… Вы поплатитесь…

Я отключил телефон. Смахнул с микрофона платок.

Мне было и смешно и не до смеха.

Под утро я еще раз набрал номер Рыбакова и уже сослался на могущественную структуру:

– С вами говорят из ФСБ… – я ведь указывал свой адрес fsb. – Под нашей крышей находится концерн…

Как повел себя Рыбаков после такого, мне трудно предположить. Может, забился под стол, спрятался в тростниках на берегу Волги, залег на дно в самой глухой деревне, а может, отправил семью к родственникам и сам бросился в бега. Кто это знает.

6

Меня повергло в нокаут известие, в миг облетевшее колонию:

– Новый начальник… Полигрова забрали в столицу…

«Выцыганил должностенку», – чуть не скрутило меня.

Я упускал время, отбиваясь от Рыбакова. А мой основной вопрос повисал в воздухе.

Метнулся к Казакову:

– Пока вы начальник… Дайте команду выпустить меня в отпуск… Я вам… – вытащил пачку векселей. – Там пятьсот тысяч!

Я знал, что волевым решением Казакова меня могли выпустить из зоны.

– Это что, кредит из Уругвая? – не поняв, о чем идет речь, спросил Казаков.

– Да, из Уругвая… – поперхнулся я.

– Хорошо, – протянул Казаков.

– Отпустите в отпуск! – закричал я.

– Э, не… Я отпуск на себя не возьму! Это начальник…

– Но вы же еще исполняете его обязанности!

– Если бы, – подполковник показал бумажку с телетайпа.

– У-у-у, – провыл я, выбегая с пачкой из кабинета.

– Оприходуйте кредит в бухгалтерии! – раздался мне вслед голос подполковника.

– Еще чего…

Я успел сунуть пакет под линолеум в техотделе, когда за мной прибежали опера. Но ни просьбы отдать векселя по-хорошему, ни угрозы размазать меня по стене, ни сгноить в штрафном изоляторе не сломили меня: ценные бумаги я не отдал. Не помогла им даже собака, которая не унюхала пакет – я туда предусмотрительно сунул щепотку табака.

В колонии целую неделю продолжался шмон. Перевернули все кровати, обыскали все станки в цехах, столы в заводоуправлении, залезли в вытяжные трубы в столовой, разобрали до винтика компьютер, отдирали даже обивку со стульев, но тщетно.

А меня перевели в казарму.

Однажды за мной пришли, дали пять минут на сборы, провели мимо окон техотдела, где хранился пакет с векселями. Я мысленно простился с ценными бумагами:

– Ждите меня, голубки!

Меня не покидала надежда вернуть их себе.

Утолкали в автозак и куда-то повезли.

Когда автозак остановился и распахнулась дверца, я увидел двор следственного изолятора.

Почему меня привезли сюда, до меня дошло, когда я оказался на очной ставке с Шатуном.

– Это все он, он, – вырвалось у Шатуна. – Он меня послал… Он меня заставил… Он хапнул…

– А ты? – огрызнулся я.

На очной ставке я узнал, что крестьяне обратились в правоохранительные органы. Их погоняли по милициям, прокуратурам, арбитражным судам, и вот делом занялся следователь.

Следователь мне рассказал, что когда Рыбакова нашли где-то за Уралом и сказали ему, что Фока Семен Борисович зэк и отбывает наказание, у него помрачилось сознание и он с нервным расстройством угодил в психушку. До сих пор лечится в суицидном отделении и беспорядочно кричит:

– Трактора… Аэробусы… Китай… Инфаркт… ФСБ…

В камере со мной оказались такие же сокамерники, которых было полно в зоне: хулиганы, грабители, наркоманы, убийцы. Меня мучило такое соседство и вдвойне гнало на свободу. Я искал пути, как выбраться отсюда.

Долго в голову ничего не приходило, пока…

Под моей койкой поселился парень, у которого назревал суд по краже.

Почитав его обвинительное, я сказал:

– Хочешь всю оставшуюся жизнь прожить не у себя в Сапоговке, а за границей на Канарах?

– Еще бы! – загорелся парень.

– Дам тебе сто тысяч, только ты…

О таких деньгах парень не слышал. Им в колхозе платили по три сотни рублей в месяц, и то нерегулярно.

Я дал ему расписку.

Для верности вечером сыпнул ему в чай снотворного, переложил его на свою верхнюю койку, а сам лег на нижнюю.

Когда за ним пришли:

– …на суд!

С койки поднялся я.

И направился к выходу.

Никто из сокамерников не вымолвил и слова: все были прицикнуты. Понимали, что, возмутись кто, я бы не оставил на том живого места.

У каждой звякающей железом двери спрашивали:

– Фамилия?

Я знал фамилию парня и отвечал.

– Имя? Отчество?

Я снова отвечал.

– Родился?.. Проживал?..

Все это я прочитал в обвинительном заключении и легко говорил, не вызывая ни у кого сомнения. Внешне мы были с ним похожи.

Уже на выходе во двор следственного изолятора в мое лицо вгляделся дежурный капитан, но у меня не дрогнул ни один мускул.

Конвойным было не до выяснения, кто я, и меня довезли до суда.

Судья спросила, как спрашивали в следственном изоляторе: фамилия, имя, отчество, родился…

– Что окончил?

Я чуть не ляпнул:

– Московский физико-техни…

Но тут же поправился:

– Сапоговскую восьмилетнюю школу…

Судья:

– Признаете себя виновным в краже?

– Признаю, – ответил я, потупив голову.

– Расскажите, как все было.

Я рассказал то, что прочитал в обвинительном заключении, что зашел в коровник, увидел телёнка, накинул ему на шею веревку, вывел… Должен вам признаться, что я ни разу в жизни не прикасался не только к теленку, но и к корове, козе, барану…

Судья была удовлетворена: не надо было ничего доказывать.

Выступил прокурор, который за то, что я «раскаиваюсь в содеянном», «способствую установлению истины», просил назначить мне наказание условно.

Адвокат, которого ни я, ни парень, что остался в камере, – это был адвокат по назначению – не видели, согласился с прокурором.

После слов судьи:

– …Приговорить… Возможно исправление без отбытия наказания… Считать наказание условным… Освободить в зале суда…

Щелкнул замок наручников.

Я оказался на свободе.

Свобода! Разве мои чувства передашь? Когда столько лет парился за решеткой, пахал в цеху, мучился, столько положил сил, чтобы преодолеть колючую проволоку, и вот наконец-то я дышу полной грудью!

Что-то разогнулось во мне, и спустя несколько минут я уже был вне видимости конвоя.

Конвой на автозаке поехал отдавать документы в изолятор. Милиционеры радовались тому, что не пришлось до вечера куковать со мной в суде, а потом везти меня обратно.

Я понимал, что через час-другой в изоляторе спохватятся и подымется переполох. Конвой отдаст документы, пройдет проверка, и тайное сделается явным.

Вставал вопрос: что делать?

Куда податься?

К Бурышеву? Но зачем? Полмиллиона он вернул крестьянам во время следствия…

В зону, забрать векселя?

Но разве сумел бы я сделать шаг по колонии, в которой меня знала каждая собака.

Подкараулить Пони?

Он сразу бы клюнул! Но вот отдал ли бы мне векселя, это было сомнительно…

И я, пока не стемнело, поспешил на вокзал… Надо было скорее убираться из Воронежа.

На Украину, решил я. А там достану украинский паспорт – и в Чехию! И за дело! Хватит прозябать…

Мои должники – новоявленные домовладельцы – ждали своей очереди…

Но как двигаться в черной робе?

На ближайшей стройплощадке в бытовке снял с вешалки рубашку, брюки, повесил на крючок робу и, захватив ботинки, оставил свои. Я почувствовал при этом, как горят щеки. Замечу, я воровал впервые в жизни. До этого я только проучал лохов и проходимцев, но никогда не крал.

Попросил пожилую проводницу пустить меня в тамбур поезда, уходящего на юг.

– Уголь мне для печки натаскаешь? – спросила она.

Я согласился.

Знал, что на станции Чертково с одной стороны железнодорожного пути территория России, а с другой – Украины.

Искать другой дороги не надо. Только сверни с перрона направо по ходу поезда.

Я приник головой к стеклу и забылся. Мне рисовался Крещатик в Киеве, Карлов мост в Праге, Статуя Свободы в Нью-Йорке…

Какой шок пронизал меня, когда в тамбур покурить вышел…

Кто бы вы думали?

Не поверите.

Я тоже своим глазам не поверил.

Шатун.

Футбольная команда ехала на матч.

– А, попался, – зашипел Шатун. – Ребята! Это мошенник! Мочите его!

– Обижаете, и ни какой я не мошенник! – возмутился я.

Но меня сбили с ног. И уже удары защитников, полузащитников, нападающих посыпались не по мячу, а по моим бокам.

– Сволочь! Я из-за тебя… – летело с губ Шатуна.

– Что вы к нему?! – прибежала проводник.

На ближайшей станции меня сдали милиции. И свобода снова замелькала передо мной миражом.

На суде я увидел крестьян. Вы думаете, я их пожалел? Нисколько… Мне было обидно, что у нас в России сплошь такие вахлаки… Им пальчиком перед носом помаши, и они готовы… А будь у них голова на плечах, никогда бы не отдали деньги первому встречному… Понимаю, сами захотели надуть… Рыбаков? Он тоже раскатал губы… Пахан? Его, говорят, когда все выплыло, уволили…

Меня мотало по колониям. Я забывал чешский, польский и английский языки и все больше разуверивался в том, что когда-то окажусь на свободе… Кто-то называл меня Героем зоны, кто-то Героем нашего времени, а мне так и не удалось всех недотеп проучить… Вы спросите, что с векселями, оставшимися в зоне? Их нашли при ремонте. Обналичили в банке, деньги оприходовали в колонии и построили на них клуб, который среди осужденных до сих пор носит мое имя.