Текст книги "«…Я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно»: Письма Д.И. Кленовского В.Ф. Маркову (1952-1962)"

Автор книги: Владимир Марков

Соавторы: Дмитрий Кленовский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

17

26 апр<еля19>55

Дорогой Владимир Федорович!

Простите, что долго не отвечал на Ваше мартовское письмо, но у нас стряслась беда… Пишу Вам из Мюнхена, куда 10 дней тому назад отвез в автомобиле скорой помощи жену на операцию (почки). Мучилась она с ними уже давно, но на Пасху боли стали невыносимыми, и операция поэтому неизбежна, а то могут произойти разные опасные для жизни неприятности. Я заручился одним из лучших в Мюнхене хирургов (в нашем медвежьем углу оперировать ее вообще было некому), и операция сама по себе не представляла бы опасности, если бы не сердце, которое под сомнением и может операции не перенести – меня уже на этот счет предупредили. Мы с женой исключительные друзья, а потому очень тяжело все это переживаем. Каждая операция – риск, а с плохим сердцем – втройне. И идешь на операцию вроде того как на смерть, а с близкими перед нею прощаешься как если бы навсегда…

Жену удалось устроить в бесплатную больницу, но хирурга по своему выбору, более совершенный наркоз и т. д. должен оплатить я сам – бесплатному хирургу довериться было никак невозможно. Залезаю в долги, из которых еще не знаю, как и выпутаюсь… Я тоже живу в Мюнхене, дабы за всем проследить, да к тому же мои посещения жены – ее единственное утешение и поддержка. А вообще она нервничает, почти не спит, не ест. Помимо тяжелого душевного состояния, в общей палате шумно, беспокойно…

Если соберетесь написать, то адресуйте письмо в Traunstein, мне перешлют, а то мой мюнхенский адрес непрочен (собираюсь переменить гостиницу).

Был у Степуна и Ржевских[98]98
  Ржевский Леонид (наст, имя и фам. Леонид Денисович Суражевский (до 1969); 1905–1986) – литературный критик, литературовед, преподаватель вузов Москвы, Орехова-Зуева, Тулы. С июля 1941 г. на фронте, с октября 1941 г. в плену, с 1944 г. в эмиграции в Германии. Главный редактор журнала «Грани» (1952–1955), преподаватель Лундского университета (1953–1961), один из основателей издательства «Товарищество зарубежных писателей» (1959–1970). С 1963 г. в США, преподаватель Оклахомского университета (1963–1964), профессор Университета штата Нью-Йорк (1964–1973), затем профессор Русской школы Норвичского университета, член редколлегии «Нового журнала» (1975–1976).


[Закрыть]. Первый все так же бодр, речист; в начале мая едет в Рим рыться в архивах Вяч. Иванова. Ржевский очень занят, совсем не имеет времени для собственной литер<атурной> работы, а потому, подлатавшись, собирается к 1 сент<ября> вернуться в Швецию, где он продолжает числиться на службе. А подлататься в Мюнхене у американцев можно… Л.Д. получает что-то между 2 и 3 тысячами марок в месяц (покупает автомобиль), что в 5–6 раз выше хорошего немецкого жалованья, имеет великолепную бесплатную квартиру с мебелью, коврами, постельным бельем, посудой и даже с несколькими десятками разных рюмок и бокалов. Кроме него на радиостанции работают Чиннов, Вейдле, Газданов[99]99
  Газданов Гайто (Георгий) Иванович (1903–1971) – писатель, участник Белого движения. С ноября 1920 г. в эмиграции в Константинополе, с 1923 г. В Париже. С 1942 г. участник французского Сопротивления, сотрудник радиостанции «Освобождение» (позже – «Свобода») (1953–1971).


[Закрыть]. С последним познакомился у Ржевских: своего рода «гримаса эмиграции» – офранцузившийся осетин, с пестрыми кавказско-парижскими чертами характера.

Намечалось было издание моей новой, третьей, книги, но сейчас мне не до нее, и дело отложено до «лучших дней» (если они вообще будут…).

Вышли ли уже «Опыты» с В<ашей> поэмой?

Искренне преданный Вам Д. Кленовский

18

10 июля 1955

Дорогой Владимир Федорович!

Простите, что так давно не писал и до сих пор не ответил на Ваше, полученное еще в мае, письмо. Были, однако, чрезвычайно уважительные причины, о которых Вы, вероятно, догадываетесь, если не позабыли содержания моего апрельского письма. Я был совершенно выбит из колеи операцией жены, сопровождавшейся разного рода осложнениями. Даже и сейчас, хотя жена уже давно «дома», состояние ее внушает разного рода опасения. Что-то в операции (камни в почках), хотя ее делал один из лучших мюнхенских хирургов, по-видимому, не удалось, и жена не только не находится на пути к выздоровлению, но по-прежнему страдает от сильных болей и совершенно еще не может двигаться. Были и большие материальные затруднения (больница была бесплатная, но хирурга пришлось оплатить), которые лишь в самое последнее время удалось преодолеть. Вот все это, естественно, и отразилось на моей корреспонденции даже с самыми симпатичными мне людьми, и я надеюсь, что они (в том числе и Вы) поймут меня и не будут за это в обиде.

Жену оперировали в Мюнхене, и, чтобы проследить за всем, я сам на месяц туда переселился. Впервые познакомился при этом с Ржевскими, а у них – кое с кем из русских парижан, превратившихся в мюнхенцев: Газдановым, Чинновым и др. Все они работают на радиостанции «Освобождение» и устроены великолепно, настолько, что Ржевские, например, уже автомобиль купили и едва ли, думается мне, вернутся в Швецию. Июнь они провели в Италии, на Ривьере, у Ширяева[100]100
  Ширяев Борис Николаевич (1889–1959) – прозаик, журналист, участник Первой мировой войны и Белого движения. В 1920 г. арестован органами ГПУ и отправлен на Соловки, в 1929 г. освобожден, сослан в Среднюю Азию, с 1932 г. в Москве, вновь арестован, сослан в Ставрополь. С 1944 г. в эмиграции в Белграде, с 1945 г. в Италии.


[Закрыть]. Был, конечно, и у Степуна, который, однако, вскоре уехал в Рим разбирать рукописи Вяч. Иванова. После «прихода к власти» Иваска я перестал получать «Опыты», т<ак> ч<то> № 4 не видал и не смог – к большому моему огорчению – прочесть в окончательной редакции Вашу поэму. Написали ли Вы еще что-нибудь? Неужели Вы совсем отказались от «мелких» стихотворений и иначе как в поэмах вообще больше не высказываетесь? Какую прессу имеет В<аша> поэма из № 4 и как Вы ее назвали?

Я веду сейчас переговоры об издании новой, третьей, книги стихов. Еще не знаю, что получится. При частичном собственном финансировании дело было бы уже в шляпе, но сейчас я такой возможности совершенно лишен.

«Грани», как Вам, наверное, уже известно, с № 26 меняют свой облик, становятся органом подчеркнуто политическим. Ржевский от редакторства отказался. Планы и мечты новой редакции – фантастические: журнал, мол, прямо-таки хлынет за железный занавес!

Сердечный привет! Искренне Ваш Д. Кленовский

19

15 авг<уста19>55

Дорогой Владимир Федорович!

Получил Ваше интересное письмо. Как раз перед этим мне удалось достать на прочтение № 4 «Опытов». Все Ваши изменения в поэме мне очень понравились, но 2 вещи огорчили:

1) Отсутствие названия. Нельзя такую длинную вещь его лишать, это даже и отзывы о ней как-то затрудняет. Ну что было бы, если б, скажем, «Мцыри» или «Граф Нулин» остались «безымянными»? Как писать через 10 лет о Вашей поэме? «Стихи В. Маркова, напечатанные в № 4 “Опытов” и начинающиеся словами “Часы холодной смерти” сыграли огромную роль в развитии русской поэтической мысли XX века»? Ведь Ваши «Гурилевские романсы» то и дело вспоминают критики, а как бы они это делали, если бы поэма была без названия? Вы совершили большую ошибку, отбросив название! Самое плохое лучше, чем никакое!

2) Две строки многоточий на стр. 14. Зачем это Вам понадобилось? Ведь 2 оставшиеся строки беспомощно повисли в воздухе! Кроме того, многоточие в книге стихов всегда что-то подразумевает – либо богохульство, либо неприличие, которые автор не мог по цензурным соображениям опубликовать (прежде бывали и соображения политические). Примеры сему мы видим в стихах Пушкина, Ал. Толстого, М. Кузмина и т. д. И Вас тоже будут в чем-то подобном подозревать, причем политические причины в Америке отпадают, поскольку остаются только первые две. Нехорошо!

Что касается отзывов о поэме, то сегодня прочел еще один – Н. Андреева в «Рус<ской> мысли» от 29 июля – и спешу послать Вам вырезку (вся статья очень большая, на 2 подвала, об «Опытах» вообще)[101]101
  В своей статье об «Опытах» Н.Е. Андреев писал: «Марков – поэт с вызовом. Вся поэма – игра, не лишенная остроумия, удачных мест, больших тем, нарочито излагаемых “размером Гостомысла”, отдельных стихов, сами собой входящих в память. Техническое и поэтическое дерзание Маркова будут приветствовать все, кто ценит поиск в поэзии, поиск, как в данном случае, опирающийся на совершенную технику, изощренный вкус и на чувство языка. Может быть, эти ценители слегка посетуют на некоторые длинноты, в некоторых частях произведения, но сие – вещь спорная» (Андреев Н. Заметки о журналах: «Опыты» III и IV // Русская мысль. 1955. 29 июля. № 784. С. 4).


[Закрыть]. Адамовича[102]102
  Рецензируя № 4 «Опытов», Адамович отозвался о поэме Маркова весьма амбивалентно: «Поэма Маркова – вещь сама по себе для “Опытов” не столь характерная, но достойная того, чтобы на ней остановиться. В ней есть кое-что от Хлебникова и довольно много от Агнивцева или другого поставщика стихотворных лубков. Дисгармония стилей мучительна, а все-таки настоящее дарование дает себя знать повсюду, даже и в срывах. Так сквозь неудавшийся снимок догадываешься иногда о прелести отраженного в нем лица: смотришь, морщишься и любуешься» (Адамович Г. Несколько слов о журнале «Опыты» // Новое русское слово. 1955.19 июня. № 15758. С. 8).


[Закрыть] не читал, но ведь он вообще Вас очень ценит, и я не представляю, чтобы он высказался плохо. Впрочем, в его манере – одновременно и похвалить и выругать, и не понимаешь иногда, что перевешивает. Неужели Вы считаетесь с мнением Глинки?[103]103
  Глинка Глеб Александрович (1903–1989) – писатель, член литературной группы «Перевал» (в 1927–1932), консультант издательства «Советский писатель». Во время войны попал в плен, находился в лагере для военнопленных в Польше, после войны жил во Франции, затем в Бельгии и в США, сотрудник «Нового журнала». Адамович упоминает его сборник «В тени: Избранная лирика» (Нью-Йорк, 1968). Подробнее о нем см. в кн.: Глинка Г. Собр. стихотворений / Сост., вступ. ст. Г.Г. Глинка; послесл. Н. Коржавина. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 1997.


[Закрыть] Елагин прекрасный поэт, но в философии сущее дитя, т<ак> ч<то> не ему о ней в Вашей поэме судить. Терапиано, как мне кажется, человек завистливый и боится похвалить что-нибудь действительно хорошее, скорее похвалит что-нибудь средненькое, того, кто ему, «мэтру», не конкурент; но если автор признан, то и Терапиано начинает подпевать в тон, чтобы не показаться дураком. Отбросив таким образом тех, кто Вашей поэме не судья, получаем несомненный ее успех, да иначе и быть не могло, ведь поэма в своем своеобразии своего рода новое слово в поэзии. Но Вы, вероятно, правы, что она не для каждого прозвучит и заставит трепетать не каждое сердце и что причина этого лежит, как Вы выразились, в «опыте советской России».

«Литер<атурного> современника»[104]104
  Речь идет об издании: Литературный современник: Альманах. Мюнхен, 1954. Среди материалов альманаха была и публикация Маркова «Из дневника “нового” эмигранта» (с. 201–205).


[Закрыть] я не читал. Его мне не прислали, ибо я отказался дать туда стихи. Но мои корреспонденты жалуются на Вас: Вы там будто бы упомянули, что Пушкин написал «Пиковую даму» во Флоренции. Вы, конечно, не могли так ошибиться, вероятно, корректор подвел?

Что Гуль не принял Вашей статьи о Есенине[105]105
  Статья Маркова «Легенда о Есенине» вскоре была опубликована в «Гранях» (1955. № 25. С. 139–162).


[Закрыть] и стихов Моршена – это уже явное неприличие. Я бы на Вашем и его месте перестал там печататься. И Вы и Моршен уже достаточно ответственные за свои произведения авторы и ничего плохого редакции предложить не можете, могут быть только более или менее удачные вещи, и эти последние редакция должна, так сказать, in Kauf nehmen[106]106
  Принимать как есть (нем.).


[Закрыть], зная, что последуют и первые, а не капризничать.

Вы пишете, что как поэт Вы «совсем непризнанны». По-моему, Вы заблуждаетесь. У Ваших стихов много друзей, я это знаю по своей переписке (а она у меня весьма обильная). Причем все это люди с настоящим литературным вкусом. Конечно, в кругах мещанских «поклонников» у Вас не будет.

Спасибо за добрые пожелания жене. Ей постепенно становится легче, хотя рана иногда еще очень сильно болит и движения затруднены.

У меня идут переговоры с «Рифмой» (по ее инициативе) об издании моей третьей книги. Необходимо, однако, и мое материальное участие в этом деле, поскольку ни стандартный объем издательства (48 стр.), ни, особенно, тираж (200 экз.) меня не устраивают, а повысить эти цифры они отказываются. Вот тут-то и загвоздка.

Сердечный привет от нас обоих Вашей супруге и Вам.

Искренне преданный Вам Д. Кленовский

20

26.9.55

Дорогой Владимир Федорович!

Письмо Ваше, конечно, получил. О «Гурилевских романсах» кроме Одоевцевой вспоминали еще Адамович в «Н<овом> р<усском> слове» (статья «Новые голоса»[107]107
  Адамович писал о поэме в обзоре: «Есть в его “Гурилевских романсах” что-то несомненно “свое”, бесспорно подлинное, еще неясное, то вспыхивающее, то гаснущее, но явно отвечающее тому, что отличает поэта от рядового стихотворца. Стихи мало отчетливые <…> сплошной туман. Марево, а то даже и сон: где кончается реальность, где начинается видение, – проследить не легко. Но это стихи не выдуманные, а как будто сами собой возникшие, и это-то в них и прельщает. Это-то и внушает надежду, что Марков в нашей поэзии – не “гость случайный”, а человек, который должен бы оставить в ней какой-то след» (Адамович Г. Новые голоса // Новое русское слово. 1954.6 июня. № 15380. С. 8).


[Закрыть]), Иваск и еще кто-то. Вообще, поэма запомнилась. Что касается «Пиковой дамы», то в том же № «Литер<атурного> современника», в статье о Чайковском[108]108
  Поплавский Ю. Последняя встреча с Чайковским // Литературный современник: Альманах. Мюнхен, 1954. С. 284–287.


[Закрыть] сказано, что он ее писал в Клину, а один мой знакомый (музыкант) уверяет, что опера частично написана в России, частично в Clarens на Женевском озере. Не знаю, кто прав.

Тираж в 200 экз. для меня мал, поскольку «След жизни»[109]109
  Кленовский Д. След жизни / Предисл. Н. Берберовой. Франкфурт-на-Майне: Сполохи, 1950.


[Закрыть] за 2 года разошелся в 500 экземплярах, а из 700 экземпляров «Навстречу небу»[110]110
  Он же. Навстречу небу. Франкфурт-на-Майне: Иверни, 1952.


[Закрыть] остались сущие пустяки в некоторых магазинах «Посева». На новую книгу предварительные заказы превысили уже 500 экз. (100 берет Сан-Франциско, 300 – «Посев» и т. д.), т<ак> ч<то> придется увеличить тираж до 800–850. Как же тут управиться с 200!? Ведь допечатывать дополнительно нельзя. Поскольку «Рифма» не шла ни на такой тираж, ни на желательные мне формат и объем – я от ее услуг отказался и издаю книгу сам с помощью двух заокеанских друзей, с которыми расплачусь по мере реализации издания. Рукопись уже в мюнхенской типографии и на днях должна пойти в набор. Думаю, что из печати книга выйдет недели через 3–4. Называться она будет «Неуловимый спутник»[111]111
  Он же. Неуловимый спутник: Четвертая книга стихов. Мюнхен: Сполохи, 1956.


[Закрыть] и на 48 страницах содержать 36 стихотворений, написанных в 1952-55 гг., из них 29 – нигде еще не опубликованных. Внешне книга будет точной копией первых двух. Между прочим, стоимость издания гораздо дешевле, чем в Америке и Париже, т<ак> ч<то> С. Маковский свою новую книгу стихов тоже будет печатать в Мюнхене. Рекомендую это и В<ашему> вниманию.

Правильный ли у меня адрес Моршена (1072 Hellam. Monterey)? 5 недель тому назад я ему написал насчет некоторых возможностей издания его сборника стихов, но до сих пор, к великому моему удивлению, не имею ответа.

Тарасова[112]112
  Тарасова Наталья Борисовна (1922–2006) – критик, затем заместитель редактора и редактор журнала «Грани».


[Закрыть] пишет, что «гвоздем отдела литературной критики» в № 25 «Граней» будет Ваша статья о Есенине. Жду ее с большим интересом. Тарасова же пишет, что № 27 задуман как «китайский», со статьями о китайской классической поэзии и современной литературе, с переводами китайских новелл и т. д. Мудрят что-то… Журнал «повернулся лицом» к СССР (куда не проскользнет ни одного №!) и – по-видимому – спиной к эмиграции. Жаль, ибо в эмиграции он постепенно получил признание.

Со здоровьем у нас нехорошо, скучно подробнее писать об этом…

Привет супруге.

Душевно преданный Д. Кленовский

21

<декабрь 1955 г.>[113]113
  Датируется по содержанию.


[Закрыть]

Дорогой Владимир Федорович!

Простите, что долго не отвечал на Ваше письмо от 19 октября – занят был своей книгой, книгой стихов С. Маковского[114]114
  Маковский С. В лесу: Седьмая книга стихов. Мюнхен, 1956.


[Закрыть], которая печатается в той же мюнхенской типографии, а главное – моей больной женой, которая, не успев отдышаться от одной операции (камни в почках), заимела камни в желчном пузыре и находится тем самым в преддверии второй, ибо иначе помочь нельзя, можно только по мере возможности отдалять эту необходимость. Настроение поэтому у нас обоих самое тяжелое… Сколько же можно?

Книга моя вышла, и я отправил ее Вам 20 ноября, вероятно, вскоре до Вас доберется. Кажется, я писал Вам, что с «Рифмой» я разошелся и издание финансировали двое друзей, с которыми я рассчитаюсь по мере реализации книги. «Рифма» ограничивала меня и объемом (уместилась бы лишь половина стихов), и тиражом (200 вместо необходимых 750), и малым форматом. Можно было бы все увеличить на свой счет, но разница между таким «коллективным» изданием и своим собственным была бы столь незначительна, что я решился на второе, тем более что как раз в это время друзья предложили мне свою помощь.

Мандельштама я имею и даже… в двух экземплярах, от обоих редакторов. Многое простится Чех<овскому> изд<ательст>ву за эту книгу[115]115
  Мандельштам О. Собр. соч. / Под ред. и со вступ. ст. Г.П. Струве и Б.А. Филиппова. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1955.


[Закрыть]. Что явилось для меня своего рода открытием – это проза М<андельштама>. Глеб Струве писал мне, что делаются попытки издать на стороне и второй том, но вряд ли, думается мне, что-нибудь получится[116]116
  Второй том этого издания не вышел, но спустя десять лет, в 1964 г., составители приступили к выпуску четырехтомного собрания сочинений Мандельштама, которое завершили в 1981 г.


[Закрыть].

Ваши воспоминания[117]117
  Имеются в виду воспоминания Маркова о студенческих годах в советском Ленинграде «Et ego in Arcadia» (Новый журнал. 1955. № 42. С. 164–187).


[Закрыть] в № 42 «Нов<ого> ж<урнала»> прочел с исключительным удовольствием. Почему Вы ставите на себе крест как на поэте (так Вы пишете в письме)? Вы молоды, и Ваш творческий путь может еще много раз не только повернуть к новому, но и вернуться к старому своему выражению. Во всяком случае, поэтическое нутро у Вас есть и Вам от него не избавиться!

Насчет точек как литературного приема, что ли, я с Вами не согласен. Они меня у всех (даже и у Пушкина) только раздражают. На мой взгляд, они показывают только, что автор спасовал перед какой-то трудностью, словесной или смысловой, безразлично.

Ваши объяснения насчет Чайковского настолько убедительны, что в те газеты или журналы, которые подвергли Ваши слова сомнению, стоило бы послать фактическое опровержение. Я сообщил о них тем из моих знакомых, которые в Вас усумнились. Но почему Вы написали мне так: «…которое Модест Чайковский сварганил для Кленовского (!?)»? Если бы не (!?), я бы принял это просто за описку.

Известно ли Вам, что в СССР выходит восьмитомное собрание сочинений Бунина[118]118
  В 1956 г. вышло пятитомное собрание сочинений И.А. Бунина.


[Закрыть] и что поэт Ладинский[119]119
  Ладинский Антонин Петрович (1896–1961) – поэт, прозаик, журналист, участник Первой мировой войны и Белого движения. С 1920 г. в эмиграции в Египте, с 1924 г. в Париже. Один из организаторов Союза молодых поэтов и писателей (1925), сотрудник редакции газеты «Последние новости», с 1944 г. член Союза русских патриотов, сотрудник редакции газеты «Советский патриот». В сентябре 1950 г. выслан из Франции, жил в Дрездене, в марте 1955 г. вернулся в СССР.


[Закрыть] (смотри антологию Иваска и издания «Рифмы») уехал «домой» и пишет статьи в «Лит<ературной> газете»?

Искренне преданный Вам Д. Кленовский

22

5 янв<аря19>56

Дорогой Владимир Федорович!

С большим интересом прочел Ваши высказывания по поводу моей новой книги. Вашим суждениемя очень дорожу, ибо Вы в своих литературно-критических мыслях талантливы, умны и своеобразны. У Вас зоркий глаз, легкая и вместе с тем крепкая хватка, и можно только пожалеть, что Вы предпочитаете иметь дело с именитыми мертвецами, игнорируя живых, которым Вы могли бы быть полезнее, чем первым. С наслаждением прочел и Ваши воспоминания в «Нов<ом> ж<урнале»>, и статью о Есенине в «Гранях». В то, что со стихами Вы не распрощались и русской поэзии еще и в этом отношении послужите – твердо верю. Не умаляйте свою поэму о Ладе – в ней все Ваши качества, и она очень, очень хороша. Мне лично немногое за эти 10 лет доставило такое удовольствие, как она.

Я получаю много хороших отзывов о «Спутнике», притом немало от людей, с мнением которых нельзя не считаться. Все сходятся на том, что эта книга лучше предыдущей. Отбор наиболее понравившихся стихов очень пестрый, и можно сказать, что на всякий товар есть купец. Наибольшее количество голосов собрали 4 царскосельских стихотворения. Берберова называет их шедеврами, Н. Ульянов (оказавшийся большим моим почитателем) пишет, что они «пронзают душу», в этом же смысле высказываются Анна Присманова, С. Маковский и др. Затем идут «Прощание с телом», «Дряхлеют вечные слова», «Раз в году», «Как поцелуй через платок» и др. Разнообразие в отзывы внес Родион Березов, предавший книгу анафеме. Он обвиняет меня в том, что я забыл о Боге («имя Его упоминается в Вашей книге только один раз!»), предаюсь «воспоминаниям о нагом теле возлюбленной» и «мечтал о папиросах» (стр. 25). Умоляет меня вернуться на путь истинный, иначе я останусь «только больным поэтом первого ранга». Это у него все от баптизма. Сердиться или обижаться на него я не способен. Жаль только, что это может отразиться на распространении им моей книги. Ведь это ему я обязан тем, что предыдущие окупились. Продажа через магазины не дает мне ровно ничего. Парижские, например, продают книгу ниже себестоимости, берут себе 45 % с выручки и не рассчитываются годами. Только добрые друзья, бескорыстно ее распространяющие, давали мне возможность каждый раз рассчитаться с долгами по изданию. Теперь эта возможность под угрозой.

В печати я видел только одно возражение против Вашего упоминания о Флоренции как о «родине» «Пиковой дамы». Это было в рецензии о «Лит<ературном> альманахе» некоего Слизского (фамилия, вопиющая о псевдониме!) в «Русской мысли» от 19 авг<уста>. Прилагаю относящийся к Вам кусочек[120]120
  В письмо вклеена вырезка из газеты: «Очень остры “изречения” В. Маркова (“Из дневника нового эмигранта”). Напрасно только Марков утверждает, что “Пиковая дама” была написана во Флоренции: Пушкин из пределов России никуда не выезжал» (Слизской А. «Литературный современник». Мюнхен, 1955 г.//Русская мысль. 1955.19 августа. № 790. С. 4–5).


[Закрыть]. Других таких случаев не было, но писали мне по этому поводу многие.

С Вашей легкой руки началась полоса переоценок. Так, С. Маковский, готовящий 2-й том «Портретов»[121]121
  Имеется в виду книга: Маковский С. Портреты современников. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1955; Вторая книга воспоминаний Маковского вышла шестью годами спустя: Он же. На Парнасе «Серебряного века». Мюнхен: Изд-во ЦОПЭ, 1962.


[Закрыть], пишет для него статью, в коей, по его же словам, собирается «развенчать» Блока!![122]122
  Маковский в статье «Александр Блок (1880–1921)», вошедшей во вторую книгу его воспоминаний, обвинил Блока в кощунстве, самообольщении, безмерном самомнении, безвкусном донжуанстве и многих других грехах.


[Закрыть]

Жму руку. Искренне Ваш

Д. Кленовский

23

6 февр<аля 19>56

Дорогой Владимир Федорович!

В только что полученной мною пачке «Русской мысли» есть кое-что Вас[123]123
  Разбирая № 37–42 «Нового журнала», Н.Е. Андреев в своих «Заметках о журналах» (Русская мысль. 1956.24 января. № 851. С. 4–5) положительно отозвался о воспоминаниях Маркова «Et ego in Arcadia» (Новый журнал. 1955. № 42. С. 164–178). В ближайших номерах газеты также были отзывы о произведениях Маркова. Ю.К. Терапиано, разбирая № 25 и 26 «Граней» (Русская мысль. 1956. 12 января. № 846. С. 5), упомянул «Легенду о Есенине» (Грани. 1955. № 25. С. 139–162), а рецензируя «Опыты» (Русская мысль. 1956.28 января. № 853. С. 5), упомянул статью «О поэтах и зверях» (Опыты. № 5. С. 68–80).


[Закрыть]. Спешу послать, хотя, м. б., Вы этот № газеты уже имеете.

Слыхал о больших сокращениях в Monterey. Надеюсь, ни Вас, ни Моршена они не коснулись?

Сердечный привет.

Д. Кленовский

24

10 февр<аля19>56

Дорогой Владимир Федорович!

Только успел послать Вам вырезку из «Рус<ской> м<ысли»>, как пришло Ваше письмо. Поскольку Вы все еще «боретесь» с моими стихами, могу только порадоваться, что Вы не собираетесь обо мне написать!! А зачем, между прочим, бороться? Всякая борьба переходит постепенно в борьбу ради борьбы, в некое нерасположение, для которого ищешь подтверждений. Я никогда не боролся против первого хорошего впечатления от поэта, наоборот, прощал ему и неудачи, и несозвучные мне стихи за то хорошее, что я сразу же в нем нашел. Другое дело, конечно, если он в дальнейшем мне, если можно так выразиться, «изменял», как «изменил», скажем, некогда если и не любимый, то любезный мне Г. Иванов! Кстати о нем: почему Вы считаетесь с его мнением о Вашей «Ладе»[124]124
  «Лада» – имеется в виду марковская поэма без названия (Опыты. 1955. № 4. С. 6–20; позже вошла в альманах «Содружество» (Вашингтон, 1966) под названием «Поэма про ад и рай»). Г.В. Иванов считал, что «она не совсем “вытанцевалась”. Она длинна. Она ритмически вяла. Там я насчитал четыре прекрасные строфы. <…>…Примесь сусального эпоса вносит неприятную слащавость. Достаточно раз произнести “Лада”, чтобы потянулись за ней все лели и гусли-самогуды. Народный эпос вообще “дохлое место”, а русский в особенности» (Georgij Ivanov / Irina Odojevceva. Briefe an Vladimir Markov 1955–1958 / MiteinerEinl. hrsg. von H. Rothe. Koln; Weimar; Wien: Bohlau Verl., 1994. S. 6).


[Закрыть] (называю стихи так вопреки отсутствию названия, вернее, именно потому)? «Технически», так сказать, он о стихах судить, конечно, может, но никак не иначе (при его-то душевной опустошенности). Видимо, Вы его сами запросили, равно как и Терапиано, с которым следует еще меньше считаться. Вообще, чужие мнения и советы – маловразумительны хотя бы уже потому, что пестры и взаимно противоречивы (при равноценных источниках этих мнений! От моих царскосельских стихов, например, в восторге люди, никогда не видавшие Царского Села и даже эмигрировавшие из России детьми. Среди особенно восторженно отозвавшихся о них: Берберова («Ваши царскосельские стихи – шедевры»), Ан. Присманова, Н. Ульянов («Ваши ц<арско>с<ельские> стихи пронзают душу»), Галина Кузнецова и др. О стихотворении «Моя душа, как ты бедна», когда оно впервые появилось в «Гранях», были в газетах и журналах лишь самые суперлативные[125]125
  От англ. superlative – превосходная мысль.


[Закрыть] (словно сговорились!) отзывы, и притом критиков приличных. Называли его «вдохновенным» и целиком выписывали, находили в нем прекрасную «запальчивость» (никак не хвастовство) и т. п. Я даже, собственно, потому и включил его в сборник, ибо лично к нему симпатии не питаю и охотно отдаю Вам на растерзание, то же и относительно стихов «Родине». Лариса Гатова, которой как будто бы во вкусе отказать нельзя, включила их в свой репертуар и писала мне, что во время ее канадского турне они пользовались совершенно исключительным успехом. Ну разве можно после всего этого безоговорочно считаться с чьим-то мнением? Интересно их выслушать, учесть, продумать, но нельзя им поддаваться. Да и мнения тех же людей меняются с годами. Вот, напр<имер>, Б. Филиппов[126]126
  Филиппов Борис (наст, имя и фам. Борис Андреевич Филистинский; 1905–1991) – литературовед, критик, публицист. В 1936 г. окончил Ленинградский вечерний институт промышленного строительства, в том же году арестован, в 1941 г. освободился, жил в Новгороде. В 1944 г. с оккупированной территории уехал в Латвию, затем в Германию. С 1950 г. в США, сотрудник радиостанции «Голос Америки», преподаватель русской литературы в американских университетах.


[Закрыть]: 3 года тому назад не только плохо, но даже со злостью отзывался о моих стихах, а сейчас написал хвалебную статью (в «Н<овом> р<усском> слове») – я говорю о факте, не о достоинствах статьи[127]127
  Позже Б.А. Филиппов написал о Кленовском почтительный некролог: Филиппов Б. Шкатулка с двойным дном. Вашингтон, 1977. С. 111–113.


[Закрыть]. И наоборот: Род. Березов (тоже говорю о факте, не о компетентности его), недавно восторгавшийся моими стихами, бомбардирует меня письмами с самой отрицат<ельной> оценкой «Спутника», на которую я не обижаюсь только потому, что на этого большого ребенка, ушибленного баптизмом (оттого и перемены), обижаться вообще нельзя. Я без особого интереса жду газетных или журнальных отзывов о моей книге. «Лансироваться»[128]128
  От фр. lancer – рекламироваться.


[Закрыть] мне, слава Богу, не нужно, и сам я уже достаточно искушен в восприятии чужих мнений, т<ак> ч<то> отзывы эти ничего нив отношении меня к самому себе, ни других ко мне изменить не могут. Знаю от Тарасовой, что в «Гранях» пойдет очень положительная рецензия Кашина[129]129
  Кашин Александр Адрианович (р. 1927) – прозаик, критик, один из редакторов журнала «Грани». Книге Кленовского «Неуловимый спутник» он посвятил статью «Смерть и бессмертие». (Грани. 1955. № 27/28. С. 255–256).


[Закрыть] (?!), а от парижан, что в «Рус<ской> мысли» рецензия поручена Терапиано (от него ничего хорошего не жду, ибо мы уже не раз ссорились с ним на страницах печати из-за Ходасевича, и ему принадлежит единственная в истории малодоброжелательная рецензия о «Следе жизни»[130]130
  Терапиано Ю. Новые книги // Новое русское слово. 1959. 26 марта.


[Закрыть]). В общем: хорошие рецензии будут мне, конечно, приятны (если не будут глупы), а плохие – не огорчат.

К сожалению, не имею возможности прочесть Вашу статью[131]131
  Марков В. О поэтах и зверях // Опыты. 1955. № 5. С. 68–80.


[Закрыть] в № 5 «Опытов»: со времени воцарения там Иваска (т. е. с № 4 – хорошо, что «Лада» есть у меня в рукописи) мне журнал высылать перестали. № 5 не выслали, несмотря на то что там есть моя, заказанная Иваском, рецензия о книге Маковского[132]132
  Там же.


[Закрыть]. Это уж просто неприлично. Мало того: вместе с чеком-гонораром за эту статью я получил приглашение… покупать журнал для себя и… в подарок знакомым! «Новый журнал», несмотря на то что я вот уже три года как с ним разошелся, мне посылать продолжают.

У нас – невесело! Рентген показал столь неприглядную картину желчного пузыря у жены (причиняющего ей сильнейшие боли), что остается его только целиком удалить. Между тем жена еще не отдышалась после операции прошлого лета. Стараемся поэтому елико возможно оттянуть хирургическое вмешательство.

Книга моя расходится хорошо (с помощью друзей, конечно). Березов, несмотря на сугубо отрицательное к ней отношение, остался хорошим товарищем и продал 80 экз., что вместе с проданным Моршеном и др. позволяет мне погасить уже значительную часть долга по изданию книги.

Читал в «Н<овом> р<усском> с<лове>» о сильных сокращениях русских преподавателей в Monterey, но, судя по Вашему письму (иначе, вероятно, упомянули бы), это ни вас, ни Моршена не коснулось?

Сердечный привет!

Искренне преданный Вам Д. Кленовский