Текст книги "Combat (СИ)"
Автор книги: Владимир Колышкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Капитан не потерял еще надежду как-нибудь ускользнуть от туземцев. Он надеялся, что траншея поможет выйти из зоны сражения. Ведь окопы тянутся в разные стороны на довольно значительное расстояние. Если придерживаться определенного направления, никуда не сворачивать, то наверняка скоро можно уйти достаточно далеко от места боя. Но, к сожалению, траншея, по которой они бежали, заворачивала только в сторону противника. Пришлось отказаться от этой идеи. Сближаться с противником по личной инициативе не входило в планы капитана Вёльда Хорнунга.
Заняв новую позицию, расчет увидел, как жестоко расправился враг с их временным убежищем. Танк с раструбом подкатил к раздолбленному снарядами доту и с расстояния двадцати метров выпустил тугую, закручивающуюся струю огня, метко угодив прямо в бойницу. Помещение захлебнулось пламенем, излишки которого вырвались из всех возможных щелей и пробоин. Потом повалил густой черный дым. Все что могло гореть там – загорелось. Горели деревянные ящики, может быть, даже горело железо. Потом рвануло так, что остатки дота влетели как стартующий корабль. Огнеметный танк, не успевший отойти на безопасное расстояние, был перевернут мощной ударной волной взрыва, и он сам запылал как свечка. Ошеломленные люди не видели гибели машины, уткнувшись лицами в землю на дне траншеи. Лишь когда грохочущая волна ушла к горизонту, они высунули из окопа испачканные носы. Лица их были так же черны, только зубы сверкали и вокруг глаз белели пятна – следы инстинктивного зажмуривания: негатив страха.
Два танка на левом фланге – ближайшие – заметили передислоцировавшегося противника и соответственно скорректировали свое наступление. Развернувшись, они понеслись на новые позиции людей. В ста метрах от траншеи, в которой обосновался расчет Хорнунга, параллельно тянулась точно такая же. Это вселяло надежду, что препятствие хотя бы на короткое время задержит машины. Эх, был бы ров поглубже, а главное, пошире...
Танки въехали на косогор, вершину которого оседлали наши стойкие бойцы. И действительно, прежде чем переехать траншею, грохочущие железяки сбросили скорость и стали маневрировать в поисках узкого места. Бдуф! Гельмут Зальц вздрогнул от выстрела своего капитана, давно ожидаемого выстрела и все же неожиданного. Задний танк остановился и медленно-медленно стал съезжать правой гусеницей в траншею, все сильнее накреняясь, потом задымил, словно невидимый экипаж зажег сигнальный огонь. Второй танк тоже шедший параллельно траншеи, развернулся, покачиваясь, перевалил препятствие. Грунт просел под его гусеницами, но бруствер выдержал нагрузку.
– Ну куда тебя черти несут? – прорычал Хорнунг, загоняя заряд в патронник и клацая затвором. – Дерьмо на колесиках. Я ж тебя продырявлю, как консервную банку...
Танк, это чудо допотопной техники, въезжал на высотку, вращая высокой круглой башней в поисках, куда бы пальнуть. Грохнул с протяжкой длинный ствол бронебойного ружья, взметнулась пыль вблизи дульного тормоза, словно бичом протянули бедную землю. Получив удар в лоб, танк прекратил атаку, попятился, стал съезжать с косогора все быстрей, пока не въехал задними концами гусениц в траншею. Корма танка осела, передние концы гусениц взметнулись, и танк встал "на попа". Ужасно непристойная поза для боевой машины. Хорнунг витиевато выругался и, не целясь, всадил еще один заряд в открывшееся днище. Внутри танка грохнуло, повалил дым – черный, жирный, – стелясь по земле. Хорнунг вдруг испытал острую жалость к беспомощной машине, как к живому существу, испытывающему боль. Танк предсмертно рычал, судорожно вращая гусеницами. Это было жалкое зрелище.
– Я одно не пойму, – выкрикнул Зальц, сдвигая тяжелую каску на затылок, – где у них экипажи? Почему они не покидают горящие машины?
Может быть, военный кодекс чести не позволяет, – ответил Хорнунг, устало откинувшись, с чувством хорошо проделанной работы. – А может, они автоматические... Хотя, судя по примитивной конструкции, вряд ли.
Зальц вытер со лба пот (размазал грязь по лицу), нахмурился, вглядываясь в сторону противника. Танки рычали в отдалении, самозабвенно утюжили траншеи в том месте, где стоял дот. Бессмысленная, тупая злоба руководила ими. Кому и зачем это нужно? Марсианин немецкого происхождения Гельмут Зальц понять этого не мог.
5
Супермеханик Байрон Фалд закрепил последний узел конвектора и вытер с лица трудовой пот. В "магнитке" была адская жара. До разгонной камеры четвертого блока он так и не добрался. Пришлось все сворачивать в быстром темпе. Приказ капитана – закон для подчиненного. Каким бы идиотским он не казался, его надо исполнять. Но в данном случае очевидно, что Хорнунг прав. Всему экипажу и кораблю грозит серьезная опасность. С туземцами надо держать ухо востро. Никогда не знаешь, что им придет в голову. То они лезут обниматься, то норовят отрезать тебе уши, снять скальп или вообще оторвать голову. Извечная проблема, неразгаданная тайна: "За что аборигены съели Кука? Молчит наука", так поется в старинной русской песне. А туземцы этой захолустной планетки имеют в своем боевом арсенале кое-что помощнее стрел и копий. Даже сюда, в тесное пространство двигательного отсека, отделенного от внешнего мира двумя слоями губчатого титанита плюс внешняя обшивка, глухо доносится канонада боя. Видать, нашим ребяткам туго приходится. Надо идти выручать парней. Да, влипли мы в историю. А все этот долдон Люпсик Блум, инспектор хренов, маленькая сволочь. Как все коротышки, страдает острым ущемлением самолюбия, выражающемся обычно в повышенном чувстве ответственности, как всегда понятом превратно. Если выцарапаемся отсюда, подкараулю его в баре да ка-а-а-к!.. врежу ему промеж его маленьких глазок все, что о нем думаю... Жаль, но мерзавец не посещает мужские заведения, лелеет свою язву.
Огорченный супермех вышел из отсека, привычно зацепив головой низкую притолоку люка. Понастроили курятников. После пассажирского лайнера, где он служил в свое время, построенном на верфях Земли, с присущей землянам размахом – просторными каютами и вспомогательными помещениями – теснота центаврианского сухогруза ощущалась весьма болезненно.
Если бы не болезнь жены – редкая форма аллергии на земную атмосферу – Байрон Фалд ни за что бы не уволился с земного космофлота и не переселился бы на Бету Центавра. Спору нет, там и атмосфера чище, экология сбалансирована, чудесный климат, но все какое-то чужое, выхолощенное, официальное. Одно слово – Столица. Одних инспекторов – как собак нерезаных, хоть отстреливай...
Фалд на минутку зашел в свою каюту на всякий случай попрощаться с женой и детьми. Они встретили его с застывшими улыбками на лицах, освещенными ласковыми лучами Беты. Супермех взял с полки обрамленную фотографию. И сейчас же голография ожила. "Привет! – сказала жена и помахала рукой. – Как служба?.." "Здравствуй, папочка!" – пискнула шестилетняя дочь Люси. "Салют, отец!" – пробасил двенадцатилетний сын Румб.
– Здравствуйте и прощайте, – сказал более чем обычно мрачный Фалд и вернул фотографию на место. Сегодня долгих разговоров не будет, хотя встроенный в рамку интеллектуальный чип позволял вести длинные, вполне осмысленные диалоги с изображенными.
Он поднялся в рубку, включил тестовые программы проверки двигательных систем, включил обзорные экраны. Слушая доклад программы, осмотрел местность. Бой продолжался. Фалд тормознул камеру внешнего обзора в самом батальном месте, приблизил изображение, включил фильтры, потому что ни черта не было видно из-за дыма пожарищ. Цвета стали неестественными, зато картина боя видна как на ладони. Там и сям, как мертвые жуки, в неестественных положениях застыли подбитые машины туземцев. Черные дымы тянули свои щупальца в низкое небо. Молодцы Хорнунг и Зальц! Чем это они их? Неужто бластерами? Да они просто герои! Только вот и аборигенам воинственного пыла не занимать. До двух десятков танков продолжают атаку. Следом за ними, под прикрытием бронированных корпусов машин бегут пешие воины в форме песочного цвета с черными полосами. Супермех повел камерой и поймал место, где засели капитан и штурман. Ребята держаться и даже раздобыли оружие! Хип-хоп ура! Но положение их критическое... Возможен захват корабля... Я, конечно, не самурай, как мой приятель Момото Катава, харакири себе делать не стану, но враг дорого заплатит, если сунется сюда...
– Ну вот, Гельмут, – сказал Хорнунг, вылавливая из кармана очередной патрон и загоняя его в казенник, – настал твой звездный час.
– Вы хотите сказать предсмертный? – вяло отозвался Зальц.
– Ты же хотел пострелять? Сейчас тебе такая возможность представится.
– Когда это было? И разве я мог представить, что все так обернется...
Лицо штурмана осунулось и казалось изможденным. Или это от грязи? В этой каске он похож на гитлеровского солдата, подумал капитан. На гитлеровского солдата, который перепуган до смерти и больше не хочет воевать.
– Но стрелять тебе все равно придется. На нас движутся пешеходные... то есть пешие войска. Вон они в камуфляже!
Бегут, подумал Хорнунг, глядя на поджарые, гибкие фигурки в полосатых комбинезонах. Хищно пригнувшись, хитрыми зигзагами они бежали между танками. Какая нужда гонит их на верную смерть? Быть может, жажда приключений? Интересно, что чувствуют люди, надев такую форму? Небось, считают себя героями. Лихими парнями. Барсами пустыни, тиграми боевых полей или еще как-нибудь... Идиоты!
– Номер второй! Слушай мою команду! Отсекай пехоту!
– Как отсекать?! – заволновался номер второй.
– Огнем!
– Стрелять что ли?! Я не могу! Я не хочу!.. Ведь придется убивать...
– Ну тогда убьют нас.
Птью! Птьюх! – птичкой пропели пули, выпущенные из оружия пехотинцев. Еще три пули зарылись в бруствер, подняв фонтанчики пыли. Хорнунг съехал в траншею, придерживая рукой приклад ружья. Стрелять становилось все трудней, а танки надвигались. Один уже полз в двухстах метрах. Баздахнула его пушка, просвистел снаряд и разорвался где-то сзади, но очень близко. Земля комками и пылью посыпалась в траншею.
– А-а-а! – в голос заплакал штурман, поднял пулемет и бросил его на бруствер.
Лента уже была заправлена. Коробка объемистая, надолго хватит. Может быть, еще и останется. После смерти стрелка. Зальц передернул затвор, щека коснулась теплого металла, пахнущего смазкой. Скоро он станет горячим от огня. От огня, который пустит кровь тем, бегущим полосатикам. Да, подумал Зальц, это не люди, это полосатики, мерзкие ублюдки!
Ду-ду-ду-дут! – пристрелочная очередь. Порция свинца улетела в бегущего врага, потом пулемет загрохотал почти без перерыва, утробно, мощно: Ду-ду-ду-ду-ду.... Отдача слилась в сплошные удары в плечо, сотрясая тело Гельмута Зальца, словно кто-то тряс его, пытаясь разбудить от страшного сна, вытащить из этого кошмара. Но дурной сон продолжался. И был весьма реален.
Хорнунг поднялся в рост, припал к прицелу, выстрелил. Консервная банка, снабженная гусеницами, остановилась, повернула морду в сторону. Дымит, подлая! Еще одним врагом меньше!.. Но силы слишком неравны. Два тяжелых танка давят вспученную землю железными когтями гусениц совсем рядом и ничем их не остановить. Две бронебойные пули, выпущенные из ружья бронебойщика, не причинили им никакого вреда. И пехота наседает, но Зальц еще держится, хотя каску уже потерял, и вся правая щека залита кровью.
– Гельмут! Ты ранен? – кричит капитан, оставил бесполезное ружье, кинулся к штурману.
– Не смертельно! – отзывается напарник.
Он крепко прикипел к пулемету. Лента с отстрелянными гильзами деловито выползает из казенника с другой стороны, как телеграфная лента с рапортом о количестве убитых и раненых врагов.
Навалилось что-то огромное, тяжелое, дышащее смрадом. Белый свет погас, посыпалась земля. Хорнунг упал на дно траншеи. Носком сапога поддел ноги стоявшего Зальца, и тот тоже свалился рядом вместе с пулеметом. Пронесло! В траншею свалилась бронебойное ружье, искореженное до неузнаваемости. И тут же вторая махина накрыла их. Прогрохотали гусеницы совсем близко от головы капитана. Хруст бревен осевшей траншеи, как хруст костей. И снова свет!
– Зальц!
– Здесь я!
– Они хотят раздавить нас как тараканов!
Хорнунг выхватил бластер, автоматически ставя его на полную мощность. Выстрелил в разворачивающуюся корму танка. Импульс ослепил глаза, точно вспышка магния. Хорнунг запоздало зажмурился, пригнул голову. Наверху рвануло, наверное, взорвался боезапас. Выглянул. Сквозь черно-зеленую муть видно: танк без башни лежит вверх гусеницами, горит яростным пламенем. Второй танк, видя участь первого, не решился на повторную атаку, широким полукругом объезжал их, на дистанцию прицельного выстрела.
Зальц снова был за пулеметом, придавил пехоту к земле и не дает подняться. Пока держимся, держимся, подумал Хорнунг, но скоро оборона наша падет. Теперь это совершенно ясно. Восемь тяжелых танков на двух безоружных человека – это перебор. Нам пока везет только везеньем новичка. Но недолгая эта фортуна.
И случилось чудо, которого так ждал Хорнунг. Молния Юпитера ударила в тыл наступающей танковой колонне, и содрогнулась земля, и раздался оглушающий взрыв. Еще одна молния ослепила глаза. И опять точное попадание. В центр, в самое скопище рычащих машин. Огонь, грохот, летят по воздуху разорванные части бронированных монстров.
Не сразу капитан догадался, что бьют с корабля. В бой вступил супермех Байрон Фалд. Переведя на ручное управление, он открыв огонь из корабельной противометеоритной пушки. Еще один импульс высокотемпературной плазмы поразил врага. Огненный шар вспучился над полем. Брызги расплавленного металла взметнулись во все стороны, железные потроха, объятые пламенем, нехотя падают на землю. Все горит. Все что может и не может, но горит. И это было страшно.
Капитан и штурман припали к земле, во все глаза смотрели, как бьют врага, еще недавно бывшего таким наглым, а теперь улепетывающим на предельной скорости. Пехота тоже дала деру. Зальц с удовольствием отбросил, ставший ненужным пулемет.
– Ай-яй-яй! – покачал головой Хорнунг, – как же это я про нашу пушечку забыл? Молодец Фалд! Спасибо, выручил.
– Да... весьма кстати... – улыбнулся Зальц, и лицо его вновь стало круглым, – мы уж не чаяли выбраться отсюда живыми.
– Как твоя рана?
– Пустяк, только кожу содрало.
– Тогда поковыляли домой. Пулемет можешь взять с собой, заслужил. Кровью.
– Спасибо, кеп, мне теперь он и даром не нужен. Смотреть на него не могу.
6
Когда они, усталые до полусмерти, дотащились до корабля, Фалд уже поджидал их. Он стоял, опершись плечом о посадочную опору. Спокойный, как всегда.
– Страна приветствует своих героев! – сказал он, подняв руку на манер древних римлян.
Супермех заботливо усадил раненого штурмана на ступеньку трапа и принялся оказывать первую (она же и последняя) медицинскую помощь. Рана и впрямь оказалась пустяковой, но мудрый Фалд щедрой рукой намотал на голову раненому три фута бинта. Повязка выглядела солидно, что должно было импонировать молодому мужчине, воину, побывавшему в сражении.
– Поразительно, как вы легко отделались, – все удивлялся супермех.
– Я бы так не сказал, – устало ответил Хорнунг, закуривая вторую, дневную, сигарету. – В физическом плане, возможно... а в моральном... Еще неизвестно, как это аукнется на психике...
Капитан, конечно же, имел в виду психику самого молодого члена экипажа. Но Зальц был снова весел и здоров. Захлебываясь словами, он рассказывал Фалду о деталях сражения. Хорнунг слушал вполуха, курил и думал, что, наверное, придется писать рапорт о случившемся...
– Добрый день, джентльмены! – сказал кто-то скрипучим тенором на УНИФе.
Зальц поперхнулся на полуслове, все повернулись на голос. К ним подходил человек, старикашка, маленького расточка, худой до невозможности, но с виду довольно бойкий. На голове у него красовалась форменная фуражка с высокой тульей и с блестящей кокардой. На крупном его носу с трудом были нацеплены старинные очки типа пенсне с тонированными стеклами. За темной дымкой стекол прятались маленькие хитрые глазки. Летняя полотняная тройка, в которую был одет визитер, болталась на нем, как на вешалке. Простецкий гражданский костюм являл собой разительный контраст с солидной фуражкой. Старикашка остановился на почтительном расстоянии и слегка поклонился. Видно было, что дистанция для общения, выбранная визитером, объяснялась не боязнью незваных гостей, каковыми являлись члены экипажа "Орла", а психологической установкой, характерной для сельского жителя, привыкшего к просторам.
Хорнунг и его люди ответили на приветствие вялыми голосами, без энтузиазма, предчувствуя очередной подвох.
– Разрешите представиться, – скрипнул голоском старичок и шаркнул ножкой, – меня зовут Мерий Вайтхайснахер. Я местный смотритель здешнего полигона. Живу неподалеку, у Кислотного ручья.
– Очень рады, – совсем не радостно ответствовал капитан, назвал себя и представил своих спутников.
Зальц встал, оскалился приветливой волчьей улыбкой. Фалд вырвал из многострадальной бакенбарды клок волос, даже не поморщившись. Хорнунг покрутил головой, выглядывая, на чем прибыл тип с Кислотного ручья, и увидел неподалеку потрепанный красный флаер. Как он приземлился, что никто его не заметил?..
– Кажется, я во время, а то, думал опоздаю... – сказал старичок и полез в отвислый карман своего мятого пиджака, достал бумажку. – Кому вручить счет? Полагаю, вам как старшему по званию.
Старичок протянул бумажку Хорнунгу, тот принял ее, как принимают гранату с выдернутой чекой.
– Осторожно, не помните, официальный документ, – предупредил визитер. – Как будите платить? Наличными или чеками?
– Что вы сказали?.. – притворяясь глухим, спросил Хорнунг, одновременно пытаясь разобрать корявый подчерк на бумажке. – Уважаемый... Мерин Вайт... хай... нахер... простите, не запомнил...
– Это неважно, – добродушно согласился старичок, не велика персона, зовите просто: господин старший смотритель, или совсем просто – старикашка Мерий. Надзираю за полигоном. Я тут и уборщик, и кассир, и этот, как его... склероз... В общем, работы много, а я один. Но не жалуюсь. Компания не обижает, платит кое-какие деньжата и то хорошо. Я ведь на пенсии... хи-хи-хи... А ежели клиент попадется щедрый и побалует старика чаевыми... то лучшего и желать не надо... хи-хи-хи...
Старикашка Мерий был явно склонен к долгому разговору, как все одинокие пенсионеры, но экипаж "Орла" свободным временем не располагал. Хорнунг, раздражаясь, недоуменно разглядывал цифры и огромное количество нулей, следовавшими за ними в графе "ИТОГО".
– Это что, счет или астрономическое расстояние от вашей гостеприимной планеты до цивилизованного мира? – саркастически сказал капитан, оставив попытки вникнуть в несуразную арифметику. – И вообще... за что, собственно, платить?
– Как за что, залетные вы мои... За баталию, естественно, – оскорбился старичок такой непонятливости и стал разгибать крючковатые, обезображенные артритом пальцы: – Авианалет заказывали? Заказывали... Танковую атаку заказывали? Заказывали... Опять же пехоту потревожили... У меня тут все записано, – он указал на бумажку в руке Хорнунга и, видя, что клиент попался канительный, добавил угрожающем тоном: – Платить будите или?..
– Подождите, отец, – примирительно начал Хорнунг, подходя к старикашке, тот отдалился ровно на такое же расстояние, сохраняя выбранную дистанцию. – Закружили вы мне голову, ничего не пойму. Объясните толком. Мы ведь не местные. Может, нарушили какие-то ваши законы – писаные и неписаные... Готовы выслушать ваши претензии... господин старший смотритель.
– Претензия одна, – погасив запал, откликнулся старичок, – по танкам стрелять из корабельных орудий вроде как не положено... не по правилам это...
– А самолетами и танками кромсать двух человек, это как, по правилам?! – вклинился Зальц, краснея щеками и шеей.
– За это администрация полигона ответственности не несет, – отчеканил служитель. – Вы сами должны соображать, что заказываете, не маленькие. А пожелания клиента – для нас закон. Со своей стороны мы свои обязательства перед клиентами выдержали. Риск, которому вы подвергались, был минимальным. Но, согласитесь, весьма ощутимым, не так ли? Клянусь своей мамашей, умершей в сумасшедшем доме, кое-кто из вас в штанишки наклал... Видел, видел, как переодевались... хи-хи-хи...
Штурман то краснел, то белел, сжимая и разжимая кулаки.
Старичок покосился на Зальца, опять залился ехидным смехом, от которого закашлялся, от которого пукнул.
– Прошу прощения, – сказал смотритель, – старость – не радость... Так на чем мы остановились? Ага! Гоните деньги, залетные вы мои!
– Айн момент, – стараясь быть вежливым, сказал Зальц, гордо держа забинтованную голову. – Выслушайте нас, разлюбезный Мерий. Тут произошла явная ошибка. Никакой баталии мы не заказывали, и вообще, на этот ваш полигон, как вы его называете, мы забрели совершенно случайно...
– Говорил я тебе, не трогай пульт, – скривив рот в сторону штурмана, тихо сказал Хорнунг.
– Случайно или неслучайно, я не знаю, – загундосил старикашка, – это оправдание для мой козы. Это она случайно забредает в огород, но вы-то взрослые люди, не козы... или там козлы... Диспетчерская получила заказ, заказ выполнен, гоните деньги, не то я вам не позавидую!..
– Ах, ты мерзкий старпер! – взорвался наконец штурман, – угрожать вздумал! Да я сейчас твое пенсне знаешь куда тебе надену?..
– Тихо, тихо, успокойся, – примирительно сказал Фалд, пытаясь отодвинуть грузную фигуру штурмана, но не преуспел в этом, Зальц напирал. И тогда свое крепкое плечо выставил капитан, перекрыв дорогу.
– А чего он... насмехается, угрожает, обзывает... – жаловался штурман, теснимый своими товарищами, и выкрикнул на излете злости: – А за козла ответишь! Тоже мне, смотритель с Кислого ручья...
Хорнунг велел команде подняться на борт, а сам еще остался, чтобы уладить недоразумение.
– Так, так, так, – скрипуче проворковал смотритель.
Он достал из жилетного кармана до безобразия грязный носовой платок, но зато украшенный витиеватым вензелем, снял официальную фуражку и протер ее с внутренней стороны и снова напялил на голову, спрятал платок и, смешно выпятив несуществующий живот, продолжил:
– С вами все ясно, джентльмены... Хотя, сказать честно, какие вы джентльмены?.. Вот у нас есть клиенты! Новые фриканцы. Прилетят, повоюют от души, за все сполна заплатят да еще сверху положат... мне от щедрот... Вот это я понимаю – джентльмены! А вы... ну-кась гляну еще раз, – смотритель достал копию счета, снял пенсне, уткнулся в документ и стал зачитывать его на манер официанта, – сбито самолетов: два; танков легких: 15 единиц; тяжелых: 9 штук...
– Погодите, откуда такие цифры? – запротестовал Хорнунг, – все это вранье, липа. 24 танка! Два самолета! Самолеты-то вы нам зачем вешаете? Мы их не трогали, это они нас...
– Самолеты разбились во время атаки. Все это входит в счет потерь, оплачиваемых за счет клиента. Опять же, одной пехоты накосили видимо-невидимо... а пехота у нас хотя и набрана из всякого деклассированного отребья, но влетает в копеечку. Нынче не те времена. Задарма никто голову под пули подставлять не желает. Каждому солдату вынь да положи жалование двести дуклей новыми, а ежели на старые деньги перевести...
Капитан поморщился и, не прощаясь, стал подниматься по трапу.
– Значит, решительно отказываетесь платить? – упав на перила трапа, фальцетом выкрикнул смотритель.
– Да, – твердым, как сталь, голосом отчеканил капитан Хорнунг, – и передайте вашей администрации, что если нас не оставят в покое, мы подадим иск в Звездный Арбитраж за несанкционированное нападение на граждан Федерации. И тогда уж МЫ вам не позавидуем... вот так. А сейчас, попрошу очистить площадку, мы взлетаем через две минуты.
– Счастливого полета, – подозрительно вежливым голосочком ответил старичок, повернулся и засеменил к своему флаеру.
Команда "Орла" поднялась на борт, задраила люки и стала готовиться к взлету.
Выйдя на орбиту, они сразу увидели приближающийся корабль. Судя по очертаниям и надстройкам, это был военный крейсер. И преогромный.
– Ох, чует мое сердце, по наши души он летит, – мрачно произнес Фалд. – Орудий у него, как у ежа иголок. А у нас гипер-движок не пашет.
– Да, на планетарных от него не уйдешь... – согласился Зальц. – Проклятый старикашка, настучал все-таки.
– Не надо было ему грубить, – укоризненно сказал супермех. – Ну и рейсик нам выпал. Подзаработали деньжат, называется... Я, между прочим, предупреждал: опасно соваться за пределы Федеральных колоний. Независимые миры, закон джунглей!
– Спокойно, парни, делаем вид, что ничего не случилось, – угомонил команду капитан и запел старинную песню космических дальнобойщиков:
Ты лети, моя ракета,
Путь-дорога далека-а-а!..
Дальше шли неприличные строчки, петь которые можно было только крепко поддав, потому более чем трезвому капитану пришлось перейти со слов к свисту. Но бравый свист быстро увял, когда на пульте загорелся сигнал всеволновой связи. Одновременно на крейсере подали световые сигналы о принуждении к стыковке. Хорнунг щелкнул клавишей приемника и в рубке раздался грубый командный голос:
"Внимание, на сухогрузе! Заглушить реактор и лечь в дрейф! В противном случае – открываем огонь на уничтожение!"
Говорили на УНИФе с жестким акцентом, характерным для жителей шестого сектора Независимых колоний. Императивный характер фраз не оставлял никакого выбора, оставалось только подчиниться, о чем и сообщил Хорнунг на крейсер.
Часть вторая
ТЮРЯГА
1
Герметическая дверь шлюзовой камеры с шипением раскрылась, расколовшись на две части. Они ввалились неудержимой лавиной. Солдаты были одеты в легкие боевые доспехи. Стальные шлемы закрывали их головы полностью, включая и лицо. Оптические приборы типа "стрекоза" и "сова" позволяли солдату видеть окружающую обстановку в дневное и ночное время в диапазоне 360 градусов. В руках солдат угрожающе поблескивали хромированными частями автоматические ружья комбинированного огня, стреляющие как дезинтегрирующими импульсами, так и обычными пулями. Четко, организованно солдаты занимали позиции по мере продвижения группы захвата. Головная же часть отряда неудержимо двигалась к центральному отсеку, где в напряженных позах нервного ожидания застыли члены экипажа "Орла".
Первым в рубку вошел командир отряда. За ним вскочили солдаты, рассыпались цепью, заняли позиции возле стен, взяв оружие на изготовку. Командир был одет в легкую военную форму почему-то с одним погоном. Голову украшала пилотка с замысловатой кокардой. Строгий голубовато-зеленый мундир ладно обтягивал молодую стройную фигуру. Офицерские сапоги с зеркальными голенищами победоносно сверкали. Серебряные аксельбанты дополняли и украшали форму, соревнуясь в блеске с какой-то медалью. Судя по виду, медалька – не боевая, а юбилейная. Но, несомненно, она являлась предметом особой гордости для ее владельца. Молодой красивый военный знал, что он молод и красив и чрезвычайно был горд собой и своим положением в обществе.
– Кто здесь за старшего? – чистым, хорошо поставленным командным голосом, с усердно-правильным произношением УНИФа, спросил лощеный вояка, держа голову прямо и ни на кого конкретно не глядя.
От него исходил тонкий аромат духов, к которому примешивался едва уловимый, но агрессивный запах креозота. Вошедший командир держал в руках генеральский стек, явно не по чину им присвоенный. Он нервно гнул его, пробуя на прочность. В рубке повисла взрывчатая тишина. Казалось, еще секунда промедления с ответом вызовет у командира отряда припадок ярости, роковой срыв, за которым последует садистское избиение вопрошаемых. Фалд рванул бакенбарду. Хорнунг вышел вперед, держа фигуру и руки как штангист перед решающим рывком.
– Капитан Вёльд Элзор Хорнунг, с Беты Центавра, к вашим услугам, – отчеканил он. – С кем имею честь?
Лощеный отвернулся от Хорнунга и посмотрел на своего помощника, застывшего в двух метрах позади, человека в униформе без погон, но с многочисленными нашивками на рукавах.
– Капрал, что здесь делают федералы? – спросил гордец.
– Не могу знать, ваше благородие! – На очень скверном УНИФе рявкнул капрал, щелкнув каблуками.
Гордец отвернулся от своего человека, уставился на Хорнунга гипнотическим взглядом. Он глубоко верил, что взгляд его приводит людей в трепет. Женщины трепетно влюбляются. Мужчины трепещут от страха.
– Вы имеете честь разговаривать с гвардии унтер-офицером Военно-Космических Сил Великой Фрикании – Квантером, Гаэтано Каземишем... младшим!..
Это было сказано с твердой уверенностью, что оглашенное имя будет воспринято всеми и каждым с благоговением и даже страхом.
– Мне ваше имя ни о чем не говорит, – пренебрежительно дернул плечом капитан "Орла".
У Квантера Гаэтано (и как бишь его там еще) задрожала щека и нехорошая улыбка змейкой искривила рот.
– Если вам, невежам, доведется, упаси господь, когда-нибудь встретиться с моим дядюшкой – Гаэтано Каземишем Базьяром, блиц-полковником, кавалером ордена Железного меча, вы тогда почувствуете на собственной шкуре, с кем разговариваете!
Произнеся эту странную тираду, лощеный откинул голову до предела. Будучи чуть ниже ростом Хорнунга, он однако умудрялся смотреть на собеседника как на пигмея. Гонору в нем – на двух маршалов хватит, подумал капитан "Орла", что же будет, когда он станет старшим офицером? Не иначе как потребует триумфального шествия по столице. Наверняка, сам по себе, без своего известного дядюшки, он ничего не стоил бы. Однопогоный недоносок, недоофицер. Позер и скотина. С такими надо быть крайне осторожным.
– Документы на корабль и накладные на груз! – протянул руку Гаэтано Каземиш-младший.
Хорнунг отдал заранее приготовленную папку. Унтер рассеянно пролистнул документы, выполненные на Универсальном языке Федерации.
– Каков характер груза? – спросил он.
– Там написано, – сказал Хорнунг. – Сырье для корпорации "Стар парфюм индастри", в контейнерах, общий вес... Да там все написано вполне ясно...
– Прошу не учить меня, – вскинул голову гордец. – Контрабанда?
– Почему контрабанда? Официальное соглашение о поставках... Китобойные суда на Кларенсиде имеют лицензию Лиги Миров на промышленную добычу китообразных.
