Текст книги "Романов. Том 15 (СИ)"

Автор книги: Владимир Кощеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Многие хотят, чтобы их дом походил на царский. Но мало кому это по карману. Юсуповы могли себе многое позволить, не настолько, как Романовы, конечно, но Эдуарду Константиновичу никогда не приходилось ужиматься, чтобы справиться с расходами.

Обширные поля, на которых выращивались огромные объемы зерновых, приносили княжеству внушительный доход. А та часть здешних культур, что шла на экспорт за границу, снабжала Саратов иностранной валютой. Уже эти деньги Эдуард Константинович, как и его предки, вкладывал в промышленность. В итоге княжество Саратовское имело солидную казну, которой могло свободно распоряжаться, вкладывая деньги – как в собственное развитие, так и в долгосрочные проекты, прибыль с которых будут получать через десятилетия.

В зале погас основной свет, и прожекторы скрестили свои лучи на главной паре сегодняшнего дня. Драгоценности заиграли на Ксении, разбрызгивая блики по залу, словно солнечные зайчики. Вновь подавший супруге руку для первого танца Михаил стал неприметен рядом с моей сестрой. Но при этом он оттенял ее свет, отчего яркость княгини Саратовской становилась еще сильнее.

И в этом блеске под заигравшую мелодию живого оркестра Михаил Эдуардович закружил свою Ксению Алексеевну в их первом танце. Гости постепенно перемешивались вновь, разбиваясь на пары.

– Я вас покину, князь, – прошептала, наклонив голову к моему плечу, Василиса Святославовна. – Дарья Федоровна просила ей помочь.

Я кивнул.

– Как пожелаете, боярышня.

Она отступила в полумрак зала, тут же слившись с другими гостями. А рядом со мной встала Динара Тагировна Аганина. Подруга тут же схватила меня за руку и, не здороваясь, велела не терпящим возражений тоном:

– Танцуешь со мной, Дмитрий, – произнесла она и тут же потянула меня ближе к центру зала.

Первые пары уже присоединились к молодоженам, так что мы со школьной подругой влились в этот вращающийся коллектив. Я взял Динару за руку и помог ей повернуться вокруг своей оси.

– У тебя все в порядке? – шепотом спросила она, когда оказалась рядом.

– Конечно, – с улыбкой отозвался я, продолжая вести собеседницу в танце. – С чего вдруг вопрос возник?

Она отвела руку в сторону плавным движением, и тут же повернулась ко мне, выпрямляясь.

– До меня дошел слух, что ты завел себе фаворитку, – сообщила подруга, глядя на меня из-под чуть нахмуренных бровей. – Рада узнать, что это не так.

Настал мой черед хмуриться. Быстро же саратовские благородные люди стали продвигать сплетню, которая родилась на этом же торжестве. Представить себе такую ситуацию у нас в Казани, или тем более в Красноярске, было просто невозможно.

– Вижу, что тебя это не радует, – заметила отлично меня знавшая школьная подруга. – Меня, кстати, тоже. Если все будут считать, что ты изменяешь своей жене с фавориткой, я, как партнер Виктории Львовны, тоже пострадаю. Ты прекрасно знаешь, как наше благородное общество любит топтать ближнего своего.

Я кивнул, продолжая танец. А когда Динара Тагировна оказалась достаточно близко, с улыбкой произнес:

– Не беспокойся об этом, я разберусь со всеми сплетниками.

Моя подруга улыбнулась в ответ, разрывая контакт – танец закончился.

– Благодарю, князь, это именно то, чего я хотела, – сообщила она, прежде чем удалиться.

Я же бросил взгляд в сторону боярина, который предположил, что Василиса Святославовна моя любовница.

Что ж, Федор Геннадьевич, давайте поговорим?

Глава 16

Кремль, столовая в покоях царского рода.

Игорь Михайлович нарезал лежащий на блюде стейк, щедро посыпанный солью и перцем. Кромсая говядину, цесаревич не смотрел на своих братьев и сестер, собравшихся за одним столом.

Еще совсем недавно в этом зале собиралось больше сотни человек, и это не считая царя с царицей. Теперь же был занят всего один длинный стол, который установили посреди помещения. От этого громадный богато украшенный зал казался пустым.

Впрочем, новые Милославские не застали его в иное время, и потому лишь цесаревич мог сравнить ситуацию и впечатления. Но сегодня будущий царь Русского царства собрал свою новообретенную родню не для того, чтобы думать об обстановке в столовой.

– Дорогая Анастасия, – первым нарушая молчание, заговорил Игорь Михайлович, нанизав кусок истекающего соком мяса на вилку, – у меня есть к тебе важный вопрос. И я хочу, чтобы ты ответила мне на него при всех. Полагаю, это будет важно для всего нашего рода.

Признанная сестра посмотрела на него с подозрением во взгляде, но кивнула:

– Я слушаю, Игорь, – ответила Анастасия Михайловна.

– Я не слишком хорошо знаю твою приемную мать, – начал будущий государь, макая мясо в перечный соус. – Потому хочу понять, с чего вдруг опекун официально признанной дочери царя решила не просто заняться политикой, а примкнуть к оппозиции?

Анастасия Михайловна плавно приподняла бровь, и Игорь Михайлович улыбнулся.

– Я тоже удивился, дорогая сестра, – произнес он. – Я-то полагал, боярыня захочет твоей поддержки, а вместо этого она оказалась по другую сторону баррикад. И более того, прямо сейчас активно участвует в интриге против губернатора Приволжья.

– Я не знаю, – честно ответила девушка.

– Зато знает Царская Служба Безопасности, Настенька, – покачал головой цесаревич. – И какую репутацию для тебя готовит боярыня? Ведь она тебя воспитывала, а ты знаешь, как в нашей стране не любят подрывающих власть аристократов. Начнутся вопросы, почему я пригрел тебя, а твоя приемная мать так взбеленилась. И будет два варианта ответа: либо я дурак, раз подпустил к трону оппозиционерку, воспитанную такой же оппозиционеркой Тормашиной, либо я недостаточно щедро отблагодарил приютивший и воспитавший тебя род, раз Тормашины теперь входят в Свободную партию и активно интригуют против меня и моих людей.

За столом повисло молчание. Впрочем, ответа Игорь Михайлович не ждал, он с совершенно спокойным выражением лица жевал свое мясо.

Анастасия Михайловна умела вертеть людьми, этому ее приемная мать научила прекрасно. И, что было немаловажно, еще до того как стать Милославской, Анастасия любила власть. Теперь же выходило, что в обоих озвученных цесаревичем вариантах она этой власти лишится.

– Позволь мне поговорить с ней самой? – просительным тоном сказала Милославская. – Мне кажется, это какое-то недоразумение, глупость или даже клевета. Матушка, то есть, боярыня Тормашина никогда бы не пошла против тебя!

Игорь Михайлович милостиво кивнул.

– Это вас всех касается, на самом деле, дорогие братья и сестры, – произнес цесаревич, прожевал кусок мяса, после чего, взяв бокал с соком, продолжил: – В понедельник состоится мое венчание на царство. К этому моменту я желаю, чтобы вы все проследили за своими прошлыми семьями. Мы не имеем права на запятнанную репутацию. Грехи одного лягут на всех Милославских.

Обведя родственников тяжелым взглядом, заставившим новых Милославских ощутить себя как на раскаленной сковородке, цесаревич дополнил речь:

– Если окажется, что что-то пошло не так, сразу же обращайтесь к Емельяну Сергеевичу Невскому. Вместе с ним решайте проблемы. А не справитесь – говорите мне, – велел будущий царь. – Я не хочу, чтобы за головами членов ваших приемных семей пришел князь Красноярский. А он уже пострадал и прямо сейчас наверняка собирается просить у меня разрешения на войну родов. Да, пока я не царь, у меня нет законных полномочий на такое разрешение. Но в понедельник я буду обязан реагировать – Дмитрий Алексеевич кавалер «Андрея Первозванного».

Выдержав паузу, цесаревич покачал головой и выдохнул в пространство:

– Кто вообще додумался пытаться копать под Романовых? Ну кто этот идиот?

* * *

Саратов, резиденция княжеской семьи. Князь Романов Дмитрий Алексеевич.

Федор Геннадьевич Корякин, боярин Саратовского княжества, прекрасно видел, что я направляюсь к нему. Мужчина он был уже немолодой, пятьдесят семь лет прожил, из которых только последние три в качестве главы рода. Третий сын в семье.

Старшие братья вместе с отцом умерли естественной смертью – от старости. На самом деле совершенно обыденная картина. Особенно если старшие братья рожают одних девчонок, которые уходят в другие семьи. Последовательно главенство в роду переходило от отца к старшему сыну, дальше к среднему, и вот теперь, уже на излете лет, досталось самому младшему. По насмешке судьбы уже успевшего вырастить четверых сыновей.

Красивой породистой внешности Федору Геннадьевичу досталось за весь род. Даже в своем возрасте боярин выглядел превосходно, хотя тех же наноботов не получал. Князь Юсупов курс прошел и самым своим верным людям через Ирину Руслановну, дружащую с Ингой Валентиновной Морозовой, их выбил. А Корякина в списке не оказалось, и это могло быть одной из причин его неприкрытой ненависти к нашему роду. Ведь это Романовы не раздают лекарство от старости всем желающим. Значит, мы и виновны.

Стоящие рядом с Корякиным люди, заметив, куда смотрит Федор Геннадьевич, стремительно покидали его компанию. Чуяли приближающуюся опасность в моем лице. Но при этом и отходили не так далеко, чтобы было нельзя услышать, о чем мы станем говорить.

А я шел не спеша, давая Корякину осознать, что сбежать у него не выйдет, не на глазах у всего благородного общества Саратовского княжества, после такого о какой-либо репутации в княжестве можно забыть. А ведь здесь присутствуют не только представители местной знати, но и гости из других земель. Так что в случае позорного отступления ни один князь не захочет принять к себе беглого боярина из Саратова.

Я видел, что постепенно Федору Геннадьевичу становится страшно. Не слишком полезно в его возрасте, но так и нечего было языком трепать, сейчас бы глазки не бегали, как у загнанной в угол крысы.

И я улыбался. Той самой улыбкой, которую использовал Руслан Александрович Демидов. Предвкушающий оскал хищника, уже увидевшего жертву и почти наяву ощущающего вкус горячей крови во рту.

Однако вместо того, чтобы устраивать побоище прямо на празднике, я спокойно подошел к боярину Корякину и заговорил:

– Добрый день, Федор Геннадьевич, – продолжая улыбаться, я окинул боярина оценивающим взглядом с ног до головы.

При этом любому, кто наблюдал за нами, должно было стать очевидно – результат этой оценки оказался крайне низким. И Федор Геннадьевич тоже это ощутил. Однако лицо все же удержал, хотя и избегал смотреть мне в глаза.

– День добрый, Дмитрий Алексеевич, – негромко ответил он, старательно не позволяя голосу продемонстрировать то напряжение, которое боярин на самом деле испытывал. – Позвольте поздравить вас с рождением первенца. Сын – это всегда волнительно, уж поверьте моему опыту.

– Да, это действительно так, – кивнул я, продолжая удерживать на лице ту же улыбку. – Слышал, что вы месяц назад обзавелись первым внуком. Радует, что будет, кому продолжать род.

Не произнесенная мной фраза «когда я с тобой закончу» повисла в воздухе. Федор Геннадьевич ее ощутил, он с трудом протолкнул ком в горле. Стоявшие неподалеку люди, с которыми боярин всего несколько минут назад вел разговор, негромко перешептывались, следя за нашими лицами и стараясь не упустить ни слова.

– Да, князь, род – самое важное в жизни истинно благородного человека, – произнес боярин. – Полагаю, я обязан перед вами извиниться.

Я демонстративно приподнял бровь, предлагая мужчине самому все сказать и объяснить. Причем тот факт, что мы стоим посреди заполненного людьми зала, также давил на моего собеседника. Боярин Корякин, наконец, тяжело вздохнул, набираясь смелости.

– Я предположил, что… – начал было Федор Геннадьевич, но его прервал возникший рядом князь Юсупов.

– Дмитрий Алексеевич, прошу вас пройти со мной, – произнес Эдуард Константинович.

Я кивнул ему, после чего повернулся к так и не произнесшему своих извинений боярину.

– Еще раз поздравляю с рождением внука, Федор Геннадьевич. Князь, я в вашем распоряжении.

Естественно, теперь, когда я не получил того, что боярин был обязан мне сказать, я формально могу предъявить ему свои претензии. И это было хорошо – пусть помучается еще немного, пока у него не появится второй шанс.

Ведь не важно, что ты хотел сделать. Важно, что сделал. А в сухом остатке остаются распущенные Корякиным слухи о моих изменах Виктории. И спускать подобное просто так, за пару слов, тем более не произнесенных, я не собирался.

Мы отошли с отцом моего зятя. Даже забавно в мыслях называть так Михаила Эдуардовича, с которым мы через столько подросткового веселья прошли. И все же это было именно так. Теперь моя сестра – княгиня Саратовская, и этого уже не изменить. Какие бы слухи ни пытались запустить бояре Юсупова, против клана Романовых им не тягаться.

Мы двигались вдоль стены, кивая окружающим людям, отвечая на короткие фразы и пожимая им руки. Наконец, Эдуард Константинович толкнул боковую дверь, замаскированную под участок стены, и жестом пригласил меня войти.

В комнате для отдыха гостей уже сидел на диване мой отец.

Алексей Александрович был крайне недоволен и не пытался этого скрывать. В руке князя Казанского дымилась сигарета. Судя по количеству потушенных в пепельнице окурков – далеко не первая за вечер. А значит, все очень серьезно.

– Садись, Дмитрий, поговорим с нашим новым родственником, – глава рода указал мне на свободное кресло, установленное между двумя диванами.

Опустившись на сидение, я устроился поудобнее. Князь Юсупов за это время занял диван с противоположной стороны. По нему было заметно, что Эдуард Константинович не рад этому разговору, но и держался при этом он с достоинством.

Алексей Александрович потушил окурок в пепельнице и вздохнул, не глядя на нас.

– Сегодня мне донесли, что в Саратовском княжестве считают, будто мой сын изменяет своей жене, только что родившей мне внука, – объявил отец негромким, спокойным голосом. – И где об этом говорят, Эдуард? На свадьбе моей дочери! Той самой свадьбе, о которой ты меня так давно просил.

Естественно, если бы между главами родов не было договоренности, ни о каком браке и речи бы ни шло. Это было ясно еще на помолвке. А вот о том, что князь Саратовский выступал просителем, а не равноправным партнером, я не знал. Да и откуда? Меня тогда в такие детали никто не посвящал.

– С Корякиным я разберусь, это мой боярин и моя ответственность, – ответил Эдуард Константинович. – Завтра он перестанет быть боярином.

– Завтра все Русское царство будет обсасывать новость, что мой сын изменяет своей жене, – возразил Алексей Александрович.

– А что мне сделать⁈ – чуть повысил голос князь Саратовский. – Отдать тебе свое княжество за то, что выживший из ума старик бредит во время приступа деменции⁈

Я кашлянул, привлекая внимание обоих князей.

– Вообще, конечно, хорошая идея со старческим слабоумием, – заметил я. – Но, как по мне, гораздо лучше будет опубликовать информацию о том, почему на самом деле решился на подобное боярин, и так не входящий в ваш ближний круг, Эдуард Константинович.

Князь Юсупов посмотрел на меня недовольно, но кивнул:

– Что за причина? – спросил он.

Я улыбнулся.

– Князь Муромский платит ему за то, чтобы боярин Корякин прикладывал усилия для расторжения нашего союза. Посмотрите на себя, князья, вы ведь в шаге от того, чтобы аннулировать брак. Так что своей цели князь Муромский добился: клин Корякин вбил. И озолотился на этом.

Я достал телефон из кармана и вызвал на нем меню «Оракула». Затем направил аппарат в висящий на стене телевизор.

– Вот что я обнаружил, – объявил я.

Искусственный интеллект показал карту Русского царства, затем подсветил множество точек на ней.

– Все это объекты клана Романовых, – пояснил отец.

– Да, – подтвердил я, и «Оракул» показал рядом с каждой небольшой портрет разных людей. – И вот это – сеть князя Муромского. Его осведомители и наемные вредители, как Корякин. Не так давно князь Муромский запретил своим Слугам отпускать дочь замуж за моего боярина. В ответ наш род свернул в его княжестве все дела. Однако главная причина ненависти князя Муромского пока что остаётся для меня загадкой. Могу лишь сказать, что именно он стоит за всеми нашими последними проблемами. Больше скажу, ему удалось собрать вокруг себя часть семей, которые растили нынешних Милославских, признанных Игорем Михайловичем. Для чего? Не знаю. Признаться честно, я не силен в дворцовых интригах.

– Зато я знаю, – произнес Алексей Александрович. – После восшествия на престол Игоря Михайловича он организует каждому из детей Михаила II дело, за которое те будут отвечать. Прикормив приемных родителей Милославских, князь Муромский получит рычаг давления на престол. И сможет оттеснить нас от трона. Не дает ему покоя наш успех.

Эдуард Константинович выдохнул сквозь зубы.

– И почему, зная об этом, вы ничего мне не сказали? Алексей, я думал, мы с тобой союзники.

Отец откинулся на спинку дивана.

– Так и есть, Эдуард, – кивнул Алексей Александрович. – Именно поэтому я не требую от тебя бумаги о том, что первый сын Ксении и Михаила обязан носить фамилию Романов.

Князь Саратовский вздохнул.

Фактически мы оказались в зеркальной ситуации, которая произошла с участием Петра Степановича Дмитриева в доме Волковых. Только в его случае оскорбление было нанесено хозяину дома, а здесь и сейчас пытались унизить гостей.

При любом исходе, когда эта история всплывет, а отец совершенно прав, она обязательно всплывет, князю Юсупову придется отмывать свою репутацию. Это его боярин оскорбил гостя. И не просто случайного человека, а фактически родственника самого князя. Ведь после официального объявления о заключении брака мы стали одной семьей.

Все, что можно сейчас сделать – решить, в какой интерпретации эта история будет подана.

– Признаюсь, я думаю, что князь несет полную ответственность за действия своего боярина, – начал говорить я, когда молчание затянулось. – Но и бояре отвечать обязаны за свои слова и действия. Иначе какое же они благородное сословие? Есть закон, который должен исполняться, и где установлено как наказание, так и условия. Я считаю, что боярин Корякин поступил неправильно, своими действиями он не только поставил под угрозу выгодный своему княжеству политический и экономический союз, но и задел меня и мою семью. Он знал, к чему приведут его действия, и сознательно на это пошел. А учитывая, что Федор Геннадьевич действовал по указке из Мурома, получается, что он к тому же предал своего князя, – закончил я мысль. – Исходя из этого, по совокупности обвинений я настаиваю, чтобы боярин Корякин был лишен боярского достоинства. И получил все то, что и положено изменникам по закону Русского царства, но уже в качестве царского человека.

– Я тебя услышал, Дмитрий, – кивнул мне князь Юсупов. – Тебя это устроит, Алексей?

Отец сел ровно и убрал пачку сигарет во внутренний карман пиджака.

– Для начала – да, – ответил он. – А теперь, раз ты, Эдуард, отныне тоже член клана Романовых, я предлагаю обсудить, как именно мы будем противодействовать князю Муромскому. И прошу заметить, действовать мы должны законными путями. За Дмитрием и так тянется кровавый след по всему миру. Теперь пора показать Русскому царству, что мой сын не только рубить чужие головы мастер, но и своей думать способен.

Глава 17

Париж, Франция.

Его величество Людовик любовно погладил бедро лежащей с ним в одной постели молодой женщины. Ее расплескавшиеся по смятой простыне волосы цвета вороньего крыла были влажными от пота – король, несмотря на свой возраст, проявил себя прекрасным знатоком постельных сражений.

Поглаживая безупречную кожу любовницы, его величество еще раз вспомнил доклад об успехах в ходе наступления французского войска на территорию Испанского королевства. И от того, насколько приятными были вести, Людовик вновь воспылал энтузиазмом. Так что, небрежно перевернув любовницу на спину, принялся готовиться к новому раунду.

– О мой король! – восхищенно выдохнула та, не имея сил, чтобы нормально пошевелиться.

– Да, я твой король, – усмехнулся его величество. – А скоро стану твоим императором!

И эта мысль так ярко вспыхнула в его распаленном похотью мозгу, что Людовик наяву увидел себя сидящим на престоле объединенного королевства Испании и Франции. Увидел, как сам Папа Римский надевает на голову императорскую корону.

– Да, мой император! – воскликнула любовница, распаляя его величество еще сильнее.

Видение прекрасного будущего покрылось туманом. Людовик ощутил, что задыхается, а сердце в груди колотится, как сумасшедшее. По лицу короля обильно лил пот, губы посинели.

Камилла сбросила с себя тело умирающего монарха и, вытерев губы, отстранилась. Людовик был практически зависим от грез о собственном величии. Так что ничего даже не заподозрил, когда любовница подмешала в его вино смертельную дозу возбудителя.

И теперь Камилла могла наблюдать, как испускает последнее дыхание его величество король Франции. Своей улыбки она при этом не скрывала – все будет выглядеть естественно.

Да, король был уже не молод и к средствам уже неоднократно прибегал. Более того, Людовик даже изгнал из Парижа выдающегося французского медика, который ранее следил за королевским здоровьем. Бедный Франсуа категорически запрещал принимать сильные афродизиаки.

Переведя дух, Камилла неспешно поднялась с постели и, внимательно посмотрела на себя в ростовое зеркало, установленное напротив громадной королевской кровати – чтобы его величество мог любоваться собой во время очередного подвига. Женщина поправила волосы, достала из своих вещей капли, чтобы инсценировать слезы.

Только после этого, полностью готовая к спектаклю, набрала в грудь побольше воздуха.

– Помогите! – что было сил закричала она. – Королю плохо!..

Гвардейцы ворвались в опочивальню через секунду и замерли на месте. Его величество к этому моменту уже несколько минут был мертв, но кто об этом знал? Пока разберутся, пока прибудет целитель – кто там установит точное время смерти и как скоро графиня Камилла де Флери позвала на помощь?

Женщину увели в отдельную комнату, предварительно вернув ей внимательно осмотренные личные вещи. Дали стакан воды и опросили, но что она могла сказать?

– Он сказал, что станет императором, – повторяла графиня, как заведенная, изображая истерику.

Отпустили ее только под утро. Медики и одаренные целители сошлись во мнении о непричастности графини к смерти его величества Людовика. Не ставить же в укор женщине ее красоту, ради которой король Франции принял столько возбуждающего, что его сердце не выдержало?

План канцлера Франции Бернара де Дамартена начал исполняться.

* * *

Московский особняк великих князей Невских.

Емельян Сергеевич потягивал крепкий чай, одним глазом следя за лежащим рядом телефоном. Будущая супруга мягко разминала плечи куратора Царской Службы Безопасности и тоже нет-нет да поглядывала на экран аппарата.

В спальне кроме них никого не было, за окном начинался рассвет. Привычку Емельяна Сергеевича вставать столь рано Анна Михайловна переняла легко. В прошлом она и сама любила начинать день задолго до того, как просыпается благородная молодежь. Именно это позволяло ей следить за теми ситуациями, которые она создавала или в которые влезала, чтобы добиться своего.

– Надеюсь, тебе не придет в голову прибегать к таким препаратам, – твердо произнесла княжна Соколова, поглаживая великого князя по волосам. – Я бы не хотела стать вдовой так глупо…

– Если бы его величество посещал свою супругу вместо чужих, он бы остался жив, – заметил Емельян Сергеевич. – К тому же мне нет нужды доказывать, насколько я мужественен. Ты и так это уже знаешь.

– И мне жаль, что я не разглядела этого раньше, – призналась Анна Михайловна, обнимая его за плечи.

Великий князь ощутил, как к нему грудью прижалась княжна, и прикрыл глаза на мгновение. Да, межродовая вражда была окончена. Однако Емельян Сергеевич по праву считал себя в ней победителем.

Телефон завибрировал на столешнице, и Анна Михайловна первой увидела текст уведомления.

– Все свершилось, – произнесла она, глядя, как куратор Царской Службы Безопасности смахивает оповещение с экрана. – Король умер. И что дальше?

Великий князь взял ее за руки и привлек к себе. Усадив молодую невесту на колени, Емельян Сергеевич улыбнулся.

– А теперь мы поговорим с канцлером Франции. Ему срочно нужно вернуться на родину.

* * *

Муром, резиденция княжеской семьи, кабинет главы рода.

– Меня окружают одни идиоты, – тяжело вздохнул, запуская руку в волосы, Мстислав Арсеньевич.

Новости со свадьбы княжича Юсупова и княжны Романовой совершенно не обрадовали князя Муромского. Боярин Корякин, который до сих пор верно служил Мстиславу Арсеньевичу, подвел. Да как⁈

Умудрился прилюдно оскорбить род Романовых, лишился боярского титула и попал на допрос к опричникам. Уму непостижимо, как можно было поступить настолько глупо.

Однако рвать на себе волосы Мстислав Арсеньевич не собирался. В конце концов, он законов Русского царства не нарушал. Да, платил чужому боярину, ну так подобным многие промышляют – государство в такие дела между родам не лезет. Допрос, которому подвергли Федора Геннадьевича опричники, ничего толком не даст.

А вот то, что Дмитрию Алексеевичу Романову, которого Корякин и оскорбил, на стол положат копию допроса, князь Муромский не сомневался. Во-первых, князь Красноярский планирует сесть в кресло следующим куратором Царской Службы Безопасности. Во-вторых, Емельян Сергеевич Невский – фактически родственник Демидовым. А Руслан Александрович – дед Дмитрия Алексеевича. Так что между собой эти люди однозначно договорятся.

Все пошло не так, как планировалось. И все из-за глупых исполнителей.

Одно радует – боярин Дмитриев так и остался с носом. Значит, тень на репутацию Дмитрия Алексеевича уже легла. Да, Романовы со своими прихвостнями покинули Муромское княжество, свернув все дела. Но это – временная плата за успех.

В борьбе интриг вообще не бывает игры без потерь. На этом этапе все было сделано в достаточной степени приемлемо, чтобы испортить репутацию князя Красноярского, а через него – и всего клана Романовых.

И все бы было хорошо и дальше – планов имелось в достатке, люди на местах замотивированы, средства уже выделены. Никаких военных действий, разумеется, только последовательное уничтожение репутации бывших царей. За несколько месяцев они бы растеряли половину своих союзников.

Коалиция, которую собрал Мстислав Арсеньевич, владела достаточным капиталом и влиянием, чтобы начать выдавливать Романовых с рынков. Занимались нефтью чумазые князья, пусть бы и занимались – никто бы и слова не сказал. Но они полезли в оружейные поставки, оттоптав ноги многим благородным родам, которые с этого кормились. Затем взялись за медицину.

И это не говоря уже о том, что одного только назначения Алексея Александровича в губернаторы было бы достаточно для ненависти членов Свободной партии. Да, она уже не так сильна, какой была еще год назад. Однако даже загнанная в угол крыса – зверь опасный, а Мстислав Арсеньевич был гораздо сильнее крысы.

Уже завтра состоится венчание на царствование Игоря Михайловича Милославского. И, скорее всего, Романов побежит плакаться новоиспеченному царю на князя Муромского, требуя разрешить войну родов. И тот наверняка разрешит.

Если Мстислав Арсеньевич, конечно, не опередит Дмитрия Алексеевича Романова. А для этого нужно прямо сейчас подать иск в царский суд. Не на Красноярского князя, этот сопляк в своем клане лишь мальчик на побегушках.

Нет, обвиняемым будет Алексей Александрович. Ведь это именно он приказал своим прихвостням убраться из Мурома. А это можно подать, как саботаж, ведь с княжеством Муромским заключены государственные договоры на морскую перевозку топлива. А возить то, чего нет, невозможно. Выходит, что Романовы нарушают государев контракт, отказываясь доставлять нефтепродукты в Муром.

И тем самым подставляют Мстислава Арсеньевича.

Лично составив письмо по всем правилам, князь Муромский пробежался по нему взглядом и отослал в царскую канцелярию. На почту в ответ пришло уведомление, что обращение получено.

И Мстислав Арсеньевич откинулся на спинку своего стула с довольной улыбкой.

Теперь Игорь Михайлович не посмеет разрешить войну, пока не будет вынесен окончательный приговор царского суда. А для этого потребуется провести несколько слушаний, допросить свидетелей, изучить доказательства. У князя Муромского хватало разных людей по всему Русскому царству. И благодаря им пополнялась заветная папка, в которой хранится компромат на союзников клана Романовых.

Пока будет идти суд, князь Муромский заставит этих прихвостней Алексея Александровича разорвать союзные договоры. И в это время остальные члены коалиции начнут давить на Романовых, вынуждая их умерить пыл и тратить силы и ресурсы на совершенно законную конкуренцию, и самого государя, чтобы открыть ему глаза на то, во что превращает правящую династию опасная игра с бывшими царями.

Недаром Мстислав Арсеньевич так активно раздавал деньги. Часть признанных Игорем Михайловичем Милославских окажется на стороне Мурома в этом конфликте. Потому что им станут постоянно напоминать, что Милославских горстка, и все они зависят от Романовых. А Романовы – царская кровь. И слава их такова, что народ воспримет их повторное воцарение с легким сердцем.

Монархов много быть не может, а потому Романовы своим взрывным ростом в обществе угрожают напрямую царской семье. Так что детишки Михаила II сами начнут расшатывать дружбу Дмитрия Алексеевича с Игорем Михайловичем. К месту придется и тот факт, что убили Михаила II именно с помощью разработки Романовых.

Мстислав Арсеньевич прикрыл глаза, наслаждаясь моментом.

Да, выставить награжденного орденом «Андрея Первозванного» виновным в цареубийстве не выйдет. Однако признавать это официальным обвинением и не потребуется – главное заставить в это поверить новое поколение Милославских. Страх потерять только что приобретенное величие вынудит детишек Михаила II играть на одной стороне с коалицией Муромского князя.

А когда Романовы растеряют всю поддержку, мы еще посмотрим, кто и кого будет загонять в угол.

* * *

Москва, Кремль, царские покои.

– Волнуетесь, Игорь Михайлович? – спросила боярышня Самойлова, глядя на бродящего по комнате цесаревича.

Будущий государь замер на месте и обернулся к своей невесте с улыбкой на губах.

– Поздно волноваться, Екатерина Юрьевна, – произнес он. – Как вы любите повторять: раз уж начал – побеждай. К тому же у меня нет причин отказываться от своей судьбы. Раз уж я оказался в этом положении, мне нужно пользоваться всеми доступными возможностями. На кону стоит Русское царство.

Девушка улыбнулась и кивнула.