Текст книги "Combat (СИ)"
Автор книги: Владимир Колышкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Хорнунг, повернув голову, злобно смотрел в сторону корабля. До него была миля с небольшим, и он действительно находился на периферии возможной зоны поражения, при условии, что самолеты не изменят курс. "Если хорошенько припустить... – подумал он. – Нет, не пойдет, слишком открытая местность. Лучше не высовываться. Может и в правду отсидеться здесь. Пусть себе воюют, наше дело – стороннее..."
Рокочущий гул воздушной эскадры возрос уже до такой степени, что хотелось заткнуть уши. Наглухо. Но это мало бы помогло: низкий звук, частично переходящий в инфрадиапазон, воспринимался уже не только ушами, но и всем телом. Они стояли под маскировочной сетью, и можно было с уверенностью сказать, что с воздуха их не заметят. Однако инстинкт, доставшийся от животных предков, требовал немедленно забиться в норку, достаточно прочную, в такую, как, например, железобетонный дот. Разум же подсказывал, что укрепленные точки, как раз и могут являться объектами атаки, и потому держаться от них надо как можно дальше.
Мозг, раздираемый противоречивыми сигналами, оцепенел. Люди застыли на месте как буридановы ослы и, затаив дыхание, смотрели в небо, моля Создателя, отменить ничем не заслуженную кару.
Воздушная армада уже не ползла, а стремительно накатывалась ревущей железной волной. Огромные крестообразные тени пронеслись по земле, и первые звенья самолетов как вихри мелькнули над головами астронавтов, позволяя без всякой оптики разглядеть на своих крыльях и фюзеляжах устрашающие знаки и разухабистые символы: кресты, сдвоенные молнии и карточные масти.
И тут, ко всеобщей вакханалии чудовищного рева моторов и клокочущего воя воздуха, вспарываемого винтами и широким плоскостями проносящихся самолетов, добавился пронзительный свист. БОМБЫ! Случилось то, чего они больше всего боялись.
Хорнунг машинально взглянул на звездолет и увидел, как над ним раскрывается, играя всеми цветами радуги, силовой зонтик. ""Орел", может быть, и уцелеет, а вот уцелеем ли мы?!" – Эти мысли вспыхнули и погасли в голове капитана. Леденящий душу вой падающих бомб вытеснил из нее всякую способность о чем-либо думать, кроме как о том, что с высоты 500 метров свободно падающее тело достигает земли за 10 секунд. Хватит, чтобы лечь на дно траншеи и прочитать последнюю молитву. Но все пошло наперекосяк.
Как чертик на пружинках из траншеи выпрыгнул Зальц и, показывая чудеса ловкости в преодолении препятствий, что есть силы припустил по открытому полю. Теперь он имел вид перепуганного ребенка. А куда обычно бежит испуганное дитя? Конечно, домой. Вот и Зальц бежал в сторону корабля, где бы он почувствовал себя в безопасности.
Не отдавая отчета в своих действиях, Хорнунг бросился грудью на бруствер, отшвырнув бинокль, перевернулся через бок, вскочил на ноги и в три-четыре огромных прыжка догнал охваченного паникой штурмана и, обхватив его руками, упал вместе с ним на дно ближайшей воронки. И все это под свист, переходящий в хриплый вой, сверлящий затылок и рвущий барабанные перепонки.
И вот первые подарки туземцев легли на грунт. Земля качнулась и стала дыбом. Казалось, само небо раскололось от взрывов сотен бомб. Хорнунг и Зальц, оглохшие от грохота и рева, полузасыпанные землей, лежали на дне воронки в каком-то сумеречном состоянии сознания. Вся местность вокруг непрерывно вздрагивала, выбрасывая вверх чудовищные фонтаны грунта, пламени и несущего смерть металла. Тугие ударные волны сжатого воздуха вихрем проносились над их головами, обдавая жаром и вонью взрывчатки. Померкшее сознание людей потеряло способность к ориентации в пространстве и во времени. Казалось, что стороны света перетасовались, как карты в колоде, когда безумная планетка несколько раз словно бы крутнулась перпендикулярно своей оси. То же и со временем. Они не смогли бы сказать: продолжалась ли бомбежка пять минут или целую вечность.
3
Хорнунг очнулся от звенящей тишины. Перед глазами маячил наполовину засыпанный землей чей-то рубчатый каблук. По нему деловито полз красный жучок. Время от времени он поднимал жесткие надкрылки и распускал свои трепещущие на ветру слюдяные крылышки, словно пытаясь взлететь, но, очевидно, передумав, снова складывал их и продолжал ползти к своей только ему одному известной цели.
Местная "божья коровка", с вялой отрешенностью подумал Хорнунг. Ползет себе, как ни в чем не бывало. Словно и не ходила земля ходуном и не гуляла в округе грохочущая взбесившаяся смерть, вырвавшись на волю из тесных металлических контейнеров. Это просто чудо, что они остались в живых. Впрочем, почему же чудом? Вовсе не чудом, а благодаря старой доброй теории вероятности да еще вовремя прочитанной книге о Второй мировой войне, где между прочим сообщалось, что опытные солдаты во время бомбежки частенько использовали для укрытия старые воронки, потому что по своему и чужому горькому и счастливому опыту знали – бомбы дважды в одно место не падают. Эту, казалось бы, совершенно для него бесполезную информацию он мог попросту забыть, но она, к счастью, отложилась в каком-то дальнем уголке его сознания, чтобы в решающую секунду драгоценный опыт предков пришел на помощь. И этим опытом Хорнунг готов был поделиться с воинственными туземцами. И еще хотелось бы донести до их сознания одну простую истину – о бесполезности всяческих войн.
Хорнунг вспомнил детский стишок и мысленно продекламировал его:
Божья коровка
На небко лети,
В твоем доме пожар,
К своим детка спеши.
Жучок словно бы услышал его, вновь распустил свои крылья и, воспользовавшись очередным порывом ветра, наконец-то взлетел и быстро скрылся из вида.
И тут же несколько придушенно запел зуммер мультивиза. Это вывело Хорнунга из оцепенения и вернуло в реальность кошмара. Секунды две-три он искал свои руки. К своему удивлению, он нашел их на прежнем месте, стряхнул землю, протер прибор и нажал кнопку приема.
– Хэлло, капитан, вы живы? – физиономия Фалда была перепачкана машинным маслом, но выглядел он спокойным. Все-таки флегматичная нервная система имеет свои преимущества.
– Что с кораблем? – спросил Хорнунг ссохшимся голосом.
– Порядок! Не пострадал. Я в двигательном отсеке был, когда началась эта заварушка. Подумал было, что началось землетрясение, а потом выглянул... Чего это они? Как с цепи сорвались...
Хорнунг кашлянул, прочищая глотку и багровея от ярости, завернул длинное ругательство на каком-то варварском наречии, эмоциональная энергия которого была столь мощной, что создала помехи в связи. Экранчик подернулся рябью, вытесняя недоуменное лицо Фалда. Когда унылая физиономия механика вновь показалась на экране как в прицельной рамке, Хорнунг выпалил:
– Почему снял браслет?!
– Видите ли, шеф, он мне мешал работать. Мне же пришлось лезть в "магнитку", а там от него все равно никакого толка...
– Готовь корабль к старту, – сквозь зубы приказал капитан.
– На это уйдет не менее часа, – промычал Фалд. – Я разобрал камеру ускорителя и снял все крепления. При старте все развалится.
– Так закрепи все снова и побыстрей! – зло бросил Хорнунг и отключил связь.
Тем временем Зальц уже очнулся и сидел на дне воронки. Он мотал головой, стряхивая с волос комья и пыль сухой земли, но делал это как-то замедленно, словно пьяный – видно было, что он еще не совсем пришел в себя после бомбежки. Хорнунг присел на корточки возле своего штурмана, тихонько толкнул его в плечо и, отвинтив колпачок фляжки, сказал уже спокойным голосом:
– На-ка, хлебни немного коньяка, – и, усмехнувшись, добавил: – С боевым крещением тебя, как говаривали когда-то наши прадеды.
К чести капитана надо сказать, что характер его (довольно-таки вспыльчивый) обладал одним ценным качеством, как человека и как руководителя: какие бы громы и молнии не метал он в провинившегося, других, невиновных, это ни коем образом не задевало. Подчиненные Хорнунга не знали, что значит попасть начальнику под горячую руку. Впрочем, объяснения супермеха удовлетворили капитана, и тот был реабилитирован.
– Ну ты как, в порядке? – спросил он своего напарника. – Идти сможешь?
– Думаю, что смогу... Нога немного побаливает, но это пустяк – подвернул, когда падал. Минут пяток посидим, оклемаюсь, и пойдем.
– А куда это ты побежал?
– Да черт его знает... Потерял контроль над собой. Знаете ли, никогда раньше не попадал под бомбежку. Не успел еще привыкнуть.
– Я тоже с ней знаком был только теоретически, – сказал Хорнунг с улыбкой и хотел добавить, что эта теория и спасла их жизни, но промолчал, завинтил фляжку и прикрепил ее к поясу. Нагнувшись, взял штурмана за предплечье.
– Давай-ка я помогу тебе выбраться наверх, посидим на ветерке, а то здесь дышать нечем.
Серые от пыли они выкарабкались из воронки, нашли подходящий пригорок. Зальц сейчас же сел и принялся растирать лодыжку правой ноги. Хорнунг оглядывал округу. Воздух еще был мутноват, как после первого дня творения, с сильным запахом химической взрывчатки и пережженной земли. Взвешенная пыль, мельтеша, струилась по ветру, в том же направлении медленно плыли черные нити копоти. Кое-где свежие воронки дымились, но очагов огня нигде не наблюдалось, собственно потому, что гореть-то было нечему.
В общем, адский мрак постепенно рассеивался. Уже кое-где пробивались, похожие на театральные прожектора, желто-зеленые лучи светила, и яркие пятна, упавшие на землю, несколько оживили мрачный пейзаж. Да, несомненно, почва нуждалась в оживлении! Кратерообразных ям прибавилось в таком количестве, что вся местность еще более стала походить на лунный ландшафт. Последние остатки растительности были уничтожены. Теперь перед ними лежала голая каменистая пустыня, по которой нельзя было толком ни пройти, ни проехать.
Вновь послышался отдаленный гул – низкий, рокочущий. Прозвучал и пропал. У Хорнунга оборвалось сердце. Померещилось или?.. Нет, не померещилось. Зальц тоже насторожился. Мышцы его лица так напряглись, что кожа упруго натянулась, заметно дернулись уши и слегка отъехали назад волосы. Гул снова возобновился – то затухающий, то усиливающийся при напоре ветра. Звук – теперь в этом не было никакого сомнения – шел с той же стороны горизонта, откуда прилетели самолеты. Штурман проворно вскочил на ноги и, покосившись, замер в неудобной позе, щадя больную ступню.
– Опять авианалет?
– Не думаю, характер звука определенно другой.
Замечание капитана было верным. Самолеты тоже издавали низкий звук, заунывно-ровный, как бы на одной ноте. А этот походил на утробный рык тысяч хищных животных, колебался по высоте и тональности. И еще время от времени слышался какой-то лязг, явно механического происхождения. Так и стояли они в напряженной бездвижности, пока вдали, опять же с северо-западной стороны, за возвышенностью, не увидели маслянистые, сизовато-коричневые дымы, сносимые легким ветерком в сторону их корабля.
– Интересно, какой еще сюрприз они нам приготовили? – с нотками усталой обреченности сказал штурман и инстинктивно придвинулся к командиру. – Не иначе, как полевые кухни волокут для пикника. Беспокойные ребята, ей-богу!
– Сдается мне, что принимать нас решено по полной программе, – сказал Хорнунг, закуривая первую утреннюю сигарету.
– Никак не возьму в толк, что мы такого плохого им сделали? – не унимался Зальц. – Сели без разрешения? Так знали бы, кого запрашивать – запросили бы... Пошлину не заплатили? Так придите и скажите – культурно и вежливо. Мы рассмотрим. А то сразу бомбами по башке. Дикость какая-то. Варварство.
– Как самочувствие, штурман? – поинтересовался Хорнунг, делая быстрые нервные затяжки и выпуская дым через нос. – Боишься?
Зальц молча дернул плечом и слегка искривил полные губы. Потом вспомнил, что вопросы командира требуют обязательного ответа, отрапортовал скороговоркой бывшего югендскаута: – Готов к труду и обороне!
На вершине пологого холма, расположенного в трех милях от их позиции, появились и начали спускаться некие черные точки. Несомненно, какие-то машины. Это они натужно гудели и испускали дымы. Еще одна группа машин выехала в долину из-за подошвы возвышенности.
Зальц отыскал свой бинокль и, забыв про автоматику, принялся яростно крутить варньиры настройки вручную. Руки его заметно дрожали.
О майне мутер, роди меня обратно!.. – возгласил он дрогнувшим голосом, припав к окулярам. – Сэр, кажется, про этих чудовищ вы говорили недавно...
Хорнунг отобрал у него бинокль (свой он где-то потерял) и навел его на еще одну приближающуюся армаду, на этот раз сухопутную.
Каждая машина представляла собой бронированную коробку на гусеничном ходу, сверху располагалась небольшая обтекаемая башня с горизонтально торчащей из нее трубой. Труба, конечно же, – орудийный ствол. Очевидно, это был танк. По-варварски простая конструкция, но недвусмысленная по своему назначению. Машина была страшна не столько мощью своего вооружения, сколько психологическим воздействием на противника. Что-что, а воздействовать на нервы друг другу и наши предки умели отлично.
Хорнунгу показалось вдруг, что эти бронированные монстры прямиком сошли со страниц недавно прочитанной им книги. До чего же все-таки странны гримасы реальности, в которой мы живем.
Вскоре противника уже можно было разглядеть невооруженным взглядом. Впереди ползли, выбрасывая вверх сизые струи дыма, тяжелые угловатые машины, по своим конструктивным особенностям и внешнему виду напоминавшие немецкие танки из знаменитой серии "Тигр". За ними виднелись танки облегченного типа с узкими гусеницами. В раскаленном воздухе контуры бронированных чудовищ дрожали и расплывались, исчезали и вновь появлялись, как волшебная фата-моргана. "Господи, помилуй нас!" – беззвучно прошептал Хорнунг.
Вдруг головные машины остановились и замерли неровной, ломаной линией. Вслед за ними остановились и другие машины. Арьергард, вздымая к небу желтые клубы пыли и сизые выхлопы, мчался на полном ходу к поджидавшему его авангарду. Враг подтягивал слишком растянувшиеся силы, сжимая их в мощный бронированный кулак. Железный зверь готовился к прыжку.
– Послушай, Гельмут, сказал Хорнунг, – у тебя какого цвета нижнее белье?
– Да ладно вам... – обиделся штурман. – Вы меня совсем уж за труса держите. Не беспокойтесь, не обдристался – чистое у меня белье.
– Я тебя не спрашиваю, чистое белье у тебя или грязное, я спрашиваю: какого оно цвета! Отвечай быстро!
– Ну, белого и желтого цвета у меня белье! – заорал Зальц, краснея как девушка, и уточнил: – майка – желтая, кальсоны – белые.
– А у меня красное с черным, – сообщил Хорнунг, так что раздеваться придется тебе. Живо снимай кальсоны, а я поищу палку подлиннее и покрепче.
– Это еще зачем?.. – плаксивым голосом протянул напарник.
– Чтобы оттянуть тебя дрыном по заднице, идиот!
– Вы что, капитан, ополоумели?
– О, Господи! – вскричал Хорнунг, воздев очи горе. – Сдаваться будем, нужен белый флаг, ты понял! И не грубите командиру, юноша, а выполняйте приказ.
– А-а-а! – обрадовано вскричал штурман. – Слушаюсь, сэр! Истинно мудрое решение...
Хорнунг подбежал к одному из деревянных шестов, поддерживавших маскировочную сеть, расшатал и резким движением рук вырвал его из земли. Древко было готово, осталось дело за флагом. Тем временем Зальц уже скинул комбинезон и, не снимая ботинок, стягивал с себя короткие, чуть ниже колен, шелковые подштанники ослепительной немецкой белизны. Оставшись в одной майке, он, стеснительно косолапя, одной рукой оттянул передний край подола как можно ниже, а другой рукой бросил начальнику свой интимный предмет туалета.
Капитан с треском разорвал гладкую прохладную ткань в одно широкое полотнище, после чего привязал его за две штанины к древку. Получился отличный белый флаг, большинству разумным расам известный как символ нежелания проливать чью-либо кровь. Хорнунг снова вспрыгнул на бруствер, нашел подходящий бугорок с рыхлой землей, воткнул в него флагшток и для верности обложил нижний его конец камнями. Зальц уже опять надел комбинезон, и они уселись поблизости прямо на горячую землю и стали ждать парламентеров, чтобы заявить им о своей полной капитуляции. Белые подштанники гордо реяли на ветру, демонстрируя чуждой космической расе свое самое сокровенное.
Парламентеры, однако, не спешили. Из людей или им подобных вообще никого не было видно. Одни лишь танки сновали туда сюда, продолжая маневрировать, заканчивали боевое построение. Легкие танки все сгруппировались в центре, тяжелые прикрывали фланги и фронт. Излюбленная манера строя панцирных соединений вермахта, при начале атаки. Очевидно, они предполагали встретить серьезно сопротивление со стороны противника. Это было смехотворно, если под противником понимались два легко вооруженных и совершенно неопытных в боевом отношении человека. Впрочем, при желании, можно было вооружиться и кое-чем потяжелее, но вот самое желание у людей как раз и отсутствовало.
Сидя на открытом месте, на виду у неприятеля, астронавты, конечно, сильно рисковали. Людей так и подмывало вскочить и укрыться в траншее. Но чтобы продемонстрировать свое миролюбие, они должны были пойти на риск. Ровно в такой же степени, как маленькая собачка подставляет свое самое уязвимое место – шею – под страшные клыки огромного пса. Собачка как бы говорит: я лежу пред тобой беззащитная, можешь меня убить, если тебе совесть позволяет. Среди собак этот способ капитуляции безотказен. Среди людей, правда, он часто дает осечки. Человек давно доказал, что он гораздо хуже собаки. Однако ничего поделать с этим невозможно, приходится рисковать, уповая на гуманность неизвестных существ.
Наконец, со стороны неприятеля заметили их сигнал примирения. Это стало понятным, когда от стоящей на позиции армады отделились два легких танка и, взметая узкими гусеницами пыль, резво понеслись в направлении звездолетчиков. Когда бронированная парочка покрыла половину расстояния между двумя позициями, у Хорнунга и Зальца вновь проснулось острое желание укрыться в доте. Но капитан подавил в себе малодушие воображаемой железной рукой, и более того, встал во весь рост сам и заставил подняться товарища. Они вскинули руки вверх и стали махать ими, максимально демонстрируя свои миролюбивые намерения. Вдобавок они еще что-то там кричали насчет мира, дружбы и взаимопонимания между космическими расами.
Такой, прямо скажем, не боевой настрой предполагаемого противника явно озадачили воинственных туземцев. Их машины в нерешительности остановились, рыча моторами вхолостую.
– Переговоры будем вести дипломатично, то есть: культурно, вежливо, тактично, – бросил Хорнунг напарнику, от волнения заговорив в рифму.
Наконец туземцы приняли решение. Небольшая круглая, в виде усеченного конуса башня одного из танков дрогнула и стала поворачиваться. Одновременно зашевелился тонкий короткий ствол, место соединения пушки с башней было обрамлено в обтекаемую дульную маску. Казалось, бронированный монстр живой и водит своей короткой тупой башкой с рогом, принюхивается, выискивая добычу. Все это видел Хорнунг, припав к биноклю, сильно потея от напряжения.
Вдруг монстр дернулся всем телом назад и окутался белым дымом, не издав при этом ни звука. Наверное, целых две секунды снаряд летел в сторону цели и лишь тогда раздался звук выстрела – хлесткий, протяжный как удар гигантского бича. Через мгновение справа от людей, совсем близко, с грохотом взметнулась к небу земля вперемежку с бледным пламенем, словно некая птица смерти взмахнула огненно-черными своими крыльями. Воздушная волна от этих крыльев уже на излете смахнула с земли двух незадачливых дипломатов. Они и не заметили, как оказались в траншее двумя копошащимися земляными червями.
Первый выстрел был пристрелочным, второй снаряд накрыл цель точно в яблочко. Оказывается, стреляли по белому флагу, выставленному людьми. Третий выстрел окончательно подмел то место, где он стоял. Туземцы недвусмысленно показали, что капитуляции не принимают и пленных брать не собираются.
Хорнунг выплюнул изо рта землю вместе с замысловатым ругательством на уже знакомом Зальцу незнакомом наречии и хрипло заорал, переходя уже на понятный УНИФ:
– Расчет, слушай мою команду! В дот! К оружию! Бегом марш!
Они ворвались в бетонированное укрепление как угорелые, точно за ними гнались тысяча чертей и одна ведьма.
– Рядовой Зальц! Назначаешься вторым номером: будешь подавать мне бронебойные патроны! – приказал Хорнунг, хватая противотанковое ружье и устремляясь к бойницам.
– Слушаюсь, командир! – отчеканил новоиспеченный второй номер скоропалительно созданного боевого расчета.
Спотыкаясь о ящики с боевой амуницией, он сбивал с них крышки прикладом какой-то винтовки, даже не зная в точности, что надо искать.
– Ищи крупные патроны с вольфрамовыми наконечниками, – подсказал ему командир, так же неловко примеряясь к незнакомому оружию.
Откинув сошки, он выставил длинный ствол в узкое окно. Сошки сами нашли опору на земле, довольно близко находящуюся от нижнего обреза бойницы. Номер первый в волнении схватился правой рукой за холодный стальной рычаг взвода с шариком на конце и рванул на себя. Рычаг не сдвинулся с места. У номера первого мгновенно взмокли подмышки. "Осел!" – прошипел сквозь стиснутые зубы и, передвинув рычаг кверху, вновь дернул его к себе. Рычаг взвода как по маслу скользнул назад, открывая большое приемное гнездо, куда закладывается патрон.
– Патрон живо! – гаркнул бронебойщик, протянув руку с открытой ладонью к своему напарнику, а глазами высматривал в окне уже близко рычащие машины противника.
Танки осторожно подкрадывались к позиции людей (один чуть впереди и правее) и были уже метрах в двухстах. Задний танк, с низкой угловатой башней, асимметрично расположенной на кургузом корпусе, не имел пушки и был вооружен только пулеметами. Он вполне мог быть командирской машиной. И Хорнунг это взял на заметку. "Командирский" танк короткими очередями "прощупал" один подозрительный окопчик, в ту же сторону пальнула пушка первого танка. Затем головной танк вильнул влево, словно его притянуло магнитом, и покатил прямехонько на дот.
Рядовой Зальц, обливаясь потом, наконец-то припер нужные боеприпасы, грохнул их об пол, с натугой подвинул этот не большой, но очень тяжелый ящик к самым ногам своего командира. Торопливо зачерпнул в горсть крупные увесистые патроны, один сунул в требовательную руку бронебойщика, остальные ссыпал на полку, расположенную как раз под окном.
Хорнунг вложил в приемную камеру толстенький длинный патрон с черно-красной окантовкой (вероятно, бронебойно-зажигательный) и, закрыв затвор, дослал маленький снаряд в ствол. По-видимому, ружье было готово к выстрелу, в чем Хорнунг до конца не был уверен. Но он все же прильнул плечом к прикладу как можно плотнее, памятуя, что первобытные ружья имеют очень сильную отдачу, и, прищурившись, взглянул поверх длинного ствола, совмещая прицельную планку с мушкой.
Танк, поблескивая на солнце отполированными траками гусениц, резво приближался. Вдруг он ударил по тормозам, клюнул носом и остановился, покачиваясь на амортизаторах. Тонко запели сервомоторы привода поворотного механизма башни. Морда "зверя" повернулась и уставилась на человека черным глазом ствола. Человек, все еще не до конца верящий, что происходящее – не сон, а самая что ни на есть жуткая явь, ответил тем же движением ствола своего оружия: направил его в подбашенную коробку. Вертикально стоящий броневой лист был более уязвим, чем скошенные углы башни и прочие места танка, пока не доступные для поражения.
– Ну стреляйте же, ради Бога! – взвизгнул помощник, приседая на корточки и хватаясь руками за голову.
– Не имею права. Мы не должны поддаваться на провокации, – чувствуя свою ответственность, веско сказал Хорнунг, почти не разжимая зубов и с ненавистью глядя на пятнистый силуэт, контуры которого размывались и дрожали в восходящих потоках горячего воздуха. – Вот когда он выстрелит пер...
Танк выстрелил. Дот содрогнулся от удара снаряда, пришедшегося по касательной, и на головы людей посыпалась тонкая цементная пыль.
– Ну, зараза, ты сам напросился, – прохрипел Хорнунг, когда откатилась волна взрыва, и нажал на спусковой крючок.
"Ду-дут!" – выстрел сильно, до звона, ударил в уши. Приклад чувствительно толкнул в плечо стрелявшего из ружья. Эхо звука тотчас было задавлено низким сводом помещения. Хорнунг видел, как взметнулось облачко именно в том месте, куда он целился. По броне скользнула черная змейка трещины и по ней забегали голубовато-белые светлячки.
Танк яростно зарычал мотором и как бы отпрыгнул назад, разворачиваясь. Но замер. Откуда-то из-под днища волнами хлынул смолянисто-черный дым.
Второй танк, "командирский", развернув башню на 180 градусов и поливая наобум окрестности из обоих пулеметов, поспешно уносил гусеницы от греха подальше. Поднятая им желто-бурая пыль почти совсем скрыла его из вида.
– Беги, беги, – добродушно прорычал бронебойщик. – Не трону. И передай своим, что мы парни серьезные и в обиду себя не дадим.
Зальц подлетел к своему командиру на крыльях восхищения и, тычась грудью в его крепкое плечо, заорал:
– Капитан! Как вы здорово врезали этому гаду! По сопатке ему, по сопатке! – Он хлестко бил кулаком в свою ладонь, а из выпученных трагически-восторженных его глаз, как горох, катились крупные слезы, и он умолк, захлебнувшись в волнах и соплях патриотического экстаза.
4
Едва смолкли патетические вопли штурмана, как танки вновь пошли в атаку. Ликование защитников по поводу маленькой, но победы, сменилось ужасом. Впрочем, Хорнунг отнюдь не обольщался на этот счет. Как он и предполагал, противника не смутил один кем-то с перепугу подбитый танк, и он пойдет до конца. Настоящую массированную танковую атаку можно сдержать только очень большими силами и мощным вооружением. Во всяком случае, двум гражданским, не обученным военному искусству, вооруженным, чем бог послал (а Бог, как правило, посылает самый минимум), следующего боя не выдержать. Разве что случится чудо. Разверзнутся небеса, и космический рефери вмешается и отменит этот неравный поединок за явным преимуществом хозяев планеты. Хорнунг и его команда с радостью отдадут все лавровые венки победителям. Только бы их оставили в покое, разрешили бы починить корабль и улететь отсюда без человеческих потерь.
Вот о чем думал капитан под сложный аккомпанемент музыки войны. Гудели моторы, дрожала земля, звякали патроны, сложенные на полке. Зубы штурмана выбивали мелкую дробь. Хорнунг сжал челюсти до боли, чтобы ненароком не опозорить себя таким же непотребным для командира и мужчины звуком.
К доту подползали, маневрируя на местности, семь танков. Остальная армада почему-то медлила. Видимо, они все-таки еще не располагают данными о численности защитников и не хотят рисковать. А может, забавляются, сволочи. Или это их всегдашний тактический прием: входить в сражение постепенно, вести, так сказать, разведку боем; наращивать мощь удара раз за разом, пока силы неприятеля не иссякнут.
Боевые машины придерживались определенного порядка. В центре, построившись в виде усеченной пирамиды, катили четыре легких танка. Их не очень-то надежные фланги прикрывали по одному тяжелому броненосцу с мощной артиллерийской установкой. Фронт возглавлял еще один бронированный монстр, выкрашенный в черно-зеленые защитные цвета. Он шел, не прячась за рельеф местности, шел открыто, нагло, надеясь на свою несокрушимую броню. Он рычал мотором, как хозяин боевых полей, с полной уверенностью, что все живое и неживое будет уничтожено его мощной пушкой и попадет под его ужасные гусеницы.
Хорнунг взял с полки мини-снаряд и зарядил свое бронебойное ружье. Силой воли он подавил в себе чувство вялой безнадежности и вызвал освежающий прилив боевой злости. Враг дорого заплатит за свою победу. Номер первый поймал в прицел квадратную башню головного танка. Нет, подумал первый, его броню не пробить. И опустил длинный ствол ниже. Он целился в сверкающие сегменты гусениц, которые взметали сухую пыльную землю этой жалкой планетки.
Бум-бум! – громыхнуло вдали. Танки открыли огонь. Хорнунг торопливо выстрелил. Промах. Зато противник нанес серьезный удар. Бункер содрогнулся до основания от взрывов снарядов. Защитники едва не оглохли. Пыль застлала видимость. Пыль снаружи и внутри помещения, скрипела на зубах, разъедала глаза. Едва ветер снес в сторону серовато-желтую муть, Хорнунг вновь выстрелил в железного лидера. На этот раз боец дождался, когда танк остановился после того, как въехал на горку. Остановка была очень краткой, всего лишь на пару секунд. Но Хорнунгу хватило времени навести ствол в самое уязвимое звено боевой машины – место скрепления траков. Острое зрение капитана звездолета не подвело. Ду-дут! – толчок в плечо, бронированный плевок во врага. Есть! Металлическая змея рванулась кверху и безвольно опала, сложившись звеньями. Обнаженные катки, как культи инвалида, продемонстрировали свою беспомощность. Взметая пыль уцелевшей гусеницей, танк завертелся на месте, недовольно рыча мотором на предельных оборотах.
Остальные нападавшие танки открыли бешеный огонь по бункеру. Дот вздрагивал после каждого попадания, как больной в предсмертных судорогах. По стенам зазмеились трещины, посыпались отломившиеся куски бетона. Тяжелый танк с левого фланга переместился в центр, закрывая брешь в ударном бронированном кулаке, которым враг хотел измолотить стойких бойцов.
– Возьми пулемет и коробку с патронами к нему, и уносим отсюда ноги! – скомандовал помощнику Хорнунг, стараясь перекричать адский грохот боя.
– Куда!? – завопил Зальц, прижимая пулемет к груди, как мать прижимает любимого ребенка.
– Вон! Наружу! Патроны не забудь! – Хорнунг вытягивал из бойницы ружье и лихорадочно рассовывал бронебойные мини-снаряды по многочисленным карманам своего комбинезона.
Зальц искал и не мог найти ящика с патронами, потому что неотрывно глядел в смотровую щель. На них с большой скоростью наезжал легкий танк, вооруженный необычной пушкой – маленькой и с раструбом. Штурман нутром почувствовал, что сейчас случится нечто страшное. И сразу под руку ему попала плоская металлическая коробка с уложенной в ней лентой с патронами. Это было то, что нужно.
Они выскочили из умирающего дота, жалея его едва ли не как гостеприимного хозяина, давшего приют и защищавшего гостей до последней возможности. Капитан бежал впереди, согнувшись под тяжестью бронебойного ружья, которое он нес на плече. Зальц семенил следом, втянув голову в плечи так, чтобы она не маячила над бруствером. Приклад пулемета норовил попасть между ног, коробка с лентой била по колену. Штурман вынужденно бежал зигзагами, насколько позволяла ширина траншеи. На голове у него, надетая заблаговременно, прыгала и била по темечку стальная каска. Молодец парень. Действует по уставу, хотя никогда его не читал.
