Текст книги "Земля и звёзды (СИ)"

Автор книги: Владимир Колышкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

   Мы решили уйти как можно дальше, от базы Странников, что было вполне понятно. И вместе с тем найти укрытие, чтобы согреться и при необходимости держать оборону, защищая узкий проход, как греки в сражении при Фермопилах. Потому что на открытом плато сражения мы не выдержим.

   Вскоре такое укрытие мы нашли. Пещера была не глубокой, но от ветра защищала хорошо. К тому же укрытие находилось на возвышенности, то есть мы занимали господствующую высоту, что при обороне считается выгодным положением. Мы выставили часовых, трехметровые гжеры были хорошими «сторожевыми вышками». Тем временем наладилась голосовая связь с Космоспасом. Я сообщил о том, что туристическая группа, состоящая из тринадцати людей и тринадцати инопланетян, терпит бедствие в указанном нами районе Гималаев. Среди людей есть пострадавшие, нуждающиеся в медицинской помощи.

   Космоспас заинтересовался инопланетянами, я не стал вдаваться в подробности, сообщил только, что эта космическая раса довольно высокого роста. И обеспокоился, как они влезут в спасательное судно? Мне сказали, что они свяжутся с китайскими чэпэшниками и запросят прислать нам на помощь два гиперзвуковых стратоплана с вертикальными взлетом и посадкой. Мне гарантировали, что помощь прибудет в течение часа или полтора. Эту радостную весть я сообщил всем. Люди воодушевились. Никто из нас не сомневался, что полтора часа мы продержимся.

   Однако, через полчаса часовые гжеры подали сигнал тревоги. Когда я и остальные мужчины вышли из пещеры и осмотрелись, то увидели, что долина просто кишит роботами и все они бегут к нашей возвышенности. Женщины тоже вышли к нам. Одна из них, женщина по имени Наташа заплакала от безнадежности. Глория обняла ее и стала успокаивать.

   – Ну, что, будем сражаться или будем сдаваться? – сказал Корней Яшмаа, ни к кому особо не обращаясь, а потом повернулся ко мне.

   – Максим, у вас еще есть время уйти отсюда. Вы их не интересуете как биологический материал.

   Видя, как мое недоумение вот-вот перерастет в негодование, он объяснил:

   – Нужен кто-то, кто сможет рассказать про все, что с нами случилось. А если вы останетесь, вас могут убить, чтобы этим испугать нас. Любой ваш выбор мы ставнем уважать.

   – Я остаюсь.

   – Хорошо, – согласился Корней, проверяя заряд в своем бластере, – тогда займем оборону.

   31. Тагора, лагерь военнопленных.

   Уже прошел месяц по земному календарю как борт-инженер Калисто Марчетти с космолета «Заботливый», который уничтожили тагорянские истребители, ставший пленником некогда дружественной космической расы, работал на полях Великой Тагоры, в провинции Зют-зиан.

   Вместе с ним трудились шесть его товарищей по ремонтной команде. Вместе они составляли бригаду, которая сажала лакку – злаковую культуру, составлявшую основу питания тагорян. Кроме бригады Марчетти были и другие военнопленные земляне. Они так же работали, но на соседних чеках. По колено в воде сажали лакку, жесткие зеленые пучки, под жарким солнцем, оранжевой звездой, которая в земных каталогах числится как EH 67009.

   Их кормили два раза в день – утром и перед сном. Рабочая смена длилась 15 часов. Сутки на Тагоре равнялись 22 земным часам. Таким образом, работа и сон занимали все время. Досуга у пленных не было совсем.

   Вообще-то в полдень был перерыв минут на сорок, но только для того, чтобы спеть «кхису» за здравие Вождя Тагорян – Кэн Ич Тагора. "Великий Полководец Кэн Ич Тагор – Солнце, рождённое в горах Хтау, Высшее Олицетворение Революционной Товарищеской Дружбы, Родной Отец и Любимый Вождь Народа Великой Единой Тагоры, Великий Человек, сошедший с небес и принесший мир и процветание.

   Кэн Ич Тагор – Мудрый Учитель, Светоч Великой Генетической Революции, Великий Просветитель и Могучий Чудотворец, сотворивший свой народ".

   Солнце палило, спина отваливалась. Подчас боль в спине была невыносимой, словно в поясницу забили кол. Работа в наклон была настоящей пыткой. Однако на заливных полях кроме землян трудились тагоры-крестьяне без ропота, не было ни протестов, ни саботажа. Более того, они работали с песней. Согбенные спины видны были до самого горизонта.

   – Я сейчас сдохну, – сказал работавший в соседнем ряду Сергей Кошелев, чуть выше среднего роста, из-под полей замызганной плетеной шляпы тагорских крестьян светились близко посаженные серые глаза. Он бросил корзину с рассадой, разогнул спину и упал на колени в желтого цвета воду.

   – Господи, неужели нельзя придумать какой-нибудь трактор, чем мучить людей?..

   – Тагоры полагают, – сказал Марчетти, – если машины заменят людей, то куда девать население? Тагоры станут бездельниками. Праздность развращает.

   – Да, я знаю, – устало ответил Сергей. – Начитался их листовок, которые они развесили в столовой... Черт, как есть охота.

   Его глаза затуманились, их взгляд был устремлен вдаль. Марчетти понял, что парень думает о Земле, о своем доме. О том, как там было хорошо. Собственно, Каллисто, даже будучи его начальником, по сути, ничего не знал о Сергее, как, впрочем, и о других членах бригады, так как руководителем этой ремонтной бригады был назначен недавно. Да и работа поглощала все время, и не было случая поговорить по душам.

   – Серджио, ты женат? – спросил бригадир.

   – Пока, нет, – покраснел Кошелев.

   – О, так вы с Андреем Крамовым оба холостые. Правда, у Андрея на Земле ждет невеста. И у тебя все сладится.

   – Только не говорите, что «дурное дело – не хитрое».

   – Ну что ты... В Италии семья – святое! Мне 34 года, 13 лет я в браке. У меня дома, в Милане, жена Агата и дети: девочка Миранда десяти лет и мальчик Джино двенадцати лет. Джино означает «бессмертный маленький фермер». У меня дома небольшой виноградник, Джино очень любит работать со мной. Вырастить хорошую лозу не так-то просто...

   – Фермер, – усмехнулся Сергей, хотя ему было не до смеха. – Ох, прости... – На широких его скулах заиграли желваки. – Такая каторга отобьет всякую любовь к фермерству...

   – Что верно, то верно.

   Вечером за ужином к бригаде ремонтников, которая всегда старалась по мере возможности держаться вместе, подошел военнопленный. Он недавно прибыл в лагерь. Представился сублейтенантом Норвудом. В сводках земных ВКС он числился как пропавший без вести.

   – Мой штурмовик подбили, сам я, как видите, оказался здесь. К чему это я?.. К тому, что я пилот, могу летать на всех космических аппаратах, начиная от истребителя до звездного крейсера.

   – Очень приятно познакомиться, – протянул руку Марчетти, – а мы ремонтируем всё, что летает в космосе, сделанное человеческими руками.

   – Это как раз то, что надо! – оживился Норвуд. Это был широкоплечий крепыш с кудрявой шевелюрой. Карие глаза светились неуемной энергией, несмотря на скудный паёк обитателя барака для военнопленных.

   – Когда меня везли сюда, – продолжил сублейтенант, – я увидел старый заброшенный космодром. 15 миль отсюда на восток. Как я понял, теперь это поле используют как место складирования разбитой техники. Там я приметил три земных звездолета класса «Призрак», разной степени поврежденности. Эти трофеи доставили сюда то ли для ремонта, то ли как утиль...

   – Подождите, дайте, угадаю вашу мысль, – сказал Марчетти. – Вы хотите предложить нам отремонтировать корабль и на нем совершить побег?

   – Все верно. Именно в этом состоит мой план.

   – Ну, что ж, здравая мысль есть. Но только где мы возьмем запасные части для ремонта?

   – Можно снять с двух других, – предложил один из ремонтников, черный парень по имени Сид Хоскер. – Наверняка повреждения у них разные.

   – Во всяком случай, шанс есть, – согласился бригадир.

   – Авантюра, – охладил пыл Андрей Крамов, техник субмолекулярных цепей. – Как мы попадем на тот космодром? Там же, наверняка охрана. Если мы не явимся на поверку, нас станут искать.

   – Ну, поверку можно обмануть, если другие откликнутся за нас, – заявил Норвуд. – Вряд ли тагоры способны отличать землян по лицам. Вот вы, отличите одного китайца от другого?

   – Или китайца от казаха? – усмехнулся Сергей.

   – Что ж, хорошая идея, – согласился Марчетти.

   – А что все-таки с охраной? – настаивал Андрей.

   – Придется действовать по обстановке.

   – Добираться-то как будем? – сказал кто-то из ремонтников. – Если пешком, часа три придется чапать по болоту. Засекут патрульные дроны.

   – Выйдем ночью, как только пойдет дождь, – заявил Норвуд. – Ночные дожди тут затяжные, а в такую непогоду тагоры обычно дроны не выпускают. Любая здешняя молния уничтожит дрон не хуже ракеты.

   – Да, грозовые разряды на Тагоре просто чудовищные, – следствие планетарного тропического климата, – подтвердил Марчетти. – Планета «катится на боку» по орбите, как наш Уран.

   – Значит, мой план принимаете? – сублейтенант был сама решимость.

   – Ставлю на голосование, – сказал Марчетти.

   Вся бригада проголосовала «за».

   Другие военнопленные стали подходить, интересуясь, по какому поводу собрание? За что голосуете?

   Пришлось расширять круг заговорщиков. Когда в побег записался весь барак, все сорок два человека, стало ясно, что побег скрыть не удастся.

   – Синьоры! – обратился Каллисто Марчетти к собратьям по плену. – Давайте договоримся так: моя бригада и синьор Норвуд пробираемся на космодром, ремонтируем, если это возможно, хоть один «Призрак». И, в случае удачи, пригоним корабль сюда, прямо к бараку. Улетят все...

   – Или никто, – сказал один из военнопленных, здоровяк с татуировкой десантника на бицепсе.

   – Утверждаем! – заключил Марчетти.

   32. Тагора, лагерь военнопленных. Побег

   Ночь на Тагоре наступает сразу, едва раскаленный диск солнца EH 67009 вертикально нырнет за горизонт. Полная тьма воцаряется до самого восхода. На небе, затянутом тучами, не видать ни звезд, ни лун, хотя у Тагоры их целых три, но маленьких. Климат на Тагоре ровный и почти постоянный. Днем жарит солнце, небо безоблачно. К ночи собираются облака, и все темное время суток идет дождь. Полгода сильный, полгода моросящий.

   Как только прозвучали гонги, возвестившие отбой, военнопленные стали готовиться ко сну, а пилот Норвуд и ремонтная бригада Марчетти – к походу. Но выйти они еще долго не могли, ночной дождь все никак не начинался, несмотря на сплошную облачность. И это беспокоило инженера. Тагоры не любили летать в дождь. В хорошую же погоду патрульные аэрокары не отсиживаются на стоянках. То в одном месте неба, то в другом видны были летящие огни. Тагоры сканировали местность.

   Наконец где-то к середине ночи по камышовой крыше барака зашуршал дождик. Некоторые из отряда успели вздремнуть, и теперь приходили в себя. И вот они вышли. Моросил дождь изрядно, не видно ни зги, однако не для землян. У каждого благодаря фукамизации* в той или иной степени было развито ночное зрение.

   *Фукамизация или биоблокада – совокупность медицинских процедур, проводимых над беременной с целью повышения жизненных сил будущего ребенка. Состоит из двух процедур а) введения сыворотки УНБЛАФ в околоплодные воды б) «растормаживания гипоталамуса» плода с помощью микроволнового облучения.

   Фукамизация была практически общепринятой, хотя и не обязательной, процедурой.

   На всякий случай отряд разделился на две группы по четыре человека в каждой. Группы возглавили Марчетти и Норвуд. Группа Норвуда шла впереди, потому что сублейтенант знал, где находится космодром. Группы соблюдали дистанцию в сотню метров между собой на всякий случай. Если первая группа попадет в засаду или наткнется на патруль, то у второй группы будет свобода для маневра и фактор неожиданности для врага.

   Они шли по узкой дорожке между чеками. Иногда у кого-нибудь нога срывалась, и человек ступал по колено в воду. Дождь то почти переставал, то усиливался. Одежда быстро промокла, штаны липли к ногам, в плетеных из лыка гузах хлюпала вода. Их арестантская форма, сотканная из местных трав, была лишена удобств земной одежды, которая не пылилась, не маралась и не промокала.

   Они прошли уже половину пути, затратив на это часа два. И это еще не плохой результат, идти не по хорошей дороге, а по тропинкам, заросшим жесткой травой, похожей на осоку. Серо-зеленые острые стебли рвали штанины, резали, царапали лодыжки до крови.

   На время дождь прекратился. Тучи раздвинулись и стали видны звезды. И это было плохо, потому что патрульные кары снова могли начать облет местности.

   Едва Марчетти подумал о патрульных, как они появились. Два луча света пробили тьму, чиркнули по земле. Аэрокары с характерным гулом пронеслись в небе на расстоянии километра. Все облегченно выдохнули, но кары описали дугу и понеслись прямо на землян, сканируя световым лучом дорожку. Марчетти прокричал, имитируя клич водоплавающей птицы, сродни земной утки. И когда отряд Норвуда оглянулся, Марчетти жестом показал, что надо нырять в воду.

   В чеках вода была уже выше колена благодаря дождю. Но все равно могла только-только скрыть человека, залегшего на дно. Марчетти зажал пальцами нос, чтобы вода не попала, и лег в воду спиной вниз, лицом кверху, чтобы сквозь воду увидеть, когда пролетят аэрокары.

   Вода была теплой. И мутной. Глаза щипало. Кислород в легких кончался, а кар почему-то висел прямо над ними. Может, нас засекли, подумал Марчетти. Направленные вниз реактивные струи взметнули тучу водяной пыли. Кар завис совсем низко над чеком. Вода стала нагреваться.

   "Ну, улетай же, сволочь! – Инженер почувствовал себя лягушкой в кастрюле, воду в которой нагревают, а лягушка все надеется, что еще рано, может нагрев закончится, а потом бывает уже поздно. Лягушка сварилась.

   Когда кислород в легких кончился, а кожа больше не могла терпеть закипавшую воду, кар наклонил нос и с садистской медлительностью двинулся вперед с одновременным набором высоты. Марчетти вскочил, захлебываясь горячей водой и горячим воздухом. Тагоры, сидевшие в авиетке, не заметили землянина, бывшего практически у них под днищем. Куда они смотрели и чем были заняты? Очевидно, были какие-то неполадки в их аппарате.

   Остальные земляне тоже выскочили из-под воды, кашляя и отплевываясь.

   Дождь опять зарядил, и все продолжили путь. Между тем небо начало светлеть. Утро приближалось, а они так и не добрались до цели. Космодром оказался гораздо дальше, чем предполагал пилот Норвуд. Через двадцать минут дорогу им преградило ущелье, заросшее лесом.

   (Кстати, о времени. Современному землянину не нужны приборы, отсчитывающие время. Функцию чувства времени выполняет одна из расторможенных областей головного мозга).

   Лес был кстати, потому что дождь прекратился окончательно. Полоска неба над ущельем светлела, предвещая восход. Люди видели, как начинали бледнеть звезды, и высокие облака из черных становились розовато-серыми.

   Космодром возник пред ними сразу, как они миновали, а вернее, продрались сквозь заросли «бамбукового» леса, изрядно поранившись об острые молодые побеги вдобавок к порезам жесткой травой.

   Туман молоком растекался по полю. На фоне светлого неба плоскими силуэтами проступали три белых конуса. У Марчетти чаще забилось сердце при виде земных космических кораблей с плавным округлением носовой части. Это были двадцатиместные гиперсветовые звездолеты класса «Призрак». С их помощью можно мгновенно переместиться в Солнечную систему. То есть преодолеть 98 световых лет, что разделяют Великую Тагору и Землю. При условии, конечно, если корабли исправны. А это вряд ли, учитывая, что они участвовали в космической битве и были захвачены врагами в качестве трофеев. Наверняка, подбитыми и потерявшими управление.

   Отряд вновь объединился. Сергей Кошелев, Василий Войский, Андрей Крамов, Ганс Габель, Каллисто Марчетти, Ёрико Дайцо, черный парень по имени Сид Хоскер и сублейтенант Норвуд. Под прикрытием листвы они вели наблюдение за окрестностями, выявляя, где находится охрана. И находится ли она здесь вообще.

   – Может, охрана спит или сидит в засаде? – сказал Ганс Габель, высокий костлявый мужчина, с огромной лысой головой, обожженной радиацией до красно-лилового цвета.

   – Нужна разведка. – Марчетти наклонился потереть исцарапанные икры и лодыжки, которые начали безумно чесаться.

   – Я пойду, – выступил вперед Норвуд. – Кто со мной?

   – Как это ни цинично звучит, но другого пилота с нами нет, так что ваша кандидатура отклоняется, – возразил инженер.

   – Пойду я, – тоном, не терпящим возражений, заявил Ганс Габель.

   – Иду с тобой, – сказал японец Ёрико Дайцо. – Если все в порядке, свистну три раза по-птичьи.

   Разведчики, пригнувшись, короткими перебежками устремились к звездолетам. Отсутствовали они долго. Все уже начали волноваться. Но вот оттуда раздались три негромких свистка, в подражании какой-то местной птице.

   Отряд двинулся, соблюдая, однако, осторожность. Бежали пригнувшись. Японец и немец их встретили. И тут вновь прибывшие увидели двух тагорян. Они лежали на земле, связанные какими-то проводами, с травяными кляпами во рту.

   – Дрыхли, – ответил японец на невысказанный вопрос инженера.

   – Надо бы допросить, есть ли тут еще охрана, – сказал Андрей Крамов.

   – Уже допросили, – зловеще ухмыляясь, ответил Ганс Габель, облизывая костяшки на правом кулаке. – Говорят, что никого больше нет. Клянутся здравием своего Вождя – Кэн Ич Тагором, Великим Полководцем, Солнцем, рождённым в горах Хтау, ну и так далее.

   Жесткий внешний скелет тагорян не позволял видеть «выражение лица» в человеческом смысле. Но общий вид их и поза выказывали покорность. Привычка подчиняться силе.

   Марчетти подумал, глядя на Ганса Габеля, голого по пояс, с волосатой грудью, со сбитыми костяшками на кулаках, рассматривающего трофейное оружие, отнятое у охранников: как всё-таки война нас быстро низводит в моральную пропасть. И мы допускаем то, что раньше и помыслить не могли.

   Посмотрев в сторону «Призраков», видя, что люки у всех открыты, инженер распорядился, кивнув на пленников: – Их надо затащить в тамбур.

   Команда подняла плененных охранников и понесла к звездолетам.

   Оказавшись в корабле, инженер с командой, включив аварийное освещение, первым делом осмотрели двигательный и энергетический отсеки. Сняв кожух с двигателя, убедились, что он в полном порядке. Все подсистемы адекватно отзывались. А вот энергоячейки оказались изрядно разряженными, отчего топливные элементы имели пониженную активность. С таким запасом энергии вряд ли удастся активировать квин-генератор и выйти даже на самую низкую орбиту. Не говоря уже о промежуточной посадке возле бараков. О прыжке к Солнечной системе нечего было и думать.

   Но это еще не вся беда. Каково же было их разочарование, когда, поднявшись на второй уровень, они увидели практически полностью разобранный пульт управления. Остался лишь пустой каркас с торчащими кое-где проводами. Марчетти было ясно, чтобы смонтировать заново пульт вручную, его бригаде потребуется неделя работы. И всю неделю им надо есть, пить и спать. Что в этих условиях нереально. «Нет, ну а что ты хотел? – сказал себе инженер. – Или ты ожидал найти готовый к отлету корабль?»

   После обследований двух других «Призраков» ремонтники совсем приуныли. У одного была преогромная дыра в корпусе – след прямого попадания из плазменной пушки. У другого – полностью отсутствовал двигатель. Тагоряне разобрали его, чтобы изучить и скопировать. Есть у них такая практика.

   – Что будем делать, начальник? – черный парень по имени Хоскер обратился к Марчетти с видом самым безнадежным. – С таким мизером энергии нам не поднять эту колымагу.

   – У кого какие будут предложения? – сказал инженер.

   – Проблему с энергией можно частично решить, – заявил Сергей Кошелев, – Мы тут с Андреем Крамовым уже прикидывали: если дополнить ячейками с других «Призраков», соединив их последовательно, можно получить достаточно энергии, чтобы запустить термоядерный цикл холодного синтеза.

   – Весь вопрос, где их поставить? – засомневался Норвуд. – Там нет свободного места и не будет, когда мы загрузимся людьми под завязку.

   – Можно попробовать разместить ячейки в продовольственном отсеке, – предложил японец. – Все равно продовольствия у нас нет.

   – Можно, – согласился Марчетти, – если найдем высоковольтный кабель.

   – Я видел подходящий, – сказал Ганс Габель, – Кажется, длины хватит.

   – Ну, ладно, с энергией более-менее вопрос решили, – подвел промежуточный итог инженер, – Но без пульта ни системы контроля, ни навигации у нас не будет. Куда лететь?

   – Системы можно запустить вручную, – предложил Василий Войский, специалист по кибердеку. – А маршрут бортовой компьютер определит сам, исходя из набора, если не задан какой-то конкретный или новый. Я посмотрел, БК в рабочем состоянии.

   – А если что-то пойдет не так, без пульта мы не сможем повлиять на режимы работы систем, – сказал Марчетти и грустно пошутил, – Как бы нам самим не стать призраками.

   – У нас есть другие варианты? – сказал Ёрико Дайцо.

   – Других вариантов нет, – подвел итог инженер. – За работу, товарищи!

   * * *

   Оранжевое солнце уже припекало изрядно, когда монтаж энергоячеек почти был готов. Перезапустили охлаждающий контур реактора. Отремонтировали систему кондиционирования и регенерации воздуха и воды. Благо инструментов и запчастей из штатного набора хватало. Работали так, как всегда работают ударники коммунистического труда – быстро и качественно.

   Увлекшись работой, они чуть было не пропустили смену караула. Сменщики охранников приехали на машине. Водитель остался в машине, а двое ступили на потрескавшиеся бетонные плиты. Оружие они держали небрежно, озираясь по сторонам и удивляясь, отчего это их никто не встречает. Впрочем, их все-таки встретили, как-то незаметно появившиеся негр Сид Хоскер и Ганс Габель с плазмоструйными ружьями наперевес. Их поддерживали, шедшие позади с железяками в руках Сергей Кошелев и Андрей Крамов.

   – Эй, кузнечики! Лапки кверху, быстро! – распорядился Сид Хоскер.

   «Кузнечики» даже и не подумали сопротивляться. Сдали оружие, которое земляне приняли с воодушевлением. Теперь у них было четыре плазмоструйки. Если что, можно дать хороший отпор.

   * * *

   К вечеру корабль был готов к вылету. И тут выяснилось, что «Призрак» не может совершить посаду у бараков и забрать все пленных землян. Пульта управление нет, значит, и управлять полетом нельзя. Без пульта «Призрак» может лететь на автопилоте только по одному из маршрутов, которые имеются в памяти бортового компьютера. Почему-то раньше это до них не доходило. Такая простая истина, как удар поддых. Марчетти было стыдно, до поджимания пальцев на ногах. С юности у него была такая особенная реакция на неловкое положение. Причем не только свое, но и бывало стыдно за других.

   Вся бригада собралась в пассажирском отсеке. Благо места свободного было много – восемь человек на двадцать мест. Марчетти огласил собранию дилемму: летим с теми, кто присутствует здесь, или возвращаемся в барак?

   – Не вижу смысла возвращаться, – сказал Ганс Габель. – Вернуться – значит снова быть во власти врага.

   – Но мы же вроде как обещали товарищам, что заберем всех, – возразил Андрей Крамов.

   – Твердого обещания мы не давали, – сказал Сид Хоскер. – Нас могли убить по дороге и вообще...

   – В моей стране, в Древнем Риме, – сказал Марчетти, – очень уважали данное слово. Когда Ганнибал отпустил пленных римлян под честное слово на побывку, то вернулись все, кроме пары человек. Однако сами римляне нарушивших слово презирали.

   – И на что работало их возвращение? – сказал Василий Войский.

   – С одной стороны, не вернувшись, они бы могли послужить Риму на поле боя, – продолжил Марчетти исторический экскурс в этические традиции древних народов. – Но с другой стороны, после демонстрации римской честности даже себе во вред, в войске Ганнибала прониклись уважением к римлянам, а это тоже имело большое значение для римских побед.

   – Если вернемся, то люди могут подумать, что мы струсили и вернулись из страха наказания, – высказал свое мнение Норвуд. – Вместо уважения заработаем презрение – и для себя лично, и для образа всех землян перед глазами противника.

   – А что скажет Ёрико Дайцо? – Марчетти повернулся к молчавшему японцу.

   – Он сохраняет лицо, – усмехнулся Хоскер.

   Японец посмотрел на Сида, но на выпад не ответил.

   – Ну, теперь, когда все так или иначе обозначили свои позиции, выскажусь и я, – объявил инженер. – Мне кажется, что в любой армии на тех, кто вернулся, посмотрят как на трусов и слюнтяев, отказавшихся от настоящей борьбы, связанной с риском. А значит и уважение к этой армии в глазах противника снизится. Кроме того, мы знаем численность пленных в нашем лагере. И мы привезем эти сведения на Землю. А это главное, когда придет время обмена пленными. Я за отлет и немедленный, пока нас не накрыли бомбами.

   33. Гималаи

   Приборы мониторинга Земли на китайской орбитальной станции «Тяньгун» («Небесный дворец») засекли в одном из районов Гималаев боевое столкновение. К тому же именно из этого района приняли сигнал «sos». К месту конфликта выслали два гиперзвуковых стратоплана с вертикальными взлетом и посадкой типа «Мерцающий феникс».

   Прячась за камни и другие неровности местности, роботы удачно противостояли обстрелу. И с каждой минутой они приближались. Сколько времени продержатся земляне, пока прилетит помощь, сказать никто не мог. У Анатолия кончились патроны. Да и у Максима аккумулятор скорчера подсел так, что годился как прикуриватель, если бы Каммерер курил.

   – Вам надо уходить, – сказал Максим Каммерер, перебравшись к Корнею Яшмаа, имея в виду всех, кроме себя.

   – А вы? – Корней бросил на землю полностью разряженный бластер гжеров.

   – Постараюсь их задержать. Я им не нужен, так что... а вы уходите и побыстрее, пока нас не окружили.

   Было видно, что роботы стали растягивать цепь, с целью охвата землян в кольцо.

   – Добро, – согласился Корней, – но вы все же будьте осторожны. Вас могут убить именно потому, что вы им не нужны...

   – Вообще-то у меня задание, выйти на Странников. Так что постараюсь сдерживать их как можно дольше, а потом сдамся в плен. Может быть, в отсутствии вас, переправят меня к своим хозяевам. Как говорится: с паршивой овцы хоть шерсти клок. В конце концов, как они различат, кто подкидыш, а кто автохтон?

   – Хорошо, желаю вам удачи.

   – Да, вот еще что... передайте, пожалуйста, это Рудольфу Сикорски, – сказал Каммерер, протягивая Корнею Яшмаа флешку в защитном кожухе. – Здесь мой аудио и видео отчет обо всем, что с нами случилось. И главное, ценная информация о природе Странников, полученная от искусственного интеллекта Ирбис ...

   – Позвольте мне передать? – вмешался Абалкин. – Вы простите меня, Максим, что я нахамил вам...

   – Да, ладно, я тоже не сахар. Хорошо, передайте вы. Может, еще встретимся «на пыльных тропинках далеких планет».

   Без лишних разговоров они бросились догонять ушедших вперед товарищей. Подкидыши уходили в сторону невысокой гряды на севере. Ходульные несли Марию.

   Каммерер осмотрел имевшееся в его распоряжении оружие. Ему оставили три бластера гжеров. В отличие от земных, у них имелся мощный самоподзаряжающийся аккумулятор.

   К сожалению, при интенсивной стрельбе подзарядка идет медленнее, чем разрядка. Для этих случаев предусмотрена быстрая замена батареи. Разряженная батарея полностью восстанавливает свою мощность за 8-10 минут, смотря по состоянию атмосферы и её энергетической насыщенности. Но запасных батарей у ходульных не было.

   Мощность выстрелов регулируется. На минимальной отметке можно произвести 100 выстрелов. При этом убойная сила будет равняться примерно мощности пули сорок пятого калибра.

   На средней отметке заряд превращает в пепел объект массой до 70 кг. Соответственно число выстрелов уменьшается на треть. Максимальный заряд гарантированно уничтожает объекты в радиусе 10 метров с убыванием поражающего фактора до 15 метров. Таких выстрелов можно произвести только два.

   Каммерер стрелял на малой мощности. Пока работал один бластер, другие хоть немного подзаряжались.

   Роботы-пауки соблюдали осторожность. На дурачка не шли. Понимали, что если не прятаться за камни, то их всех перебьют. Но и отсиживаться было не в их интересах. Они передвигались короткими бросками. Максим бил только наверняка. Однако маломощный заряд причинял противнику незначительные повреждения.

   Подкидыши уже ушли далеко, может, пора сдаваться, подумал Максим. Он перестал стрелять и подпустил железных пауков поближе. Потом встал, засунул бластер за пояс и вышел из укрытия.

   И тут из-за туч вынырнули «Фениксы» и с креном на левый борт облетели плато. Приземлились впереди группы. Люди и гжеры перешли на борт одного и другого транспорта. С протяжным гулом и свистом «Фениксы» сразу взлетели. Максим проводил взглядом быстро удаляющиеся стратопланы.

   – Ну, несите меня к вашим хозяевам, – сказал Максим Каммерер подбежавшим к нему роботам-паукам.

   Неожиданно земля дрогнула, Максим пошатнулся и невольно присел на камень. Горы и вся долина содрогалась. Землетрясение было не менее четырех баллов и все усиливалось. Вдруг та гряда с пещерами, откуда люди вышли из лабиринта, начала рассыпаться. Огромные обломки поднимались в воздух и рассыпались. Из-под земли показалась огромная сфера стального цвета. Возможно, диаметром полкилометра. Она воспарила над местностью, осыпая окрест осколками камней. И вот она очистилась от грунта и пыли, заблестела на пробившемся из-за туч солнце. Сфера медленно поднималась и совершенно бесшумно. Земля перестала содрогаться.

   Роботы-пауки замерли и как будто впали в оцепенение. И тут Максим почувствовал тягу воздуха. Внезапно по всей долине поднялись вихри. Те роботы, которые были вдали от Максима и вблизи сферы вдруг поднялись в воздух и полетели в направлении сферы. Она словно гигантский магнит притягивала этих металлических пауков. Каким-то образом они залетали в сферу через стенки, в которых не было отверстий.

   Втягивающая сила сферы все нарастала, и вот уже Максим почувствовал, как его оторвало от земли поднявшимся вихрем и понесло по воздуху прямо на круглую стену. Мелькнула мысль, что сейчас его размажут по сфере, как мошку, разбившуюся о ветровое стекло. Округлый борт сферы заслонил весь обзор. Максим зажмурил глаза, ожидая удара, но удара не последовало. Просто свет исчез, и он оказался в полной темноте.

  ЭПИЛОГ

  "Сегодня на Землю прибыл чрезвычайный и полномочный посол Великой Тагоры. Его встретил ВРИО Председателя Мирового Совета Евгений Маркович Славин. Встреча прошла в непринужденной обстановке. Обсуждались вопросы послевоенного устройства Галактики, в частности ее рукава по линии Орион-Лебедь. А также международный статус планеты Данга, влияние на которую претендовали как земляне, так и тагоряне. Известно, этот конфликт интересов привел к межзвездной войне, повлекшей многочисленные жертвы с обеих сторон. О чем сейчас сожалеют обе галактические расы.