Текст книги "Combat (СИ)"
Автор книги: Владимир Колышкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Строй ворохнулся и замер.
– Зырь!
Солдаты вскинули ружья, прицелились.
– Фуйр!
Грянул залп. Полковник Смерть смотрел зорко и видел, что ковер за плечами капитана не шелохнулся. Значит, не было промаха. Все пули достигли цели. Но расстреливаемый стоял, как ни в чем не бывало.
Когда рассеялся дым синтетического пороха, Хорнунг облегченно вздохнул. Все были целы и невредимы. Он опасался рикошета, который в замкнутом помещении со стальными стенами мог нанести урон людям Базьяра. Но, к счастью, кольцо Улля сработало по-другому. Не на отражение, а на поглощение. Пули попросту сгорели в защитном магическом поле, как сгорают метеориты, ворвавшиеся в атмосферу планеты.
Солдаты были сконфужены. Они недоуменно разглядывали свои ружья. Некоторые даже проверили обоймы, снаряжены ли они патронами.
– Мазилы! – заорал опомнившийся младший офицер. – С десяти шагов попасть не можете!
Он вырвал у солдата оружие и выстрелил в казнимого раз, другой и, подходя к жертве все ближе и ближе, стрелял без остановки, пока не кончились патроны в обойме. Видя безрезультатность своих действий, офицер готов был впасть в истерику.
Гаэтано Каземиш Базьяр, вдыхая романтический пороховой дым, забыл о сигарете и опомнился, когда припекло пальцы. Отшвырнув окурок, он отнял у офицера оружие, переключил его на энергетический режим огня. Вскинул винтовку и выстрелил в Хорнунга. Полыхнуло, жахнуло. Плазменный заряд испепелил ковер и выплавил изрядную дыру в стальной переборке. Хорнунг стоял, улыбаясь, ни волоска, ни реснички на нем не сгорело.
– Это какой-то фокус? – спросил озадаченный, совершенно сбитый с толку блиц-полковник, знавший толк в расстрелах. – Как вы это делаете?
– Увы, не знаю, – честно признался Хорнунг. – Технология з-э-э... прибора настолько продвинута, что мы не можем разобраться в его устройстве, можем лишь пользоваться результатом его действия.
– А на сколько хватает в нем энергии? Как он подзаряжается? – Любопытство профессионала все более овладевало Базьяром, законное недоверие было выдворено на задворки разума.
– Не имею понятия, – ответил капитан. – Надо спросить моего супермеханика, он в этом дока.
– Так позовите его! – вскричал великофриканец, обнаруживая крайнюю степень нетерпения.
Хорнунг позвал Байрона Фалда, и тот тотчас примчался, словно сидел где-то рядом в укрытии. Возможно, так оно и было.
– Шкипер, с вами все в порядке?
– Да, все о'кей. Объясни по-быстрому человеку о блоке питания этого прибора. – Хорнунг постучал ногтем по камню кольца Улля.
Супермеханик склонил голову к плечу, приняв профессорский вид. Потом привычным движением ухватился за свою любимую бакенбарду. Базьяр ждал с мучительным видом на лице, словно его самого терзали за волосы. А Хорнунг с незримой усмешкой подумал о своем бортинженере: "Вот, значит, как ты меня дуришь иногда..."
– Вам объяснить в тривиальных терминах Эйнштейна-Мюллера или гакордах заклинаний практической магии? – спросил вояку супермеханик.
– Я в магию не верю, – с брезгливостью ответил блиц-полковник.
– Что такое магия, господин полковник? – сказал Фалд. – Теоблация непознанного.
– Это точно, – подтвердил капитан, подыгрывая своему товарищу. – Еще сто лет назад никто не верил в существование души. А сегодня ваше правительство эту эфемерную сущность с успехом использует в народном хозяйстве. Согласитесь, более чудовищной формы эксплуатации трудно придумать.
– Оставим политику, – отмахнулся великофриканец. – Отвечайте по существу.
– По существу, так по существу, – согласился супермеханик. – Короче, оставаясь в рамках позитивного идеализма, отвечу: возможно, кольцо черпает энергию из окружающей среды, возможно, из пространства метафизического, а возможно, и вовсе просто – из тела носителя кольца. Хотя вряд ли, владелец чувствовал бы упадок сил, а по виду нашего капитана этого не скажешь.
– Да, – подтвердил Хорнунг, – происходит как раз наоборот – кольцо придает мне силы. Боле того, при определенных условиях, может сделать владельца бессмертным.
– К-к-каких условиях? – Голос и руки Базьяра алчно задрожали.
– Определенных, – рассмеялся Хорнунг. Ему было смешно, потому что человек с желтыми глазами стал совершенно похож на кота. На кота, который увидел пузырек с валерьянкой. Наконец капитан сжалился над беднягой и объяснил, как надо пользоваться кольцом.
– Значит, слева направо камень повернешь – силу великана обретешь, – повторил инструкцию Гаэтано Базьяр. – Справа налево повернешь – бессмертие обретешь. Так?
– Верно. Но учтите, что, претендуя на бессмертие, вы посягаете на прерогативу богов. За такую дерзость боги могут отомстить.
– Я атеист, – легкомысленно отмахнулся полковник Смерть.
– Капитан, сэр, – запыхтел Хорнунгу в ухо встревоженный Фалд, – вы собираетесь отдать этому монстру кольцо всевластия? Опомнитесь! Своим необдуманным поступком вы можете ввергнуть Галактику в пучину тягчайших бедствий!
– Обдуманным, супермех, очень хорошо обдуманным поступком, – ответил капитан Хорнунг.
– О чем вы там шепчетесь? – подозрительно спросил Базьяр. – Давайте кольцо.
– Значит, вы согласны с нашими условиями?
– Согласен, черт побери! Дайте кольцо, я хочу его примерить. Вдруг не подойдет...
– Подойдет, подойдет, – успокоил Базьяра Хорнунг. – Ваши пальцы не намного толще моих.
– Кольцо!
– Мой грузовик!
– Ополоумели? Откуда я вам его возьму? Я понятия не имею, куда его дели.
– Свяжитесь с вашим племянником, Квантером Гаэтано Каземишем-младшим, он наверняка в курсе. Он нас арестовывал, он сопровождал "Орел", куда-то ведь его сдавал. Спросите его: куда, кому?..
Базьяр с треском влепил кулаком правой руки в раскрытую ладонь левой. Бац! Выпустив пар, блиц-полковник бросил сквозь зубы:
– Ладно, свяжусь.
– Пусть лично пригонит корабль. Дайте ему соответствующие полномочия. Если это в ваших силах.
– О моих возможностях предоставьте судить мне. Будет вам корабль.
– С грузом.
– Вот этого не гарантирую. Не зарывайтесь! Не требуйте от меня невозможного. Я не господь бог!.. Пока, во всяком случае. – Базьяр осклабился хищной улыбкой.
– О'кей. Технические детали обмена обговорим по прибытии "Орла".
14
Три дня круизный лайнер "Впечатление" дрейфовал в межзвездном пространстве под бдительным присмотром бортовых орудий военного крейсера "Бесподобный". За эти долгие дни плена Первый капитан Верховен измотал себе все нервы, тревожась за судьбу двух с лишним тысяч пассажиров. Если бы не мужественная поддержка стюардессы Наташи Кольен, Верховен, наверное, заболел бы от нервного перенапряжения. Впрочем, некоторое недомогание он все же чувствует. Легкие приступы удушья. Словно не хватает кислорода. Может быть, это астма развивается или клаустрофобия? Только бы не последнее, тогда пиши пропало. Спишут на Берег к чертовой бабушке. Будешь в сорок лет сидеть на пенсии, дышать в загородном доме озоном... А может, это не такая уж плохая перспектива. Привести в порядок свои личные дела, подлечить нервы... И слетать, наконец, на Землю, в Канаду, на родину предков, навестить прабабку Сьюзен, которой в этом году исполняется 114 лет и которая до сих пор, если верить посланиям её киберкамердинера, по утрам купается в озере. Снежная провинция Онтарио! Вот уж где изобилие хвойного воздуха!..
Впервые Верховен обнаружил, что его каюта, которую он всегда считал уютной, тесна, похожа на гроб. Обшитые розовым деревом стены только подчеркивали сходство с гробом. А может, это чувство тесноты было следствием нарушения укоренившейся привычки спать в одиночку?
Хронометр пробил четыре часа. Макс повернулся набок. Нет, лежать бессмысленно. Сон пропал безвозвратно. Он встал, не зажигая света, умылся, почистил зубы виброщеткой, оделся по форме, причесался перед зеркалом. Покрытая люминофором раковина давала достаточно призрачного голубоватого света для всех этих гигиенических процедур.
Вдруг вспыхнул ночник. Верховен зажмурился от яркого желтовато-белого света, в точности соответствующего спектру звезды Беты Центавра.
– Ты куда, Гризли? – спросила Наташа и взглянула на часы. – До твоей вахты еще почти час.
– Надо посовещаться с капитаном Хорнунгом. Спи, Коко.
– Поцелуй меня.
Верховен обнял теплое податливое тело подруги, чмокнул за ушком, укусил за мочку, там, где была крохотная дырочка для вдевания сережки с искусственным бриллиантом. Утренний прилив желания на сей раз не застал его врасплох, как вчера – жажда жизни перед лицом смерти. Теперь волна чувств лишь взбодрила его. Но не более. Он помнил о долге. Мужчина – это прежде всего долг. (Если вы понимаете, о чем идет речь.)
– Ты хорошо пахнешь, Гризли. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, Коко. И хочу, чтоб ты знала: для меня это не просто интрижка с бортпроводницей, завязанная по случаю. Для меня это все очень серьезно.
– Я знаю. Для меня тоже.
– Но ведь я такой старый для тебя.
– Глупости, мужчина должен быть зрелым. Не любить же сопляков. И потом: двадцать лет разницы – ничто по сравнению с целой жизнью, которую нам предстоит прожить.
– Иногда я чувствую себя старше Галактики.
– Вот закончится этот проклятый рейс, и все будет хорошо.
– Ты уверена? Ну, в смысле, что потом будет хорошо?
– А ты нет? У тебя был негативный опыт?
– Увы...
Верховен отстранился, сел сгорбившись, стискивая пальцы, вдруг исповедался:
– Это было десять лет назад. Она была неумна, малообразованна, банальна. Но чертовски красива. Мы только-только заключили пятилетний брачный контракт и готовились сдать экзамены на получение родительской лицензии... Однажды – я тогда служил на простой чартерной линии "Генриетта – Проксима-II" – меня не допустили к полету. Медконтроль обнаружил у меня повышенное давление. Представляешь? У меня, который всегда был здоров как бык, особенно, когда мне было тридцать.
– Может, ты был с похмелья?
– В те времена я ничего крепче файр-колы не пил... Короче говоря, приезжаю домой в неурочное время. И застаю банальную сцену: изменница-жена в объятиях любовника.
Резким движением головы Верховен отбросил назад пшеничные волосы и сделал решающее признание:
– Любовником оказался мой второй помощник, он в это время числился в отпуске. Это был молодой человек обворожительной наружности, с прекрасными манерами, но, как выяснилось, с душой пошляка и мерзавца. Короче, идеально подходил на роль коварного обольстителя.
– А дальше?.. – С глазами полными слез (глаза газели) выдохнула Наташа.
– Разорвал контракт. Заплатил неустойку. Все свои сбережения...
– Зачем ты отдал деньги этой пиявке?! – вскричала Наташа. – Наверняка "Привратник" заснял его, входящего в дом, ты мог предъявить суду запись.
– Мог. Если бы только он не был моим подчиненным. Это такой позор...
– Так вот в чем твоя проблема, загадочный капитан Верховен. А мы с девчонками гадали... Вот, оказывается, в чем источник твоего недоверия ко мне, ты решил, что все бабы сволочи?
– Ну все не все...
– Скажи, а после того случая у тебя были проблемы с давлением?
– Тьфу-тьфу-тьфу, нет до сих пор.
– Странно.
– Куда уж страннее.
– Вот что я тебе скажу, дорогой. У тебя развился комплекс на почве измены. Взыграло твое мужское самолюбие. Но дело в том, что измены никакой не было.
– Как это не было?
– Так, не было. А был, как я полагаю, хорошо продуманный мошеннический трюк. Она окрутила тебя с целью "потрясти яблоню". Все очень просто. Ты как с ней познакомился?
– Ну... хм... Помощник же меня и познакомил, подлец...
– Все ясно. Они давно были любовниками, или она специально завела с ним знакомство, чтобы потом выйти на тебя. С пацана-то что возьмешь, он гол как сокол, а ты мужчина солидный...
– Дрянь...
– А дальше дело техники. Утром ты пил не кофе, а чай с мятой, так?
– Да. Кофе я пью только в пять часов. Ну ты-то мои привычки уже знаешь.
– Она тоже знала. Потому заварила час с листьями тапуа, которая растет в саду у каждого, и отвар из чьих листьев советуют пить атоникам. Листья тапуа имеют вкус, практически не отличимый от мяты.
– Слушай, Агата Кристи, это была зауряднейшая семейная история, а ты сочинила целый детектив. Тебе бы романы писать или идти работать в следственный департамент. Право же, Наташа, не обижайся, ты все чаще проявляешь себя как незаурядная личность, и этим меня привлекаешь помимо красоты...
– Спасибо, – сказала Наташа и не то поморщилась, не то улыбнулась.
– Пожалуйста... Но тут ты нафантазировала. Я понимаю, тебе хочется реабилитировать меня...
– Макси.
– Ну что, Макси! Ведь я мог повести себя совершено иначе: не так глупо, продуманно, с адвокатом, с фактами измены, и ничего бы она не получила.
– Это уже был бы не ты. Пойми, для таких афер жертвы выбираются специально среди людей чести. Честь для них дороже денег.
– Я очень признателен, что ты столь высокого мнения обо мне.
– Кстати, помощник твой не обязательно обязан был все знать. Она могла использовать его втемную.
– Правда?.. И все же он пришел в мой дом, к моей жене.
– Не суди его строго. Право первенства – у мужчин это щекотливый вопрос. А что касается аферистки... Ты её недооценил, она, напротив, очень умна. Как, кстати, её звали?
– Не скажу, а то ты её изувечишь. Она смоталась на Землю. В общем, дело закрыто и сдано в архив... памяти.
– А помощник?
– Э... Помощник?.. Где-то служит. Не знаю. Ладно. Не стоит тревожить тени прошлого, когда нынешних забот полон рот. Спи, детка. Твой медвежонок посмотрит, в безопасности ли наша берлога. Убрался ли злобный волк Гаэтано Базьяр.
– Будь с ним поосторожнее. Если что, зови меня...
– Спасибо. Позову. Спи.
Верховен закрыл дверь своей каюты. Пустынный коридор. Люстры вполнакала. Синий свет по плинтусу. Задремавший вахтенный, вздрогнул, встал по стойке смирно и медленно расслабился, когда командир корабля миновал его.
Верховен поднялся из служебных помещений в экономический класс. Здесь было так же тихо. Все пассажиры спали под бдительным оком вахтенных и электронных мониторов. Только в глухом колене коридора мелькнуло что-то белое, как привидение. Верховен догадался, что это была госпожа Ульпида Баянова. Она страдала лунатизмом и частенько, пугая вахтенных, бродила ночами по коридору в поисках стоп-крана, поскольку в эти моменты ей надо было сойти, на открытом воздухе принять лунные ванны. Но иногда её прогулки были более безобидны: она просто поднималась на смотровую палубу и через некоторое время возвращалась обратно. И вот что удивительно – можно было быть уверенным на все сто, что в это время лайнер проходил мимо какой-нибудь луны или другого небесного тела. Каким таинственным чутьем, каким внутренним прибором (улавливающим гравитационные волны?) сомнамбула ощущала появление небесного тела?
Вахтенным было велено не трогать пожилую леди, лишь присматривать за ней.
Поскольку никого поблизости не было, Верховен решил сам приглядеть за больной. Но едва он сунулся в колено, как сейчас же был схвачен цепкими руками. Это оказалась госпожа Хунгертобель из 302 каюты. Она была в пышном шелковом пеньюаре, на голове – старушечий ночной чепчик, из-под которого выбивались жиденькие серебристо-фиолетовые кудряшки. Командир лайнера деликатно освободился от неприятных рук с лягушачьим лоском тугой кожи, усыпанной уже старческой горчицей.
– Господин капитан, – стала жаловаться госпожа Хунгертобель, страдальчески ломая лиловатые брови, – этот вражеский крейсер так ужасно шумит: "Ву-ву-ву-ву", не дает заснуть. Я ужасно боюсь, не готовится ли он пустить в нас торпеду? Это будет ужасная катастрофа!
Верховен понял, что "ужасно" – её любимое словечко.
– Не волнуйтесь, госпожа Хунгертобель, вы не можете слышать шум крейсера. Между нами вакуум, в нем звуки не распространяется. Они вам только кажутся. Или в соседнем купе воет проигрыватель. Я прослежу, чтобы выключили. Хотя переборки звуконепроницаемы. Наверное, это у вас просто нервное. Мадам, прошу настоятельно, идите в каюту, лягте и успокойтесь.
– Да-да, это нервное, – согласилась мадам Хунгертобель. – Но он так ужасно шумит. Помню, во время двенадцатидневной центаврианской войны, когда я была девочкой, нас эвакуировали, это был такой же большой корабль, "Мария-Луиза", может быть, помните? Хотя вы тогда под стол...
Как можно деликатнее Верховен запихнул госпожу Хунгертобель в её каюту.
– Ситуация под контролем, мадам. Мы уже договорились. Завтра нас всех отпустят.
– Хэлло, капитан, – сказал мистер Хунгертобель.
Верховен приветствовал старого джентльмена. Тот лежал в своей постели при мягком свете ночника, в целомудренных объятиях многочисленных подушек.
– Что она вам говорила, небось, опять жаловалась на повара? Я ей говорю, сама виновата, а не повар. Господин капитан, на обед нам подали отличный бифштекс, картофель со сметаной, чуть приправленный чесноком, и бордо, лучше которого вряд ли найдешь так далеко от его родины. А на ужин мы ели креветки с перловкой. И все было бы хорошо. Но нет, ей еще понадобилось взять брюссельскую капусту. А от этой капусты её, знаете ли, пучит, мучают газы...
– Ганс, что ты меня конфузишь перед молодым человеком. Сказал бы по-научному – метеоризмы. Но это здесь ни причем. Разве ты не слышишь этот ужасный гул?
– Ничего не слышу, – сознался мистер Хунгертобель.
– Ты глухой как пень. Я рассказывала господину капитану про корабль "Мария-Луиза"...
– Ты бы еще вспомнила о "Титанике".
Верховен помог леди лечь в её постель и включил "Баюшки-баю-5" – электронный прибор, показанный беспокойным пассажирам, главным образом тем, кто в первые дни круиза не может заснуть из-за перемены обстановки.
Пожелав супругам Хунгертобель спокойной ночи, Верховен кинулся догонять Ульпиду Баянову. Поскольку она уже порядком оторвалась, ориентироваться пришлось по запаху. Следуя в кильватере Ульпиды Баяновой, Макс чувствовал её запах – запах опавших, прелых листьев. Наконец он догнал её. Она была в ночной сорочке, слава богу, не прозрачной. Сомнамбула поднялась на смотровую палубу. Отсюда хорошо был виден крейсер, висевший в пространстве практически рядом, в четырех гектометрах. Громадная зловещая глыба, усеянная огнями. Теперь понятно, почему Ульпида пришла сюда. Крейсер тоже своего рода небесное тело.
И тут Верховен увидел до предела растянутую гармошку штормтрапа, временно соединявшего оба корабля в единое целое. Вот она причина звука! Гул машин крейсера передавался через трап! Примерно, как глухой Бетховен мог слышать звуки рояля посредством трости, уткнув один её конец в рояль, к другому прижавшись подбородком.
Первый капитан отдал должное слуху госпоже Хунгертобель. Надо будет при случае извиниться и сказать, что она была права.
Тем временем сомнамбула завершила свой мистический обряд и направилась обратно. Верховен проводил Ульпиду до её двухместной каюты, и когда та легла в койку, заботливо укрыл её простыней. Соседка Ульпиды выглянула из-под одеяла. Увидев, что это командир лайнера, она сбросила маскировку и спросила страшным голосом:
– Господин капитан, вы не в курсе, когда начнут насиловать женщин?
– Насиловать? Кто?
– Ну этот, как его?.. Полковник Базьяр со своей солдатней.
– Я надеюсь, что до этого дело не дойдет. И мысленно прибавил: "В любом случае, вам это не грозит".
– Вы полагаете... хм...
Верховен устал от этих полусумасшедших старух. Идя коридором первого класса, он думал: почему они, тихо мирно прожив свои гарантированные сто лет, зачастую не выходя за околицу родных городишек, – вдруг срываются с места и летят в чертову даль, таскаясь по круизам со своими фобиями, причудами, колясками, собачками, камердинерами...
Роскошные двери люкс-каюты N94, двухкомнатной, с джакузи и прочим, прочим, прочим, что можно купить за бешеные деньги, сторожил пес Джек. Он был совершенно голым и вел себя как все собаки: почесывался задней ногой, искался, ловя на теле несуществующих блох, вылизывался. В приливе усердия попытался лизнуть собачью радость, но не дотянулся и гавкнул с досады.
Завидев Верховена, Джек рванулся, гремя цепью, прикованной к ручке двери, гавкнул для порядка и, виляя задом, стал ластиться, тереться об ноги капитана, подпрыгивал, стараясь лизнуть в лицо или мимолетно приласкавшею его руку.
– Фу, Джек, лежать!
Джек послушно лег под дверь и спросил человеческим голосом:
– Который уже час, капитан? Скоро ли подъем? Кажется, пробили четыре склянки и вот-вот ударят пять. Замерз как собака, у вас тут сквозняки гуляют.
Видимо Джеку было скучно коротать ночь в одиночестве. И он рад был перекинуться с кем-нибудь словом.
– Половина пятого, мистер Джекрой... тьфу ты, Джек.
– Благавдарю. Уже скоро! Гав-гав!
– Передайте мое почтение мадемуазель Лу. Простите, Лупердии.
– Непрррремноо. Ррргав! Гав! Уууууу!
Под аккомпанемент тоскливого воя пса Джека, Верховен подумал, что бы сказали его, Верховена, подчиненные, если бы первый капитан лайнера вот так бы выл и гремел цепью под дверью Наташиной каюты? А ведь мистер Джекрой по общественному статусу был неизмеримо выше Макса Верховена. Ибо мистер Джекрой был генеральным директором межпланетной корпорации "Кентавр+", а мадемуазель Лу была всего лишь его секретаршей, одной из. Почти целый год мистер Джекрой оставался адекватен себе, то есть мистером Джекроем – магнатом, почетным и реальным членом всяких комитетов, фондов и прочего, одним словом – столпом общества. Но на время месячного отпуска хозяин и слуга менялись местами. Ничтожная девчонка, пустая, ничего не значащая, становилась госпожой, а солидный господин – её верным псом. Причем капризно требовала от окружающих называть себя полным именем – Лупердией, а своего раба – Джеком и никак иначе.
Мистер Джекрой утверждал, что после такой терапии, снобизм надолго исчезает, как отступают приступы геморроя после сеанса лечебного вибромассажа.
– Вот моя жизнь, – сказал себе Верховен. – Гоняться по ночам за лунатиками и подыгрывать извращенцам.
Он зашел в полутемный бар, работавший круглосуточно. Флориан обслуживал единственного клиента. Этого парня, Хорнунга. Из-за которого поднялась вся кутерьма. Верховен из вежливости сел рядом на высокое сиденье, локтем уперся в стойку.
– Что пьем? – спросил командир лайнера у гостя.
– "Большую Медведицу", – ответил Хорнунг. – Хорошо тормозит. Выпейте за компанию.
– Нет, – сказал Верховен, – слишком поздно для крепких напитков... или рано. А впрочем, Флориан, плесни мне чего нибудь послабее...
– "Малую Медведицу"?
– А в чем разница?
– То же самое, только больше содовой.
– Нет, что-нибудь из старой классики.
– У меня есть кюрасо, – сказал бармен, – или, если вы предпочитаете, немного бенедикта.
– Пожалуй, кюрасо.
Флориан был толстый, лысоватый человек, с кофейным родимым пятном в полчерепа, большими покатыми плечами и презрительно-обиженным выражением на толстых лиловатых губах.
Как истинный южанин, умеет быть чрезвычайно любезным, если только он в духе, но если не в духе, – это сущий дьявол.
Верховен сделал глоток и прислушался к ощущениям. Вино было с превосходным послевкусием.
– Спасибо, Флор.
– Утренний рацион?
– Да только полегче.
– Когда только закончится эта чехарда? – тяжко вздохнул Флориан, выдавая заказ. – Чертов упырь – полковник – распугал всех моих клиентов.
И бармен заурчал шейкером, смешивая превентивный коктейль для какого-нибудь смелого посетителя.
– Я бы тоже хотел это знать, – ответил Верховен, беря заказ: чашку бульона из сублимированных кубиков и кофе.
Нехотя цедя сквозь зубы теплый бульон, Макс взглянул в зеркало, висевшее на стене за стойкой. Из зеркала смотрел бледный автопортрет с серьезными глазами всех автопортретов. "Круглая глупая физиономия. Такого человека грех не обмануть. И еще эта дурацкая бороденка-мини: узкая полоска от нижней губы до конца подбородка. Жалкая попытка удлинить лицо, как у актера реала Брита Хогарта. Сбрею к чертовой матери, ведь у меня же правильный крепкий подбородок".
– Вы прекрасно держитесь, капитан, – подбодрил сидящий рядом человек. Он был проницательным.
– Вы тоже, – любезностью на любезность ответил Верховен и хотел продолжить: "хотя вам легче, у вас под рукой ходят только двое, а у меня...", но передумал. Не стоит обижать человека только потому, что сам не в духе. Однако этот дальнобойщик с чеканным профилем и густыми гладкими волосами был чем-то неприятен Максу. Наверное, тем, что в самый ответственный момент низвел его роль первого капитана до положения статиста, от которого ничего не зависит. А это так унизительно. И еще, наверное, своей силой духа и, конечно, молодостью. Интересно, сколько еще лет Верховен сможет конкурировать с такими парнями, прежде чем Наташа уйдет к одному из них? Неравный брак – это всегда унизительно.
Макс с горькой усмешкой отметил, что словечко "унизительно" у него стало таким же ходовым, как слово "ужасно" у госпожи Хунгертобель. И это тоже было унизительным.
А впрочем, разозлился Макс, кто сказал, что он собирается оформить с ней отношения? Ты просто трус, сказал себе Верховен, нет в тебе гражданской смелости. Ты боишься ответственности. Ищешь отговорки. Ожегшись на молоке, дуешь на воду...
Верховену захотелось "Медведицы", причем "Большой".
Нет, не хватало только заняться поисками истины на дне стакана с виски.
– Что за кольцо вы ему предлагаете? – сказал командир лайнера, принимаясь за кофе.
– Вот это, – показал Хорнунг кулак правой руки.
– Секретная разработка Федерации? Откуда оно у вас?
– Вы разве не слышали, когда я говорил об этом Базьяру?
– Я думал, вы морочите ему голову. А на самом деле это новый способ борьбы с террористами. Например, бомба с дистанционным управлением. Только они ведь не дураки.
– Это настоящее магическое кольцо. Мне передал его Альвис, премудрый карлик, по поручению бога Одина.
– Вы это серьезно? Кажется, вы слишком много выпили крепкого... Что касается меня, я рационалист, не верю в богов, магию и чудеса типа deus ex machinа.
– А мы и останемся в рамках рационального. Я был за порогом этого мира. И оказалось, что Тот мир – лишь продолжение нашего... Вот, кстати и решение проблемы скрытой массы вселенной. Вам, как человеку, не чуждому космоса, известна эта теорема Ферма нашего времени?
– В общих чертах, – замялся Верховен, который о скрытой массе вселенной услышал в первый раз. – Помнится, что-то такое нам сообщали на лекциях по общему курсу астрономии, когда я учился в Летно-технической Академии.
– Ну, я не имею столь престижного диплома, потому и работаю простым дальнобойщиком. Но в пути бывает много свободного времени. Использую его для самообразования.
"Мне бы ваши заботы", – подумал Верховен, смакуя вино.
– По моему мнению, – продолжал Хорнунг, – загробные миры как раз и составляют ту давно искомую и пока неопределимую массу. Ну так вот... А всё сущее вместе – лишь комбинация чисел. Мир есть число, говорили древние. Скажите, чем отличается магическое заклинание от кодированной команды, загружаемой в компьютер? Ничем. Для знающего человека компьютер под название UNIVERSAL так же отзывчив, как и компьютер обычный. Колдун – всего лишь хороший программист. Значит, волшебство, или то, что мы называем волшебством, объективная реальность и может работать.
– А как насчет бессмертия? Это тоже правда?
– Бессмертие чревато монументом, – Хорнунг отхлебнул виски из высокого бокала. – А еще вспомните жену Лота.
– Загадками изъясняетесь? Я вот тоже вспомнил одну загадку. В древних скандинавских сагах говорится о некоем Мировом Волке, который в неопределенном будущем вырвется из-под власти богов. И эта будет их Последняя битва. После чего мир погрузится в хаос.
– Я видел этого Волка, – сказал Хорнунг.
– Тот Волк всего лишь идея Мирового зла, – Верховен опустошил свой бокал, – а его воплощением в нашем мире будет Гаэтано Каземиш Базьяр. И мы своими руками отдадим ему власть над миром. Что вы скажите на это?
– А если он взорвет лайнер? Две тысячи с лишним пассажиров, пятьсот человек команды. – Под тонкой кожей на скулах Хорнунга затрепетали желвачки. Какой тут выбор?
– 2500 человек в конце концов ничто по сравнению с миллиардами, живущих в звездных системах...
– Вы готовы выбрать это меньшее зло? – Глаза Хорнунга сузились, он был напряжен, будто ожидал удара по голове.
– Нет, – после страшного молчания произнес Верховен. – Я скорее пущу себе пулю в лоб...
Командир лайнера вцепился в свои волосы, словно хотел содрать с себя скальп, и все повторял:
– Что выбрать? Как нам выйти из этой ситуации? Как? Как?..
Мультивиз на руке Верховена пискнул и заверещал потешным голосом: "Пора на работу! Пора на работу! Пора..." Командир лайнера мгновенно пришел в свое обычное состояние, глянул на часы. Черт! Сорок пять секунд до начала вахты!
Извинившись, он наскоро попрощался с дальнобойщиком и выбежал из бара. Что бы ни случилось, офицер не должен опаздывать на службу, потому что это дело чести. Верховен вскочил в шахту лифта. Склянки были пять часов, когда первый капитан вошел в рубку управления.
– Командир на мостике! – отдал команду мичман Питер Вересс, заметивший Верховена первым.
Все подтянулись.
– Доброе утро, господа, – приветствовал команду Верховен.
Второй капитан Эдгар Кобзец козырнул и доложил:
– За время вахты происшествий не было. Крейсер активности не проявлял. Второй капитан вахту сдал.
– Первый капитан вахту принял, – отчеканил Верховен, твердо глядя в светлые форельные глаза своего заместителя. – Замечаний... нет.
Эдгар Кобзец поспешно вышел из рубки. Верховен посмотрел ему вслед. Теперь ему тридцать, но он все также молод. Эдгар всегда будет моложе Макса на десять лет. Но и теперь его красивое лицо, запечатленное на фото, которое в свое время сделал Привратник, мало изменилось. Разве что затвердело, избавившись от юношеского идеализма.
15
Прошла неделя. Пассажиры круизного лайнера привыкли жить под "дамокловым мечом", уже вовсю веселились в барах, дискотеках, дансингах. В кинотеатрах шли реал-фильмы, на подмостках театров давали представления так называемых "совместных (со зрителями) действий", недавно вошедших в большую моду. В казино делали ставки, крупье с хищным лицом сгребал лопаткой проигранные жетоны в лоток. Большой и малый бассейны были полны шумных купальщиков. Экраны виртуальной реальности превращали унылое помещение в беспредельную морскую даль, подернутую загадочной голубой дымкой. Из-за тех призрачных кулис, искусственно созданная циклопическим качающимся механизмом, быстро шла волна, с круглым веселым плеском опрокидывалась и прозрачным пластом вытягивалась до предела, положенного ей песчаной полосой. На белом коралловом песке и в шезлонгах лежали загорающие, нежась в лучах ультрафиолетовых ламп. Молодые не скрывали красоту своих тел, были полностью обнажены, старым людям приходилось прибегать к портняжным ухищрениям.
